Бриллианты на пять минут Соболева Лариса

Глава 16

Батон не выходил из квартиры, как и приказал ему Вадик. Он, конечно, догадался, что его хочет убить неизвестный злодей. А за что – это было недоступно пониманию. Он съел всю принесенную еду, жалко – яйца разбились во время обороны. Нашел в кухонном столе крупу с жучками, варил кашу и ел. Страшно тянуло выпить, но, понимая, что только трезвым он останется в живых, Батон взял бутылку с самогоном и вылил в раковину на кухне. Лил самогон медленно, чуть ли не рыдая, лишь с наслаждением вдыхая запах сивухи. Желание выпить усиливалось, а не проходило. Но Батон вылил самогон, потому что не желал держать в доме искушение, с которым все трудней бороться. А когда вылил – делать нечего: терпи, хоть лопни. За новой порцией к Дубине не побежишь – вдруг где-то по дороге поджидает придурок с ножом.

Только потому, что Батон был трезвым – отсюда обострился слух, – он не смог уснуть крепко и услышал скрежет в замочной скважине. Что это означало? К нему лезет психопат с намерением убить.

Батон в секунду покрылся ледяным потом, подкрался к прихожей и уже более отчетливо различил скрежещущие звуки. А если убийца пришел не один? Батон бросился к столу, схватил мобильник и листок с телефонным номером, который ему оставил Вадик, и начал, сверяя с записями на листе, набирать номер. Когда ему ответили, сообщил, что к нему пытаются войти, и кинулся назад в прихожую. Что это за пытка – смотреть на замок, который, чудится, вот-вот повернется, и в квартиру войдет убийца!

Батона трясло. В такой ситуации затрясет кого угодно. Но он лихорадочно соображал, что делать, как защититься. Рванул в ванную, включил свет и стал искать предмет для обороны. Вантуз? Не подойдет, он бросил его. Кинулся на кухню, где хранились инструменты. Бобка? Тяжелая, но маловата. Молоток! Батон схватил молоток, выключил свет и вернулся в прихожую. Все старался делать бесшумно, чтобы не спугнуть человека за дверью. Теперь Батон стоял напротив входной двери и молился, чтобы менты приехали как можно скорее. В данный момент милиция была дорога его сердцу, он любил ее, как маму родную. Мама дала ему жизнь, а менты должны спасти ее же, жизнь.

Но минуты тянулись медленно, и Батону уже казалось, что прошел час. Он услышал характерный щелчок, когда язык замка поворачивается на один оборот. Значит, не успеют менты спасти его. И тогда у него сдали нервы. Не в силах больше выносить эту пытку, Батон кинулся к двери и заорал, барабаня по ней кулаком и молотком:

– Бомба! В доме бомба! Спасайся, кто может! Люди! Спасайтесь!

Из-за собственного крика он не слышал, что делает тот, за дверью. Только в мозгу просигналило: если он сам разобьет дверь, то убийца беспрепятственно войдет. И Батон принялся колотить молотком по железкам дверных петель, продолжая орать:

– Бомба! Бомба! В доме бомба! Спасайся, кто может!

Сколько времени он так колотил и орал – не представлял. Но наконец услышал, как на площадке раздались женские и мужские голоса:

– В чем дело? Что стряслось? Кого режут? Кто орет?

И вдруг раздался знакомый, долгожданный голос Вадима:

– Рауль! Это мы. Открой.

– Граждане, мы из милиции, – громко говорил Гена. – Не беспокойтесь, все под контролем. Паника ложная. Прошу всех вернуться в квартиры.

Дрожащими руками, под хор ругательств соседей, Батон открыл дверь и впустил четырех человек. Он упал на старый-старый, ободранный диван и едва не забился в истерике. Разумеется, от страха. Сбивчиво рассказал, что произошло, причем сильно раздосадовал ментов сообщением о придумке с бомбой и молотком.

– Какого черта орал?! – наехал на него Вадим. – Спугнул убийцу.

– Да? – ощерился Батон. – А ты бы что делал на моем месте, а? Ждал бы, когда он войдет, да? Что ему надо? Чего он прибодался ко мне? Кто он такой?

– Это убийца Евы, – сказал Щукин, который тоже был разочарован. – Убийца думает, что ты запомнил его, поэтому хочет убить тебя.

– Я его не запомнил! – взвыл Батон.

– Но он-то этого не знает! – ехидно заметил Вадик. – Подождал бы несколько минут, мы б его тепленького…

– Ага, подождал бы… – передразнил его Батон. – А он бы меня перышком – чик! Замок почти открыл… На один оборот уже открыл!

– Ладно, не спорьте, ребята, – сказал Щукин, поднимаясь со стула. – Что сделано, то сделано. А мы поступим так: с завтрашнего дня по очереди у Батона будете дежурить…

– А сегодня? – струсил Батон.

– Сегодня он не придет.

– Да? А если придет?

– Вадик, останься у него, – приказал Щукин.

– Почему я? – вскипел тот.

– Потому что ты нашел с Раулем общий язык, – отрезал Щукин. – Остальные за мной, и быстрее.

Щукин, Гена и Слава ушли, а Вадик огляделся и поморщился:

– Ну и свинарник у тебя. Где прикажешь мне спать?

– Кровать тебе уступлю, – негостеприимно сказал Батон.

– А белье у тебя чистое имеется? – поставил руки на бедра Вадим, злясь не меньше Батона. – Я, как все нормальные люди, привык…

– Имеется, – буркнул Батон. – Я мамино белье не трогал.

– И давно она умерла? – смягчил тон Вадим.

– Год назад.

– Ну, ладно, стели.

Батон постелил гостю, который в это время брезгливо рассматривал интерьер, затем жалобно спросил:

– Курить есть?

– Может, тебя еще и накормить? – хмыкнул Вадик, но пачку сигарет протянул.

– Я б не отказался, – жадно прикуривая, сказал Батон. – У меня даже хлеба нет.

– И нравится тебе такая жизнь?

– Не-а. Я больше так не хочу, честно. Если меня не убьют… я переменюсь. Я много умею. Пойду на постоянную работу. Слышь, у вас там, в ментовке, место найдется?

– Сколько угодно. В вытрезвителе.

– А я не пью! – с вызовом похвастал Батон. Вспомнив сегодняшний кошмар, он опустил голову и уже виновато пролепетал: – И не буду пить. Жить охота…

– Не убьют тебя, – пожалел его Вадик. – Обещаю.

Щукин примчался к дому Ксении Николаевны, выбежал из машины первым, на ощупь открыл калитку и взбежал на крыльцо. Проанализировав кандидатуры подозреваемых, он остановился на Романе Семеновиче, потому и приехал сюда. В доме горел свет. На стук вышла женщина, дочь Ксении Николаевны.

– Где ваш муж? – спросил он.

– Его нет. Я жду его. А что случилось?

– Где он сейчас находится?

– Получает товар…

– Какой может быть товар, – хмыкнул за спиной Щукина Слава, – в двенадцать ночи?

– Разрешите войти? – оборвал его Щукин. – Мы тоже подождем вашего мужа.

– Только, пожалуйста, потише. Мама и дочь уже спят…

Она заметно разнервничалась, но проводила незваных гостей на кухню, плотно прикрыла дверь и снова задала тот же вопрос:

– Да объясните, что случилось?

– Что за товар получает ваш муж в двенадцать ночи и где? – вместо ответа спросил Щукин.

– На железнодорожном вокзале. Поезд приходит в одиннадцать. Роман заберет коробки, отвезет к нам в магазин, на склад…

– Послушайте, – вступил Слава. – У вас же бакалея, так? Макароны в упаковках, бульонные кубики, конфетки на палочках… Да у нас в городе складов с таким товаром – завались, и все мелкие предприниматели берут товар на здешних складах. Берут даже на реализацию, в долг, а ваш муж…

– Мы торгуем не только бакалеей, – робко возразила Ариадна. – Специями тоже. А в магазине у нас большой ассортимент продуктов. Роману поставляет специи производитель напрямую, это дешевле, чем взять на складе, а продается по той же цене, что установлена в городе.

– Он поехал один? – поинтересовался Щукин.

– Да. А что там делать толпой? Пять коробок забрать. Они легкие.

– В таком случае ждем вашего мужа, – сказал Щукин.

Прошел час. Наконец, звук мотора возвестил о прибытии хозяина. Гена сразу же поднялся, встал у двери, дабы отрезать Роману Семеновичу пути к отступлению. Хозяин вошел шумно, не заботясь о спящих, с порога скомандовал жене:

– Пожрать дай… – И осекся, испуганно глядя на двух мужчин.

– Здравствуйте, Роман Семенович, – поздоровался Щукин, приглашая его жестом присесть. – Где вы были?

– Товар получал… – пролепетал тот. – А что вы тут делаете?

– Вас дожидаемся, – сказал за спиной Гена.

Роман Семенович вздрогнул, оглянулся и еще больше растерялся, увидев третьего гостя.

– Где вы получали товар? – осведомился Щукин.

– На вокзале. Железнодорожном.

– У кого вы получали товар?

– Почему вы задаете мне странные вопросы? – вскипел Роман.

– Отвечайте, – флегматично сказал Щукин.

– У проводника, – рявкнул Роман. – Какое ваше дело?

– Не хамите, – одернул его Слава. – И четко отвечайте на поставленные вопросы. Назовите фамилию проводника, имя, адрес.

– Откуда я могу знать его адрес? Поезд проходящий. Мне позвонил поставщик, сказал, к какому поезду я должен подъехать, назвал вагон, и все. Я забрал коробки, их немного, расплатился с проводником, отвез товар на свой склад.

– Значит, подтвердить, что вы были на вокзале, никто не может? – продолжал задавать каверзные вопросы Щукин.

– А зачем? – не понимал Роман.

– Повторяю: кто может подтвердить, что вы были на вокзале?

– Не знаю… наверное, никто…

– Пройдемте с нами, – вздохнул Щукин.

– Куда? – всполошилась Ариадна. – Куда вы его забираете?

– В следственный изолятор, – проговорил Гена, надевая наручники на руки потрясенного Романа Семеновича. – Слава, посмотри на «дворники». Новые они или старые?..

Софийка, проснувшись от шума, пробралась к бабушке.

– Бабуль… – позвала она шепотом.

– Иди ко мне, я не сплю, – отозвалась та из темноты.

Софийка села к ней на кровать:

– Ты слышишь?

– Еще бы! Кто к нам пожаловал так поздно?

– Не знаю. Чш! – приложила девушка палец к губам. Хлопнула входная дверь, послышались рыдания Ариадны. – Мама плачет. Я пойду к ней, узнаю, что случилось…

– Иди.

Софийка выпорхнула, а Ксения Николаевна включила настольную лампу, щурилась от света и прислушивалась. В доме было тихо, только громко, хотя и невнятно, вперемежку с рыданиями, говорила Ариадна. Вскоре вернулась Софийка с вытаращенными глазенками, явно напуганная.

– Ну, что там стряслось? – нетерпеливо спросила бабушка.

– Ты представляешь, ба, – схватилась за щеку Софийка, – папу арестовали. Милиция.

– Не может быть! – приподнялась Ксения Николаевна. – За что?

– Мама не знает. Ба, я пойду к ней? Она так плачет…

– Конечно, дорогая, – согласилась Ксения Николаевна. Когда внучка ушла, она покачала головой, произнесла задумчиво: – Значит, он не только мерзавец, но еще и бандит…

Дочь Ксении Николаевне было жаль. Но она и пальцем не пошевелит, чтоб ее утешить. Кто знает, вполне возможно, завтра зятя отпустят, и Ариадна возьмет да расскажет, что ее мать, оказывается, их обманывала столько времени, притворяясь немощной. Обида на дочь застряла в сердце, Ксении Николаевне не удавалось избавиться от нее. Она легла, но свет не выключила, прислушивалась к рыданиям дочери. Какой уж тут сон…

К полудню в кабинет Щукина привели на допрос Романа Семеновича. Он был зол – хуже некуда. Что ж, это совсем неплохо, в таком состоянии человек плохо владеет собой, сгоряча выбалтывает много полезного. Гена поехал за Батоном, Архип Лукич надеялся, что Рауль опознает в нем убийцу Евы. Слава находился тут же, но не он и не Щукин начали допрос – первым заговорил Роман Семенович:

– За что меня арестовали?

– Задержали, задержали, – поправил его Щукин. – Вы пользуетесь устаревшей терминологией.

– Смысл один, – сквозь зубы прорычал Роман. – За что?

– Вы задержаны по подозрению в убийстве, – огорошил его Слава.

Щукин метнул в коллегу испепеляющий взгляд. Слава поторопился, но в этом вина и Щукина, не предупредил парня, чтобы тот не лез поперед батьки. Тем не менее слово сказано, подозреваемый в шоке, надо брать его тепленьким. Роман Семенович сгорбился, глаза его бегали впустую, не останавливаясь ни на ком из следователей.

– Вы меня обманули, – наконец прервал паузу Щукин, – вы отлично знали Пушко.

– Какого Пушка? – отчаянно взвизгнул Роман. – Не знаю я…

– Ага, не знаете, зато вы второй раз называете по кличке, – подловил его Щукин.

– Не знаю я никаких кличек! – визжал Роман. – Какое убийство? Где?

– И не одно, – снова невпопад встрял Слава.

– Не одно?! – перешел на шепот Роман. – А сколько?

– Четыре, – добил его Слава.

Роман Семенович чуть не свалился со стула. Допрашивать человека в таком состоянии жестоко, однако жалости в данном случае не место и допрос желательно продолжить. Щукин попросил Славу принести валерьянки, сам же налил воды и поднес арестанту:

– Выпейте. – Тот выпил всю воду, прислонился спиной к спинке стула и прикрыл глаза. – Легче? Тогда продолжим. Где колье?

– Какое колье? – выдавил Роман, не глядя на него.

– Колье вашей тещи. У нее украли колье тогда же, когда украли ваши часы. Это вы подговорили Пушко пробраться к вам, когда Ксении Николаевны не будет в доме, найти и забрать колье. Вы сказали, где лежит ключ от входной двери…

– Я не понимаю! – захныкал Роман Семенович и вдруг побагровел от ярости. – Это все теща, да? Она? Это она на меня… У, недорезанная контра!

– Эй, эй, потише на поворотах! Значит, Пушко украл часы по вашему указанию?

– Учтите, я буду жаловаться! – перешел на угрозы Роман. – Я так этого не оставлю! Вы не имеете права…

– Отвечайте на вопросы! – оборвал его Щукин.

– Я не знаю никакого Пушка! – злобно выкрикнул Роман. – Если я сказал ему украсть у меня часы, то зачем я это сделал? И зачем потом заявил в милицию?

– Чтобы отвести от себя подозрения. Пушко должен был взять колье и часы. Вы собирались убить Пушко после того, как заберете у него колье. А часы потом нашли бы у него в квартире, что указало бы на него как на вора, укравшего колье и часы. Но у Пушко к тому времени, когда вы пришли к нему домой, не было ни часов, ни колье. Тогда вы избили Пушко, и он признался, что продал колье Еве, сказал и ее адрес, после чего был убит вами кухонным ножом в спину. Он был опасным, ненадежным свидетелем, и вы устранили его…

– Вы больной! – прорычал Роман. – А, понял, вам все равно, кто убил Пушка. Вам лишь бы показать вашу паршивую работу! И какое еще колье? Что за колье такое?

– Очень дорогое. Бриллиантовое.

– Что?! – вытаращил глаза Роман Семенович. Кажется, он забыл, что его только что обвинили в убийстве. – У моей тещи есть бриллиантовое… что?

– Колье. Ожерелье. Но сейчас у нее нет этой вещи, она украдена.

– У нее были бриллианты? И она скрывала это от меня? А моя жена знала про бриллианты?

– Нет.

– И жена не знала? Ну, теща… – Роман Семенович раскачивался на стуле из стороны в сторону, как маятник, чем очень позабавил Щукина. – Стойте, стойте… вы сказали, что бриллианты украли, когда тещи не было дома? А где она была? Она ж не ходит…

– Впервые Ксения Николаевна достала колье, когда решила определить его стоимость, и носила его к ювелиру. Это было третьего апреля.

– Она носила к ювелиру… – повторил Роман, вдумываясь во фразу. – Она носила к ювели… На ногах носила?

– Именно, – едва не закатился от хохота Щукин. – Не прикидывайтесь, Ксения Николаевна выходила из дома, ее наверняка видели соседи, о чем вам рассказали…

– Так она ходит! – озверел Роман Семенович. – О каких соседях вы говорите? Они нас терпеть не могут, завидуют потому что. Ай, теща… Дурила меня, жену… Всех дурила! Бриллианты прятала от нас! Я пахал, как папа Карло, кормил ее, врачей к ней привозил, а она… Мы ж могли жить, как нормальные люди… У, зараза старая!

– Вернемся к убийству…

– Идите вы с вашим убийством… – пробормотал Роман Семенович, не имея сил отойти от более сильного шока. Вдруг он в третий раз переменился в лице и желчно выкрикнул: – Докажите, что я убил! А вот докажите! Ага, не можете! Ну, теща… я ей покажу!

– У вас нет алиби.

– Плевать мне на ваше алиби, – рявкнул Роман Семенович.

– Речь идет не о нашем, а о вашем алиби, – саркастически улыбнулся Щукин. – Если вы не представите свое алиби, вам предъявят обвинение в четырех убийствах. Кстати, когда вы заменили «дворники»?

– «Дворники»? – не сообразил с первого раза Роман. – «Дворники»… На машине, что ли? На днях заменил. Да идите вы с этими «дворниками», знаете куда… Ну, теща… Бриллианты! И много?

– Чего?

– Бриллиантов у тещи было много?

– Много. Ожерелье достойно царской шеи.

– Блин! – застонал, как раненый зверь, Роман Семенович. – Она ненормальная! Нет, контра! А за обман привлекают? Скажите, мою тещу можно привлечь к ответственности за то, что прикидывалась калекой? Сколько ей дадут?

Щукин задумчиво смотрел на задержанного. Видимо, мысли Романа Семеновича были направлены только на те деньги, которые можно было выручить за тещины бриллианты, и на саму тещу, как ее пострашней наказать, а убийства, судя по всему, были ему, как говорится, по фигу. Неужели произошла ошибка? Или Роман надел маску и умно разыгрывает перед Щукиным умопомрачительную жадность? Но «дворники» на машине Романа Семеновича новые… А Батон, кинувшись на капот, схватился как раз за «дворники», значит, когда падал, повредил их. Все-таки улики против Романа Семеновича есть. Осталась мизерная надежда на Батона.

– Валерьянки нет, – сообщил Слава, зайдя в кабинет.

– Уже не нужна, – пристально глядя на Романа, сказал Щукин. – Ребята приехали?

– Да. Позвать?

– Угу. Начнем с неформального опознания.

– А протокол?

– Если опознает, оформим тогда как надо. Зови, Слава, зови.

В кабинете появились четверо мужчин, сели у стены. Щукин приказал сесть на свободный стул Роману Семеновичу. Ввели Батона.

– Рауль, – обратился к нему Архип Лукич, – посмотри внимательно на этих людей и скажи, знаком тебе кто-нибудь из них?

Батон, закусив нижнюю губу, прошелся вдоль сидевших мужчин, рассматривая каждого в отдельности подолгу.

– Ну? Есть знакомый? – спросил нетерпеливый Слава.

Батон поднял плечи к ушам, затем повернулся к Щукину:

– Н-нет.

– Уверен?

– Этих никого не знаю.

Мужчины ушли, кроме Славы и Романа Семеновича, которому Щукин сказал:

– Подумайте, кто подтвердит хотя бы ваше вчерашнее пребывание на вокзале. Также вам необходимо вспомнить, где вы были в момент убийства Пушко, Евы и директора кафе. А также вспомните свидетелей, кто способен это подтвердить. Слава, объясни задержанному подробно, какие дни и часы необходимо вспомнить…

Щукин вышел из кабинета. В коридоре его ждали Гена, Вадик и Батон.

– Поехали! – скомандовал следователь.

Приехали они к ювелирному салону Казимира Лаврентьевича. Щукин, не поворачиваясь к Батону, сказал:

– Давай-ка, Рауль, двигай в магазин и попроси встречи с хозяином. Посмотришь на него, а мы посмотрим, что он будет делать.

– Как я позову хозяина? Зачем он мне? Че я ему вякать буду? – забросал вопросами Батон. – И кто я такой, чтоб он вышел ко мне!

– Жить хочешь? – усмехнулся Вадик, глядя на Батона. Тот потерянно кивнул. – Значит, придумаешь, как выманить хозяина. И обрати внимание на охранника, если он в магазине.

Батон без малейшего желания покинул машину, поплелся, оглядываясь на Щукина и ребят, к магазину. Посмотрев на вывеску, он присвистнул, оглянулся последний раз и вошел.

В магазине он подкатил к одной из продавщиц, надев улыбку:

– Девушка… мне бы хозяина… вызвать.

Та, смерив его оценивающим взглядом, не двинулась с места:

– Зачем?

– Поглядеть на него, – сказал правду Батон. Продавщица не поверила, только скривила красивые губы. – Не, че, трудно позвать? Очень нужен он мне. По важному делу. – Девушка отвела глаза в сторону: мол, не желаю я с тобой разговаривать. Батон разозлился, повысил голос: – А еще культурная… Позови, я сказал! Может, я родственник его, издалека приехал.

– Оно и видно! – фыркнула продавщица, но ушла за дверь.

Генрих вышел через минуту, оглядел зал, повернулся с вопросом к сотруднице:

– Кто меня спрашивал?