Игра титанов Казаков Дмитрий
– Мы пришли, владыка, – взял слово старейший из шаманов, недавно отметивший сто пятидесятый день рождения.
Лики на стенах замерли, а потом заговорили разом, так что могучий голос Блистающего Господина обрушился со всех сторон:
– Слушайте меня! Настало время одному из вас покинуть уединение и отправиться вниз! Пойти по следам того, кто обманул меня! Кто присвоил то, что принадлежит только мне!
Голос перешел в рык, а потом затих.
– Что же это и кто он? – вопросил старейший из шаманов.
– Узрите! – Лики Савалко одновременно выдохнули, и пещеру заполнил вязкий белый туман.
Некоторое время ходил волнами, затем сгустился в несколько фигур. Одна из них очевидно была сиаи, обитателем Холодного материка, другая – девушкой-лиафри, третья – уттарном. Увидев его, почти все шаманы поморщились, а один не удержался и сердито сплюнул.
А вот две оставшиеся оказались непонятно кем. Они походили на представителей нескольких рас Вейхорна, но не принадлежали ни к одной из них.
– Кто это такие? – осведомился старейший из шаманов.
– Чужаки. Они явились из-за пределов нашего мира, и принесли с собой нечто настолько могучее, что ему нет равного в пределах Вейхорна. – Голос бога истончился, перешел в визг: – Вот, смотрите!
У того из чужаков, что повыше, вспыхнул алым огнем перстень на пальце, а меч на поясе засветился холодным голубым сиянием. Стала ощутима сила того и другого, очень разная, и в то же время сходная. Сухой жар первой причудливо смешался с обжигающим холодом второй.
– Эти два предмета вы обязаны взять у него и доставить мне! Причем он должен отдать их сам!
– А если снять с трупа? – спросил шаман, у которого не хватало одного глаза.
– Так тоже можно. Сейчас они направляются к Син-Эстер, а оттуда двинутся, скорее всего, морем на север.
– Понятно, – сказал старейший. – Но почему идти должен только один? И кто именно?
– Все вместе вы неизбежно привлечете внимание, – уже спокойнее пояснил Блистающий Господин. – Такую мощь не укрыть. Кроме того, оставлять святилище без присмотра нельзя. Вдруг явится новичок? Или один из вас отправится к моему престолу. А кто пойдет – решайте сами. Пусть это будет сильнейший!
– Понятно, владыка. – Старейший из шаманов покорно склонил голову. – Мы попробуем исполнить твою волю.
– Постарайтесь. Ведь награда будет такой, о какой нельзя и мечтать, – власть надо всем миром. – Голос бога начал слабеть: – От восхода до заката, от северных пределов до южных, от пути солнца до дома луны, что кроется под глубочайшими недрами… Да останетесь вы на высоте!
– Да останемся мы на высоте, – повторили шаманы ритуальный призыв, и все до единого лики на стенах стали только рисунками. Жизнь ушла из них, Савалко покинул зал.
– Ну, и что делать будем? Как выбирать? – сварливо осведомился одноглазый служитель Блистающего Господина.
Каждый из восьмерки считал себя сильнейшим, единственно достойным того, чтобы взяться за поручение.
– Поединком! – решительно предложил младший, появившийся около Сахарной головы пять лет назад.
– Это можно… конечно… да, – закивали остальные.
– Нас восемь, – проговорил старший. – Разобьемся на пары. Тот, кто проиграет в схватке – выбывает. Оставшиеся четверо тоже разбиваются на пары. Затем остаются двое, и потом – один.
Предложение было встречено одобрительным гулом.
Шаманы выстроились вереницей и направились к выходу из святилища. Когда впереди обозначился дневной свет, затушили факелы. Через полсотни шагов вышли на поверхность.
В вышине, еле пробиваясь сквозь облака, светило блеклое солнце. Сеялся мелкий снежок. За белой пеленой угадывались очертания склонов и громады соседних гор, чьи вершины находились полулигой ниже.
– Ну что, начнем? – проговорил старший. – Бросаем жребий, кому с кем сходиться. Раз, два…
Восемь костяных жезлов полетели вверх. Два рухнули обратно сразу, два чуть позже, а другие четыре почти одновременно, но тоже по парам.
– Все ясно, – пробормотал одноглазый шаман. – Мне драться с тобой, Ячий Нос…
Младший из обитателей тайного святилища кивнул.
Они подобрали жезлы и начали расходиться в стороны. Двое вверх по склону, двое – вниз, еще две пары – в стороны. Остановились, лишь когда до входа в храм осталось три сотни саженей.
В той стороне, куда удалились старейший из шаманов и его противник, грохнуло. К небу ударила струя синего пламени, вокруг нее заплясали изломанные черные тени. Там, где сошлись Ячий Нос и одноглазый, взвыли, столкнувшись, потоки несущего снежинки ветра.
Третья пара породила громадное темное облако, что скрыло их из виду, четвертая окуталась венцом из молний – сиреневых и золотистых, нещадно плавивших сугробы, что не таяли веками. Заструились ручьи, с гулом пошла вниз небольшая лавина, породила еще одну, много большую…
Но там же все и закончилось быстрее всего. То ли силы оказались неравны, то ли один из шаманов допустил оплошность. Молнии погасли, ручьи начали замерзать, шум лавины затих, и к входу в святилище пошел арот, несший на руках потерявшего сознание соплеменника.
Победитель занес побежденного в тоннель, уложил на каменный пол и стал ждать.
Вскоре к нему присоединились еще трое. В их числе оказались Ячий Нос и старший из шаманов.
– Ну что, продолжим? – сказал он, и посохи полетели вверх.
Две пары снова разошлись в стороны, и опять забушевали над склонами Сахарной головы стихии. Началась настоящая гроза с градом, полезли из-под снега бурые скалы, точно рвущиеся к свету побеги. Но рассыпались черным пеплом, затих гром, и градины перестали падать, сменившись обычным снегом.
– А ты силен, – проговорил старший служитель Блистающего Господина, столкнувшись у входа в пещеру с Ячьим Носом.
– Сейчас узнаем, насколько, – ответил тот, укладывая поверженного противника.
Успевший прийти в себя одноглазый проводил оставшихся претендентов мрачным взглядом.
– Вот гады, – сказал он с чувством, когда скрип снега под ногами затих, и принялся выбираться наружу.
Как раз успел, чтобы увидеть начало поединка.
Радужный пузырь окутал стоявших друг напротив друга шаманов, по бликующей поверхности забегали желтые и синие огни. Лопнул, и оглушительный грохот раскатился над горами.
Спикировали с высоты черные птицы, слишком большие, чтобы быть из плоти и крови. Навстречу им ударили огненные копья. Вспыхнуло настолько ярко, что обладатель единственного глаза едва не ослеп. Невольно покачнулся, раскинул руки, дабы сохранить равновесие.
Когда смог видеть, обнаружил, что к святилищу идет победитель. Прищурился и не удержался от ругательства:
– Утроба высоты!
Самый молодой из шаманов нес на руках старейшего.
Ячий Нос приблизился, обнаружилось, что лицо его покрыто свежими ожогами, а на лбу появились царапины.
– Надо же, как тебе повезло, – сказал одноглазый, делая шаг в сторону, чтобы дать победителю дорогу. – Ты исполнишь волю Правителя Высот и получишь награду.
– Ее надо сначала исполнить. – Ячий Нос положил старейшего рядом с остальными. – А для этого – узнать хоть что-нибудь о том месте, куда мне предстоит отправиться. Сейчас они все очнутся, и будут рассказывать. А начать можешь ты…
О том мире, что лежал за пределами Сверкающего хребта, шаманы знали не так мало, но знания эти были обрывочными. Один помнил других богов, другой – соседние народы, третий – названия отдаленных мест.
– Ну, хорошо… – Одноглазый почесал голову и начал рассказывать.
Долго мучиться в одиночку ему не пришлось. Очнувшиеся слуги Блистающего Господина один за другим присоединились к разговору. Последним в него вступил старейший из них.
– Ладно, я все понял, – сказал Ячий Нос, когда все замолчали. – Сейчас схожу за вещами и отправлюсь.
Вернулся он быстро, без ритуальной накидки, в обычной одежде горца и с мешком за спиной. Одному за другим поклонился побежденным собратьям, дождался ответных поклонов.
– Возвращайся, – проговорил старейший.
– Обязательно. – Ячий Нос поднял костяной жезл и ударил им по погремушке, после чего исчез.
И только орел сумел бы разглядеть, что на вершине горы, расположенной к северу от Сахарной головы, появилась черная точка. Мгновение постояла на одном месте и пропала.
Умением прыгать с горы на гору обладали лишь самые могучие из шаманов-арот.
К их числу принадлежал и Ячий Нос.
Интерлюдия в Алионе II
Стены Безариона явились из-за горизонта внезапно, будто выросли только что.
При их виде Харугот испытал раздражение. Он не любил этот город, всем, вплоть до самого последнего камня в мостовых, напоминавший о Золотой империи и о том, что он, уроженец рыбачьего поселка на берегу Деарского залива, всегда будет чужаком, останется узурпатором.
При виде консула засуетились стражники, донеслись их злые голоса, хлопки кнутов. Путники, проходившие через ворота, кинулись к обочинам, конные принялись заворачивать лошадей, заскрипели телеги.
– Консулу слава! – рявкнули стражники, пуча глаза из-под круглых шлемов, когда Харугот промчался мимо.
Но он даже не посмотрел на караульных, бросил лишь быстрый взгляд на створки, где нагло растопыривал лучи герб ненавистной империи – золоченый солнечный диск из стальных полос.
Потянулись улочки Безариона, необычайно тихие и пустынные. И не только суровая зима сделалась причиной того, что величайший город Алиона стал напоминать кладбище. Постаралась и война, и сами горожане, вздумавшие взять оружие и выразить недовольство консулом.
И жестоко за это наказанные.
Харугот и его свита проехали через южный торговый квартал, где с мостовой кое-где еще не оттерли следы крови. Свернули направо, к Императорскому мосту. Блеснула впереди гладь покрытого льдом Дейна. На другом берегу открылся голый холм и на его вершине – Золотой замок. Много правее, в стороне Черных ворот, показались тонкие башни Школы Истинного Знания, где учат магов.
Взглянув на них, консул испытал желание выругаться.
В его собственной столице остались люди, не признающие над собой никакой власти! Но ничего, он еще до них доберется, вот только вернет себе прежние силы и способности…
Миновали улицу Оружейников, и через Гнилой ручей выехали к началу ведущей к замку дороги. Потянулись голые склоны, поднимающиеся к зубчатым стенам и башням, черным на фоне закатного солнца.
И тут у ворот консула приветствовали ритуальным кличем, в ответ он лишь вяло кивнул.
– Доброго дня вам, мессен. – Встретивший Харугота во дворе замка канцлер Редер ари Налн взял коня под уздцы.
– Привет и тебе. – Он спрыгнул с седла, поморщился, когда грудь прорезала острая боль.
Она поселилась там с того дня, когда рухнули древние храмы Предвечной Тьмы на острове Тенос. Но ничего, скоро, очень скоро погрузившийся в тело кусочек льда растает, и вот тогда…
– Что с вами, мессен? – забеспокоился канцлер.
– Ничего. – Он с усилием распрямился, заставил себя дышать ровно. – Всех гонцов ко мне в тронный зал, туда же – завтрак, а ты…
Говорил на ходу, направляясь к воротам главной башни, что чудовищным пнем высилась посреди двора. Окунулся в царящее внутри ее толстых стен тепло, невольно поежился.
– …а ты достань мне пятьдесят человек, молодых и здоровых. Можно преступников или мятежников из тюрем. Но только быстро.
Задуманное колдовство необходимо совершить сегодня, пока не завял цветок, ради которого Харугот почти месяц провел в седле, вдали от своей армии, рыская по холодным северным лесам.
– Э… я понял, мессен. – На лице ари Нална отразилось сомнение, но только лишь на миг. – Можно выполнять?
– Иди.
Канцлер остановился, а консул пошел дальше, вверх по широкой лестнице, устланной алыми коврами. Вздохнул, вступая в высокие двери, и в спину потянуло холодным ветерком.
Тронный зал, видевший несколько сот императоров, не принимал правителя, не принадлежавшего к их роду.
Сцепив зубы, Харугот прошел к стоящему на возвышении трону, мрачному и довольно ветхому, с торчащим из спинки обручем короны, три крупных рубина которого казались алыми глазами. Опустился в кресло, а шагавшие следом гвардейцы встали у углов помоста.
– Ваш завтрак, мессен. – В зал просочился трясущийся от страха слуга с большим подносом в руках.
– Давай сюда.
На подносе оказалось холодное мясо в грибной подливе, сыр с плесенью и подогретое вино в широкой чашке.
– Мессен, гонцы готовы. Звать? – заглянул в двери ари Налн.
– Давай. – Консул кивнул и одним глотком выпил вино. На мгновение стало теплее, но холод быстро вернулся.
В зал вошел молодой таристер, высокий и светловолосый, в длинном плаще и теплом зимнем торлаке. Заклацали по выложенному желтыми и белыми плитками полу шпоры на высоких сапогах. Пройдя к трону, таристер склонил голову и опустился на колено.
– Говори, – приказал Харугот.
– Сивар ари Валди, мессен, – отрекомендовался гонец. – Послание от благородного Карти ари Марлида.
Именно его консул назначил главой войска, что оставлено на северо-востоке, заслоном против гномов.
– Говори.
– Благородный Карти ари Марлид велит сообщить, что…
– Будь кратким, – процедил консул. – Или, клянусь Великой Бездной, я найду способ укоротить тебе язык.
– Да, мессен. – Ари Валди немного побледнел. – Гномы ушли на север. Наши разведчики проследили их путь до самых Льдистых гор. Нет сомнений, что это не попытка обмануть нас. Они отступили и до весны не вернутся.
– Что еще?
– Благородный Шахияр увел орков на юг.
Харугот кивнул. Он сам отдал такой приказ своей послушной марионетке, что является шахом Западной степи. Незачем держать несколько тысяч всадников там, где они, скорее всего, не понадобятся.
– Это все?
– Да, мессен. – Гонец, похоже, осознал, что с правителем Безариона нужно разговаривать четко и ясно.
– Иди.
Ари Валди еще раз поклонился, процокали по полу шпоры, открылась и закрылась дверь. Следующим ари Налн впустил воина из Чернокрылых, чье лицо покрывали старые шрамы.
– Рад служить повелителю, – сказал он, опускаясь перед троном на колено.
– Встань… – Харугот мгновение помедлил, вспоминая имя этого десятника… да, именно десятника, одного из тех, кто сражался рядом с ним с самого начала, кто насмерть бился при Харстене. – Шолли. Что велел передать ари Форн?
– Да ничего хорошего. – Десятник поднялся. – Стоим на том же месте, сражаемся немного, но без особого толку. Император-то силы собирает, а нас все меньше. Говорят, что гонцов послал в Великую степь.
На юге, у Терсалима, дела шли много хуже, чем на севере.
– Ничего, скоро вам будет легче, – сказал консул. – Подойдет Шахияр со своими, а еще чуть позже – большая подмога с востока.
В Бегендер, столицу Тердумеи, еще месяц назад отправились гонцы с приказом немедленно выступать на помощь ари Форну. Вот только преодолеть тысячи миль через снега не так-то просто.
Кто знает, когда приказ доберется до цели?
– Ты, Шолли, сегодня же двигайся обратно, – проговорил Харугот задумчиво, – и эти новости ари Форну передай. Чтобы он держался и не вздумал уходить. Ты понял меня?
– Да, повелитель, – склонил седую голову десятник.
– Иди.
Чернокрылый ушел, и его место перед троном занял один из учеников консула – бурый балахон до пола, мясистое лицо, бритая наголо голова и холодные глаза, похожие на дырки в черепе.
– Слушаю тебя, – сказал Харугот. – Что нового?
– Мы слушали Тьму, как ты и приказал, мессен, – голос у ученика, что родился в Андалии и откликался на имя Орт, был необычно тонким. – Слушали то, что творится в Великом лесу. И она сообщила нам, что и вправду пробудилась ото сна древняя сила, очень древняя и невероятно жестокая. Йотуны вторглись во владения младших эльфов.
– Очень странно. – Консул задумчиво потер подбородок, с неудовольствием ощутил, как дернулся уголок рта.
Что могло вырвать почти вымерший народ из векового сна? Что заставило бывших хозяев Алиона двинуться на юг? Какая сила оказалась способна на подобное? И чего она хочет?
С одной стороны, то, что йотуны напали на Великий лес, хорошо. Они отвлекли эльфов и не позволили им соединиться с гномами. Отразить нашествие двух народов было бы куда сложнее. Но, с другой стороны, орданы вряд ли удовлетворятся, разбив альтаро. Они пойдут дальше, сокрушая и уничтожая всех на своем пути, – людей, гномов, орков, гоблинов…
И задержать их будет не так-то просто.
– Ладно, – проговорил Харугот. – Иди. И не оставляйте своих занятий. Если будет что-то новое – немедленно сообщайте мне.
– Да, мессен. – Ученик низко поклонился и ушел.
Не давая дверям закрыться, в тронный зал проник Редер ари Налн.
– Преступников начали привозить, мессен, – доложил он. – Куда прикажете их доставить?
– Прямо сюда. Только чуть позже. Да, и прикажи Тратису, – консул упомянул командира Чернокрылых, – чтобы прислал десяток самых отборных головорезов. Тех, кто по моему приказу зарежут собственного ребенка.
– Хорошо, мессен… – На лице канцлера отразилась неуверенность. – Да, еще, я полагаю, что вы захотите это знать…
– Что такое?
– Приходят чудные вести из Архипелага. Некий князь с острова Калнос сумел захватить все острова, что принадлежат гоблинам. Болтают, что он обрел невероятную магическую силу. Его корабли замечены у островов, заселенных людьми. И еще вроде бы там гиппары появились.
– Действительно, странно, – угол рта консула дернулся еще раз. – Ладно, иди…
Мало того что отпрыск безарионских императоров невероятным образом вылез из всех ловушек и поставил под угрозу план, на который Харугот потратил тридцать с лишним лет жизни. Так еще похоже, что сам Алион разом сошел с ума. Вернувшиеся из небытия йотуны, война в Архипелаге, где веками было тихо и спокойно, – это походило на бред!
И чего ждать дальше?
Неужели началось то, ради чего он все это затеял? Ради чего пошел на убийства и предательство. Но слишком рано, он еще не готов, еще не одолел всех, не подчинил себе даже людей…
Правитель Золотого государства покачал головой и принялся за еду.
Он успел опустошить блюдо, когда двери тронного зала вновь открылись и в них вошли десятеро Чернокрылых во главе с Тратисом, грузным, с пышными седыми усами и широкими плечами.
– Мессен, отборные воины по вашему приказанию прибыли, – отрапортовал он.
– Отлично. Ты свободен.
Незачем командиру гвардейцев знать, чем будут заниматься его подчиненные.
На лице Тратиса мелькнула обида, но он кивнул и вышел. А Харугот слез с трона и прошелся, оглядывая вытянувшихся воинов.
– Очень хорошо, – сказал он, узнавая знакомых. – Сейчас вам придется поработать мечами, и я хочу, чтобы ни единая живая душа не узнала о том, что именно произойдет в этих стенах. Любой, кто окажется болтливым, умрет быстро и мучительно. Вы знаете, я слов на ветер не бросаю. Ясно?
– Так точно! – гаркнули все десять одновременно.
– Это и к вам относится, – консул повернулся к четырем гвардейцам эскорта, что так и стояли по углам тронного возвышения.
– Так точно!
– Вот и славно. – Харугот повернулся к дверям и повысил голос: – Ари Налн, заводи!
– Да, мессен! – донесся ответ.
В тронный зал начали вводить мужчин в рваной и грязной одежде, с синяками на бледных лицах. Зазвенели кандалы на ногах и руках, поползли запахи нечистот, немытых тел и сырого камня.
– Что с ними делать? – поинтересовался канцлер.
– Кладите на пол, лицом вниз, – приказал Харугот. – Потом выйдите, плотно закройте двери и зажмите уши.
Лицо ари Нална вытянулось, он кивнул и бросился подгонять стражников.
Консул глядел, как навзничь укладывают вчерашних мятежников и убийц, воров и разбойников. Сердце его дрожало в предвкушении – да, он превратит этот зал, где сотни императоров восходили на трон, где они произносили речи и принимали послов, в место кровавой бойни.
И после этого станет еще сильнее, чем раньше.
Сильнее, чем тогда, когда стояли на Теносе возведенные уттарнами храмы.
Последнего из узников положили на пол, хлопнули закрывшиеся двери зала, и Харугот глубоко вздохнул.
– Их ровно пятьдесят человек, – сказал он, глядя на Чернокрылых. – Вы должны по моей команде распороть животы десятерым. По второй команде – еще десятерым, и так всем до единого.
Кое-кто из кандальников дернулся, звякнули цепи, послышался молодой, полный злобы голос:
– Ты сошел с ума, ублюдок! Братья, встанем и попытаемся…
– Этого – в первый десяток, – шепнул Харугот. – Мечи наголо и приготовились! Быстро!
Чернокрылые метнулись в стороны, а он полез в кожаный мешочек, что носил на поясе. Осторожно развязал его и вынул крохотный цветок насыщенного темно-лилового оттенка. Стали видны иззубренные лепестки, усаженные мелкими капельками то ли росы, то ли воды.
Темное Сердце, необычайное редкое растение, что цветет лишь под снегом и чьи свойства ведомы мало кому из мудрейших.
– Поехали! – крикнул консул, и испуганное эхо зашуршало в углах.
Десять мечей ударили одновременно, десять воплей слились в один. Харугот вдохнул аромат Темного Сердца. Вздрогнул и согнулся пополам от муки, когда боль, непредставимая, чудовищная, разорвала ему чрево.
Сейчас он ощущал то же самое, что и десять раненых, все их муки, все терзания.
А запах цветка позволял Харуготу выдержать, не потерять сознание.
Боль – единственный инструмент для того, кто хочет освоить истинную силу Тьмы. Той Тьмы, что плещется за гранью мира, а не рассеянных ее частиц, заключенных внутри его скорлупы.
Причем эту боль необходимо причинять себе.
Но человеческое тело – хрупкая вещь, и если мучить его, то рано или поздно испортишь. Поэтому Харугот давно научился воспринимать боль других, тех, кто страдает рядом.
Именно для этого он держал в подвалах Золотого замка отряд палачей, для этого ходил смотреть на пытки и казни.
И чем сильнее боль, тем большую силу ты можешь использовать…
Десять человек умирали, по полу текла кровь, лилась вонь распоротых кишок. А Харугот, стараясь не отвлекаться на собственные мучения, медленно начинал плетение заклинания.
Попытайся понять его любой из магов Алиона, он бы потерпел неудачу. Самый мудрый эльфийский волшебник, человек, постигший все тайны Истинного Алфавита, даже йотун или нагх отступил бы, завидев, как вокруг консула Безариона проявляется темный вихрь.
Он поднимался и рос, пока не уперся в потолок, внутри него задвигались черные тени. Гвардейцы дружно вытаращили глаза, но ни один не отступил, не показал страха. Тут собрались самые лучшие, самые смелые и наиболее преданные, прошедшие вместе с Харуготом огонь и воду.
Все они знали, что он могучий колдун и что сила его не такая, как у других магов.
Даже бывшие узники, распростертые на полу, исполненные злобы и ярости, трясущиеся от ужаса смерти, на миг замерли.
– Следующих! – прогремел из темного вихря голос, мало похожий на человеческий, и глаза консула вспыхнули алым огнем.
Чернокрылые сорвались с места. Еще десять кандальников оказались жестоко перевернуты на спины. Мечи вонзились в плоть, к воплям и стонам добавились новые, зазвучали проклятия. Один из тех, до кого еще не дошла очередь, попытался вскочить, опрокинулся обратно от удара в лицо.
Вихрь вокруг Харугота стал гуще.
Но что странно, он не мешал видеть консула. Руки его танцевали, совершая плавные и в то же время быстрые движения. Лицо было искажено, словно от боли, скатывались по нему огромные капли пота. И висел около носа, прямо в воздухе, крохотный лиловый цветок.
– Что он делает? – шепотом спросил один Чернокрылый другого.
– Откуда я знаю? – ответил тот хриплым от напряжения голосом. – Если бы знал, носил бы не кольчугу, а коричневый балахон…
Тут он ошибался. Даже ученики консула не были посвящены в то, чем сегодня занимается их наставник.
– Следующих! – Приказ громом отдался под потолком, а стены тронного зала качнулись.
По спинам золотых драконов, что стояли по углам тронного возвышения, забегали блики.
– Нет! Нет! Помилуйте! – заорал один из бывших узников.
Вопль перешел в стон, а тот – в неразборчивое бульканье.
На этот раз вихрь остался таким же, каким и был, зато из него выделились еще два поменьше. Они отплыли в стороны от Харугота и замерли подобно толстым колоннам. В каждом стала видна более темная сердцевина, а в ней – совсем тонкая черная полоса.
Консул двигался с трудом, шептал что-то, драгоценные камни на перстнях, украшавших его пальцы, казались тусклыми, будто их посыпали пеплом. Волосы стояли дыбом.
– Следующих! – Это прозвучало как писк, и все, бывшие в тронном зале, поморщились – тонкий звук уколол уши.
Чернокрылые выполнили приказ, мечи их обагрились свежей кровью.
К темным колоннам добавились еще две, разместившиеся чуть позади первых. И между ними забегали туда-сюда темные полоски, будто невидимый и очень быстрый паук начал плести сеть.
– Так это он что, строит? – пробормотал кто-то из гвардейцев. – Но что же это такое будет, а?
Пауза затянулась. Свет, падающий через окна, стал чуть тусклее, сквозь облака на западе проглянуло солнце. Но мгновенно спряталось, будто испугалось того, что увидело в Золотом замке. Темные полоски слились в сплошную завесу, за которой исчез Харугот. Осталось только злое сияние его глаз.
– Следующих! – От громоподобного рева сотрясся весь замок, даже служившая ему опорой скала содрогнулась.
Морские волны с ревом ударились о берег, в городе качнулись многие здания.
Чернокрылые не медлили.
Они хорошо знали, как правитель Безариона карает за неповиновение, и даже просто за нерадивость.
– Тва-ари, вот тва-ари… – прохрипел один из раненых последней партии. – Гнить вам в Великой Бездне вместе с вашим консулом…
Читать бесплатно другие книги:
