Бортовой журнал 7 Покровский Александр

– И все?

– И все.

Полиция. Если у вас сел аккумулятор или колесо спустило, смело дожидайтесь полиции. Приеду и помогут. Тут полицию не видно, но когда надо, она появляется по-волшебному.

Штраф. Тоже могут выписать. За превышение скорости, например. Давать взятку– бесполезное дело. Все фиксируется, и полицейскому просто не придет в голову взять деньги. Он за это в тюрьму может сесть на много-много лет.

Чиновники.

«У нас жуткие чиновники. Такая волокита». – «Коррупция?» – «И коррупция бывает».

За коррупцию здесь сажают чиновника в один миг. Мэры городов часто сидят в тюрьме.

Суды.

«Очень долго».

Испанцы жалуются на свои суды.

«Взятки?» – «Нет-нет, но очень долго».

Очень долго, но без взяток. У нас долго и со взятками.

Армия. Оклады военнослужащих вооруженных сил Испании до 30 сентября будут повышены на 15 %. Если испанское правительство не пойдет на эту меру, заявил министр обороны Испании Хосе Боно (Jose Bono), он демонстративно уйдет в отставку.

Было это в 2005 году. Сейчас в Испании новый министр. Тут принято слово держать.

Призыв в армию с 19 лет. На дедовщину призывники не жалуются.

Оппозиция. Если испанцы чем-либо недовольны, они выходят на демонстрацию. После этого иногда правительство уходит в отставку.

Король. Короля и его семью тут очень уважают. Во всяком случае, если где-то террористы убьют полицейского, то на похоронах присутствует вся королевская семья.

– И это все?

– Все, что пришло на ум.

– А что бы вы отметили особо? Чем вам запомнились испанцы?

– Они очень любят свою страну.

Про Николая Второго много сказано – и набожный, и человечный, и скромный, и семьянин, и народ его предал, и генералы предали, и министры предали.

Мне как-то попадали дневники Николая Второго. Не помню, кто и когда издавал их, но поразило то, что за весь день царь мог сделать только одну запись: «Был там-то, выпил водки». И это не единичная запись. Подобного там много.

Конечно, возможно, что и дневник очень здорово почистили, дабы явить нам всю убогость помазанника Божьего – читал-то я его в советские времена.

Но вряд ли многое там изменили.

Дневник ум в порядок приводит. Дневник– это о душе отчет. Маленькая душа, или большая, или же великая душа.

Вон Чаадаев и его заметки, записки, дневники. Там такие мысли, что какой уж там помазанник – вот где умница. И все мысли о России, о ее будущем, о народе, народности, языке. Гоним был. Выступил он как-то перед студентами и был освистан, потому что излагал такие мысли о России, до каких и никакие цари никогда потом не доросли.

Россия, Россия… Тут человека нет. Вот ведь какая штука. Нет. Не бывает мысли у власть предержащих об уникальности человеческой личности. О ее ценности. Тут его, человека, веками давили и внимания никакого не обращали на то, сколько раздавили. И не со Сталина это все началось. Это на Руси с Рюрика, а может, и раньше.

Возродится ли Русь? Наверное. Но только тогда, когда ценность человеческой жизни будет не на словах, а на деле признана величайшей ценностью государства Российского.

А пока и для сегодняшней власти, и для прошлой власти в России человек – это тля. В этом вся трагедия и состоит. И можно обращаться к церкви, к царю, к Богу – все едино – нет тут человека.

В том и беда.

В Марокко поехали от скуки. Все-таки животный отдых – поел-поспал – надоедает, и тогда хочется в Марокко. Это на пароме мимо Гибралтара 13 километров. Туристический автобус подобрал нас на дороге в 6.45. Солнце еще не встало. Солнце в Малаге появляется в 7.30 утра. Встает из-за гор.

В автобусе русскоговорящий гид Мигель. Хорошо говорит и даже шутит. Он сразу раздал бланки паспортного контроля, чтоб мы заранее все графы заполнили. В Марокко виза не нужна, но контроль есть. Туристы прилепляют на рубашках клейкие бирки – так их тут различают. За туристами глаз да глаз. Всю нашу стаю будут обеспечивать три человека – они следят, чтоб никто не потерялся.

В графе «специальность» лучше не писать, что ты журналист. В Марокко не любят журналистов – те сразу пишут о грязи и нищете, а в Марокко культ короля – он тут «отец нации», и этому «отцу» не нравится, когда пишут, что его народ нищ.

Кому ж это понравится? Журналист – это нехорошо, а писатель– считай, негодяй. Пишу, что я менеджер.

Марокко считается одной из самых развитых стран Африки. Сельское хозяйство, промышленность, например горнодобывающая – горы, чего в них только нет: медь, золото, цинк, фосфаты. Но все это в руках короля, а народу достается заработок в 20 евро в неделю, и это тут очень хорошие деньги. Так, видно, всегда бывает. Как только у нации появляется «отец», так все фосфаты сразу же переходят к нему.

45 минут на пароме. Только отошел, и уже качает. Море спокойное, а паром валяет с борта на борт. Это не корабль, это качели какие-то, черт бы его побрал. Всем раздают пакеты. Я отказываюсь. Укачиваюсь я профессионально, то есть всю жизнь. Во внутреннем ухе не хватает кристалликов соли, и от человека это не зависит. Это природа. Ловлю линию горизонта. Так легче. Свой ум надо чем-то занять. Держать линию горизонта – самое то. Дотерпел, причалили. С парома сразу в жар пустыни. Ветер с Сахары и вонь гниющих кож. Ветер меняется, запах уходит. Нас загружают в автобус и везут по городу – обзорная экскурсия. Первые дома с роскошной испанской архитектурой заброшены. Это бывшие гостиницы. Теперь тут живут марокканские беженцы – в этих домах нет канализации и водопровода. В Марокко были испанцы, французы, португальцы. Марокканцы говорят на всех этих языках, и хотя арабский для них родной, тут легко переходят еще и на берберский – берберов полно.

Мы едем по улицам, и нам рассказывают о Делакруа и Матиссе. Оба жили в Танжере – старинном городе, в который нас и везут. «Они влюбились в Танжер», – говорит гид. Это правда. Анри Матисс две зимы прожил в Танжере. Его картины этого периода заливает свет. Солнца тут много – узкие, кривые улочки, торговцы, запахи нечистот – многие влюблялись в Танжер. Обычная канализация тут, видимо, соединена с ливневой, так что от решеток на мостовой исходит легкое зловоние. Очень необычное нагромождение: дома, проходы, крыши, стены – все изломано и выкрашено белой краской. На обед нас отведут в ресторан, где угостят кус-кусом, а потом – в лавку с коврами и пряностями. На всем тут лежат крупицы древности, дряхлости и нищеты.

Гид не умолкает, жара не кончается, кто-то купил ковер – пора нам в обратный путь.

На обратном пути почему-то вспоминается только то, что у нации в Марокко есть свой «отец». У этого «отца» теперь новая жена. А старая жена продает теперь свой дом в Испании за 16 миллионов евро.

Боже, в этой стране от мелкого бизнеса не отстанут никогда. Опять перерегистрация.

Все «ООО» до Нового года обязаны перерегистрироваться.

Как только президент заговорил о том, что надо лелеять малый бизнес, так жди беды – начались поборы. Это потому что «забота» в переводе с чиновничьего языка на обычный, человеческий, означает только одно – опять выпотрошат.

Все это делается, конечно же, для блага самого бизнеса – как же все не понимают, лучше же будет!

Будет лучше: где на 5000 рублей, а где и на все 10. Бизнес от перерегистрации полегчает именно на эту сумму.

А потом и вовсе обещают уставной капитал у сирых довести до 1 миллиона рублей.

Самое время перекреститься, осенить себя крестным знамением, поймав взглядом купол православной церкви – прав ты, Господи!

А почему? А потому что теперь для понимания всего происходящего в стране религию начнут изучать в школе.

Потому что так просто, без помощи Всевышнего, наших начальников не понять.

Но теперь все будут вооружены неземным зрением, чтоб, значит, ощущать невидимую заботу. И это не тот момент, когда (пи-пи-пи)… ездец подкрался совершенно незаметно.

Тут он с предупреждением подкрался.

А в Турции турецкий предприниматель, напомним, платит ежегодный взнос 5000 местных денег, и потом его уже никто (слышите?) – никто и никогда не перерегистрирует.

Так, может, всем нашим переехать в Турцию? Принять ислам, без изучения его в школе, и за работу? Заплатил один раз – и никто тебя потом НЕ ТРОГАЕТ.

Красота!!!

Вчера поговорил с ребятами.

– На «Борее» нет перископа.

– Как это нет?

– Так. Некому их делать, вот и решили обойтись.

Час от часу не легче. На ракетоносцах наших подводных проекта «Борей»: «Юрий Долгорукий» и прочие красавцы – нет перископа, потому что некому его изготавливать.

– Иди ты!

– Вот и иди!

– То есть ходить они будут…

– Как Бог на душу положит.

– Погоди, как это понимать?

– Никак, б… а еще новость хочешь?

– Ну?

– Навигационное обеспечение стрельбы у них, как в 1966 году.

– И восемь тысяч километров дальности? – Да.

Вот ведь… никакого мата не хватает.

– Наши стреляли на двенадцать.

– Почти на пятнадцать при заявленных девяти тысячах триста.

– Это что ж за стратеги такие?

– Откаты. Откаты лодку съели. Она стоит теперь столько, что на эти деньги немцы бы три корабля построили.

– А американцы?

– Американцы построили бы пять лодок.

– То есть…

– То есть хорошо, что на нас никто не нападает.

Действительно, хорошо. Вот я все думаю: а не пора ли нам в НАТО? Откаты уже съели наше государство. Вступим в НАТО, съедим и их.

«Душа его была захвачена вихрем, и в тот же миг она была унесена прямо в жаркие объятия ада» – так напишут на его могиле.

А вы знаете, я думаю, пора. Пора нам в НАТО.

Зовут нас американцы, давно зовут, а мы все сопротивляемся.

Собственно, наши чиновнички в НАТО давно. То есть в странах НАТО, я хотел сказать, у них давно уже все: дети, жены, счета, а тут у них только страдания да кровеносная система – так что получается, что не в НАТО только мы – все остальные, которые не чиновники.

Вдумайтесь, Стабилизационный фонд был у нас там, ну и остальное – трубы, газ, валюта, прибыли, доходы, лес. А все, что не там, то готовится к отправке.

А что у нас здесь? Экономики нет, потому что это не экономика, это что-то другое. Про сельское хозяйство я не говорю – о покойниках ни слова. Политика и идеология – что это такое, все забыли. Церковь мечтает в школе преподавать, а милиция мечтает, чтоб ее разогнали и набрали новых. Суды мечтают, чтоб им объяснили, что такое закон. Парламент – чтоб ему объяснили, что такое парламент, а армия мечтает, чтоб ей объяснили, чем же она все-таки отличается от тюрьмы.

Корабли военные – у нас нет кораблей.

А еще у нас нет самолетов, вертолетов, подводных лодок, танков и орудий. Есть только ГЛОНАСС, но в виде слова, и это слово я уже слышу лет десять.

Образования нет, из медицины один только министр, культура – мама моя, и это культура? А над нашей пенсией не смеются только в Зимбабве.

А малый бизнес, основа всего там, у нас на уровне серых мышей, на которых ежегодно открывается сезон охоты.

Дети родятся плохо, с помощью иммиграции население не набрать.

На Дальнем Востоке всем запретили торговать машинами, и народ оттуда побежал – теперь все думают о дополнительных стимулах.

Так что пора нам.

В НАТО.

Говорим о России. А еще мы о ней думаем, думаем, думаем. Каждую минуту никуда не деться. Эмоционально. Конечно, эмоционально. Эмоции – это ничего. Главное, чтоб разума не затмили. Для того и беседа, чтоб выслушать оппонента.

В России слушать не умеют – слов не хватает. А потом уже не хватает ума, культуры.

Мы все разные – тем и хороши. Были б все одинаковые – вот был бы ужас. А раз разные, то и говорим об одном и том же по-разному.

Безнаказанность, говорят, в России причина всех российских неурядиц.

Безнаказанность не причина. Она представляется мне следствием. А рабство представляется причиной.

Рабство в России было всегда – экспериментировало правительство с аракчеевщиной или нет, но было. И аракчеевщина – это тоже рабство.

Все-таки освободили крестьян в 1861 году. И это официально. А неофициально? Когда рабство в России перестало существовать фактически? На следующий день после отмены?

Николай Второй коронован в 1898. С момента отмены рабства прошло 37 лет. Те, что жили при крепостничестве, еще живы.

Чего больше всего хочется рабу? Стать хозяином. Что делает раб, став хозяином? Он унижает. Он над законом. Ему сапоги в крови своих жертв хочется омыть.

Восстания рабов случались зачастую не тогда, когда гнет был особенно сильным, а тогда, когда начинались преобразования. Раб ждет, чтоб кандалы ослабли.

Расцвет России при Николае? Да, но рабы восприняли это как ослабление власти. И неважно, кто они были: Милюковы, или генералы, или Витте, покупающий рабочих для забастовок, – они рабы, и рабы почуяли – настал их час.

Зажимать и давить раба бесполезно. Он раб. Римская империя рухнула. Рабы ее разрушили. Рабы на улицах, в домах, в Сенате.

Недаром Калигула привел в Сенат своего жеребца и объявил его сенатором. Он унизил Сенат, и Сенат это проглотил. Сенат был рабским – рабство прилипчиво.

И Калигула тоже был рабом, но он был рабом, взобравшимся на вершину рабства.

Да, что бы мы ни говорили о прошлом, мы говорим о сегодняшнем, о России. Да, мы говорим о рабстве сегодня. И сегодня дающий взятку и берущий ее – рабы.

И главная задача главного раба – встать во главе страны пожизненно.

Посмотрите на страны, образовавшиеся после распада СССР. Во многих мгновенно образовались султанаты.

Рабство их развалит. Оно все разваливает. Все империи. Вандалам не заплатили за службу, и они разрушили Рим.

Рабы пришли за зарплатой. Им пообещали деньги и обманули – кто же считается с рабом? Зачем ему деньги?

Рабство очень живуче. Особенно на Востоке. На Востоке главнейшим является не богатство, а власть.

Украшал ли чем-нибудь себя Сталин? Может быть, у него были счета, деньги? Нет. У него была власть. Огромная. Ему больше ничего не надо было – длилась бы только эта власть вечно.

Как только у правителя появляются деньги, виллы, украшения и прочие побрякушки, власть слабеет. И меняется.

На Востоке ради власти отца родного не пожалеют, братьев перебьют.

Обречена власть на Востоке? Да. Рабство – это увеличение энтропии, хаоса.

А увеличение энтропии – это против Вселенной. Вселенная против хаоса.

Иначе был бы один только хаос.

Что такое современный Китай? Это попытка организации хаоса с сохранением рабства. Получается у него выстроить тысячелетие? На первых порах – да.

А потом? А потом – слабина, восстание рабов, и Китай распадается.

Государство – это не рабство. Государство – это выстраивание закона. Ежедневное, ежесекундное, утомительное, кропотливое.

Кромвель казнил короля за предательство. На самом деле он казнил его за преступление перед законом. Кромвель разогнал парламент, состоящий из взяточников, – они съедали страну. Кромвель установил диктатуру, но он же создал английский парламент.

Преступление любого члена парламента сейчас же становилось достоянием гласности. Вот что сделал Кромвель. С именем Бога. Ничего для себя, все во имя закона. Король – это тот, кто первым исполняет закон, – вот мечта Кромвеля. Получилось ли у него? Да.

Короли в Великобритании служат закону. Они на него не влияют. Они его исполняют первыми.

Всегда ли все так уж у них идеально? Нет, не всегда, но на это есть свободная пресса. Она любое лихоимство с удовольствием сделает достоянием гласности.

И что же короли? Может быть, скрепя сердце, но они подчинятся закону. Они не над законом, они первые, кто его исполняет. Должны исполнять.

А если не исполняют, то подданные об этом узнают, и короля охватывает ужас – он чувствует конец своего королевства.

В России бироновщина не закончилась с Бироном. Нет. Да, на колени перед президентским кортежем не падают, но движение в городе останавливают.

Феодализм? Несомненно. Барин едет. Президент не исполняет закон – этот закон никто не будет исполнять.

Выехал кортеж на «встречку»? Все будут выезжать на «встречку». Задавил кортеж человека – каждый милиционер будет стараться человека задавить.

Есть ли при этом у России будущее? Нет.

Вы, наверное, замечали, как в России грязно. Каждый считает своим долгом бросить бумажку, бутылку. Никто в этом не видит ничего особенного.

Грязно по всему Востоку. Чем грязнее, тем больше в людях рабства. А почему? Раб – скотина, скотина в загоне, она гадит под себя. Раб не замечает грязи, он в ней живет.

Виноваты ли Романовы? А кто закрепощал? Виновен ли Николай Второй? Значительно меньше всех остальных Романовых.

Да, Александр Второй был освободителем. Освободил. По документам. А рабские души никуда не делись и при Николае Втором, и после него.

Они просвещение, культуру, закон восприняли как сигнал – можно, пора.

Раба надо выдавливать по капле.

Чехов говорил: «Я выдавливал из себя раба по капле».

Чаадаев говорил о рабстве. Все, что он написал, о чем думал, так это о том, как выдавить из России рабство. Мучительно размышлял. Еще раз повторю – мучительно.

Вот Пушкин тут же выдал: «…твою погибель, смерть детей с жестокой радостию вижу. Читают на твоем челе печать проклятия народы. Ты ужас мира, стыд природы, упрек ты Богу на земле». Это он о самодержавии. Об Александре Первом отцеубийце? Да нет же. О самодержавии. О самом принципе. О рабстве. Пользовался ли Александр Сергеевич плодами крепостничества? В полной мере, но, оставшись наедине со своей музой, сиречь Вселенной, вечностью, он не мог сказать иначе. Рабство против Вселенной.

Есть ли Бог? Да, и он за Вселенную.

За Вселенную Время. Время, что внутри каждого из нас, против разрушения, против хаоса, против рабства. Множить рабство – идти против Времени.

Время за это сожрет. Сотрет в порошок. Не потому, что оно плохое, а потому, что рабство стоит у него на пути.

Есть ли будущее у России? Нет. Она со своим рабством стоит на пути у Времени. Оно Россию сотрет. В порошок.

Что же насчет гитлеровской Германии, то было ли там рабство? Конечно. Одна из разновидностей. Человек-автомат, человек-робот.

Это ж мечта любого рабовладельца. Гитлер делал робота. И он его почти сделал.

Есть ли его гены в нынешней Германии? Конечно. Дай только условия – и такое полезет! Никуда ничего не делось. По капле будут сто лет выдавливать.

Церковь спасет Россию? Глава церкви произносит речь о вреде роскоши, а на руке у него часы в 30 тысяч евро. Что будем делать? Преподавать православие в школе будем.

Святой праведный князь Владимир со святой княгиней Ольгой, святой благоверный Александр Невский, святой Иоанн Грозный, святой Мученик Павел Первый, святой мученик Александр Второй, святой искупитель грехов народа российского Николай Второй?

При жизни многие из них считались изуверами. Владимир с Ольгой многих сгубили – и виновных, и невинных, а уж Грозный-то при жизни вообще считался сатаной, исчадием ада, одержимым дьяволом. И одержимым его считал не кто иной, как Василий Блаженный.

Только Блаженный велик был и царя не винил. Он говорил Грозному: «Умру, кто ж тебя защитит?»

На вершине власти трудно быть человеком. Только блаженному это по силам, но блаженному власть не нужна.

Выведет ли Россию из тупика блаженный? Выведет. Но вот только где же он?

Конечно, можно поговорить о демократии в Швеции и в Голландии и о том, как там и кого растлевают.

Может, и растлевают, но вот только до конца почему-то никак не растлят.

А в России и растлевать никого особенно-то не надо: тут власти хочется – вот где растление-то.

Тут меня спросили, откуда взялась привычка ОМОНа врываться в кафе и бить граждан.

На мой взгляд, эта привычка имеет очень глубокие корни – телесные наказания в России.

Заглянем в словарь.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона издается в России с 1890 года.

Говоря о телесных наказаниях, я всего лишь пересказываю статью о них в этом словаре.

Немного истории.

Во всем мире телесные наказания разделялись на: членовредительские (ослепление, оскопление, вырезание, отрезание, отсечение), болезненные (кнут, плети, палки (батоги) и прочие) и осрамительные, позорящие (выставление у позорного столба, клеймение, бритье головы). Причем общество двигалось от первых к последним по мере развития культуры. То есть наказания зависели от степени цивилизации народа.

В Афинах, например, никто не применял их к свободным.

В римском праве телесные наказания для свободных существовали только при царях и в первые столетия существования Римской республики. Во II веке до н. э. уже запрещено было истязать римского гражданина, наказывали только рабов и покоренные народы. С возникновением Римской империи телесные наказания вернулись, но не для всех. Высшие классы от них были освобождены. Не правда ли, освобождение высших от наказания нам уже что-то напоминает?

Феодализм вернул телесные наказания для всех, но и здесь делались исключения для знати и духовенства. Считалось, что наказания несовместимы с их честью. Все это продолжалось до XVIII века, хотя членовредительские наказания в странах Европы уже к XVII веку стали выходить из употребления как антигуманные.

Полицейское устройство государств Европы позволило существовать болезненным телесным наказаниям вплоть до начала XIX века. Основной удар по телесным наказаниям был нанесен французской революцией 1832, а затем и 1848 года.

Последней страной Европы, отменившей телесные наказания, была Австрия – 1867 год.

Что же Россия? До татарского нашествия о телесных наказаниях на Руси не слышно. Всему виной вече. Вечевой строй несовместим с истязанием.

Повторимся, демократия и истязания несовместимы.

Лишь в конце XIII века, когда русские превратились в ханских холопов, палки загуляли по их спинам. Причем холопами были все – и князья, и крестьяне. Все население стало крепостным. В XIII веке телесные наказания были столь распространены, что горячо любимый Николаем Вторым царь Алексей Михайлович своим уложением только санкционировал то, что давно уже применялось на практике, и наказание кнутом в 140 случаях эту практику не исчерпывало. Многое добавил Иоанн Грозный, а популярный ныне Петр Первый увеличил количество и качество телесных наказаний – в своих путешествиях он научился не только плотничать. Воевод он не только порол, но и вешал. За воровство. «С кем останешься, государь?» – спросил его как-то Меншиков, сам не последний вор в государстве. Как только Петр назначал нового воеводу, тот сейчас же начинал воровать и истязать своих граждан, потому что уехал царь, и воевода сам теперь царь, а посему и ведет себя по-царски. Деньги и власть, но власть слаще денег. На Руси – слаще.

А власть – это кнут. И еще пытки. «Подлинная правда» или «вся подноготная» – это не просто слова.

Вырезание языка за «непристойные» и «невежливые слова» по отношению к государю и церкви – обычное дело, а вырывание ноздрей применялось до 1817 года.

Указ от 1724 года предписывал «вынуть ноздри до костей».

Что же далее? В 1743 году были урезаны языки у Лопухиной и Бестужевой за «злодейский умысел против Ее Величества». То есть «все холопы, и жизнь их копейка» – все еще живо.

В принципе телесные наказания в России ничем не отличались от тех же наказаний, распространенных в Европе, но по части кнута Россия оставила Европу далеко позади.

Казни были публичными, и приглашенные иностранные послы приходили от увиденного в ужас. Может быть, именно обмороки иностранных гостей и повлияли на то, что с начала XVII века плети постепенно вытесняют кнут с эшафотов.

Но только в 1845 году был установлен предел – 100 ударов плетьми.

С царствования Елизаветы Петровны палки становятся специальным военным наказанием. В царствование Николая Первого они все еще применялись, за что он и был прозван «Палкиным».

Что же касается розг, то по судебным делам можно было получить до 500 ударов – особенно это касалось усмирения бунтующих военных поселений. Уложение 1845 года ставило розги на второе место после плетей.

Всех, кто уверен в том, что Русь не пороли, отсылаю именно к этому уложению. Пороли, и в основном крестьян. Екатерина Вторая освободила от порки дворянство, именитых граждан и купцов 1-й и 2-й гильдий, а Александр Первый освободил от порки духовенство.

Крестьян же пороли повсеместно до 1861 года.

Так что Русь порота. С конца XIII по XIX век– шесть столетий. Это все на уровне памяти воды. Эмбрион в животе матери уже знал о существовании порки на Руси.

О сталинских временах помолчим, там порка выглядела бы детской забавой, а вот начиная с 1991 года к ней, похоже, очень хочется вернуться.

Вот ОМОН и тренируется.

Небоевые потери в армии растут. По данным организации «Солдатские матери» они уже достигли 3500 человек в год. Так или иначе, эти потери связаны с «дедовщиной».

Многие не стали бы «косить» от армии и пошли бы служить, если бы не «дедовщина» – это мнение тех, кто «откосил».

Остальные хлебают все это полной ложкой. «Дедовщина» калечит и «дедов», и их жертвы. «Дедовщина» – это уроды, «нелюдь».

Так что армия – это не только защитники Отечества любезного, она еще взращивает «нелюдь», которая потом расползается по стране. Иногда она надевает милицейскую форму.

Если в части есть «дедовщина», значит, в части нет офицеров. Или это уже не офицеры. Офицер о солдате должен думать всегда. Так в Уставе записано. Если в части нет Устава, то это не армия, это нечто с оружием.

С «дедовщиной» можно справиться – было бы желание. А если нет желания, то такой офицер должен быть немедленно уволен из рядов без пенсии и льгот. Причем не один офицер, в подразделении которого обнаружился этот недуг, подлежит увольнению, а все офицеры, начиная со взводного. Взводный и все его начальники – вон.

А еще солдатика страховать надо. От несчастного случая, болезни, увечья и смерти.

На 10 миллионов рублей. В случае же увечья и смерти от «дедовщины» эту сумму выплачивает не страховая компания, а все вышеперечисленные – от взводного и до генерала.

Гарантирую – никакой «дедовщины» не будет.

Все заинтересованные лица пыль начнут с солдата сдувать – что, в общем-то, вернейшее дело. Тот солдат главное достояние страны – ее мечты, ее чаяния, ее надежды.

Ух как все вскинулись! Ух, ух, ух! И все про рабство, про рабство заговорили.

И все мне вспоминают, вспоминают. Оскорбились.

А ведь я всего лишь сказал о том, что крепостную зависимость отменили в России слишком поздно. В XIX веке.

Из европейских стран крепостничество позже всех отменили Германия и Австро-Венгрия – тоже XIX век. В результате у нас – Сталин, у них – Гитлер.

А еще мне все никак не могут простить, что я Англию похвалил, мол, там закон над королевой, а не она над ним. Говорят, что Англия тоже хороша – и рабами торговала, и грабила колонии, и пиратствовала, и людей с земли сгоняла, «огораживала».