Дело зеленоглазой сестрички Гарднер Эрл

– Да, сэр.

– А теперь будьте добры, скажите нам, не обнаружили ли вы в этой квартире отпечатки пальцев сержанта Голкомба из отдела по расследованию убийств?

Хэзвелл осклабился:

– Да, сэр.

– Стало быть, и сержант Голкомб побывал в этой квартире в период семидесяти двух часов до вашего обследования?

– Да, сэр.

– Скажите, пожалуйста, при вашем обследовании вы обнаружили что-нибудь, что указывало бы на пребывание в этой квартире сержанта Голкомба до совершения убийства?

– Нет, сэр. Могу только утверждать, что я обнаружил отпечатки его пальцев.

– А вы можете утверждать, что в этой квартире до совершения убийства находилась обвиняемая?

– Нет, сэр. Только то, что я обнаружил ее отпечатки.

– А как вы ответите на этот же вопрос в отношении меня?

– Скажу то же самое.

– Итак, из ваших показаний – я говорю только о ваших показаниях – следует, что оснований думать, что убийство совершено обвиняемой, не больше, чем относительно меня или сержанта Голкомба?

– Ну, знаете, мистер Мейсон, я не могу…

– Возражаю против этого вопроса как спорного, – сказал Мун.

– Конечно, этот вопрос в какой-то мере спорен, – сказал судья Кейлор. – Однако защитник лишь пытается указать на фактор времени. Думаю, я могу позволить ему это.

– Что вы ответите? – спросил Мейсон.

– Вероятно, вы правы. Я не могу сказать, когда именно за эти семьдесят два часа были оставлены отпечатки. Я только знаю, что обвиняемая находилась в этой квартире в пределах этого срока.

– И то же в отношении меня?

– Да, сэр.

– И в отношении сержанта Голкомба?

– Да, сэр.

– То есть оснований думать, что сержант Голкомб был в этой квартире и совершил убийство, ровно столько же, сколько для обвинения в убийстве мисс Бэйн?

– Но мне, конечно, известно, что сержант Голкомб был в этой квартире после совершения убийства.

– А вам известно, был ли он там до убийства?

– Нет, сэр.

– Вам известно, была ли обвиняемая в этой квартире после убийства?

– Я понимаю, что вы имеете в виду… э… минутку. Если начистоту, то должен сказать, что мне это неизвестно.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – У меня все.

Мун замялся, словно раздумывал, не задать ли свидетелю еще вопрос, потом отказался от этого.

– У меня тоже все, – сказал Мун. – А теперь, ваша честь, я хочу вновь вызвать Джорджа Брогана, чтобы он дал показания относительно совершенно другой стороны этого дела. Если суд позволит, эти показания станут основанием для представления в качестве доказательства той магнитофонной пленки с записью, которая являлась предметом предварительного следствия и была обнаружена полицией только благодаря обыску у адвоката Мейсона.

Броган вновь занял свидетельское место. Было видно, что он настроен отнюдь не оптимистично.

– Скажите, мистер Броган, – начал Мун, – беседовали ли вы до седьмого числа этого месяца с мистером Перри Мейсоном?

– Да, сэр. Беседовал.

– И где состоялась эта беседа?

– В моей квартире.

– Имела ли эта беседа отношение к кому-нибудь из семьи Бэйн?

– Да, сэр, имела. Она касалась прав собственности, которые важны или потенциально важны для каждого из членов этой семьи.

– Эта беседа имела какое-либо отношение к деятельности убитого мистера Фрича?

– Да, имела, сэр.

– Вы можете описать, не вдаваясь в подробности, ваш разговор с мистером Мейсоном? Просто передайте общий смысл ваших переговоров.

Броган глубоко вздохнул и поерзал в кресле.

Судья Кейлор взглянул на Мейсона и повернулся к Муну:

– Не слишком ли далеко мы ушли от существа дела?

– Нет, ваша честь. Ответ должен подтвердить мотив убийства и дать основание для представления в качестве ранее упомянутой улики магнитофонной пленки, которую полиция обнаружила в офисе Перри Мейсона.

– Нет возражений? – Судья Кейлор бросил взгляд на Мейсона, который с невозмутимым видом вертел в руках карандаш.

– Никаких возражений, – ответил тот с вежливой улыбкой.

– Очень хорошо. Продолжайте, – сказал судья Кейлор. – Однако я попрошу всех быть по возможности лаконичными. Я думаю, если обвинение находит нужным указать на мотивировку преступления, будет достаточно, если свидетель расскажет о происходивших переговорах в общих чертах.

– Вы слышали, что сказал судья? – обратился Мун к Брогану. – Расскажите коротко о ваших беседах с Мейсоном.

– Мне стало известно, – начал Броган, – что мистер Фрич был замешан в одном темном деле и успешно скрывал это в течение многих лет. Он утверждал, что между ним и Недом Бэйном, отцом обвиняемой, существовала какая-то связь. Подтверждение этого могло бы привести к потере семьей Бэйн значительной части ее собственности. Я решил, что могу быть полезен Бэйнам, и предложил им свои услуги.

– Сразу всем?

– Нет. Одному из членов этой семьи.

– Кому?

– Миссис Сильвии Этвуд.

– Вы имеете в виду сестру обвиняемой?

– Да, сэр.

– Что происходило дальше?

– Миссис Этвуд наняла для ведения дела мистера Мейсона. Мистер Мейсон навестил меня, и я попытался объяснить ему, что в сложившихся обстоятельствах действую в качестве посредника, но в то же время представляю только семью Бэйн и не имею и не хочу иметь ничего общего с мистером Фричем.

– Почему вы заняли такую позицию?

– По причине чисто этического характера. Речь шла об этике бизнеса.

– Действия мистера Фрича показались вам неэтичными?

– Да.

– В каком смысле?

– Честно говоря, я понял, что это откровенный шантаж, и не захотел стать его участником.

– Но вы вступили в переговоры с миссис Этвуд?

– Да, сэр.

– И она, в свою очередь, наняла мистера Мейсона?

– Да, сэр.

– Фигурировала ли в ваших переговорах некая магнитофонная пленка с записью?

– Да, сэр.

– О какой записи шла речь?

– Предположительно это была запись разговора между мистером Фричем и мистером Бэйном, отцом обвиняемой.

– Как развивались события дальше?

– Мистер Мейсон и миссис Этвуд пришли ко мне домой, чтобы прослушать запись этого разговора, и я предоставил им такую возможность.

– Каким образом эта запись оказалась у вас?

– Мистер Фрич дал мне ее. Он полагал, что в его интересах ознакомить мистера Мейсона и миссис Этвуд с подробностями его притязаний. Как только он узнал, что за это дело взялся мистер Мейсон, он понял, что если хочет выиграть его, то ему придется выложить свои козыри.

– Дальше.

– Я заверил мистера Фрича, что, хотя и не собираюсь представлять его интересы, готов поручиться своим добрым именем за то, что у меня с его записью ничего не случится.

– С ней что-нибудь случилось?

– Да.

– Что?

– Она была испорчена.

– Каким образом?

– Я сам хотел бы это знать. Полагаю, что мистер Мейсон имел при себе какое-то хитрое устройство, создающее магнитное поле.

– Объясните подробнее.

– Мы вновь вторгаемся в область предположений, не имеющих прямого отношения к нашему делу, – сказал судья Кейлор, взглянув на Мейсона.

– С позволения суда, – возразил Мун, – эти показания объясняют нам мотивы преступления и дают основание для предоставления этой пленки в качестве доказательства.

– Что ж, в таком случае продолжайте, – сказал судья Кейлор. – Свидетель, отвечайте на вопрос.

– Не знаю, как мистер Мейсон сделал это, – повторил Броган. – На нем была какая-то штучка, которую он выдал за слуховой аппарат. Предполагаю, что с ее помощью ему удалось стереть запись при прослушивании. Когда мистер Мейсон попросил меня включить эту пленку второй раз, оказалось, что записи на ней нет.

– И что вы сделали, обнаружив это?

– Я уверил мистера Мейсона, что испортился магнитофон, и сказал, что мне нужно время для его ремонта.

– Почему вы решили, что испортился магнитофон?

– Я не мог поверить, что испорчена пленка и мне придется объяснять мистеру Фричу, что меня провели. Я знал, как он поведет себя.

– Значит, тогда вы полагали, что стертая запись являлась единственной записью разговора между Фричем и Бэйном?

– Да, сэр. Я так думал.

– Сейчас вы изменили свое мнение?

– Да, сэр, изменил.

– Почему?

– Я вынужден был сообщить мистеру Фричу о том, что произошло. И тогда я узнал, что запись, которую я считал оригиналом, в чем меня неоднократно заверял сам мистер Фрич, на самом деле была копией с оригинала.

– Где находился этот оригинал?

– У мистера Фрича.

– И что мистер Фрич сказал вам по этому поводу?

– Вы хотите получить ответ на этот вопрос в присутствии обвиняемой и ее защитника? – спросил судья Кейлор.

– Нет, ваша честь. Я только пытаюсь показать…

– У меня нет никаких возражений, ваша честь, – заверил Мейсон. – Пусть обвинитель говорит, что ему угодно.

– Ну что ж, в таком случае суд разрешает свидетелю дать показания по этому вопросу. Я допускаю, что обвинителю известны какие-то факты, знакомые суду, но мне кажется маловероятным, что обвиняемая имеет непосредственное отношение к разговору между мистером Фричем и данным свидетелем, – скорее всего, она и не слышала об этом разговоре.

– Все в полном порядке, ваша честь, – сказал Мейсон.

– Очень хорошо, – отрезал судья. – Отвечайте на вопрос, мистер Броган.

– Фрич заявил мне, – сказал Броган, – что предвидел возможность неприятных случайностей с оригиналом и поэтому вместо оригинала дал мне копию, оставив оригинал у себя в надежном месте. Он сказал, что сделает для меня новую копию.

– Как вы отнеслись к этому?

– Я был очень смущен, поскольку уверял мистера Мейсона и миссис Этвуд, что они слышат оригинал и что других пленок не существует, как и заверил меня мистер Фрич.

– Мистер Фрич сам сказал вам, что у него есть оригинал?

– Да, сэр, сам.

– Вам приходилось видеть этот оригинал?

– Да, сэр.

– Была ли у той пленки какая-либо особенность?

– Да, сэр.

– Какая же?

– Она состояла из нескольких склеенных между собой кусков.

– И мистер Фрич сделал новую копию?

– Да, сэр.

– Как вы отнеслись к этому?

– Я был очень обеспокоен, так как понял, что попал в очень неприятное положение.

– Почему?

– Если бы представители семьи Бэйн договорились с мистером Фричем о передаче им за определенную сумму этой записи, оригинал бы остался у Фрича и по-прежнему представлял бы для них угрозу.

– Насколько я понял, в этом записанном на пленку разговоре было нечто такое, чему семья Бэйн не хотела давать огласку?

– Да, сэр.

– А вы не заметили случайно, находился ли у мистера Фрича этот склеенный оригинал шестого числа этого месяца?

– Заметил, сэр.

– И где он был?

– В его квартире.

– В каком месте он хранил его?

– Этого я не знаю. Фрич вышел из комнаты, принес его и показал мне. И показал магнитофон, на котором мог делать записи.

– Итак, на девять часов утра седьмого числа у вас с мистером Мейсоном была назначена встреча?

– Да, сэр.

– И с миссис Этвуд?

– Да, сэр.

– Вы находились в девять часов в своей квартире?

– В девять – нет. Нет, сэр.

– Будьте добры, расскажите суду, где вы были и что делали.

– Мне было очень интересно узнать, что думают мистер Мейсон и миссис Этвуд по поводу прослушанной ими накануне записи, и очень хотелось выяснить, как удалось мистеру Мейсону стереть запись, не прикоснувшись к пленке. Поэтому на вечер шестого числа я договорился с приятелем играть в покер, решил нарочно не ночевать дома и прийти на встречу, опоздав минут на пять или десять. Я специально оставил дверь своей квартиры незапертой и приколол к ней конверт с запиской, адресованной мистеру Перри Мейсону, в которой уведомлял его, что могу задержаться, играя в покер, и предлагал ему войти в мою квартиру и подождать меня там.

– Что еще вы сделали?

– Я спрятал магнитофон с микрофоном в месте, где была возможность записать разговор, происходящий в коридоре перед дверью в квартиру или в самой квартире.

– Что вы сделали для того, чтобы этот магнитофон в нужное время включился?

– Я воспользовался электрическими часами.

– Вы можете объяснить это подробнее?

– Да, сэр. Существуют часы, которые работают с помощью электричества и ходят очень точно. На них имеется приспособление, подобное обычному будильнику. В установленное время это устройство вырабатывает электрический сигнал, который может включить любой прибор. Я установил эти часы на без десяти девять, чтобы именно тогда они включили магнитофон. На магнитофон я поставил катушку с пленкой длительностью в тридцать минут, на которую мог быть записан разговор людей, стоящих возле квартиры или находящихся в квартире. Микрофон я спрятал в дверной фрамуге.

– Сколько времени работал магнитофон?

– До двадцати минут десятого. Включился он ровно без десяти девять. Я надеялся вернуться не позднее двадцати минут десятого. Мне хотелось, прежде чем появиться самому, дать моим посетителям лишних пять-десять минут, чтобы они как следует увлеклись беседой.

– Значит, ваше отсутствие было преднамеренным?

– Да, сэр.

– И вы появились неожиданно?

– Да, сэр.

– В какое время?

– Примерно в пять минут десятого.

– И увидели там мистера Мейсона?

– Мистера Мейсона, миссис Этвуд и секретаршу мистера Мейсона, кажется, мисс Стрит.

– И вы все вошли в квартиру?

– Да, сэр.

– Что дальше?

– Тогда я и обнаружил тело Фрича.

– Скажите, вы включали свой магнитофон, чтобы узнать, о чем говорили ваши гости?

– Да, сэр. Включал.

– Скажите, в своем разговоре они уже упоминали о трупе Фрича?

– Да, сэр.

– Делал мистер Мейсон какие-либо комментарии по этому поводу?

– Да, сэр.

– Он давал какие-нибудь советы женщинам?

– Да, сэр.

– Говорил ли мистер Мейсон, что собирается искать пленку с оригиналом записи, находившуюся, по его мнению, у мистера Фрича?

– Да, сэр, говорил.

– Эта запись у вас с собой?

– Да, сэр.

– Голоса можно узнать?

– Да, сэр.

– Если суд позволит, – сказал Мун, – я хочу представить сейчас пленку с этой записью. У меня здесь есть магнитофон, на котором ее можно будет послушать, и полагаю, суду будет это интересно.

– Есть возражения? – спросил судья Кейлор.

– Есть, и много, – сказал Мейсон. – Эта запись не имеет никакого отношения к совершенному преступлению. Она никоим образом не касается Хэтти Бэйн, которой в тот момент не было с нами. Она не могла знать и о сути разговора.

– Зато там был ее адвокат, – заметил Мун.

– Тогда я еще не был ее адвокатом, и нельзя связывать ее словами, которые я произнес до того, как стал им, иначе вы с тем же успехом можете использовать и сказанное мною десять лет назад.

– Я полагаю, мы все же имеем право представить эту пленку в качестве доказательства, – сказал Мун. – Она имеет важное значение.

– При определенных условиях можете, – ответил Мейсон. – Прежде всего вы должны спросить одного из участников разговора, имел ли этот разговор место. Если он подтвердит это, то все, на этом можно ставить точку. Если же станет отрицать, что такой разговор состоялся, вы будете иметь право предъявить свою пленку и подвергнуть сомнению показания, но для этого вам придется доказать, что часы работали, что запись действительно была сделана в указанное время, и, кроме того, кто-то должен узнать на этой записи голос человека, показания которого вы желаете оспорить. Но даже и после этого ваша запись не может служить доказательством фактов.

– Я думаю, адвокат прав, – сказал судья Кейлор.

– Если суд позволит, – раздраженно бросил Мун, – я надеюсь с помощью этой записи показать, что мистер Мейсон, зная, что мистер Фрич уже мертв, незаконно проник в квартиру покойного, чтобы в нарушение закона найти склеенный оригинал записи.

– И на основании этого вы подозреваете меня в убийстве Фрича? – спросил Мейсон.

– В конце концов, вы могли быть соучастником, – отрезал Мун.

– Скажите, какую пленку вы хотите представить? – спросил судья Кейлор.

– В данный момент ту, которая записывалась у двери квартиры Брогана, когда тело уже обнаружили и мистер Мейсон заявил, что собирается осуществить незаконный обыск квартиры Фрича.

– Возражение принимается, – вынес постановление судья Кейлор. – Никто из участников этого разговора не привлекался к ответственности по данному делу, и не было подтверждено, что разговор состоялся в присутствии обвиняемой.

– Я также хочу представить пленку с записью, которую Броган назвал оригиналом записи Фрича, – сказал Мун.

– Сначала вы должны обосновать свою просьбу.

– Мне кажется, я уже сделал это, ваша честь.

– Данный свидетель лишь заявил, что такая пленка есть. Он не опознал ее.

– Если суд послушает ее, то убедится, что она сама несет в себе доказательство своей подлинности.

Судья Кейлор покачал головой:

– Ее должен опознать какой-то свидетель.

– Но Броган может подтвердить, что эта пленка внешне походит на ту, что была у Фрича.

– Посмотрите в окно, – посоветовал Мейсон. – Внизу на стоянке вы увидите сотни машин одной модели. Все они схожи по внешнему виду. Но если вы захотите опознать какую-то из них, то вам придется рассматривать ее индивидуальную, а не общую характеристику.

– Не надо меня учить, – огрызнулся Мун.

– Кто-то же должен это делать, – улыбнулся Мейсон.