Дело бывшей натурщицы Гарднер Эрл
– И он ответил?
– Да, Филипп Фети, та, что висит в главном салоне.
– У него приличная яхта?
– Да, вполне. На ней можно отправиться куда угодно, хоть вокруг света.
– Олни ходит в кругосветные плавания?
– Не думаю. Он иногда отправляется в круизы, но в основном использует ее для вечеринок, где… где он может развлекать своих приятелей-художников. Он проводит на борту очень много времени.
– А дома его друзья не бывают?
– Не думаю.
– Почему?
– Наверное, жена не одобряет.
– А вы встречались с ней?
– Определенно нет.
– Но вы хорошо знакомы с Олни?
– Да.
– Так… – сделал паузу Мейсон. – Рискую показаться невежливым, но вынужден это сделать. Вам предстоит давать свидетельские показания.
– Но я этого не хочу.
– Боюсь, что теперь вам уже придется это сделать. В суде вы повторите то, что сказал Дюрант. А теперь мне необходимо знать, могут ли во время перекрестного допроса вскрыться какие-то вещи, касающиеся лично вас и которые вам не хотелось бы обсуждать.
– Это будет зависеть от того, в какое русло будет направлен допрос, – твердо сказала она, посмотрев в глаза адвокату. – Мне двадцать девять лет. И я не думаю, что найдется девушка моего возраста, которая…
– Минуту, – прервал ее Мейсон, – постарайтесь не понять меня превратно. Я перехожу к конкретным вопросам. Связывает ли нечто большее, чем дружба, вас и Лэттимера Рэнкина?
Она непроизвольно рассмеялась:
– О боже, нет! Искусство для Лэттимера Рэнкина – это все: его мысли, мечты и даже пища. Я для него только художница. И он, как друг, помог мне с заказами на несколько портретов. Мысль о какой-то любовной связи в голове Лэттимера Рэнкина – это что-то невероятное. Нет, мистер Мейсон, определенно нет.
– Хорошо, – продолжал Мейсон, – тогда еще вопрос: а с Отто Олни?
Ее глаза немного сузились.
– А в нем я не уверена.
– Но каким-то образом ухаживать за вами он пытался?
– Пока не могу сказать ничего конкретного. Но уверена, что он не оставляет без внимания девушек с хорошей фигурой. А у меня хорошая фигура.
– Вам приходилось оставаться с ним наедине?
– Нет.
– И никаких разговоров на эту тему?
– Нет, только… ну, я думаю, если бы мы остались одни, он не тратил бы времени зря.
– А почему вы так думаете?
– Мне это подсказывает мой опыт.
– Но вы же не оставались с ним наедине?
– Нет.
– И он не пытался ухаживать за вами?
– Нет.
– Давайте постараемся правильно понять друг друга, – сказал Мейсон. – Это как раз то место, где непонимание недопустимо. Я незнаком с этим Дюрантом, но если он ввяжется в драку, то непременно привлечет детективов. Они переворошат все ваше прошлое, так же как и настоящее.
– Правильно ли я понимаю, мистер Мейсон, – начала она, глядя в глаза адвокату, – что против меня может быть использовано только то, что имеет отношение к Рэнкину или Олни?
– Или к эксперту Джорджу Лэтэну Хауэлу, – уточнил Мейсон, заглянув в свои записи.
– Ну что ж, мистер Хауэл – очень милый человек.
– Тогда давайте с этим разберемся. Очень милый человек… Вы знаете его, он знает вас?
– Да.
– Роман?
– Я могла бы солгать.
– Здесь или в суде?
– И здесь и там.
– Я не стал бы, – посоветовал Мейсон.
После минутного колебания она подняла ресницы и честно посмотрела в глаза адвокату.
– Да, – едва слышно произнесла она.
– Что – да?
– Да, роман.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Я постараюсь защитить вас, насколько это окажется возможным. Мне нужно сейчас же позвонить. – Мейсон кивнул Делле Стрит: – Соедини меня с Лэттимером Рэнкином.
Минутой позже, когда Делла подала знак, Мейсон снял трубку и сказал:
– Рэнкин, это Мейсон. Когда мы с вами говорили об эксперте, вы называли имя Джорджа Лэтэна Хауэла. Мне пришло в голову, что лучше пригласить кого-то еще.
– В чем дело? – спросил Рэнкин. – Чем Хауэл нехорош? Он лучший из всех, кого я…
– Никто не ставит под сомнение его профессиональные качества, – прервал его Мейсон. – Я не могу назвать истинную причину. Но мне, как вашему адвокату, просто необходимо дать этот совет. Какого-нибудь другого хорошего эксперта вы знаете?
– Еще есть Корлис Кеннер, – сказал Рэнкин, немного подумав.
– Кто он?
– Она. Чертовски хороший эксперт. Немного молода, но прекрасно разбирается, и я очень ценю ее мнение.
– Отлично, – сказал Мейсон. – Что-то вроде синего чулка или…
– Да что вы, нет, – прервал его Рэнкин. – Она потрясающе привлекательна. Шикарно разодета, ухоженна, фигура, походка…
– Сколько лет?
– О боже, понятия не имею. Где-нибудь за тридцать.
– Далеко за тридцать?
– Нет, ну где-то тридцать два – тридцать три.
– Что, если пригласить ее? – спросил Мейсон.
– Прекрасно. Конечно, я думаю, последнее слово будет за Олни. Возможно, он захочет пригласить своего эксперта, но… Я думаю, он скорее пригласит ее, чем кого-либо другого.
– Отлично. И еще одну минуту. – Мейсон прикрыл телефонную трубку рукой и улыбнулся Максин Линдсей: – Насколько я понимаю, нет причин, по которым перекрестный допрос эксперта Корлис Кеннер мог бы вас чем-нибудь смутить?
В ответ она улыбнулась глазами:
– Причин для смущения действительно нет.
– Хорошо, – сказал Мейсон в трубку, – забудем о Хауэле и предложим Корлис Кеннер. Я получу аффидевит от Максин Линдсей, и, хотя ей не очень хочется быть замешанной во всем этом, она согласилась.
– Максин умница. И хотя то, что она делает, не вполне можно назвать искусством, я помогу ей найти клиентов. У меня есть на примете заказ на два детских портрета.
– Я передам ей, – сказал Мейсон, вешая трубку.
– А можно узнать, почему аффидевит? – спросила Максин Линдсей.
– А это для того, – начал Мейсон, глядя ей прямо в глаза, – чтобы быть уверенным, что в суде вы не уведете нас в другую сторону. Вы сообщаете мне какие-то факты. Основываясь на них, я даю рекомендации клиенту. И мне необходима уверенность, что, придя в суд и заняв место для свидетелей, вы скажете то же самое, что я сейчас слышал. Если вы этого не сделаете, у моего клиента будут серьезные неприятности.
Она кивнула.
– Поэтому, – продолжал Мейсон, – я люблю брать аффидевит у человека, который будет главным свидетелем. Он дается под присягой. Если вы вдруг отречетесь от своих показаний, то будете обвинены в лжесвидетельстве, что равносильно даче ложных показаний в зале суда.
Она с облегчением вздохнула:
– Если это все, я буду рада дать вам эти показания.
Мейсон обратился к секретарше:
– Напиши аффидевит, Делла, и дай подписать. Проследи, чтобы мисс Линдсей подняла правую руку и поклялась.
– Я не подведу вас, мистер Мейсон, если это все, что вас волнует. Мне не хочется быть замешанной в этом, но если надо, так надо… Я не подведу вас. Это не в моих правилах. Не мой стиль.
– Приятно слышать, – сказал Мейсон, пожимая протянутую руку. – А теперь пройдите с мисс Стрит, она подготовит аффидевит и даст вам на подпись.
Какое-то время она постояла в нерешительности.
– Если что-то случится в связи с этим делом, могу я вам позвонить?
– Через мисс Стрит. У вас есть какие-то предчувствия?
– Возможно.
– Тогда позвоните в контору и спросите Деллу Стрит.
– А если будет что-то срочное и в нерабочее время?
Мейсон посмотрел задумчиво:
– Можно будет позвонить в Детективное агентство Дрейка, которое находится на этом же этаже, и там работают двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Как правило, они могут разыскать меня.
– Благодарю вас, – сказала Максин, поворачиваясь к Делле Стрит.
Мейсон, нахмурив лоб, смотрел им вслед, пока они не вышли. Потом он быстро снял трубку и сказал телефонистке:
– Герти, соедини меня, пожалуйста, с Полом Дрейком.
Через минуту, услышав голос детектива, он сказал:
– Меня интересует бывшая натурщица по имени Максин Линдсей. По-моему, сейчас она занимается изготовлением каких-то портретов. Говорит, что уже не годится для первоклассной модели. Слишком большая грудь. Агент Лэттимер Рэнкин оказывает ей покровительство, и я не хочу, чтобы он догадался о нашем интересе к ней. Мне нужно о ней все.
– Сколько лет?
– Около тридцати, блондинка с голубыми глазами, открытым лицом, хорошо сложена, уравновешенна.
– Сейчас же займусь, – пообещал Дрейк.
– Я в этом не сомневаюсь. Если она будет звонить вам поздно вечером или в выходные дни, узнайте, что ей нужно, и, если что-то важное, передайте мне.
– Хорошо. Это все?
– Это все, – сказал Мейсон, опуская трубку.
Глава 3
Около четырех часов пополудни раздался телефонный звонок.
– Адвокат мистера Олни на проводе, шеф, – сообщила Делла Стрит. – Он хочет поговорить с вами.
Мейсон кивнул и снял трубку:
– Перри Мейсон слушает.
– Это Рой Холлистер из «Уортон, Уортон, Косгроув и Холлистер». Мы поверенные Отто Олни. Нам стало известно, что ваш клиент сообщил мистеру Олни, будто агент по продаже картин по имени Дюрант публично заявил, что любимая картина мистера Олни – подделка. Вам известно что-нибудь об этом?
– Довольно много, – признался Мейсон. – У меня есть письменное показание свидетельницы, готовой подтвердить в суде, что Дюрант рассказал ей о том, что картина Филиппа Фети, проданная Отто Олни моим клиентом Лэттимером Рэнкином, – подделка.
– Разве это не дает оснований Рэнкину возбудить дело против Дюранта? – спросил Холлистер.
– Да, пожалуй, он может привлечь Дюранта за клевету.
– Ну и?..
– Но подобные действия могут нанести вред его профессиональной репутации, так как ставится под сомнение не только подлинность картины, но и компетентность Рэнкина. Будет указано и на то, что со стороны Дюранта это не просто заблуждение, а преднамеренная клевета. Если вам доводилось сталкиваться с подобными делами, то вы знаете о тех подводных камнях, которые могут встретиться, – публика запомнит только то, что компетентность Лэттимера Рэнкина была подвергнута сомнению другим специалистом. А я не хочу, чтобы мой клиент попал в эту ловушку.
– И что вы намерены предпринять?
– Ничего, – пожал плечами Мейсон.
– Похоже, Рэнкин рассчитывает, что Отто Олни предъявит иск Дюранту?
– Без сомнения.
– Так пусть Рэнкин сам полощет свое грязное белье, – отрезал Холлистер. – Мы не дадим ему загребать жар руками нашего клиента.
– Я бы поступил так же, – безразлично заметил Мейсон. – Однако, если Олни хочет поставить на место Дюранта, все, что ему нужно, – это подать в суд и доказать, что картина подлинна. В этой ситуации в центре внимания окажется только картина.
– Я не думаю, что моему клиенту захочется ввязываться в это только для того, чтобы защитить репутацию Рэнкина.
– Я тоже так думаю. И будь он моим клиентом, я бы тоже посоветовал ему не ввязываться.
– Так из-за чего же весь сыр-бор?
– Но если бы он был моим клиентом, – продолжал Мейсон, – я бы донес до его сознания и следующее: если не остановить Дюранта, то создастся мнение, что картина и в самом деле поддельная, а сам он простофиля. Не знаю, каков авторитет вашего клиента в бизнесе и нанесет ли это вред его репутации. Думаю, что все-таки да.
Последовало молчание.
– Ну и?.. – нарушил его Мейсон.
– Я обдумываю, – ответил Холлистер.
– Можете не торопиться.
– Так в ваши планы не входит предъявление иска Лэттимером Рэнкином?
– До тех пор, пока он является моим клиентом, он этого не сделает. Так не угодно ли вам получить копию свидетельских показаний Максин Линдсей?
– А это кто?
– Человек, которому Дюрант сделал заявление о картине.
– Да, мне бы очень хотелось получить эту копию. Я позвоню вам утром.
– Хорошо. Мы высылаем ее. – Он поднял глаза, чтобы убедиться, что Делла Стрит слушает и делает записи. – Мой секретарь позаботится, чтобы это сделали немедленно.
Делла улыбнулась:
– Да, как его развернуло! Ведь позвонил-то он, чтобы сообщить, что никому не позволит загребать жар руками своего клиента. – Мейсон усмехнулся. – Скажите, шеф, а вы каким-то образом можете пострадать в подобном деле?
– Мой клиент – да.
– Итак, ваша стратегия начинает разворачиваться, – улыбнулась Делла. – А Олни? Он может пострадать?
– А он-то как? Богатый подрядчик, который платит своим адвокатам за месяц вперед?
– Итак, Дюрант будет отвечать перед судом и наверняка проиграет дело. А Рэнкину это ничего не будет стоить, кроме гонорара, который он уже заплатил вам. Не слишком ли хорошо для Рэнкина?
– Именно за это он и заплатил мне, не так ли? – с усмешкой спросил Мейсон. – И еще. Имей в виду, что у Олни свои, очень грамотные адвокаты.
Глава 4
На следующее утро в половине одиннадцатого Холлистер опять позвонил Мейсону.
– Приглашаю вас на пресс-конференцию на борту яхты Отто Олни. Подъезжайте к двум часам к яхт-клубу «Пингвин». А с двух до пяти – коктейли.
– А что вы решили насчет иска? – поинтересовался Мейсон.
– Мы предъявляем его сегодня в час. Наш клиент очень раздражен этим заявлением Дюранта, и аффидевит Максин Линдсей полностью все объясняет. В качестве компенсации за причиненный ущерб мы требуем двадцать пять тысяч долларов. Мистер Олни очень высоко оценивает картину и опасается, что слова Дюранта могут отразиться не только на ней, но и на его репутации бизнесмена. Более того, наш клиент, проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что это заявление было сделано не случайно, а с недобрыми намерениями, и запросил еще двадцать пять тысяч в виде штрафных санкций.
– Я с удовольствием приеду. Со мной будет моя секретарша, хорошо?
– Конечно.
– Я рад, что вы предъявили этот иск.
– Хотя нам и не нравится, когда нашими руками загребают жар. Вы же понимаете, – продолжал Холлистер, – что настоящий повод к действию – это то, что Рэнкин имеет против Дюранта.
– Ну, я полагаю, Олни найдет способ компенсировать ваши услуги в этом деле.
– Не сомневаюсь.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – тогда давайте оставим разговоры о том, кто чьими руками загребает жар, а будем считать, что мы предоставили вам возможность неплохо заработать. Надеюсь, вы будете в два часа?
– Да, буду.
– Тогда до встречи.
Адвокат повесил трубку и повернулся к Делле Стрит, которая слушала разговор.
– А не послать ли нам к черту все эти дела в заплесневелой конторе, Делла? Хватит ворошить старые, пропылившиеся бумажки в поисках предмета тяжбы для судебных исполнителей. Давай сбежим отсюда и проведем остаток дня на борту роскошной яхты Отто Олни. Там мы посмотрим на картину, вытянем по нескольку коктейлей, а после этого где-нибудь пообедаем и даже потанцуем… ну, чтобы не разучиться.
– Насколько я понимаю, мое присутствие там – в интересах дела?
– Да, это очень важно. Мне бы и в голову не пришло поехать без тебя.
– В этих обстоятельствах, – заметила она сдержанно, – будет правильным отложить вашу встречу с клиентом, назначенную на три часа, и объяснить, что это продиктовано крайней необходимостью.
– А кто это, Делла?
– Человек, который хочет встретиться с вами по поводу апелляции по делу его брата. В свое время адвокату якобы не удалось противостоять неправомерным действиям прокурора.
– Ах да, вспомнил. Это интересный случай, но не безотлагательный. Позвони ему и скажи, что я могу встретиться с ним в двенадцать тридцать вместо трех, или перенеси встречу на завтра. Подбери наиболее удобное время, но имей в виду, что ничто не должно помешать нам присутствовать при оценке работы Филиппа Фети. Честно говоря, меня очень заинтересовало описание его техники.
Делла Стрит улыбнулась, наблюдая, как Мейсон взял пачку срочных писем, аккуратно разложенную на его столе.
– Ничто, – заметила она, – не заставляет вас так энергично и с таким энтузиазмом браться за рутинную работу, кроме перспективы поскорее удрать из конторы и с головой окунуться в какую-нибудь авантюру.
Мейсон на секунду задумался, взвешивая ее слова, потом улыбнулся, с удовольствием признавая точность этих наблюдений.
– Нам так не хватает приключений, Делла. Давай побыстрее покончим со всем этим хламом и хорошо отдохнем.
На этом адвокат с головой погрузился в кучу писем.
Без десяти час Мейсон и Делла сели в автомобиль; остановились, чтобы перекусить в придорожном ресторане, а потом поехали в яхт-клуб «Пингвин», справились, где находится яхта Отто Олни, и вскоре оказались на борту миниатюрного океанского лайнера.
Высокий, усталого вида человек лет сорока с лишним, в морской фуражке, голубой куртке и белых брюках вышел им навстречу.
– Я – Олни, – сказал он, бросив лишь беглый взгляд на Мейсона и задержавшись подольше на фигуре Деллы.
– Перри Мейсон. А это мисс Стрит, мой доверенный секретарь.
– Здравствуйте, здравствуйте, – приветствовал их Олни, пожимая руки. – Вы немного рановато. Проходите и располагайтесь поудобней. Не хотите выпить?
– Мы только что пообедали, а пить пока рано. Хотелось бы взглянуть на картину. Я уже говорил с вашими адвокатами об этом деле.
– Да, да, знаю. Проходите и смотрите.
Вслед за Олни они прошли в роскошный, со вкусом обставленный салон, где главное место было отведено одной картине. На ее переднем плане в тени дерева расположилась группа обнаженных по пояс женщин, а позади них, на фоне буйства красок, залитые солнечным светом, резвились голые дети.
– Можете себе представить, что эта картина – подделка?! – воскликнул Олни. – Это написано где-то недалеко от Багио, и Филипп Фети – единственный художник, сумевший постичь дух этой страны. Посмотрите, какая глубина! А кожа этих женщин! Обратите внимание на выражение их лиц, а потом на солнечный свет. Вам не кажется, что он обжигает? Так и хочется укрыться в тени дерева вместе с женщинами.
Мейсон, потрясенный картиной, сказал:
– Да, пожалуй, это самая необычная работа, которую мне когда-либо доводилось видеть.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – воскликнул Олни. – Я поклонник Фети. Он открыл такое, что еще никому не удавалось. Я бы с удовольствием приобрел и другие его работы, если цена будет приемлемой, разумеется. Наступит время, когда они будут стоить огромных денег!
– Я разделяю ваше восхищение, – согласился Мейсон. – Женщины, деревья, дети на заднем плане – все это как живое.
– Да, можно создать иллюзию объемности, затенив передний план и высветив задний, – пояснил Олни, – но мало кому это удается. Большинство картин, на которых пытаются передать солнечный свет, – бледны, безжизненны. Они подобны цветным фотографиям, снятым сквозь дымку тумана. А Фети знал, как изобразить тень прохладной, уютной. Она доминирует на переднем плане, а яркие краски заднего плана создают впечатление такого солнечного света, который… А вот и мисс Кеннер. Познакомьтесь с ней, пожалуйста.
Олни подался вперед, приветствуя молодую, приятную женщину с серьезными глазами, которая, протягивая руку, небрежно бросила:
– Привет, Отто. Что на этот раз?
– На этот раз, – сказал Олни, – для вас заготовлен сюрприз. Но я не буду его раскрывать, пока не соберутся все остальные. А вот и Холлистер!
Адвокат Олни, маленький, энергичный, подвижный, с портфелем в руках, поднялся на борт яхты и был представлен Мейсону и Делле Стрит. Затем появилась группа репортеров в сопровождении фотографов с фотоаппаратами, и наконец на берегу появился Лэттимер Рэнкин, важно выступая и поднимаясь на борт яхты.
– А где Максин? – спросил у него Олни.
– Я решил, что ей лучше не приходить. У нас есть ее аффидевит, который говорит сам за себя, и нет необходимости брать у нее интервью для прессы.
Тень разочарования омрачила лицо Олни, но он вежливо сказал:
– Хорошо, вам виднее. – А затем обратился ко всем собравшимся: – Дамы и господа, сейчас вам будут предложены коктейли, а потом я открою причину, по которой мы здесь собрались.
– Послушайте, Олни, нам известна причина, – раздался голос репортера. – Ваш адвокат предъявил иск в связи с этой картиной Фети. Коктейли – это хорошо, но нам нужен материал для газет, и мы бы предпочли сначала делать дело, а уж потом выпивать.
Тут вмешался фотограф:
– Будьте добры, встаньте перед картиной, мистер Олни…
Его перебил Рэнкин:
– Одну минуту. Я хочу, чтобы все было сделано правильно. Я хочу…
– Подождите, а вы-то кто? – не дал ему договорить репортер.
– Это тот парень, который продал картину, – пояснил ему кто-то.
– Ну хорошо, хорошо, тогда проходите. Вставайте рядом с Олни перед полотном.
– Еще одну минуту внимания, – попросила Корлис Кеннер. – Я не хочу быть единственным экспертом здесь. Сейчас подойдет один человек, выдающийся эксперт в этом виде искусства в нашей стране. Это Джордж Лэтэн Хауэл. Меня очень удивило, что его не пригласили, и я взяла на себя смелость сделать это сама. Надеюсь, вы не возражаете, Отто? Есть причины, почему здесь желательно его присутствие. Сейчас он подойдет.
– Прошу внимания, – взял слово Холлистер. – Это судебный процесс, и я бы хотел кое-что пояснить. Свидетели…
Его прервал чей-то голос:
Читать бесплатно другие книги:
