Время жестких мер Пронин Алексей

– До Н-ска.

– А это верст семьдесят. Туда, – хозяйка показала рукой. – Южнее. Но из нашей Гавриловки до города не доедешь. Здесь только у деда Степанова есть машина. И та без колес. Нужно в Варламово, там автостанция, в три часа пополудни каждый день автобус ходит… А ты никак в город собралась?

– Не знаю я, баба Кать. Можно, я у вас денек-другой поживу? Я тихая…

– Да живи, не жалко, – улыбнулась хозяйка. – И мне веселее будет. Тебе еще рано вставать. Сейчас чайку полезного заварю…

Она шаталась сонной мухой по выметенному подворью. Издали рассматривала деревенскую улочку, по которой никто не ходил, тротуары из досок, скособоченную крышу хибары напротив, где, по утверждению бабы Кати, проживала аналогичная старушка, только в отличие от бабы Катя практически слепая, глухая, малоговорящая и ровным счетом ничего не соображающая. Она грелась на солнышке, общалась с задумчивым пушистым котом – он таскался за ней повсюду. Схватила веник, стала выметать дом.

– Нечего тут мести, – ворчала баба Катя, отбирая веник. – Подметала уже. Если хочешь помочь, ступай к поленнице, собери дрова, а то рассыпались. Новую кучу разложи – ее недавно Борька Моисеев привез, вывалил под навесом, а руки еще не дошли.

На обед ели суп из утки – очень вкусный.

После обеда она отправилась в курятник – кормить тамошних обитателей. Баба Катя показала, как это делается, и гостья не обманула ожиданий. В разгар сельскохозяйственных работ на участке объявилась голосистая тетка в косынке с тощими ногами, вцепилась в бабу Катю, трещала без умолку. При этом стреляла глазами по сторонам и, без сомнения, засекла постороннюю в курятнике. Стала вытягивать шею, что-то выспрашивать. Не понравилась ей эта креветка. Баба Катя увела ее в дом, а минут через десять выпроводила, закрыла калитку и облегченно вздохнула.

– Грушка это, не обращай внимания, дочка. Через дом живет. Не язык, а помело. В каждой бочке затычка. Всюду успевает. Как придет, да начнет трещать, да в каждую щель залезет, всех грязью обольет, все сплетни выложит…

– Активная жизненная позиция, – неуверенно заметила она.

– Шило в заднице, какая там позиция, – хмыкнула баба Катя.

Остаток дня она валялась в постели в какой-то липкой прострации. Ужин не запомнился. Помнила лишь, как баба Катя подбила под ней подушку, усадила и заставила выпить ядреный отвар, после чего прошиб тропический жар, завертелись сновидения… Она спала с мужчиной, было приятно, его кожа имела характерный запах, который ей нравился. Пропал мужчина, она проснулась и обнаружила на кровати чешуйчатого демона с оскаленной пастью. Пахло от него не очень. Тот, чье имя не называем, – сообразила она. Не потому, что боимся, а потому, что не знаем. От демона несло автомобильным выхлопом и паленой резиной. Она дернула себя за ухо, вроде как проснулась. Опять беда. Сломался телефон или… утро в сосновом бору. Она пыталась вызвать дух сотового оператора, но телефон молчал. Треснула ветка, кто-то объявился за спиной. Она вздрогнула, выронила трубку. И свалилась под задний бампер машины! Горел свет, виднелись трещины и вмятины на прогнившем пластике, озарялся номер, который она однажды уже пыталась запомнить. Бурчали похитители, хватая ее под мышки, они еще не были мертвецами…

Она очнулась от яркого солнца, бьющего через щель в занавеске. А перед глазами стоял регистрационный знак, заляпанный грязью, но вполне читаемый. А ведь это ниточка. Единственная, слабенькая, но ведь и этой не было. Организм был полон сил. Она встала, сделала зарядку. Беги из этой деревни, – тормошил внутренний голос. – Ты должна немедленно бежать…

Предчувствия томили. Она заправила постель, побежала в сени, где был рукомойник, древний зубной порошок с мальчиком на крышке, подозрительно смахивающим на Володю Ульянова, и истертая до дыр зубная щетка, жалованная бабой Катей.

– Постой, дочка, – растерялась хозяйка. – Нельзя же вот так, с бухты-барахты… Куда ты пойдешь? Пропадешь там, в городе…

– Не по себе мне, баба Катя, кошки на душе скребут. Ехать надо. Буду разбираться, что к чему. Обязательно к вам приеду, когда с делами разберусь. Побегу я, баба Катя, не буду завтракать…

– Да хоть с собой возьми… – Она собирала котомку, бросала в нее вчерашние пирожки с луком и яйцом, помидоры, деревенское сало, нацедила квасу в пластиковую бутылку, а у калитки расчувствовалась, расцеловала в щеки.

– Через лес иди, через лес, вон туда. Да не задерживайся в лесу-то. А как перейдешь, будет дорога. Тебе направо, в Варламово. Только в Варламово, запомни. Иначе не доедешь до своего города. Автобус с автостанции в три часа, билет возьми сразу, как приедешь в Варламово, да не опаздывай на рейс и постарайся поменьше общаться с местными. Разные среди них люди…

Она неслась, прижимая к груди котомку. Жирные кошки скребли на душе. Опасность кожей чувствовала. Лучше не гадать, откуда что берется, а бежать, пока не поздно… Она переулком выскочила к лесу, припустила вдоль опушки, выискивая тропу. Тропы не было. Бросилась напрямки, через тернии. Лес расступился, образовалась грунтовка. Она замахала руками. С лязгом остановился самосвал.

– Куда? – выкрикнул моряк в тельняшке.

– В Варламово, куда еще!

– Садись! – гаркнул водила. – Пятьдесят рублей!

Да уж, это не дорога от Шереметьево до столицы… Она заплатила моряку сто рублей, и он домчал с ветерком. Встречные машины шарахались от самосвала, как от прокаженного. Райцентр Варламово – еще одно забытое богом местечко. Столько таких местечек по стране, «встающей на ноги и неуклонно повышающей благосостояние своих граждан»… Не деревня – рабочий поселок, состоящий из барачных построек. Карьер, добывающий щебень, вереница мастерских, шинный завод, свалки, пустыри, начатые и брошенные строительства. Площадь перед автостанцией гудела, как улей. Здесь же приютился базар, продуктовые магазины, запущенный парк, в глубине которого просматривалось нечто напоминающее дворянское гнездо, подорванное террористами.

– Чао, подруга, – распрощался разбитной моряк, вставая посреди лужи. – Будешь в наших краях, милости просим в автомехколонну. Лехой меня кличут.

– Нет уж, лучше вы к нам. – Она свалилась в лужу.

Билетов в кассе было навалом, но ей досталось место в конце салона, где больше всего трясет. До рейса оставалось пять часов. Она отправилась бродить по «городу». Едва ли снулая замухрышка в заштопанной стеганке и с пучком волос на затылке могла привлечь чье-то внимание. Забралась в пустынный «графский» парк, перекусила, принялась тянуть резину. На месте не сиделось. Она шаталась по базару с наивной миной, зевала по сторонам. Колхозники продавали убитых животных, продукцию птицеводства, овощи. Народные умельцы выставляли на лотки плетеные корзины, выкладывали коврики.

– Девушка, купите лотерейный билетик, – окликнул единственный в районе интеллигент, стоящий за лотком с печатной продукцией. – Вам обязательно повезет, вот увидите.

– С чего бы? – удивилась она.

– Как, – удивился он, – вы не знаете? Вероятность выигрыша в лотерею можно увеличить покупкой лотерейного билета.

Ехать в город в сельскохозяйственной фуфайке было как-то странно. Она решила пробежаться по местным «бутикам». Единственный отдел Варламовского универмага, торгующий китайским ширпотребом, располагался на втором этаже, вдали от людских глаз. Продавщица спряталась за стойкой и опасливо поглядывала на покупательницу. Она бродила по рядам с одеждой, мысленно отвергая все, на что падал глаз (привередлива была в прошлой жизни), а та кралась за ней, пряталась в складках местности, следила за каждым движением.

– Женщина, вы точно будете покупать?

– Точно, – буркнула она. – У вас такой сумасшедший выбор, что даже не знаю, с чего начать. Все такое красивое…

Она купила модный в прошлом веке брючный костюм, полуботинки-полусапожки, легкий плащ, зонтик, выложила за это удовольствие семь тысяч рублей, здесь же переоделась и, гордо помахивая сумочкой из отдела кожгалантереи, подалась на выход. Продавщица смотрела в спину такими глазами, словно она сбежала с женской зоны, зарезав по дороге инкассатора. Она покинула универмаг, размышляя, что в следующий шопинг неплохо бы купить мотоцикл, чтобы не зависеть от общественного транспорта, или, например, машину…

Все происходящее напоминало забавную игру. Как у нее, например, обстоят дела с вредными привычками? С тем же курением? Пока во рту не побывала сигарета, на вопрос ответить трудно. Она решила не рисковать. А с алкоголем? Судя по легкости, с которой она опустошила бутылку бренди, отношения с алкоголем были самыми дружественными. Умеет ли она водить машину? Как с правами на вождение? Катается ли на водных лыжах?

В половине третьего она была на площади перед автостанцией – вышла из переулка, осмотрелась. Гудел базар, стайка собак грелась на скупом осеннем солнышке. Нужный автобус – название конечного пункта значилось под лобовым стеклом – стоял у первого терминала с открытой дверью. Грузились люди. Залезли, посмеиваясь, двое парней, старушка с тяжелыми сумками.

Парни решили не торчать в душном автобусе – вышли покурить. Загрузилась женщина. За ней мужчина, длинный, как жердь, с пухлым портфелем. Она вышла из-под чахлого тополя, двинула через площадь. Можно занимать свое место – двадцать минут осталось.

Но до автобуса не дошла. Сработало что-то в голове. Не все тут чисто. Имелось во всем, что она видела, одно небольшое, но принципиальное «но». Живо назад…

Рядом с кабиной стоял мужчина в тряпочной куртке и пристально рассматривал входящих. Водителем этот спец по «фейсконтролю» не был, поскольку водитель сидел на своем месте – вернее, полулежал с закрытыми глазами. На бордюре чуть поодаль пристроился еще один – оттенок куртки немного отличался – курил и созерцал входящих в автобус с другого ракурса. Временами они переглядывались. Обоим было под сорок, оба недавно радикально постриглись и на этой неделе точно не брились. Недалеко от терминала, между пустыми «ПАЗами», прохлаждался черный джип. В глаза он не бросался – во-первых, старый и грязный, во-вторых, удачно спрятался. Стриженые субъекты временами посматривали в его сторону.

Все это могло оказаться полной ерундой, однако лезть на рожон в ее интересном положении… Она стояла и терпела. Люди заходили в автобус. До отправления оставалось двенадцать минут. Восемь минут, шесть. Забрались бабушка на пару с дедушкой: мужчины угрюмо на них смотрели; выбросил папиросу и шагнул на площадку седоватый дядька с рюкзаком. Подбежала школьница с упитанной мамой – последняя едва пролезла в дверь. Приблизилась молодая женщина – невысокая, стройная, в кожаной куртке, с цветастым платочком, повязанным вместо шарфика. Малый у автобуса сделал стойку, нахмурился. Второй вытянул шею, скептически покачал головой. Но первый метнулся вперед, перегородил женщине дорогу, что-то строго сказал. Та уставилась на него изумленно, сделала попытку обойти. Не удалось. Парень твердо взял ее под локоть, повел к джипу. Девица опомнилась, начала возмущаться. Люди удивленно смотрели им вслед, никто не вступился за женщину. Парень подтолкнул упирающуюся даму к открытой двери джипа. Проверка состоялась, парень выслушал мнение невидимки, пожал плечами, сделал знак девице – проваливай. Та бросилась к автобусу, пугливо озираясь. Субъект в куртке вернулся на позицию, посмотрел на часы. Минута до отправления. Глянул на напарника. Тот едва заметно покачал головой. Оба повернулись, стали пристально сканировать площадь…

Только в переулке она пришла в себя – зубы выбивали морзянку. Девицу не опознали. Стоит выйти на площадь – сразу опознают. Как узнали, что она придет на автостанцию? Груша разболтала всей округе, что у бабы Кати поселилась незнакомка! А у кого-то слишком длинные уши? Прибежали к бабе Кате, а постоялицы и след простыл. Баба Катя не героическая мать солдата, раскололась. Ох, не зря было предчувствие…

Пятнадцать ноль-ноль. Время ехать. Но автостанция в Варламово – не аэропорт Хитроу. Водитель проснулся, вскинул руку с часами, решил подремать еще пару минут. Подбежали несколько опоздавших – молодых женщин среди них не было, вернее, была одна, но такая каланча… Наблюдатель с суеверным ужасом уставился на «баскетболистку», вопросительно глянул на напарника, тот развеселился, покрутил пальцем у виска. Водитель выпал из кабины, побрел к диспетчеру отмечаться. Отсутствовал недолго, вернувшись, попинал колеса, решил покурить. Курил он с толком, расстановкой, сидящие в автобусе прилипли к стеклам, сплющив носы, молитвенно смотрели на него. С опозданием в пятнадцать минут автобус начал движение. Остановился у пустого «ПАЗа», водитель которого ковырялся в моторе, постоял, поехал дальше.

Парни хмуро уставились друг на друга. Снялись с позиции, потащились к джипу. Постояли несколько минут у открытых дверей, внимая инструкциям, загрузились в салон. Джип завелся, покатил за автобусом.

Надвинув берет на глаза, она отправилась к заведению общественного питания, у которого стояли несколько легковых машин. На одной из них красовалось перевернутое корыто таксомотора. Водителя в салоне не было. Она обошла ее дважды, сплющила нос о стекло – может, спит?

Из соседней «копейки» образовалась подмигивающая физиономия.

– Вас «шашечки» волнуют, или ехать надо? – полюбопытствовал автолюбитель.

– В город, – сказала она, – в столичный сибирский город.

– Ну, раз в столичный, значит, не меньше тысячи, – погнал волну частник.

– Но и не больше, – сказала она, села в машину, и они поехали.

Он довез ее до мегаполиса в лучшем виде, повеселил, поднял настроение. Объяснил, что не такой уж он и жадный, просто девяносто километров до города, девяносто обратно, пока вернется, бензин еще подорожает, чистый навар – жалкие полштуки, а еще «ведро с гвоздями» ремонтировать надо…

– Надоело в дыре, – жаловался паренек, когда они встали на Речном вокзале. – В город хочу. Вы замужем? – Он строго взглянул на клиентку. Она сдержала смех.

– Надеюсь, нет.

– Я тоже надеюсь, – обрадовался он. – Хотите замуж? Возьму – не глядя. У вас есть квартира в городе?

Она пожала плечами. Он расценил это, как проявление чувства юмора.

– В общем, замуж захотите, звоните, – он деловито вынул ручку, вырвал из блокнота листок, нацарапал четыре цифры.

– Не маловато? – засомневалась она.

– Для Варламово – в самый раз. Есть еще код – три пятерки. А то, что между нами десять лет разницы… – он хитро подмигнул, – останется между нами, хорошо?

Неужели я так плохо выгляжу? – ужаснулась она.

– Позвоните? – настаивал парень.

– Замуж соберусь – обязательно, – заверила она. Поулыбались, простились. Знаем мы таких. Лишь бы в городе зацепиться. И куда потом испаряются высокие чувства?

Рабочий день подходил к завершению. Она шла по центральному проспекту, зевала по сторонам. Толпы, тысячи машин, пестрела реклама. Дома какие-то причудливые. В этом городе полтора миллиона прописанных, столько же приблудных, если и здесь она не затеряется, значит, точно – судьба…

Она боялась этого города, шарахалась от людей, покрывалась коркой льда, когда гудели машины. Нужно было место, где можно отсидеться, привести в порядок растрепанные мысли. Пойти в полицию? Чистосердечно признаться, что потеряла память? И что? Живо найдут покровителя – на сто процентов им окажется тот парень (без лица), что сидел в джипе. Возможности у него, судя по всему, огромные. А пару дней, пока не найдется покровитель, ее подержат в камере – не в гостинице же держать человека без паспорта? А в камере к прочим болезням добавится клаустрофобия, боязнь людей в погонах и арестованных баб…

В киоске горсправки обслуживали без паспорта.

– Я приезжая, – с виноватым видом представилась она. – В этом городе имеются недорогие гостиницы?

Работница полистала гроссбух – в век повальной компьютеризации это выглядело как-то вызывающе.

– Вас интересуют недорогие гостиницы или сравнительно недорогие?

– А есть принципиальная разница?

– Конечно. Если сравнивать цены в наших гостиницах с ценами в Москве или Петербурге… Гостиница «Комфорт», женщина. Проезд всеми видами транспорта до остановки Горская. Свободные номера имеются только там. Метро – за вашей спиной. Станция «Студенческая», далее – спросите…

Страхом погружения под землю она пока не обзавелась. Идеальный вид транспорта, в котором ты никому не нужен. Даже милиционеру на турникете. Спрашивать дорогу пришлось не раз и не два, пока не обнаружилось на задворках каменных джунглей приземистое строение из силикатного кирпича. На парковке стояли машины с регистрационными номерами других регионов, дворник меланхолично подметал тротуар.

– Стандартный одноместный номер стоит шестьсот рублей в сутки, – поведал, не тая зевоты, молодой «портье» за стойкой. Привлекательные женщины, судя по серьге в ухе, его не очень интересовали.

– Устроит. А при отсутствии паспорта?

Молодой человек посмотрел на «приезжую» с зачатками интереса.

– У вас нет паспорта, гражданка?

– Обокрали, – вздохнула она. – Похитили паспорт, багаж, саквояж… Не верите?

– Да мне без разницы, – пожал плечами молодой человек. – Тысяча рублей и никакого оформления. – Он воровато посмотрел по сторонам. – Но завтра к обеду вас тут быть не должно. Нарисуется начальство, а мне нужны неприятности, как вы считаете?

– Давайте ключи, – она протянула руку, в которой была зажата купюра. – Но и вы постарайтесь меня не беспокоить.

Два часа она откисала в ванной, изнывая от блаженства…

С приходом темноты совершила вылазку из гостиницы. Добралась до проспекта, разрезающего пополам левобережную часть города, поужинала в китайском ресторанчике. Улицу запрудили слоняющиеся без дела студенты – под боком находился студенческий городок технического вуза. Горела реклама, работали многочисленные заведения, народ галдел, смеялся, выяснял отношения.

– В ночной клуб, девушка? – подхватил ее под локоть разбитной отрок в полосатом шарфе. – Составите компанию? Обещаем славно поклубиться…

Ужас пронзил. Вырвала руку, буркнула что-то невнятное. Юркнула между домами в черноту подворотни и побежала, как светлячок, на освещенную аллейку между пятиэтажками…

Этой ночью она спала как убитая. Проснувшись на рассвете, приняла контрастный душ, села и задумалась. Что предпримет на ее месте опытный сыщик, которому пообещали хорошо заплатить? Первым делом она пересчитала оставшуюся наличность. Девять тысяч и немного мелочи, которую в недалеком будущем она проест. Критично повертелась у зеркала. Что ей надо? Купить очки с символическими диоптриями, шелковый шарфик – и готова вечная студентка без мужа с не очень впечатляющими доходами. Не забыть еще часы купить – любые, лишь бы время показывали.

В начале одиннадцатого она посетила интернет-бар на проспекте Маркса. Переизбытка клиентов здесь не наблюдалось. Для подростков рано, остальные предпочитали пользоваться сетью на работе или дома.

– Здравствуйте, – приветствовал ее худой и подозрительно юный работник заведения. – Проходите, не стесняйтесь. Вам талон?

– У меня вопрос на засыпку, – взяла она быка за рога. – Имеется номер автомобиля. Это грузовик, предположительно «Газель». Хотелось бы знать, какой организации он принадлежит, а также координаты и фамилию водителя.

Юнец внимательно на нее посмотрел.

– Закрытая база ГИБДД… хм, извините. Подобных услуг мы, к сожалению, не оказываем.

– А кто оказывает? – настаивала она.

– Никто не оказывает. Обратитесь в полицию, если вам так надо.

– Надо. Но без полиции. Нельзя устроить, молодой человек?

Он еще раз внимательно на нее посмотрел. Производила она своим видом не самое благоприятное впечатление, но вряд ли походила на засланного казачка.

– Вопрос, мне кажется, только в оплате, – она извлекла из кошелька сиреневую купюру. – Честное слово, молодой человек, вопрос жизни и смерти. Окажите услугу, очень вас прошу. Я просто не знаю, к кому еще обратиться в этом городе.

– Вы не местная? – он украдкой реквизировал денежный знак, спрятал в задний карман.

– Нет.

– Что нет? – не понял он.

– Ничего.

– Подождите здесь, – он исчез за шторкой.

Через несколько минут молодой человек вернулся. Лицо его как-то странно вытянулось и немного побледнело. Глаза бегали. «Сейчас он скажет, что не хочет неприятностей», – подумала она.

– Вы знаете, – парнишка почесал затылок, – нашему заведению как-то не очень нужны неприятности, и услуги, которые мы предоставляем, вполне легальны и…

– А короче?

– Машина, которая вас интересует, числится за фирмой «Таурус». Услуги, связанные с доставкой грузов и пассажиров. Контора располагается на улице Гурьевской, 36, там же рядом – гараж… – парень споткнулся. – Водитель – Савельев Анатолий Олегович, шестидесятого года рождения, проживает на улице Болотникова, 64 – это, видимо, частный дом…

– Вот видите, как все несложно. Это все, что я хотела узнать. Огромное вам спасибо, молодой человек. Я никому не скажу.

– Да уж сделайте милость, – проворчал он. – Имеется еще и сводка ГИБДД двухдневной давности. Не удержался, знаете ли… Машина, которая вас интересует, была найдена позавчера утром на восьмом километре Северного объезда. Стояла у обочины. В кузове обнаружены трупы гражданина Савельева и работника той же фирмы некоего Лохача – последний числился в конторе грузчиком и разнорабочим. Оба убиты из огнестрельного оружия. Денег при убитых не нашли, поэтому полицией в первую очередь рассматривается версия ограбления. Возможно, бомжи или местная гопота…

– Какой ужас.

Он внимательно в нее всмотрелся.

– Не надо так смотреть, молодой человек, – нахмурилась она. – Уж я-то точно их не убивала. Стала бы я тогда наводить справки об их машине?

– А в чем тогда дело? – пробормотал он.

– А вам нужны неприятности?

Он опомнился.

– Да боже упаси… До свидания, женщина.

– Прощайте.

– Справок не даем, – отрезала диспетчер в железной будке и захлопнула окно. Несколько минут назад она просочилась на территорию гаража, воспользовавшись слепотой пожилого сторожа. Повертелась, отметив зорким глазом отсутствие сидящих в засаде работников полиции. Людей практически не было – время обеда. Несколько автобусов у забора, один наполовину разобран, а еще в открытых воротах гаража красовался китайский пикап, с которого до обеда сняли заднюю рессору. В глубине двора обозначилась «Газель» с искомым номером. Ничем не примечательный фургон с коробчатым кузовом. Его загнали в дальний угол и, видимо, давно к нему не подходили.

– Женщина, дорогая, очень нужно. – Она сделала жалобное лицо. – Он мой родственник, понимаете? А на полицию никакой надежды. Мне очень нужно знать, откуда был заказ в ночь, когда погиб Савельев. Куда он ездил? Кто сделал заказ? Ведь у вас остаются номера телефонов…

– Вы точно не из полиции? – посуровела за стеклом работница.

Она замотала головой. Неужели женщина с такой внешностью способна работать в полиции?

– Справок не даем, – процедила упрямая тетка. – Обращайтесь в полицию. Следователь был позавчера, мы ему все рассказали. Да, Савельев был нашим работником. Причем добросовестным работником. И Лохач был нашим работником… – тетка задумалась, что за чушь она тут собралась нести, глянула со злостью, задернула шторку.

– Извините, – вздохнула она. – Всего вам доброго.

На выходе из будки взору предстала свежая картина. В ворота въезжала «Газель», аналогичная той, чей номер отпечатался в голове на всю оставшуюся жизнь. Отличалась она лишь кузовом, окрашенным в зеленый цвет, и вмятиной на переднем бампере. Зевающий сторож оторвался от газеты, кивнул шоферу. Тот въехал на территорию, дал кружок и поставил свою кормилицу рядом с первой «Газелью». Водителю было основательно за пятьдесят. Он выбрался из кабины, угрюмо покосился на постороннюю, встал у вмятины на бампере и принялся ее гипнотизировать. Не рассосалось. День у мужика явно не складывался.

Она подошла, поздоровалась, изложила просьбу. Про «родственные» узы поминать не стала – слишком рискованно. Представилась частным детективом, которого наняла вдова убиенного Савельева.

– Не смеши меня, девчонка, – процедил шофер. – Чтобы Галка Савельева наняла частного сыщика… Да они собачились с Толяном каждый день. У нее и денег-то нет, чтобы кого-то нанимать. Кого ты одурачить хочешь?

– Общалась Савельева, конечно, с руководством, – пожала она плечами. – Руководство поручило мне.

– А ну, покажь ксиву.

Она забралась в карман, где заранее подготовила нужные «документы», предъявила для начала один, незначительный – с изображением Большого театра. Работник фирмы грузоперевозок задумчиво почесал затылок.

– Хороший документ, согласитесь, – подтолкнула она. – Не самый убедительный, не спорю, но вы ведь пока ничего и не сказали?

– Ладно, – махнул рукой человек с усами, прибрал банкноту и нетерпеливо глянул на часы.

– Два дня назад работники вашей фирмы Савельев и Лохач похитили человека. Дело было ночью. Ближе к утру тот, кто заплатил им за преступление, решил от них избавиться. Он стрелял из пистолета с глушителем. Потом пригнал машину с их телами на шоссе и бросил на обочине. Вопрос, дядечка, – она засветила второй, аналогичный, «документ».

– Кого похитили-то? – проворчал мужик, угрюмо пряча глаза.

– Меня. А вот вам третий документ, чтобы не задавали лишних вопросов. Савельеву очень нужны были деньги?

– Нужны были, – проворчал собеседник, пристально разглядывая огрызок бетона, «усиленный» арматурой. – Кредит они взяли – на мебель, на плазму…

– Проклятье нашего века, – вздохнула она. – Неумение жить по средствам. Нахватаем кредитов на сто тысяч при зарплате в шесть, а потом пускаемся во все тяжкие. Вспомните, пожалуйста, вечер трудного дня, когда вы в последний раз видели Савельева и Лохача. Вы же вместе работали?

Работали эти джентльмены действительно вместе. Вернее, не совсем, их смены пересекались. В конторе часто трудятся по ночам – всякие бывают заказы. Итак, практически по Битлз – Hard day’s night выдалась напряженной. Водитель весь вечер провел на Троллейном жилмассиве, обслуживая коммерсанта, у которого скончалась родственница, и срочно понадобилось вывозить на свалку ветхую мебель. Савельева с Лохачем он не видел, но рация в машине работала, и он был в курсе перемещений коллег. Савельев закончил смену в 20–30, ругался в эфире, что пришлось полчаса просидеть в грязи – какому-то фраеру приспичило увезти на дачу в Козловку старый диван, на обратном пути они с Лохачем плутали по дачным лабиринтам и в итоге сели в траншею. По рации Савельев известил диспетчера, что мучения закончены, он едет домой. И, видимо, поехал. С Лохачем ли, или один, он не в курсе. Проживает (вернее, проживал) Савельев в частном секторе, с женой, старший сын живет отдельно. Куда он поехал после того, как объявил об окончании работы, добрый дядечка не знает.

– Минутку. – Рыжий собеседник наморщил лоб, выразительно покосился на ее карман. Пришлось добавить. – Я вот что вспомнил. Примерно в одиннадцать вечера со мной связался Гришка Криницын – он тоже работал со мной в одну смену, начал плакаться, что позвонила теща, у жены пробудилась язва, нужно везти в больницу, а у него заказ на Юго-Западный поселок. Если не поедет, шеф раздавит и не посмотрит на уважительную причину – ибо заказ напрямую касается его капризной любовницы. Ну, я-то вроде при деле был, посоветовал ему связаться с Савельевым – тот уже дома, может, и подставит плечо. Разговора я их не слышал, они по сотовым общались, но потом Гришка опять позвонил, заныл, что Толян Савельев уже не дома, принял левый заказ на всю ночь, в общем, калымит. Даже улицу назвал, куда он сейчас направляется… но я не помню, – простодушно признался дядечка. – Мне оно зачем? Это где-то далеко, совсем не там, где Юго-Западный поселок. Пообщайся с Гришкой Криницыным, он вспомнит. Гришка нынче дома, в отгулах, выпивает, поди – жена в больнице, с тещей поругался. А в ту ночь он так и не выкрутился – работал до утра, теще пришлось самой бегать по улицам, ловить машину посреди ночи…

Адрес господина Криницына к вышесказанному прилагался. Но как-то сомнительно. Посреди ночи, приняв заказ от таинственного субъекта, Савельев с Лохачем покатили по бренную женскую душу. Жене он, вероятно, не сказал, куда едет. А почему сказал Криницыну? Соврал? Мог. А мог и машинально брякнуть правду – чем он рисковал? Задание, конечно, деликатное – умыкнуть бабу по указанному адресу, но кто бы связал эти события? Он же не знал, чем кончится…

Криницын проживал в пятнадцати минутах езды на такси, в длинной, извилистой «кишке». Дверь открыл похмельный тип в майке, долго не мог понять, чего надо этой бабе, порывался закрыть дверь, потом его осенило, что это теща прислала шпионку, вознамерился съездить по физиономии, ради чего пригласил войти. Она вошла и отклонилась от удара, мысленно добавив к своим добродетелям еще одну. Не сказать, что они быстро подружились, но перелом настал, когда она извлекла из сумочки плоский пузырек дагестанского коньяка (купила за углом в продуктовой забегаловке). Работник фирмы озадаченно уставился на подношение, потом на «подательницу», признал, что совершил ошибку и предложил смыть свою вину кровью. Чужой крови ей не хотелось, она представилась работницей детективного агентства, сослалась на коллегу и внятно изложила просьбу.

Пока он въезжал, заработала память, прошло еще какое-то время.

– М-м… – замычал он. – Ну дык это… Звонил я Толяну – как раз к полуночи дело шло. Так и так, говорю, выручай, Толян, нужно съездить на Юго-Западный, решить одну транспортную проблему – шеф убедительно попросил, а я, мол, в долгу не останусь, с меня бутылка, всяческий респект, отработаю за тебя в другой раз. А он мне сразу – рад помочь, Гришаня, да не проси, не могу. Взял уже заказ – подъезжаем с Серегой Лохачем к улице 26 Бакинских комиссаров, а это у черта на рогах и никак к тебе не успеем. Мать честная, говорю, а это где? А он хохочет – такая, мол, глухомань, сам всю жизнь шоферю в городе, а о такой улице даже не слышал. В общем, перекинулись парой слов, ну и… – собеседник развел тощими руками.

Она с трудом усмирила сердцебиение.

– Отлично, Григорий. Большое спасибо, именно этого я и хотела от вас добиться. И последний вопрос: вы же не рассказывали ничего полиции?

Он сделал изумленные глаза.

– А на хрена? Они ничего такого и не спрашивали…

Неизвестно, соврал ли Гришке убиенный Савельев, но женщиной овладело странное состояние. Вышла из подъезда, села – ноги стали ватными. Голова закружилась. Название улицы ни о чем не говорило, но затрясло нешуточно. Было в этом что-то мистическое. Успокоившись, она побежала ловить такси.

Захолустье было страшное. Только один водитель из четырех по списку согласился везти, но заломил такую цену, что она засомневалась – не в той ли это местности, где живут оленеводы? Он высадил пассажирку в каком-то гиблом районе, сказал, что это именно то, что ей нужно.

Удивительно – в этом краю пропойц и неудачников никто не позарился на ее целомудрие. Она была испугана и расстроена. Произошла ошибка, мало ли что сказал Савельев Криницыну. Убогие трущобы, возведенные при царе Горохе (впору применять радиоуглеродный метод), чахлые тополя, дорога из оврагов и холмов. Она брела по обочине, робея и недоумевая. Два чувства бились смертным боем – хотелось бежать обратно, добраться до цивилизованных мест, поймать машину. Второе настаивало: нельзя отвергать единственную версию, не все так просто и однозначно. Нужно потерпеть, в случае опасности постоять за себя, да и убежать здесь есть куда. Дойти до конца улицы, потом обратно, и если уж совсем ничего не произойдет, тогда пойти на поводу у первого чувства…

– Эй, але… – она не отреагировала на это странное обращение, шла себе по обочине.

– Але, говорю… – голос был хриплый, но женский. Она остановилась, приготовившись спасаться бегством. За ней брела опустившаяся девица под приличным градусом. В заштопанной куртке, опухшая, грязные волосы собраны в пучок на затылке. Лицо измазано дешевой косметикой – даже в тех местах, где косметики быть не должно, а особенно густо – поверх синяка. Баба-яга в молодые годы…

– Вы мне? – пробормотала она.

– Тебе, тебе, – подтвердила особа, подходя ближе. От дамы исходил удушливый амбре, стоять рядом с ней было невозможно, она попятилась.

– Да подожди ты… – та схватила ее за рукав.

– Вы, наверное, ошиблись, я не местная…

– Ха-ха, учудила, не местная она, – пьянчужка залилась припадочным смехом. – Ты что, подруга, окончательно сбрендила? Нет, мы, конечно, догадывались всем двором, что у тебя тараканы в голове, но чтобы такие… Не местная она, как же…

Холодная змейка потекла по позвоночнику.

– У тебя есть деньги, соседка? – сменила тему алкоголичка.

– А сколько вам надо? – она не узнавала собственного голоса.

– А сколько не жалко. – Дама заржала, как лошадь. – Понимаешь, на мели я, так, может, это, чисто по-соседски…

Она извлекла из кармана мятые купюры, сунула в немытую длань. Кто бы объяснил, что она делает…

– Круто, подруга… – Та даже немного смутилась. – Это, конечно, лишнее, но ладно. Разбогатею – отдам. А ты хорошая девка, что ж ты сразу не сказала… Да, – вспомнила собеседница, – тут на днях мужик тебя искал, мы как раз с ребятами выпивали, а он подошел. Очень был расстроен, ну, такого несчастного из себя изображал… Нормальный мужик, – уверенно заявила баба. – Ты держись за него. Наташка, – она сунула грязную длань.

– Оля, – сказала она первое, что пришло в голову.

– Пусть так. – Та снисходительно махнула рукой. – Нам, татарам, все равно. А тот мужик на «бумере», что все время к тебе приезжает – ты бы с ним не связывалась, сука он…

– Подождите, Наталья, – она тихо облезала. Или не того она хотела? – В каком доме я живу?

– Совсем сдурела, – в самую точку подметила Наталья. – Вот здесь ты живешь. – Она повернулась (едва не упав при этом), простерла к бараку свои руки. – Вот в этом прекрасном восемнадцатом доме. Квартира у тебя такая же – восемнадцатая. Ты постоянно в ней торчала, пока не увезли тебя на фургоне. Где тебя носило-то, родная?

– Отсутствовала, – вздохнула она, – по уважительной причине.

Ураган подхватил, понес во вчерашний день. Она шла к дому, шлепая по лужам. Куда пропала эта странная тетка? В магазин помчалась? Она стояла у покосившейся подъездной двери, разглядывала ее с трепетным ужасом. Не могла она здесь жить, не могла… Подавила волнение, понесла свой крест. Обшарпанный коридор, почтовые ящики с оторванными дверцами. Лестница из ветхих досок, второй обшарпанный коридор. Память всячески открещивалась. Никаких намеков, ни единого проблеска. Стояла перед дверью с кривой табличкой «18», задыхалась от волнения. Взламывать? Нет, не стоит – она толкнула дверь, та открылась. Подавила желание спросить, нет ли кого дома, вошла. Замок на двери был сломан. Закрыла дверь. И вдруг нахлынула волна из темных глубин, чуть не сбила с ног, прижала к стене, где был электрический счетчик с керамическими изоляторами…

Она ошалевала от новых эмоций. В разбитой квартире все было знакомо, но она готова держать пари, что никогда здесь не была! Что творилось с головой? Она застыла на пороге между комнатой и прихожей, с ужасом смотрела на облезлые стены, потолок с остатками штукатурки, окна, заклеенные изолентой. Отличная новость – вы сошли с ума, леди. Может, выпить какую-нибудь таблетку?

Откуда она знает? – слева кухня, и если хорошенько в ней покопаться, можно найти какую-нибудь таблетку. Справа – большая комната, условно гостиная, хотя на деле это конюшня. В глубине конюшни имеется дверь за серой шторкой, за дверью – комнатка с окном. В ней кровать, на которой она спала…

Вихри носились в голове. Она блуждала по замкнутому пространству, тоскливо обозревая предметы интерьера. Время неслось, она потерялась в этом бермудском треугольнике, не могла выбраться из сужающихся стен. Ясность сознания не наступала, зря она на это рассчитывала. Хорошо, пусть будет так. Время, если смилостивится, все расставит по местам. Какие перспективы? Она встала у окна, уперлась в подоконник, стала думать. Перспектив, как всегда, нет. По утверждению алкоголички, она здесь жила. Одна. Отсюда ее и свистнули. При сем присутствовал некий мужчина, которому досталось от господ Савельева и Лохача. Полиция в это место, понятно, не сунулась. Чего бояться? Таинственного господина, по милости коего она болталась в этом доме, и который нанял свободных от морали ребят, чтобы ее отсюда изъять? Хорошо, она будет его бояться. А на что рассчитывать?

НИ НА ЧТО. Она получила свежую информацию и уперлась в новые ворота. Пойти в ЖЭУ, спросить, кто тут у вас, ребята, прописан? Обратиться в полицию, которая моментально вникнет в проблему, бросится навстречу и сделает все, чтобы помочь? Купить пистолет, сесть в засаду – пока не придет главный злодей? Денег нет на пистолет. Обокрасть еще одного дальнобойщика?

Скрипнула дверь в прихожей. Испарина хлынула. Может, ветер? Какой, простите, ветер?! Завертелась – бежать, неважно куда… Не успела. Человек вошел и застыл с открытым ртом. И она застыла. Они стояли, обливались потом, в ужасе смотрели друг на друга. А он-то чего испугался?..

Он медленно подошел. Она забыла, что должна сопротивляться. У мужчины была приятная физиономия.

– Кира… – пробормотал он. – Ты здесь? Подожди… мне не чудится?

Он распростер объятия. Какая Кира? Она сжалась, попятилась к подоконнику… и утонула в объятиях. Она не знала этого типа! Она вообще никого в этом мире не знала! Но в его руках было приятно, безопасно, совсем не хотелось его отталкивать. И все же… Как вести себя с незнакомым человеком?!