Дело крючка с наживкой Гарднер Эрл

– Кто она, Перри?

– Моя клиентка.

Дрейк удивленно посмотрел на него:

– Ты не знаешь в лицо своих клиентов?

– У меня большая практика, – усмехнулся Мейсон.

– Знаешь, Перри, это дело становится все мрачнее и мрачнее. Почему ты следишь за собственными клиентами?

– Ты даешь своих ребят для работы, Пол. У них много темных карт, ну я и подбросил еще одну.

Мейсон задумчиво смотрел на дорогу.

– Еще два квартала, – заметил Дрейк. – Боюсь, что не найдем места для машины.

– Надо что-нибудь придумать, – сказал Мейсон. – Я хочу увидеть девушку, но не хочу, чтобы она увидела меня… Дай мне очки, Пол.

– Возьми в отделении для перчаток. Может быть, это тебе поможет.

– Ты можешь описать ее? – спросил Мейсон.

– Не очень, потому что информация мне передана по телефону. Ей лет двадцать восемь, брюнетка, хорошая фигура, большие темные глаза.

Мейсон нахмурился.

– Не годится? – спросил Дрейк.

– Это зависит от глаз, – ответил Мейсон. – У девушки, которую я имею в виду, тоже темные глаза, но лучше, если я взгляну на них сам.

– Мой оперативник – молодой парень – готов был назвать ее красавицей.

Машина свернула налево. Дрейк подал сигнал и остановил машину. К ним подошел сотрудник Дрейка.

– Хотите поговорить со мной?

Мейсон кивнул.

– Думаю, что она скоро выйдет.

– Вы следили за ней от самой редакции?

– Да. Это три или четыре квартала отсюда. Кажется, в парикмахерской ее знают, но я еще не пробовал получить здесь информацию о ней.

– Сделайте это после того, как она уйдет, – сказал Мейсон. – Нет, одну минуту. Я не хочу, чтобы она узнала о слежке. Подождем.

– О’кей. Мне оставаться здесь?

– Да, мы поедем за ее машиной. Я сам поеду за ней, но, если она узнает меня или улизнет, вы должны проследить, куда она пойдет. Как она одета?

– Темное шерстяное платье и красный жакет с лисьим воротником, маленькая шляпка.

– Красивая?

– О да, я бы сказал – очень красивая.

Дрейк подмигнул Мейсону.

– О’кей, мы будем в машине. Вы нам покажете ее.

Они сели в машину и стали ждать.

– У тебя есть какие-либо соображения насчет времени смерти Тидгинса?

– Думаю, да.

– И что же это за соображения?

– Не могу сказать определенно, здесь дело скорее в ощущении. Но это не то, что думают в полиции.

– А что они думают?

– У Голкомба две версии. В соответствии с первой – Тидгинса убили в бунгало, но в бунгало он вошел сам, возможно, с чьей-то помощью. Практически он умер вскоре после того, как улегся на постель. Странно, Пол, что не нашли его ботинок.

– Что в этом странного?

– То, что их нет.

– Ну, он мог их снять перед тем, как лечь в постель.

– Умирающий не станет снимать обувь. Если ему кто-то помогал, едва ли этот кто-то подумал бы о ботинках. Если, конечно, это не была женщина.

– В этом что-то есть, – согласился Дрейк.

– Полиция не нашла обуви, – продолжал Мейсон. – Я тоже искал его ботинки, когда мы были там, и не нашел ни в шкафу, ни под кроватью.

– Но зачем кому-то понадобилось брать их?

– Не знаю. Правда, у меня есть одна идея…

– Какая?

– Обрати внимание вот на что, Пол. Врач сказал, что он умер в десять часов во вторник. А я считаю, что это произошло раньше. Но пока трудно это доказать.

– Из-за жары в комнате?

– Да, но это важно само по себе.

– Что ты имеешь в виду, Перри?

– Дело вот в чем, Пол: Тидгинс мог добраться до дома самостоятельно. Возможно, это было днем… Но есть несколько фактов, которые заставляют меня думать иначе. Один из них – газ.

– А именно?

– Я не думаю, что газ включили только для того, чтобы ускорить разложение трупа и затруднить определение времени смерти.

– Для чего тогда?

– Его включили только потому, что в комнате было холодно. Тот, кто зажег газ, хотел, чтобы в комнате стало теплее. Это значит, что его включили ночью.

– Во вторник ночью?

– В понедельник ночью.

– Но это невозможно.

– Да, в понедельник ночью либо очень рано утром во вторник Тидгинс был еще жив, когда его привезли в дом. Пятна крови говорят об этом. Кровь на постели говорит о том, что у него было сильное кровотечение. Оно началось, когда он уже лежал.

– Это верно, – согласился Дрейк.

– Судя по показаниям врача, это означает – в понедельник ночью, а не во вторник. Вспомни, он сказал, что к десяти часам утра во вторник Тидгинс был уже мертв.

– Но бог мой, Перри, ты разговаривал с ним по телефону. Его секретарь сказал…

– Откуда я знаю, что разговаривал по телефону именно с ним? Я разговаривал с кем-то, кто назвался Тидгинсом. Сперва я разговаривал с секретарем.

– Но ведь секретарь сказал тебе, что Тидгинс в кабинете… О, Перри, ты думаешь, что секретарь солгал?

– Точно. Другого объяснения я не вижу. Секретарь солгал.

– Зачем?

– Ты и сам не хуже меня догадываешься об этом, Пол. Взгляни с позиции здравого смысла. Сначала мы решили, что Тидгинса привезли в дом мертвым. Однако он был только смертельно ранен. Очевидно, он умер вскоре после того, как его уложили в постель. Кто-то помог Тидгинсу добраться до дома, уложил его в постель, включил газ, чтобы нагреть комнату, возможно, вышел в ванную за полотенцем, чтобы вытереть кровь, или побежал к телефону. А Тидгинс умер.

Этот человек растерялся и решил удрать. Чтобы запутать следствие и не дать возможности точно определить время смерти, он забрал ботинки Тидгинса.

– Но зачем?

– Неужели тебе не ясно? Эти ботинки – ключ к разгадке.

– Разгадке чего?

– Времени смерти.

– Не понимаю, – признался Дрейк.

– Я думаю, ботинки с Тидгинса сняли после смерти, и сделала это женщина.

– При чем тут ботинки, Перри?

– На них осталась грязь. Пусть немного, но осталась. На постели нет покрывала. Это значит, что на нем остались следы от грязных ботинок, ведь был сильный дождь. Это тоже ключ. Поэтому нет ни покрывала, ни ботинок.

– Ты считаешь, что в это время на Тидгинсе было пальто?

– Да, Тидгинс приехал сам, либо его привезли. Кто-то помог ему добраться до дома, пройти через гостиную и лечь в постель. А через несколько минут Тидгинс умер. Кровь и грязь от ботинок, следы его мокрого пальто – все это было на покрывале. Кто-то снял с него ботинки и пальто, а потом вытащил из-под него покрывало… Пальто бросили в его машине, а машину – в таком месте, где полиция могла бы найти ее лишь на следующий день.

К важнейшему выводу, Пол, нас приводит факт, что следы крови мы видим у самого порога. Вспомни, какой дождь был в понедельник ночью. Обрати внимание: к крыльцу ведет цементная дорожка. А следов крови на ней нет. Я скажу тебе, почему следы крови есть только на крыльце, Пол: потому что остальные пятна смыло дождем. А сохранившиеся три пятна прикрывала крыша над крыльцом. Значит, время убийства – понедельник ночью.

– О’кей, Перри, ты убедил меня. Я согласен, но что это нам дает?

– Пока не знаю.

– Может быть, поработать с секретарем и вытянуть из него признание?

– Это было бы логично, если бы я знал свое положение, Пол!

– Что ты имеешь в виду, Перри?

– Откровенно говоря, Пол, я не знаю, кто мой клиент.

– Вот уж загнул.

– Да, Пол. Меня наняли для защиты женщины. Я считаю, что я нанят для защиты женщины от обвинения в убийстве Альберта Тидгинса.

– Разве это не было оговорено, Перри?

– Нет, Пол, не было. Ночью в понедельник ко мне явился мужчина. Тогда шел дождь, сильный дождь. С ним была женщина. Мне не удалось увидеть ее лицо и услышать голос. Она была в маске и все время молчала. Мужчина принял меры предосторожности, чтобы ее не узнали, если она обратится ко мне за помощью. Когда я опознаю ее, то получу внушительный гонорар.

Теперь ты понимаешь, в каком я положении? Конечно, когда я узнал об убийстве Тидгинса, то сразу же подумал об этой женщине. Меня наняли для работы в понедельник ночью. Убийство, очевидно, произошло не позже вторника. Когда я стал размышлять об этом деле, оказалось, что убийство Тидгинса произошло именно в понедельник ночью. И я полагаю, что оно случилось в понедельник еще до полуночи.

– Я пока не вижу причины, которая мешает тебе добиваться признания от секретаря Тидгинса, – заметил Дрейк, – если ты уверен, что твоя клиентка – женщина.

– Потому что я уверен, что убил его секретарь.

– О боже, Перри! Если он солгал, сказав, что Тидгинс в кабинете, если обманул тебя по телефону…

– Это еще не доказательство, – перебил его Мейсон. – Кроме того, у секретаря могла быть какая-нибудь причина не ставить в известность о том, что его хозяин отсутствует. И он сделал все, что мог, чтобы доказать, что Тидгинс был в своем кабинете. Дальше оказывается, что Тидгинс убит в понедельник ночью. Подозрение падает на секретаря. Но допусти на минуту, Пол, что секретарь неповинен в убийстве, а виновен лишь в ложном утверждении, что Тидгинс находился в своем кабинете во вторник утром. Он признается, что солгал, и дает логическое объяснение причин лжи. Тогда полиция сразу же ухватится за мою клиентку и обвинит в убийстве ее. Мое официальное вмешательство уничтожит единственную линию защиты в глазах жюри.

– Что ты имеешь в виду?

– Алиби на весь вторник.

– А почему ты думаешь, что у нее есть такое алиби?

– Исчезнувшие ботинки и покрывало.

– Говори яснее, Перри.

– Я и так говорю ясно. Не понял? Единственной причиной, по которой были изъяты и спрятаны ботинки и покрывало, является желание кого-то скрыть тот факт, что, когда Тидгинс приехал в этот дом, шел дождь. А это, в свою очередь, значит: человек, который это сделал, знал, что миссис Тидгинс не было в городе и что она должна вернуться через несколько дней. Единственный логический вывод из всего этого: этот некто должен был уйти от меня в понедельник ночью и начать готовить алиби. Вот так выглядит наше положение в этом деле, Пол.

Дрейк уставился на молодую женщину, вышедшую из парикмахерской.

– Ого! Мой парень не ошибся. Я бы отдал свой голос, чтобы эту красотку избрали «Мисс Америка»!

Он взглянул на Мейсона. Адвокат был необыкновенно мрачен.

– В чем дело, Перри?

– Я готов был поставить десять против одного, что увижу знакомую женщину. Но увидеть незнакомку не ожидал.

– Да, это та, что нам нужна, – сказал Дрейк. – Мой парень подает сигнал.

Мейсон надвинул на глаза шляпу и пригнулся:

– Следи за ней, Пол. Она может меня узнать, а я не хочу этого. Говори, что она делает.

– Надевает перчатки, – сказал Дрейк. – Идет по тротуару… Посмотрела на машину с моим парнем… Прошла мимо… О’кей, Перри, она идет. Следить будешь сам!

– Да. И вот еще что, Пол… Присмотрись к этому секретарю, Маттерну. Узнай о нем все, особенно обрати внимание на его связь с Болусом, президентом компании «Вестерн проспектинг компани». Ну, я пошел.

Мейсон вылез из машины и медленно пошел за молодой женщиной. Она шла неторопливо, и Мейсону было удобно следить за ней.

Он последовал за ней в аптеку, где женщина зашла в телефонную будку и коротко переговорила с кем-то. Повесив трубку, она прошла мимо прилавка, где Мейсон выбирал зубную щетку, и вышла на улицу. Бросив беглый взгляд на машину с оперативником, она пошла дальше.

Она прогуливалась. Часто останавливалась у витрин и рассматривала товары. Раза два она резко оборачивалась и останавливалась, отчего Мейсон чувствовал себя неловко. На третий раз она резко обернулась и пошла к магазину. Мейсон едва успел повернуться. Она вошла в магазин, подошла к лифту, но неожиданно передумала и отошла от него.

Мейсон шел по пятам. Женщина снова резко повернула и пошла в обратную сторону, к выходу на другую улицу. На этот раз Мейсон не успел среагировать.

– Доброе утро, мистер Мейсон, – сказала она хорошо поставленным голосом. – Вы хотите мне что-то сказать?

Мейсон снял шляпу и заглянул в большие темные глаза.

– Не думаю, что знаю вас, – сказал он.

Она засмеялась:

– Женщина чувствует спиной, когда за ней следят. Почему же великий Перри Мейсон следит за мной?

– Только из-за восхищения вашей красотой.

– Не говорите глупостей… Пойдемте. Если вы хотите следить за мной, то лучше идти рядом.

Она взяла его под руку и улыбнулась:

– Вот так. Это гораздо лучше. Я собираюсь свернуть налево. Полагаю, вы пойдете со мной?

Он кивнул.

– Вы заметили две машины, которые следуют за мной?

– Две? – спросил Мейсон.

– Одна, по крайней мере, совершенно точно. Насчет второй, возможно, я ошибаюсь.

– Кажется, вы пользуетесь успехом, – сказал Мейсон.

– Очевидно.

– Не помню, чтобы мне приходилось встречаться с вами.

Женщина засмеялась:

– Я много раз видела ваши фотографии. Вы не представляете себе, насколько вы популярны в этом городе.

– Я польщен, – пробормотал Мейсон.

Она посмотрела на него:

– Мне бы определенно не хотелось попасть к вам на перекрестный допрос.

– А я определенно не хотел бы устраивать вам перекрестный допрос. Любой, кто умеет так хорошо, как вы, избегать ответов на вопросы, плохой свидетель.

– Почему? На какой вопрос я вам не ответила?

– Вы еще не назвали мне ваше имя.

Она засмеялась:

– Верно. Не назвала. Я даже не уверена, что назову, мистер Мейсон. Пусть побегают детективы.

– Что вы имеете в виду?

– Один из них, очевидно, оставался у выхода, а другой гулял. Вот он идет. Может, попробуем удрать от него?

– О, пусть идет. Он получает плату за день работы, и мы должны дать ему заработать. Надеюсь, то, что я присоединился к вам, никому не повредит и не усложнит дела?

– Что вы имеете в виду?

– А вы разве не слышали, что они обо всем составляют отчет? Он, конечно, не знает, почему я иду рядом с вами. В результате появляется следующая запись: «Вскоре после выхода объекта из парикмахерской к нему присоединился Перри Мейсон. Они шли под руку и о чем-то разговаривали».

– Да, это многое усложнит, – нахмурилась женщина. – Странно, что вы заговорили об этом.

– Детективы, несомненно, тоже считают это странным.

– Вы следили за мной от самой парикмахерской?

– Да.

– Я не заметила вас в аптеке. Что вам нужно от меня?

– Я хотел узнать, кто вы.

– Допустим, что я вам не скажу.

– Тогда мне потребуется полчаса, чтобы выяснить это.

– Не говорите глупостей, Мейсон. Есть десятки способов избавиться от вас.

– Надеюсь, вы не станете прятаться от меня в женском туалете? Это было бы просто неприлично с вашей стороны.

– Боже мой! Нет, конечно! Это же так очевидно… И потом, я не уверена, что дверь женского туалета могла бы вас остановить…

– Тогда вам лучше назвать себя.

– Это мой секрет. И я пока не скажу вам.

– Когда же вы скажете?

– Когда я узнаю, почему вы следили за мной. Кроме того, я хочу знать, что вам известно о детективах, которые следят за мной. Короче говоря, мистер Мейсон, меня интересует столь неожиданная популярность среди вас. Достаточно неприятен сам факт слежки. А когда известный юрист занимается ею, мое сердце начинает биться учащенно.

– Так вы скажете, кто вы?

– Нет. И не позволю вам следить за мной. Предупреждаю вас, мистер Мейсон, я очень хочу остаться одна. А теперь давайте пожмем друг другу руки и расстанемся друзьями. Я останусь здесь и посмотрю, как вы уйдете. Когда будете далеко, я исчезну.

Мейсон покачал головой:

– Учитывая трудности поиска, я не намерен дать вам исчезнуть.

– Значит, это ваши детективы?

Мейсон промолчал.

– Очень хорошо. Вы об этом пожалеете.

– Вы объявляете войну?

– Да, если вы не уйдете.

– Ответьте на четыре или пять вопросов, и я отпущу вас.

– Нет.

– Хорошо, тогда война.

Они рука об руку продолжали путь. Со стороны казалось, что идет счастливая пара и весело беседует. Только один незаметный наблюдатель видел мрачное выражение лица Мейсона и волнение девушки.

У перекрестка они остановились. Молодая женщина резко выдернула руку и закричала:

– Офицер! Этот мужчина преследует меня!

Полицейский удивленно посмотрел на них. Мейсон быстро встал к нему спиной и вырвал из рук девушки сумочку.

– Я просто хочу вернуть мадам сумочку, которую она обронила.

– Только и всего? – спросил полицейский, направляясь к ним.

– Он преследует меня, – сказала женщина, – он вырвал…

– Эта молодая леди оставила сумочку в аптеке на прилавке, – объяснил Мейсон. – Я полагаю, что сумочка принадлежит именно ей, но я не могу вернуть ее, пока леди не укажет, что там есть. Я поступаю правильно. Если хотите, сделайте это сами.

Мейсон спокойно открыл сумочку женщины:

– Вот смотрите…

Она подскочила к нему:

– Вы не смеете…

Мейсон своими широкими плечами отодвинул ее и достал из сумочки водительские права.

– Смотрите сами, офицер. Имя и адрес есть на правах. Ей нужно только назвать свое имя, и я отдам сумочку.

Слезы негодования и обиды выступили на глазах женщины.

– Вы странно действуете, приятель, – сказал полицейский.

– Ничего странного, – важно сказал Мейсон. – Позвольте представиться: Перри Мейсон, адвокат.

– Вот это да! Прошу прощения, мистер Мейсон. Я не узнал вас. Я видел вас в суде и на фото.

Мейсон улыбнулся и поклонился.

– Вы должны простить меня, – сказал он многозначительно, поворачиваясь к молодой женщине. – Я думаю, что это ваша сумочка. Конечно, я не мог вернуть ее, не узнав, кто вы, но теперь я знаю.

– Прекрасно, – сказала она. – На правах указано: Адель Гастингс, адрес – Кливленд-сквер, 906. Там же есть отпечаток моего пальца. Можете сравнить.

– Этого достаточно, мисс Гастингс. Я удовлетворен, вот ваша сумочка.

Полицейский отошел от них, покрикивая на любопытных.

– Нам с вами по пути, мисс Гастингс? – спросил Мейсон с поклоном.

– Да, – сказала она, сдерживая слезы, и они пошли рядом.

– Жаль, что я не успел более детально ознакомиться с содержимым вашей сумочки, – сказал Мейсон.

– Почему?