Доспехи Дракулы Крючкова Ольга
Анатоль резко ответил:
– Да! А что здесь такого?!
– Да, собственно, ничего… Кем вам доводится граф Григорий Шаховской? – продолжал настойчивые расспросы Полянский, уже догадавшись, кто перед ним.
– Это мой кузен! Моя матушка доводилась родной сестрой Николаю Яковлевичу. Если вам что-то вообще говорит это имя… – распалялся Анатоль, всё более краснея.
– Разумеется, говорит, сударь, – спокойно заметил поручик. – Я понимаю, отчего графиня не желает принимать вас, я только что от неё…
– И отчего же?
– Дело в том, что Наталья Васильевна несколько часов назад стала вдовой. Граф Григорий Шаховской скончался в своём доме на Большой Никитской…
У Анатоля вытянулось лицо, краска мгновенно схлынула с мясистых щёк, он побледнел.
– Вы… вы… Да что вы такое говорите?! Григорий умер… Слава Богу… – произнёс он с некоторым облегчением, что не ускользнуло от внимания Полянского.
– Я так понимаю, что вы не слишком расстроены смертью кузена….
Анатоль недовольно фыркнул.
– Это не ваше дело, господин жандарм.
– Отчего же? Григорий Шаховской умер престранной смертью… Я хотел бы потолковать с вами…
– Нам не о чем разговаривать! – отрезал Анатоль, развернулся и направился прочь.
«М-да… Интересный родственник…» – подумал Полянский и решил вернуться к Наталье Васильевне, чтобы задать ей несколько вопросов.
К своему удивлению, он застал молодую вдову практически успокоившейся, что привело его в некоторое замешательство.
– Простите меня, сударыня…
– Ах, это вы, сударь… Что заставило вас вернуться? – совершенно спокойно спросила графиня.
– Вернее сказать, кто… Анатолий Петрович Дубовицкий, коего ваш лакей не желал пускать в дом.
– Ах, да… Я отдавала такой приказ. Не желаю видеть Анатоля, – призналась графиня. – А тем более – сейчас.
– Позвольте спросить, ваше сиятельство: почему к нему такая немилость?
Графиня передёрнула плечами.
– Да в том никакого секрета нет… Ещё при живом Григории Анатоль пытался ухаживать за мной… И даже предлагал развестись с мужем. В любви признавался… Впрочем, какое теперь это имеет значение?..
«Ещё как имеет… – подумал поручик. – Вот и причина, по которой Анатоль мог избавиться от кузена, – женщина! И тем более богатая. Теперь путь к её сердцу и состоянию открыт… Но видимо, Анатоль просчитался, графиня-то с характером».
Полянский сел в казённый экипаж, приказав кучеру следовать в морг, где по обыкновению в это время препарировал Грачёв. Разрешение на вскрытие лежало у поручика в кармане, и он надеялся, что вскоре истинная причина смерти Григория Шаховского будет установлена.
Полянский заехал в морг, передал Грачёву разрешение, подписанное молодой вдовой, и направился в более приятное заведение – салон Сильвии Либуш.
Было примерно два часа пополудни, время обеденное. Полянский по дороге заехал в трактир и изрядно подкрепился. Во время обеда он не переставал размышлять о смерти Григория Шаховского: «Мог ли Дубовицкий отравить брата? Мог… И, как я выяснил, из-за женщины… Но почему смерть Шаховского напоминает мне смерть Жукова?.. Возможно, это совпадение, а возможно, и нет… И я что-то упускаю… Но что?.. Как говорится: ниточка вьется, но в руки не даётся. Надо выяснить: не посещал ли Дубовицкий салон?.. И где он был накануне смерти Шаховского? Может быть, кузены встречались?.. Надо бы допросить Дубовицкого…»
С такими мыслями Полянский закончил обед, сел в экипаж и поехал на Большую Молчановку.
Он застал пташек мадам Либуш в сонном состоянии, они едва начали приходить в себя после бурной ночи. Сама же хозяйка была уже давно на ногах и занималась делами, раздавая приказания своим подчинённым.
Увидев поручика, Сильвия улыбнулась.
– Ах, сударь, вот уж не думала увидеть вас снова.
Полянский несколько замялся, не зная, как лучше ответить: что он, например, рад видеть Либуш; или, скажем, служебные дела привели его в салон.
Поручик выбрал второе.
– Что поделать, мадам, служба!
На сей раз Сильвия встретила поручика несколько настороженно и руки для поцелуя не подала.
– Я к вашим услугам, сударь, – сказала хозяйка и жестом пригласила поручика присесть на диван.
– Сегодня утром скончался граф Шаховской… – начал Полянский. – Мне стало известно, что он провёл вечер и часть ночи в вашем заведении.
Сильвия на какой-то момент замерла…
– Боже мой! – воскликнула она, очнувшись. – Скончался… Как? Почему? – недоумевала она.
– Это я и намерен выяснить, сударыня. С кем из ваших девушек он провёл ночь?..
Сильвия замялась…
– Дело в том, сударь, что граф провёл ночь со мной, – призналась она и обворожительно улыбнулась. – Неужели вы думаете, что это обстоятельство явилось причиной его смерти? Кстати, вы мне не сказали, как умер граф? Меня это удивляет, ибо, находясь со мной в постели, Шаховской казался абсолютно здоровым.
Теперь настал черёд поручика удивиться.
– Простите, сударыня…
Сильвия повела обнажённым плечом.
– Не стоит извиняться. Я – женщина и имею слабость к красивым молодым мужчинам. Граф Шаховской привлёк меня… И я решила провести ночь в его объятиях. Так вы не ответили на мой вопрос…
– М-да… Простите… Графу стало дурно, открылся сильный кашель. Это, собственно, и привело к трагическим последствиям.
– Странно… Граф не показался мне простуженным… – недоумевала Сильвия.
– А вы не могли бы припомнить: с кем еще граф общался в вашем салоне? – допытывался Полянский.
– Не знаю… В тот вечер он появился здесь впервые. Я заметила его, подошла… Мы разговорились, сыграли несколько партий в карамболь, выпили вина… Затем удалились в мои апартаменты. Вот всё, что я могу вам сказать, сударь.
– А имя Анатолия Дубовицкого вам не о чём не говорит? – Полянский предпринял последнюю попытку ухватиться за долгожданную ниточку.
– Нет… Точно нет. Не знаю этого господина, – коротко ответила Сильвия.
Полянский покинул салон в дурном расположении духа, сел экипаж и направился в морг, где, к своему великому разочарованию, о смерти графа Шаховского он не узнал ничего нового.
Грачев развёл руками.
– Ничего подозрительного… Организм практически здорового человека.
– Никаких следов яда? – на всякий случай уточнил Полянский.
Грачёв отрицательно покачал головой.
– Во всяком случае, мышьяка…
– А вам, дорогой друг, это обстоятельство не кажется странным? Умирает молодой мужчина… Неизвестно от чего…
– Кажется, – согласился Грачёв. – И я сразу же вспомнил недавний случай… Не помню фамилии покойного…
– Николай Жуков, – подсказал поручик.
– Да, точно! У вас, Алексей Федорович, отменная память!
«Возможно, Анатолий Дубовицкий не имеет к смерти Шаховского ни малейшего отношения… А, если я ошибаюсь?..» – подумал Полянский и всё же решил навести справки о злополучном кузене.
Лизетт, проворная пташка мадам Либуш, окончательно вошла в роль агентессы. Она, пользуясь случаем, завладела ключом от кладовой, примыкавшей к покоям хозяйки, сняла с него слепок, а затем успешно вернула назад Эмилии, заведовавшей всей хозяйственной частью и считавшейся правой рукой Либуш. Именно на неё Сильвия оставляла салон, совершая свои вояжи в Ярославль.
Лизетт прекрасно видела, как поручик Полянский приходил в салон и беседовал с мадам. Увы, но о содержании беседы она не догадывалась, ибо в тот момент находилась слишком далеко, и лишь потом узнала от девочек, что молодой господин, с которым хозяйка намедни провела ночь, скоропостижно скончался.
Лизетт была девушкой умной, сказывалось приличное воспитание и домашнее образование, данное покойной матушкой. Она тотчас смекнула: что-то здесь не то, мужчина провёл ночь в объятиях Сильвии, а наутро благополучно помер. Странно всё это, ох как странно… И ещё она невольно припомнила Николая Жукова… Он, правда, не испытал блаженства в объятиях мадам Либуш, но смерть его была также скоропостижной и необъяснимой.
Лизетт при малейшей возможности посещала кладовку – от апартаментов крохотное помещение отделяла лишь тонкая стена, надеясь узнать: с кем встречается мадам и о чём ведёт беседы. Вскоре новоявленной агентессе повезло.
В этот вечер она себя дурно чувствовала и не могла обслуживать клиентов, коротала день в пустом времяпрепровождении, но, несмотря на это обстоятельство, обратила внимание на господина высокого роста, плотного, черноволосого с аккуратной бородкой. Господин сей был весьма хорошо одет, по последней моде; на его атласном малиновом жилете виднелась толстая золотая цепочка от часов; пальцы украшала пара массивных перстней со вставками из драгоценных камней. Он не обращал ни малейшего внимания на девочек и явно кого-то искал глазами. И вот его взгляд остановился на мадам Либуш.
Незнакомец направился к хозяйке, которая была занята беседой с одним из постоянных гостей салона.
Он остановился неподалеку и покашлял. Мадам невольно обернулась… От внимания Лизетт не ускользнуло, как Либуш изменилась в лице, но усилием воли заставила себя успокоиться и натянуто улыбнулась господину.
– Что вам угодно, сударь? Вы впервые в нашем салоне? – поинтересовалась она.
– Впервые, это точно… – подтвердил господин. – А угодно мне потолковать с вами…
Сильвия обворожительно улыбнулась.
– Что ж, прошу вас… – она указала на два свободных кресла.
Господин отрицательно покачал головой. Сильвия, понимая, что с ней желают вести разговор тет-а-тет, направилась в свои апартаменты, визитер последовал за ней.
Лизетт вынула ключик из потайного кармашка, расположенного в складках юбки, огляделась, открыла дверь кладовки и незаметно в неё прошмыгнула, словно мышка. Она даже не предполагала, что станет свидетелем весьма интересного разговора.
– Что вам угодно? – резко спросила Либуш. – Я сполна расплатилась с вашим человеком.
– Так-то оно так… – согласился господин. – Но до меня дошли слухи, что наш общий знакомец помер…
– Не понимаю, о ком вы говорите. Да и потом – все мы под Богом, – холодно заметила Сильвия.
– Понимаете, сударыня, ещё как понимаете. Мои люди всё разузнали: Жук частенько наведывался в ваш бордель. А помер он дома, вернувшись из оного…
– Ну и что. При чём здесь я? – удивилась Сильвия.
– Да при том, голуба моя… Ты мне восьмёрки-то не крути[33]. Я, чай, не первый год на свете-то живу, – с издёвкой заметил господин.
– Подите прочь! Иначе я позову полицию! – пригрозила Сильвия.
– Это, конечно, можно… полицию-то позвать… Я много интересного могу полицейским-то порассказать.
Наконец Сильвия не выдержала.
– Что вам угодно, сударь?
Господин хмыкнул.
– Вот это разговор! – оживился он. – Навёл я о вас, сударыня, кое-какие справки… Интересная картинка получается! Так вот, чтобы энту картинку не подпортить, предлагаю вам откупиться…
Повисло тяжёлое молчание. Визитёр не торопил Сильвию с ответом. Та, наконец, вздохнула, понимая, что просто так от него не отделается.
– Сколько? – спросила упавшим голосом.
– Пять тысяч…
Мадам охнула…
– С ответом не тороплю. Время у вас есть, голуба моя, скажем, до завтрашнего вечера. И не вздумайте жандармов звать. Знаю я про ваши шашни с господином Эйлером, – предупредил визитёр.
Сильвия зло рассмеялась.
– Однако, сударь, вы хорошо осведомлены… – заметила она.
– Даже лучше, чем вы думаете…
– Хорошо, вы получите названную сумму, но при одном условии. Иначе сделка не состоится. Согласитесь, сумма слишком велика, в качестве оплаты за молчание.
– Условии? – переспросил визитёр. – Ты ещё смеешь мне условия ставить?! – удивился он, от его вежливости и следа не осталось.
– Да, именно, сударь, при условии, – еще раз повторила Сильвия. – Иначе делайте, что хотите: хоть убивайте, хоть жандармов зовите, – твердо заявила она, чем привела визитёра в смятение.
Повисло тягостное молчание. Лизетт полностью превратилась в слух и, не дыша, прильнула к деревянной перегородке.
– Да-с… Вы, я вижу, дамочка, не лыком шиты… – после длительной паузы произнёс визитёр.
– Я рада, что вы поняли это. И, если мы договоримся, то сделка станет взаимовыгодной. Шантаж же со мной не пройдёт.
Визитёр откашлялся.
– Ладно, слушаю ваше условие.
– Вы займётесь своим привычном делом…
– Ха! Кто на сей раз вам помешал? – развязано поинтересовался визитёр.
Снова повисла тишина. Лизетт лишь уловила некоторые приглушённые звуки, вероятно мадам написала на листе бумаги имя и адрес неугодного ей человека.
– Вот возьмите… Здесь всё написано. Как только дело будет сделано, вы вернёте мне записку. Она будет моим залогом… Я же отдам названную сумму.
Визитёр рассмеялся.
– Ты что, меня за дурака держишь? Как бумажка может стать залогом?!
– Вы поражаете меня своим невежеством. И это при вашем-то опасном ремесле! Жандармы умеют определять принадлежность почерка тому или иному человеку. Да, не стоит приходить сюда. Когда дело будет сделано – пришлите мне весточку. Встретимся где-нибудь на стороне…
Лизетт дождалась, когда визитёр удалится. Покидать своё тайное убежище она не торопилась… Вдруг она услышала, как Сильвия разразилась рыданиями.
– Плачь, тварь… Меня ты не пожалела, когда продавала мою девственность жирному борову. На каторге тебе место…
Лизетт выбралась из кладовки, закрыла её, и, как ни в чём ни бывало, отправилась в свою комнатушку.
«А если отправиться на Воздвиженку сейчас? – размышляла она. – В салоне могут заметить моё исчезновение. Всё равно я должна уделять время посетителям… Да и господин следователь может отсутствовать в участке… Раньше завтрашнего утра ничего не получится… А что, если мордастый визитёр уже успеет убить того несчастного, имя которого мадам указала в записке?..» Лизетт охватило смятение, она не знала, как поступить…
И вот, она решилась на отчаянный шаг. Вышла из комнаты, спустилась к гостям. Мадам Либуш среди пёстрой толпы заметно не было.
«Несомненно, она расстроена… И, возможно, не выйдет из своих апартаментов до завтрашнего дня…» – подумала новоиспечённая агентесса.
Лизеттт, как и всякая женщина, а там более служительница Венеры, была отменной притворщицей. Она побледнела… Это обстоятельство не ускользнуло от внимания пташек и посетителей. Сославшись на дурноту, Лизетт удалилась к себе.
Она быстро переоделась в строгое платье, накинула зимнее мантеле и через чёрный ход покинула салон.
Когда Лизеттт добралась до жандармского участка на Воздвиженке, было уже примерно девять вечера. Она беспрепятственно вошла в участок, обратилась к дежурному офицеру, дав понять, что у неё весьма важные сведения для поручика Полянского. Тот замялся, не зная, как поступить правильно.
– Сударыня, неужели ваши важные сведения не могут подождать до утра?
Лизетт округлила глаза.
– Вы меня удивляете, господин жандарм! Пока мы здесь с вами препираемся, могут убить человека.
Дежурный офицер решил не брать грех на душу и не наживать лишних неприятностей по службе.
– Я прикажу отвести вас в казённом экипаже прямо на квартиру к поручику Полянскому, – сказал он, здраво рассудив: «Пусть Полянский сам разбирается с этой назойливой дамочкой…»
Действительно, казённый экипаж отвёз позднюю посетительницу на квартиру поручика. Тот принял её в домашнем халате, потому как никаких гостей не ожидал. Лизетт оттеснила растерявшегося поручика от входной двери и начала рассказывать суфлёрским шёпотом:
– Сегодня у Либуш был некий визитёр, весьма солидный мужчина. Так вот этот господин требовал с неё пять тысяч рублей за молчание, мол, знает он, от чего Николай Жуков помер. Сильвия же ему говорит – убей одного человека и получишь свои денежки. Вот… – выпалила на одном дыхании новоявленная агентесса.
Полянский пребывал в недоумении, не ожидая от своей новой агентессы подобной прыти.
– Господи… Лизетт… Откуда ты это знаешь?
– Подслушала я… – призналась девушка.
– Так, так… Проходи в комнату… Как выглядел сей визитёр? Можешь мне его описать?
– Разумеется. – Лизетт подробно описала внешний вид знакомца своей хозяйки.
Полянский слушал внимательно, внимая каждому слову девушки.
– Ты ничего не путаешь? – уточнил он.
– Нет. Всё точно…
«Вылитый Анатолий Дубовицкий… – подумал поручик. – И что мне делать? Кого они задумали убить?.. А если…»
Страшная мысль пронзила Полянского: «Боже мой… Дубовицкий – прямой наследник Шаховских… после смерти Натальи Васильевны, разумеется…»
Жандармская карета подъехала к дому Анатоля Дубовицкого в Еропкинском переулке, где он снимал небольшую квартиру.
Время близилось в одиннадцати вечера, когда Полянский в сопровождении вездесущего дворника и двух своих коллег поднялись по лестнице на третий этаж и постучали в дверь. Ответа не последовало.
– Ты уверен, что господин Дубовицкий дома? – ещё раз уточнил Полянский у дворника.
– Не извольте сумневаться, ваш благородь! – подобострастно отчеканил тот. – Приехал примерно с час назад, вусмерть пьяный. Небось, спит…
– Возможно… А есть ли запасной ключ? – поинтересовался поручик.
– У консьержа должон быть, – ответствовал дворник.
…Примерно через пятнадцать минут Полянский и сопровождавшие его жандармы вошли в квартиру Анатоля и поразились царившему в ней беспорядку.
Хозяин квартиры продолжал смачно похрапывать на диване в крохотной захламлённой гостиной.
Полянский попытался разбудить Анатоля, тот пару раз раскатисто всхрапнул и открыл глаза.
– Вы кто такой, сударь?.. – с трудом произнес Дубовицкий, потому как язык его заплетался от чрезмерной выпивки.
– Поручик второго жандармского отделения Полянский, – коротко представился Алексей Фёдорович.
– А-а-а! – протянул Анатоль. – Припоминаю… Я вас видел у Натали… Точно, это были вы… А что вам, собственно, угодно?.. И как вы сюда попали?.. – Анатоль, несколько протрезвев, окинул ошалелым взглядом жандармов и дворника, стоявших в дверях.
– Анатолий Петрович Дубовицкий, вы арестованы!
– Что?! – Анатоль вскочил с дивана, в два прыжка достиг Полянского и дыхнул на него страшным перегаром. – Вы что себе позволяете?! Сатрапы! Мерзавцы! Вы думаете, эдак, можно вторгаться к порядочному человеку посреди ночи?
– Можно, – спокойно ответил поручик. – Если, как вы говорите, сей порядочный человек замыслил убийство.
Глаза Анатоля округлились пуще прежнего.
– Вы рехнулись, поручик! Я не собирался никого убивать… А, понимаю! Вас Наталья Васильевна на меня натравила!
Полянский насторожился.
– Почему вы так решили?
– Наша встреча произошла в доме графине при весьма щепетильных обстоятельствах. Вы, вероятно, подумали чёрт знает что… Неужели Натали в чём-то меня обвиняет? Я же просто хотел поговорить с ней!
– Это вы объясните завтра в участке, – холодно заметил поручик.
– Что? В участке? – недоумевал Анатоль.
– Вы арестованы, – ещё раз повторил Полянский.
Тут Анатоль рванулся к двери, сбив с ног Полянского и одного из жандармов. Но предусмотрительный дворник, растопырив руки и ноги, буквально принял удар на себя, предотвратив возможность бегства.
Подоспевшие жандармы тотчас скрутили Дубовицкого. Он же, в свою очередь, осыпал их отменными ругательствами.
Наконец Полянский не выдержал.
– За оскорбления жандарма при исполнении служебный обязанностей накладывается штраф.
– Плевать мне на ваши штрафы! – продолжал яриться Анатоль, пытаясь вывернуться из цепких жандармских объятий. – Сатрапы!
Глава 8
Наталья Васильевна смирилась с утратой мужа, здраво рассудив: хоть её замужество, увы, было неудачным, всё же она графиня, дама светская, да ещё с поместьем в ярославской губернии. Отец её, как человек деловой, уже вынашивал грандиозные планы, к примеру, поставить во главе поместья своего управляющего и навести там, наконец, порядок. Ибо считал, что благородные сиятельства в дела толком никогда не вникали, отсюда и их разорения, управители же, пользуясь излишним доверием хозяев и их природной ленью, безнаказанно подворовывали.
Наталья Васильевна была полностью согласна с папенькой и ни в чём ему не перечила, считая, что тот прекрасно знает, как наладить дела, теперь уже в её поместье. Помимо того, что купец собирался сменить управляющего, он ещё и намеривался заняться лесопроизводством, весьма в последнее время выгодным, потому как в имении были обширные лесные угодья. На этом деле он рассчитывал заработать немало денег, а также обеспечить часть крепостных крестьян постоянной повинностью на лесозаготовках, ибо считал, что те при прежнем хозяине вовсе обленились. Купец негодовал: «Пятьсот душ! И имение терпит убытки! Где это видано?!»
…Наталья Васильевна и её юная кузина Татьяна решили немного развлечься и отправились к модистке в шляпный салон на Пречистенской набережной. Графиня с равнодушным видом рассматривала новомодные заграничные изделия, Татьяна же, напротив, с огромным удовольствием их примеряла. Модистка, пытаясь угодить богатым посетительницам, открывала всё новые и новые шляпные коробки.
– Ах, как мило! – щебетала Татьяна. – Только посмотри, Натали, какая роскошная отделка! А ленты – что за прелесть! – не переставала восторгаться юная кузина.
Наталья Васильевна снисходительно выслушивала щебет своей родственницы, приехавшей погостить из Владимира. Она прекрасно понимала, что модные провинциальные салоны не располагают столь богатым ассортиментом, как московские. Графиня улыбалась, любуясь миловидностью и непосредственностью кузины, мысленно ловя себя на мысли, что в свои двадцать два года чувствует себя уж слишком умудрённой опытом и утомлённой жизнью.
– Ах, Натали! – в очередной раз воскликнула Татьяна. – Эта шляпка для тебя! Посмотри!
Графиня взяла предложенную шляпку и покрутила в руках.
– Недурно… весьма недурно… – сдержанно заметила она и подошла к зеркалу, решившись на примерку.
Наконец Наталья Васильевна завязала ленты новой шляпки кокетливым бантом под подбородком…
– Ах, тебе так идёт! – восторгалась кузина.
Графиня придирчиво посмотрела на своё отражение в зеркале.
– Пожалуй, я куплю эту шляпку, – решила она и поинтересовалась у Татьяны: – А ты что выбрала?
Девушка растерялась, ей хотелось купить все шляпки сразу.
– Право, не знаю… – растерянно ответила она. – Они все так хороши…
– Тогда возьми все. – Снисходительно позволила Наталья. – Считай, что это мой подарок… А, где же модистка?..
В это самый момент портьера, отделявшая примерочную от основного зала, колыхнулась… Графиня была уверена, что это модистка. Но она ошибалась…
Неожиданно из-за портьеры появилось дуло пистолета, грянул выстрел. Пуля угодила прямо в зеркало, которое мгновенно треснуло тонкой паутиной и осыпалось на пол. Пуля, видимо, предназначавшаяся графине, почти достигла цели, ибо задела страусиное пёрышко, украшавшее её новую шляпку.
Всё произошло слишком быстро: недоумение Натальи сменилось испугом, перед глазами почему-то промелькнула осенняя охота на волков, когда нелепо погиб управляющий Белкин. Сознание её помутилось, она упала… Татьяна схватилась за голову и издала дикий крик. Тотчас прибежали модистка и хозяйка салона. Увидев распластавшуюся на полу графиню, хозяйка салона сама лишилась чувств и рухнула, как подкошенная.
Модистка, бледная, как смерть, выскочила из примерочной в зал с криками о помощи.
Перед Полянским сидел изрядно помятый Анатоль Дубовицкий. За ним, на всякий случай, стоял дюжий жандарм.
– Я даю вам возможность добровольно во всём сознаться, – сказал поручик.
– Мне не в чем сознаваться. Я хочу знать: в чём меня обвиняют? – вызывающе поинтересовался Анатоль. – Хочу заметить: у вас, поручик будут неприятности.
– Не вы первый мне ими грозите. Итак, вас обвиняют в том, что вы вступили в сговор с некой Сильвией Либуш, чтобы лишить жизни графиню Шаховскую.
Анатоль нагло рассмеялся.
– Ничего более глупого в своей жизни не слышал! Кстати: а кто такая эта Сильвия Либуш?
– Вы хотите сказать, что не знакомы с этой дамой? – уточнил поручик.
– Нет. Впервые слышу это имя. Она что, иностранка?
– Да.
Полянский внимательно воззрился на Анатоля. Тот в свою очередь нагло заявил:
– Я напишу жалобу вашему начальству. Это произвол!
Поручик положил перед Анатолем чистый лист бумаги и перо.
– Пишите. Прошу… Мой начальник: Эйлер Павел Христофорович. А я тем временем расскажу вам, как всё было.
– Рассказывайте… – равнодушно произнёс Дубовицкий и принялся сосредоточенно писать.
– Вы разорены. Постоянно нуждаетесь в деньгах… – начал Полянский. – Поэтому после смерти своего дяди, графа Шаховского, вы убили, вероятнее всего, – отравили Григория Шаховского, своего кузена. Для этого вы прибегли к помощи мадам Либуш. Григорий провёл с ней ночь, а потом скончался.
Читать бесплатно другие книги:
