Бриллианты на пять минут Соболева Лариса
– Я буду давить их до последнего вздоха. Безграмотное быдло захватило мою Россию. Плебс, хамы… Они лишили нас всего, уничтожили наши семьи, ограбили. Всю эту красную сволочь я буду убивать даже голыми руками. В этом вижу свой долг.
– В таком случае делай это без меня. Я устала от твоей ненависти, устала влачить полунищенское существование, устала выхаживать тебя после ранений, устала от всего. И больше не проси денег. У меня нет философского камня, превращающего рис в золото. Я работаю, потому что не хочу подохнуть с голоду. А ведь ты мужчина, это я должна просить у тебя денег.
– Анастаси, ты очень изменилась, – сказал он тихо. – Где то неземное создание, которое я знал? Ты огрубела и стала похожа на пошлую мещанку.
– Так ведь и вы, господин подполковник, претерпели изменения. Неблагородно сидеть на шее у дамы, да еще попрекать ее бандитским прошлым.
Она приладила на волосы шляпку, взяла ридикюль.
– Куда ты? – подскочил он.
– Туда, где не услышу твоего голоса.
– Стой, Анастаси! – Он загородил выход. – Ты была у ювелира, индуса. Зачем ты ходила к нему? Не отрицай, мне сказал Ли Бо.
– Вот как! Ты приставил ко мне шпиона? Да, я ходила к индусу. Потому что хочу купить чулки и туфли. И ты не смеешь требовать у меня отчета! Уйди с дороги!
– Значит, у тебя остались золотые вещи? – не отступил он. – Настя, нашему движению нужны деньги. Тебе все вернут… – Анастасия оттолкнула его и выбежала из квартиры, слыша крики мужа: – Настя, вернись! Черт возьми! Ты пожалеешь!
Она шла скорым шагом в сторону английской экспортной компании, бормоча под нос ругательства, которые выучила в свою бандитскую бытность. Ссора поставила точку на замужестве. Хоть и венчаны они с Петром, а выносить его больше она не в состоянии. У нее ничего не осталось, кроме колье, но не здесь же его продавать. Вот накопит она немного и уедет в Европу.
– Добрый день, господин Чотхай, – поздоровалась она по-английски с индусом-ювелиром. – Мой заказ готов?
– Прошу вас, леди, – с достоинством поклонился он, приглашая ее в маленькую комнату за ювелирной лавкой.
Господин Чотхай предложил ей стул, достал колье. Анастасия разложила на столе украшение, рассматривая каждый камень, не смогла удержаться от восторга:
– Изумительно. Вы блестящий мастер, господин Чотхай.
– Индия с древности славилась ювелирами, – слегка поклонился он, принимая восторг русской леди. – Как вы будете расплачиваться? Желательно не китайскими.
Денег не было ни китайских, ни английских, а предложение было. Анастасия вынула из ридикюля коробочку, извлекла из нее камешек и положила на стол рядом с колье:
– Если вас устроит, господин Чотхай, то этого хватит, чтобы оплатить вашу великолепную работу.
Он взял розовый камешек, поднес к глазам, улыбнулся:
– Из вашего колье? Эти камни не спутаешь. Хотите, я сделаю такой же?
– Не стоит.
– Здесь пять карат, этого много. В таком случае разницу я возвращу вам в фунтах. Кстати, будьте осторожны, Харбин наводнен грабителями.
Она поблагодарила, все сложила в ридикюль, вышла на улицу. Теперь Анастасия не торопилась, ощущая полнейшую свободу. За английской компанией начинался китайский район, за ним трущобы. Как раз на границе между трущобами и благополучием Анастасия сняла квартиру, дала задаток – последние деньги. Осталось перевезти вещи, но делать это придется ночью, когда уйдет Петр. Предварительно нужно договориться с княгиней Анной, работающей в том же ресторане певицей, чтобы подменила ее у рояля на пару часов. Русские не селились в китайских кварталах, но Анастасия решила, что Петр не догадается искать ее здесь. Конечно, прежде следовало бы позавтракать, но ходить по улицам Харбина с сокровищами и в одиночестве опасно.
Сокращая дорогу, Анастасия очутилась в пустом квартале, неподалеку от которого сняла квартиру. Собираясь зайти туда и спрятать ценности, она вдруг остановилась. Трое молодых китайцев явно с недобрыми намерениями окружили ее. Анастасия лихорадочно открыла сумочку, где лежал револьвер «бульдог», но в сумочке столько всего… нужное отыскать невозможно, особенно когда торопишься.
Она огляделась, продолжая рыться в ридикюле, – поблизости никого, кто был бы способен помочь. Отнимут сумочку – все, она пропала! Нет-нет, этого допустить нельзя. Не успел первый наброситься на нее, как Анастасия, намотав ремешок ридикюля на кисть и крепко зажав сумочку пальцами, пнула его ногой в живот, отчего расползлась по шву юбка, и одновременно закричала:
– Помогите! На помощь!
Второй свалил ее на землю, третий разжимал пальцы, в которых она держала сумочку. Китаец ударил по лицу, Анастасия кричала, но ридикюль не выпускала, она готова была бороться до последнего вздоха, но не отдать сумочку. Внезапно почувствовала некоторую свободу и услышала голос:
– Мать вашу! Пшли отсель! На женщину! Втроем!
Раздался удаляющийся топот ног. Анастасия открыла глаза, увидела, как над ней склонился человек, но солнце слепило. А он сказал:
– Мадама, поднимайтеся…
– Благодарю вас.
Опираясь на руку невысокого русского мужичка, Анастасия поднялась и открыла ридикюль, чтобы отблагодарить деньгами нечаянного спасителя.
– Настя? Анастасия Львовна?
Она вглядывалась в лицо, заросшее белобрысой щетиной, в белесые глаза…
– Боже мой… – вскрикнула. – Левка! Не может быть!
– Он самый! – воскликнул тот радостно. – Как же…
Анастасия кинулась ему на шею, обняла, прослезилась, а он смущенно трогал ее спину одной рукой, тут же одергивал, лепеча и стеснительно улыбаясь:
– Да что ж вы… Я ж грязный… в пыли…
– Левушка, милый… Как я рада! Боже мой! Ну, пойдем, пойдем… – Она заметила, что у него одна рука, правой нет по локоть. – Почему?
– Да тады… в бою с красными… руку оторвало.
– Знаешь что… давай зайдем куда-нибудь… я ужасно хочу есть. А ты, Левка?
– Так ить, да… Тока денег нету…
– Ну, что ты, милый Левка, я заплачу. У меня есть. Идем?
Она взяла его под левую руку, всю дорогу тарахтела без остановки, рассказывала, как очутилась в Харбине, попав сюда в разгар чумы, а он помалкивал, изредка вставлял пару слов, выражая удивление. Но, опомнившись, что болтает без умолку, она спросила:
– А ты? Как ты здесь оказался? Чем занимаешься?
– В извозчиках я. Лошадь свою имею. Тады краснюки постреляли нас и бросили, думали – мертвые… А мы ить тока без памяти. Опосля буряты от волков отбили, выходили. Хороший народ буряты… добрый, да. А Стрижак-то, Анастасия Львовна…
– Знаю, Левка, знаю, – перебила она, и вновь глаза ее наполнились слезами. – Он мне часто снится. Представь, лучше Николки я не встречала. Вот странно, он убил моего мужа, был бандитом, а без него мне… До сих пор сердце давит. Любила я его, Левка.
– Так ить…
– Не будем о грустном, – улыбнулась она, смахивая выкатившиеся слезы. – Сегодня праздник. Я словно родного человека повстречала. А помнишь, как ты меня сторожил?
– Так ить…
– У, как я тогда тебя ненавидела! А потом поняла, какой ты замечательный. Вот разбросала нас судьба, а? Но она же и свела! Как ты живешь? Бедствуешь?
– Так ить…
– Ой, да что я спрашиваю! Русским всем здесь плохо. У нас в ресторане княгиня поет, а пьяное офицерье донимает ее хамскими любезностями. А она все же княгиня, но терпит. И ко мне пристают, но я кое-чему научилась, умею постоять за себя.
– Анастасия Львовна, я…
– Потом. Вот сядем в ресторане, ты расскажешь о себе, а я буду слушать и плакать. Давно не плакала. Как странно – от счастья хочется плакать. – И Анастасия рассмеялась.
Глава 15
Мало сказать, что Валерий Иванович удивился появлению следователя с двумя спутниками, он попросту был ошеломлен.
– Следователь? А… простите… по какому поводу?
– Поговорить, – кратко сказал Щукин, садясь на стул. Сопровождавшие встали вокруг него, ни дать ни взять – мафиози пожаловал. Щукин спросил, считая, что редкого имени с отчеством будет вполне достаточно: – Вы знакомы с Казимиром Лаврентьевичем?
– Кто это?
– Ювелир, как и вы.
– Но… всех ювелиров в городе знать невозможно.
– А я думал, что у вас своя гильдия. Или нечто вроде профсоюза. Вы же должны общаться по роду деятельности, обсуждать новинки?
– Может быть, и есть такая гильдия, но я работаю отдельно. У меня свои поставщики из Питера и Москвы, мне профсоюз не нужен.
– Понятно, – кивнул Щукин, не спуская с ювелира пристальных глаз. – Собственно, я вот по какому поводу. К вам обращалась одна пожилая женщина, приносила на экспертизу колье…
– Ксения Николаевна?
– Вы ее знаете? – подхватил Щукин.
– Абсолютно не знаю. Но она представилась, когда принесла колье. Однако я не рискнул определить стоимость.
– Почему?
– Видите ли… сейчас камни не так-то просто диагностировать, слишком много качественных имитаций, оттого процесс диагностики и усложнился. А я не приобрел пока современного оборудования. Мелкие камни, разумеется, оцениваю, но крупные да в таком количестве… Колье Ксении Николаевны показалось мне… неправдоподобным.
– Я что-то не пойму, – усмехнувшись, произнес Щукин. – Вы ювелир и не смогли сразу определить, что за камни в колье? Это… тоже кажется неправдоподобным.
– Ксения Николаевна принесла мне не один камешек, а… образно говоря, мешок. Но чтоб вам стало понятно, я немного расскажу, что такое современная диагностика. Важнейшими свойствами, определяющими ценность ювелирного камня, являются прозрачность и цвет. Ну, прозрачность можно определить при помощи лупы, так сказать, на глазок. А цвет… В колье Ксении Николаевны много цветных камней, и следовало элементарно выяснить, к какому виду они относятся. Так вот, для объективной оценки цвета используют спектроскопические методы. Для исследования спектров поглощения ювелирных камней желательно использовать спектрофотометр, оснащенный интегрирующим шаром с дифракционным устройством. Можно получить точные характеристики цвета и колориметрическими методами, а также при помощи дихроматических светофильтров. С тридцать четвертого года эти светофильтры в основном использовались для диагностики изумрудов. Изумруды одних месторождений при рассмотрении через фильтр имеют, например, зеленый цвет – это изумруды из Индии и России. А изумруды из Колумбии имеют под фильтром ярко-красный цвет. Видите, какие тонкости существуют в диагностике? Таким образом, устанавливается не только подлинность камня, но и его происхождение. Соответственно определяется и цена.
– Уф! – выдохнул Вадик. – Отпад полный.
– Далее, – подчеркнул произнесенное слово Валерий Иванович, давая понять, что он только начал лекцию для идиотов. – Большое значение имеет плеохроизм, связанный с различием спектров поглощения лучей, имеющих разное направление и поляризацию. Для этого исследования проводятся под поляризационным микроскопом или дихроскопом Хайдингера. Сейчас применяются фильтродихроскопы с двумя поляризационными фильтрами. Важная константа ювелирных камней – показатель преломления. Для этого используют иммерсионный метод, эффективно применение геммологических рефрактометров…
– Пожалуй, хватит, – ужаснулся и Щукин.
– Но это же не все! Определяется твердость камня, спайность, плотность, теплоемкость и, наконец, вес каждого камня в отдельности. Делаются рентгеноструктурный, рентгеноспектральный анализы. Кстати, при применении рентгенографии алмаз остается прозрачным. Но существует ряд камней, которые тоже под рентгеновскими лучами прозрачны, в этом как раз и…
– Я понял, – прервал его Щукин. – Это сложный процесс.
– Да ничего вы не поняли, – буркнул Валерий Иванович раздраженно. – Если в колье Ксении Николаевны настоящие камни, то стоимость определять должны квалифицированные специалисты. А почему вас заинтересовало колье?
– Его украли.
– Неужели? Какая жалость.
– Скажите, где вы были вчера с десяти до двенадцати ночи?
– Вчера? Я был дома.
– Кто это подтвердит?
– Мой друг. Он гостит у меня. В девять мы поужинали и легли спать.
– Почему так рано?
– А я должен ложиться по вашему расписанию? – задиристо спросил ювелир.
– Не буду отвлекать вас от дел, – поднялся Щукин, доставая сложенный лист бумаги и кладя его перед Валерием Ивановичем. – Здесь даты и часы. Будьте добры, напишите, где вы были в это время. Желательно составить список тех, кто вас видел.
– Я не понимаю… – разворачивая лист, пролепетал тот.
– Тут и понимать нечего. Колье украдено, Ксения Николаевна показывала его очень небольшому кругу людей, мы проверяем всех, кто видел колье. Да, кстати, вам знакома фамилия Пушко?
– Пушко… Пушко… не припоминаю…
– Что ж, до свидания.
Когда следователь с компанией очутились на улице, Гена полюбопытствовал:
– Ну и как он вам, Архип Лукич?
– Подкованный, – ограничился короткой характеристикой Щукин. В машине он набрал номер на сотовом: – Слава, что там у тебя? – Выслушав ответ, положил в карман трубку и сообщил своим помощникам: – Алиби у зятя Ксении Николаевны нет ни на один день и час.
– Будем брать? – с готовностью спросил Гена.
– Конечно, будем, – ответил Щукин. – Только сначала давайте-ка тетрадку почитаем, проанализируем новые факты, связанные с убийством ювелира. – Оглядев ребят, Щукин подмигнул им: – А дело-то движется успешно!
– Поплюйте через левое плечо три раза, а потом скрестите указательный и средний палец, а вторую руку сожмите в кулак, – посоветовал Вадик. Заметив насмешливые взгляды, дополнил: – Чтоб не сглазить. Верное средство, сам проверял.
Читали до позднего вечера, так как почерк Власа Евграфовича был мелкий, к тому же изобиловал ятями, что для современного человека осложняет чтение. Читал Слава, как в первом классе, чуть ли не по слогам. Остальные попросту не смогли осилить тест, поэтому претензий к чтецу не предъявляли. Закончив чтение, Слава откашлялся и с наслаждением замолчал.
– Ну и ну! – потрясенно выговорил Вадик. – А колье-то выходит, бриллиантовое! Сколько ж оно стоит? Посмотреть бы на эти «бусы», как назвал его Батон.
– У этого дядьки, я имею в виду Никодима Спиридоновича, завидный аналитический ум, – высказался Гена.
– Но ему было проще, – возразил Вадик. – Узок круг подозреваемых, и они были страшно далеки от народа. Крестьянка не закажет бриллиантовое колье, подозрение пало на высший свет. А в наше время многие граждане соображают, где ценная вещь. Вон и Грелка сообразила, что «бусы» красивые, аж за двести рубликов купила.
– Не юродствуй, – осадил его Гена. – Это нам сейчас кажется, когда прочли, что Никодиму Спиридоновичу было проще расследовать убийства. Тогда оснащения никакого не было, своим умом человек дошел, кто и почему убивал.
– Брось, – отмахнулся Вадик. – Мы, кстати, идем по его стопам. У нас есть оснащение, а толку от него? Чем оно помогает в данном случае? Ни улик, ни отпечатков, ни связей, ни следов… Ничего мы не имеем в наличии. Мы тоже своим умом доходим, правильно, Архип Лукич?
– Зато теперь есть неоспоримый мотив, – вывел Щукин, до того сидевший в глубокой задумчивости. – Сильнее этого мотива не придумаешь. А вам не кажется, что наш убийца тоже идет по стопам, но Агнессы Федотовны?
– Как это? – сипло спросил Слава и снова закашлялся.
– Она убирала всех, кто мог хоть чем-то помочь Никодиму Спиридоновичу раскрыть ее преступления. Кстати, он не прав, ее ошибка состояла не в том, что она после его визита слишком активно принялась заметать следы, а в том, что, во-первых, поторопилась убить ювелира, во-вторых, послала Свешникова за колье. Сделай она это пару дней спустя, да если б оставила пистолет и не посылала графа, то все обернулось бы иначе. Мне так кажется. Видимо, она не знала, что уже тогда по личному оружию легко нашли бы Свешникова. Поэтому ей нужно было, чтобы револьвер обнаружили вместе с графом.
– Да зачем нам какие-то графы и князья с баронами? – просипел Слава. – Давайте наше дело обсуждать.
– Не скажи, не скажи, – снисходительно улыбнулся Щукин. – У нас ведь очень похожее дело. В чем схожесть – объясняю популярно. Агнесса хотела получить бесплатно много бриллиантов, некто тоже хочет получить их бесплатно. Агнесса расплатилась за колье убийствами, и наш убийца платит за него убийствами. Ну, ее ошибки понятны, а в чем ошибка нашего душегуба? Он ведь где-то допустил ошибку, я не думаю, что он мечтал замочить столько народу. Что-то не так поехало, не по его плану.
– Да что тут думать? – пожал плечами Слава. – Ему не стоило обращаться к Пушко, чтоб тот выкрал колье у Ксении Николаевны.
– Вот! – указал на помощника пальцем Щукин. – Это действительно ошибка, но я пока не знаю, как она приведет нас к убийце.
– А у нас подозреваемых тоже немного, – заявил Вадик. – Из них…
– Да погоди, не мешай выстраивать логику! – воскликнул Гена. – Архип Лукич, я вот что думаю. Раз убийца не рискнул сам зайти в дом, а доверился алкоголику, значит, у них были теплые отношения, дружеские.
– Ну… – протянул Щукин, – в общем-то, ты прав. Первому встречному в таком деле не доверишься. Тогда выходит, что убийца знал Пушко задолго до его падения. По-другому быть не может. Каким бы ни был Пушко алкоголиком, а не воровал. Во всяком случае, не попадался на воровстве. Так? А тут вдруг забрался в чужой дом. Видимо, его уговорил убийца. Пушко ему доверял, потому что знал давно, поэтому и рискнул. Но не выдержала душа, денег не было, а выпить хотелось, вот он загнал колье Грелке, так как не получилось продать часы…
– И не предполагал, какие будут последствия, – закончил Вадик.
– О последствиях он, конечно, не думал. А вот приятель Пушко наверняка завалил бы его в любом случае. Даже если б получил колье, – заявил Щукин. – Ведь это куча бриллиантов! Лет пятнадцать назад из-за бриллианта в десять карат творилось нечто подобное, а тут… Трудно вообразить, сколько это колье стоит. Оно пошло ходить по рукам, чего убийца не ожидал, и в результате ему пришлось отсекать хвосты сразу же, едва он выяснял, у кого находятся бриллианты. У Казимира Лаврентьевича колье не нашли. Интересно, оно снова перешло в следующие руки или убийца забрал его у ювелира? Еще мне непонятно, почему Казимир Лаврентьевич торчал в мастерской?
– Как царь Кощей, над бриллиантами чах, – пошутил Вадик.
– Ну и забрал бы их домой, положил бы под подушку и чах себе на здоровье, – проворчал Гена. – Я думаю, Архип Лукич, над этим вообще не стоит голову ломать, так как это несущественно. Ювелир убит, колье было у него, сын это подтвердил. Ему принесла колье Вера Антоновна… Стоп! Значит, Грелка сообразила, что «бусы» дорогие! Наверняка она заломила цену, поэтому директриса решила установить точную стоимость у ювелира. Архип Лукич, я думаю, сейчас колье у преступника.
– Хорошо, будем считать, что убийца получил колье. Каковы его дальнейшие планы, действия?
– Ну, здесь его продавать он не станет, – уверенно заявил Гена. – Поедет в Москву, в Питер или…
– Мне кажется, вы ошибаетесь, – просипел Слава, потерявший голос после непривычно длительного чтения. – Обычно такие вещи везут за рубеж.
– А что, у нас некому купить горку брюликов? – скептически заметил Вадик. – Дворцы и замки покупают наши граждане, отели и острова…
– У нас есть кому купить, – согласился Слава, хотя в тоне его прозвучало возражение, – но достойную цену не дадут. Наши богачи жадные, привыкли к халяве. А за границей… выставил на аукцион, и, если какой-нибудь миллиардер выпадет в осадок от безделушки, он заплатит любую астрономическую сумму. Вторая причина, по которой только псих станет загонять колье здесь, – опасность попасть в руки органов. Колье же в розыске…
– А ты, Слава, молодец, – похвалил Щукин. – Значит, убийца постарается улизнуть за границу. Я завтра же с утра дам список фамилий в ОВИР, чтобы сразу, как только появятся оные граждане, сообщили нам.
– А если у него уже есть загранпаспорт? – предположил Вадик.
– Тогда возьмем под особый контроль кассы аэрофлота и аэропорт… – Видя, что тот собрался и дальше строить предположения, Щукин упредил его: – И железнодорожные кассы предупредим, и все посты ГИБДД.
– А он уедет на автобусе, – не унимался Вадик. – На автобус билеты дают без паспорта и не вносят фамилию в компьютер. Все автобусы и личные автомобили останавливать не станут. А он доедет до ближайшей границы и…
– Из города этот товарищ не выедет, – пообещал Щукин.
– Пешком уйдет, – закончил Вадик. – Я бы так и сделал. Сел бы на велосипед, доехал бы до ближайшего городка…
– Слушай, хватит базар разводить! – возмутился Гена.
– Не надо, Гена, – пресек дальнейшие споры Щукин. – Вадим правильно ищет контрдоводы. Мы должны предусмотреть все возможные варианты, но он не должен уйти даже пешком, даже ползком!
– Кто – он? – осведомился Слава.
– Круг подозреваемых мы определили, – сказал Щукин. – Это те, кому показывала колье Ксения Николаевна.
– А зять? – напомнил Слава. – У него нет алиби.
– Кроме охранника, ни у одного подозреваемого нет алиби. Пока нет.
– И зять входит в это число. Итого: без Казимира Лаврентьевича четверо, – подытожил Щукин. – Но как раз зять вызывает у меня большие сомнения.
– А у меня не вызывает, – сказал Слава. – И я докажу…
Раздался звонок мобильника Гены. Он поднес трубку к уху и услышал тихий голос:
– Это я… Батон… Он открывает замок…
– Батон? Кто и где открывает замок? – не понял Гена.
– Дай трубу! – кинулся к нему Вадик. – Батон? Что там?
– Замок… – шепотом говорил Батон. – У меня простой… не английский…
– Толком базарь! – рявкнул Вадик.
– Кто-то дверь открывает…
– Жди нас! – крикнул Вадик. – К Батону лезут. Это он!
1930 год, Харбин.
В китайском ресторане не было ни души. Разместились за столиком на воздухе. Анастасия настроилась на большой кутеж:
– Ну, Левка, закажем все самое лучшее?
– Анастасия Львовна, а Николка вас искал. Много лет искал.
Сначала остановилось сердце, хотя Анастасия еще не осмыслила в полной мере слова Левки. Но именно потому, что смысл его слов был прозрачно ясен, он и врезался в сердце. И оно остановилось. Потом перед глазами Анастасии пронеслись десять лет. Десять серых, скучных, без светлых проблесков, без любви лет, которые она прожила по инерции. А все могло быть иначе… Слова Левки казались невозможными.
– Что ты сказал? Как это – искал? Он же погиб…
– Та не, не погиб. Я ж сказывал: буряты нас подобрали… Год мы у них были, опосля стали вас искать. Слухи дошли, что вы в Монголию подались с семеновцами и калмыковцами. Ну, мы в Монголию… а оттудова в Китай… Вам плохо?
Анастасия сидела оглушенная. Все закачалось, как на чаше весов, – немногочисленные столики, Левка, люди, стены. Она закрыла лицо ладонями, чтоб не упасть. И сердце отстукивало: неправда, так не бывает, не верь. Сердце не верило, а в голове трубило: искал, много лет искал… Она убрала с лица руки, уставилась на Левку так, будто собиралась убить его.
– Он жив? Где он? Нет! Не говори! Если скажешь, что он здесь, я умру.
– Тады не скажу, – насупился Левка.
– Николай в Харбине?! – Анастасия поднялась, глядя на Левку с ужасом.
– Здеся Стрижак, уж три года мы в Харбине… Куды вы?
Анастасия, как ошалелая, понеслась к дороге, заметалась по улицам, точно не зная, что делать и куда бежать. Левка носился за ней и мямлил что-то, только Анастасия не вникала в его слова – они не имели значения. Конечно, она хотела безотлагательно увидеться с Николкой, убедиться, что он жив. Наконец остановилась, спросила:
– Как его найти? Где?
– Дык на Сунгари, у китайцев грузит…
Анастасия остановила пролетку.
– Рикшу возьмите, дешевше станет. Ноги человечьи ничего не стоят, а на лошади дорого… – забормотал Левка.
– Садись! – рявкнула Анастасия.
Она подгоняла кучера, только по узким, заполненным народом улицам ехать быстро невозможно, но кучер старался, потому что плата обещалась двойная. А Левка упрекал ее в неразумности, мол, деньги даром не достаются и Стрижак «никуды» не денется. Анастасия не слушала. Она никак не могла поверить, что чудеса все-таки случаются на свете. Это была самая длинная дорога, длиннее, чем переход от Украины на Дальний Восток.
Реку загромоздили суденышки и бесчисленные лодки, народу тьма, да и Левка точно не знал, где найти Николку. Раза два он останавливал китайцев, спрашивал их о чем-то по-китайски, потом делал знак рукой, и Анастасия следовала за ним.
Он слишком отличался от щуплых и маленьких китайцев, которых под мешками на горбу и не заметишь – казалось, это у мешков выросли человеческие ноги. Но Стрижак был похож на Голиафа – огромный. Анастасия, как только увидела его, стала, как вкопанная, не имея сил окликнуть, только губами прошептала: «Николай!» Но разве мог он услышать шепот?
Левка свистнул, Стрижак с мешком на плечах обернулся… увидел… выпрямился, сбросив с плеч мешок, и ринулся к Анастасии. Он остановился в трех метрах от нее, смотрел во все глаза и… не решался приблизиться. Очевидно, думал, что перед ним мираж. Стрижак изменился: еще больше раздался в плечах, отрастил усы. Но, собственно, все это было несущественным. Перед Анастасией стоял Николай Стрижак и никто другой.
К нему подбежал толстый китаец, начал грозить, что не заплатит, а Николка бросил ему, не глядя, по-русски:
– Катись к… Настя…
В следующий миг она целовала его лицо, рыдала чуть ли не в голос:
– Коленька… любимый… родной…
– Да что ж ты плачешь, дурочка? – прижимал ее к себе Стрижак, прижимал так сильно, что перебивалось дыхание. – Я уж отчаялся тебя искать… Настенька…
Левка стоял в сторонке и отгонял хихикающих китайцев, которые не проходили мимо целующейся пары, а останавливались и потешались, указывая на них друг другу пальцами. Покрикивал:
– Пшли, пшли отсель. Экий народ! Людей не видали?
Оказывается, и в Харбине можно отыскать спокойное место. Ночь стояла в квартале на удивление тихая. Здесь жили трудяги, днем они работали, не разгибая спины, а ночью валились с ног. Левка, сидя на пороге новой квартиры Анастасии, держал в руке бутылку водки, тут же на блюде рядом с ним лежала еда. Как верный страж, он охранял покой Стрижака и Анастасии, разговаривая с бездомным псом, которому бросал кусочки. Изредка до уха Левки долетали стоны, тогда он втягивал голову в плечи, ставил бутылку у ног и прикладывал палец к губам:
– Тсс! Ты как есть не понимающая псина. Люди устретились, им полюбиться охота, а ты скулишь. Мешаешь! Экая любовь промеж ими, а? Ты встречал такое, а? И я не встречал. Ну, на, ешь и молчи. А я выпью чуток. На радостях. Им хорошо… и мне хорошо…
В комнате горела керосиновая лампа. Слишком нереальной казалась встреча, поэтому Анастасия хотела все время видеть Николая, знать, что это он с ней. Время от времени она принималась плакать от счастья, тогда он ласкал ее, и снова комнату наполняли стоны, вылетавшие наружу. Так прошло полночи. Обнимая Анастасию, Николка произнес:
– Искал, искал… а ты так легко нашлась. Не отпущу теперь.
Анастасия приподнялась, заглядывая в лицо Николки, рассмеялась:
– Это я тебя не отпущу.
– Правильно. – Он коснулся губами носика Анастасии, затем откинулся на подушку. – Эх, хорошо бы отсюда уехать… Да только денег нужно много.
– Постой! – Она спрыгнула с кровати, взяла ридикюль. – Угадай, что у меня есть?
– Не мастак я загадки разгадывать, Настенька.
Она достала колье. Николка сел, взял его в руки, покачал головой:
– Так ты дозналась, кто снял его?
– Мартын Кочура. А я у него выкрала. Не хочу вспоминать, это была гадкая история. Твой Мартын мерзавец, негодяй, каких свет не видывал.
– Знаю. Ведь это Мартын в меня гранату бросил. Левка вовремя увидел, прыгнул на меня, ему руку оторвало, обоих нас контузило, ранило. Что смотришь? Не веришь?
– Верю. Ох, Коленька, родной… – И опять прижалась к нему, водя ладонью по груди. – Мы теперь не расстанемся, а прошлое… бог с ним. Уедем в Европу…
– Я, Настенька, домой хочу. В Россию.
– Мы же белая и бандитская контра. Нет, любимый, Россия для нас закрыта… – И вдруг схватила ридикюль. – Ой, сейчас покажу тебе еще кое-что… я специально…
Коротко вскрикнул Левка. Стрижак и Анастасия мигом сели, прислушиваясь. Минуту спустя дверь слетела с петель, в комнату ворвались трое. У Анастасии зашевелились волосы – как похоже на январь девятнадцатого года! Тогда ворвался Николка… Но сейчас она видела мужа и двух офицеров, которых прекрасно знала. Петр остановился напротив парочки, сидевшей нагишом на кровати, он широко расставил ноги и заложил руки за спину. Даже в полумраке были видны на его лице ходившие в неистовстве желваки и сверкавшие злобой глаза.
– Великолепно! – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Грязная девка!
– Это кто? – спросил Николка.
– Мой муж, – выдавила она с ненавистью. Повернула голову к Петру: – Что тебе надо?
– Ты считаешь, мне ничего не нужно? – заговорил он спокойно, и оттого Анастасии стало страшно. – Я бы хотел завязать тебя в мешок с кошками и бросить в Сунгари, как на востоке поступают с беспутными женами. Но так я не увижу твоей мучительной смерти. Господа, уберите вонючее быдло от моей распутной жены.
Двое метнулись к Стрижаку, оттащили его в угол. Анастасия ничем не выдала истинных чувств, даже не посмотрела в сторону, где начали избивать Николая. Он сильный, справится. Помня, как тщательно Николка оберегал их отношения от бандитов, она взяла это на вооружение, иначе Петр получит огромное наслаждение, убивая человека, которого она любит. Отчеканивая каждое слово, Анастасия повторила:
– Что тебе нужно?
– Колье, – сказал он. – Я был у ювелира. Безусловно, он порядочный человек, но любит жизнь. Лучше отдай колье добровольно, в противном случае мы будем вас пытать, и ты все равно отдашь. Колье мне нужно для дела.
– Отдам, а ты оставишь меня в покое, – поставила она условие.
– Тебя? – усмехнулся Петр. – Хорошо. А твоего любовника заберу.
– Ладно, – согласилась она, беря сумочку.
Читать бесплатно другие книги:
