Кабульский трафик Соболев Сергей
В первый день и в первые минуты своего пребывания на вилле, когда его сопроводили в галерею, где он увидел этот самый бассейн, возле которого он сейчас расположился, удобно устроившись в шезлонге, Иван подивился этому, как восьмому чуду света.
Наверное, у хозяина особняка, как и у владельцев некоторых соседних вилл и дворцов, возведенных, судя по новеньким фасадам, в последние годы, уже при Карзае и американцах, не уступающих размерами той вилле, где он гостит, и тоже заметно, броско выделяющихся на фоне серой кабульской действительности, денег куры не клюют. Бассейн здесь метров пятнадцать в длину и пять в ширину. Достаточно глубокий – примерно два с половиной метра. Можно лишь гадать, откуда местные берут воду в таком не маленьком для афганской столицы объеме. То ли устроены подземные цистерны-резервуары, то ли идет отбор воды из реки Кабул, то ли скважины пробурили... кто его знает. Если у заказчика есть деньги на его причуды, то найдутся и те, кто воплотят их в жизнь. Благо современные инженерные технологии позволяют решать еще и не такие сложные задачи.
Кстати, вода в бассейне не застойная, чистая, с едва уловимым запахом какого-то хлорсодержащего вещества с добавкой ароматизатора. В душевых и в кранах – чистейшая вода, мягкая, пропущенная, вероятно, через систему фильтров и озонатор.
Отец, проведший в Афганистане суммарно три года, участвовавший в модернизации построенного советскими же спецами в шестидесятых в Кабуле домостроительного комбината и некоторых других объектов городского хозяйства, рассказывал Ивану (разговор был в начале девяностых), что в афганской столице главная проблема – это отсутствие нормального водоснабжения и канализации. По современным нормативам для удовлетворения потребностей хомо сапиенс требуется не менее пятидесяти литров воды на человека. В Кабуле, находящемся в долине одноименной реки с крайне неуравновешенным характером, на высоте около тысячи восьмисот метров над уровнем моря и с огромными перепадами высот в разных частях и районах города, большинство населения вынуждено довольствоваться едва ли не «пустынной» нормой, потребляя от трех до пяти литров воды в сутки... А тут, по местным меркам, такая роскошь.
Иван повернул голову на звук.
– Hi, Ivan! А вот и я.
Через боковую дверь в галерею вошла высокая молодая женщина в коротком атласном халатике, доходящем ей до середины бедра. Иван поднялся на ноги. Увидев, кого и что, если говорить о фактуре, скрывали мусульманские одеяния, едва сдержался, чтобы не выдать вслух нечто вроде «ух ты!» или «ох и ни фига себе...»
Так вот ты какая, значит, Жанна?!
Перед ним была отнюдь не девушка, не пигалица, вроде той же Ханумы, но молодая женщина в полном соку, в самом расцвете. С виду ей лет тридцать (гадать об истинном возрасте женщины, не имея под рукой ее паспорта, занятие почти бесполезное). Волосы средней длины с мелированием, с оттенками прядей-полос от пепельного до светло-янтарного и медового. Очень ровно подстрижены; с боков по одной линии чуть ниже уха, спереди – ровная челка. Такая прическа, кажется, называется «каре».
Лицо с высокими скулами, выразительными зелеными глазами и красиво очерченными губами принадлежит стопроцентной европейке. Несколько, правда, портит впечатление тяжеловатый волевой подбородок... Но все же эту женщину можно назвать красивой без всяких натяжек.
Кожа очень гладкая, матовая, даже как бы чуть светится изнутри. Ровный золотистый загар, скорее всего, результат посещения солярия. Она могла быть немкой, или славянкой, или даже скандинавкой... Хотя ее имя и довольно заметный акцент – она грассирует и говорит с легким прононсом – указывают на то, что эта дама – либо француженка, либо жительница франкоговорящей провинции какой-нибудь страны со смешанным населением, вроде Канады или Швейцарии.
Сама Жанна, казалось, не замечала устремленного на нее мужского взгляда. Она кивнула Козаку как старому знакомому. Прошла мимо него по бортику бассейна. Подойдя к столику с напитками, взяла нечто, похожее на пульт. Щелкнула кнопкой; лампы освещения поменяли цвет с дневного на закатный; стекла галереи, сквозь которые сочился натуральный дневной свет, стали не только непрозрачными, но и как будто покрылись пленкой амальгамы, превратившись в зеркала...
– Так будет лучше, не правда ли?
– Да, конечно... Просто замечательно.
– Как вода?
Она подошла к свободному шезлонгу. Неспешно развязала поясок. Находясь спиной к наблюдающему за ней мужчине, сняла халатик. Редко какая женщина может позволить себе такой ракурс. Но у Жанны была великолепная фигура: стройные длинные ноги; округлые ягодицы видны почти полностью, разделенные полоской материи всего в палец шириной; прямая спина, высокая шея... При росте под сто восемьдесят сантиметров она сложена весьма гармонично.
– Как вода? – повторила она вопрос. – Не очень холодная? Вы уже купались?
– Э-э... Кхм. – Козак прокашлял горло. – Извините... Вода? А-а... нет, не холодная! Наоборот... теплая, как в океане!
Она встала на бортик бассейна. Иван было подумал, что Жанна собирается нырнуть в бассейн (как это делал он сам). Но эта женщина была не такая... Постояв так недолго – возможно, для того, чтобы он смог получше разглядеть ее превосходное тело, прикрытое лишь двумя клочками материи, она присела на бортик, погрузив босые ноги в воду, потом тихонько соскользнула в бассейн.
«Похоже, – подумал Иван, – эта Жанна, хотя и выглядит спортивной, подтянутой, не из тех, кто решительно и безоглядно прыгает в воду... Пусть даже это и не океан, а всего лишь домашний водоем».
Жанна минут десять плавала в бассейне. Иван, заметив, что женщина подплыла к поручням, встал из шезлонга и подошел ближе. Потом подал руку, помогая ей выбраться из подсиненной чаши...
– Спасибо, Ivan!.. А почему вы ничего не пьете?
– Не люблю выпивать в одиночестве.
– Ах, вот как. Ну что ж, я составлю вам компанию.
Словно ниоткуда вдруг возник Юсуф. Он развернул банное полотенце с вышитыми на нем лилиями и коронами. Жанна неспешно вытерла волосы и мокрое лицо. Затем «мажордом» сам вытер ей спину и предплечья.
– Спасибо, золотой мой, – сказала женщина. – Принеси что-нибудь выпить.
– Шампанское?
– Фужер или два шампанского я выпью вечером. А сейчас откупори бутылку вина. Красного... из той партии, что привезли в октябре.
Юсуф слегка поклонился. Затем, отойдя чуть в сторону, что-то произнес в микрофон, тонкая дужка которого была соединена с закрепленным в ушной раковине микродинамиком. Женщина вопросительно посмотрела на Козака.
– Я, пожалуй, выпью виски, – сказал он. – Жанна...
– Что?
– Наверное, я не должен этого говорить. Не сочтите дерзостью...
– Вы не выглядите робким мальчишкой, – она обнажила в улыбке ровные белоснежные зубы. – Смелее. Так что вы хотели мне сказать?
– Вы самая красивая девушка, которую мне только доводилось видеть...
Жанна расхохоталась.
– Полно вам врать! Эх, мужчины, вас не переделать... Но за комплимент – merci![17]
Они расположились у бассейна, Сидели рядышком, устроившись в шезлонгах, настолько близко, что Иван кожей чувствовал исходящее от нее тепло. Когда она повернулась к нему, ее загорелая гладкая коленка на короткое время соприкоснулась с его ногой... И это было волнительно.
Юсуф на секунду вышел; вернулся в галерею уже с бутылкой вина. Откупорил ее. Подобно официанту в каком-нибудь изысканном заведении с тремя звездами от Michelin Le Guide Rouge[18], одним движением белоснежной салфетки смахнул невидимую глазу пыль с бутылки и одновременно, наклонив ее, наполнил тонкостенный бокал... С легким полупоклоном передал наполненный бокал даме.
– Спасибо, дорогой!
Она сделала глоток. Закрыв глаза, некоторое время смаковала вкус. Потом вдруг протянула бокал Козаку.
– Попробуйте!
Иван поставил на передвижную тележку стакан с остатками молта, смешанного с кубиками льда. Осторожно взял из ее руки бокал с темно-красной жидкостью.
– Смелей! – с улыбкой сказала Жанна. – Что ж вы такой... нерешительный? Вы меня опасаетесь? Или боитесь, что вам подмешают яду?..
– Ни то и ни другое, – сказал Иван. – Просто я не люблю вино... Но из ваших рук я готов выпить даже бокал с цикутой!
Он пригубил вино. Выждал несколько секунд, прислушиваясь к ощущениям, оценивая вкус. Как говорит нынче молодежь – «вауу!..» Фантастический аромат! В нем были смешаны вкусы и нотки зрелых фруктов и ягод на пике их вкусовых качеств... И сама эта темно-красная, почти черная жидкость состояла как будто из мельчайших гранулок, из частичек танина, при том что каждая такая гранула имела свой вкус, дополняющий и разнообразящий «букет» этого дивного вина...
– Да, превосходный напиток! – сказал Иван, возвращая бокал даме. – А что за марка?
– Chateau La Mission Haut-Brion... Урожая двухтысячного года. Прелесть.
– Отменное вино. Ничего подобного мне еще не доводилось пробовать...
Напрашивался вопрос, сколько стоит сия прелесть. Но Иван не решился его задать.
– Этим летом я в компании знакомых пару гостила в замке Шато О-Брион... это регион Бордо. Кстати, Ivan, забыла спросить. Parlez-vous franзais?
– Эммм... По-французски? Нет, не говорю.
– Жаль... Мой английский далек от идеала.
– Что вы! Мне до вашего уровня владения English... как до Луны!
– Не прибедняйтесь, другой мой... я вас прекрасно понимаю. А еще какими языками вы владеете? Вы, кажется... из России?
– Хм...
– Так, так... У вас, «шурави», вижу, есть какие-то тайны. Ну, раз не хотите говорить ваше право.
– Ну почему же. Да, я владею русским. Говорю также на украинском...
– Украина? Ах да... есть такая страна. А там разве говорят не на русском? Разве есть отдельный украинский язык?
– Да как сказать... Раньше украинский считался диалектом русского языка. Сейчас происходит нечто вроде... разделения.
– Какие еще языки вы знаете? Арабский?
– Всего несколько слов.
– А местный? Здесь, кстати, с полудюжину языков наберется... Но если вы знаете фарси, к примеру... Что? Ни словечка?
– К сожалению, ни на фарси, ни иных местных диалектах я не говорю... увы.
Некоторое время эта женщина продолжала прощупывать своего нового знакомого, просвечивать его... Именно в таком ключе Иван и воспринимал происходящее. И хотя их общение протекало в форме светской болтовни, хотя они оба были почти лишены одежды и вдобавок немного выпили, какое-то напряжение все же нет-нет да ощущалось.
Должно быть, эта Жанна – непростая штучка. То она предстает в виде закутанной с макушки до пят в мусульманские одежды восточной женщины, то снимает с себя практически все, выставляя себя напоказ незнакомому, в сущности, мужчине... И тут ведь надо еще помнить и понимать, где именно они находятся. В стране, где до сей поры большинство женщин не имеют никаких прав. Не смеют даже смотреть в сторону чужого мужчины, а не то что заговорить с ним. В городе, где еще несколько лет назад талибы на Национальном стадионе, в присутствии тысяч кабульцев, казнили нескольких женщин только за то, что те, по мнению мулл и старейшин, не соблюдали законов и предписаний шариата.
А тут нате вам: бассейн, вино ценой в две или три тысячи евро за бутылку, почти голая женщина, которую явно не смущает присутствие двух мужчин (Юсуф все это время находился поблизости, хотя и не мешал их светской беседе)... Все это не очень вяжется с тем, что находится за оградой виллы.
Безусловно, в этой женщине есть нечто особенное. Красивых женщин вокруг много, особенно в наш гламурный век. В ней же имелась некая изюминка. Нечто такое, что отличало ее от большинства модельного вида красоток – индивидуальность. Она выглядит очень позитивной. На губах – доброжелательная улыбка, на лице – выражение искренней заинтересованности, в зеленоватых глазах играют искорки. Умеет общаться, умеет нравиться. Но что там в действительности кроется за этой ее улыбкой, за искрящимися глазами – настоящая загадка.
– Кстати, Ivan... Сегодня ведь новогодний вечер!
– Юсуф мне об этом уже напоминал.
Она повернулась к «мажордому».
– Что ж ты молчишь, золотой мой? Чем порадуешь меня и нашего гостя?
Юсуф переместился ближе к ним.
– Я уже проинструктировал повара. Но если у вас есть какие-то особые пожелания...
– Конечно, есть! Не каждый день встречаешь Новый год в таком экзотическом месте.
– Я к вашим услугам, Жанна. Все, что прикажете.
Женщина покосилась на Козака.
– Мне бы хотелось, чтобы некоторые детали приготовлений сохранялись в тайне от нашего гостя. До поры, конечно...
– Все, что прикажете.
Козак приподнялся в шезлонге.
– Я могу уйти... Чтобы не мешать вашей беседе.
– Нет, нет, останьтесь! Или я вам уже наскучила?
– Отнюдь. Мне нравится ваше общество.
– Вот и хорошо... Вы нам не помешаете.
Женщина и Юсуф продолжили общение. Разговор далее между ними проходил на фарси-тоджики с примесью слов местного диалекта.
– Когда приедет дядя? – поинтересовалась женщина.
– Через три дня.
– Это ты с ним разговаривал только что по сотовому?
– Да. Он просил передать тебе следующее: этот человек не тот, за кого себя выдает.
– Я это уже поняла. Мне он не нравится.
– Мне – тоже.
– И что дальше? Что сказал ака?
– Придется его ликвидировать.
– Когда?
– В ближайшие несколько часов.
– Ну что ж... Разумно. Будьте осторожны... Он выглядит расслабленным. И прикидывается тупицей.
– Возможно, он таков и есть.
– Откуда тебе знать? А вот я думаю, что он умен и опасен. Ладно, делайте свое дело. И... не перепачкайте ковры!
– Спасибо, женщина, я как-нибудь разберусь.
– Не обижайся, дорогой... Я тебя люблю, как сестра брата. Что касается этого урода, то надеюсь, что более я его не увижу.
Жанна кивком поблагодарила Юсуфа. Тот слегка поклонился и отступил на прежнее место – к столику с напитками.
Продолжая улыбаться, женщина повернулась к Козаку. Сохраняя все то же дружелюбное выражение, перешла на английский.
– Ivan, простите меня. Мне очень неловко.
– Не понял? – Козак бросил на нее удивленный взгляд. – За что я вас должен простить?
– За то, что разговаривали на незнакомом для вас языке. Но мне хотелось кое-какие детали сегодняшнего вечера сохранить в тайне... Вы точно не обиделись?
– Я никогда не обижаюсь на женщин. В особенности, на красивых.
Он успел встать первым. Подал руку, помог Жанне подняться из шезлонга. Юсуф, передвигающийся на удивление мягко, как кошка, тоже оказался тут как тут и набросил на ее плечи атласный халатик.
– Вы настоящий дамский угодник, я вижу. – Она вдруг погладила ладонью Козака по щеке. – Айван, благодарю вас за компанию. Отправлюсь к себе; немного устала с дороги, хочу отдохнуть. Увидимся позже, за ужином.
Весь вечер, начиная с семи часов, с того момента, как Иван вернулся из галереи, он провел в своем «номере», тупо сидел в кресле и смотрел в «плазму», переключая каналы, то есть, вел себя в точности так же, как и последние несколько суток. Смотрел он в основном новости: BBC, CNN, Europews. Политики, эксперты, журналисты и прочий околомедийный люд подводили итоги уходящего года, вспоминали самые яркие события.
Общая тональность высказываний была мрачноватой. Год выдался трудным; финансовый кризис, мать его так, будущее лишено ясности, покрыто туманом... Что ждет человечество в наступающем году? Как всегда это загадка, тайна, уравнение с многими неизвестными...
А вот его будущее не содержит в себе абсолютно никакой тайны.
С ним все ясно. Настолько ясно и понятно, что нет даже смысла рыпаться. Тем более, что в оконные проемы вставлены пуленепробиваемые «пакеты». Сами окна не открываются. Во дворе – впервые за все время, пока он здесь – дежурит джип «Лендкрузер» с тремя или четырьмя сотрудниками охраны. Можно не сомневаться, что и в коридоре выставлена охрана.
В половине одиннадцатого вечера Козак побрился. Сунув голову под кран, освежился, заодно намочил короткий ежик волос... Надел белую сорочку; повязал галстук и стал облачаться в итальянский костюм.
Голову сверлила одна мысль. Вернее, мыслей было много, но все они сводились, в сущности, к одному. Правильно ли он сделал, что скрыл некоторые детали своей биографии от Доккинза? Равно как ранее скрывал их от рекрутеров, кадровиков из AGSM?.. А также от своих сослуживцев по баакубскому филиалу и от своего прежнего босса – Майкла Сэконда? В частности, скрыл свое достаточно недурное владение арабским и таджикским диалектом фарси.
В дверь постучались.
– Войдите!
В дверном проеме показался Юсуф. На его лице дежурная вежливая улыбка. Парень одет в элегантный, прекрасно сидящий на нем – и наверняка очень дорогой – костюм. Для униформы «мажордома» это уже слишком. И вдвойне «слишком» для человека, который либо сам будет «мочить» кое-кого, или отведет – как барашка – «уважаемого гостя» туда, где им займутся специальные люди.
– Прекрасно выглядите, Ivan! – парень восхищенно поцокал языком. – Костюм, который вы выбрали, вам очень идет!
«Да, Иван Козак будет прекрасно смотреться в этом костюмчике в гробу, – мрачно подумал гость. – Хотя на пышные похороны надеяться не стоит. Вывезут из виллы и выбросят на свалке. Или – прикопают...»
– Спасибо, Юсуф. Вы тоже отлично выглядите.
– Все готово. Следуйте за мной, Иванджон.
Юсуф шел впереди. Он казался спокойным... Впрочем, как и всегда.
Иван по ходу заметил два мужских силуэта. Но разглядеть, кто именно эти люди, он не смог, поскольку освещение было оставлено лишь на лестнице.
– Минутку, – сказал Юсуф. – Подождите немного здесь...
Иван – остановился. Застыл. Он находится сейчас на площадке пролета между первым и вторым этажами виллы. Вот здесь, наверное, его и прикончат. Покрытие мраморное; стены тоже отделаны шлифованной мраморной крошкой. Такое покрытие легко отмывается...
Позади его послышался легкий шум. Иван неспешно, что стоило ему большого труда, обернулся.
По лестнице, поддерживаемая под руку «мажордомом», спускалась Жанна. В темном вечернем платье, оставляющем обнаженными плечи, в длинных, выше локтя, перчатках, с волосами, украшенными золотой сеточкой с россыпью «камушков», чтобы не сидеть на людях с непокрытой головой, она выглядела умопомрачительно.
– Ну как? – спросила Жанна, беря под руку своего нового знакомого. – Как вам мой наряд? Вы какой-то бледный!.. С вами все в порядке, Ivan?
– Извините... Я даже потерял дар речи на время! Восхитительно! Вы выглядите как... королева!
Женщина рассмеялась.
– Нет, нет... королеву давайте оставим в покое. Меня вполне устроит ранг принцессы.
– Как скажете, миледи. Вы самая красивая принцесса из всех принцесс, каких я только знаю!
Она вновь засмеялась; потом хорошо поставленным голосом сказала:
– Пойдемте же! Юсуф, золотой мой! Чем собираешься нас порадовать... и удивить?
Они спустились на первый этаж и прошли, миновав фойе, в правое крыло виллы.
«Мажордом» подошел к высоким резным дверям, за которыми находилась столовая. Улыбнувшись, открыл створки. После чего жестом пригласил гостей проследовать за накрытый стол.
...Прежде, чем Иван успел оценить убранство столовой и количество выставленных на стол яств, в глаза бросилось нечто, что заставило его проглотить подступивший к горлу комок. То было главное, наверное, украшение этого странного, дивного новогоднего вечера на вилле в кабульском квартале Вазир Акбар-Хан. Пятиметровая елка, украшенная игрушками и перевитая гирляндами с мерцающими разноцветными огоньками...
«Вот так, так... – озадаченно подумал он. – Красиво. И со вкусом. Вот только хотелось бы знать, кто заплатит за этот банкет?..»
Козак чувствовал на своей руке теплую женскую руку. Застывшую на лице полуулыбку хотелось снять, содрать, как поднадоевшую маску. Но здесь, кажется, все носят маски.
Иван, признаться, не был уверен, что доживет до первого утра наступающего уже менее чем через час две тысячи энного года от Рождества Христова...
ГЛАВА 6
С утра хлопьями повалил снег; уже второй день как в столичном регионе метель...
На улицах сразу образовались многокилометровые пробки. Но никакие погодные капризы, никакие происки русской зимы, не могли – и не должны были – сорвать намеченные планы.
Примерно с половины второго пополудни через холл гостиницы «Вега» (корпус «В» гостиничного комплекса Измайлово), к одному из расположенных в местном Деловом центре конференц-залу (всего их здесь двенадцать), потянулись люди южной наружности.
Проходили они через зал со стойкой ресепшн по трое, по четверо; женщин среди них почти не было. Некоторые шли сразу к лестнице – эти присутствовали на прошлогоднем мероприятии, проводившемся в том же арендованном одним из фондов диаспоры помещении. Другие собирались в группки возле Сервис-бюро в холле; дожидались, пока за ними придут и сопроводят в зал.
Большинство из приглашенных на данное мероприятие составляли мужчины среднего возраста, от тридцати до пятидесяти лет, одетых в основном в добротные костюмы. Но среди гостей нашлись и такие, кто хотя бы отчасти соблюдал национальные традиции в одежде. Так, например, у некоторых мужчин поверх костюма были надеты запашные халаты, повязанные платками-поясами, их головы украшали тюбетейки, а у кого-то и чалмы. Из нескольких женщин, приглашенных – или допущенных, если угодно – на общественное мероприятие диаспоры, половина была одета в одежды европейского кроя (но с повязанным платком головой), другая половина – в вышитых национальных платьях туникообразного покроя.
На мероприятие съехались в основном авторитетные, влиятельные личности из числа выходцев из Таджикистана. Это были в основном видные деятели диаспоры, проживающей в столице, области и в соседних регионах. Среди сотни приглашенных на общественных форум гостей не было ни одного дворника, подметающего московские тротуары, долбящего ломиком лед и убирающего подъезды многоэтажек; ни одного представителя грузчиков с Черкизовского, ныне закрытого, или соседнего – Измайловского рынков, вкалывающих от зари до заката, перетаскивающих на своих плечах или на «арбе» десятки тонн поклажи ежесуточно, ночующих в контейнерах или в хлипких постройках прямо на рынках и вынужденных «откидывать» часть заработанного адским трудом за это скотское жилье, а также в «фонд милиции» и в «кассу взаимопомощи» (так называемые «похоронные»); ни одного водителя маршрутки или автобуса, а таких тысячи по Москве и ближнему Подмосковью, крутящих баранку без роздыха по четырнадцать часов в сутки; ни одного строителя, работающего в нечеловеческих условиях на городских ли площадках, или на строительстве коттеджей и дач. В общем, никого из реальных, настоящих таджикских гастарбайтеров в конференц-зал
Делового центра не позвали, не пригласили. А что им здесь делать, голодранцам? Пусть пашут, пусть горбатятся на стройках и на рынках, если не хватает ума и знаний пробиться в люди.
В двадцативосьмиэтажую коробку корпуса «Вега» приехали совсем другие личности, сливки таджикской диаспоры. И добирались они до места не на метро, не на общественном транспорте, а на собственных авто, большей частью дорогих престижных марок, а некоторые – с личным водителем и охранником.
Без четверти два в «Вегу» в сопровождении двух помощников приехал один их благотворителей, общественников, спонсоров мероприятия. А именно, бизнесмен, меценат, вице-президент общества «Фонд поддержки беженцев и переселенцев из Таджикистана», член попечительских советов еще нескольких фондов и общественных организаций Джамшед Рахимбаев собственной персоной.
В фойе гостиницы их встретили местный менеджер и старший сотрудник на общественных началах фонда «Точик Диаспора», отвечающий за организацию нынешнего мероприятия.
Менеджер отвесил вежливый полупоклон.
– Здравствуйте, господин Рахимбаев! Рад приветствовать столь уважаемого человека в нашем заведении. Позвольте вас сопроводить в конференц-зал... Наш дом – ваш дом, уважаемый Джамшед Абдуллоевич!
Рахимбаев слегка улыбнулся в усы. Хорошо сказано! А он и правда чувствует здесь себя как дома. Еще бы: у него в этой гостинице, в деловом центре, имеется собственный офис. Плюс к этому, одна из контролируемых фирм постоянно арендует здесь три гостиничных номера...
Рахимбаев на ходу расстегнул пальто. Снял шапку и шарф; идущий следом помощник принял у хозяина верхнюю одежду.
Они вошли в конференц-зал, рассчитанный на сто двадцать человек. Он заполнен уже примерно на две трети. Стол для президиума пока пустует, но Джамшед и не намеревался занимать место за этим столом, хотя легко мог бы при желании. В зале он увидел немало знакомых лиц. Подходить ни к кому из тех, кто смотрел на него с любопытством Рахимбаев не стал, уселся в одно из кресел второго ряда и подобно большинству присутствующих, стал дожидаться начала мероприятия.
Этот человек заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько слов.
Джамшед Рахимбаев – рослый, осанистый сорокапятилетний мужчина с пышными черными усами, чем-то напоминающими те, что носил маршал Буденный, выходец из Худжанда, столицы северной Согдии, проживает в Москве с начала девяностых. Российское гражданство обрел в тот же период времени. Он, надо сказать, ни дня не работал строителем или дворником. Зачем? Деньги у него были. И не только стремительно дешевеющие рубли. Дороже всяких денег, а порой и гораздо надежней обладания резаной бумагой было то, что он мог предложить. Сначала через знакомых, проживавших в Москве, Питере, Свердловске, переименованном затем в Екатеринбург... А затем, обретя нужные связи и найдя выходы, либо сам, напрямую, либо через доверенных лиц, отобранных лично им самим из числа выходцев из родственного хунджандского клана и, отчасти, из «кулябских», с которыми у северян согдийцев в последние десятилетия сложились тесные союзнические отношения.
Он мог предложить нечто такое, что при грамотном ведении дел приносило огромные доходы. Что также гарантировало защиту от любых скачков инфляции. Товара, более двух третей трафика которого проходит из Таджикистана в Россию и страны СНГ, стоит там в двадцать, иногда в пятьдесят раз дешевле, чем в центральных областях Москвы. Не говоря уже о Восточной и Западной Европе.
Джамшед Рахимбаев обеспечивал – и продолжает обеспечивать – функционирующий канал поставок опиатов. Давно превратившийся, если называть вещи своими именами, в разветвленную сеть, в систему каналов, арыков, ручейков и мириад тонких капилляров, по которым опиаты перекачиваются из одной небезызвестной местности в другие края, отстоящие на многие тысячи километров от горных склонов и долин, покрытых ковром маковых полей.
Нет, сам Джамшед никогда не занимался перевозками опасного груза. Лично он не продал ни одного грамма анаши или «черняшки», не реализовал ни одного героинового чека. Зачем? Каждый должен заниматься своим делом. Те, кто мотыжат плантации, кто выращивает мак, кто надрезает недозрелые головки, собирая сырец, те, кто срезают головки мака, отжимают, перемалывают, разделяя, опять же, на опий-сырец (ханка) и на маковую соломку. Те, кто покупают на корню урожай и его производные, к примеру, в славной провинции Гильменд на юге Афганистана, кто в лабораториях производит морфин и синтезирует героин. Те, кто доставляют продукцию по различным каналам через Таджикистан в Россию. Те, кто обеспечивают прикрытие. И, наконец, те знающие, деловые и сообразительные люди, кто отмывает наркоденьги и вкладывает их в рост оборота, в другие криминальные бизнесы, в подкуп чиновников, силовиков, депутатов, некоторых медийщиков, а также, частично, легализует новые капиталы.
Именно к последним и мог на полном основании причислить себя Джамшед Рахимбаев.
И еще кое-что следует сказать. Такие вещи, как контроль за поставками, средства для увеличения торгового оборота, умение найти нужных людей, обезопасить себя и ключевые фигуры, отладить бизнес, чтобы все работало, как швейцарские часы, из ниоткуда не берутся. Все имеет свое начало, свою первопричину.
Отец Джамшеда на закате советской власти работал зампредисполкома облцентра Худжанд, более известного русским как Ходжент. Города, ныне считающегося едва ли не второй наркостолицей Таджикистана (после Душанбе). Братья отца, а их четверо, также трудились на высоких должностях. Один – в торговле, контролируя поставки импорта и оптовую закупку продовольствия на всей территории Согдийской области, другой возглавлял местное транспортное ведомство. Еще двое служили в республиканском министерстве внутренних дел в полковничьих чинах.
В Душанбе у них тоже имелась родня, были свои люди во власти. Положение вещей казалось незыблемым, вечным, как само навязанное им с севера «единственно верное учение».
«Ленинабадские», они же «худжандские», стояли у власти, они и были властью в своем регионе.
И вдруг небеса рухнули на землю... Когда наступил форменный бардак, когда скроенный сначала царской бюрократией, а затем подкорректированный большевиками порядок стал рушиться, кланы тут же начали грызться. Стали драться за власть, за перераспределение полномочий и ресурсов, за контроль над отдельными территориями...
И, в особенности, за контроль над опиумными поставками из соседней страны, главным теневым ресурсом, денежным и властным, в последние как минимум двести лет.
В Таджикистане началась смута. Вот уж воистину: «Ленинабад правит, Куляб охраняет, Памир танцует, а Каратегин торгует»... Страна, только-только провозгласившая независимость, стала разваливаться, расползаться на глазах. Север не хотел делиться властью с кланами отсталого архаичного Юга. Моджахеды, пользуясь слабостью власти, а затем и безвластием, стали на время доминирующей силой. С августа 1992-го, когда исламскими боевиками был убит генпрокурор страны, ситуация накалилась до предела. Началась активная фаза вооруженного межкланового конфликта, названного впоследствии гражданской войной в Таджикистане.
Вот тогда-то, во второй половине 1992 года, совсем молодой в ту пору человек, недавний выпускник юрфака МГУ, вернулся после трехлетнего отсутствия обратно в Москву. Но уже с большими деньгами, с инструкциями и широкими полномочиями от своего влиятельного клана.
Имя Джамшед с персидского переводится как «сияющая река».
Выходец из славящегося своими торговыми традициями древнего города, называвшегося в разные годы Худжанд, Ходжент, Ленинабад и вновь Худжанд, полностью оправдал данное ему старшими имя.
«Сияющая река» после его прибытия в Москву постепенно потекла, становясь все многоводнее, с юга на север. Конечно, одному человеку, какими бы качествами он ни был наделен, не под силу организовывать и разруливать такие потоки. Никакие отдельно взятые кланы, да что там говорить, ни одно государство, даже самое могущественное – не способны полностью контролировать трафик. Но Джамшед Рахимбаев, при всем при том, являлся весьма важной фигурой в этих сферах.
Многие, коим просто уже несть числа, тысячи и тысячи, преимущественно молодые люди, благодаря таким, как Рахимбаев, смогли вырваться за пределы серых будней, смогли приподняться над идиотизмом реальности и ничтожеством близких, коптящих зачем-то небо, увидеть и прочувствовать «неземное сияние»...
Правда, большинство из них прожили очень недолго.
Рахимбаев сверился с показаниями наручных часов «Лонжин». Секундная стрелка на золотом циферблате совершала последний оборот. Ровно два часа дня. Соплеменники Джамшеда, хоть и не такие педанты, как немцы, но все же и не раздолбаи, не ценящие ни своего, ни чужого времени, как те же русские.
Кресла первого ряда, где должны сидеть самые уважаемые члены диаспоры, в основном пустуют. За столом президиума тоже пока никого нет, за исключением того сотрудника, что отвечает за организацию форума. Но и этот молодой человек куда-то вдруг сорвался, разговаривая с кем-то на ходу по сотовому телефону...
Джамшед в такт мыслям недовольно покачал головой. В последнее время возникли кое-какие проблемы. Стали вдруг подвисать, а то и вовсе рушиться отлаженные схемы. Всего за несколько дней в разных городах и регионах России были задержаны два десятка людей. По меньшей мере, семеро из них – люди Джамшеда либо его партнеры. Не далее как вчера, например, сотрудниками ФМС и милицией в одном из подмосковных поселков задержаны предприниматель Атаджан Мирзоев и его племянник. У Мирзоева изъяли документы (у него вид на жительство в РФ). В доме у него провели обыск и нашли несколько «чеков» и обойму с патронами к ПМ. У парня тоже нашли «чек». И еще, судя по выведанным адвокатом сведениям, гранату Ф-1. Что именно им предъявят, выяснится в ближайшие часы. Но уже сейчас понятно, что вытащить Атаджана и его родственника из областного СИЗО будет стоить немалых денег...
Более того. Как стало известно совсем недавно, буквально на днях некая структура навесила на Мирзоева неслабый долг. За то, что он, мол, «не делится». Да и еще, плюс ко всему, обидел какого-то человека, пользующегося покровительством неких «оч-чень уважаемых и оч-чень влиятельных товарищей»...
Джамшед вытащил из внутреннего кармана портмоне. Утром, в десять часов, он встречался в небольшом офисе на нейтральной территории с представителем милицейской крыши – человеком с полковничьими погонами и при должности. А над ним еще человек, уже с генеральскими лампасами, в чине генерал-майора милиции. У Джамшеда немало таких связей. Напрямую с такого рода людьми очень редко контачит, каждый раз придумывая благовидный предлог. У него есть пара помощников, они-то и общаются с «крышами», улаживают возникающие проблемы. Да и самим этим товарищам не с руки светиться. Но тут его пригласили, сказали – важно и срочно. Приехавший на встречу в нейтральный офис товарищ, произнеся всего несколько довольно путанных и туманных фраз, как раз и вручил ему ту визитку, которую он сейчас держит в руке.
Джамшед еще раз прочел надпись на глянцевом прямоугольничке.
Простая невызолоченная визитка. Надпись – черным по белому: ФОНД «БУДУЩЕЕ БЕЗ НАРКОТИКОВ XXI». А на обратной стороне указан номер телефона...
«Вот же шайтаны! – выругался про себя Рахимбаев. – Сколько не откидывай этим козлам в погонах, все им мало!..»
Он приказал помощникам собрать информацию об этом фонде. Вернее, он кое-что знал, но сведений было недостаточно. И то, что ему успели доложить по дороге в Измайлово, сильно не понравилось Джамшеду...
Именно об этих вещах он намеревался переговорить с некоторыми соплеменниками, которые здесь должны появиться. Но не на форуме, конечно; тут много лишних глаз и ушей. А позже, вечером, когда он и несколько уважаемых людей ближнего круга отправятся в его загородный дом, расположенный в пятнадцати километрах от МКАД по Ярославке, в лесном массивчике, носящем забавное наименование – Комитетский лес.
В зале вдруг разнеслась трель сотового телефона. У обоих помощников Джамшеда почти одновременно запиликали мобильные.
Рахимбаев повернул голову к одному из них.
– Кто-нибудь, наконец, объяснит мне, что тут происходит? В чем причина задержки? И где все остальные?
Он увидел, как помощник, ответивший на звонок, вдруг побледнел.
– Ну что там еще? – нетерпеливо произнес Джамшед. – Кто звонит?
– Беда! – закончив разговор по сотовому, полушепотом сказал помощник. – На въезде в комплекс задержаны несколько машин с нашими!
– Что?! Как это?.. Подробности!
– Пропустили только одну машину с дипномерами. А потом...
– Что? – спросил Рахимбаев чуть севшим голосом. – Что там?
– Задержали всех, кто был в тех машинах, – свистящим шепотом сказал помощник. – Там и спецназ какой-то. Сейчас проверяют документы... А на двоих уже надели наручники!..
Рахимбаев поднялся из кресла.
По залу, наполненному почти до отказа, волнами плыл шепоток.
Похоже, не он один получил извещение о тех событиях, что происходят сейчас всего в паре сотен метров от здания «Вега» гостиничного комплекса «Измайлово».
Он проследовал, сопровождаемый своими людьми и взглядами собравшихся здесь земляков, к выходу. Увидев сотрудника, ответственного за проведение форума, – уже за дверями зала – ненадолго остановился.
– Начинайте мероприятие! – сказал он. – Сами зачтите тот материал о намеченном на март следующего года съезде диаспоры... Тот самый, который напечатан в брошюре. Понятно?
– Да. Но...
Читать бесплатно другие книги:
