Дело изъеденной молью норки Гарднер Эрл
Трэгг выполнил просьбу.
Фрэнк Хокси взглянул на снимок, уже собрался было покачать головой, но взял снимок в руку и стал внимательно изучать.
Было заметно, что его рука трясется.
– Вы утверждали, что никогда не забываете лицо, один раз увидев, – сказал Мейсон. – Поэтому вы считаетесь ценным работником в гостинице «Кеймонт». Вам когда-нибудь доводилось видеть мужчину, изображенного на фотографии?
– Перекрестный допрос ведется неправильно, – встал со своего места Гамильтон Бергер. – Если адвокат защиты хочет пригласить мистера Хокси в качестве своего собственного свидетеля…
– Мистер Мейсон, несомненно, имеет право проверить память свидетеля, – заметил судья Леннокс. – Свидетель, заявляющий такую необычную вещь, что он никогда не забывает лицо, единожды его увидев, дает показания о том, что его память значительно лучше средней. Поэтому при сложившихся обстоятельствах адвокат защиты имеет право проверить его память. Свидетель, отвечайте на вопрос.
– Я не могу…
– Осторожно, – предупредил Мейсон. – Не забывайте, что вы под присягой.
Свидетель еще раз посмотрел на фотографию. На этот раз дрожание его руки настолько бросалось в глаза, что он быстро опустил ее на колени.
– Ну? Так каков ваш ответ? Да или нет? – настаивал Мейсон.
– Да, – произнес Хокси практически неслышно.
– Когда вы его видели?
– О, ваша честь, – запротестовал Гамильтон Бергер. – Это уж слишком…
Лейтенант Трэгг повернулся и злобно посмотрел на прокурора.
– Я снимаю возражение, – объявил Гамильтон Бергер.
– Когда? – снова обратился Мейсон к свидетелю.
– Если это на самом деле фотография Роберта Кларемонта, то я видел его в тот вечер, когда улетал в Мехико.
– В какое время?
– Ранним вечером. Возникли небольшие проблемы.
– Какие?
– Он отправился к одному из постояльцев, а затем из соседнего номера поступила жалоба о драке. Я позвонил в тот номер. Шум утих.
– Что произошло потом?
– Ничего.
– Из того номера вам звонили?
– Не помню.
– Вы утверждаете, что никогда не забываете лиц. Кто жил в том номере?
– Наш постоянный клиент.
– Кто?
– Джордж Файетт, мужчина, которого убили третьего числа этого месяца.
Мейсон отодвинул стул и встал.
– Спасибо, мистер Хокси, – поблагодарил он свидетеля, а потом повернулся к озадаченному и сбитому с толку судье. – У меня все.
– Вы хотите сказать, что у вас больше нет вопросов? – недоверчиво спросил судья Леннокс.
– А теперь, если суд объявит тридцатиминутный перерыв, расследование закончит лейтенант Трэгг, – заявил Мейсон. – Лично и не привлекая в свидетели полный зал народу.
Судья Леннокс помедлил, нахмурился и стукнул молоточком по столу.
– Мне кажется, я уловил то, что вы хотели сказать, мистер Мейсон. Объявляется тридцатиминутный перерыв. Обвиняемые остаются под стражей.
Бросив многозначительный взгляд в сторону лейтенанта Трэгга, судья Леннокс сразу же удалился в свой кабинет.
Глава 18
Мейсон сидел вместе с Дикси Дайтон и Моррисом Албургом в комнате, в которой свидетели обычно дожидаются вызова в зал суда для дачи показаний.
– Мне нужны факты, – заявил адвокат. – Где мне найти Томаса Е. Седжвика?
Албург взглянул на Дикси Дайтон.
Она покачала головой.
– Я не стану никому…
– Мне вы скажете, – перебил Мейсон. – Мы должны представить его, как только лейтенант Трэгг закончит с Фрэнком Хокси.
– Мистер Мейсон, вы понимаете, что говорите? – гневно закричала Дикси Дайтон. – Это убийство полицейского. Полицейские не дадут ему покоя. У него не останется и шанса. Они так быстро спровадят его в камеру смертников, что он и оглянуться не успеет.
– Почему?
– Почему?! – переспросил Моррис Албург. – Вы что, полный идиот? Вы понимаете, о чем идет речь?
– Я не идиот и не глухой. Почему его отправят в камеру смертников?
– А чего еще ждать от полиции? Если ты убиваешь кого-то из полицейских, они все садятся тебе на шею.
– Почему?
– Да потому, что жаждут отмщения, конечно. И, наверное, еще и потому, что хотят, чтобы люди точно знали, что нельзя убивать полицейских и думать, что это сойдет кому бы то ни было с рук. Для своей собственной защиты.
– А кому они мстят на этот раз?
– Человеку, которого считают виновным.
– Вот именно. Они раньше считали, что виновен Том Седжвик. Теперь, я уверен, они изменили свое мнение.
– У него туберкулез, – сообщила Дикси Дайтон. – Он не может работать, как все. Ему требуется отдых. Ему очень сложно поправиться. Именно поэтому он занимался тем, чем занимался. Так он оказался замешанным в тотализаторе. Он считал, что если быстро накопит денег, то какое-то время сможет отдыхать. Он неплохой человек, мистер Мейсон. Он… человек. Он делал то, что делает масса других людей, а затем… на него повесили это убийство полицейского только потому, что тот занимался расследованием деятельности Тома.
– Вы пытаетесь его защитить? – обратился Мейсон к Дикси Дайтон.
Она кивнула.
– Вы жили с ним вместе, стирали, готовили, обшивали, пытались предоставить ему шанс выкарабкаться?
– Да, я готова пожертвовать жизнью ради него.
– Дайте мне его адрес, – попросил Мейсон. – Место, где его можно застать прямо сейчас. Тогда, не исключено, вы спасете и его жизнь, и свою собственную.
Моррис Албург внезапно резко повернулся к девушке.
– Дай ему адрес, Дикси, – велел он.
Глава 19
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в кабинете адвоката. Внезапно три раза резко прозвонил телефон: Герти давала сигнал, что к ним направляется лейтенант Трэгг.
– А вот и лейтенант, – заметил Мейсон.
Не успел он произнести эти слова, как дверь бесцеремонно распахнулась и на пороге кабинета появился Трэгг. Он небрежно кивнул присутствующим.
– Привет, – поздоровался Трэгг, прошел в комнату и опустился на стул напротив стола Мейсона.
– Итак? – спросил адвокат.
– Все в порядке, – сообщил лейтенант.
– Расскажете нам?
– Лучше не стоит.
– Мы имеем право все знать.
– Понимаю, – вздохнул Трэгг. – Именно поэтому я и пришел. Дайте мне собраться с мыслями.
Лейтенант достал из кармана сигару, откусил кончик, зажег, глубоко затянулся, внимательно посмотрел на Мейсона сквозь голубые клубы дыма и поинтересовался:
– А вы как догадались обо всем, Мейсон?
– Мои клиенты говорили неправдоподобные вещи. Присяжные никогда бы им не поверили. Тем не менее у меня появилась мысль, что это и есть правда.
– Но что именно подсказало вам верное решение? – настаивал Трэгг.
– Если кто-то заставляет адвоката представлять доказательства, которые определенно приведут к вынесению обвинительного приговора его клиенту, причем такие доказательства, в истинность которых верит сам адвокат, то этот кто-то определенно должен знать что-то о законодательной базе. Рассказы каждого из обвиняемых звучали настолько фальшиво, что если бы они произносились в месте дачи свидетельских показаний, то моим клиентам не видать бы свободы. Один раз могла произойти случайность. В двух – это уже замысел. Я внезапно осознал, что имею дело с определенной схемой, или моделью, или как там ее еще назвать. Томаса Е. Седжвика поставили в определенное положение – что бы он ни говорил, присяжные бы ему не поверили. Ему оставалось только одно: удариться в бега. Я просто воспользовался обычным полицейским методом, лейтенант. Вы ловите многих преступников, потому что ведете досье под названием модус операнди.[1] Вы основываетесь на том предположении, что преступник, раз совершив преступление, увенчавшееся успехом, и в дальнейшем станет действовать по той же схеме. Седжвику пришлось бы рассказывать абсолютно неправдоподобную историю. К тому же у него оказалось орудие убийства. У Морриса Албурга также неправдоподобный рассказ и орудие убийства. Мне пришло в голову, что раз Кларемонт пытался выяснить, что же собой представляет «крыша», он, не исключено, вступил с кем-то из них в контакт. На меня работал один фактор. Ночной портье никогда не забывает лицо, один раз его увидев. Я решил задать массу незначительных вопросов во время перекрестного допроса, а потом, как бы невзначай, попытаться выяснить, не видел ли Хокси Боба Кларемонта в гостинице в ночь убийства. Когда Хокси поведал о внезапном путешествии в Мехико, я понял, что произошло. Оставался всего один вопрос, чтобы решить дело. Я пришел к выводу, что лучше вам задать его в частной беседе, чем мне при всех в зале суда. Когда я увидел, как дрожат руки Хокси, я подумал, что ответ ясен… Естественно, я хотел узнать, не было ли у Файетта в комнате другого посетителя, когда к нему поднялся Кларемонт. Я что-нибудь упустил?
– Ничего, – ответил Трэгг. – Лучше бы все было наоборот. А так люди начинают думать, что вся полиция продажна, потому что время от времени кто-то один собирает несметное богатство. Как и в этом случае. Ему просто принадлежала гостиница «Кеймонт». Что вам известно об этом?
– Я так и думал. А также «Бонсал» и еще какая-то, куда отвозили пленников и где они видели полотенца с надписью «Бонсал».
Последовало молчание. Трэгг затянулся сигарой.
– Боб Кларемонт был не так глуп и наивен, как считали многие, – сообщил лейтенант. – Он знал, что Седжвик держит тотализатор, но также он знал, что Седжвик платит «крыше». А Файетт – связующее звено. Кларемонт пытался найти того, кто стоял за всем этим, прячась в тени. И нашел. След вел к гостинице «Кеймонт». А там, предположительно, Боб Кларемонт получил удар – я не имею в виду физический в данном случае. Он узнал, кто тот человек, за которым он охотится. Он не вышел живым из гостиницы. Они спустили его в грузовом лифте и бросили в машину. Затем послали за Седжвиком.
– Кто послал?
– А вы как думаете? Тот, кому Седжвик платил за защиту. Он заявил Седжвику, что его возьмут в самое ближайшее время, так как стало известно, чем он занимается. Ему дается двенадцать часов, чтобы уехать из города, продав дело за столько, сколько сумеет выручить. Только сматываться, если хочет жить.
– Я так и предполагал, – признался Мейсон.
– Вам известно, что произошло потом. Седжвик сделал то, что от него ждали, и таким образом приготовил свою шею для петли.
– А револьвер?
– Седжвику дали понять, что его единственный шанс – оставаться за пределами штата, пока все не утихнет, но сообщить этому одному человеку, где он обосновался. У Седжвика был револьвер системы «смит-и-вессон», но не тот, что потом заложила Дикси. Она отнесла в ломбард револьвер Боба Кларемонта, даже не подозревая об этом. Каким-то образом после убийства полицейского преступникам удалось поменять револьверы. Наверное, к Седжвику и Дикси заходил кто-то, кого они считали другом, и подменил револьвер.
– Но зачем? – не понял Мейсон.
– Своеобразное страхование жизни у бандитов. Они не думали, что Дикси Дайтон вернется, но полностью исключать этот вариант не могли. Я предпочел бы это не обсуждать.
– Знаю, но придется, Трэгг. Вы наш должник.
– Да, – угрюмо кивнул лейтенант. – Почему, черт побери, я здесь, как вы думаете?
– Вы получили заявление у Хокси?
– Конечно. Вы только что не обернули дело в целлофан и не поднесли его мне на серебряном подносе. Я с самого начала считал, что в убийстве Боба Кларемонта есть что-то странное. Я знал, что он сам не сел бы в машину. Не позволил бы никому вытащить его револьвер. Все казалось мне странным и подозрительным, но я никак не мог догадаться, что же здесь не так. Но после вашего перекрестного допроса я проснулся. Мне как в лоб ударило. Гостиница «Кеймонт» приобрела дурную славу. Окружной прокурор собирался начать расследование, которое определенно привело бы к ее закрытию. Назначили нового директора. Ночным портье взяли парня с криминальным прошлым. У него прекрасная память на лица. Если бы он остался в городе, он на следующий день увидел бы в газетах фотографии Боба Кларемонта. Он узнал бы полицейского, в предыдущий вечер в штатском заходившего в гостиницу и расследовавшего какое-то дело. Роли бы поменялись. Хокси смог бы шантажировать владельцев… Так что они договорились со своими знакомыми в Мехико, торгующими наркотиками, и незамедлительно отправили Хокси в аэропорт. В Мексике Хокси перевозили с места на место, вешали ему лапшу на уши, пока убийство Кларемонта не потеряло новизну и не сошло со страниц газет. Тогда Хокси позволили приехать обратно. Все бы тут и застопорилось, если бы не вернулись Дикси с Томом Седжвиком. Файетт пытался заставить ее броситься на аллею, откуда бы для нее началась дорога в один конец. А она увернулась, не сделав то, что от нее ждали. Файетт был так уверен в успехе, что дал сообщнику свою машину. Он боялся, что его могут засечь, поэтому взял для себя машину напрокат. Дикси убежала и оказалась в больнице, в машине Файетта осталось отверстие от пули, полиция Сиэтла обнаружила, что Дикси заложила в ломбард револьвер, принадлежащий Кларемонту. Это решило дело. Файетта следовало убирать. Он бы открыл рот, чтобы спасти свою шкуру. Было принято решение убить Файетта и свалить вину на Албурга и Дикси. Вы спутали все карты, Мейсон, раскопав единственное слабое место во всей схеме, о котором они сами забыли, – срочную отправку Хокси в Мексику, чтобы он не увидел фотографии Боба Кларемонта в газетах. Конечно, так как это была крупная банда и крутились большие деньги, то у главаря имелось много помощников, которых он мог в любой момент призвать. Они ему помогали, но оставались неизвестными всем окружающим.
– Так кто же истинный хозяин гостиницы? Глава «крыши»?
– Зачем вы настаиваете? – спросил Трэгг. – Хотите меня помучить? Хотите…
– Ничего подобного, – перебил Мейсон. – Я просто хочу закончить дело.
– Оно закончено. И вы знаете ответ. Сержант Джаффрей из отдела по борьбе с наркоманией и проституцией. Гостиница целиком принадлежала ему, да в придачу еще с полдюжины других мест. Он держал в банках три или четыре сейфа для хранения ценностей. Остается еще проверить, что в них.
– Где он теперь? – поинтересовался Мейсон.
– Мертв.
Мейсон раскрыл рот от удивления.
– Мертв?!
– Да. Его застрелили, когда он сопротивлялся аресту.
– Боже праведный! – воскликнул Мейсон. – Кто его убил?
Трэгг встал со стула, неподвижно стоял минуту, затем так сжал в кулаке сигару, что она превратилась в кучку обуглившихся табачных листьев.
– А вы как думаете, черт побери? Сержанта Джаффрея застрелил я, – ответил лейтенант Трэгг и вышел из кабинета.