Кабульский трафик Соболев Сергей

Пара «Ирокезов», прилетевших со стороны Кабула, сели на площадку близ ангара «С» авиабазы Баграм. На испятнанной следами торможения сотен шин полосе и на стенах ангара – белый бархатистый иней на темно-сером фоне. Время раннее, предрассветное; стрелки золотого, пульсирующего голубоватой подсветкой циферблата часов Козака показывают без четверти шесть утра.

– Всем оставаться пока на местах! – прозвучал в салоне хрипловатый голос. – Без команды из вертолета не выходить!

Иван сидел возле иллюминатора. В салоне еще четверо, если не считать двух пилотов. Рассветный воздух наполнен гулом авиационных двигателей; каждые три-четыре минуты на трехкилометровую полосу приземляются серо-синие и темно-зеленые тяжелые брюхатые транспорты. «Геркулесы» и «Гэлэкси» либо сами подруливали к одному из трех огромных ангаров и строений поменьше, либо их брали на сцепку тягачи и отвозили на свободный пятак аэродрома. От ангаров, от стоящих с открытыми грузовыми люками транспортников, от складских площадок – к обоим КПП, обнесенного несколькими рядами заграждений комплекса авиабазы жирной змеей вытянулась длиннющая колонна: грузовики, бензозаправщики, фургоны, «Хамви» и легкие бронетранспортеры «Страйкер»...

Иван поинтересовался у сидящего по левую руку от него американца:

– Ричард, что происходит? Что за суета такая?

– За четверо суток три бригады должны перебросить в эту дыру! Со всеми приданными средствами.

– Так вроде же выводить собирались?

– Поменьше слушай политиков... Ты разве не в курсе, Ivan?

– В курсе чего?

– В скором будущем начинается войсковая операция под кодовым названием «Моистарак».

– Доккинз усмехнулся – Ты только никому не говори, Ivan. Это секрет.

В начале седьмого утра приземлился их борт. Во всяком случае, транспортник C130 «Геркулес» с эмблемой частной компании, входящей в пул транспортных фирм, работающих по военному подряду на Пентагон и ISAF[1], вырулил с взлетной полосы ровно к тому месту у восточного ангара, где на площадке застыли две вертушки.

– Ivan, ты пойдешь со мной! И физиономию не забудь прикрыть!

Доккинз раскатал шлем-маску и выбрался через открытую дверь на полосу. Иван последовал за ним. Вокруг стоял такой грохот и звон, что хотелось зажать пальцами уши... У приземлившегося несколько минут назад «Геркулеса» наконец замерли винты. В хвостовой части фюзеляжа открылся трехметровый грузовой люк; опустилась грузовая рампа.

Двое сотрудников фирмы AGSM взошли по ребристой поверхности на борт воздушного судна. В грузовом отсеке, закрепленные стальными канатиками, стоят покрашенные в камуфляжные тона «Хамви» с орудийной башенкой и «Лендовер Дефендер». Другой груз, находящийся в ящиках и крафтовых мешках, дополнительно закреплен при помощи специальных погрузочных сеток.

Ричи поздоровался за руку с вышедшим к ним членом экипажа «грузовика». Тот показал Доккинзу, где находится груз, за которым на базу Баграм прибыли люди из AGSM с теми, кого они взяли в эту поездку.

Спустя короткое время ценный груз был уже на борту одного из двух «Ирокезов».

Доккинз и его спутник вернулись в салон; оба вертолета снялись с площадки...

Оставив под собой линии заграждения с протяженными минными полями, баграмский базар, городские кварталы, окрестные развалины всех времен, от эпохи Бактрийского царства и Александрии Кавказской до наших дней, почти в точности повторяя маршрут следующих по шоссе конвоев, «Ирокезы» взяли курс вначале на Кабул. А затем, облетев зажатые горами в долине одноименной реки городские кварталы вдоль подошвы Асмайи, набрав необходимую и безопасную высоту, взяли курс на юго-запад.

Иван отчетливо понимал, что его шансы выжить в этой поездке примерно такие же, как если бы вертолет со всеми его пассажирами прямо сейчас рухнул на землю. То есть, практически равны нулю.

Им предстоит покрыть примерно восемь сотен километров пути с одной посадкой на дозаправку. Через пять или шесть часов они будут на месте.

Этого времени, конечно же, мало, чтобы хоть что-то изменить в раскладе. Но вполне достаточно для того, чтобы вспомнить, с чего начиналась для него – Ивана Козака – эта история. И как так случилось, что он вдруг оказался на борту летящего над афганским плоскогорьем «Ирокеза», рядом с этими непростыми людьми...

ГЛАВА 1

Иван заступил на дежурство в полночь. Некоторые не любят вахтить ночью; не зря ведь полуночную смену называют «собачьей», или же – «час собаки». Скучно, тоскливо, глаза сами собой слипаются. Время ползет со скоростью черепахи, ковыляющей по раскаленному песку к спасительной кромке воды... Ему же было все равно, когда дежурить.

Днем здесь нисколько не веселей, нежели ночью. Потому – без разницы.

Почти бесшумно открылась дверь «пультовой». Иван Козак не столько услышал звук, напоминающий тихое предупреждающее «тссс...», сколько ощутил спиной присутствие в рубке другого человека.

Он развернулся в кресле. На фоне дверного проема, хорошо видимый в свете люминесцентных ламп, проникающем из коридора, стоял плотный коренастый мужчина.

Это был шеф – старший по должности и возрасту в их маленьком коллективе. Он же – Papa.

В тесноватое помещение «пультовой» вплыло, просочилось облако запахов: смешанный аромат одеколона, табака, несвежей одежды и медицинского спирта.

– Who are you? – прозвучал грубый мужской голос. – What are you doing here, stupid?[2]

Козак ответил, не вставая с кресла:

– I'm Romeo, and nowis my change[3].

К сказанному очень хотелось добавить нечто вроде «I'm not doing a fucking thing»[4], но Иван благоразумно решил, что не стоит нарываться.

У старшего было влажное, бледное, одутловатое лицо. На правом боку к ремню прикреплена кобура с кольтом «Питон». Он – единственный из сотрудников, кому внутренней инструкцией дозволяется иметь при себе оружие круглые сутки. Ключи от оружейной комнаты тоже у него. И еще ни разу не случалось такого – во всяком случае, при Козаке, – чтобы сотрудникам выдавали стволы. Даже для профилактического осмотра и чистки.

– He doesn't know a fucking thing, – процедил старший, словно угадывая мысли Ивана. – What the fuck do I need that for?..[5]

Козак промолчал. Запашок от медицинского спирта, определенно, преобладал над всеми прочими ароматами, исходившими от этого субъекта.

Старший некоторое время оставался стоять в дверном проеме. Левой рукой он держался за стенку, правая лежит на рукояти револьвера.

– Go to hell![6] – пробормотал он. – Fuck!..

После чего наконец-то убрался, оставив Ивана наедине с мониторами и его собственными мыслями.

Отбрасывающие багряный отсвет цифры на настенном электронном табло издевательски замерли.

03:45.

Это означает, что до конца дежурства остается четверть часа. И больше, кроме сказанного, ничего не означает. Если бы он знал, к какому именно часовому поясу привязаны показатели электронного табло, это дало бы толику пищи для размышления. Но он не знает в точности, на что указывают те рубиновые цифирки, что медленно, как-то нехотя меняют друг дружку на настенном табло. Не то чтоб он вдруг стал агностиком, нет. Просто показания электронного таймера могут нести ложную или искаженную информацию о действительности, как, например, бэйдж с надписью ROMEO, закрепленный на правом нагрудном кармане его камуфлированной служебной куртки.

Ну, сам-то он знает, что никакой он не Ромео: ни шекспировский, ни современный, а Иван Козак, тридцать четыре года, сотрудник контрактной службы, девятимесячный действующий контракт с международной частной компанией AGSM (Armgroup Security Management). Половину которого, кстати, он уже отработал. Охранник, наемник, контрактник. Не то чтобы многоопытный ветеран, но кое-что повидал.

Уже почти месяц никто не называет его по имени или фамилии.

Актуальный псевдоним, заменяющий имя, – Ромео. Кроме Ивана, на объекте находятся еще трое. У этих тоже нет имен и фамилий. На бэйджах написаны их прозвища. Или псевдонимы. Или же «позывные», учитывая, что всем четверым присвоены наименования, взятые, по-видимому, из стандартизированной таблицы, применяемой как в международной радиосвязи, так и в фонетическом алфавите стран НАТО: Echo. Romeo. Papa. Zulu.

Старшим на объекте числится Papa – коренастый, заметно оплывший мужчина лет сорока пяти (именно он и наведывался в «пультовую»). Типичный англосакс, грубиян, желчный тип, ненавидящий свой персонал, кажется, еще больше, нежели тех, кого на этот объект, обнесенный стенами, иногда привозят; преимущественно – в ночное время.

Остальные – не пойми кто. Такие же, как он сам, человеческие существа, облаченные в униформу. Чьи-то, наверное, отцы, дети, знакомые, друзья, недруги. Не то тюремщики, не то заключенные.

Иван откинулся на спинку кресла. Спать на дежурстве нельзя. Стоит прикемарить, стоит только смежить веки, как тут же нарисуется Papa. Скучно человеку, совершенно нечем себя занять, в сущности, как и прочим членам их небольшого коллектива. Но остальные трое хоть несут дежурство, сменяя каждые четыре часа друг друга в помещении аппаратной. И еще иногда занимаются уборкой и готовкой. А старшему, складывается впечатление, здесь делать больше нечего, кроме как надзирать за подчиненными. И еще два-три раза в неделю встречать тех, кто сюда приезжает, общаться с ними и помогать им в их занятиях.

Поэтому, наверное, и орет на подчиненных. Алкоголь здесь, на объекте, под запретом, но у старшего есть доступ к спиртосодержащим жидкостям. Телевидение, радио, мобильная связь и Интернет существуют где-то в другом мире, тут ничего этого нет. Вернее, есть кое-какая аппаратура, но она не предназначена для просмотра новостей или развлекательных телепередач и досужей болтовни по мобильнику. Электричество – от подземного кабеля и как запасной вариант – от дизель-генератора.

Надо сказать, что само понятие времени и пространства здесь, на этом странном объекте, изрядно размыто, деформировано. Ситуация примерно такая же, как на борту космического корабля. С той лишь разницей, что экипаж «Шаттла» или «Союза», как правило, знает, куда именно направляется, с какой именно целью и где конкретно корабль находится в данный момент. А вот он, Иван Козак, толком ничего не знает. Уже почти месяц обретается не пойми где. Не знает даже того, в какой стране расположен объект, на который его привезли чуть менее месяца назад.

В помещении аппаратной, или «центрального пульта», как его здесь называют, царит полусумрак. На мониторы подается изображение от телекамер видеонаблюдения, автоматически работающих в режимах «день/ночь». В консоли, в ячейках – четыре таких монитора.

Камеры установлены на крыше, или на карнизах, бетонного бункера и сориентированы на четыре стороны света. Бункер – центральное строение компактного объекта – в свою очередь, с трех сторон обнесен четырехметровым бетонным забором с накрученной поверху проволокой (она, судя по наличию изоляторов, находится под высоким напряжением).

Западная сторона бункера, если судить по поступающему от камеры изображению, выходит на пустошь – каменистое, заросшее местами низким кустарником и клочковатой травой поле. Эта пустошь волнообразно поднимается к гористой гряде, увенчанной обглоданными временем, ветром и осадками отвесными скалами... С той стороны, в полукилометре от стены объекта, в три ряда параллельными линиями натянута колючая проволока. Там – минное поле. Иногда на каменистой тропе, вьющейся вдоль подошвы гряды, можно разглядеть силуэты людей и каких-то вьючных животных, не то лошадей, не то мулов. Но до них так далеко, что на фоне гор они порой кажутся муравьями.

Несколько раз в поле зрения камеры попадали летательные аппараты. Преимущественно вертушки – они по дуге облетали горную гряду. Судя по узнаваемым силуэтам, то были транспортные «Чинуки», «Ирокезы», «Хьюи» и штурмовые «Апачи». Камеры не оборудованы аудиканалом; в это звукоизолированное помещение извне не проникают никакие шумы. Зато зудение вертов, а также звуки моторов, доносящиеся то и дело из-за внешних стен, вполне различимы, когда выходишь подышать воздухом во внутренний двор. Сам дворик крохотный, площадь его всего три на три метра. Находясь в этом каменном колодце, можно в темное время суток поглазеть на видимый участок ночной сферы. Ночи здесь безоблачные и довольно холодные; воздух чуть разреженный и горьковатый. А звезды на небе – чужие.

Что касается остальных трех камер, то две из них были здесь явно лишними. В их поле зрения находился клочок выровненной грейдером и присыпанной мелкой щебенкой земли между стеной собственного объекта и другой стеной, такой же свинцово-серой, с колючкой поверху, тоже высотой метра четыре. Расстояние между стенами – десять или двенадцать шагов. Там ничего нет: совершенно пустое пространство.

Третья камера тоже была нацелена на изгибающуюся дугой в том месте стену. Но в той стене, по крайней мере, имеются металлические ворота, через каковые единственно и можно проехать или пройти к таким же мощным воротам, находящимся в восточной стене бункера-цитадели.

До окончания вахты оставалось три минуты. Дверь в помещение пульта открывается при помощи индивидуальной смарт-карты. У всех четверых имеются такие карты-ключи, их носят на специальном шнуре на шее. Но не каждую дверь здесь можно открыть при помощи смарт-карты; есть всего четыре помещения, куда открыт проход для сотрудника Romeo...

«Странно, – подумал Козак, взглянув для верности еще раз на электронное табло. – Пришло время заступить на вахту Echo. Проспал? Ну, сейчас «папа» устроит ему выволочку...»

Жизнь сотрудников на данном объекте регламентирована инструкцией. Иван успел изучить ее наизусть. Он утопил кнопку вызова, расположенную под столешницей. В кубрике старшего и в крохотной столовке, которая служит также комнатой отдыха (там можно посмотреть фильм из местной коллекции, состоящей наполовину из порнофильмов), сейчас, должно быть, голосит сигнальный звонок. Вообще-то, охранникам полагается иметь при себе портативные рации. Не говоря уже о мобилах. Но это в других каких-то местах полагается, а не здесь, не на данном объекте. Рация есть только у старшего; он носит портативную УКВ «Моторола» в нагрудном кармане...

Прошло еще минут десять. Козак не знал, что и думать. Он в который уже раз нажал на кнопку экстренного вызова старшего охранника. Конечно, он может и сам отправиться на поиски «папы» или того же Echo. Но инструкция запрещает охраннику покидать помещение пульта, пока не прибудет сменщик или пока не поступит ЦУ от старшего по охране объекта.

Наконец, створка входной двери скользнула в сторону. На пороге – сменщик. Он же Echo. Чуть за тридцать, стрижен наголо. Мускулист, силен: в свободное время тягает железо во внутреннем дворике. Лицо не обезображено интеллектом. Иван за все время своего пребывания на объекте перекинулся с ним всего несколькими фразами на ломаном английском. Судя по акценту, отчасти по внешности, этот тип – выходец из Восточной Европы.

Уже по одному виду «коллеги» Иван понял, что что-то стряслось.

– What's happend?![7]

– Very badly ... kurwa maж! Accident! Follow me!![8]

Крепыш, не дожидаясь новых расспросов, развернулся и направился по коридору к другой двери. Иван, поколебавшись секунду или две, шагнул в проход и последовал за ним.

Echo открыл смарт-картой дверь, за которой была лестница. Только этим путем, спустившись по металлическому трапику, можно попасть в помещения уровнем ниже. В бункере, насколько смог разобраться Иван, оборудованы по меньшей мере три этажа, три уровня.

На первом, верхнем, расположены: пультовая, оружейная комната, а также каптерка и холодильник с провизией.

Второй уровень – жилой: три крохотные комнатушки для охранников. Они однотипны; по шесть квадратных метров: койка, шкафчик, полка с кипой порножурналов, детективами-покетбуками и таким покетбуком-Библией на английском. Четвертая, чуть поболее размерами и с отдельным туалетом, для «папы». Помещение санузла – совмещенные душевая и туалет. И еще небольшая «кают-компания», где можно разогреть в СВЧ готовый обед (в холодильнике полно полуфабрикатов), выпить кофе или чай, а также посмотреть «кино».

На третьем подземном уровне Ивану еще не доводилось бывать. Туда из всех охранников имеет доступ лишь «папа». Да еще те люди, что раз в три или четыре дня наведываются на их объект.

Эти приезжают либо на двух джипах без номерных знаков (и оставляют транспорт в пространстве между стенами), либо на белом грузовом фургоне марки «Форт-Транзит». Количество этих людей, посещающих объект преимущественно по ночам, бывает разным: от двух до шести. Они могут быть одеты в штатское, а могут быть экипированы в амуницию, но без знаков отличия. Всегда в масках. В отличие от охранников вооружены.

Никаких контактов, никаких разговоров с тремя охранниками. За этим следят как сами визитеры, так и «папа».

Кстати, они не с пустыми руками приезжают. Привозят кого-то на объект: иногда одного, иногда двоих. Про этих вообще нечего сказать. Что можно сказать про человека, чьи руки, а зачастую и ноги связаны или скованы наручниками, а на голове – полотняный мешок? Некоторые из тех, кого сюда привозят время от времени, даже не способны передвигаться своим ходом. Их буквально втаскивают, вносят в бункер. Бывает, что эти люди, или некоторые из них, задерживаются на объекте на сутки и даже более. Но и тогда охрана и приезжие никак не пересекаются, не контачат между собой. Визитеры чем-то занимаются на «подземном» уровне... Но чем именно, можно лишь гадать.

Охранники миновали уровень жилого этажа. Спустились по лестнице – здесь Ивану прежде не доводилось бывать. На нижней ступени лестницы, обхватив голову руками, сидел в позе душевнобольного третий их коллега – Zulu. Это был совершеннейший фрик, лет под сорок, с глубоко запавшими глазами, неправильным прикусом, что делало его похожим на вампира. Хотя английский был для него явно родным языком, впитанным с молоком матери, говорил он так комкано, небрежно, что понять его было сложновато. Да и не зачем его понимать, потому что он либо молчит, либо несет ахинею.

Ага, а вот и Papa!.. Старший – вернее, его тело – виднеется в дверном проеме. Ноги и нижняя часть туловища – на ребристой плите крохотного предбанника, через который единственно и можно попасть в «секретную зону». В закрытую ранее как минимум для одного охранника, а именно, Romeo, зону помещений подземного уровня.

Все остальное – в проеме и на облицованном плиткой полу. Голова старшего напоминает треснувший переспелый арбуз. Часть содержимого черепушки на плитке и даже на стенах. Виновник «инцидента», если не принимать во внимание самого стрелка, лежит сантиметрах в семидесяти от выброшенной чуть в сторону и безвольной правой руки.

Серьезная все же штука револьвер Colt Python калибра 357. Магнум. Что тут еще добавить.

– Ни фига себе... – процедил Козак. Затем, чуть повысив голос, чтобы слышал поляк, сказал. – Пустил себе пулю в лоб!.. Я правильно понимаю ситуацию?

– Kurwa maж!.. Ты его видел этой ночью?

Козак на секунду замешкался с ответом. Тут и ранее следовало «фильтровать базар».

А уж теперь, после случившегося, каждое слово может быть истолковано превратно или повернуто против того, кто сказал.

– А ты – видел?

– Нет, не видел.

– Так а чего спрашиваешь?! Ты лучше вот что скажи!.. Что в таких случаях полагается делать?

Крепыш принялся чесать в загривке.

– Не знаю. А тебе что-нибудь говорили, когда был инструктаж?

– О том, что старший может пустить себе пулю в лоб? – Иван едва сдержался, чтобы не обматерить по очереди двух фриков (сейчас это лишнее). – Нет, не говорили. А тебе?

– Тоже нет.

– Может, наш третий приятель сможет что-то добавить?

Они посмотрели на Zulu. Поляк слегка пнул его мыском желтого ботинка.

– Эй... с тобой говорят!

Тот наконец оторвал руки от головы и на время перестал раскачиваться.

– Плохо. Всем конец. Пустят в расход. Печка. Пепел. Огненная печь!

Поляк хотел съездить фрику по уху, но Иван успел перехватить его руку.

– Погоди... не делай этого!

– Что он несет?! Почему это нас – в «печку»? Я его сейчас самого прибью!

– Никого нельзя трогать! – сказал Иван. – Ни покойника... ни этого! Ведь будут разбираться, не так ли?

– А, ну да. Точно! Kurwa... Тут есть камеры внутреннего обзора!

– Нужно связаться... и сообщить! Вот только с кем нам следует связаться?

Возникшую проблему с коммуникациями разрешил Zulu. Пока Козак и крепыш переговаривались, он вернулся на второй уровень. И уже вскоре оттуда – через дверной проем и пространство лестницы – донесся его сбивчивый голос.

– Объект «Отель» вызывает оперативного дежурного! Ответьте, это срочно!!

Поляк, а вслед за ним и Иван метнулись по лестнице наверх. Не то чтобы они собирались воспрепятствовать Zulu. Но хотели хотя бы видеть и понимать, что именно происходит вокруг них. В руке фрика была портативная рация, которую он, очевидно, взял из кармана «папы».

Ему ответили, причем мгновенно.

– «Отель, отель», дежурный на связи! Что там у вас произошло? И с кем я сейчас говорю?!

– На связи сотрудник охраны...

– Кто именно?

– Zulu! Повторяю – Zulu! У нас ЧП. Застрелился старший! Или... – фрик покосился на застывших в коридоре двух мужчин. – Или его застрелили!

– А кто открыл «зону»? У меня на пульте сигнал, что дверь открыта…

– Не знаю, дежурный! Когда его нашел этот... Echo, то дверь уже была открыта! Он там сейчас и лежит.

Крепыш попытался было отобрать у фрика «моторолу». Но Иван успел – уже в последний момент – схватить его за руку и левое плечо.

– Да я ему сейчас башку проломлю! – крикнул крепыш. – Что он гонит?!

Голос из рации распорядился:

– К вам выехала группа сотрудников. Будут через несколько минут. Слушайте приказ!

Ничего не трогать! Повторяю – ничего не трогать! И самим оставаться на месте! До приезда наших ничего не предпринимать!

ГЛАВА 2

Козак переместился обратно в помещение пульта. Сел в кресло и стал, не без внутренней тревоги, ожидать дальнейшего развития событий.

Спустя всего двадцать минут после доклада Zulu по рации о ЧП открылась створки металлических ворот в стене напротив «бункера-цитадели» – именно на них была направлена одна из следящих телекамер.

В междустенное пространство вкатил транспорт. И сразу остановился: разгоняться здесь негде.

Створки «внешних» ворот тут же закрылись. Порядок. Ordnung[9]. Немногим менее месяца назад, когда трое мужчин в масках привезли на объект «новенького» и перепоручили его местному боссу, Papa сказал Козаку: «Вся ваша жизнедеятельность расписана в служебной инструкции. Вызубрите и исполняйте!». Старший, будучи склочным занудой, придирчиво следил за «орднунгом» на вверенном ему участке работы. Следил до той минуты, пока не разнес себе череп выстрелом из револьвера.

Иван видел на мониторе, как из уже знакомого ему «Форда-Транзита», остановившегося возле ворот объекта, вышли трое. В камуфляже, похожем по покрою и цветовой гамме на отечественную «белую ночь» – куртки и брюки одного цвета. Все они были в шлем-масках, все вооружены.

– А вот интересно, – подумалось вдруг Козаку, – как они попадут на объект? Раньше-то их «папа» у самого входа встречал... Или же Zulu, как ветеран и местный старожил, знает, как можно разблокировать двери?..»

Уже спустя мгновение выяснилось, что он напрасно беспокоится. Один из визитеров – это было видно на экране монитора – вытащил из кармана пультик. Створки ворот тут же поползли в стороны. В следующую секунду над электронным табло, справа от стойки с мониторами, тревожно, со скоростью учащенного пульса, стала мигать красная лампочка.

– Эй, на объекте! Есть кто-нибудь в аппаратной?

Козак не сразу понял, чей голос он слышит в динамике. И лишь когда водитель фургона, поднеся к губам портативную рацию, повторил свой вопрос, он осознал, что обращаются именно к нему.

– Ну, допустим, я тут есть, – пробормотал он негромко. – А толку-то? Вызывать-то вы вызываете, а как я могу вам ответить? Блин... Надо было отобрать у Zulu переговорник...

Из динамика послышался сердитый голос:

– Что вы там бормочете? Говорите громче! Я задал вопрос: есть кто-то в аппаратной?

– Есть. Сменный дежурный по объекту... Вы со мной разговариваете?

– Ну а с кем еще? Или ты там не один?

Иван заозирался... Дверь в аппаратную осталась открытой; в самом помещении никого, кроме него самого, не было.

«Наверное, здесь есть встроенный микрофон... Иначе как бы они меня слышали?»

– Один я тут.

– Кто именно? Представься!

– Romeo.

– Уже лучше... Romeo, ты дежуришь в пультовой, как я понимаю?

– Да. То есть – нет... Меня должны были сменить.

– А где остальные?

– Не знаю.

– Где и когда ты их видел в последний раз? И кого именно?

– Видел Echo и Zulu. Они сказали, что... что у нас – проблема.

Пока они общались таким вот странным образом, кое-что произошло.

Те трое, что приехали на «Форде», вошли через открывшиеся по команде с пульта створки ворот в крохотный внутренний дворик объекта. В то же самое время, но из других ворот, ворот базы, которые вновь открылись на короткое время, в междустенное пространство вкатился серебристый джип, припарковавшийся рядом с фургоном. Из него вышли двое. Эти тоже в камуфляже, в масках. Выйдя из салона, они прихватили с собой оружие – у этих «помпы».

– Эй, Romeo?! – донеслось из динамика. – Ты еще в аппаратной?

– Да. А где же еще мне быть.

– У тебя есть оружие?

Парочку людей из этой компании Козак все еще мог наблюдать на экране одного из мониторов. Остальные трое, пройдя через ворота во двор объекта, оказались в мертвой зоне; их не захватывала ни одна из следящих камер.

– Нет у меня оружия. А вы кто такие будете?

– Оперативная группа. Прибыли по вызову! Zulu сообщил о случившемся... А где револьвер старшего? У кого он?

– Не знаю.

– А ключи от «оружейной»? Они все еще у старшего?

– Я не в курсе.

– Я спрашиваю про ключи от оружейной комнаты!

– У меня ключей точно нет. В оружейную я никогда не заходил. И оружия никакого у меня нет.

Минуту или две не происходило ровным счетом ничего. Те двое, что приехали на джипе, оставались возле открытых ворот. Остальные находились во дворе. Наверное, у них там какое-то совещание...

– Romeo, это старший оперативной группы! – послышался чуть хрипловатый мужской голос. – Мы сейчас будем входить! Слушай приказ... Ты меня слышишь?

– Да, сэр!

– Так вот. Ты сейчас выйдешь из аппаратной! Понял?

– Да, сэр. И что дальше?

– Выйдешь в коридор!

– Да, сэр!

– Там ляжешь... прямо на пол! Лицом вниз, руки за голову! И будешь ждать в такой позе, пока мы не зайдем на объект... Тебе ясно, Romeo?

– Да, сэр! Выйти из аппаратной и лечь в коридоре. Но...

– Никаких «но»! Исполняй что сказано!

Едва Козак успел перебраться в коридор и улечься на прохладную плитку, как открылась «шлюзовая» дверь.

– Не двигаться! – скомандовал кто-то. – Лежать! Руки за голову!

Этот некто, а вслед за ним еще двое, поочередно переступив через лежащего в коридоре охранника, проследовали к расположенной чуть дальше оружейной комнаты.

– Кэп, оружейная заперта, – подал реплику кто-то из них. – Мы спускаемся на второй уровень.

– Добро, действуйте! – скомандовал тот сотрудник, что остановился рядом с лежащим на полу охранником. – Труп не трогать... этим другие будут заниматься!

Через шлюзовую дверь в коридор проскользнул еще одни сотрудник – пятый и последний член их команды.

Старший вновь переместился к распростертому на полу охраннику.

– Romeo, замри! – скомандовал он. – Сейчас мы наденем на тебя наручники... так надо!

Тот, что вошел последним, сначала присел на корточки, затем уперся коленом в спину лежащего на полу человека.

– Не дергайся! – с угрозой в голосе сказал он. – Сначала опусти руки вдоль туловища. Вот так...

Холодная сталь защелкнулась на запястье левой руки, а затем и правой.

– Подымайся! И марш в «столовую»!

В тесноватом помещении, где помещались лишь пластиковый стол, три стула, кресло и портативная кухонька, собрались пятеро мужчин.

Ивана усадили в кресло. Сидеть было не очень удобно, учитывая, что на заведенных за спину руках у него надеты наручники. Коллега Echo сидел слева на стуле – его тоже заковали в браслеты. А вот фрика почему-то не тронули. Более того, именно с ним общался – и даже как бы советовался – старший той группы, что прибыла несколько минут тому назад на объект.

– Старина, это уже случилось, – сказал старший. – Не будем гадать, почему он вдруг решил пустить себе пулю в лоб. Он это сделал. Это факт. И этой вот историей займутся потом другие люди. Меня же в данный момент интересует следующее...

Старший мазнул глазами по полке, на которой соседствовали Библия на английском в черном переплете, потрепанные томики детективов и с десяток порнографических журналов. Если в этой дыре просидеть безвылазно эдак с полгода, то и в правду можно свихнуться.

Он вновь уставился на Zulu.

– Кто, кроме тебя, входил в помещения третьего уровня?

Охранник, у которого были какие-то проблемы с дикцией, что-то протараторил... Иван ничего не разобрал из того, что сказал этот похожий на нежить тип. Но старший, кажется, его отлично понимал.

– Echo, значит, заходил внутрь? Хм...

Тот, о ком шла речь, попытался встать со стула. Но стоящий рядом сотрудник в маске заставил его опуститься обратно.

– Да он врет все! – выпалил качок. – Kurwa... он же долбанутый на всю голову! Не слушайте его! Я...

– Заткнись! – процедил старший. – Еще раз откроешь рот без спроса, сильно пожалеешь.

Он вытащил из кармашка пачку «Кэмела». Но в следующую секунду, передумав курить, убрал ее обратно.

– А что про этого скажешь, старина? – Старший кивком указал на охранника, которого усадили в кресло. – Какие есть соображения?

– Romeo?

Zulu несколько секунд сверлил своими маленькими, глубоко посаженными, красными то ли от слез, то ли от бессонницы глазами человека, которого привезли на этот объект примерно четыре недели назад.

– Стена. Стена. Стена...

Для убедительности – и пущей иллюстративности – Zulu коснулся своей похожей на куриную лапку рукой стены помещения.

– Romeo – как эта стена, – прошепелявил он. – А что за стеной... Не видно. Не понять! Скрытный он. Да.

– Скажи-ка, приятель... Romeo заходил в помещения третьего уровня?

Иван напрягся. Что-то ему подсказывало, что от того, каков именно будет ответ этого странного типа, будет зависеть многое в нынешнем раскладе.

– Нет, – после паузы сказал фрик. – Лично я этого не видел.

Допрос – или что это было – отнял всего минут десять. В помещение прошел еще один сотрудник. Он что-то прошептал на ухо старшему. Тот, выслушав, покивал головой. Затем, поднявшись со стула, сказал:

– Zulu, остаешься здесь за старшего. Я тебе временно оставлю одного из своих. В восемь утра здесь появятся люди из «филиала», они привезут замену. Приберитесь здесь хорошенько... Чтоб и следа не осталось!

– А тело... его куда?

– Мы заберем с собой.

Старший посмотрел поочередно на двух остальных охранников.