Женщины порочного князя Жукова-Гладкова Мария

Глава 11

Пока княгиня-мать, София, дядя Проспер, Алла, Сашка и Литвинов поднимались из-за стола, за которым ужинали, в столовой появился самый старший мужчина из группы сопровождения Литвинова. Телохранители пропустили его без слов. Когда Алла впервые увидела мужчину в самолете, то задумалась, кто же это такой, теперь поняла.

Ювелир держал в руках небольшой чемоданчик.

– Добрый вечер! – поздоровался он.

– А это еще кто такой? – воскликнула княгиня-мать.

– Ювелир, – невозмутимо сказал Литвинов. – Я же должен знать, какой перстень наденет на руку Александр.

Дядя Проспер хихикнул. Княгиня-мать позеленела. София не обращала на них внимания и пробовала на прочность мышцы одного из телохранителей, правда, через пиджак.

Княгиня-мать что-то буркнула себе под нос, потом гневно посмотрела на ювелира и спросила, не желает ли он еще оценить и ее бриллиантовое колье и серьги.

– В этом нет необходимости, мадам, – вежливо ответил ювелир. – Это было сделано до меня, предметы включены в каталоги вместе с самыми известными в мире драгоценностями. Это колье было изготовлено для супруги Великого князя Луи, который жил в четырнадцатом веке. Луи хотел загладить свою вину перед супругой…

– Не нужно рассказывать эти детали истории моей семьи!

– Как пожелаете, княгиня. Но они являются достоянием общественности и зафиксированы в…

– Кто захочет, прочитает сам.

– Как пожелаете. На колье ушло сто двадцать восемь бриллиантов, привезенных самим Луи из Африки, куда он ездил охотиться и выменял их у какого-то африканского вождя.

– Все правильно, уважаемый, – кивнул дядя Проспер. – Про серьги княгини вы тоже знаете, как я понимаю?

– Да. Серьги изготовили уже в шестнадцатом веке. Супруга Великого князя Оскара пожелала серьги в дополнение к колье. Один молодой мушкетер отправился в Африку, чтобы найти подходящие бриллианты…

– А мушкетер тут причем? – подал голос Сашка.

– Дядя тебе потом расскажет, – встрял Литвинов. – Если сам не догадаешься.

Княгиня-мать поджала губы и предложила всем следовать за ней. Компания в сопровождении телохранителей прошла по залам в покои Великого князя. Анастасия велела всем оставаться в гостиной, поражавшей своей роскошью, а сама проследовала в глубину комнат и плотно прикрыла за собой дверь.

– Сейф там? – уточнил Литвинов у дяди Проспера.

– Да, – кивнул тот, – только никто не знает, где именно. Эта тайна передается от одного Великого князя другому. Иногда ее узнавали жены или матери.

– Сейф установили давно? – поинтересовался Литвинов.

– Тайник существует столько, сколько стоит замок. Но на швейцарский поменял Алан. То есть нет, ошибаюсь. Алан поставил сейф последней модели. В прошлом веке швейцарцы тоже уже ставили свои замки. Так что и дед Алана менял сейф, и он сам… А на протяжении истории… Честно говоря, не знаю. Но вы, уважаемый господин Литвинов, уверены, что ваш специалист может справиться с этим сейфом?

– В России немало специалистов, способных справиться с любым сейфом. За последние годы они поднакопили опыта со швейцарскими. Хоть соревнования устраивай, кто справится быстрее. Вы спокойно можете приглашать к себе телевидение и представителей швейцарской фирмы. И драть с них бабки – например, за то, что их не опозорят на весь мир. Мне – половину, как и договаривались.

– Хорошо, хорошо, я не сомневаюсь в квалификации ваших людей…

Вернулась княгиня-мать с небольшой коробочкой, обитой бархатом. Компания расселась в кресла вокруг стола, ювелир достал лупу, открыл крышку, взял в руки перстень.

После его изучения поднял голову на Литвинова.

– Как драгоценность, он не представляет особого интереса, – объявил ювелир. – Вся его ценность заключается в том, что это – один из символов дома князей Фортунских, который переходит от одного Великого князя к другому. В противном случае его можно было бы продать чуть дороже, чем по цене лома. Работа некачественная и…

– Но древность! – воскликнула княгиня-мать.

– Я сказал бы, что это работа конца девятнадцатого века – начала двадцатого.

– Его сделали в двенадцатом, и…

Ювелир покачал головой и пустился в пространные объяснения, которые были бы понятны только специалисту. Собравшимся же из его объяснений становилось ясно одно: это не тот перстень, который носили первые Великие князья Фортунские.

Княгиня-мать сидела, раскрыв рот. Литвинов подпер голову рукой. Алле хотелось рассмеяться. Сашка рассматривал старинное оружие, висевшее на одной из стен. Оружие заинтересовало его гораздо больше, чем перстень – будь то старинный или не очень. София хихикнула.

– А вы не можете ошибиться? – спросил дядя Проспер.

– Пригласите другого ювелира. Нескольких. Пусть они тоже посмотрят и оценят. Эту вещь не могли изготовить в двенадцатом веке, хотя тот, кто ее делал, явно пытался подражать ювелирным украшениям тех лет.

– Так где же фамильный перстень Великих князей Фортунских? – завизжала княгиня-мать.

– Так, кто там у нас правил в конце девятнадцатого – начале двадцатого веков? – задумчиво произнес дядя Проспер.

– По-моему, разбойник Родри, как его называли, – вставила София. – Который еще проиграл в карты два корабля какому-то англичанину.

Княгиня-мать схватилась за голову, потом сорвала с себя колье и серьги и потребовала их оценить – здесь и сейчас. Эти вещи оказалась подлинными – по мнению ювелира. По крайней мере, работа была старинной и бриллианты – настоящими.

– А разве Африка в четырнадцатом веке осваивалась? – вдруг спросил Сашка. – Почему князя Фортунского, а потом еще и какого-то мушкетера туда понесло?

– Мушкетера понесло в шестнадцатом, – напомнил Литвинов.

– Члены нашей семьи всегда ездили в Африку на охоту, – сообщил дядя Проспер. – Тут же рядом. Можно сказать, это – одна из семейных традиций. У нас никогда не было своих лесов, заповедников… Видимо, поэтому так и сложилось.

– И рабов брали? – спросил Сашка.

– Мне стыдно это признавать…

– Да чего уж там, – махнул рукой Литвинов. – Дело житейское.

– И в нашем роду был один негритенок, – поведала София. – Только это обычно замалчивается, но все знают.

– Значит, ребенок Александра может оказаться мулатом?! – воскликнула Алла. – Ведь кровь черной расы считается очень сильной и может передаться через несколько поколений!

– Не беспокойся, – махнула рукой София. – Линия Великих князей чиста. Черного ребенка в начале девятнадцатого века родила одна Великая княгиня, супруга князя. Папашу казнили, ее сослали в монастырь. А ребеночка отправили в Америку вместе с какими-то отбросами общества. У нас тогда ведь многих высылали в Америку – в основном преступников, и вот смотрите, что получилось. С Америкой я имею в виду. Все-таки генетика – страшная вещь.

– Хорошо хоть не убили.

– Ну, тот Великий князь был мягким человеком. Казнил только негра-раба. А жену свою не тронул. И он вообще почти никого не казнил. Зачем, если можно было отправить в Америку? Хотя многие преступники, как говорится в летописях, просили лучше казнить себя, а не отправлять за океан.

– Почему? – не понял Сашка, который жил в годы, когда многие как раз стремились в Америку.

– Ну, приходили сведения о жизни там. В основном от моряков. Людская молва добавляла зловещие детали. Возможно, это делалось специально. Но никто из приличных людей ехать туда не хотел и не ездил. Вы посмотрите по современной Европе – все приличные люди живут здесь. И знаете, что все думают об Америке?

Княгиня-мать откашлялась. Все замолчали и повернулись к ней. Она смотрела на Литвинова.

– Как нам найти настоящий перстень Великих князей Фортунских? – спросила она у Славика. Алла с трудом сдержала улыбку: княгиня-мать поверила в неограниченные возможности Литвинова.

Литвинов почесал подбородок.

– Зависит от того, как он пропал. Если ваш предок его продал за долги или проиграл в карты – это реально. Если просто утопил или потерял неизвестно где, то, конечно, нет. Можно выяснить, что с ним на самом деле случилось?

– Я попробую… – слабым голосом произнесла княгиня-мать.

– А как ты собираешься это делать, дорогая Анастасия? – вкрадчиво поинтересовался дядя Проспер. – Ты – самая старшая в семье. И вообще ты не из рода князей Фортунских. Да, кое-кто из старых слуг жив. Но что они могут знать о конце девятнадцатого века? Или пусть начале двадцатого? Свидетелей тех событий нет! И кто знал про изготовление нового перстня? В те годы? Явно только очень ограниченный круг лиц. Они рассказывали о случившемся своим детям? Сомневаюсь. А если рассказывали, то где сейчас эти дети?

Литвинов спросил у членов княжеской семьи, известно ли, кому князь Родри – или как там его – проиграл корабли.

– Это известно, – кивнул дядя Проспер. – Завтра я назову вам имена всех участников той игры. А зачем вам?

– Это англичане?

– Да.

– Можно исходить из этого. Проследить родословные. Не исключено, потомки что-то скажут про перстень.

– Не нужно! – закричала княгиня-мать. – Тогда исчезновение перстня станет достоянием общественности! Мы должны все дать клятву, что сохраним это в тайне, и использовать только вот этот перстень, – она кивнула на лежавший на столе. – Считать его символом Великих князей Фортунских. Хотя ведь он им и служил последнее столетие. Или чуть больше.

– А почему вы не хотите параллельно искать настоящий? – спросила Алла. – Да, мы сохраним в тайне случившееся. Но мне кажется, что нужно попытаться найти подлинный. Ведь ни вы, ни Алан и никто другой из ныне живущих и даже предыдущего поколения не виноват в исчезновении оригинала! Я думаю, вы, наоборот, можете действовать по официальным каналам – и вам помогут. Или по неофициальным. – И она посмотрела на Славика.

Ей вообще-то хотелось занять Литвинова делом. Может, увлечется поисками перстня и оставит их с сыном в покое? А там, глядишь, и еще что-нибудь нароет. Ведь в каждой королевской и княжеской семье есть свои скелеты в шкафу. А в этой, похоже, их немало – судя даже по тому, что они узнали за один вечер. Бриллианты из Африки, какой-то мушкетер (а про мушкетеров французского происхождения наслышаны все советские люди), отправленный в Америку негритенок… Да и Сашка с мальчиком Тарасом!

– Мы не сможем его выкупить, – объявила княгиня-мать. – Если он находится в частной коллекции и владельцы знают, что это, то запросят баснословных денег. Казна не в состоянии их выделить.

– Ну, наверное, перстень стоит не больше одного футболиста, – заметил Литвинов. – Обратитесь к Родиону Хитрюковичу. Дадите ему какие-то льготы. Или к другим нашим олигархам.

– Мне так нравится ваш страдалец Михей Обмороковский! – воскликнула София.

Все пораженно посмотрели на нее.

– Он же олигарх, деточка, – напомнил дядя Проспер. – Тебя же столько раз знакомили со всякими олигархами, и тебе никто не нравился!

– Но в Михея я влюбилась заочно. Как романтично – олигарх в тюрьме! Обычный олигарх мне не интересен. Но олигарх-страдалец, познавший жизнь простых людей… Я столько слышала про ваши тюрьмы! С ним бы я познакомилась. Может, мне съездить в Россию? Вы организуете мне с ним свидание? – обратилась София к Литвинову.

– Сделаем, – кивнул тот. Судя по выражению лица, у него очень напряженно работал мозг, просчитывая все варианты возможного развития событий.

– А где вы слышали про наши тюрьмы? – решил уточнить Сашка.

– Мне приходилось и раньше общаться с русскими. У меня сложилось впечатление, что почему-то все ваши мужчины сидели в тюрьме. По крайней мере, те, кто приезжает к нам в княжество.

Литвинов сообщил, что в России по статистике сидел каждый третий мужчина – или, по крайней мере, был задержан на какое-то время.

Княгиня-мать протянула руку к перстню, убрала его в обтянутую бархатом коробочку, потом надела колье и серьги. Руки у нее дрожали. Алле стало ее искренне жаль. Анастасия тем временем встала.

– Прошу всех покинуть покои Великого князя, – объявила она. – Завтра у нас у всех сложный день. Желаю всем доброй ночи.

Сергей Григорьевич очень внимательно прослушал пленку с записью разговора лиц, присутствовавших при оценке перстня, и мысленно похвалил одного из своих племянников, который сумел установить хитрую и практически незаметную аппаратуру почти во всех помещениях дворца. Этот племянник с детства увлекался электроникой и, по мнению Рогозина, оказался самым талантливым из его многочисленных родственников. Сергей Григорьевич подумывал сделать его своим главным наследником. Конечно, всем придется что-то оставить… Мысль о родных вызвала на лице гримасу. Многие из них давно желали смерти Сергея Григорьевича, чтобы начать делить его имущество. Но умирать старый адвокат пока не собирался. Он еще не выполнил своего жизненного предназначения.

Рогозину очень не нравилось, что представляемого им претендента и членов его семьи во дворце фактически игнорируют. Он, конечно, понимал, почему, но это, однако, придавало желания показать фортунцам, где раки зимуют. Чтоб знали наших! Вон уже у княгини-матери веко дергается, когда она его видит. Интересно, если он посадит Тараса на фортунский трон, о нем напишут в учебниках? Это дело войдет в историю юриспруденции? Сергей Григорьевич еще юношей усвоил, что в юридической практике главное не доказательства, а умение их представить под нужным углом…

С фамильными драгоценностями князей Фортунских что-то нечисто, хотя сами по себе они в их группе волновали только Оксану. Сергея Григорьевича больше интересовало, как можно повернуть эту информацию в свою пользу…

Но больше всего его заинтересовали телефонные разговоры княгини-матери. Жаль, он не мог слышать ее собеседника. Но, пожалуй, и ее слов достаточно…

Сергей Григорьевич уже придумал, что делать дальше – после результатов экспертизы. Он знал, как разговаривать с Анастасией.

– У нас серьезные проблемы, – сообщил верный человек из дворца и поведал о развитии событий.

– У нас тоже, – ответили на острове и рассказали о своих.

– Но, может, заставить их купить перстень? Они купят! Нужно заломить цену и…

– Кто будет его продавать? Как свести продавца с Литвиновым? Откуда продавец узнает, что Литвинов интересуется перстнем? Русский ведь, как я понял, – мужик нюхастый. Он явно проведет расследование, причем самое тщательное. Как представить ему продавца?!

– А эти англичане, которые выиграли в карты корабли? Можно как-нибудь подделать документы…

– Говоришь глупость. Может, просто скажем, что владелец перстня по своим каналам услышал про интерес и готов продать, если цена будет достаточно высока? Через посредника. Посредник и свяжется с Литвиновым – после того, как тот начнет проводить расследование. Через какое-то время.

– Кто сыграет роль посредника?

– Витольд. По нему же вообще не определить, какой он национальности. И акцент непонятный. Уж Литвинов-то точно не сообразит. Да Витольд и выглядит как международный аферист. Сколько человек ему это говорили? – главный в группе хихикнул. – Как раз достойный партнер для Литвинова. Ты только подумай, сколько денег можно заломить за перстень! И он вполне легально вернется во дворец. Ведь про появление второго перстня знаем лишь ты, я и Витольд.

– Хорошо, я сообщу, когда Литвинов начнет действовать. Я буду знать, что он раскопает…

– В крайнем случае ты сможешь приехать за нами? Двое моряков погибли. Последний, боюсь, не выживет… Ему нужно в больницу. Или по крайней мере необходимы лекарства, которых у нас нет. Так Витольд сказал. Он ведь с собой прихватил лишь небольшую аптечку. Мы же не могли предположить… Приедешь? Мы вдвоем с Витольдом не справимся с яхтой. Есть, правда, весельная шлюпка… – он хихикнул. – Но это несерьезно.

– Продуктов пока хватает?

– С этим – полный порядок.

– Значит, пока сидите тихо. В крайнем случае приеду. Или прилечу.

Вечером мистер Холливел решил немного погулять по княжеству, тем более в маленьком государстве царило такое оживление. Англичанин зашел в бар, чтобы выпить виски.

Каким-то образом рядом с ним оказались двое уже поддатых русских. Мистеру Холливелу предложили присоединиться, объяснив, что в России принято соображать на троих. Получилось так, что он не мог отказаться. Потом, плохо соображая, он со своими собутыльниками отправился в следующий бар, затем каким-то образом оказался на набережной, где русские возжелали девочек, а ему посоветовали обязательно взять русскую, раз он никогда их не пробовал, и даже нашли женщину, которой сдали с рук на руки.

– Покажи ему, подруга, на что способны русские женщины! – загоготали мужики и исчезли.

– Ну что ж, касатик, пошли, покажу, – сказала она.

И тут мистер Холливел почувствовал, как у него защемило сердце. Ему требовалось выпить лекарство, но грудь так сильно сжало, что он не мог сказать про свои проблемы. А она считала его просто пьяным и тащила к себе. Сильная оказалась женщина.

У нее в квартире он опять попытался сказать, что ему плохо, что нужно вызвать врача, но в тот момент, когда он смог говорить, она как раз вышла из комнаты.

А потом на него навалилась чернота…

«Не то», – понял Литвинов.

Но оставался еще один вариант. Специалистов для этого он взял с собой. Нужно лишь точно определить место и обезопасить себя.

Глава 12

Майор Иванов, капитан Петров и старший лейтенант Сидоров покинули конспиративную квартиру. Спустилась ночь, правда, княжество не спало. Кругом светилась реклама, звучала музыка, пели на английском, французском, русском и вроде бы арабском – по крайней мере, сотрудники ФСБ услышали какие-то заунывные восточные мелодии. Несмотря на поздний вечер, народ толпами шлялся по улицам. Практически все были пьяны. Рестораны и уличные кафе были заполнены. То и дело раздавались возгласы, включая и «"Фортун" – чемпион!». «Фортуном» называлась местная футбольная команда, купленная российским олигархом Родионом Хитрюковичем, за которую теперь болели фортунцы, русские, евреи и также представители одного маленького северного народа, у которого Хитрюкович числился губернатором, но появлялся в тех землях крайне редко. Тем более он пока купил не ледокол, а только несколько яхт. «Родион – чемпион!» тоже кричали, причем часто с акцентом. Явно болельщики, у которых русский язык был неродным.

– Нашего здесь любят, – заметил капитан Петров.

– Еще бы, – хмыкнул майор Иванов. – Столько бабок просто так выложил – на радость фортунцам и всем европейцам.

– И нашим тоже, – заметил старший лейтенант Сидоров. – Теперь за правило вошло летать на матчи «Фортуна». Считается у богатеев хорошим тоном. Мне дядя говорил, – добавил он.

– И генералы наши наведываются, – хмыкнул Иванов. – Под видом то ли конспиративной деятельности, то ли работы с фигурантом…

Внезапно выражение лица капитана Петрова изменилось.

– Что? – шепотом спросил Иванов.

Старший лейтенант Сидоров застыл на месте, проследил за взглядом Петрова и увидел фургон, на котором, судя по всему, должны развозить продукты. Дверца в задней части только что закрылась, выпустив на землю двух неброско одетых мужчин восточной наружности. Фургон покатил дальше и завернул за угол. Восточные люди попытались смешаться с толпой.

Но Иванов с Сидоровым уже приняли стойку охотничьих псов и бросились по следу, указанному Петровым. По пути Петров пояснил, что один из увиденных им типов показался ему до боли знакомым, только почему-то сейчас он без бороды. Но мерзкая морда навсегда впечаталась Петрову в память – после командировки в Чечню, где Петров был ранен, взят в плен и бежал.

– Это Джохар Мудыров, объявленный во всероссийский розыск, – пояснил Петров коллегам. – Его надо брать!

– Мы не на территории России, – напомнил Сидоров.

– Надо бы связаться с начальством, – заметил Иванов.

Петров прорычал нечто нечленораздельное. Иванов с Сидоровым переглянулись и поняли друг друга без слов. Они должны помочь коллеге отомстить. Можно ведь потом никому ничего не сообщать. И вообще, наше гуманное государство, даже если ему доставить Мудырова на блюдечке с золотой каемочкой, будет его в лучшем случае долгие годы кормить за счет налогоплательщиков, хотя после всех его злодеяний он заслуживает не одной смертной казни, а по крайней мере десяти. Если не ста.

– А Н. знает, что Мудыров обосновался здесь? – спросил Петров.

Иванов пожал плечами.

– Трудно найти информатора среди чеченцев. Как и в любой подобной общине, они своих не сдают. И кто знает, когда эти полевые командиры сюда приезжают, когда уезжают? Насчет граждан княжества Н. точно в курсе. Про Зелимхана Магомадова, например, все разведал. Про Руслана Бобуева. Это общедоступная информация. Но остальные…

Сотрудники ФСБ, специально обученные работать топтунами, уверенно шли по следу. Восточные люди их не замечали и даже не проверялись.

– Второй не чеченец, – заметил Петров, который после командировки в Чечню «чехов» отличал сразу. – По-моему, азербайджанец.

– И куда ж это они направляются? – спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Сидоров.

– Ты лучше спроси: кого они ищут? – подал голос Иванов. Мужчины то расходились, то сходились вместе, продолжая слежку. – Ты взгляни, как они присматриваются к прохожим. Причем их, по-моему, больше интересуют пьяные.

– Ну ладно бы на баб смотрели… – произнес Петров.

– Бабы их не интересуют.

– А они случайно… не того? – спросил Сидоров.

– Думаешь, здесь трудно найти себе партнера или партнершу на любой вкус? – хмыкнул Иванов. – Княжество предоставляет все виды услуг, от традиционных до самых экзотических. Вон, взгляни направо.

Мужчины уже подходили к порту, вокруг них стали попадаться вывески различных заведений, предоставляющих сексуальные услуги. На пороге некоторых стояли зазывалы. От фразы «Мальчики, не хотите развлечься?», произнесенной на чистом русском у «Домика с кошечками», все трое дернулись. С нашими путанами, как и с торговцами кавказской национальности, не срабатывала никакая маскировка.

– В следующий раз, – широко улыбаясь ответил Иванов. – Или чуть позже.

– Они собираются сесть на корабль, – высказал предположение Сидоров по мере дальнейшего продвижения к порту.

– Меня больше интересует, почему они идут пешком? – подал голос Петров.

– Да потому что сейчас по улицам быстрее так, чем на каком-либо виде транспорта, – ответил Иванов. – Ты что, сам не видишь, что делается?

Состав гуляющей публики немного изменился – по сравнению с более респектабельной (хотя и не менее пьяной) в районе, откуда они начали свой путь. Более того, Н. сказал им, что если они вечером будут передвигаться на машине, это скорее привлечет к ним внимание. Территория княжества невелика и вечерами полностью запружена туристами. Утром и днем тут все на машинах – даже если нужно проехать сто метров. Но это делается ради престижа. Вечером авто ставят в подземные гаражи. Ночью тебя из казино или ресторана могут доставить на лимузине до гостиницы. Но многие все равно предпочитают прогуляться. Более того, княжество словно поделено невидимыми границами. В центре – самые дорогие казино и рестораны, дальше кругами отходят все более и более дешевые районы и, соответственно, заведения. Хотя по меркам сотрудника ФСБ тут ничего дешевого нет.

Поэтому, например, английские футбольные болельщики, приехавшие на игру «Фортуна» – если команда играет с какой-то английской, – чаще всего развлекаются в районе порта. Российские банкиры, как и арабские шейхи, проводят время в самом центре. Ну а туристы… В зависимости от количества денег в кошельке, но, как правило, между портом и центром – в середине, которую сотрудники ФСБ только что покинули.

Джохар Мудыров с напарником тем временем заговорили с какими-то пьяными, по виду – то ли европейцами, то ли американцами.

– Мудыров знает иностранные языки? – поразился Сидоров и посмотрел на Петрова.

Но Петров понятия не имел, какие языки знает Мудыров. И его это не волновало. У него с ним были свои счеты.

– А собеседники-то здорово пьяны, – заметил Иванов.

Мудыров с напарником тем временем подхватили двух новых знакомых под белы рученьки и как шерочка с машерочкой отправились на прогулку – каждый со своей новой парой.

– Они в самом деле… того? – спросил Сидоров.

Иванов пожал плечами. Тут из-за поворота впереди показался уже виденный сотрудниками ФСБ продуктовый фургон и остановился неподалеку. Четверка неторопливо и целенаправленно следовала к нему.

– Ничего не понимаю, – признался Иванов.

– Жаль, у нас нет машины, – вздохнул Петров.

– Мы можем сообщить Н. номер фургона, – заметил Сидоров.

– И что нам это даст? – спросили два старших товарища.

Тем временем четверо залезли внутрь – через заднюю дверь. Створки закрылись изнутри, и фургон тронулся с места.

У троицы сразу же упало настроение. Бежать за фургоном они не могли, в первую очередь, потому, что не хотели привлекать внимание. Во-вторых, у них бы просто не вышло. В этой части княжества машина все равно ехала быстрее, чем может бежать человек… И продуктовый фургон не привлекал внимания…

Какое-то время они уныло брели по набережной, даже не поворачивая в сторону морга, куда собирались этой ночью. С таким количеством бодрствующего народа с походом к моргу в любом случае следовало повременить.

– Смотрите! – вдруг прошептал Сидоров.

Злополучный фургон опять показался впереди.

Трое сотрудников ФСБ остановились. Они не знали, что и думать.

Тем временем из задней двери вылезли Мудыров с тем же напарником и опять стали не спеша прогуливаться… Сотрудники органов успели заметить, что внутри пусто.

– Куда, интересно, они их дели? – не ожидая ответа, спросил Иванов.

– А мне интересно, как бы они отреагировали, если бы мы сейчас предъявили им удостоверения, – заметил Сидоров.

– А мне интересно, как бы он отреагировал на меня, – прорычал Петров. – Я обещал, что доберусь до него и выдерну из бороды все волоски по одному, а потом…