Выйти замуж за принца Капризная Лана

Фея лукаво на нее взглянула.

– Как и все приглашенные – в собственной карете! – она поманила крестницу за собой и вышла из спальни.

Проведя Золушку и ее приближенных по притихшему особняку (из малой гостиной слышались лишь привычные восторги сводных сестер и мерное похрапывание мачехи с гостьей), Фея первой вышла из парадного подъезда и небрежно взмахнула рукой:

– Вуаля!

Шестерка серых в яблоках рысаков была запряжено в изящную золоченую карету, бликующую в свете уличных фонарей зеркальными стеклами. Все это тоже было позаимствовано из императорского дворца и перенеслось во двор дома Оливье по мановению волшебной палочки Крестной Феи.

Пока Золушка, миссис Арлингтон, Китти и Лоран захлебывались восторгами, Фея подошла к дверце кареты и поскребла своей верной палочкой по имперскому гербу. А потом по второй дверце. Гербы тут же исчезли, но не совсем. Даже не слишком приглядываясь, можно было различить корону и геральдических альфинов. Халтурная работа, сказала бы конкурентка. Но Крестная Фея ничего не делает, спустя рукава! Хорошо просматриваемый императорский герб четко указывал на заоблачный статус гостьи. Ну и что, что это неправда!

– А где же кучер и лакеи? – немного придя в себя, спросила Золушка.

Фея поджала губы и закатила глаза:

– Тебя это вообще не должно волновать! Думай о вечере и о том, как ты будешь кокетничать с наследным принцем, – впрочем, она сама на секундочку задумалась, а потом поманила лакеев. – Вы сядете на козлы, а ты мальчик, – обернулась она к молочному брату графини д’Шампольон, – встанешь на запятках.

Паж восторженно подпрыгнул и побежал к карете. У Китти от огорчения задрожали губы.

– Я тебе потом все в подробностях расскажу, – успокоила ее Золушка. Китти благодарно улыбнулась, и начала помогать госпоже устраиваться в карете.

Фея подошла к дверце и постучала кончиком волшебной палочки по стеклу. Юная графиня чуть-чуть повозилась, открыла его и выглянула наружу.

– А теперь, самое главное, – назидательным тоном сказала Фея, – ты уже не маленькая и знаешь, как вести себя с мужчинами, – Золушка улыбнулась. – Вот-вот! Никаких прогулок по ночному дворцовому парку, интимных разговоров и мало выполнимых обещаний. И, вообще, как только часы пробьют полночь, потихоньку собирайся и отправляйся домой.

Золушка возмущенно фыркнула.

– Я тебе пофыркаю! – прикрикнула на крестницу Фея. – Нечего тебя там делать в этом притоне. Знаешь, что в городе рассказывают про девиц, которые так задержались на вечеринках принца, и в итоге проснулись в его постели?.. Ах, знаешь! Так вот, ты не того поля ягода, чтобы довольствоваться завтраком в холостяцкой постели принца. Поэтому, как только услышишь двенадцатый удар часов, ноги в руки и – домой! И с принцем можешь не прощаться, так даже лучше: он будет заинтригован. Точно тебе говорю!

Золушка призадумалась над словами Феи. И утвердительно кивнула на каждый ее совет.

Но опытная Крестная Фея давно не полагалась на благоразумие благородных девиц. Она обернулась к запяткам кареты.

– Эй, мальчик! – кликнула она пажа. – Проследи, чтобы твоя госпожа сразу после полуночи была в карете. И немедленно домой! Оплошаешь, превращу тебя в лягушку. И в человеческий облик сможешь вернуться лишь после того, как тебя поцелует прекрасная дева. Учти, это случается отнюдь не так часто, как об этом пишут в сказках. Уж ни мне ли этого не знать, – Фея зловеще рассмеялась.

Паж Лоран побелел, как простыня, и часто-часто закивал головой. Только после этого Фея уверилась в благополучном (и благопристойном) завершении дворцового костюмированного вечера.

Она в последний раз оглядела карету, Золушку, пажа, лакеев, лошадей, и исправила последний недочет – сделав ливреи всех слуг идентичными.

– Но, трогай! – залихватски крикнула Фея.

Когда золоченая императорская карета скрылась в темноте, она повернулась к миссис Арлингтон, утиравшей слезы восторга и умиления.

– Ну что, моя милая, сошьете и мне платье? Ведь грядет королевская свадьба!

Миссис Арлингтон присела в реверансе и с достоинством сказала:

– К вашим услугам, мадам.

Фея подхватила ее под локоток, и уже исчезая в гламорных блестках, успела наколдовать еще несколько сикомор, которые к утру выросли на участке.

– А я-то думал, госпожа, что карету и все прочее вы наколдовали из крыс и мышей, – удивился гоблин-секретарь.

– Где я тебе возьму крыс? Мы же не в трущобах были!.. Фу, мерзость какая! – Фею аж передернуло. – Дом Оливье, конечно, не самый благородный особняк в королевстве, но крыс там не было. И мышей тоже.

– И тыквы тоже не было? – разочарованно проскрипело бюро.

– Мы что, на базаре? – накинулась на него Фея. – Я всегда использую, что есть под рукой. И никогда не творю лишнего волшебства. Были под рукой паж и лакеи, так я их быстро пристроила к делу. А карету из тыквы, знаешь, как сложно сделать?.. Да и модное платье одной палочкой тоже не сварганишь, тут нужна помощь знатоков!

Фея погладила вышивку на корсаже.

– Так, на чем там я остановилась? – спросила она разочарованного в сказках гоблина.

– Золушка приехала на бал, – траурным голосом зачитал он, – ее окружили блестящие кавалеры и дамы. Они сразу оценили чудесный наряд незнакомки и ее изысканные манеры…

– Еще бы! – перебила Фея, самодовольно улыбаясь. – Это платье императрица даже ни разу не надела. Его сшили к грядущему совершеннолетию наследника. А тиару носила еще прапрабабка монарха. Работа по спецзаказу! Великий император этим драгоценным подарком пытался задобрить супругу после рождения его десятого незаконного ребенка. Или пятнадцатого?.. В общем, там какой-то юбилей был.

Бюро молчало, ожидая интересных подробностей.

– Приезжает Золушка во дворец, а тамошние лакеи при виде ее кареты аж обомлели! – не разочаровала Фея секретаря. – Такой роскоши не было даже у их господина, короля. Я не пожадничала и пригнала парадную прогулочную императорскую карету! А как только Золушка выбралась наружу, так всем сразу стало ясно – их наследный принц попался, – она игриво хихикнула.

– И он действительно, того? – уточнил гоблин, обожавший любовные истории, почти так же как военные.

– Ну, подробностей я не знаю, но говорили, что следующие несколько дней принц Гарри ходил, как в тумане.

– Как это не знаете подробностей?! – возмутился секретарь, что его лишили одной из любимых историй.

– Как-как, вот так! – в ответ возмутилась Фея. – Я закинула миссис Арлингтон к себе, обрисовала, что хочу надеть на свадьбу, она сняла с меня мерки, и я отправила ее туда, откуда взяла изначально. А потом – сразу в королевский дворец. Как раз успела к прибытию Золушки. Отметила, что все тип-топ, а отправилась по более важным делам.

– И что, вам было совсем не интересно? – до глубины души удивился гоблин.

– Ой, можно подумать, я не знаю, что там обычно происходит! – закатила глаза Фея. – Шампанское из отцовского погреба и обжимашки по углам. Ну, потанцевали, ну, пококетничали, ну, принц нежно пожал ей руку, на что там смотреть-то? К часу ночи Золушка уже была дома, это я проверила, да. Карету, упряжку, платье и драгоценности мне нужно было вернуть в императорский дворец до утра.

Бюро продолжало недовольно бурчать.

– Грязнопалый, ты прямо как романтичный юнец, – поддела секретаря Фея. – Все о любви и о поцелуях мечтаешь. А в моих делах на романтику полагаться нельзя! Принц мог сколько угодно обжиматься по углам, да шептать на ушко нежности, но женится он на той особе, на которую укажет папаша-король. Поэтому куда важнее, чем эти костюмированные танцульки, был Малый государственный совет, что тем же вечером проходил во дворце. Туда-то я и направилась.

Король Эдвард благосклонно слушал доклад своего первого министра лорда Алистера.

Монарх Аквилонии был уже немолодой мужчина, но все еще производил оглушительное впечатление на дам. Высокий, ладный, статный, он отличался безукоризненной галантностью и поразительным самообладанием. Когда его фаворитка герцогиня Триптон устраивала истерики, пытаясь отговорить от очередного архитектурного проекта, – который наверняка отвлечет увлекающегося монарха от ее прелестей, – он лишь вежливо уворачивался от летающего по ее покоям фарфора (включая ночные горшки). А потом невозмутимо приказывал слугам прибрать все здесь, иначе госпожа герцогиня может пораниться.

И вот теперь король, который выиграл немало битв, еще больше построил дворцов и соблазнивший просто невероятное количество женщин, был готов сделать важный шаг для каждого монарха – женить наследника.

Велеречивый лорд Алистер начал издалека: обрисовал положение дел в королевстве, акцентировав недавние военные победы короля Эдварда, затем подробно рассказал, как живут соседи, особо упомянув империю. С сожалением вспомнил о нетвердом мире между двумя достойными монархами, и что хорошего принес бы крепкий военно-торговый союз королевства и империи. После чего сделал заключение – брак наследного принца Генриха с девицей из императорской семьи убьет сразу столько зайцев, что будут они все до скончания мира жить-поживать и добра наживать.

Тут непременно надо сказать: немало монархов искренне верили, что династический брак скрепит отношения двух держав, как цементом. Но почему-то именно с родственным государством чаще всего начинали войны и спорили из-за пошлин. Впрочем, жениться на ком-то все равно надо, так почему бы ни отдать предпочтение дочери монарха, которого буквально на днях разгромил в кровавой битве и обложил суровой контрибуцией? Уж он-то точно будет сговорчивым и миролюбивым. А уж если государства соседствуют, то альтернативы – ноль.

Лорд Алистер своим докладом открыл прения и первым выступил маркиз Барнаби:

– У императора нет дочерей, а единственная племянница – немолодая вдова, обремененная детьми. И среди них нет ни одной девчонки!

Старший постельничий не входил в Малый совет, но король его специально пригласил, зная широкие познания маркиза о девицах голубых кровей.

– Согласится ли принц на подобный брак? – осторожно спросил граф Резерфорд, исполнявший обязанности министра иностранных дел. С одной стороны вопрос был идиотским, но с другой – опытный Резерфорд и не о таких странных союзах слышал.

– Надо дочку великого герцога Рекамье брать! – рубанул сплеча военный министр, маршал Арнольд. – Мы их тоже разбили, а у него девок аж пять штук, выбирай любую!

Присутствующие понимающие заулыбались. В Рекамье у маршала были обширные владения, приобретенные, в том числе, в результате недавней победоносной военной компании. Впрочем, в брачных делах военный министр – последний, чьим мнением будут интересоваться.

– Действительно, лорд Алистер, – повернулся к своему первому министру король, – идея великолепная. Но подходящих девиц в империи похоже нет!

Лорд Алистер улыбнулся с видом умелого фокусника.

– Подходящая девица есть, Ваше Величество, и она станет подданной императора, как только мы вернем ему владения ее отца.

– Что, разбазаривать военные трофеи?! – сразу уловил главную для него мысль маршал Арнольд.

Король одним жестом заставил замолчать пылающего негодованием военного министра.

– Кого вы имеете в виду, лорд Алистер? – уточнил монарх. Впрочем, он уже начал догадываться кого.

– Благородного графа д’Шампольона и его наследницу.

Король Эдвард поморщился, не смотря на все самообладание. Этот благородный граф попил у него кровушки своим высокомерием!

– Этим самым мы решим массу проблем, – сразу уловил настроение короля первый министр. – Строптивый граф д’Шампольон, – тут лорд Алистер многозначительно улыбнулся, – вернется в империю, не нанеся ущерба своему благородному высокомерию. А император сразу приобретает девицу на выданье.

– Небольшое уточнение, – снова раздался осторожный голос графа Резерфорда, – родственные связи д’Шампольонов с великим императором всем хорошо известны, но, к сожалению, они официально не признаны.

– А мы попросим, чтобы их признали! – наконец объяснил свою тонкую интригу первый министр. – Великий канцлер императора находится со мной в постоянной переписке, и он тоже глубоко сожалеет, что его суверен не может найти повод наладить теплые отношения с Вашим Величеством.

– Да? – оживился король. – А что скажет сэр Вустер?

Главный церемониймейстер двора сэр Вустер задумчиво пошевелил пальцами, помолчал, и, наконец, выдал мнение тонкого знатока этикета:

– Случаи признания потомков незаконных отпрысков монарха известны. Событие это не частое, но и не диковинное. Обычно данные потомки получают сию высочайшую милость за впечатляющие воинские доблести или же в виду перспективы высокородного брака, который послужит на благо государства, – сэр Вустер кивнул в сторону лучащегося первого министра. – Признанные потомки получают титул герцогов королевской крови и официально именуются кузенами монарха.

– Герцог д’Шампольон, да? Вот повезло строптивцу! – усмехнулся король.

– Но отдавать наши земли!.. – продолжал бурчать военный министр.

Первый министр решил подсластить разочарование маршала Арнольда, которому не удалось поближе подобраться к землям великого герцогства Рекамье. Впрочем, лорд Алистер имел в виду, и куда более высокую цель – еще раз продемонстрировать королю свою потрясающую дальновидность.

– Маркиз Дьюи, – обратился он к министру провинций, – благородный граф д’Шампольон все еще следует имперским законам? И ведет дела, ориентируясь за жалованные грамоты императоров?

– Да-да! – с энтузиазмом подтвердил маркиз. – Его владения – это буквально маленькая империя! Слов никаких не хватает, право слово…

– Маркиз, – перебил эмоции министра провинций лорд Алистер, – а не припоминаете, есть ли у д’Шампольонов специальный указ великого императора о праве передавать титул и владения по женской линии?

– Именно так! – снова с энтузиазмом подтвердил маркиз Дьюи. – В случае отсутствия наследников мужского пола, все переходит старшей дочери. Собственно, уже почти перешло: наследницей официально признана дочь графа от принцессы де ла Рошмарироз.

– И, выходя замуж, наследница приносит мужу графство д’Шампольон, как приданое?..

– Но с правом личного управления, – встрял всезнающий сэр Вустер, – и правом назначения наследника из своих законнорожденных детей обоего пола.

– Это просто идеальная невеста! – первый министр был так воодушевлен, как будто прочил в жены принцу собственную дочь. – Мы передаем империи владения графа, но его дочь возвращает их обратно. Да еще и император должен расщедриться на приданое своей новоиспеченной кузине!

– Граф д’Шампольон недавно женился, – неожиданно подал голос маркиз Барнаби, – на какой-то богатой вдове. Она-то дворянка, но первый муж у нее был торговцем.

Маршал Арнольд вновь воспрял в своих земельных мечтаниях. Зато лорд Алистер поморщился. Все остальные, включая короля, выжидающе смотрели на него. А как из этой проблемы выкрутиться ловкий первый министр?

– Урожденная мисс де Уинтерс сочеталась браком с господином Оливье, который своими торговыми талантами немало способствовал процветанию нашего государства. Фирма «Оливье и вдова» до сих пор является монополистом, и полностью подчинила себе рынок шерсти в империи, обоих великих герцогствах – Рекамье и Гельдерланд, и княжестве Иллирийском. Какая жалость, что такой достойный сын Аквилонии не успел получить по заслугам, и не был при жизни возведен в благородное звание! – еще раз продемонстрировал лорд Алистер свою потрясающую дальновидность.

– Случаи возведения в благородное звание посмертно хорошо известны, – снова раздался монотонный голос главного церемониймейстера сэра Вустера, – дворянская грамота и герб жалуются, как усопшему, так и наследникам оного. Включая вдову.

– Ну что, дать этому покойнику Оливье титул баронета? – уточнил король Эдвард.

Лорд Алистер выразительно посмотрел на монарха.

– Виконта?.. Ну, хорошо, пусть будет бароном!

Первый министр отвесил поклон, демонстрируя восхищение щедростью суверена.

– Когда же мы узнаем решение императора об этом предполагаемом браке? – осторожно спросил граф Резерфорд, всегда державший в уме, что в случае крушения хитроумных планов первого министра, поиск новой невесты свалится именно на его плечи.

– Чем скорее, тем лучше! – воскликнул дремавший до этого министр торговли герцог Бивис. – У меня просто слюнки текут при мысли о рынках империи!

Лорд Алистер понимающе улыбнулся.

– Я немедленно напишу великому канцлеру Его Императорского Величества. Грядущее совершеннолетие наследника – отличный повод объявить о долгожданном союзе с Аквилонией.

– Кстати, лорд Алистер, – оживился король, – сколько там сыновей у императора? Моя племянница принцесса Мортимер…

Но Фее, прятавшейся за портьерой, это уже было неинтересно (среди детей императора у нее не было ни одного крестника) и она потихоньку выскользнула в окно.

– Дальше все было в руках чрезвычайных курьеров, – сказала Фея. – Уже через несколько дней предложение о дружеском союзе и брачном союзе было в руках великого канцлера герцога де ла Пуанта. Он сразу оценил тонкую интригу первого министра короля Эдварда, но вот император…

Фея многозначительно замолчала.

– Ну? – потеребил ее гоблин-секретарь.

Фея прикидывала, стоит ли озвучивать тайны императорского двора. Наконец, она решилась:

– Император был в недоумении. Это, мягко говоря. Он бы не задумываясь, отдал в жену наследному принцу Аквилонии дочь или племянницу, да с девицами, как ты знаешь, у него было туго. Но даже ради долгожданного союза признавать потомков бастардов своего великого предка – это было выше его сил! Видишь ли, Грязнопалый, Его Императорское Величество с большим трепетом относился к своему статусу…

Фея снова замолчала.

– Ну? – изнывало от любопытства бюро.

Фея еще немного поломалась и, наконец, объяснила, в чем была трудность работы великого канцлера, да и всего имперского кабинета министров:

– Да дурак он был! Ходячая дубина стоеросовая. Если уж д’Шампольоны отличались раздражающим высокомерием, то прямой потомок великого императора вообще сдвинулся на своем величии. Это все следствие череды близкородственных браков и ностальгии по давним триумфам выдающегося предка.

– Ну?! – требовало интересных подробностей бюро.

– Что, ну? Закостеневший в своем величии император уперся, как мул! Как это так, признать незаконнорожденных отпрысков? Куда катится этот мир, и как он, монарх милостью божьей, будет смотреть в глаза приближенных? Впрочем, это не их дело, но как он будет смотреть в глаза собственной дражайшей супруги? Тоже праправнучки великого императора, к слову. Я же тебе говорю, что там у них сплошные близкородственные браки. Графы д’Шампольоны в этом плане куда более здравомыслящи: жены их тоже были не простые дворянки, но искали они их отнюдь не в собственных семьях.

– И? – бюро настойчиво призывало, не отклоняться от темы.

– И – великий канцлер императора герцог де ла Пуант не зря просиживал штаны в кабинете министров. Если в лоб не получается, то он начал действовать, как обычно – окольными путями. Подговорил де ла Рошмарирозов, которые от известия, что их кровная родственница может стать королевой Аквилонии, а ее благородный отец – кузеном императора, буквально затрепетали. И начали плести придворные интриги. Благо вдовствующая принцесса де ла Рошмарироз была старшей фрейлиной императрицы. В общем, за этот фронт можно было не беспокоиться. Затем великий канцлер подкатил к несовершеннолетнему наследнику и в красках описал, какое ему светит блестящее правление, если венценосный папаша не будет упираться и прямо сейчас начнет выправлять экономику империи. Заодно спросил: интересует ли его юная хохотушка принцесса Мортимер или предложить ее младшему брату Его Высочества? Наследник тоже затрепетал и затребовал портрет племянницы короля Эдварда. Лорд Алистер и тут проявил потрясающую дальновидность: засунув в сумку курьера свернутый в рулон холст с изображением принцессы. И приписал в письме, что, мол, в жизни Ее Высочество даже авантажнее. Придворный художник, не смотря на все таланты, все же не смог передать ее потрясающее жизнелюбие. Как только наследник взглянул на портрет, то и за этот фронт можно было не волноваться. А дальше оставалось терпеливо дожидаться, пока все заинтересованные лица возьмут императора измором.

– Взяли? – на всякий случай уточнил секретарь.

– Ну, ты чего, Грязнопалый? – удивилась Фея. – Историю не знаешь? Конечно, взяли, куда он денется. Наследник достал венценосного отца мечтаниями о блестящем правлении и юной принцессе Мортимер. Драгоценная супруга, заговоренная де ла Рошмарирозами, была согласна пойти на великую жертву и породнится с графом д’Шампольон, раз это пойдет на благо империи. А сам многочисленный клан де ла Рошмароз завербовал в сторонники большую часть двора, и вся эта высокородная свора намеками, нытьем и интригами продвигало официальное признание д’Шампольонов, как дело первостепенной государственной важности. Для надежности герцог де ла Пуант заручился поддержкой своих коллег, министров. Особенно рьяным сторонником стал коннетабль граф де Безе, поскольку именно на него в свое время свалились все шишки за поражение в восьмилетней войне с Аквилонией. Даже императорский духовник отец Монкада не остался безучастным! В ближайшей воскресной проповеди он непрозрачными намеками объяснил всем сомневающимся: благое дело – принять в родственные объятья графа д’Шампольона, который так тяжело страдал все эти годы, вдали от благословенной империи.

Фея с удовлетворением откинулась в кресле.

– Представляю, как обрадовался граф, – задумчиво проскрипел гоблин.

– Обрадовался? – Фея звеняще расхохоталась. – Граф д’Шампольон аж обалдел, когда один за другим к нему в замок прискакали два увешанных гербами герольда. Первый, королевский, сообщил, что графство по неким государственным причинам возвращается империи, приятно было пожить бок о бок, надеюсь, останемся друзьями. Второй герольд известил, что император рад приветствовать вновь обретенного верного подданного, они так скучали! И в качестве награды за многолетнюю верность империи графа д’Шампольона, как и его наследницу, признают законными кузенами монарха, и возводят в герцоги императорской крови. Соответствующий указ прилагается. Дражайшего кузена ждут в гости, но пусть пока не спешит, к нему предварительно наведается великий канцлер. Герцог де ла Пуант, надоумленный своим аквилонским коллегой, логично предположил, что, не смотря на такой водопад приятных сюрпризов, новоиспеченный герцог, не растерял ни унции своего высокомерия. Поэтому он не откажет себе в удовольствии, покочевряжится предложению короля Аквилонии породниться отпрысками. В общем, дражайшего кузена нужно уломать, а то и припугнуть. Лучше заранее, и подальше от двора. Император – мужчина тонкой душевной организации, и если что – миндальничать не станет!

– Долго уламывали? – задал очередной наводящий вопрос секретарь.

– Это с какой стороны посмотреть, – пустилась в философские размышления Фея. – Учитывая, сколько лет новоиспеченный герцог д’Шампольон противостоял королю Эдварду – не долго. Но так как предложение стать тестем монарха на дороге не валяется, то благородный отец вел себя на редкость глупо: фыркал, припоминал старые обиды и вообще возомнил, что его высокородная дочь достойна большего – брака с наследником императора! Великий канцлер был порядком разражен, и популярно объяснил: официальное признание его родства с императором, как дается, так и отнимается. И вместе с ним герцогский титул. Это благородного отца проняло, хе-хе. Правда, он еще немного поторговался на счет своих владений, которые в качестве приданого должны отойти Аквилонии, дескать, ему сие не по вкусу: может император отдаст другую провинцию? На что герцог де ла Пуант логично заметил: юная герцогиня д’Шампольон вступит в права наследования лишь после смерти своего отца, и не все ли ему равно, что будет потом?

– А, кстати, как там Золушка? – вдруг вспомнил гоблин о главной героине. – Она уже знала, обо всем происходящем?

– Такие новости обычно долго не утаишь. Но первый министр лорд Алистер дальновидно предположил, что если его тонкая интрига рухнет, то чем меньше народу о ней будут знать, тем ему же лучше. Хоть какие-то остатки репутации великого политика удастся сохранить. Поэтому он, используя все скелеты в шкафах своих коллег, убедил их не сплетничать. Король Эдвард тоже не собирался раньше времени сообщать принцу Генриху о предстоящей женитьбе. Вот получим официальное согласие на предложение, тогда уж можно будет поставить наследника перед свершившимся фактом. Так что пока дом Оливье пребывал в тишине и покое.

Золушка мечтала. Костюмированный вечер в королевском дворце перевернул всю ее жизнь. Ах, принц Гарри был столь очарователен, так галантен и очень-очень симпатичный.

Наследница новоиспеченного герцогства д’Шампольон (о чем, разумеется, она еще не знала) полулежала в кресле у окна своей спальни, и предавалась сладостным фантазиям. Они, впрочем, были подкреплены реакцией принца. Как только Золушка появилась в его покоях, наследник королевства Аквилонии сделал стойку. Все остальные присутствовавшие на вечере джентльмены мгновенно поняли, что ловить им здесь нечего и сосредоточились вокруг жизнерадостной принцессы Мортимер. Она весь вечер подкалывала кузена, который воловьим взглядом смотрел на таинственную гостью, впрочем, не забывая, пожимать ей ручку и нежно допытываться: когда и где они смогут увидеться в следующий раз?..

Золушка, твердо помня наставления Крестной Феи, поначалу ловко увиливала от мало выполнимых обещаний, и наотрез отказалась прогуляться по свежему воздуху в ночном парке. Принц Гарри был здорово разочарован! Но ему от отца досталась немало поразительного самообладания и безукоризненной галантности, поэтому наследник быстро взял себя в руки и начал плести цветистые комплименты. Авось, это сработает?

Золушка с удовольствием узнала, что у нее невероятно белые ручки, а шейка такая гибкая, прямо, как у лебедей из дворцового парка («как жаль, моя дорогая, что вы не хотите их увидеть!»). Затем принц внимательно осмотрел свою визави, в поисках еще какой-нибудь части тела, каковую было бы прилично упомянуть в присутствии благородной девицы. Его взгляд остановился на ее расшитых горным хрусталем туфельках (еще один трофей Феи из гардеробной анфилады императрицы).

Золушка, перехватила направление взгляда наследника, и зазывно пошевелила мерцающим мысочком.

– О, храбрый Фредерикс! – восторженно воскликнул принц. – Я никогда не видел столь очаровательной маленькой ножки. И хоть вы усиленно сохраняете инкогнито, моя дорогая, но именно по этой ножке я смогу вас узнать, да-да! Ни одна дама королевства, империи, двух великих герцогств и княжества не сравнится с вашим изяществом.

Золушка заливисто рассмеялась, прикрывшись игриво трепещущим веером, и искоса взглянула на своего любезного кавалера.

Принц Генрих не был столь величествен и статен, как его отец король Эдвард. Это был молодой человек изящного телосложения, благодаря которому, к слову, он так органично выглядел в маскарадном дамском наряде. Но даже тень похабного злословия не касалась аквилонского наследника! Все прекрасно знали, каким жестоким он может быть на поле брани, и сколько девиц и дам, проснулись в его холостяцкой постели. Что касается особых примет, то принц Генрих обладал здоровым цветом лица беспроблемной молодости, глянцевыми черными локонами и гармонично развитой мускулатурой, отчетливо просматриваемой под его модным узким камзолом. А если добавить к этому титул, самообладание и галантность, то наследник всеми и безоговорочно признавался Прекрасным Принцем.

Иными словами, Золушка была покорена. Все мудрые советы Крестной Феи медленно, но верно, начали выветриваться из ее головы. Но тут на помощь репутации наследницы д’Шампольон пришел сводный молочный брат.

Юный паж Лоран, насмерть перепуганный угрозой Феи превратить его в лягушку, весь вечер мельтешил под окнами дворцовых покоев принца. Через высокие стеклянные окна отлично были видны золотые каминные часы, и как только стрелки начали долгожданное слияние на цифре «12», паж вскарабкался на карниз и начал дикими ужимками привлекать внимание госпожи. Принц Гарри, увлеченный нашептыванием нежностей, пропустил момент, как удивленно расширились глаза его дамы.

Золушка отняла веер от лица и сделала суровую мину, ясно приказывая пажу скрыться с глаз долой и не прерывать интересный разговор. Но сообразительный Лоран предвидел такой расклад, грозящий ему самыми кошмарными перспективами, и перешел к запасному плану. Он скорчил жалостливое лицо и стал приседать по-лягушачьи. Даже через стекло было отлично видно, как он страдальчески квакает.

Золушка призадумалась. Она скосила глаза на принца, который почти уткнулся носом ей в ушко, и прикинула: если дело так пойдет дальше, удастся ли ей благополучно (и благопристойно) закончить вечер? И, если уж копать глубоко, то Крестная Фея желала ей только добра!..

Золушка подпрыгнула на месте и воскликнула:

– Ой, что это там за окном?

Принц от неожиданности дернулся, чуть не попав носом в ее декольте, но послушно обернулся, куда указывала его дама. Непоседливая принцесса Мортимер сразу же вскочила с места и подбежала к окну, увлекая за собой многочисленных кавалеров.

– Ой, смотрите! Бежит-бежит! Кто же это? – закричала она.

Сообразительный паж Лоран, догадавшийся, что задумала его госпожа, вовремя спрыгнул с карниза и рванул в сторону императорской кареты.

Принц Гарри, привлеченный визгами кузины и криками прочих гостей, вынужден был подняться и подойти. Золушке только это и было нужно. В секунду она вскочила, подхватила юбки и скрылась за дверью. Когда наследный принц, наконец, понял, что это суматоха на пустом месте и обернулся к своей даме, она уже вприпрыжку неслась по парадной лестнице дворца.

Споткнувшись на ступеньке, Золушка на мгновение притормозила, скинула расшитые хрусталем туфельки, и поскакала дальше в одних чулках. Дворцовые лакеи смотрели на нее в обалдении. Они немало видели такого, за что мемуаристы отдали бы правую руку, но чтобы гостья костюмированного вечера Его Королевского Высочества улепетывала со всех ног – это было ново!

Пулей вылетев из дворца, Золушка притормозила у кареты, подогнанной благодаря животному страху пажа Лорана.

– Пошел-пошел! – крикнула она, распахивая дверцу и буквально падая внутрь кареты.

Знаменитые имперские рысаки бодро взяли с места. У дворцовых ворот, чтобы поторопить зазевавшуюся охрану из королевских гвардейцев, Золушка швырнула в них одной из туфелек, которые все еще держала в руках. Это был единственный трофей, которым смог утешить себя в тот вечер наследный принц Генрих.

Крестная Фея потом побранила Золушку за разбазаривание императорского гардероба, но быстро отошла и похвалила ее и Лорана за сообразительность. Юный паж только тогда вздохнул с облегчением, когда Фея потрепала его по щеке, назвала умничкой и пообещала, что награда за спасение репутации сводной молочной сестры уже скачет к нему во весь опор. И, действительно, уже в этом году он получит личное дворянство, затем, по случаю совершеннолетия – потомственное, а достойную старость встретит с титулом виконта и в чине интенданта королевского двора.

Но по прошествии дней Золушка уже не так была уверена в своих поступках в тот вечер. Она томилась и фантазировала о Прекрасном Принце Аквилонском.

«Черт бы побрал эту Фею-моралистку!» – в сердцах подумала Золушка.

Хлопок – вот она и здесь!

Во взрыве гламорных блесток на знакомую постель рухнула Крестная Фея.

С любопытством оглядев крестницу, она лукаво спросила:

– Скучаешь?

Золушка лишь тяжело вздохнула, и снова начала чертить пальчиком по столешнице имя наследного принца, благо, теперь все горизонтальные поверхности дома Оливье были освобождены от многочисленного мелкого фарфора.

– Что такое, моя дорогая? – засюсюкала Фея, сползая на пол. – Что случилось?

Золушка взглянула на нее волком, снова вздохнула и вернулась к своей романтической графомании.

– Ну, раз ты сегодня такая бука, то полечу-ка я домой, – деланно обиделась Фея.

Золушка никак не отреагировала.

Фея картинно поддернула рукава, подняла волшебную палочку и внезапно застыла, как будто вспомнив что-то.

– Да, кстати, какое платье ты наденешь на свадьбу? Императрица уже решила, что подарит тебе ту старинную тиару, которая столь шла к твоим белокурым волосам, поэтому нужно сшить что-то в стиле. Я рекомендую, обратиться к имперским портным. Месье Арман, конечно, хорош, но когда требуется создать по-настоящему величественное платье, увы, тут он бесполезен.

Золушка медленно подняла голову. Ее глаза расширились от изумления.

Вдруг снизу послышался изумленный вскрик, грохот тяжело рухнувшего на паркет тела, а следом – дикие визги.

Золушка изумленно посмотрела на дверь, а затем перевела взгляд на лукаво улыбавшуюся Фею.

– Иди-иди! – махнула та палочкой в сторону выхода. – Тебя ожидает большой сюрприз. И ни один! Да, не забудь прислать мне приглашение на свадьбу, а то обижусь! – и Фея исчезла в вихре гламора и блесток.

Когда Золушка сбежала вниз, то ей взору открылась потрясающая картина. На полу парадной гостиной лежала мачеха в глубоком обмороке. Присмотревшись, Золушка с удивлением поняла, что на этот раз он не притворный. Но никто не приходил отключившейся даме на помощь. Каролина и Стефания восторженно визжали, леди Энгенгнинг, уже ставшая таким же непременным придатком дома Оливье, как глубокие кресла, пребывала в явном потрясении. Присутствовавший здесь же неизвестный вельможа был растерян, хотя и пытался сохранить невозмутимый вид.

Золушка в изумлении от этого бедлама, покачала головой, и взялась за колокольчик, призывая прислугу.

После нескольких минут хлопот, беготни и изведенного флакона с нюхательными солями, мачеха, наконец, пришла в себя и, задыхаясь от эмоций, объявила падчерице, что теперь она ни кто-нибудь там, а баронесса Оливье. Вот этот джентльмен – тут неизвестный вельможа отвесил поклон – привез приказ Его Королевского Величества о пожаловании достойному сыну Аквилонии, видному предпринимателю и прославленному меценату господину Оливье дворянского звания и баронского герба. Посмертно, но лучше поздно, чем никогда. И все это беспримерное счастье распространяется на его безутешную вдову и наследников (тут Каролина и Стефания испустили особо пронзительные восторженные визги)

Золушка присвистнула. Герцог Бивис, а именно министру торговли поручили столь важное для семейных дел короля Эдварда известие, оценивающе на нее посмотрел.

«Хорошенькая», – одобрил он будущую наследную принцессу. – «Шейка, талия, ножка – прямо имперская дама. А на императора, как похожа – слов нет!»

Но, как мы все понимаем, это был лишь первый из приятных сюрпризов, обещанных Феей. Предвестником второго выступил дворецкий Калибан:

– Посол Его Императорского Величества – Его превосходительство маркиз де Мальмезон!

Дальнейшее отчетливо может себе представить, даже читатель, не обладающий бурной фантазией. Чрезвычайный и полномочный посол империи при дворе короля Эдварда величественно вошел в парадную гостиную дома Оливье (теперь уже смело можно говорить – фамильный особняк баронов Оливье), многозначительно переглянулся с министром торговли Аквилонии – они оба сегодня выступали в роли купидонов – и витиеватым слогом, принятым при имперском дворе сообщил, что, во-первых, владения графа д’Шампольон отходят его государству, а значит, граф снова становится полноправным подданным, а не каким-то там бунтовщиком. Во-вторых, империя не просто открывает объятья верному сыну, но и признает его законным отпрыском нашего великого монарха, да пребудет его имя в веках! В-третьих, вознаграждает титулом герцога императорской крови и нарекает кузеном здравствующего императора. Все эти высочайшие милости распространяются также на супругу Его Высочества герцога и высокородную наследницу. Тут Его превосходительство отвесил особо низкий поклон.

За этим последовал всеобщий разброд и метания.

Когда новый флакон нюхательной соли и несколько пощечин вытащили мачеху из второго обморока, Золушка попыталась осмыслить услышанное, но тут снова на пороге парадной гостиной появился дворецкий Калибан.

– Курьер с письмом от моего благородного господина Его Высочества герцога д’Шампольона… и кого там еще принесло? – обернулся дворецкий подбежавшему лакею. – Первый министр Его Королевского Величества лорд Алистер и главный церемониймейстер двора сэр Вустер!

– Чтобы лишний раз не суетиться, новоиспеченную герцогиню д’Шампольон оставили лежать в третьем обмороке, – злорадно хихикнула Фея. – Как только она поняла, что в один день ее первый муж стал бароном, второй – герцогом императорской крови, а падчерицу прочат в жену наследному принцу королевства Аквилония, то нервы сделали ей ручкой! Собственно, она даже не дослушала до конца официальное предложение, озвученное лордом Алистером и сэром Вустером, сразу скувыркнулась с дивана. Некоторые приближенные к д’Шампольонам персоны (я, кстати, подозреваю горничную Китти, которая потом стала камеристкой наследной принцессы) утверждают, что мачеха упала в обморок не от большой радости, а от банальной зависти. Став баронессой по первому мужу и герцогиней по второму, она решила, что хоть как-то приблизилась по статусу к этой высокомерной нахалке, своей падчерице. А тут – бац! – Его Королевское Величество просит вашей руки, высокородная герцогиня, от имени старшего сына, принца Генриха.

– А что она? – проскрипел гоблин.

– О, мой милый, запомни: имперская кровь – не водица, а благородное воспитание – не бирюльки, – сказала Фея, явно восхищаясь своей крестницей. – Золушка, не моргнув глазом, выслушала лорда Алистера и сэра Вустера. Хотя, могу поспорить, внутренне он пела, плясала и восторженно визжала, не хуже этих выскочек Каролины и Стефании! С достоинством поблагодарила за оказанную честь, и скромненько так добавила, что не может дать ответ, пока не узнает мнение своего благородного отца…

– Так он же находится, демон знает где! – перебил секретарь. – То ли у себя в замке, то ли при дворе императора, а может, в дороге застрял. Где же его искать-то?

– Какой ты несообразительный, Грязнопалый, – поставила секретаря на место Фея. – А курьер с письмом на что? Неужели ты думаешь: Золушка решила, что эти два видных государственных деятеля заявились к ней, не обговорив все заранее с папашей? Да и с императором тоже? Она сразу смекнула, что не просто так их признали кузенами монарха, еще и герцогами сделали. В общем, распечатывает она письмо и начинает читать…

Тут Фея захохотала в голос.

– Ой, не могу! Не успел этот д’Шампольон стать герцогом, как распушил павлиний хвост! В начале письма, он, разумеется, сообщает дочери, что на них обрушилась милость императора и теперь они монаршьи кузены. Об отходе владений д’Шампольонов империи было сказано, что это чуть ли не божья воля, и если бы король Аквилонии не уступил данные земли, то могла начаться новая кровопролитная война. – Фея, все еще смеясь, покачала головой, поражаясь такой наглости. – В настоящее время он собирается ко двору, дабы поприветствовать своего суверена и кузена. И его высокородной дочери не мешало бы поспешить к нему присоединиться. А дальше, самое интересное: дескать, он, благородный отец прочил ее в жены наследнику императора, да и сам монарх был не прочь еще крепче породниться с новоиспеченными кузенами. Между строк читалось про близкородственные браки, традиционные в этой семье. Но – увы! – благо государства требует, чтобы наследная герцогиня д’Шампольон вышла замуж за отпрыска короля Аквилонии. Дальше чуть ли не соболезнования следовали по этому поводу! – Фея снова захохотала, и, всхлипывая, продолжила. – И ни слова про супругу, ее свежеиспеченное баронство, да и про приданное дочери – полное молчание. Вроде наследный принц Аквилонии берет ее в одной сорочке, поскольку для него это и так огромная честь.

Фея вытерла вышитым батистовым платочком навернувшиеся слезы, и продолжила:

– Да, странное письмо невесте, ничего не скажешь! Но главную для нее мысль Золушка уловила – самовлюбленный папаша согласен на брак с обожаемым принцем Гарри. Это она и сообщила первому министру и церемониймейстеру двора. Кстати, министр торговли, имперский посол и леди Энгенгнинг тоже там толклись, как и вся дворня фамильного особняка баронов Оливье, – Фея снова хихикнула. – Услышав от дворецкого Калибана еще первые сенсационные новости, они толпой неслись по зову колокольчика, а убираться восвояси не спешили, тем более что пошатнувшаяся нервная система мачехи требовала их постоянных услуг.

– Ну а, как там с принцем-то? – изнывал от нетерпения романтичный гоблин.

Фея насмешливо покосилось на трясущееся бюро.

– Принцу еще накануне сообщили о предстоящем бракосочетании, и он слегка приуныл. Нет, разумеется, он не какой-нибудь романтичный юнец, – с намеком сказала она, – он знал свой долг и готов был жениться, на ком прикажут. Тем более тут дело государственной важности, дружеский военно-торговый союз и все такое. Я хотела ему тоже устроить приятный сюрприз, – не сдержавшись, Фея проказливо хихикнула, – но этот манерный маркиз Барнаби, большой специалист по девицам голубых кровей, тоже решил выступить в роли купидона!

Встречает он принца-жениха и между делом интересуется: счастлив ли он, узнав о грядущей свадьбе? Само собой, счастлив, мужественно отвечает принц Гарри. И тут старший постельничий говорит: да, дескать, повезло, что невеста такая хорошенькая, да разъезжает инкогнито по столичным маскарадам в нарядах старых имперских времен. Принц встрепенулся и бросился разыскивать первого министра. Тут надо сказать, лорд Алистер всегда был в курсе того, что происходит во дворце и даже в его частных покоях. И он никак не мог обойти вниманием информацию о таинственной незнакомке, которая приехала в гости к наследному принцу в карете с подозрительно просматриваемыми геральдическими альфинами на дверцах, а потом швырялась хрустальными туфельками в королевских гвардейцев. После небольшого расследования он понял, кто с такой поспешностью сбежал из холостяцких покоев принца, и еще раз поздравил себя за дальновидность. И когда принц Гарри зажал его в углу кабинета, первый министр, пробормотав: «Эх, молодость, молодость!» – подтвердил, что невеста и девица в хрустальных туфельках – это одно лицо.

Фея замолчала, всем видом показывая, что это конец сказки.

Но бюро с ней было несогласно:

– А дальше?

– Что – дальше? – удивилась Фея.

– Что было дальше? – не отставало, трясущееся от любопытства, бюро.

– Ну, что обычно бывает в таких случаях, Грязнопалый? Отпустив первого министра, принц рванул к себе – переодеваться, а потом поехал к возлюбленной невесте.

– И? – не отступал гоблин.

– И – всю дорогу он трясся от страха, что лорд Алистер мог ошибиться, и его невеста – это отнюдь не та прелестная девица с гибкой шейкой, белыми ручками и миниатюрными ножками. – Фея игриво хихикнула. – Он ворвался в особняк Оливье, как ураган! Дворецкий Калибан еще не закончил его представление, как принц вошел в парадную гостиную. Новоиспеченную герцогиню д’Шампольон унесли в ее комнаты, леди Энгенгнинг уехала пересказывать знакомым все услышанное и увиденное, Золушка мечтательно бродила среди сикоморовых зарослей, на месте остались лишь Каролина и Стефания. Принц, как только их увидел, так сразу сбледнул с лица!..

– Ну, как так можно, госпожа Фея, самое интересное-то вы не чуть не пропустили! – возмущенно перебил ее секретарь.

Фея сердито уставилась на бюро, но в конце концов не могла не признать, что принц, принявший одну из новоиспеченных баронесс Оливье за свою невесту – это действительно забавно.

– В общем, он с ужасом смотрит на громоздких дочерей очень-очень удачливого торговца, а они таращатся на него. Это же сам Прекрасный Принц Аквилонский! Каролина первая пришла в себя, вскочила и сделала реверанс. Принц Гарри, не зря славился самообладанием и галантностью, он вежливо кивнул и начал классический в такие неудобные моменты разговор о погоде. Уж не знаю, что там себе вообразила эта выскочка, но никто бы ей этого не позволил! Да и приближенные герцогини-невесты всегда начеку. Пробегавший неподалеку паж Лоран, услышал в парадной гостиной незнакомый мужской голос, притормозил и украдкой заглянул в дверь.

«Вот это да, это же наследный принц Генрих!» – опознал прыткий паж гостя, – «Ой, а госпожа знает?.. Минуточку, почему эта кобылища придвинулась к Его Королевскому Высочеству поближе? Она что, с ним кокетничает?!» Верный сводный брат Золушки понял, что нужно немедленно что-то делать. Он одернул ливрею, пригладил волосы и вломился в парадную гостиную, – разошедшаяся Фея сделала интригующую паузу.

– И? – изнывало от любопытства бюро.

– И – встал истукан истуканом! Лоран, хоть и вырос в дальней провинции, но этикет знал на зубок (старые преданные слуги обучили его всему, что знали). С принцем крови нельзя заговорить первым, нужно терпеливо дожидаться, пока к тебе не обратятся. И вот паж стоит посреди гостиной, Каролина и Стефания смотрят на него недовольно, а принц Гарри – с легким недоумением. Но сообразительный паж и тут не подкачал: соорудил умильную мордашку и стал глазами указывать на окно, на сикоморы. Принц несколько изумился манерам слуг дома, но все же бросил взгляд, куда просят. И увидел ее, свою нареченную!

Гоблин с чувством вздохнул.

– Ага, – согласилась Фея, и тоже вздохнула, – тут как раз Лоран додумался, как обойти этикет: повернулся к новоиспеченным баронессам и громким голосом объявил, что Ее Высочество герцогиня д’Шампольон изволили удалиться на прогулку, и если кто приедет к ней с визитом, то пусть идет в сад. Впрочем, паж не успел закончить свою речь, как принца и след простыл! А этот чертенок, не сдержавшись, показал язык Каролине и Стефании, и радостно ускакал по своим делам.

Фея с удовлетворением откинулась в кресле. Помолчала, покосилась на бюро, и решила опередить его.

– Чуть ли не первое, что принц сказал Золушке: он настоит, чтобы свадьба была, как можно скорее! Плевать на этикет, он влюблен и жаждет обладать своей прелестной невестой. Золушка, порозовев, смотрела на него влюбленными глазами, – Фея вздохнула. – Эх, молодежь!.. Ну, в ближайшие пару месяцев торжество все равно не удалось организовать. Нужно было пригласить сотни гостей, сшить наряды, украсить столицу, поторговаться с императором на счет приданого. Кстати, ловкий лорд Алистер при содействии мэтра Гоплита выцыганил у этого венценосного скряги обширный маркизат Фонтаж. А чтобы не так обидно было – земли присоединили к владениям герцога д’Шампольон и крепко-накрепко прописали в наследстве герцогини-невесты. Это громадное герцогство потом отойдет ее второму сыну, без права отторжения от королевства…

– А вас пригласили на свадьбу? – жадно спросил секретарь.

– Конечно, пригласили! – возмущенно фыркнула Фея. – Это была прекрасная свадьба, одна из лучших, которых я видела. А уж я их видела немало, можешь мне поверить! Безупречный вкус Золушки отразился во всем, даже в маленьких пирожных с розовой глазурью – миниатюрных копиях свадебного торта – их на память дарили всем гостям.

Фея погрузилась в мечтания, явно вспоминая свадебное угощение.