Логово тьмы Казаков Дмитрий
– Плохо, – сказал Арон-Тис. – Можно попробовать объехать полем, а потом лесом, но кто поручится, что мор не свирепствует и дальше к северу?
– Надо съездить туда, покричать с околицы и поговорить с тем, кто выйдет. С безопасного расстояния, – предложил Гундихар. – Я могу это сделать. Зараза заразу не берет, и потому мы, гномы, так редко болеем, ха-ха, клянусь всем пивом Мшистого пика.
– Лучше я… – помотал головой Бенеш. – Я могу, ну, защитить себя магией…
– А почему не я? – вмешался Арон-Тис. – Тело, облагороженное Истинным Эликсиром, не поддается хворям.
Олен смотрел на спорящих, и на душе у него становилось все тяжелее.
Настал момент распроститься с друзьями, перестать использовать их в качестве живого щита. Дальше придется самому отбиваться от неприятностей, предназначенных только для него, для врага Харугота Безарионского. А это значит – продолжить путь в одиночестве, не считая Рыжего.
– Тихо вы, – сказал он негромко, но спорщики смолкли, изумленно уставились на Рендалла. – Это значит только одно – вам пора повернуть назад, вернуться в безопасный Тафос.
– Это почему? – нехорошо прищурившись, осведомилась Саттия.
– Неужели вы не понимаете? Все препятствия, что мы встречаем на пути, порождены вот этим. – Олен вытащил из ножен ледяной клинок и поднял руку с Сердцем Пламени. – Так что чем дальше, тем больше их будет и тем смертоноснее они будут становиться. Если вы отправитесь назад, то не то что зроит, ни один комар не преградит вам путь. Поедете со мной – наверняка погибнете. Сила этих вещей велика, но я могу не успеть защитить вас…
Последние слова прозвучали в полной тишине, даже Рыжий прекратил умываться и осуждающе посмотрел на Рендалла.
– Ты все сказал? – поинтересовался Арон-Тис, нервно потирая руки. – Тогда послушай умного гоблина. – Вихрь, о котором мы с тобой говорили, притягивает угрозы только к тебе и к тем, кто рядом. Безумие животных и болезнь среди эльфов угрожают не столько нам, сколько местным жителям. А значит – причина у них другая.
– Верно… – встрял Бенеш. – Это, ну, что-то огромное и очень странное… будто бы в мире что-то разладилось, что-то испортилось, прогнило… Готов поклясться, что подобное или нечто другое, но похожее… ну, творится везде, от Норции до земель белых гномов.
– Возможно. – Олен не собирался сдаваться так легко. – Но в Тафосе вы в любом случае окажетесь в большей безопасности, чем со мной. Что толку – погибнуть зря, пасть в чужой борьбе?
– Опять то же самое. – Саттия вздохнула и покачала головой. – Мы с тобой уже говорили на эту тему. Это не только твоя, а и наша война! Что, думаешь, Харугот оставит в покое тех, кто противостоял ему? Полагаю, что он хорошо запомнил меня. А значит – точно попытается убить при первой же возможности. Так что я сделаю все, чтобы ты добился успеха, и если погибну, то хотя бы не просто так.
– Хорошие слова, – кивнул Гундихар. – Олен, хватит нести ерунду. Клянусь топором, которого у меня нет, ты ведешь себя, будто мой кузен Арихар. Он, когда напивается, всегда пытается из трактира выйти через стену и орет при этом: «Замуровали, гады! Откройте, сволочи!» Нельзя же быть таким упрямым? Это наша, гномья, привилегия.
Они все глядели на него с упреком, и никто не собирался отступать. Олен понимал, что от спутников придется избавляться против их воли, а как это сделать в дикой чащобе – представлял с трудом.
– Ладно, – сказал он. – Замнем пока. В любом случае нужно решать, что делать дальше. Искать объезд?
– Можно. Так же как и попробовать переговорить с сельтаро, – уши Арон-Тиса начали покачиваться вверх-вниз, давая понять, что хозяин думает. – Но что-то мне кажется, что отравлены земли до самого Эль-Ларида, если не дальше. И поэтому лучше свернуть на такую дорогу, где мы не встретим зверей или болезни, куда не попадут войска нагхов и вербовщики эльфов…
– А она существует? – спросила Саттия.
– Конечно. Темный путь.
Гундихар выпучил глаза и выругался по-гномьи, Бенеш часто-часто заморгал.
– А что это такое? – поинтересовался Олен.
– Ответить я не могу, – в голосе алхимика прозвучала досада. – Знаю лишь, что лежат эти пути между корнями гор и что, путешествуя по ним, можно пройти Большой и Малый Огненные хребты за несколько дней.
– Откуда ты вообще знаешь о путях? – прорычал Гундихар. – Сведения о них принадлежат к разряду тайных…
– К тем, что не сообщают всяким олдагам. – Арон-Тис невозмутимо кивнул. – Это понятно. Но я положил жизнь на то, чтобы узнать как можно больше, и многие секреты попали мне в руки, в том числе и этот. Я…
– Так что это за пути? – нетерпеливо прервала его Саттия. – Как туда попасть?
– Только с разрешения хозяев, – неохотно ответил гном. – В данном случае – обитателей Огненного хребта. И кого попало на Темный путь не пускают, так что вряд ли тайные ворота откроются нам так легко.
– У меня есть, чем заплатить. – Арон-Тис улыбнулся и похлопал по притороченному за седлом мешку. – Придется расстаться с теми игрушками, что мы нашли на корабле у нагхов, но ничего, это не такая большая цена. А Темные пути проложили в давние времена еще самые первые гномьи маги, они…
– Остановись, – сердито буркнул Гундихар. – Ты знаешь, что по законам Льдистых гор я должен убить олдагов, сумевших добыть тайные знания? Хватит и того, что ты разгадал наш секрет, незачем разглашать его остальным. И все же я не верю, что с тобой будут разговаривать.
– Я бывал в Огненных горах и знаю там кое-кого, – с достоинством проговорил алхимик. – Ближайший вход лежит вон там, – и он указал на восток, где над горизонтом поднимались горы. – Так что надо решать – идти вперед, глубже заходя в отравленные земли, или попытаться вступить на Темный путь?
– В горы, – твердо сказала Саттия.
– В горы, – кивнул Олен.
– Ну, э, да… – выдавил из себя Бенеш.
– Мяу! – высказался Рыжий, на мгновение оторвавшись от вылизывания собственного бока.
– Эх, смотрите, как бы не пожалеть… – начал Гундихар, а затем улыбнулся и махнул рукой: – Эх, была не была! Где наша не пропадала? Даже если ничего не добьемся, хотя бы гномьего пива выпьем! Я его давненько не пробовал. Поехали, ха-ха, к родичам моим, чтоб им добыть столько золота, что не унести…
– Раз все согласны, тогда вперед, – и Арон-Тис развернул коня.
Они вернулись туда, где поле граничило с лесом, и тут свернули с дороги. Первым в заросли нырнул оцилан, только качнулись расположенные у самой земли ветки. За ним двинулись всадники – впереди Саттия с луком на изготовку, следом – Бенеш и Арон-Тис, а позади Олен и Гундихар.
Лес обхватил путешественников, сдавил их со всех сторон.
Основу чаши составляли могучие, покрытые толстой чешуей деревья. Высоко над землей гордо колыхались широкие кроны, а вниз падали настоящие водопады вьюнков, усеянных голубыми и желтыми цветами. Средний ярус занимали кусты, крохотные или огромные, самые разные, так тесно сплетшиеся ветками, что между ними не протиснулась бы и полевая мышь.
Кони шли с трудом, приходилось отыскивать тропинки, петлять и тратить на это множество сил.
Под копытами шелестела и чавкала высокая трава, над нею возвышались папоротники, причем не только зеленые, но и синие, и фиолетовые. Качались на ветру стебли хвощей, торчали шипы и листья. И всюду, от вершин деревьев до подземелий, кишела жизнь – свистели и чирикали птицы, кто-то шуршал в зарослях, поспешно удирая при приближении роданов. Летали бабочки и крупные золотистые мухи.
В царившей под сводами влажной духоте было трудно не только двигаться, а даже дышать. Одежда прилипала к телу, пот выступал от малейшего усилия, а сладкие и густые запахи вынуждали чихать.
– Нет, так дело не пойдет, – сказал Олен, когда они в очередной раз уперлись в стену из зарослей. – Таким образом мы будем до гор месяц добираться. Бенеш, вспомни, как ты колдовал в Безарионе, когда мы шли через зачарованный сад. Сможешь проделать такое сейчас?
– Ну… э, почему нет? – маг сделал резкое движение руками, в духоте джунглей повеяло свежим ветром.
Показалось, что полыхнула белоснежная крошечная молния, оставив в воздухе след – горящую синим огнем загогулину, какую можно рассмотреть только краем глаза. Ветви впереди затрепетали, стволы заскрипели, листья затряслись, и открылся проход, достаточно широкий, чтобы по нему прошла лошадь.
– Так куда лучше, – кивнула Саттия и дала шпоры.
Харугот стоял на вершине холма, а внизу, под некрутым откосом, лежал Дейн, похожий на очень широкую, занесенную снегом дорогу. За рекой находился Ферлин, виднелось замерзшее устье Ланы, мыс у слияния двух рек и грозная крепость на нем – высокие стены, мощные башни.
– Судя по всему, мы успели, – сказал находившийся рядом с правителем Безариона Шахияр, а конь орка недовольно всхрапнул. – Не видно, чтобы тут уже побывали гномы.
– Да, клянусь Великой Бездной, – кивнул Харугот. – Город цел, а это главное. Вперед.
Он повернул коня и двинул его обратно к дороге. Спустя несколько сот шагов она свернет направо и через Дейн приведет прямо к воротам Ферлина.
Стоило признать, что ведомое консулом Золотого государства войско из трех тысяч бойцов совершило невозможное. Почти восемьсот миль от Терсалима до слияния Дейна и Ланы они прошли всего за девять дней. Потеряли при этом много лошадей, вымотались до предела, но успели.
И окажись гномы даже неподалеку, их будет кому встретить.
Сам Харугот сидел в седле с трудом, скособочившись. Чувствовал, что и его немалым силам приходит конец, и понимал, что никакая, даже самая изощренная магия здесь не поможет.
А это значит, что придется отдыхать, просто, по-человечески, день или два.
Но сначала – разобраться с обстановкой и отдать кое-какие приказы.
Воинство консула заметили с городских стен. Распахнулись Портовые ворота, что выходят на Лану, из них появилась группа всадников. Харугот успел доехать до середины Дейна, когда узнал, что навстречу мчится Редер ари Налн, канцлер Золотого государства, а с ним – десяток охранников.
Когда между ними осталось меньше дюжины шагов, ари Налн остановил коня, спрыгнул с него и опустился на одно колено.
– Поднимись. Не до того сейчас, – с недовольством промолвил Харугот. – Залезай в седло и докладывай. Прямо на ходу.
Канцлер торопливо исполнил приказ, и вскоре он оказался слева от правителя Безариона.
– Ну? – спросил тот.
– Мессен, войско собрано и готово к битве. Меньше, чем хотелось бы, но…
– Сколько? – угол рта Харугота дернулся.
– Д-десять тысяч, – голос ари Нална дрогнул. – Баронские дружины плюс ополчение – копейщики, лучники.
– Не так плохо. Что еще?
– Прибыли все ваши ученики, что оставались в столице, сейчас они в Ферлине, – канцлер говорил, и они медленно ехали через реку, туда, где над городской стеной в серо-голубое морозное небо поднимались многочисленные дымки. – Кроме того, есть очень хорошие новости, мессен.
– И какие?
– Эльфы уходят. Несколько дней назад они развернулись и двинулись обратно через Геден.
– И что тому причиной? – Харугот не удержался, изумленно хмыкнул.
– Нам удалось взять пленного, одного из их дозорных. Он рассказал, ну… – ари Налн чуть замялся. – Что, по слухам, север Вечного леса атаковали йотуны. Превратили в развалины несколько селений и двинулись в глубь владений альтаро.
– Йотуны? Но это же бред! – вмешался в разговор Шахияр.
– Очень похоже на бред, – покачал головой правитель Золотого государства. – Но зачем эльфу придумывать такую небылицу? И какая другая причина могла заставить отступить их войско?
Разговаривая, они обогнули мыс, на котором высилась крепость. Въехали на Лану, где выступавший из-под снега лед был не серым, а каким-то желтоватым, и двинулись к берегу.
Шахияр только плечами пожал, как бы говоря – кто этих эльфов знает?
– Пленник здесь? – поинтересовался Харугот. Канцлер кивнул. – Тогда я сам поговорю с ним. Позже. А что с гномами?
– Уверенно движутся на юг. Взяли штурмом несколько замков, ни один не продержался больше суток.
Это не казалось удивительным. Мало в Алионе крепостей, способных выдержать натиск гномьих магов, которым повинуется стихия Земли. И никто, наверное, не способен захватить собственные твердыни обитателей гор, устроенные в неприступных скалах. Зато в поле воевать с гномами очень даже можно.
– Понятно. Шахияр, твои смогут прожить какое-то время в шатрах на морозе? – спросил Харугот, повернувшись к шаху.
– Конечно, – ответил тот гордо. – Только нам нужны дрова, провиант и фураж.
– Это мы обеспечим. Ари Налн, ты слышал?
– Да, мессен.
– Тогда располагайтесь вон там, – и консул указал туда, где между посадом и Дейном оставался обширный пустырь. – Отдыхайте и готовьтесь к битве. Все необходимое вам доставят. Военный совет устроим завтра утром. Я пришлю за тобой гонца.
– Я понял, брат, – предводитель орков залихватски гикнул, и зеленокожие всадники начали осаживать коней, разворачиваться. Зарысили следом заводные лошади, несущие на спинах нужный в походе скарб.
Проложенная по льду дорога вывела на берег. Харугот поднялся на него и по неширокой улочке направил коня к Портовым воротам. Охранявшие их стражники при виде правителя вытаращили глаза и подобрали животы, отчего стало казаться, что они страдают запором.
За воротами начался Ферлин – крепкие двухэтажные дома, частенько каменные, множество лавок, самая настоящая мостовая.
Город не прятал собственного богатства, хотя и не выставлял его напоказ. Из окон на всадников глядели лица, искаженные любопытством и страхом. Прохожие торопливо отступали к стенам и угодливо кланялись. Из переулков бежали мальчишки – как же, сам правитель Безариона, великий и ужасный, свергнувший власть императоров, что казалась несокрушимой…
Ферлин не восставал против Харугота, его не громили Чернокрылые, и поэтому тут консула не ненавидели, хотя и боялись.
– Покои для вас готовы, – сообщил ари Налн, когда они свернули и стала видна стена крепости – более высокая, чем городская, из черного камня. – Ну а воинов мы расселим как-нибудь.
– Займись этим немедленно, – кивнул консул. – У меня же есть одно неотложное дело.
Дело и впрямь выглядело спешным, особенно учитывая, что эльфы отступили, а гномы пока не стоят у стен Ферлина. Правитель Золотого государства не вспоминал о нем с того дня, когда ощутил, что последний отпрыск рода Безария надел на палец Сердце Пламени. Но он никогда и не забывал об этом, знал, что проблему придется решать так или иначе.
Почему бы не сегодня?
Через еще одни ворота, более узкие, они въехали во двор крепости. Харугот слез с коня и, не оглядываясь, пошел к главной башне – очень древней, возведенной чуть ли не в те времена, когда в этих местах кипели сражения с эльфами.
– Где мои ученики? – спросил на ходу.
– Здесь, в одной из казарм… – ответил торопившийся за правителем ари Налн.
– Немедленно их ко мне, и прикажи подать горячий ужин.
– Да, мессен. Проходите сюда, мессен…
Канцлер отворил тяжелую дверь, первым скользнул внутрь, мимо нескольких стражников, на узкую лестницу. Харугот зашагал следом, по вытершимся каменным ступенькам, мимо пробитых в толстой стене окошек, больше похожих на амбразуры.
Через них лился тусклый свет умирающего дня. В башне было холодно, дыхание вырывалось изо рта клубами пара.
А вот в комнате на самом верхнем этаже, куда ари Налн привел консула, оказалось тепло. Уютно потрескивали поленья в огромном очаге, горели свечи на столе. Золотистые блики гуляли по развешенным на стенах коврам, по дорогой мебели из каменного тополя, по низкому потолку.
– Неплохо, – сказал Харугот, оглядывая удобное кресло с медвежьей шкурой на спинке и широченную кровать под балдахином. Мелькнула мысль, что ночевать в такой одному – глупо, но ее поспешно отогнал – не до того сейчас. – Давай ужин и гони учеников сюда.
Ари Налн поклонился и вышел. А консул снял плащ, бросил его на сундук у двери и начал осматривать комнату. Не успел заглянуть во все шкафы, как вошел трясущийся от страха слуга с подносом.
На подносе стоял медный кувшин, изящный золотой кубок гномьей работы и две тарелки – с нарезанным ломтиками сыром и пластами окорока.
– Мессен, – прошептал слуга, моргая большими, коровьими глазами. – Горячее будет скоро, отведайте пока это…
– Ставь и убирайся. – Харугот указал на стол, подумал, что слишком устал для того, чтобы злиться.
Слуга, похоже, ожидавший, что съедят его, поставил поднос и выскочил из комнаты. Консул налил себе пива, взял кусок сыра и принялся за еду. Покончил с закусками, когда ему принесли горячее – запеченную с черносливом дичину, и тут явились ученики.
Входили по одному, одинаковые в бурых балахонах, раболепно кланялись и замирали около двери.
– Видит Великая Бездна, все тут, – сказал Харугот. – Ждите. Я поем и займусь вами.
– Да, мессен, – ответили они хором.
Судя по дичине, повар был мастером своего дела или просто очень боялся за собственную жизнь. Нежное мясо таяло во рту, оставляя приятное, хоть и вяжущее послевкусие.
– Славно, – консул отодвинул тарелку, допил пиво и встал. Отогнал накатившую сонливость, желание немедленно лечь и уснуть. – Теперь пришел ваш черед. Так, посмотрим, кто у нас тут…
Ученики стояли кучкой, лица их белели в полумраке, глаза смотрели в пол.
Харугот подошел ближе, стал прохаживаться. В голове, как подхваченные осенним ветром листья, закружились мысли: жаль, что погиб Нивуч, он был, как ни крути, лучшим… А если попробовать вот этого? В обучении уже десять лет, предан, смел, но не очень умелый…
Этот? Настоящий мастер в обращении с силой Тьмы, но ему не хватает решительности, жестокости. А она понадобится чуть ли в первую очередь…
Эти двое? Привыкли работать в паре, друзья – не разлей вода, но талант у обоих нестабилен. В один день смогут такое, о чем в другой даже помечтать не осмелятся. Нет, такой вариант не годится.
Консул Золотого государства ходил и думал. На столе рядом с пустыми мисками, шипя и потрескивая, истекали каплями воска свечи. За прикрытым ставнями окошком негромко завывал ветер.
– О Великая Бездна, даруй мне мудрость. – Харугот остановился, огладил подбородок, за дни в пути покрывшийся щетиной. – Ты, Корел, ты, Савирт, и ты, Лехайон, останьтесь. А остальные – вон.
Он сел в кресло, дождался, когда ученики, кроме названных, выйдут за дверь, только потом заговорил.
– Вам троим выпала великая честь, – сказал консул, и черные глаза его блеснули. – Прямо сейчас вы отправитесь в Безарион, найдете в порту готовый к отплытию корабль и на нем двинетесь в сторону Закатного архипелага. К самым южным его островам, к тому из них, что носит имя Тенос.
Ученики почтительно внимали, по-прежнему не поднимая глаз.
Корел, бастард, отпрыск барона из графства Гедок и обычной селянки. Савирт, появившийся на свет в припортовых районах Безариона, и Лехайон, родившийся на побережье Деарского залива, в городе Федер, что входит в Танийский союз. Все трое – умелые маги, не такие, конечно, как Нивуч, но тоже очень талантливые. И при этом – преданы до глубины души, готовы выполнить любой приказ наставника, даже самый кровавый.
– С собой возьмете сотню чернокрылых, из тех, что остались в Безарионе, – продолжил Харугот. – Приказ их командиру и распоряжение в казначейство вам выдаст канцлер. А на Теносе…
То, что древние храмы Тьмы выбрались из тысячелетнего заключения под землей, он знал. Колебался только, размышляя, сколько правды о них открыть ученикам и какой именно правды.
– На Теносе вы возьмете под охрану сооружения, которые обнаружите в самом центре острова. Заметите сразу, спутать их с чем-нибудь невозможно. Возьмете под охрану и никого к ним не подпустите. Любого родана, что попытается приблизиться, немедленно убивайте.
С того самого дня, когда погиб Нивуч, Харугота мучило подозрение, что отпрыск последнего императора неведомым образом узнал, где черпает силу его враг. Да и он сам упомянул о Теносе тогда, в Золотом замке, когда хвастался добытыми в дальних землях камушками.
При воспоминании о том моменте угол рта Харугота дернулся, сам он заскрипел зубами.
– Наставник, можно вопрос? – поднял голову Корел, самый умный из троих.
– Да.
– А как же местные жители? Они не попытаются нам воспрепятствовать?
– Думаю, что нет, – консул криво улыбнулся. – Скорее всего, население давно бежало с острова.
– А что же там такое? – удивление появилось на широком лице Савирта.
– Там… святилища той силы, которой мы служим, возведенные еще в те времена, когда никто в Алионе не слышал даже об эльфах.
Ученики дружно вытаращили глаза.
– Да, там кроется сила истинной Тьмы. – Харугот медленно поднялся, в комнате начало резко темнеть, хотя свечи продолжали гореть как ни в чем не бывало. Фигура консула странным образом выделялась во мгле, словно была чернее мрака. – Там ваша мощь в десятки раз возрастет. Особенно твоя, Корел, и поэтому ты назначаешься старшим. Но даже не подумайте о том, чтобы подчинить себе могущество храмов, – голос Харугота стал шипящим, – и выступить против меня. Тьма не покорится вам. Единственное, что обретете вы в таком случае, – безумие и гибель!
Ученики сидели, напрягшись, всех троих колотило от страха.
Консул опустился в кресло, и холодный мрак рассеялся, истаял без следа, осталась обычная, уютная полутьма.
– Все поняли? – уже нормальным голосом спросил правитель Безариона. – Тогда в путь, немедленно.
– Да, наставник, – трое учеников поклонились и один за другим вышли.
Харугот с тоской покосился на кровать и подумал, что доберется до нее не скоро. Сначала нужно проверить, как разместили чернокрылых, потом – поговорить с пленным эльфом, обойти городские стены…
И в этом не поможет никакая Тьма, даже самая могущественная.
Глава 10
Темный путь
Три дня маленький отряд пробивался через влажные джунгли, топтал ковер из полусгнивших листьев и густой травы, дышал гнилыми испарениями болот. Хищные твари Мероэ, взбешенные неведомым чародейством, не раз бросались в атаку, и тогда в ход шло оружие. Кровь брызгала на землю, на стволы деревьев, и предсмертный вой оглашал чащу.
Оставались позади миля за милей, горы приближались, надвигалась их черная исполинская стена. И чем дальше, тем слабее становилось влияние незримого облака, сводившего зверей и птиц с ума.
На третий день нападения прекратились, а затем путешественники выбрались к самой настоящей вырубке.
– Ха-ха, здорово! – сказал Гундихар, оглядывая громадный пень, на котором росли черно-оранжевые грибы. – Клянусь бородой и усами Регина, эти следы оставлены топорами. А где топоры, там и гномы, а где гномы, там и пиво.
– Верно, тут добывали лес обитатели Огненных гор, – кивнул Арон-Тис. – Где-то должна быть дорога.
Они попетляли между пнями, окруженными густой молодой порослью, и в самом деле выбрались к дороге, позаброшенной, но еще заметной. Пройдет год-два, и лес скроет ее из виду, завоюет окончательно, уничтожит следы того, что тут ходили роданы и ездили повозки.
Дорога вела на восток, прямая, точно стрела, ехать по ней было одно удовольствие.
– А почему вырубка заброшена? – спросил Олен у Арон-Тиса, когда пни исчезли из виду.
– Тут гномы добывали особую древесину, из которой получается самый лучший уголь, его еще называют алхимическим. На такой уголь годятся лишь южные королевские кедры, их же здесь больше не осталось. Но ничего, когда вырастут новые, гномы вернутся. Все рощи нанесены на карту.
– Кедры? Так далеко на юге? – удивилась Саттия. – Я думала, что они растут только у нас, в Вечном лесу.
«У нас, – со злостью подумал Олен. – Хотя саму из этого леса выгнали».
Они почти не разговаривали, даже не глядели друг на друга, и стена холодного отчуждения крепла.
– Обычные – да, но королевские – здесь, в Мероэ, – кивнул гоблин. – Я бы показал ветку или шишку, но гномы вывезли все подчистую. И теперь в особых печах пережигают в уголь.
Девушка промолчала, но, судя по выражению лица, до конца так и не поверила.
Лес начал редеть, появились отдельные валуны – закатившиеся в чащу разведчики гор. А потом впереди, между стволами замелькали серые гладкие тела скал, блестевшие на солнце. Дорога расширилась, понемногу начала забирать вверх, под копытами захрустели камушки.
– Тут Гундихар фа-Горин как дома, – сказал гном, когда джунгли остались позади, а скалы очутились и справа и слева. – А пахнет-то как… замечательно, аж кровь по жилам несется и сердце играет!
Олен принюхался, но кроме аромата нагревшегося на солнце камня не уловил ничего.
Миновали площадку, где дорога раздваивалась, более широкая уводила на север, а узкая, почти тропка – вела прямо вверх, туда, где прятались в тучах вершины, блестели туши ледников. Арон-Тис после короткого раздумья повел отряд именно туда. Проехали с десяток шагов, когда Саттия вздрогнула, открыла рот, явно собираясь что-то сказать, но не успела.
– Ста апп![33] – мощный, густой голос прозвучал из-за скопления разномастных камней.
Ехавший первым Арон-Тис вскинул руку и натянул поводья. За гоблином коней остановили все остальные.
– Веем ар ни? Вад гер ни хар?[34] – поинтересовался тот же голос. Олен оглянулся, пытаясь обнаружить его хозяина, но не увидел ничего, только валуны, черные, белые и серые.
Алхимик прокашлялся и заговорил на гномьем наречии, медленно, запинаясь, но вполне уверенно.
– Надо же, знает, – уважительно хмыкнул Гундихар.
– О чем речь? – вполголоса осведомился Олен, когда невидимый собеседник алхимика начал отвечать.
– Наш краснопузый друг заявил, что приехал сюда для встречи с… ну, в общем, с очень важной персоной, что они хорошо знакомы. Страж тропы обещал послать гонца, чтобы пригласить эту особу сюда, а нам велел…
– …Спуститься к развилке и ждать там, – закончил Арон-Тис. – Так что разворачиваем коней. Я договорился, чтобы нам доставили воды и пищи, за дровами придется сходить самим. Ждать предстоит как минимум, до завтра.
– А пиво? Как насчет пива? – возмутился Гундихар.
– Думаю, что вряд ли оно есть у дозорных, – и гоблин покачал головой.
Они спустились к площадке, где дорога делилась на две, и едва успели расседлать лошадей, как послышался шорох шагов. Первой оглянулась Саттия, положила ладонь на рукоять меча, за ней Олен. А из-за поворота тропы показались три невысокие, плечистые фигуры в длинных, до коленей, кольчугах и конических шлемах, верхушки которых венчали странные украшения – что-то вроде наконечника копья с крохотным стальным флажком.
Гномы Огненных гор были ростом куда ниже Гундихара. Подстриженные светлые бороды падали на грудь, зато лица под шлемами выглядели настолько черными, словно их мазали дегтем.
Настороженно и недружелюбно блестели темные глаза.
– Год миддаг, – сказал первый гном, с мечом у пояса и с топором в руках. – Детта ар авсетт фер ер.
Двое его спутников, тоже с мечами, вышли вперед, один поставил наземь бочонок, другой положил довольно объемистый мешок. Затем трое гномов развернулись и просто-напросто ушли.
– Хм… – Саттия нахмурилась. – И это знаменитое гномье гостеприимство?
– Ну, мы пока не гости, а так – заблуды какие-то. – Гундихар пожал плечами. – Давай глянем, что нам принесли, и я отправлюсь в лес, за дровами. Надо бы костер развести.
В мешке оказалось вяленое мясо, а в бочонке – к невероятной радости гнома – пиво.
– Ура! – завопил он, подкидывая в воздух «годморгон». – Жизнь-то налаживается!
Рыжий бросил на Гундихара неодобрительный взгляд.
Принесли дров, и вскоре к небу потянулась тоненькая струйка дыма. К этому времени солнце уползло за лес, будто погрузилось в чащу, начало темнеть. Разогрели мясо, поели. Бочонок с пивом показал дно, в основном благодаря усилиям Гундихара, путешественники начали готовиться к ночлегу.
Когда заснули все, кроме оставшегося на страже Бенеша, кот поднялся и тихо ускользнул вниз, в джунгли – поохотиться. Вернулся перед самым рассветом и застал роданов на ногах.
– Ага, пришел, – сказал Олен, присаживаясь на корточки, чтобы почесать оцилана за ухом. – Кого съел, признавайся?
– Мяу, – ответил Рыжий и упал на камни, показывая, что бока у него просто неимоверно зудят.
– Знаете… – сказал Бенеш, по обыкновению продравший глаза позже остальных. – А я, ну, сегодня видел странный сон…
– Голых девок? – с жадным интересом спросил Гундихар, но под сердитым взглядом Саттии осекся. – Я чего? Я ничего, совсем ничего.
– Нет, – взгляд мага был рассеянным. Казалось, что он не видит ничего вокруг. – Другое… Мне снилось, что я стою на каких-то горах, а потом начал расти, быстро так… Земля, она уменьшалась подо мной. Я даже пробил головой облака. А потом, ну, ударился обо что-то твердое. Головой, да.
И Бенеш пощупал макушку, словно и вправду надеялся найти там синяк.
– Да, чего только во сне не увидишь, – проговорил Гундихар. – Эй, там пива не осталось, кстати?
– Так ты же его и выпил, – улыбнулся Олен.
– Да? А я думал, что мне это приснилось, – гном помрачнел. – Значит, придется завтракать всухомятку.
Обитатели Малого Огненного хребта показались вскоре после полудня, когда светило выглянуло наконец из-за гор и скалы вокруг стали нагреваться. Первыми к развилке спустились четверо вооруженных до зубов воинов – в пластинчатых дорогих доспехах, глухих шлемах и со здоровенными секирами в ручищах. Сошли с тропы и замерли железными истуканами, даже не поглядев на чужаков.
– С кем это они собрались сражаться? – мрачно проворчала Саттия.
– Ха-ха, это почетная стража, – проговорил Гундихар. – И если глаза меня не обманывают, то мы будем иметь дело с главой рода, не меньше…
– Ты угадал. – Арон-Тис потер руки. – Вот и он, кстати, почтенный Лафтин фа-Лафтин собственной персоной.
Очередной гном не мог похвастаться ростом, но зато отличался толщиной, и шагал он, важно переваливаясь. Длинная золотистая борода была заткнута за роскошный пояс, украшенный драгоценными камнями. На поясе болтался топорик в золоченых ножнах, одежда же выглядела подчеркнуто скромной – стоптанные сапоги, кожаный кафтан и штаны из того же материала.
За главой рода шагало двое гномов без оружия, а замыкали процессию еще четверо воинов.
– Год миддаг, – сказал Лафтин фа-Лафтин, остановившись в нескольких шагах. Лицо его было непроницаемым. – Привет тебе, мастер Арон-Тис. Из уважения к твоим спутникам будем беседовать на языке людей.
– Привет и тебе, – алхимик почтительно поклонился. – Благодарю за честь.
– Что за нужда привела тебя в наши горы? – говорил Лафтин фа-Лафтин неспешно и важно. – Что хочешь купить ты? Редкие минералы, не знавшие солнца металлы или тончайший уголь для тиглей?
– Сначала я покажу то, что хочу предложить в обмен, – и Арон-Тис взялся за свой мешок.
На свет появилась «клетка» из золотистых и серебристых прутьев с горевшим внутри огоньком, за ней – пирамидка из кусочков дерева, груда драгоценных камней и вообще непонятно чего, при взгляде на которую хотелось отвести глаза; и напоследок – чаша, вырезанная из горного хрусталя, со множеством дырочек в стенках.