В моей смерти винить президента... (сборник) Степнова Ольга
Виктор Сергеевич : – Вы не знаете, что это такое? (Показывает стринги).
Руфина отбирает у него трусы, суёт в чемодан и старательно закрывает его.
Руфина : – Не нужно шариться в чужих вещах. Это нехорошо, даже если у вас метастазы. Так я несу пирог?
Виктор Сергеевич : – Пирог?! Какой пирог?!
Руфина : – Малиновый!
Виктор Сергеевич : – К чему он?
Руфина : – Есть!
Виктор Сергеевич : – А зачем его есть?
Руфина : – Для удовольствия.
Виктор Сергеевич : – А зачем мне это удовольствие?! Зачем?! Я всё равно умру, у меня ме.... та... ста... (Садится на стул и громко рыдает).
Руфина (гладя его по голове): – Зря вы так. У меня подружка с метастазами уже три года живёт. А ей полгода давали. А она... волю в кулак, и – живёт! Утром зарядка, днём пробежка, вечером – холодные обливания.
Виктор Сергеевич (сквозь слёзы): – Ужас. Я не смогу так. Я лучше через месяц, но без холодных обливаний. (Снова громко рыдает).
Руфина : – Да тут не в обливаниях дело, а в твёрдом решении жить. Метастазы, они характера бояться. А обливания, это так... для тонуса. Так я принесу пирог?
Виктор Сергеевич (уткнувшись лицом в стол): – Неси.
Руфина : Ещё супчик грибной есть. И фруктовое желе. И цыплёнок в клюквенном соусе.
Виктор Сергеевич : – Неси.
Руфина : – А ещё...
Виктор Сергеевич (отрывая заплаканное лицо от стола): – Всё неси. И ведро ледяной воды!
Руфина уходит.
Звонит телефон.
Виктор Сергеевич неохотно берёт трубку.
Виктор Сергеевич : – Да. Да, Мишаня, привет ещё раз. Да, я её захотел, но она почему-то убежала. Чёрт их знает, этих особ лёгкого поведения! Я ж первый раз к ним обращаюсь! Может, я неправильно себя вёл? Да, денег дал, вином напоил. Что ещё надо? Ну, да, про болезнь сболтнул... Ах, чёрт! (Бьёт себя по лбу). Не надо было?! Ну, я ж не знал, я первый раз. За такие бабки и про болезнь поговорить можно. Нервные они какие, надо же! Да нормально я себя, Мишань, чувствую. Нет, ничего не болит. Пирог вот собрался есть. Малиновый. (Смеётся). Представляешь, мне жить всего ничего, а я преспокойненько лопаю малиновый пирог! А знаешь, в этом есть даже какой-то кайф – знать, что тебе осталось жить всего месяц. Месяц!!! Сколько дней в этом месяце? Тридцать! Сколько часов? Семьсот двадцать! Это же до хрена, Мишань! Семьсот двадцать часов я могу двигаться, говорить, дышать, есть вкусные пироги, вызывать проституток, садить горящие самолёты подальше от города и укачивать чужих орущих детей! Мишань, я проживу ещё вечность – семьсот двадцать часов! Что?! Завещание?! Нет, не написал... Я как-то об этом не подумал. Да, да, конечно, дом на Рублёвке, деньги на счетах, сеть антикварных магазинов, вилла в Майами, яхта, коллекция картин... (Замолкает. В ужасе). Я всё это должен кому-то завещать, Мишань?!! (Молчит некоторое время). Ну, нет. Я буду жить вечно. Метастазы, они, знаешь ли, боятся твёрдого характера и холодной воды. Я не шучу, Мишаня. Ну кому мне всё это завещать? Соседской кошке?! С жёнами я развёлся сто лет назад, детей у меня нет, никого у меня нет, кроме себя самого! Позвонить своему адвокату? А кто у меня адвокат? Ладно, Мишань, придумай что-нибудь, я тебя умоляю.
Задумчиво кладёт трубку. Оглядывает гостиную, задержав взгляд на картинах.
Виктор Сергеевич (тихо): – Господи, я не могу умереть... не могу... У меня ни адвоката, ни завещания, ни наследников... (Гладит стол и стул, на котором сидит).
Сцена третья
Входит заплаканная Янина.
Янина : – Я тут подумала, что раз уж вы так смертельно больны... и вам осталось жить всего месяц...
Виктор Сергеевич : – То что?!
Янина : – То я должна, я просто обязана исполнить ваше последнее желание!
Она быстро снимает юбку, топ, и ложиться на диван в позе покойника: руки на груди, ноги вытянуты, глаза закрыты.
Виктор Сергеевич : – Смело. А главное – неожиданно, учитывая, где ты работаешь! А чего ты сразу ломалась-то? Тебя испугала моя болезнь? Так она незаразная. (Садится на край дивана, рядом с Яниной). Хочешь стать моей наследницей?
Янина (без эмоций): – Нет.
Виктор Сергеевич : – Почему? Я очень богат и у меня нет наследников.
Янина : – Я не верю в лёгкие деньги.
Виктор Сергеевич : – Молодец. (Встаёт и прохаживается по комнате). Молодец! Но у меня только на счетах больше десяти миллионов долларов, а ещё этот дом, вилла в Майями, десятиметровая яхта, коллекция картин, сеть антикварных магазинов и...
Янина (вскакивая): – Нет! Нет, нет и нет!!! Я боюсь ваших вилл, ваших миллионов и ваших яхт! Мне бабушка говорила, что каждая копеечка должна быть заработана собственным потом, иначе счастья не будет.
Виктор Сергеевич : – Да я на блюдечке тебе это счастье преподношу! С рублёвской каёмочкой! Через месяц ты станешь богата, заимеешь свой бизнес, свой дом и кучу богатых поклонников! И для этого не надо пыхтеть под козлами, которые любят пиво! Ну... иногда только будешь приносить на мою могилу большой букет белых роз.
Янина (закрывая руками грудь): – Счастье – это не деньги, не дом и не яхта.
Виктор Сергеевич (подбегая к ней): – А что? Что?!!
Янина (обнимая его за шею): – Счастье – это благородный поступок. Вот вы захотели перед смертью меня... Я готова! И не за деньги, а просто так.
Виктор Сергеевич (отрывая от себя её руки): – Дура. И бабка твоя дура. Да ты знаешь, сколько девчонок твоей профессии сочли бы моё предложение просто волшебным? А ты... дура. Благородный поступок! У каждого благородного дела есть две стороны – показушная и показушная. Вот ты мне сейчас отдашься – несчастному раковому больному, – а потом всю жизнь будешь ждать: а когда же мне воздастся за это доброе дело?! Подружкам будешь рассказывать про свой подвиг, и сокрушаться – а где же награда, где приз?! А я тебе сразу предлагаю – бери! Бери мою плату, пока я живой, богатый и добрый! Дай мне сделать этот благородный поступок – осчастливить бедную девушку!
Янина (опять закрывая грудь): – Ну... я даже не знаю... Это так неожиданно... Я не знаю...
Виктор Сергеевич (потирая руки): – Отлично. Значит, согласна!
Янина : – Не знаю...
Входит Руфина.
В одной руке у неё поднос, в другой – ведро с водой. Она ставит ведро у входа и начинает накрывать на стол.
Руфина : – Кушать подано.
Виктор Сергеевич : – Руфина, позвони моему адвокату, я хочу составить завещание.
Руфина : – А кто он?
Виктор Сергеевич : – Не знаю! Узнай у моего управляющего!
Руфина : – А кто он?
Виктор Сергеевич : – Откуда я знаю! Узнай у Елены Сергеевны, моей секретарши, уж её-то ты знаешь!
Руфина : – Я по хозяйству больше, а не по персоналу.
Виктор Сергеевич : – Делай, что я сказал! Господи, этот последний месяц своей несчастной жизни я могу провести в полном покое и в подчинении со стороны прислуги?!!
Руфина : – Нет.
Виктор Сергеевич : – Что ты сказала?!
Руфина : – Я не дам вам спокойно прожить этот месяц, Виктор Сергеевич. Я заявлю в милицию, что вы развратничаете с несовершеннолетними.
Виктор Сергеевич : – Я?!!
Янина (дрожаот холода и обхватив себя руками за плечи): – Мне уже двадцать один год! Я совершеннолетняя даже по меркам Нового Света!
Руфина (поджав губы): – Я всё равно заявлю... куда-нибудь. Стыд-то какой!
Янина (вскакивая): – Я совершеннолетняя!! И сама за себя отвечаю! Вы кто – прислуга?! Вот и прислуживайте тут, а не угрожайте! «Кушать подано» и на кухню! На кухню, я сказала! (Топает ногой). Я вам... задам! Я вас... построю!!
Руфина : – Виктор Сергеевич, что она себе позволяет?
Виктор Сергеевич : – Привыкай, Руфина. Это твоя будущая хозяйка. Я собираюсь сделать Янину своей наследницей.
Руфина : – Я увольняюсь. Немедленно.
Виктор Сергеевич (хохоча): – Руфиночка, у тебя ещё месяц! У тебя ещё целый месяц, чтобы осознать, какой я замечательный человек и добрый хозяин! Ой... (Хватается за правый бок). Метастазы.
Руфина : – В мозгу у вас метастазы, Виктор Сергеевич! (Бросается к Виктору Сергеевичу, помогает ему сесть за стол, накладывает в тарелку еды, наливает в бокал вина).
Янина быстро одевается. Подходит к зеркалу, и, высоко вздёрнув подбородок, осматривает себя, очевидно, примеривая роль хозяйки-миллионерши.
Виктор Сергеевич с аппетитом откусывает пирог.
Руфина (очень обиженно): – Вы уж, Виктор Сергеевич, если ещё целый месяц жить собираетесь, то скажите этой миллионерше, чтобы она мною не командовала.
Виктор Сергеевич (жуя пирог): – Янина! Не смей командовать Руфиной. Я ещё жив!
Янина подходит к столу, берёт бокал вина.
Янина : – Не надо делать из меня кровожадную крокодилицу. Я отказывалась от вашего наследства, как могла.
Виктор Сергеевич (уплетая пирог): – То есть, я должен быть тебе безмерно благодарен за то, что ты позволила мне переписать на тебя всё своё имущество и деньги?
Янина : – Вроде того.
Виктор Сергеевич : – Я могу передумать делать тебя своей наследницей, у меня впереди ещё целый месяц!
Янина (вскакивая): – У вас точно метастазы в мозгу! (Хватает Руфину под руку). Пойдёмте на кухню. Наше дело маленькое – «кушать подано»!
Гордо уходят.
Виктор Сергеевич : – Обидчивые какие. Надо же! Мне осталось жить всего тридцать дней, а они на меня обижаются! Э-эх! (Встаёт, и, потягиваясь, проходит по комнате). Как хорошо жить-то! Как хорошо... Как хорошо есть пирог, видеть раздетую молодую девку на своём диване и шпынять нерасторопную горничную! Как хорошо пить вино и знать, что на тебя злятся и обижаются как на живого нормального человека без метастазов! (Подходит к зеркалу, оттягивая веки, рассматривает белки глаз. Говорит задумчиво). То ли действительно отписать всё этой, прости господи, Янине? Вот разговоров-то будет! Белов сделал своей наследницей проститутку только за то, что она будет таскать на его могилу белые розы! А ведь она не будет... Она даже памятник не поставит, сволочь продажная... Нужно самому об этом позаботиться. Самому!
Хватает с тумбочки газету, разворачивает её, находит нужный телефон, звонит.
– Алло, ритуальные услуги? Мне нужен памятник, цена не имеет значения. Да, мраморный. Да, гранитный. А какой лучше? Мне на века. Часовенка? Давайте часовенку. С попом, с колоколами, с алтарём и всеми святыми... Не принято с алтарём? Ладно, давайте, какую принято, только повыше и помасштабнее. Через месяц успеете? Я умру через месяц. Да, для себя. Ну, не надо мне соболезновать, я ещё жив, и у меня ещё даже ничего не болит. Конечно, лечусь. «Возбудином»! Отличное средство от рака, рекомендую. Так успеете за месяц сделать мне памятник? Ну и отлично. Я дам ваши координаты секретарю, можете выставить ей счёт.
Кладёт трубку. Кидается к шкафу, достаёт фотоальбом.
Виктор Сергеевич : – Фотография! На памятник нужна хорошая фотография! (Садится за стол, листает альбом, перебирая снимки). Вот эту. Нет, у меня тут одно ухо больше другого. Вот... тут я хорош. Молод и красив как бог! Нет, правый глаз тут сильно косит. Господи, стоило жениться в шестой раз только ради того, чтобы самому этим не заниматься! (Отбрасывает фотографии, пьёт вино. Плачет, рвёт на себе волосы, опять пьёт вино).
Виктор Сергеевич (орёт): – Руфина! Янина! Я болен! Смертельно болен! Я умираю с каждой секундой, с каждым мгновением, с каждым глотком вина... Янина, Руфина... У меня кроме вас никого нет... (Роняет голову на руки).
Свет приглушается.
На цыпочках входит Янина. Берёт чемодан. На цыпочках идёт к выходу, но вдруг останавливается, подходит к Виктору Сергеевичу и трясёт его за плечо.
Янина : – Виктор Сергеевич! Виктор Сергеевич!
Голова у Виктора Сергеевича заваливается на бок, рот приоткрыт, язык высунут.
Янина пронзительно визжит.
Вбегает Руфина.
Руфина : – Что случилось?
Янина : – Он умер. (Кивает на Виктора Сергеевича).
Руфина : – Но месяца ещё не прошло!
Янина : – Так бывает. Врачи не боги, всего знать не могут.
Руфина визжит.
Виктор Сергеевич закрывает рот, открывает глаза и громко ржёт. Икает от смеха.
Виктор Сергеевич : – Что, испугались?! А я жив! Жив!!!
Руфина крестится, Янина допивает вино из бокала.
Виктор Сергеевич : – Врачи, конечно, не боги, но свои семьсот двадцать часов я никому не отдам! Фиг вам, а не мои семьсот двадцать часов!! (Показывает две фиги, вскакивает и начинает носиться по комнате). Вы не знаете, почему у меня ничего не болит? Не знаете?! Я тоже не знаю... (Оттягивая веки, рассматривает свои белки в зеркале). Странно, у меня вид совершенно здорового человека... Совершенно молодого, здорового, богатого человека! (Начинает опять носиться по комнате).
Янина, взглянув на Руфину, вертит у виска пальцем.
Руфина кивает.
Виктор Сергеевич вдруг срывает с себя халат и остаётся в трусах.
Хватает ведро с водой, которое стоит у двери.
Виктор Сергеевич (орёт): – Я хочу прожить не семьсот двадцать, а семьсот двадцать один час! Семьсот двадцать один и ни секундой меньше!
Выливает на себя ведро воды.
Хватается за сердце и с грохотом падает на пол.
ЗАНАВЕС
За занавесом голоса Руфины и Янины орут : – Врача!!! Скорее врача!!! Помогите! Врача! Господи, ему ещё жить да жить...
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена первая
Та же гостиная.
Виктор Сергеевич в халате лежит на диване с полотенцем на голове. Рядом с ним сидит доктор. На тумбочке – шприц, лекарства и прибор для измерения давления.
Виктор Сергеевич (шёпотом): – Что, док, уже началось?
Доктор : – Что началось?
Виктор Сергеевич : – Рак, метастазы...
Доктор : – Какой рак? У вас обычный сосудистый криз. Какой идиот научил вас обливаться холодной водой без тренировки и подготовки?
Виктор Сергеевич : – Горничная научила. Она говорит, что метастазы боятся решительного характера.
Доктор (раздражённо): – Да какие метастазы?! Что вы несёте?!
Виктор Сергеевич : – А-а-а, я же совсем забыл вам сказать, Марат Игнатьевич! Я тут... без вашего ведома обратился в мужскую клинику, меня обследовали и обнаружили рак в последней стадии. Метастазы в лёгких, печени, почках и ещё где-то, я забыл. (Хихикает).
Доктор : – Господи... какой ужас. Где результаты исследований? Почему вы мне до сих пор ничего не сказали?! (Вскакивает, садится).
Виктор Сергеевич : – Забыл! Совсем забыл вам сказать! (Приподнявшись, достаёт из тумбочки какие-то бумаги, отдаёт их доктору). Вот анализы, УЗИ, рентгеноскопия, томограмма. Врачи мне дали месяц. Всего месяц!
Доктор, нахмурившись, просматривает бумаги.
Виктор Сергеевич : – Док, вы не знаете, почему у меня ничего не болит?
Доктор, хмурясь, читает бумаги.
Виктор Сергеевич : – Эх, проснуться бы, а тебе двадцать лет, ты беден, здоров и свободен, как птица в небе! И чтоб ни одного метастаза... (Хватаясь за печень). Нет, док, ну почему у меня совсем ничего не болит?! Четвёртая стадия всё-таки... Даже обидно.
Доктор (хмурится, читая бумаги): – Мда-а... мда-а... мда-а... мда-а... (Вздыхает). Не вздумайте больше обливаться холодной водой, а то помрёте не от рака, а от инсульта.
Виктор Сергеевич (подскакивая): – Что вы говорите?! Я не хочу от инсульта! У меня рак! Метастазы по всему организму, даже в мозгу! При чём тут инсульт?
Доктор (вскакивая, орёт на него): – Вот и не обливайтесь больше холодной водой!
Виктор Сергеевич (тоже орёт): – Вот и не буду!
Доктор (садится): – Извините.
Виктор Сергеевич (махнув рукой): – Да ладно вам. Не извиняйтесь! Это ж такой стресс, эти бумаги читать. Я когда свой диагноз узнал, матерился полчаса, потом плакал, потом опять матерился, а потом хотел повеситься, но не придумал на чём. Вот, решил жить дальше. Решил отмотать весь свой срок, до последней секундочки. Знаете, когда понимаешь, что скоро умрёшь, жизнь ощущается особенно остро. Хочется всё успеть, всё попробовать. Увести, например, горящий самолёт далеко от города, укачать плачущего ребёнка, вызвать проститутку, наконец!
Доктор (насмешливо): – Очень равноценные желания!
Виктор Сергеевич (мечтательно): – Да какая разница, равноценные они или нет? Желания – это жизнь! Ведро холодной воды на голову – тоже жизнь! Мой жёсткий ответ метастазам.
Доктор (сочувственно): – И всё-таки с водой я был бы поосторожней. Сосуды, они, знаете ли, губят значительно быстрее, чем метастазы.
Виктор Сергеевич (хватаясь за пах): – Ой!
Доктор (обеспокоенно): – Что?
Виктор Сергеевич : – Ой! Подействовало!
Доктор (вскакивая): – Да что подействовало-то?!
Виктор Сергеевич : – «Возбудин» подействовал! Зовите Янину! Зовите скорее, я ей уже заплатил! Зовите, или... или я умру прямо сейчас!
Доктор (орёт): – Какая Янина?! Какой «Возбудин»?!! У вас пульс сто двадцать! Давление двести на сто! У вас рак простаты в последней стадии, вы не можете ничего хотеть!!!
Виктор Сергеевич (хихикая и держась за пах): – Хочу, доктор, ей-богу, хочу! Зовите Янину, я заплатил ей!
Доктор (страдальчески): – Может, лучше горящий самолёт подогнать? Или ребёночка орущего принести?
Виктор Сергеевич : – Янину! Аргентинское танго! (Хватает доктора за руку). А хотите групповой секс, док?! Я никогда не пробовал! Давайте, я, вы и девушка из «Нирваны»!
Доктор, вырвав руку, уходит.
Виктор Сергеевич : – Ну нет так нет, я ж не настаиваю.
Входит Руфина.
Руфина : – Марат Игнатьевич говорит, что вы меня требуете.
Виктор Сергеевич (в ужасе): – Вас?! Вас я не потребую даже в гробу! (Орёт). Янина! Солнце моё! Я хочу тебя! Я готов!
Руфина : – Старый бесстыдник.
Виктор Сергеевич (суча ногами): – Я-ни-и-на!!!
Руфина : – Тьфу! Вот помрёте, сразу уйду от вас.
Виктор Сергеевич : – А-а-а! Янина!!!
Входят Янина и доктор.
Виктор Сергеевич (улыбаясь): – Док, познакомьтесь, это Янина, моя наследница из «Нирваны».
Янина : – Я из «У фонтана».
Виктор Сергеевич : – Какая разница, суть-то одна! Кыш все отсюда, у меня сексуальная пауза! Янина, солнце моё, иди ко мне, я созрел! Вон все отсюда! На кухню! Или... док, вы созрели для групповухи?!
Доктор, Янина и Руфина понимающе переглядываются.
Руфина стучит себя по лбу.
Доктор и Янина согласно кивают.
Виктор Сергеевич (трагично): – Всё. Не успели. Я расхотел.
Руфина : – Слава те, господи, пронесло.
Виктор Сергеевич : – Док, может, вы с Яниной того, а я посмотрю? Я никогда не видел это со стороны! А ведь я скоро умру и так ничего и не увижу... Только антиквариат, антиквариат и антиквариат. Горы старой мебели, гнилой посуды и поцарапанных статуэток. Господи, ну почему я всю жизнь занимался рухлядью?! Почему я не стал музыкантом? Поэтом? Художником? Космонавтом, наконец! Всю жизнь пыль, плесень и никакого секса.
Руфина, поджав губы, собирает разбросанные на столе фотографии и засовывает их в альбом.
Виктор Сергеевич : – Так вы покажете мне чудеса разврата, док?! Я заплачу вам за это столько, сколько вам не заработать за всю карьеру!
Доктор : – Виктор Сергеевич, вам нельзя волноваться. У вас пульс, давление и метастазы.
Янина : – Дядя Витя, хотите, я станцую аргентинское танго? Хотите, французский стих прочитаю?! Хотите...
Виктор Сергеевич (с трудом садится на диване): – Дядя Витя! Надо же... Меня никто никогда так не звал. Вот она – волшебная сила наследства! Руфь, ты нашла моего адвоката?
Руфина (яростно протирая тряпкой стол, потом зеркало, потом часы): – Я не Руфь! Я Руфина! Думаете, если у вас в печени эти... клешни, значит, вам всё можно?! Я Руфиной была, Руфиной осталась, хоть у вас рак, хоть простуда!
Виктор Сергеевич : – Да какая разница! Суть-то одна. Где мой адвокат?
Руфина (по второму разу протирая стол, зеркало и часы): – Никто не знает, кто ваш адвокат! Даже Елена Сергеевна!
Виктор Сергеевич (хватаясь за сердце и падая на диван): – Уволю! Всех к чёрту уволю и найму новых людей! Хоть месяц, да поживу с адвокатом!
Доктор, присаживаясь на край дивана, считает Виктору Сергеевичу пульс.
Виктор Сергеевич : – Как там мои метастазы?
Доктор : – Хреново. Пульсируют со скоростью сто ударов в минуту.
Янина садится за стол, открывает фотоальбом, начинает рассматривать фотографии.
Руфина по-прежнему трёт мебель, словно стараясь уничтожить её своей уборкой.
Звонит телефон.
Виктор Сергеевич подскакивает с дивана, хватает трубку.
Виктор Сергеевич : – Да! А-а, Мишаня! Рад тебя слышать, дружище. Рад, что ты обо мне помнишь. Понимаешь, она мне отдалась, но я её в тот момент не хотел, а когда захотел, в гостиной было много народу и я опять расхотел, потому что мне коллективно намекнули, что это безнравственно. Да, безобразие, я тоже так считаю. Какая им разница, а мне удовольствие. Мишань. Я боюсь умирать. Даже через семьсот двадцать часов. Может, мне отравиться, Мишань? Существует же эта... как её... ухты... вахты...
Доктор : – Эвтаназия.
Виктор Сергеевич : – Да, эвтаназия. Пьёшь снотворное и засыпаешь. Навсегда. Мишань, ты можешь представить, что мы с тобой по пятницам никогда не накатим коньячка и не сыграем в покер? Я тоже не могу. Но мои метастазы пульсируют со скоростью сто ударов в минуту! Сто! Ударов! В минуту! Это танго какое-то, а не рак! Миша-аня, я умру своей смертью, я не хочу засыпать от таблето-ок! Не хочу! Я хочу пройти весь свой путь до конца, ощутить всё, до последнего удара сердца, до последнего трепыхания каждой клеточки. И потом, кажется, самоубийцы не попадают в рай. А я хочу непременно в рай, Мишань! Я уже даже кое-что для этого сделал. (Улыбается). Что сделал?! Я знаю, кому всё завещать! (Шёпотом). Ну, этой, которую я не мог захотеть, а потом выпил таблетки и захотел, но в гостиной было много народу, и... Нет, я не сумасшедший. Нет, мозг не задет. Это доброе дело, Мишаня! Очень доброе! Девчонка сойдёт с кривой дорожки, поселится на Рублёвке, займётся бизнесом, выйдет замуж и нарожает детей. А мне местечко в раю гарантировано! Гарантировано! Может быть, даже полтора местечка, в виду особого благородства моего поступка.
Янина (отрываясь от фотографий): – О какой такой кривой дорожке, с которой я должна сойти, он говорит?!
Руфина стучит себя по лбу.
Доктор пожимает плечами и начинает мерить себе давление.
Виктор Сергеевич : – Мишань, ты принесёшь мне на могилу букет белых роз? Спасибо. Ты настоящий друг. Только никаких поминок, я тебя умоляю! Выпьешь с моим персоналом шампанского под музыку Гершвина и расскажешь пару изысканных анекдотов. Кто не засмеётся, того уволишь. Такова моя воля. Нет, совсем не рано мне говорить об этом. Всего месяц остался, всего тридцать дней, всего семьсот двадцать часов... Я и памятник уже заказал, фотографию только не могу выбрать. Слушай, а пришли мне своего адвоката, мы моего не можем найти. Спасибо. Ты настоящий друг. (Кладёт трубку). Оставьте меня одного.
Доктор выходит.
Янина тоже.
Руфина остаётся, упрямо поджав губы.
Сцена вторая
Виктор Сергеевич (мрачно): – Руфина, я просил оставить меня одного.
Руфина : – А вот не оставлю! Вы, Виктор Сергеевич, руки на себя собираетесь наложить. Эту, как её... эхтоназию совершить! Не уйду, хоть режьте!
Виктор Сергеевич (усмехаясь): – Да я никак тебе дорог, Руфина! Ты обо мне беспокоишься?
Руфина : – Я к вам привыкла, Виктор Сергеевич. А беспокойство – это обычное человеческое чувство без претензии на место в раю.
Виктор Сергеевич : – Это ты на что намекаешь?
Руфина : – Ни на что.
Виктор Сергеевич : – Нет, это ты намекаешь, что я место в раю покупаю, а ты зарабатываешь его честным ежедневным душевным трудом.
Руфина : – Ни на что я не намекаю! Я вообще в загробную жизнь не верю!
Виктор Сергеевич : – Ка-а-ак?!!
Руфина : – Вот так. Умер и умер. Никакого рая и никакого ада.
Виктор Сергеевич (хватаясь за голову): – Ты хочешь сказать, что от меня останется только прах и никакой тонкой субстанции?! Никакого энергетического поля?!
Руфина (топая ногой): Ничего такого я не хочу сказать! Я тут пыль вытираю и караулю, чтобы вы не сделали себе эхтуна... Руки на себя не наложили! Грех это!