Доспехи Дракулы Крючкова Ольга
Анатоль оторвался от написания жалобы.
– Вам бы романы писать, господин поручик.
Но Полянский не обратил внимания на едкое замечание Дубовицкого.
– После смерти кузена вы решили приняться за его жену, Наталью Васильевну. Сначала вы прикинулись страстно влюблённым, но женщина вас отвергла. И вы решили убить её… Разумеется, после смерти графини вы становитесь наследником имения.
– Всё это ваши фантазии, – холодно заметил Анатоль.
– Непонятно лишь одно: что вас связывает с Сильвией Либуш?
Анатоль закончил писать, положил перо на стол и сказал:
– Повторяю: я не знаю никакой Либуш, и никогда её не видел.
В этот момент в кабинет Полянского вошла Лизетт. Поручик предложил ей присесть напротив господина Дубовицкого.
– Прошу вас, – обратился он к Лизетт, – внимательно посмотрите на этого господина. Это он вчера вечером приходил в салон на Большой Молчановке?
Лизетт пристально воззрилась на Анатоля.
– Очень похож… Но нет, это не он. Точно, не он.
Своим ответом Лизетт поставила Полянского в весьма затруднительное положение: мало того, что он, несмотря на покровительство полковника Эйлера, продолжал подозревать мадам Либуш в причастности к смерти Жукова, а затем и Григория Шаховского, так он ещё и, без явных на то оснований, арестовал Дубовицкого.
В глазах у поручика потемнело… Он живо представил себе, как получит нагоняй от начальства, в особенности за то, что пренебрёг пожеланием оного и не оставил мадам Либуш в покое.
Анатоль торжествовал.
– Ну что, господин поручик? Извинитесь передо мной? Или как? – он взглядом указал на лист бумаги с жалобой.
Но на этом испытания Полянского не закончились. Не успел он извиниться перед господином Дубовицким, как дверь кабинета в очередной раз открылась, в проёме появилась голова секретаря.
– Господин поручик, Павел Христофорович просит вас срочно зайти.
Полянский буквально выбежал из кабинета, испытав необычайное душевное облегчение. Но, пройдя по коридору, его посетила мысль: «Неужто Сильвия на меня нажаловалась: мол, хожу к ней в салон, расспросы разные учиняю?..»
…Полянский стоял перед полковником Эйлером с видом приговорённого к казни. Совершенно неожиданно Павел Христофорович сказал без какого-либо раздражения:
– Присаживайтесь, Алексей Федорович… У меня к вам весьма серьёзное дело.
Полянский машинально опустился на стул, всё ещё ожидая услышать выговор. Но, как ни странно, его так и не последовало.
– Сегодня, не более, как два часа назад, стреляли в графиню Шаховскую. Слава богу, она жива, отделалась лишь испугом.
Полянский обомлел…
– Как? Где? Почему? – невольно засыпал он вопросами полковника.
– Понимаю ваше волнение, Алексей Фёдорович. Я до сих пор пребываю в крайнем изумлении. Придётся вам взяться за это дело… Тем более, что графиня выразила на то своё настойчивое пожелание. М-да… Сначала смерть её супруга, теперь вот покушение на саму графиню… Что вы думаете по этому поводу?
Полянский решил рассказать Эйлеру о том, что подозревал Анатоля Дубовицкого, который, как выяснилось, не имеет к покушению ни малейшего отношения, ибо всю ночь и утро текущего дня находился под стражей в участке. О своих подозрениях в отношении мадам Либуш поручик решил предусмотрительно умолчать.
– Признаться честно, я – в затруднительном положении. События развиваются столь стремительно и совершенно непредсказуемым образом, – признался поручик.
– М-да… Дело весьма запутанное, – согласился Эйлер. – Делайте всё, что сочтёте необходимым.
Наталья Васильевна лежала на диванчике в своей комнате. Василий Иванович и юная кузина Татьяна находились подле неё.
– Слава Богу, сударь! Вы здесь! – воскликнул обеспокоенный купец, бросившись навстречу поручику. – Вы знаете, что произошло?
– Да… Мне очень жаль… Я подозревал Анатоля Дубовицкого, допрашивал его в участке, в то время как произошло покушение на Наталью Васильевну…
– А! Анатоль Дубовицкий! Этот прохвост! Не успели мы Григория похоронить, как он тут как тут! Пороги обивал! Всё Наташеньке в любви клялся! Да только не любовь ему нужна, скажу я вам, а наследство! – ярился купец.
– Согласен с вами, сударь… – поручик тотчас припомнил неприятную сцену, став невольным её свидетелем: лакей отказал Дубовицкому в приёме Натальи Васильевны, ссылаясь на то, что «пущать его не велено». – Да только получается, что Анатоль ни при чём. Или же нанял кого-то… Таких, кто мать родную готов убить за рубль, хватает. А тут солидный куш.
– Вот-вот! – согласился купец.
– Дубовицкий покуда посидит в участке… Я же, если позволите, хотел переговорить с Натальей Васильевной.
– Да, да… Разумеется, – ретировался купец.
Графиня с трудом поднялась с диванчика и села в кресло, её щёки покрывала мертвенная бледность.
– Мы… То есть я и кузина решили прогуляться… По дороге мы заехали в шляпный салон, что на Пречистенской набережной… Там-то всё и произошло… Когда я начала примерять шляпку, из-за портьеры появилась рука в чёрной перчатке, сжимавшая пистолет… Грянул выстрел, всё случилось так быстро… – задыхаясь от волнения, рассказывала графиня, нервно теребя кружевной платочек в руках.
– М-да… Немного сведений… – подытожил поручик.
– Потом Натали упала, потеряла сознание. Я испугалась и начала кричать, прибежали хозяйка и модистка… – завершила Татьяна.
«Возможно, модистка и хозяйка видели этого человека… Странно, а почему я думаю о злоумышленнике в мужском роде? А если это – женщина? Женщина менее всего привлечёт в шляпном салоне внимание…» – подумал Полянский.
– Я бы попросил вас, ваше сиятельство, – обратился поручик к графине, – не покидать дома без надобности. Вероятнее всего, за вами следили… Опасаюсь, что злоумышленник не оставил своих гнусных намерений…
– Боже мой! – воскликнула Наталья. – Что же мне делать? Провести остаток жизни, запершись в четырёх стенах, словно монахиня?
– Мне очень жаль, ваше сиятельство, но на данный момент – это единственная возможность оградить вас от очередного покушения.
Графиня встрепенулась, вскочила с кресла и заметалась по комнате.
– Почему?.. Почему вы думаете, что злоумышленник не оставит меня в покое?
– Ваше сиятельство, прошу вас, успокойтесь. Просто мне подсказывает мой профессиональный опыт…
– Какой ужас! – воскликнула графиня, заламывая руки.
– Душа моя! – купец подошёл к дочери. – Надобно вызвать доктора… Путь он пропишет тебе успокоительные капли. Жандармы непременно найдут этого негодяя.
«Или негодяйку…» – невольно подумал поручик и вспомнил о докторе Варфоломееве, лечившем семейство Шаховских. Он открыл портмоне, извлёк из него визитную карточку и протянул купцу, обеспокоенному душевным состоянием дочери.
– Вот, возьмите. Это адрес надёжного доктора…
Полянский направился в шляпный салон на Пречистенской набережной, оставив графиню и её домашних в смятении.
Хозяйка салона, пышная дама в летах, едва оправилась от пережитого ею шока и находилась в небольшом кабинете, прилегавшем к торговому залу. Когда Полянский вошёл в кабинет хозяйки, она сидела за конторским столом с флакончиком нюхательной соли. Она, молча, без слов, смерила Полянского взглядом.
– Прошу вас, господин поручик, присаживайтесь, – пригласила хозяйка, безошибочно определив чин визитёра. – Не удивляйтесь, мой муж был человеком военным… – объяснила она свою осведомленность.
– Могу ли я задать вам несколько вопросов?
– Разумеется, задавайте… только боюсь, что мне особо нечего сказать вам… Эта история… Словом, сплетни разлетаются по Москве мгновенно… Вы заметили, что салон пуст?
Полянский кивнул.
– Мы непременно найдём злоумышленника, – заверил он.
– Очень надеюсь, господин поручик.
– Может быть, вы обратили внимание на кого-то из посетителей? Что-то показалось вам странным?
Хозяйка пожала плечами.
– Нет, ничего… Я и свою модистку уже расспрашивала… Была одна пара… Женщина выбирала шляпку, недорогую… Мне кажется, она – из зажиточных мещан. Её спутник, достаточно молодой мужчина, бесцельно прохаживался по салону…
– А как он выглядел?
– Обыкновенно. Молодые женщины часто захаживают сюда с кавалерами, все они похожи… Затем вошли две молодые девушки, я занялась ими. Модистка отнесла несколько шляпных коробок в примерочную для графини Шаховской. Я снова занялась мещанкой. Видите ли, такие покупатели, как графиня… – хозяйка осеклась.
– Говорите. Никто не узнает о нашем разговоре, – заверил поручик.
Женщина кивнула.
– Графиня – моя давнишняя покупательница. Ещё несколько лет назад, до замужества, она предпочитала именно мой шляпный салон. Поэтому Наталья Васильевна пользуется здесь особыми привилегиями. Модистка проводила Её сиятельство в отдельную примерочную. Затем принесла самый дорогой товар, недавно доставленный из Парижа. Обычно графиня достаточно долго выбирает… и покупает две-три шляпки сразу.
Полянский с чувством великого разочарования слушал речи хозяйки. «И здесь ничего… Ни единой зацепки… Искать мещанку и её ничем не примечательного кавалера, вероятнее всего, бесполезно… Они могут вообще не иметь ни малейшего отношения к покушению…»
– А мог ли кто-то войти в салон незамеченным? – поинтересовался поручик.
– Нет, это невозможно. На двери висит колокольчик, который трезвонит при каждом её открытии … – пояснила хозяйка.
– А со стороны чёрного хода? – спросил Полянский.
Хозяйка округлила глаза.
– Я об этом и не подумала… – призналась она.
– С вашего позволения я хотел бы его осмотреть…
Осмотр чёрного хода ничего поручику не дал. Хозяйка салона призналась, что днём он обычно закрыт на простую задвижку, открыть которую злоумышленнику ножом или другим острым предметом не составит труда.
Полянский почувствовал, что его охватывает уже не столько разочарование, сколько крайнее раздражение. Причем раздражение, вызванное собственным бессилием…
Преступник опередил его всего на несколько шагов… Поручик предполагал, что следующей жертвой может стать графиня, но ох, как он просчитался с Дубовицким… А, может, нет? И всё-таки Анатоль имеет отношение к покушению?..
Полянский покинул шляпный салон, в экипаже направляясь в участок. Мысли беспрестанно роились в голове и не давали покоя: «За графиней следили… Она вошла в салон, затем – в примерочную… Женщины обычно долго выбирают новомодные туалеты… Злоумышленник спокойно зашёл с заднего двора и открыл дверь, предназначенную для хозяйственных нужд. Вошёл в салон… Примерочная находится, не в центре зала, а отделена от него стеллажами, уставленными многочисленными коробками. Покуда хозяйка и модистка обслуживали покупательниц, злоумышленник выстрелил и ушёл тем же путём. Никто ничего не заметил… Злоумышленник умён и осторожен. М-да… Дело чрезвычайно запутанное, с таким я ещё не сталкивался. А что, если…»
Полянский вернулся в участок и доложил Павлу Христофоровичу о своём посещении шляпного салона. Картина складывалась безрадостная…
– М-да… Алексей Фёдорович, так и до скандала не далеко. Московским газетам только дай пищу для сплетен. Завтра же появится статья с заголовком: «В Москве идёт охота на титулованных дворянок» или что-нибудь в этом роде. После чего меня вызовут к графу Цукато… Ох, и думать об этом не желаю…
– Мне очень жаль, Павел Христофорович, но я действительно в затруднительном положении. В последнее время произошло множество событий, вроде бы не имеющих отношения друг к другу, но у меня отчего-то такое чувство, что все они связаны…
Эйлер внимательно посмотрел на своего подчинённого.
– У вас прекрасное профессиональное чутьё, поручик. Неужели у вас нет никаких версий?
Полянский пожал плечами.
– Вынужден разочаровать вас…
– М-да… – печально протянул Эйлер, мысленно представляя, как будет отчитываться перед начальником московской жандармерии графом Цукато.
– Я опасаюсь, что злоумышленник снова предпримет попытку убить графиню…
Эйлер встрепенулся.
– Алексей Фёдорович, голубчик! И вы мне говорите такие вещи! – возмутился полковник. – Приставьте к дому графини охрану, наконец!
– Непременно. Но охрана не сможет вечно ходить по пятам за графиней. Это лишь отсрочит очередное покушение. Не более… – убежденно заявил Полянский.
Эйлер извлёк из кармана носовой платок и промокнул им вспотевший лоб.
– Я готов предоставить вам любые средства…
– Благодарю. Возможно, они не понадобятся… – таинственно заметил поручик.
Полковник округлил глаза.
– Так вы что-то задумали?.. Говорите же! Я готов выслушать любое предложение по этому весьма запутанному делу.
– То, что я скажу вам, может показаться поначалу нелепым… – начал поручик издалека. – Пока я возвращался с Пречистенской набережной на Воздвиженку, мне пришла в голову интересная мысль…
Эйлер напрягся.
– Да не томите же, Алексей Федорович! Что у вас за манера?! – возмутился полковник.
– Вы слышали про смерть графа Шаховского-старшего в своём ярославском имении?
– Да, что-то упоминалось в московских газетах. А какое это отношение имеет к делу? – недоумевал Эйлер.
– Пока точно не знаю… Но мне почему-то кажется, что имеет. Как я вам уже изволил сказать: причина убийств, скорее всего, наследство…
– Но граф Шаховской скончался от грудной жабы! – воскликнул полковник. – При чём здесь убийство?
– По официальной версии – да. Он действительно умер от сердечного удара… Но Наталья Васильевна Шаховская поведала мне некоторые обстоятельства кончины своего свёкра, причём весьма странные…
И Полянский рассказал своему начальнику о семейном предании Шаховских, а затем и о призраке, который якобы и довёл старого графа до аппокалепсии.
Во время рассказа Эйлер не выдержал и одним махом осушил стакан воды… Когда же поручик закончил своё необычное повествование, он, пребывая в крайнем возбуждении, воскликнул:
– Вы образованный человек, дворянин! Участник компании 1812 года! Неужели вы в это верите?
– Честно говоря, не совсем, – признался Полянский. – Но как говорится: нет дыма без огня. Но в одном я уверен: Наталью Васильевну надобно увезти из Москвы, от греха подальше.
На следующий же день Полянский посетил графиню и попытался убедить её, чтобы она согласилась уехать в имение. Та же с негодованием сказала:
– Ни за что! Я боюсь туда ехать… Вы забыли, что я вам рассказывала? Сиделка, видевшая призрака, женщина в здравом уме. Я с ней сама разговаривала…
– Ну что вы, ваше сиятельство! Какие в наше время призраки? – саркастически заметил поручик. – У сиделки, как я уже говорил, богатое воображение.
– И даже, если вы правы, всё равно не поеду! – решительно отрезала графиня.
– Я отправлюсь вместе с вами и обещаю лично охранять вас днём и ночью, – пообещал Полянский.
Графиня улыбнулась.
– Ночью? Это так романтично… Но для этого не стоит ехать в такую даль…
Полянский не выдержал и воскликнул, едва сдерживая раздражение:
– Поймите, вам до конца дней придётся не выходить из дома. Ибо человек, стрелявший в вас, по-прежнему на свободе. А если он решит довести дело до конца?
Наталья Васильевна побледнела.
– Вы, право, умеете сказать приятное женщине… Но почему нельзя поймать злоумышленника здесь, в Москве? Зачем ехать в имение? Я не понимаю…
– Неужели вы не хотите покончить с этой историей и жить спокойно?
– Хочу…
– Тогда доверьтесь мне. И готовьтесь к отъезду.
– Ну, хорошо… Только я всё же посоветуюсь с папенькой, – пообещала Наталья Васильевна.
Василий Иванович выслушал дочь и изъявил желание переговорить с поручиком. Он, как человек практический, не веривший в призраки и нечистую силу, одобрил отъезд дочери из Москвы. Во-первых, он счёл, что ей не мешает развеяться и сменить обстановку, а во-вторых, в имении она будет в большей безопасности. Да и потом купец хорошо разбирался в людях и понимал: поручику Полянскому можно доверять.
Через несколько дней карета графини выехала из Москвы рано утром, едва забрезжил рассвет. Её на всякий случай сопровождали дрожки, в которых сидели двое вооружённых пистолетами мужиков.
Глава 9
Дорога до ярославского имения заняла почти два дня. Путешественники остановились на ночь в небольшой придорожной гостинице. Полянский и Наталья Васильевна разместились в одной комнате.
Наталья Васильевна чувствовала себя скованно и неловко, ей не приходилось ночевать в одной комнате с посторонним мужчиной. Но поручик всё же сумел убедить её в такой необходимости. Кто знает, может, злоумышленник не оставил своих дерзких планов и следует за ними по пятам?
Кровать в комнате была одна, и предназначалась, разумеется, Наталье Васильевне. Поручик расположился на ночь в старом, видавшем виды, кресле, положив ноги на деревянный табурет.
Графиня не могла долго заснуть, несмотря на то, что была утомлена дорогой и переживала сильнейшее нервное напряжение. Она вздрагивала при каждом шорохе. Наконец усталость взяла своё, она погрузилась в сон.
Ей приснился тот момент, когда ныне покойные Николай Яковлевич и Григорий охотились на волков. Наталья снова переживала события прошлой осени: грянул выстрел, кто-то метнулся за деревьями, управляющий Белкин упал…
Затем ежегодный сентябрьский бал… Множество пар танцуют котильон… Дамы прелестны в своих нарядах, кавалеры подтянуты и галантны. Вот Григорий, который уже изрядно напился и волочился за каждой юбкой… В тот момент Наталье казалось, что она ненавидит мужа…
Вот она и Григорий вернулись в Москву… Наталья перебралась к отцу, Григорий же остался в доме на Большой Никитской.
Наталья получает письмо от своего свёкра, где тот сообщает об ухудшении своего самочувствия. Она, Григорий и Анатоль направляются в Шаховское. Наталья видит себя в карете, напротив сидит Анатоль и буквально пожирает ее глазами… Григорий, как всегда, пьян он спит.
Затем перед ней пролетели события, связанные со смертью Николая Яковлевича: похороны, поминки, оглашение завещания… Гнев и обида Григория… Его скоропалительный отъезд в Москву… Объяснение Анатоля в любви…
Наталья проснулась, уже светало. К своему удивлению, она увидела поручика в полной амуниции, он сидел напротив её кровати.
– Неужели вы не спали? – спросила она.
– Дремал, разве что… Армейская привычка – могу не спать несколько дней кряду… – ответил Полянский.
– Я знаю, кто убил Николая Яковлевича и Григория, – едва слышно сказала она. – Он и меня попытается ещё раз убить… потому, что я отказала ему…
– Анатоль…
– Да. Он разорён и мечтает получить Шаховское.
– Возможно… Но интуиция подсказывает мне, что здесь замешан не только Анатоль. Я уверен: не он стрелял в вас. У него есть сообщник или сообщница. И он или она непременно проявятся…
Смеркалось. Карета графини, не доезжая примерно полверсты до Ярославля, свернула направо на дорогу, ведущую к Нерехте. Полозья кареты поскрипывали по плотному насту, навевая на путников дрёму. Наталья, не в силах сопротивляться сну, задремала. Поручика также разморило, сказывалась бессонная ночь. Он пытался не заснуть, напрягая последние силы, с разочарованием сознавая, что они, увы, уже не те…
Примерно через четыре версты лесная дорога осталась позади. Впереди расстилались поля, окружённые небольшими посадками. На возвышении виднелся двухэтажный дом, украшенный несколькими башенками (придававшее ему некоторое сходство с европейским замком), освещаемый бледным светом луны.
– Ну, вот и добрались, – сказал Полянский и с облегчением вздохнул. – Слава Богу, по дороге ничего не случилось.
Наталья открыла глаза и спросила сонным голосом:
– Долго ещё?..
Полянский посмотрел в окно…
– Да нет, уже прибыли…
Графиня почувствовала, как её охватила нервная дрожь.
– Алексей Фёдорович, я боюсь… – пролепетала она. – Я боюсь этой усадьбы.
– Я буду постоянно подле вас. И, если не возражаете, то и спать буду в вашей комнате. Думаю, место мне найдётся…
– Да, да! Разумеется! В конце концов, я – вдова и хозяйка в доме, – хорохорясь, заявила графиня.
– Умоляю вас только об одном: будьте осторожны… Рассказывайте мне обо всех подозрительных вещах, – попросил поручик.
Графиня кивнула.
Поздний приезд графини вызвал в усадьбе поистине переполох. Никто не ожидал приезда хозяйки и потому комнаты не были готовы. Да и от ужина почти ничего не осталось…
Кухарки тотчас бросились на кухню стряпать ужин для графини и поручика; кучера и мужиков, что ехали в дрожках, накормили кашей, налили по чарке водки и препроводили в людскую.
Горничные пребывали в смятении. Одна из них, что побойчей, спросила:
– Ваше сиятельство, вы где расположиться изволите? Извиненья просим, но в комнатах не прибрано… – призналась она. – Там, где вы осенью почивать изволили, камин чадит.
– Ох, и распустились вы тут без хозяйского пригляда! А что дворецкий? Где он? – выказала недовольство графиня.
Горничные переглянулись и потупились.
– Что случилось? Отчего молчите, словно в рот воды набрали? – начала раздражаться графиня, всё более входя в роль хозяйки.
– Пить он стал дюжа… – призналась одна из горничных. – Особливо после смерти старого барина. Да и боимся, что умом тронулся…
Графиня удивленно воззрилась на горничных.
– Так! А я ничего не ведаю! Говорите!
– Дворецкий взял у отца Дементия склянку со святой водой и каждый вечер ходит по рыцарской зале, латы окропляет… Да молится… И всё приговаривает: Дракула, поди прочь…
При упоминании Дракулы Наталья Васильевна побледнела и ощутила слабость в ногах.
– А где сейчас дворецкий?
– Да спит в каморке своей. Его таперича до утра не разбудить… – призналась бойкая горничная. – Так, где вам стелить-то барыня? Да и господину энтому… что с вами прибыли-с?..
– Тебя как звать? – спросила Наталья у горничной.
– Анфисой, барыня.
– Так вот, Анфиса, назначаю тебя старшей по дому. Экономкой будешь. Справишься? Грамоте обучена?
Горничная от такого доверия барыни обомлела, но быстро взяла себя в руки.
– Чаво ж не справиться-то? Чай, обязанности свои знаю, да и в доме, где чаво находится… Да и грамоте разумею. Покойный барин девок дворовых всех обучал письму и счёту, а нерадивых пороть велел на конюшне.
– Вот и хорошо. Сегодня стели мне в спальне покойного графа. Там, кажется, диванчик был… Так ты на нём Алексею Фёдоровичу и приготовь постель… А завтра вели вычистить камин в соседних смежных комнатах.
– Слушаюсь, барыня, – отчеканила Анфиса и повелительно посмотрела на горничных. Те под её суровым взглядом сразу же присмирели…
Ночь в спальне покойного графа прошла спокойно. Ни потусторонние звуки, ни призраки не побеспокоили утомлённых дорогой графиню и поручика, который на всякий случай положил под подушку двухзарядный карманный пистолет.
Утром, поднявшись по-военному довольно рано, Полянский привёл себя в порядок и отправился изучать дом. Он прошёлся по первому этажу, заглянул в каморку к дворецкому, едва не задохнувшись от крепкого перегара.
– Завтракать желаете, ваш благородь? – услышал поручик за спиной голос и обернулся. – Прохор я, лакей здешний… – пояснил тот.
– М-да… Позже… Что ж, Прохор, а где барин покойный свою коллекцию оружия и доспехов хранил? – поинтересовался Полянский.
– Дык это… В зале рыцарской, тама всё и стоить, как прежде… Ох, ваш благородь… – простонал лакей и смахнул с морщинистого лица слезу. – Помер наш благодетель, и сынок его помер… Чаво таперича будет, а? – он заискивающе воззрился на поручика, ожидая ответа.
– Будете жить, как прежде. Теперь у вас хозяйка. И ей надобно угождать… – пояснил поручик.
– А вы я, смотрю, чай, из жандармских будите?
– М-да… в чине поручика…
Прохор ещё раз оглядел мундир Полянского.
– Угу, я так и думал, ваш благородь…
Поручик понял: лакей что-то хочет сказать важное.
– Ты говори, голубчик, не бойся.
– Так вы, стало быть, прибыли-с из самой Москвы? – начал издалека Прохор.
– Да. Из первопрестольной.
Тот почесал за ухом.
– Дык я вот… всё думаю про призрака энтого…
– И что?
– Был он, ваш благородь. Точно был! Евдокия, сиделка, что при покойном графе состояла, баба была дюжа умная, рассудительная. Не могла она обшибнуться али придумать небылицу сию. Вот…
– А где она теперь, эта Евдокия? – поинтересовался Полянский.
Прохор пожал плечами.
– Дык кто ж знает таперича. Небось, в городе при ком из господ состоит сиделкой. Вона и доспехи, коими барин наш покойный дюжа гордился. – Прохор указал на посеребренный нагрудник с золотым инкрустированным драконом. Над нагрудником возвышался шлем с двумя золотыми размашистыми крыльями.
– Отменная работа! – Оценил доспехи Полянский. – А что, Прохор, мог ли кто, скажем шутки ради или по злому умыслу облачиться в сии доспехи и напугать старого графа. У него было больное сердце, да и существует здешняя легенда…
– Про энтого предка, что из опочивальни своей исчез? – уточнил Прохор. – Есть такая байка… Дык было энто сто лет назад, а то и более. Говаривают, мол, первый граф Шаховской в упыря обернулся али вурдалака… Один чёрт разница…
– А сам-то ты что думаешь? – поинтересовался поручик.
Читать бесплатно другие книги:
