Идеальное отражение Казаков Дмитрий

Глава 2

Большой заказ

7 февраля

Сосед появился рано утром, едва я продрал глаза.

Из коридора донесся топот – приближался Топотун, но вместе с ним шагал кто-то куда менее шумный. Они затихли, в дверь стукнули пару раз, скорее для проформы, и она со скрипом распахнулась.

– Здорово, рыжий, – сказал ввалившийся в комнату узкоглазый и скуластый субъект с серебряной паутинкой на щеке.

– И ты не хворай, Чингис, – отозвался я, пожимая протянутую ладонь.

Сталкер по прозвищу Чингисхан – такой же вольный ходок, как и я, только он больше любит охоту на биомехов, чем сбор артефактов. Парень он неплохой, не храпит, не делает глупостей, знает меня и приставать с расспросами не будет, но мне любой сосед – что нож в горло.

– Ты устраивайся пока, – сказал я, поднимаясь. – А я пойду в «Пикник», съем чего-нибудь.

Во владениях Кали оказалось почти пустынно, только дремал над кружкой пива торговец по прозвищу Мохнатый, да деловито насыщалась «бригада» наемника Фомы. С ним мы обменялись кивками, а перекупщик отправил в мою сторону умильную, даже благостную улыбочку.

Он, подлец, не стал бы спорить, начни я таскать хабар ему, а не Старьевщику.

– Привет, Кали, – сказал я, подойдя к стойке.

– Явился? Что надо? – буркнула она, отрывая глаза от дивика, по которому шли новости.

– Жениться на тебе хочу, – проникновенно сообщил я. – И жить в любви и согласии до конца дней своих. А для начала – съесть чего-нибудь такого, в чем будут калории, жиры, белки и углеводы.

Мохнатый, судя по бульканью, едва не подавился пивом, один из наемников сдавленно хрюкнул. Барменша нахмурилась, метнула на меня свирепый взгляд, но тут же заулыбалась, махнула рукой.

Правой верхней.

– Убить бы нахала на месте, – сказала она. – Но тебе повезло, я сегодня добрая.

– Ценю и даже ликую. – Я взгромоздился на высокий табурет около стойки и принялся ждать завтрака.

В качестве вместилища калорий и прочих жиров мне была предъявлена большущая яичница с колбасой и сыром, а также пара бутербродов. От водки я отказался, решив, что еще рано, взял бутылочку чистой воды, которая внутри Барьера стоит не меньше, чем виски двадцатилетней выдержки.

Я неспешно жевал, поглядывал на дивик, где мелькали кадры из охваченного очередным бунтом Лос-Анджелеса. В то, что происходило в зале, особенно не вслушивался, отмечал только негромкие переговоры Фомы и его подручных.

Стукнула дверь, ведущая наружу, и через несколько мгновений меня хлопнули по плечу.

– Привет, Лис! – воскликнул Сириус так радостно, словно я был его родной мамочкой, обретенной после пяти лет разлуки. – Очень хорошо, что я тебя отыскал сегодня!

Я покосился на него и хмыкнул максимально скептически.

Но такие штучки для нашего Сириуса все одно, что бронезавру – дробина.

– У меня есть заказ! – воскликнул он. – Не тот, о котором мы говорили позавчера, а совсем другой!

– Что, туристов по локации водить? – спросил я. – Сопли им вытирать и так далее?

– Нет! Нет! Тут все серьезно! – Обрадованный тем, что его не послали сразу, Сириус замахал руками. – Заказчик – серьезная научная организация, фонд с мировым именем! Им нужно провести обследование территорий в Сосновом Бору, в районе Лубенского озера.

– Обследование территорий? – спросил я.

Мне приходилось несколько раз работать на научные организации, имеющие интересы в Пятизонье, собирать для них образцы автонов, чугунков, даже почвы и воздуха, заниматься доставкой зондов и датчиков в определенные точки и забирать их через некоторое время.

Но с подобной терминологией я сталкивался впервые.

– Ну да... как бы это... – Сириус сделал неопределенный жест. – Они дадут тебе оборудование, ты возьмешь его с собой, пройдешь по обговоренному маршруту, вернешься и сдашь оборудование.

Похоже, он сам не до конца понимал, что хотят заказчики.

– И все? А если придется чуток отклониться в сторону? – Я запихнул в рот последний бутерброд и запил его водой.

Из объяснений посредника стало ясно, что заказчики понимают специфику, осознают, что некоторые участки могут быть в принципе непроходимыми, и на небольшие отклонения закроют глаза.

– Ну что же... – сказал я, выслушав дифирамбы Сириуса насчет моего опыта и умения ходить по локациям. – Остался главный вопрос – сколько твои большеголовые платят?

Обычно научники прижимисты и не любят тратиться, но порой встречаются заваленные грантами исследователи, которым некуда девать деньги. Когда подобные типы появляются на Обочине, то праздник наступает у многих – у сталкеров, у наемников и даже у торговцев.

– Платят хорошо, – Сириус осклабился и, пригнувшись ко мне, шепотом назвал сумму.

Да, похоже, тут как раз второй вариант.

– Вот лахудра, – сказал я, чувствуя, как желание поотлеживать бока в «Бульбе-Хилтон» еще пару дней отступает перед прагматичными соображениями. – И когда надо выходить?

– Я знал, что ты согласишься! – воскликнул посредник. – Сегодня!

– Тогда... – для солидности я сделал паузу, подвигал бровями, изображая сомнения, возвел очи к потолку, такому грязному, что он напоминал опрокинутый вверх тормашками культурный слой очень древнего поселения. – Тогда я согласен. Где там обретаются твои заказчики? Они здесь?

– Конечно. Прикатили сегодня утром из Брагина. Ждут в переговорнике у Тихого.

Помимо гостиницы для сталкеров, на Обочине имеется несколько небольших заведений, где денежные гости из-за Барьера могут в комфортных условиях провести пару дней, а также без лишних глаз встретиться с кем нужно. Одно из них, расположенное на северной окраине, рядом с веселым домом матушки Жужу, принадлежало Славке Тихому, очень неприметному и крайне влиятельному воротиле.

Так что тут, скорее всего, и он в доле.

– Пошли, что ли? – Я слез с табурета, кивнул Кали и зашагал следом за Сириусом.

Над Обочиной потихоньку светало, из бледно-серых облаков, в которых кое-где виднелись прорехи, сыпались крупные снежинки. Местные «бизнесмены» открывали свои заведения: лавки, мастерские, а также рассадники недорогих и сомнительных удовольствий.

Мы протопали мимо дома с яркой вывеской «Матушка Жужу. Встанет даже у чугунка!» и повернули к ветхой хибаре, скрывающей вход в комфортабельный бункер. Едва оказались в поле зрения камер, как бронированная дверь бесшумно отъехала в сторону, открывая чрево лифта.

Аккуратное, блестящее и приятное для обозрения.

На этом «чуде враждебной техники» мы спустились собственно в переговорник. Тут нас встретил хозяин, Славка Тихий, невысокий, щуплый, весь какой-то блеклый и незаметный.

– Доброго дня, – сказал он, моргая невинно, почти по-детски. – Заходите, вас ждут.

Большеголовых оказалось двое – один высокий, с военной выправкой и острыми голубыми глазами, и второй – сгорбленный, седой, с бородкой по моде девятнадцатого века.

– Это Лис, один из лучших проводников Пятизонья, – гордо объявил Сириус и отступил в сторону.

Реклама, как говорится, двигатель торговли.

Научники разглядывали меня с некоторым скепсисом, и я их вполне понимал. Сталкеров во внешнем мире частенько представляют как покрытых шрамами, мускулистых и уродливых дядек с торчащими отовсюду имплантами. Они же видели высокого и тощего, довольно молодого человека с огненно-рыжими волосами, большим носом и карими глазами.

Ничего особенного, за исключением шевелюры.

– Что же, очень приятно, – сказал научник с военной выправкой. – Я – полковник Петренко.

– Присаживайтесь, хм-хм, будем разговаривать, – подал голос обладатель бородки, и по властному тону я понял, что на самом деле главный тут – он. – Я – профессор Зарайский.

В комнате имелся круглый стол для переговоров, и вокруг него мы и устроились.

– Сириус, хм-хм, ввел вас в курс дела? – спросил профессор.

– В общих чертах, – дипломатично ответил я. – Хотелось бы узнать детали: точный маршрут, сроки выполнения задания и то, какое оборудование мне придется взять с собой.

Зарайский повел рукой, и полковник выложил на стол черный кейс, снабженный системой защиты класса «люкс». Вскрыть эту штучку, что весит не более килограмма, сложнее, чем тяжеленный, вмурованный в стену сейф.

Щелкнули замочки, и глазам моим предстали два матовых шарика размером с кулак.

– Это – сканеры, – пояснил профессор. – Принцип их действия, хм-хм, вам знать необязательно. Важно то, что они имеют автономные источники энергии, покрытие из активного пластика, излучение их безвредно для человеческого организма. Вес каждого – двести граммов, крепления позволяют установить их на стандартном защитном шлеме.

– А как насчет взаимодействия с моими имплантами? – спросил я.

– Исключено, – твердо заявил Зарайский. – Сканеры не могут повлиять на устройства, содержащиеся в вашем организме. И работа имплантов им тоже ничем не помешает и не повредит. Любое взаимодействие исключено. Теперь насчет того, куда вам предстоит отправиться...

Маршрут мне загрузили прямо в главный имплант, и я несколько минут потратил на то, чтобы его изучить.

Выглядела трасса, честно говоря, странно – от Сюрьевского болота мимо горы Большая Кивика через речку Коваши, вокруг Лубенского озера и обратно на север в сторону собственно Соснового Бора. Но самое главное – она была более-менее проходимой, по крайней мере на момент последнего обновления карт локаций, а прочее меня не интересовало.

– Хорошо, – сказал я. – Сроки?

– Двое суток начиная с сегодняшнего полудня, – объявил профессор. – Реально?

– Вполне, – я улыбнулся. – Я согласен, господа, вам осталось только вручить мне задаток.

Сидевший сбоку от меня Сириус облегченно вздохнул – боялся, подлец, что я в последний момент взбрыкну, сделка сорвется, и он не получит посреднические комиссионные.

Забрав деньги и сканеры, я поднялся на поверхность и двинулся в лавку Старьевщика.

Сегодня моя очередь делать покупки.

– Что-то быстро ты объявился, – вместо приветствия заметил торговец. – Приперло, что ли?

– Ага, – лаконично отозвался я. – Работа приперла. Так что открывай закрома.

Маршрут, по которому мне предстоит пройти, не сильно длинный, не особенно сложный, и одолеть его можно за сутки. Но Пятизонье способно преподнести любой сюрприз, да и не один, так что путешествие имеет шансы затянуться.

Да и вообще, к любой ходке нужно готовиться серьезно, если ты, конечно, не хочешь стать жратвой для скоргов.

– Стандартный набор? – спросил Старьевщик, давно знающий мои пристрастия.

Обоймы для «Шторма», армейские пайки, пара бутылей с водой, зарядка для аптечки, аккумуляторы для инструментов, дополнительный комплект маркеров, прочие запасы – всё, что может пригодиться там, где имеет смысл рассчитывать только на себя.

– Вроде всё, – сказал я, расплатившись. – Хотя меня терзают подозрения, что ты что-то забыл.

– Что? Таблетку Шульца? – оскалился торговец.

– А она у тебя есть? – в притворном ужасе я выпучил глаза.

Таблетка эта была легендарным снадобьем, якобы способным без вреда вывести из организма все импланты, сколько бы их там ни было. Этой штуковиной бредили сталкеры, мечтающие избавиться от чужеродных устройств в телах и вернуться к нормальной жизни за Барьером. Я же в ее существование верил примерно так же, как в Атомного Демона, Избранного и Энергетическую Чашу, то бишь в байки, порожденные фантазией обитателей Пятизонья.

– Не завезли сегодня, – буркнул Старьевщик. – Завтра зайди.

– Как скажешь. – Я кивнул ему, запихал барахло в выданную торговцем сумку и отправился в сторону «Пикника».

Топотун, узнав, что я съезжаю, изобразил на физиономии величайшую скорбь, недолго пробывший моим соседом Чингис пожелал мне удачи, но куда и зачем я двигаю, спрашивать не стал.

Подобные вопросы среди вольных ходоков считаются, во-первых, неприличными, а во-вторых, нефартовыми. Каждый из нас торит свой путь в одиночку, и чужое внимание к этому пути только притягивает неудачу. Болтуны и у сталкеров, конечно, встречаются, но много реже, чем среди простых людей.

Ну а у меня есть и свои, дополнительные мотивы всегда держать язык за зубами.

Снарядившись и повесив на себя рюкзак, я отправился к тому КПП, где оставил оружие. Васька Рупор на этот раз засел на вышке, а провожать меня спустился его напарник Леха.

– Порядок? – спросил он, когда я проверил состояние выданного мне оружия.

– Рыжим море по колено, – ответил я, вешая «Шторм» на шею. – Бывайте, парни, до скорого.

Калитка открылась передо мной, и я покинул пределы Обочины.

Впереди лежало то, что всякие умники называют «отчужденным пространством», а мы, сталкеры – домом. Квадратные километры населенной биомехами и скоргами пустоши, ядовитой и смертельно опасной.

Маску я застегивать не стал, а когда ограда поселка и торчащие над ней вышки скрылись из виду, остановился. Огляделся, задействовав следящие импланты и убедившись, что никто за мной не наблюдает, вытащил из рюкзака матовые кругляши сканеров.

Установи я их на шлем еще в гостинице – это вызвало бы любопытство (что за новое оборудование? откуда Лис его взял?), интерес к моей персоне, тот самый, который мне нужен меньше всего в жизни. А тут, где нет лишних глаз, я их аккуратненько поставлю, а на обратном пути, не дойдя до Обочины, точно так же сниму и спокойно сдам хозяевам.

На первый взгляд еще разумнее было бы закрепить сканеры прямо в начальной точке маршрута. Но Сосновый Бор – место непредсказуемое, даже по меркам Пятизонья, и там меня может встретить все, что угодно.

А тут, на самой окраине локации ЧАЭС, обычно тихо и спокойно...

Дружно ожившие импланты сообщили мне, что я могу засунуть слова «обычно» и «спокойно» себе в задницу и что с востока приближается группа довольно шумных и крупных объектов.

Носороги – мутировавшие грузовики, они держатся, как правило, стадом и любят наезжать на одиночных сталкеров, причем наезжать в прямом смысле – до летального исхода.

– Очень славно, – сказал я, оглядываясь в поисках убежища. – И кто их сюда звал?

Потратить боеприпасы на драку с оравой чугунков, с которых ничего не возьмешь, кроме «аккумуляторов» – самое глупое, что можно придумать в моем положении. Куда разумнее спрятаться и переждать, пока эти мощные, но не особо умные биомехи не уберутся прочь.

Подвиги – героям, а мне – маленький гешефт и отсутствие повреждений.

Схоронился я в неглубоком овражке, куда носороги вряд ли сунутся, и на всякий случай приготовился к бою. Вскоре показался головной биомех – кабина так покрыта наростами и бронелистами, что напоминает металлический кочан капусты, спереди торчат три рога длиной в метр, а позади нечто вроде уродливой клешни – бывший кран-манипулятор.

За вожаком проследовали еще три чугунка размерами поменьше.

Я помахал замыкающему ручонкой, выбрался из овражка и продолжил манипуляции со шлемом.

– Готово, – сказал я, когда мою башку украсили два округлых симметричных нароста. – Теперь, брат Лис, любой встречный сможет честно поинтересоваться у тебя – ты что, женился?

Наросты мало напоминали рога, но выглядели не функциональнее пятой ноги.

Я вздохнул, нацепил шлем, застегнул маску и двинулся в путь на юг, к Чернобыльской АЭС, рядом с четвертым энергоблоком которой находится «тамбур» – вход в гиперпространственный тоннель.

Логично предположить, что от Обочины к нему ведет натоптанная тропа, нечто вроде тракта, но на самом деле это не так. В Пятизонье все слишком быстро трансформируется, и маршрут, еще вчера казавшийся безопасным, сегодня может стать непроходимым. А уж любая пульсация так изменяет местность, что после нее карты ловушек и гнездилищ чугунков можно отправлять на свалку.

Я обычно уклоняюсь немного к востоку, чтобы избежать наиболее очевидного и оживленного пути. Шагаю себе потихоньку, никого не трогаю и поглядываю по сторонам – вдруг что интересное нарисуется?

До развалин поселка Кулажин я добрался без затруднений, зато на его окраине меня атаковала стая мозгоклюев. Пришлось чуток пострелять, сбить наземь самых крупных тварей и прибавить ходу, чтобы удрать от мелких.

Эти создания, способные выводить из строя импланты, обитают в пределах энергетического поля и далеко от него не уходят, поэтому лучшее средство против них – расстояние.

Кулажин остался позади, и я почти добрался до места, где на картах обозначено село Михалевка, а на самом деле нет даже руин, когда «подал голос» датчик биологических объектов.

– Вот так сюрприз, – сказал я, останавливаясь и пытаясь определить, где же прячутся эти самые объекты и сколько их.

В Пятизонье проживает один вид биологических существ – хомо сапиенс сапиенс.

Тепловизор ничего не показывал, сонар молчал, и это означало, что сородичи, оказавшиеся на моем пути, маскируются, причем делают это хорошо. А прятаться есть смысл только тому, кто задумал что-то нехорошее – например, прибить меня и завладеть экипировкой.

Я подумал, не войти ли в форс-режим, но потом решил, что ну его...

Развернулся и двинулся на запад: умный на засаду не пойдет, умный засаду обойдет.

Но уйти без боя мне не дали.

Едва стало ясно, что я намерен банально удрать, сидевшие в засаде засранцы занервничали. Я уловил негромкое постукивание перекатившихся камушков, сухой щелчок, и поспешно рванул в сторону. Загрохотало, по тому месту, где я только что стоял, хлестнула очередь.

Ба, да они вооружены «калашом»!

Через мгновение выяснилось, что не только им – несколько импульсных пуль взрыли землю у моих ног, и я понял, что у моих противников имеется еще и «Страйк» – десятизарядный пистолет с подствольным магазином, который используется сталкерами, и мной в том числе, в качестве второго ствола.

Судя по оружию, меня сочли подходящей добычей недавно появившиеся в локации новички.

– Ну, все, вы меня разозлили, уроды, – пыхтя, я шлепнулся на землю.

Начав стрелять, сидевшие в засаде типы демаскировали себя, а главный имплант собрал данные с остальных и выдал мне информацию – тот, что с «калашом», сидит вон там, в груде развалин на месте дома, вооруженный «Страйком» – прячется за пышным автоном цвета бронзы.

Есть вроде бы и третий, в яме на окраине виртуального селения, но он почему-то не стреляет.

– А раз вы меня разозлили, то я сделаю вам плохо, – продолжил я и пополз прочь.

Одолеть метров десять под прикрытием вот этого пригорка, затем в ложбину, пройти по ней до конца. Пара шагов, и я окажусь в тылу у посмевших устроить столь бездарную засаду доходяг. Серьезных имплантов, которые позволят заметить мой маневр, у этих типов быть не должно.

Стрельба прекратилась, когда я был уже в ложбине.

– Эй, где он!? Ты его видишь? – хриплым, напряженным голосом спросил тот, что прятался в развалинах.

– Нет, – гнусаво отозвался второй. – Может быть, готов? Надо проверить.

– Я тебе проверю! – воскликнул я, объявляясь у обладателя «Страйка» за спиной. – Бросай оружие!

И тут этот парень совершил большую глупость – вместо того чтобы просто выполнить приказ, он попытался резко повернуться. Я нажал спусковой сенсор совершенно автоматически, и башка гнусавого разлетелась на куски. Дергающееся тело упало наземь, хлынула кровь, а я прицелился в хриплого.

Этот оказался более умным, а может быть, произвела впечатление моя меткость.

– Бросаю... – прошептал он и положил «калаш».

– Очень хорошо, – одобрил я. – Сделай пять шагов в сторону, ляг лицом в землю, руки на затылок. Быстро! – Он выполнил приказ, и я повернулся к третьему. – Эй, ты, хватит прятаться! Вылезай, а не то гранату кину! Не пожалею, а от тебя даже пепла не останется!

– Он не ответит, – сказал хриплый. – Не может...

– А ты молчи! – прикрикнул я на него и осторожно зашагал туда, где прятался третий засранец.

Он лежал на дне глубокой ямы, похожей на воронку от снаряда, и был еще жив. Темные глаза смотрели в небо то ли с мольбой, то ли с угрозой, а на месте рта булькало серебристое месиво.

Колония скоргов, поразившая его, как-то усваивала кислород, и поэтому ее жертва не умирала, хотя дышать не могла.

– Действительно, не сможет. – Я поднял «Шторм» и выпустил одну-единственную пулю.

Мягкий шлепок, и все было закончено.

– А теперь немного поговорим. – Я развернулся и пошел к хриплому. – Хотя по всем законам Пятизонья я должен пристрелить тебя, как бешеную собаку. А ну встань, отвались мой хвост!

Он послушно поднялся, сутулый, совсем молодой: чумазое лицо под шлемом, глаза блестят страхом и злостью. Маски у него то ли вообще не было, то ли потерял в передрягах, а вот боевой костюм выглядел новым.

– И на кой черт вы сюда полезли, дураки? – спросил я. – Насмотрелись репортажей Мерлина? И зачем отправились в пустошь на промысел? Думали, здесь легко стать разбойником с большой дороги? Есть много более пристойных и менее рискованных способов устроить свою жизнь в этих местах.

– Мы хотели... мы думали, собрать артефакты... потом продать... было четверо, – забормотал он.

Я смотрел на него, заикающегося и жалкого, и вспоминал себя, каким я появился в московской локации в январе пятьдесят второго. Я тогда хорошо понимал, что в обычном мире места мне нет, что останься я там еще на месяц, и меня обязательно найдут. И действовал соответствующе, сжигая мосты и готовясь к тому, чтобы выжить в отчужденных пространствах.

А эти? Летят сюда, привлеченные ложной романтикой, как мотыльки на пламя свечи, и гибнут...

– Хотели они! – буркнул я, опуская ИПП. – Прежде чем хотеть, думать надо! Без скоргофагов и нормального снаряжения тут долго не протянешь. Ладно, я сегодня добрый, так что забирай свою пушку и вали к Обочине. Или уматывай отсюда ко всем чертям, или начинай строить жизнь заново – с нуля, которым ты в данный момент и являешься. Понял?

И, оставив чумазого парня ошалело хлопать глазами, я пошел прочь.

Я все ждал, что он поднимет «калаш» и попытается выстрелить мне в спину.

Но он не выстрелил.

К железнодорожному мосту через Припять я добрался без особых проблем.

Миновал похожие на термитники бугры, между которыми блестели лужи жидкого металла, увидел реку и три торчащие из нее огромные бетонные опоры. Около них еще пару лет назад соорудили то, что гордо именовалось «переправой», натаскали обломков, бросили мостки, сделали все, чтобы можно было перебраться с берега на берег.

Единственная проблема – переправа являлась однополосной, разойтись на ней смогли бы только призраки.

– Похоже, чисто, – пробормотал я, оглядев окрестности. – Рискнем, что ли?

Отсюда недалеко до тамбура, а в его окрестностях почти всегда оживленно – люди, чугунки, группы сталкеров, шайки биомехов появляются и исчезают, сходятся и расходятся. Поэтому терять тут бдительность нельзя, только зазеваешься, «палачи» из Ордена нафаршируют тебя пулями, или какой-нибудь дракон решит, что пора отведать твоего мясца.

Прежде чем вступить на восточный край «переправы», я перешел в форс-режим.

Что это такое на самом деле – мне объяснить сложно, так что я им просто пользуюсь безо всяких объяснений. Когда он включается, мои оплавленные импланты – сонар, радары, датчики, вроде бы призванные функционировать отдельно один от другого, объединяются в некую систему. И я начинаю воспринимать мир совершенно не по-человечески – как совокупность неподвижных и движущихся, живых и мертвых, излучающих и неизлучающих объектов.

Я будто становлюсь единым огромным глазом и ухом одновременно, неким чудным сложным органом, обращенным во все стороны сразу. Слышу, как растут автоны, выкачивая из земли металл, замечаю, как ползут скорги, вижу то, что в обычном состоянии никогда не разгляжу.

Единственный минус – форс-режим жутко утомляет, высасывает энергию, и пользоваться им долго я не могу.

В этот раз сил у меня было много, и вход прошел легко. Мир вокруг поплыл, потерял четкость, а затем вернулся, превратился в сферу из вывернутых плоскостей, ярких и темных, шершавых и гладких, холодных и теплых. По ней задвигались «метки» – мельтешащие под поверхностью воды гидроботы, клубящееся в воздухе облако «кислоты», кружащийся у самого горизонта дракон, двое ходоков в руинах поселка Кривая Гора...

Но поблизости – ничего и никого опасного.

Перебравшись через реку, я отключил форс-режим и минут пятнадцать отдыхал, приходил в себя. Затем огляделся еще разок – не изменилась ли ситуация, и направился в сторону самой знаменитой в мире АЭС.

Добрался до развалин бетонного забора, приподнял голову и осторожно выглянул.

Вихрь – центральная точка тамбура, да и всей локации, вращался на обычном месте, рядом с грандиозной грудой обломков неподалеку от четвертого реактора. Напоминал он оседлый, пустивший корни столб торнадо средней степени упитанности, и выглядел грандиозно и опасно, как небрежно возлежащий лев.

Что это на самом деле такое – большеголовые спорили до сих пор, хотя с момента Катастрофы прошло больше трех лет. Одно было известно точно – с помощью этого вот явления можно мгновенно переноситься на сотни километров. Перебираться из тамбура в тамбур, из Новосибирска в Старую Зону, из Казантипа в Сосновый Бор или в Москву.

Около вихря тусовалось несколько рапторов, мутировавших легковых автомобилей, принесенных сюда во время последней пульсации. Похоже, они ждали момента, когда их засосет в гипертоннель и уволочет обратно, на «родину», к широким хайвэям и асфальтированным площадям.

Ни того, ни другого в Старой Зоне не встретишь, поэтому рапторам тут неуютно.

Они катались туда-сюда, порыкивая моторами, иногда прыгали друг через друга, короче говоря, резвились вовсю.

– Вот лахудра, – пробормотал я, досадливо почесывая нос и раздумывая, что делать с этими чугунками.

Пройти мимо них незаметно – задача для сильного метаморфа, задурить электронные мозги парочке биомехов и натравить их на сородичей – выход для реального мнемотехника.

А что прикажете делать проводнику?

Использовать обычные, вполне человеческие хитрости, что по уму и по плечу даже тому, кто вообще лишен имплантов.

На такой случай я ношу с собой шумовые гранаты и «ложные цели» – сложные устройства, способные создавать фантомы, не визуальные, а электромагнитные, для чугунков. Плюс где-то в недрах моего рюкзака спрятана обыкновенная рогатка – безотказный и не требующий ресурсов инструмент доставки этих штуковин в выбранную точку пространства.