Пыль дорог Баштовая Ксения

История шестая

ДАР-ПРОКЛЯТИЕ

Многие века кочуют по Гьерту оркские таборы. Никто не знает, откуда они пришли, что заставило их покинуть свои земли и куда они идут.

Орки — таинственная раса, о них мало что известно. Одной из тайн орков является их облик. Лет до тридцати это прекрасные юноши и девушки, способные поспорить по красоте с жителями Островной империи — эльфами. В этом возрасте у них смуглая кожа, черные вьющиеся волосы, темные глаза. После тридцати их облик резко меняется: кожа зеленеет, появляются острые клыки, торчащие из-под нижней губы, уши заостряются. Никто не знает, почему происходят эти метаморфозы. Никто не знает, дар ли это или проклятие.

Цветные кибитки оркского табора, расположившегося под стенами Лонкера, горожане заметили сразу.

Жители города перешептывались, бросая взгляды на странников. А орки меж тем, похоже, решили остановиться под стенами южной столицы, как иногда называли Лонкер, на несколько дней. Со стороны табора доносились взрывы смеха и звонкая речь, слышались неспешные гитарные переборы и тонкое повизгивание скрипки. Там же били копытами аргамаки и легкой дымкой плясали кэльпи, обдавая случайных прохожих хлесткими ударами водяных грив.

Под вечер орки разожгли костры, и от города в сторону табора двинулись тени. Кто-то хотел, чтобы ему погадали орчанки, кто-то просто желал полюбоваться на знаменитые оркские танцы.

Стонала гитара, надрываясь в умелых руках музыканта. Звенело монисто из старинных монет на шее у юной орчанки. Взмывали к небесам языки костра, отображаясь на алых рубахах орков. Поблескивала в отсветах пламени золотая серьга в ухе танцора. Табор жил.

Через три дня табор свернулся и вновь отправился в путь. Тарина сидела на козлах телеги и, сжав в руках вожжи, смотрела в бескрайнее небо, расстилающееся над головой.

Тарине было всего двадцать семь, перерождение еще не коснулось ее, но, несмотря на молодость, она считалась лучшей ведуньей табора. Она варила зелья и гадала на картах, отводила глаза и рассказывала об опасных местах и городах. Она привыкла доверять своему чутью, а потому, почувствовав что-то странное за своей спиной, резко обернулась. Кинжал сам скользнул из широкого кружевного рукава в ладонь.

В следующее мгновение ведунья тихо выругалась на орочьем языке, разглядев, что в глубине кибитки прячется не коварный неведомый враг из южных степей, а всего лишь молодая девушка.

Ведунья резко натянула поводья и, спрятав кинжал обратно в рукав, поинтересовалась:

— Ты кто такая? Что здесь делаешь?

Для жителей города речь орчанки могла бы показаться странной: словно перекатывались плохо отшлифованные камушки. Но девушка, спрятавшаяся в кибитке, прекрасно ее поняла:

— Пожалуйста, не прогоняйте меня! Очень прошу! Пожалуйста!

Тарина страдальчески закатила глаза и, зацепив вожжи за козлы, спрыгнула на землю. Цветастые кибитки промчались мимо: орки привыкли к тому, что ведунья часто останавливается, чтобы собрать разные травы и прочитать дороги диких зверей. Орчанка проводила телеги взглядом и, обойдя свою, откинула ткань, прикрывавшую заднюю стенку.

Солнечный свет, ворвавшийся под разноцветную ткань, осветил лицо случайной попутчицы, и Тарина, хмыкнув, уставилась на нее. Девушка оказалась худощавой лесной эльфийкой. Ее светло-оливковая кожа побледнела от страха, в черных волосах с зеленоватым отливом заблудилась свежесорванная алая лилия с капельками росы на лепестках.

Эльфийка, испуганно сжавшись, не отводила от орчанки взгляда. Наконец Тарина не выдержала:

— Что тебе здесь надо?

— Пожалуйста, не прогоняйте меня. Я из Лонкера — за мной гонятся. Позвольте мне остаться!

Некоторое время орчанка молчала, а потом вздохнула:

— Оставайся. Вечером отведу тебя к барону. Он решит.

На закате табор остановился. В небо взметнулись языки пламени. Где-то всхлипнула скрипка.

Тарина натянула поводья, собираясь спуститься вниз, когда перед нею словно из ниоткуда возникла рослая фигура. Огонь, вырвав клочки света у надвигающейся тьмы, осветил зеленую кожу, острые уши, клыки, торчащие из-под нижней губы.

Ведунья, радостно вскрикнув, обняла орка:

— Кейлис! Как я рада тебя видеть! Когда ты нас догнал — ты же был на другом конце Гьерта?

Кочевник усмехнулся, и эта усмешка смотрелась на его лице, как кровожадный оскал:

— Просто я продал коней, купил у магов пару порталов и таким образом оказался в паре ярдов от вас.

— Откуда ты взял коней? Когда мы оставили тебя в Джирге, надвигалось твое перерождение, у тебя была с собой пара золотых.

Кейлис хмыкнул:

— Была бы уздечка, а кони найдутся. Или я не орк?

Орчанка хихикнула и замерла, когда кочевник медленно провел кончиками пальцев по ее щеке:

— Жаль, мы не можем предсказать приближение перерождения.

— Синка сказала, что мое случится через два дня. Да я и сама чувствую это.

Кейлис осторожно скользнул губами по бархатной коже лица Тарины.

— Тарин, знаешь, мне все равно, появятся ли эти чертовы клыки и зеленая кожа сейчас или через пятьдесят лет.

— Я понимаю, Кейлис, — вздохнула она.

На пару секунд их глаза встретились. Огонь костров заиграл на смуглой коже девушки, осветив идеальные черты лица. Неожиданно кто-то громко чихнул.

Ведунья вздрогнула:

— О господи, мне же надо к барону!

— Зачем? — Орк схватил ее за руку.

— Потом расскажу. — И Тарина, вытащив эльфийку за руку из своей кибитки, метнулась в глубь табора.

Барон Нелан, орк лет сорока, молча выслушал короткий рассказ Тарины, а потом повернулся к эльфийке:

— А ты что скажешь?

Та вздрогнула и, собрав волю в кулак, начала:

— Я — Амми из рода Плюща. Месяц назад мой отец погиб. Сюзерен Лекрона решил взять меня в жены, поэтому я и сбежала из города. Я прошу вас довезти меня до столицы.

Барон хмыкнул и поинтересовался:

— А у тебя есть чем заплатить за дорогу до Алронда?

— Нет, — опустила глаза эльфийка. — Но мой жених — он служит в городской страже, мы собирались пожениться через полгода — он заплатит вам.

Орк скептически заломил бровь, и девушка стушевалась. Барон же перевел взгляд на Тарину и спросил:

— Ты можешь что-нибудь сказать?

Ведунья пожала плечами:

— Если бы нужно было сварить зелье или погадать на картах, я бы ответила. А тут нужна предсказательница.

Барон кивнул:

— Зови Синку.

Через несколько минут к барону подбежала, шлепая босыми ногами, девочка лет семи.

— Звали?

Год назад Тарина обнаружила у своей племянницы Синки сильный пророческий дар. Девочка могла, едва взглянув на орка, рассказать его прошлое и будущее. И пока ни разу не ошиблась.

Барон кивнул в сторону эльфийки:

— Синка, ты можешь что-нибудь рассказать об этой девушке и нашем таборе?

Некоторое время девочка, сосредоточенно наматывая на палец непослушный локон, изучающе смотрела на эльфийку. Потом глаза юной предсказательницы закатились, и с побелевших губ сорвался шепот:

— Два пути перед тобой, две дороги. Одной пойдешь — смерть и кровь найдешь. Другой пойдешь — на распутье придешь. Направо пойдешь — смерть и кровь найдешь. Налево пойдешь — злато найдешь.

Девочка покачнулась, и Тарина, бросившись к ней, едва успела ее подхватить. Некоторое время предсказательница не шевелилась, а потом, мотнув головой, резко села:

— Я ответила на вопрос?

— Да, Синка, спасибо. Иди, — кивнул барон.

Он задумчиво проводил взглядом девочку. На душе было неспокойно. Если бы предсказание касалось только его, барон бы рискнул, но на его плечах лежит ответственность за весь табор.

Наконец орк перевел взгляд на Амми:

— Мы довезем тебя до Алронда. У твоего жениха будет двадцать злотых?

— Будет, — радостно кивнула эльфийка.

К вечеру следующего дня табор подошел к берегу Кильены — небольшой реки, берущей свое начало далеко на юге в степях кентавров.

Тарина и Кейлис стояли на берегу и молча смотрели на бегущую воду. Ветер трепал черные локоны ведуньи. Она куталась в цветастую шаль и чувствовала, что больше ей ничего не надо. Крепкая рука рядом, пыль дорог под ногами и конь, который умчит на край света, — что еще надо кочевой душе? Ведунья гнала от себя странное предчувствие, когтистой лапой царапающее душу.

Их догнали в полдень, когда солнце вскарабкивалось в вышину. В нескольких футах перед мордой лошади, идущей впереди, открылось зеленоватое облако портала, из которого один за другим выехали две дюжины всадников, одетых в одинаковые костюмы.

Солдаты, держа в руках заряженные арбалеты, споро окружили табор. Оркам пришлось остановиться, едва первый всадник ступил на землю. Из зеленого облака выехал полноватый мужчина лет тридцати. Тонкая полоска усов над верхней губой придавала ему щеголеватый вид, а глаза цвета мутного изумруда насмешливо пробежали по лицам орков.

— Где ваш барон? — спросил прибывший. Голос, усиленный специальным заклинанием, гулко разнесся по степи.

Нелан спрыгнул на землю:

— О чем ты хочешь поговорить со мной, человек?

— Я — Рианор, граф Дарийский, сюзерен Лекрона. В вашем таборе находится девушка, присоединившаяся к вам в Лонкере. Я требую выдать ее.

Барон пожал плечами:

— Мы — кочевники, у нас свои законы. Разве ты вправе что-нибудь требовать от нас?

— Вы находитесь в моих землях, — прошипел граф. — И здесь я — король и бог. Один жест — и мои солдаты вырежут ваш табор. Ты этого хочешь, барон? Разве жизнь твоих родных и близких стоит какой-то девчонки?

— Я не пойду с тобой! — раздался звонкий крик эльфийки. — Слышишь? Не пойду!

Тарина соскользнула на землю и, рванувшись к барону, прошептала несколько слов, а потом что-то тихо сказала эльфийке. Та замерла и медленно кивнула. Нелан некоторое время смотрел на ведунью, шепчущуюся с эльфийкой, а потом повернулся к Рианору:

— Дай один час на размышление.

Взгляды барона и графа скрестились, и последний процедил сквозь зубы:

— Ровно час. Если после этого времени я не получу положительного ответа, вы все умрете.

Ведунья увела эльфийку в свою кибитку, а табор стоял и смотрел на окруживших их солдат. Через полчаса граф Дарийский не выдержал:

— О чем эта орчанка шепчется с Амми? Может, пойдешь поторопишь их, барон?

Нелан ответил ему презрительным взглядом:

— Я верю Тарине.

Время утекало подобно воде, пролитой на песок. Сейчас, обводя взглядом вышколенных солдат, Нелан мысленно просил богов, чтобы у всех выдержали нервы, чтобы не было ни одного неловкого движения.

Конечно, оружие у кочевников было — разбойников на дороге хватает, — но, чтобы достать его, нужно время. Пусть совсем немного, несколько мгновений, но солдаты вооружены, а значит, кому-то эти мгновения будут стоить жизни.

Внезапно послышались тихие шаги. Барон оглянулся и увидел, что эльфийка, гордо вскинув подбородок, идет к переговорщикам.

Не дойдя нескольких шагов, она остановилась и, смотря поверх головы графа, хриплым от сдерживаемых слез голосом спросила:

— Ты ведь хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? Сальные глаза графа скользнули по фигуре девушки:

— Именно.

— И когда свадьба?

— Уже все готово. Священник ждет.

— Если я пойду с тобой, поклянись, что ты не тронешь никого из этого табора.

— Клянусь! — выдохнул граф. — Клянусь, что, если ты последуешь за мной, ни я, ни мои люди не причинят вреда никому из этих орков.

Девушка, сделав шаг вперед, протянула руку графу:

— Поехали.

Тот подхватил ее за талию и усадил впереди себя.

Сперва в портале исчезли солдаты. Дождавшись, пока зеленоватое облако скроет последнего, граф хлестнул своего коня и направился к порталу.

И в этот момент прозрачную тишину разорвал громкий детский крик.

— Проклинаю! — истерично визжала Синка, выскочившая из кибитки Тарины. — Проклинаю тебя, Амми из рода Плюща! — Девочка бросилась к всаднику, но Нелан успел ее перехватить. Синка извивалась в руках барона и кричала:

— Ты предала нас! Пусть проклятие орков падет на твою голову, Амми из рода Плюща!

Граф обернулся, собираясь ударить мерзкую девчонку, но в последний момент вспомнил про свою клятву и пришпорил коня.

Амми склонила голову, и черные волосы упали на ее лицо, скрывая довольную улыбку, скользнувшую по губам. Едва портал растаял, как Синка замолчала, вырвалась из рук барона и, отряхнув костюм от пыли, направилась к кибитке своих родителей.

Граф Дарийский сказал правду: в Лонкере действительно все было готово к свадьбе. Едва Амми попала в город, ее тут же повели в комнату для невесты, чтобы одеть в свадебный наряд. Девушка не сопротивлялась, беспрекословно позволила затянуть себя в корсет, облачить в белоснежное платье с кринолином и нацепить фату, полностью скрывшую лицо. Единственное, что поразило служанок, — невеста неожиданно оказалась широка в кости. Платье, заранее заказанное графом (все мерки, естественно, были сделаны на глаз), оказалось маловато. Но, к счастью, портной, прибежавший с нижних этажей замка, легко решил эту проблему.

Город уже был готов к свадьбе: повсюду висели цветные гирлянды, в небо взлетали стаи белых голубей. В общем, уже через два часа после выкриков сумасшедшей оркской девчонки жених и невеста вошли в храм.

Конечно, в отличие от графа, который был человеком, невеста-эльфийка не верила в существование Та-Лиэрна, священник которого собирался их обвенчать. Но Великий дух эльфов был лоялен по отношению к другим религиям, а поэтому повторного венчания, уже перед его ликом, не требовалось.

Запела скрипка, знаменуя счастливый момент бракосочетания, и жених с невестой остановились перед священником. Вначале жрец Та-Лиэрна минут двадцать рассказывал о том, как счастливы эти двое, как прекрасен нынешний день и так далее. Наконец, когда граф уже начал зевать, священник пробасил:

— Посмотрите друг на друга, дети мои!

Молодые повернулись друг к другу, и счастливый жених медленно приподнял фату, скрывающую лицо невесты. Некоторое время все молчали, пораженные неземной красотой девушки, а потом священник прокашлялся и начал:

— Согласна ли ты, Амми из рода Плюща, взять в мужья Рианора, графа Дарийского?

— Да, — шепнули алые губы эльфийки.

— Согласен ли ты, Риаиор, граф Дарийский, взять в жены Амми из рода Плюща?

Граф бросил короткий взгляд на невесту, и короткое слово «да» застряло у него в горле.

Черты лица эльфийки расплывались и изменялись. Тонкий носик изогнулся, из-под нижней губы показались острые клыки, оливковая кожа позеленела. Эльфийка стала страшной, как… орчанка.

«Проклятие орков падет на тебя!» — это было последнее, что успел подумать Рианор, прежде чем упасть в обморок.

Когда он пришел в себя, над ним склонилось клыкастое лицо невесты.

— Как ты, милый? — пропела она.

Граф испуганно икнул и попытался еще раз упасть в обморок. Но не тут-то было. Его лицо обожгла пощечина, и графу волей-неволей пришлось остаться в сознании.

Невеста захлопала ресницами и повторила вопрос. Граф нервно огляделся по сторонам и убедился, что уродина обращается именно к нему — испуганные гости разбежались, священник замер, вжавшись в стенку.

— Почему «милый»? — прохрипел Рианор. — Ты же меня ненавидишь!

— Знаешь, я тут подумала, — протянула она. — Я — эльфийка, проживу лет пятьсот. Ты — человек, значит, умрешь раньше, а я, как вдова, получу все твое имущество. Так что, дорогой, говори «да», священник нас по-быстренькому обвенчает.

— Нет! — истошно завизжал граф. — Уйди, образина!

— Но, милый…

— Уйди! Уйди! Уйди!

Невеста обиженно закусила губу, с ее клыками это смотрелось жутко:

— Ты от меня отказываешься?

— Да! Да! Да! — поспешно закивал граф.

— Поклянись!

— Клянусь, только уйди!

— То есть ты отказываешься от брака?

— Отказываюсь, только уйди!

— Милый, но я не могу уйти просто так. Мне нужен хотя бы конь, чтобы уехать из города.

— Бери все, что хочешь, только уйди! — Своим визгом граф почти сорвал голос.

— Милый, ты такой лапочка! Дай я тебя поцелую!

Закатив глаза, граф рухнул в непритворный обморок. Невеста, тихо хмыкнув, пнула ногой лежащего графа, ласково улыбнулась священнику и, высоко подобрав подол платья, вышла из храма.

К исходу пятого дня несостоявшаяся графиня догнала табор. Одетая в темный мужской костюм, она ехала верхом на вороном жеребце, а рядом мчались два тяжелогруженых коня. В их седельных сумках ощутимо позвякивали монеты.

Кейлис расположился у медленно разгоравшегося костра и перебирал струны гитары. Языки пламени отражались на лакированной деке, а на душе у орка было преотвратно.

После отъезда эльфийки Тарина отказалась выходить из своей кибитки и все время общалась только с Синкой, которая и управляла ее лошадью.

Гитара жалобно всхлипнула и затихла, когда над головой Кейлиса внезапно прозвучало:

— О чем скучаешь?

Орк вскинул голову и изумленно уставился на «сбежавшую невесту».

— Тарина?! Но… как? Ты же была в кибитке и отказывалась выходить, потому что у тебя началось перерождение?

Орчанка присела на корточки радом с Кейлисом:

— Ты что, действительно ничего не понимаешь? В кибитке была не я, а Амми.

— Но я же видел, как она уходила вместе с графом!

— Я отвела всем глаза. Помнишь, Синка говорила, что у меня должно начаться перерождение? Она разыграла драму, как будто проклинает меня, а во время венчания я просто показалась жениху такая, какая есть.

Орк вскочил на ноги:

— А я так боялся.

— Глупый, — шепнула ведунья.

Искры костра взлетали к небесам. На земле лежала забытая гитара.

— Надо поговорить с бароном, — сказала Тарина. — Я думаю, с жениха Амми не стоит брать платы за доставку его невесты в Алронд.

Орк недоумевающе покосился на нее:

— Почему?

Тарина усмехнулась, острые клыки блеснули во тьме:

— А разве всего фамильного серебра графа Дарийского не хватит в качестве платы?

— Фамильного серебра?

Тарина хихикнула:

— Ну он же сказал, бери все, что хочешь.

Многие века странствуют по просторам Гьерта оркские таборы. Никто не знает, куда и зачем они идут. Никто не знает, дар или проклятие их облик. Никто, кроме самих орков.

История седьмая

ПОТЕРИ И НАХОДКИ

Пушистый снег неспешно падал на землю, хлопья кружились под легкими порывами ветра, оседали на голые ветви деревьев, а семейный спор только начинал набирать обороты.

Они сидели за круглым столом в небольшой гостиной — представители трех поколений. И сейчас папа, мама, бабушка и дедушка пытались воспитать одного огненно-рыжего парня, замершего в дверях и несмело переминающегося с ноги на ногу.

— Ну что я такого говорю? — обиженно проканючил парень. — Я просто хочу провести зимние каникулы вне дома!

— Джейт… — грозно начала мать, темноволосая женщина в строгом черном платье.

Договорить она не успела.

— А что Джейт, что Джейт? Уже семнадцать, восемнадцать, — парень принялся загибать пальцы, подсчитывая, — двадцать один год, как Джейт!

Бабушка, довольно крепкая дама, только покачала укоризненно головой.

— Ага, двадцать один, — фыркнул дедушка, осанистый мужчина: седоволосый, в очках с тонкой оправой и небольшой бородкой-клинышком. — И четыре года из них ты провел неизвестно где.

— А я виноват? — взвился парень. — Можно подумать, я специально влез в пентаграмму.

— Джейсперт Крау! — Громовой голос бабушки разнесся по гостиной и заставил подскочить на месте сразу троих: и дедушку, чье неосторожное замечание произвело эффект взорвавшейся бомбы, и молчавшего до этого времени отца — мужчину в строгом костюме-тройке, и собственно рыжеволосого виновника торжества.

— Что?! — в один голос вопросили все трое. Бабушка страдальчески закатила глаза. Это получалось у нее красиво, артистично.

— Джейс, я не с тобой разговариваю, — сказала она. — И не с тобой, Джерри. Да, Джейт, я обращаюсь именно к тебе!

Представитель третьего поколения славного семейства Крау укоризненно ковырнул пальцем дверной наличник:

— Ну?

— Тебе действительно это надо? — тихо поинтересовалась бабушка, не отрывая от внука внимательного взора.

На некоторое время в комнате воцарилось гробовое молчание.

— Мама, ну о чем ты его спрашиваешь? Ты посмотри на этого оболтуса! — Джерри Крау, словно было непонятно, о ком он говорит, указал рукой на сына. — Он просто втемяшил себе что-то в голову и носится с этой идеей.

В кухню просунулась черноволосая девичья голова: