Преданность и предательство Остен Эмилия

Лар Элий, который никогда в жизни не мучился, если приходилось чего–то ждать, теперь ощущал постоянное и от этого очень раздражающее беспокойство. Сначала он терпеливо ожидал новостей, но к закату первого дня с неудовольствием заметил, что не находит себе места, а вся работа валится из рук. Он пытался читать, однако не улавливал смысла слов, спустился в термы, но и это не заняло его надолго. Зашел Луций, чтобы доложить о похоронах и прочих скорбных вещах, Лар его выслушал – и ничего не запомнил. Смутное, но вполне реальное беспокойство мешало сосредоточиться, словно заноза, мелкая, вонзившаяся глубоко в палец.

К утру второго дня его начали избегать слуги. И не только слуги. Все, буквально все предпочитали свернуть в другой коридор, скрыться в комнате или перейти на другую сторону улицы, лишь бы не столкнуться с ним. Даже Луций куда–то скрылся. Впрочем, долго прятаться у него не получилось, и он столкнулся с Ларом Элием в палестре, куда тот в конце концов пришел, чтобы забыться, занявшись упражнениями с оружием.

– Я, пожалуй, уже закончил, – пробормотал Луций, возвращая пилум на стойку с копьями.

– Решил шмыгнуть в кусты?

– Эм… – Луций снял шлем и положил его на скамейку у стены. – В последнее время находиться с тобой в одном помещении – занятие небезопасное.

– Ты же мой друг, – напомнил Лар Элий. – А друзья, насколько я помню, должны поддерживать друг друга.

– И каким образом я должен тебя поддержать? Метаться из угла в угол, рычать на всех, кто приближается, и периодически застывать с отсутствующим видом?

– Почему нет никаких новостей? – Лар Элий решил пропустить мимо ушей издевку Луция, который всегда был излишне ядовит. – Если даки не приняли моего предложения, отчего они еще не штурмуют ворота? Если приняли, почему не приезжают для заключения союза? Это странно.

– На мой взгляд, ничего странного. Если ты не забыл, даки лишились вождя.

– Ты думаешь, это так просто забыть? – скривился Лар Элий. Сцена битвы снова встала у него перед глазами, как случалось уже не раз за последние дни.

– Хм… В последнее время, как мне кажется, ты немного занят другими мыслями, – осторожно заметил Луций.

– Это какими же?

– Я что–то не рискую продолжать этот разговор. Вернемся к дакам. По обычаям даков, Тита Патулуса предали огню вчера на закате, так что неудивительно, что до сих пор нет никаких новостей. И, я думаю, не будет еще некоторое время.

– Даки должны выбрать вождя. – Лар Элий тоже прекрасно знал обычаи соседей.

– Да, – кивнул Луций Веллий. – Титания должна выбрать вождя. А совет племени – его утвердить. В общем, еще несколько дней даки будут заняты. Пир в честь погибшего Тита Патулуса, выборы вождя, свадьба, еще один пир.

Луций услышал звук, подозрительно напоминающий скрежет зубовный, и на всякий случай отступил на шаг назад. Лар Элий не шевельнулся, не произнес ни одного слова, но было видно, что мысль о свадьбе Титании не доставила ему ни малейшего удовольствия, скорее, наоборот.

– В общем, новостей не стоит ждать еще некоторое время. Так что…

– Так что пора отправиться в разведку и узнать как можно больше, – бросил Лар Элий. – Чтобы подготовиться к любому развитию событий. Если вождем станет Клев – а он сам уверен в этом, – нас ждет война. И не потому, что он встанет во главе племени и развяжет конфликт, а потому, что я поклялся убить его собственноручно – и собираюсь выполнить клятву как можно скорее.

– Позволь спросить, мой друг, ты жаждешь крови этого слизняка, гм, по политическими причинами или по личными? – Луций не смог сдержаться и тут же об этом пожалел, но слова обратно не вернешь.

– Так… – Лар Элий сел на скамейку и сжал голову руками. – Я действительно жажду крови Клева. Вот так бы и придушил собственными руками, смотрел, как его глаза наливаются кровью, как он судорожно пытается вздохнуть, как жизнь по капле уходит из него вместе с остатками воздуха… Вот я говорю это – и чувствую себя необъяснимо счастливым. Я его действительно ненавижу. Первый раз за много–много лет я кого–то ненавижу. Лично ненавижу. И, знаешь, мне это не нравится. Или нравится…

– А мне нравится. – Луций сел рядом со своим другом и командиром. – Впервые за много лет я вижу, что ты чувствуешь себя живым.

– Если быть живым означает именно это… Я не хочу жизни. Я хочу только покоя.

– Знаешь, человеку свойственно чувствовать, радоваться и злиться, – медленно проговорил Луций Веллий. – Ты же иногда больше похож на тень, неизвестно как исторгнутую из царства Плутона, чем на живого человека. Конечно, ты всегда был сдержанным и спокойным, но…

Лар Элий закончил за него:

– С тех пор как я потерял Веранию, я стал живым мертвецом. Я не глухой, я слышал эти разговоры.

Луций вздохнул. Значит, пересуды долетели до ушей префекта. Ну, что ж, даже хорошо, что Лар Элий знает, что говорят о нем люди. Хотя, похоже, до недавнего времени ему было это глубоко безразлично. Но не теперь.

– Да. Ты был живым мертвецом. А сейчас оживаешь.

– Это очень больно, – пожаловался Лар Элий.

– Лишь у мертвых ничего не болит, мой друг.

Лар Элий откинулся назад и ощутимо приложился затылком об стену.

– У меня так болит голова, что я точно пока не умер.

– Могу предложить лекарство от головной боли, – оживился Луций. – Ты испытываешь столь личную ненависть к Клеву лишь потому, что тебя терзают не менее личные чувства к Титании.

Луций Веллий был весьма осторожным и благоразумным человеком, поэтому, произнося эти слова, он находился уже на полпути к выходу из палестры. Лишь поэтому шлем, который метнул ему вслед Лар Элий, угодил в захлопнувшуюся за его спиной дверь, а не в эту самую спину.

Лар Элий смотрел, как шлем катится по полу, и не мог отвести взгляд. В голове царила великолепная и прекрасная пустота. Все мысли куда–то испарились, оставив вместо себя чудесную легкость. Нет, в этой легкости не было кладбищенского покоя, там вообще не было ничего. Пустота. А потом воздух словно загустел, так что пришлось приложить усилие, чтобы вздохнуть. Вместе с кислородом пришло осознание собственной беспросветной и от этого ужасно глупой слепоты. Кажется, за последние два с лишним десятка лет он совершенно не поумнел. Совершенно не научился разбираться в себе и понимать собственные чувства. Как и тогда, в юности, Луцию пришлось открыть другу глаза. Лар Элий даже рассмеялся. Что ж, смеяться над собой – это достойное занятие. Тогда, в Риме, он точно так же метался, не находя себе места. И точно так же не мог понять, в чем дело. Пока Луций прямым текстом не сказал ему, что причина в Верании. Лар Элий тогда едва не убил его, хорошо, что даже ножа под рукой не оказалось. Кстати, вот Луций определенно поумнел с тех пор: сумел снова сказать другу «неприятную» правду и вовремя скрыться, избежав последствий.

Золото пробуют огнем, женщину – золотом, а мужчин – женщиной.

Видимо, это судьба. Лар Элий не имел обширного опыта с женщинами. Если быть честным, он вообще не знал женщин, кроме Верании. И вот теперь Луций заставил друга осознать, что это снова случилось. Лар Элий снова будто бы поражен молнией с небес. Мгновение – и знакомая много лет девушка заполняет все его мысли и захватывает все чувства. Говорят, что это любовь. Наверное, так оно и есть.

И что же теперь делать?

___

Титания брела по лесу, пока не наткнулась на поваленную ель, ветви которой образовывали некое подобие шатра. Сочтя, что это вполне подходящее укрытие, девушка забралась под полог колючих ветвей, свернулась в клубочек и провалилась в сон, полный странных бредовых видений.

___

Ей снилось, что она сидит у ног отца, как часто бывало. Только в триклинии пусто; нет пирующих, не слышно громких криков, так раздражавших Титанию, никто не поднимает чаши за здравие, никто не клянется в вечной дружбе. Все тихо и мертво. Кубки лежат опрокинутые, бока их тусклы. На пустых блюдах – комки пыли. Ветер, неизвестно откуда взявшийся, гоняет по полу сухие коричневые листья, и они печально шуршат, а потом взмывают к потолку, закручиваясь в неприятном танце. И свет такой, какой бывает за несколько минут до наступления грозы, когда солнце еще выглядывает из–за надвигающейся тучи: мертвенный, превращающий людей в покойников, даже если они еще живы. Титания видела свои смуглые руки; сейчас кожа на них была такого цвета, будто девушка умерла и неделю пролежала под водой.

Потом Титания подняла взгляд на отца.

Он сидел неподвижно, глаза закрыты. Как странно, но даже в этом призрачном предгрозовом свете Тит Патулус выглядел в точности, как раньше. Он не был мертвым. Он смотрелся живым. Только вот закрытые глаза и общая неподвижность… Медленно, будто преодолевая сопротивление, Титания подняла ладонь и коснулась скрещенных отцовских рук.

– Отец…

– Титания. – Он заговорил, не открывая глаз. – Как хорошо, что ты здесь.

– Отец, ты жив! – Девушка захотела заплакать, теперь от облегчения, однако не смогла. Призрачные законы сна оказались сильнее нее.

Тит Патулус медленно покачал головой:

– Я мертв. И я в обители богов.

– Нет! Ты здесь, со мной. Мы дома. Пожалуйста, посмотри на меня.

Вождь даков открыл глаза (тоже совершенно такие, как раньше!), обвел медленным тяжелым взглядом все помещение и затем остановил взор на дочери.

– Это не мой дом теперь, – тихо произнес Тит Патулус. – И не твой. Вечного нет ничего, да и долговечно тоже немногое.

– Отец!

– Титания. – Он протянул руку и коснулся ее волос, и девушка ощутила тепло – такое знакомое, родное… – Ты должна позволить мне уйти. Я долго был с тобой, а сейчас мне нужно тебя покинуть.

– Нет, отец, нет! – вскрикнула она, схватила его за руку, надеясь удержать. Однако было поздно. Лицо и тело Тита Патулуса стремительно менялись; так течет металл в кузнице, поддаваясь переплавке. И свет в триклинии изменился, перетек из грозовой бледности в яркое золото летнего дня. Титания оглянулась. Листья больше не кружились над полом, исчезли опрокинутые кубки, пустые блюда. Все вокруг было девственно чистым, но угроза больше не ощущалась. Испарилось давящее чувство, приходящее, когда думаешь о смерти или видишь ее; осталось тихое умиротворение, когда знаешь, что все миновало. А может быть, это было смирение. Человек и наяву далеко не всегда разбирается в своих чувствах, что уж говорить о сне?

Титания повернулась к человеку, которого держала за руку, – и увидела, что это Лар Элий Север.

___

Утром она проснулась от холода. Все тело застыло, превратившись в камень. Титания едва смогла сесть и тут же принялась растирать ноги, чтобы вернуть им хоть какую–то чувствительность. Кажется, спать прямо на земле было плохой идеей.

– А что было хорошей идеей? – проговорила девушка вслух, чтобы хоть как–то нарушить тишину. Туман стелился по лесу, скрывая землю, траву и кусты. Солнца видно не было, хотя явно уже рассвело. Безветренно, но все равно промозгло. Титания с трудом встала и прислушалась. Хотелось найти хотя бы ручеек, напиться воды, если уж съесть нечего. Желудок возмущенно сжался в комок. Кажется, еды ему не перепадало уже едва ли не двое суток. Или больше?

Каждое зло как–то компенсируется. Меньше денег – меньше забот. Меньше успехов – меньше завистников. Даже в тех случаях, когда нам не до шуток, нас угнетает не неприятность сама по себе, а то, как мы ее воспринимаем.

Маленький чистый источник нашелся почти сразу, ручеек звенел, стекая по камням в ложбинку, окруженную высоченными елями. Вода оказалась ледяной, но необычайно вкусной. Титания умылась, кое–как расчесала волосы пальцами, заплела тугую косу и отбросила за спину – все равно нет шпилек и булавок, чтобы хотя бы уложить ее вокруг головы. Нехитрое удовлетворение естественных утренних потребностей разогнало кровь в замерзших членах, так что жизнь определенно стала немного лучше.

Но стоило разобраться с насущным, в голову тут же полезли разные мысли – и ни одна из них не была приятной. Впервые в жизни дочь вождя сбежала от проблем, вместо того чтобы решить. И впервые в жизни она чувствовала себя беспомощной. Когда, в какой момент… Да и вообще, как она могла допустить, чтобы Клев заполучил столько влияния, что она оказалась вынуждена склониться перед ним? Титания скрипнула зубами. Она просто недооценила Клева. Смотрела – и не видела. Кажется, основной ошибкой было считать, что отец будет жить вечно – жить и прислушиваться к мнению дочери. Но все оказалось совсем не так. Во–первых, Тит Патулус погиб, а во–вторых, иметь дело с мужчинами, которые полагают, что они умнее лишь потому, что они мужчины, оказалось гораздо сложнее, чем мягко, но настойчиво управлять одним мужчиной, своим отцом.

И еще… Она поддалась чувствам, не обдумала то, что сделала, и в итоге оказалась в лесу, одна, без нужного снаряжения, без сменной одежды (а парадный комплект боевого облачения вряд ли сможет долго служить в качестве походного костюма), без лошади, без еды – и без планов на будущее.

Да и о каком будущем вообще можно говорить? Титания покачала головой, словно отрицая очевидное. Нет. Нет никакого будущего. Вся ее жизнь, все ее будущее – все это связано с ее племенем. А она сбежала. Сбежала, не выполнив свой главный и единственный долг, не назвав мужа, который станет вождем. С другой стороны, назвать вождем Клева – означает дать племени негодного предводителя, подлеца и двуличную тварь. Конечно, даже сейчас совет племени может назвать Клева вождем, но в таком случае положение его окажется весьма шатким. И останется таким, пока жива Титания, наследница Тита Патулуса. Ее муж будет иметь право бросить узурпатору вызов. И Клеву придется его принять. Так что… Побег вполне может оказаться разумным решением, только вот сбегать все же стоило, прихватив снаряжение и лошадь.

Хорошо, с этой моральной проблемой, кажется, разобрались. А если так, пора переходить к практическим вопросам.

Титания взглянула на небо, потом по сторонам, чтобы определить, где она находится. Вчера она ушла на юг от лагеря даков, так что если продолжить путь в этом же направлении, можно выйти к Красному озеру. Конечно, придется немного потрудиться, забираясь повыше в горы, но это того стоит. В тех краях самая хорошая охота, так что подстрелить что–нибудь на обед можно будет даже из наспех изготовленного лука. Кроме того, не мешало бы все же искупаться, смыть с себя пыль, грязь и пот. Естественно, довольно прохладное горное озеро не может сравниться с термами, но это все же лучше, чем ничего. К тому же чем дальше Титания уберется от лагеря даков, тем лучше. С Клева станется отправить людей на ее поиски, сочинить что–то вроде «она не в себе от горя, ушла в лес, заблудилась»… Бред, конечно, но, кажется, Клев умеет буквально завораживать людей.

Титания встала и зашагала в сторону гор на юге. Ковер из еловых игл мягко пружинил под ногами, в воздухе разливалось птичье пение, все усиливавшееся с каждым новым лучом солнца, и еще витали прекрасные запахи влажной земли, росистой травы и цветов. Лес успокаивал, лес подбадривал, и Титания шагала все легче. Она всегда любила природу, покой громадных гор, неторопливые тайны ущелий и шум деревьев. Лес поможет ей успокоиться, а вода в Красном озере смоет ненужные мысли, оставив только четкое, жесткое решение, ответ на вопрос – как жить дальше.

Как бы там ни было, бегство теперь не выглядело такой уж плохой идеей: во–первых, у нее есть время подумать, во–вторых, что бы Титания ни решила, Клев не сможет чувствовать себя в безопасности, даже заняв место вождя. И к тому же есть шанс, что совет и члены племени не станут беспрекословно подчиняться Клеву, если тот не получит это право через брак с Титанией. Может, у кого–нибудь проснется благоразумие, и даки вернутся в Патависсу, оставят в покое Лара Элия. А там… жизнь – штука непредсказуемая. Во всяком случае, теперь у Титании есть время и свобода. Теперь Клев не сможет вынудить ее принять его в качестве мужа.

___

– Луций! – Лар Элий вышел из палестры, надеясь догнать друга. Может быть, он не слишком далеко сбежал?

– Что? – Луций Веллий стоял в двух шагах от двери. Кажется, он и не думал никуда уходить.

– Э–э–э… – Лар Элий не ожидал такой скорой встречи, поэтому пришлось быстро перейти с мыслей о розысках друга к мыслям о том, что ему сказать. – Я отправляюсь в разведку. Лично. А ты остаешься за главного. Смотри, чтобы тут не разгорелась полномасштабная война, пока я… выясняю обстановку.

– Не слишком разумно командиру покидать крепость, когда враг у ворот, – заметил Луций.

– Надеюсь, что все же не враг, – вздохнул Лар Элий. – И, чтобы выяснить обстановку точно, я должен все увидеть сам.

– Понятно, – Луций нахмурился. – Надеюсь, ты вернешься. Я как–то уже привык, что ты всегда рядом и всегда раздаешь приказы. Я, видишь ли, простой сельский парень…

– Не начинай, – поднял руку Лар Элий. – Я вернусь. И надеюсь, с хорошими новостями.

– Куда конкретно ты отправишься?

– Во–первых, я хочу взглянуть на Патависсу. А во–вторых, я постараюсь переговорить с Титанией.

– Даки могут просто пристрелить тебя, едва увидев.

– Я не собираюсь к ним соваться. Я взгляну издалека и решу, что делать дальше. – Лар Элий помолчал и добавил, словно мечом рубанул: – Знаешь, ты опять оказался прав. Как и много лет назад. Я не допущу, чтобы она стала женой другого.

– Даже если она этого хочет? – прищурился Луций Веллий.

– А вот это я и собираюсь выяснить.

– Удачи.

Глава 13

Лар Элий вернулся в свои комнаты и приступил к сборам. Давненько он не собирался в разведку, да и вообще – на боевое задание. Кажется, с тех самых пор, как стал префектом лагеря. Но все нужные знания и навыки сохранились, словно и не прошло стольких лет. Высокие грубые башмаки, шерстяная туника с длинными рукавами, плотные штаны длиной до колен, едва выглядывающие из–под туники, теплый плащ с капюшоном, мешок для припасов, меч, кинжал, лук и стрелы, мех с водой. Вот, кажется, и все. На кухне Лар Элий прихватил головку твердого сыра, несколько луковиц, сухари и кусок холодного вареного мяса. Вполне хватит на весь день, а дольше задерживаться он не собирался.

Покончив со сборами, Лар отправился к руднику. Проход через пещеры, выводившие на гребень скал над ущельем и в лес неподалеку от Красного озера, начинался именно там. Хотя Лар и считал, что для процветания поселения необходимо и сельское хозяйство, и золотой рудник, пока что основную прибыль и средства для поддержания жизни, полной почти римских удобств, давал именно рудник. Золото через Патависсу расходилось по всем окрестным землям, уплывало по Дунаре в Понт и дальше, на восток, часть шла и на запад, в метрополию. Труд в руднике был тяжелым, но ветераны не боялись работы. Кое–кто даже предпочитал ломать руду, вывозить ее на поверхность и промывать, а не возиться на полях. Что ж, хорошо, что у всех разные предпочтения. Хотя люди постоянно сменялись на работах, кое–кто уже выбрал себе дело по вкусу и получил от Лара Элия и Луция позволение заниматься именно им. Одним из таких людей был и Красс Пален, еще один центурион. Высокий, кряжистый и мускулистый, он походил, скорее, на профессионального борца, чем на легионера. Впрочем, он происходил из семьи кузнецов, так что работа в руднике была ему в чем–то близка.

– Командир, – отсалютовал Красс.

– Центурион, – ответил салютом Лар Элий, прежде чем вспомнил, что давно уже распорядился оставить все военные приветствия в прошлом.

Красс постарался спрятать улыбку, но вышло плохо.

– Собрался воспользоваться нашими кротовыми норами?

– Да, нужно увидеть собственными глазами, что происходит в Патависсе и в лагере даков. Хотелось бы найти способ избежать войны. Мы уже достаточно пролили крови, своей и чужой.

– Что бы ты ни решил, мы пойдем за тобой.

– Спасибо, – просто ответил Лар Элий.

___

Пещеры, промытые когда–то водой, начинались на третьем ярусе рудника, в самой его глубине. Лар Элий снял факел с подставки у входа, зажег его и отправился к лестнице, ведущей вниз. В отличие от Красса, Лар терпеть не мог подземелья. Стены и потолок давили на него, воздух казался спертым и попахивающим чем–то отвратительным, хотя на такой небольшой глубине этого просто не могло быть. Дойдя до входа в пещеры, Лар Элий отодвинул засов на массивной двери, обитой медью и стянутой железными обручами, и вошел внутрь. Изнутри засова не имелось, дверь можно было открыть ключом, спрятанным в тайнике. Лар поднял факел повыше и пошел знакомым путем.

Пещеры римляне обнаружили почти сразу же, как начали разрабатывать рудник. Вначале люди не знали, что через подземелье можно выйти в лес и на хребет, но потом Лар Элий распорядился изучить подземный лабиринт и составить карту. Сначала из любопытства, а потом, когда нашли выход к скалам, уже из практических соображений. В результате жители долины получили надежный тайный выход, который можно было использовать для разведки и, в крайнем случае, бегства. Когда пещеры исследовали, на стенах оставили множество отметок, но потом Лар приказал их уничтожить, чтобы устранить даже малейшую возможность того, что этим путем сумеет пройти чужак. Все, кто пользовался подземным ходом, знали карту наизусть. Таких было всего пятеро: Луций, Лар Элий, Красс и еще два бывших центуриона. Пробираться пещерами приходилось достаточно долго, в особенности если выйти надо было именно к Красному озеру, а не на скалы, так что Лар шел быстрым шагом, не желая терять времени. На сегодняшний день у него были большие планы.

Выбравшись на поверхность, Лар быстро, но тщательно замел следы, чтобы никто даже случайно не заинтересовался дырой в скале. Впрочем, в такую глушь мало кто забирался, разве что редкие охотники. Жаль, что пещерами нельзя провести лошадь, тогда бы путь до Патависсы занял гораздо меньше времени. Вздохнув, Лар Элий закинул мешок с припасами за спину, определил направление по выглянувшему между двумя плотными тучами солнцу и быстро зашагал вниз с горы, наискось спускаясь в долину. Придется достаточно долго пробираться лесом, вероятно, до самого города, на дороге можно запросто нарваться на даков.

Лар Элий много лет прожил в каструме Потаисса, так что все подходы к городу знал наизусть, вот только знания ему не особо пригодились.

___

Патависса была в осаде. А если точнее, то в осаде оказался свежепостроенный каструм. Город же выглядел совершенно пустым. Очевидно (судя по их одежде и повадкам), осаждающими были готы, а в крепости укрылись даки. Пока что каструм держался весьма достойно, варварам даже не давали подойти к воротам, хотя те предпринимали такие попытки, судя по стоящим на полпути таранам. Готы хотели подкатить осадные приспособления к воротам, чтобы постараться их выбить. Достаточно бесполезное занятие: створки открывались наружу и висели так, что при попытках выбить лишь прочнее оседали на подвесах, такие ворота можно только сломать, что тоже сложно – из–за толщины дерева и медных стягивающих обручей.

– Кажется, у меня появился неоспоримый довод в пользу союза, – пробормотал Лар Элий, изучая представшую перед его взором картину. Римлянин укрылся на опушке леса, подбираться ближе не было нужды, все и так предельно ясно.

Стоявшее недалеко от стен каструма войско готов казалось отсюда плотной колышущейся массой. Интересно, Спанторих тут или же он пока прислал на разведку часть своих сил? Готов определенно больше, чем даков, раза в два, а то и в три. Лар Элий подозревал, что видит только часть войска варваров. Город пока не выглядел разграбленным, над ним не полыхали пожары, не струился черный дым; по всей видимости, Спанторих или его военачальники приняли решение не разрушать Патависсу, а воспользоваться предлагаемыми ею благами, как и даки в свое время после ухода римлян. Только вот римляне не все ушли. Лар Элий хмыкнул. Будь Спанторих умнее, то выяснил бы, кто живет в золотоносной долине в горах, и попытался выслать переговорщиков к префекту лагеря. Или вождь готов настолько самоуверен, что не считает римлян достойной угрозой? Ну, тогда ему же хуже. Не то чтобы Лар Элий принял бы условия посланцев Спанториха, коль скоро их ему предложили, однако хотя бы знал, умен вождь или нет. А так, кажется, – не очень.

Что же, можно теперь наведаться в лагерь даков у ущелья и попытаться донести до них простую истину: когда за спиной орда готов, полезнее дружить с римлянами, а не воевать. Лар покинул свое убежище, быстро прошел опушкой леса и выбрался на дорогу, ведущую к лесопилке и его поселению. Теперь было важнее добраться до даков, а не укрыться от их глаз. Однако вскоре он понял, что совершил ошибку: на дороге виднелись следы достаточно большого отряда, недавно проехавшего верхом. Кажется, готы выслали разведку. Вернувшись в лес, Лар Элий осторожно, но быстро двинулся к лагерю даков.

Сам Лар еще не видел этого лагеря, так что хотел сначала изучить его со стороны, а потом уже принять решение, как туда лучше попасть, не привлекая излишнего внимания. Возможно, разумнее было бы и вернуться в долину, а оттуда уже навестить даков в сопровождении солидного отряда, однако Лар все еще питал надежду, что проще попытаться еще раз поговорить с Титанией, а не демонстрировать силу, что может привести к очередной схватке.

Даки в лагере явно готовились выступать. Но куда? Может быть, они узнали, что Патависса в осаде? Вскоре все прояснилось. Войско, ведомое Клевом Лонгином, выстроилось в плотную фалангу и двинулось в сторону ущелья. И где же Титания? Девушки нигде не было видно, да и быстрый марш в сторону поселения римлян совсем не выглядел свадебной процессией. Как это понимать? Титании не удалось убедить совет племени принять его предложение о союзе? Или же… Лар Элий почувствовал неприятный холодок где–то под ребрами. Или же девушка вынуждена была подчиниться приказу нового вождя племени. При мысли, что трусливый подлец Клев каким–то образом вынудил Титанию стать его женой, Лар Элий сжал кулаки и едва не застонал. Не успели даки скрыться в ущелье, как на дороге показался отряд готов верхом на низкорослых лошадках. Они повертелись на опушке леса и повернули назад. Видимо, их заданием было выяснить, где находятся основные силы даков. Вполне возможно, этот отряд был не единственным, посланным в разведку. Лар Элий проводил готов взглядом и решил, что можно попытаться наведаться в лагерь. Если никто не прореагировал на появление готов, то вероятно, что все даки ушли к стене поселения, и лагерь теперь никто не охраняет. А вдруг удастся выяснить что–нибудь о Титании. Что, если она где–то в одном из шатров – по своей воле или по принуждению?

В лагере действительно никого не оказалось. Лар Элий быстро сориентировался, в какие из шатров стоит заглянуть в поисках Титании. Первый же из них оказался ее: на низком походном ложе лежал ее доспех и меч, а на одном из двух сундуков – пара гребней. Девушки в шатре не было. Лар Элий осмотрелся, надеясь на какую–нибудь подсказку. Где Титания? Что произошло? Почему теперь всем заправляет Клев Лонгин? Лар Элий обошел помещение, заглядывая во все уголки. Ничего и никого. Ни следов борьбы, ни следов… любви. Только… В стене шатра, обращенной к лесу, обнаружился длинный разрез, явно сделанный мечом. Лар выбрался через него наружу и всмотрелся под ноги, пытаясь различить следы. Это оказалось нетрудно: несколько человек, явно нетрезвых, прошли этим путем в сторону опушки леса. Осмотревшись по сторонам, Лар Элий тоже двинулся туда. У первых деревьев следы пьяной компании резко поменяли направление и вернулись в лагерь почти параллельно тем, что привели сюда Лара. Римлянин вошел в лес, по–прежнему внимательно глядя под ноги. Одинокий след уводил в чащу. Кто–то бежал здесь напрямую, не разбирая пути, стремясь уйти как можно дальше от лагеря. Титания? Размер отпечатков обуви вполне подходил женщине. Но как это объяснить? Она вспорола шатер, убежала в лес, пьяная компания попыталась ее преследовать, но не стала. Испугались темноты? Бред какой–то. Решив, что логичнее будет пройти по одинокому следу, Лар Элий углубился в лес.

___

Красное озеро выглядело как всегда – дико и прекрасно. Его звонкая гладь казалась громадным серебряным зеркалом, отражающим хмурое небо, где в разрывах облаков изредка мелькал жаркий лик солнца. По краям, на серых обветренных скалах, словно стражи, стояли высоченные ели и сосны; их сладкий смолистый запах струился над водой. На камнях тут и там виднелись пятна мха и лишайников, в трещинах прятались юркие ящерки, разбегавшиеся при появлении незваной гостьи. Какая–то птица села на ветку над головой остановившейся ненадолго Титании, просвистела звонкую трель, сорвалась с места и канула в лесной полутьме.

Первым делом девушка спустилась к воде и ополоснула лицо; эта немудреная процедура заставила ее почувствовать себя лучше. Титания присела на плоский пористый камень и, щурясь, вгляделась в лесную и озерную даль. Все спокойно. Изредка колышутся под порывом ветра кроны деревьев, за спиной иногда раздается шорох – это мелкие зверьки снуют в траве. Красное озеро было местом труднодостижимым, жить на его берегах невозможно – слишком обрывисты, слишком густой на них лес. Титания встала и пробралась между скалами дальше вдоль берега. Через некоторое время она отыскала крохотный пятачок у самой воды, укрытый с двух сторон отвесными скалами. Прекрасно. Тут можно будет отдохнуть, но позже.

Посмотрев на солнце, девушка решила потратить остаток дня на охоту. Есть хотелось уже просто невыносимо. По пути сюда она наткнулась на малинник, но пара пригоршней ягод – совсем не то, чего жаждал изголодавшийся желудок. Титания быстро соорудила достаточно сильный и надежный лук, найдя подходящую прямую ветку и натянув тетиву из шнура, который служил завязкой для ее кожаных штанов. Вот теперь–то она была рада, что они ей тесноваты, не свалятся даже без дополнительной поддержки. Несколько веток потоньше пошли на три стрелы, наконечники Титания соорудила из заостренных булавок фибул, удерживающих плащ. Сам плащ она оставила на камне у озера. На охоте он только помешает. Конечно, с таким луком и стрелами оленя не завалишь, а вот кролика или куропатку – запросто. Титания помнила, что где–то здесь, неподалеку, была отличная поляна, где мирно проживала достаточно обширная колония длинноухих.

Память ее не подвела, с первого же выстрела удалось подбить кролика, так что к сумеркам Титания уже развела костер (мелкие щепки и куски коры пришлось поджигать, выбивая искры, ударяя кинжалом по мечу: такое обращение с оружием заставляло девушку морщиться, но другого выхода она не видела), собрала побольше дров на ночь, выпотрошила кролика, нанизала его на вертел и решила искупаться, пока еще не стало совершенно темно. Все равно надо ждать, пока костер прогорит, жарить ужин все же лучше на углях, чтобы он не оказался подгорелым снаружи и сырым внутри.

Титания быстро разделась, разложив одежду на камне у костра: приятно будет выбраться из студеной воды горного озера и надеть согретые жаром огня вещи. Кажется, жизнь налаживается. А завтра можно хорошенько обдумать, что же делать дальше. Пока что мыслей по этому поводу не было, слишком уж она устала и проголодалась.

Вода оказалась не такой холодной, как думала Титания, так что купание доставило ей искреннее удовольствие. Она тщательно промыла волосы, чтобы избавиться от пыли и застрявших в густых прядях бесчисленных еловых иголок, а потом просто плавала, наслаждаясь той ни с чем не сравнимой приятной легкостью, что придает телу вода. Сумерки, как всегда в горах, быстро и незаметно превратились в ночь. Костер на берегу почти прогорел, лишь багрово–пепельные угли слегка светились, почти не раздвигая тьму. Пора приниматься за приготовление ужина. Титания подплыла к берегу, встала, нащупав дно, и побрела к своему лагерю, выжимая по пути волосы. И замерла, не дойдя несколько шагов. Что–то шевельнулось позади костра. Что–то или кто–то.

Оружие, как и вся одежда, лежало на камнях у костра – и до меча было слишком далеко. Прежде чем девушка успела даже испугаться, пять теней двинулись к ней, отрезая ее и от оружия, и от одежды.

Глава 14

Титания отступила на шаг, еще на шаг… Пятеро мужчин, пятеро готов – почти полная луна выбрала момент, чтобы выглянуть в просвет между тучами, так что девушке удалось рассмотреть угрозу во всех отвратительных подробностях – молча и решительно приближались, а Титании приходилось все дальше и дальше отступать от оружия и одежды. Страха не было, только злость на себя: полезла купаться, не прихватив даже кинжала – а ведь что проще: положить оружие прямо на берегу… или вообще не лезть в воду в темноте, когда любой может подкрасться незаметно. Может быть, нырнуть в озеро и попытаться спрятаться в лесу? А если враги плавают лучше нее?

Титания оступилась, наступив босой ногой на острый камень, и упала, подняв кучу брызг. Готы, как по команде, бросились к ней. И тут она сделала то, чего не делала никогда в жизни, даже в детстве: завизжала во весь голос, словно это могло помочь. Этот высокий, режущий уши визг прозвучал так громко и противно, что какие–то птицы сорвались с ветвей темных деревьев и взлетели, оглушительно хлопая крыльями. Готы на мгновение отвлеклись, чем и попыталась воспользоваться Титания: быстро, словно стрела, она вскочила, оттолкнула одного из варваров и бросилась к оружию. Готы явно не ожидали такой прыти от одинокой голой девушки, встреченной посреди темного леса, так что Титании удалось добраться до меча и кинжала.

– Ха! – рассмеялся один из готов, лохматый, низкорослый и кривоногий. – Думаешь, эти зубочистки тебе помогут?

Гот говорил на латинском, но с таким ужасающим акцентом, что Титания едва его понимала. В подтверждение своих слов противник вытянул из ножен меч раза в два длиннее гладиуса Титании.

– Если не боишься, подойди и проверь. – Титания слабо верила, что ей удастся убедить бандитов проявить минимальное благородство и не нападать всем скопом, но ведь можно же попробовать.

– О, подойду, не сомневайся, – снова рассмеялся гот, остальные его поддержали. – И покажу тебе кое–что такое же длинное, как мой меч.

– И столь же отвратительного качества, – парировала Титания.

Мужчины переглянулись. Они явно не ожидали такого смелого отпора. Кстати, а что вообще делают пятеро до зубов вооруженных готов в горах неподалеку от Патависсы? Разведчики? Передовой отряд? Тит Патулус передал с Аларихом послание Спанториху. Содержание этого послания было таким, чтобы выгадать время и захватить долину римлян, но ведь готы могли решить и не ждать неизвестно чего, а напасть, пока еще окончательно не похолодало, осень ведь уже близко. Неужели визит посла с предложениями был всего лишь прикрытием для уже готовящегося нападения? Прошло всего несколько дней… А готы уже здесь.

Удивительно, сколько всего можно обдумать за пару коротких мгновений. Титании даже пришлось моргнуть несколько раз, чтобы вернуться к неприятной реальности. Готы разошлись широким полукольцом и теперь приближались, обнажив мечи.

Возможно, бегство из лагеря являлось и не такой уж удачной идеей. Как бы там ни было, Титания приготовилась продать свою жизнь подороже. Если готам, конечно, нужна только ее жизнь. Вот об этом думать совершенно не хотелось.

___

Лар Элий шел по следам Титании – скорее всего, это была именно Титания – и вскоре понял, что движется прямиком к Красному озеру. Интересно, а зачем дочь вождя туда идет? Сумерки быстро сгущались, так что Лар Элий еще ускорил шаг, чтобы успеть пройти по следу как можно дальше, прежде чем придется или остановиться на ночь, или возвращаться к пещерам и в долину. Он почти бежал, так что упустил момент, когда параллельно следу Титании появились следы еще нескольких человек. Следы ног, обутых в грубые сапоги солидного размера. Лар не стал останавливаться, чтобы разобраться, сколько здесь прошло человек, это не имело никакого значения. Он просто должен догнать Титанию прежде, чем эти люди ее настигнут.

Вскоре Лар Элий понял, что не успеет добраться до Красного озера до темноты. Вершины елей еще были слегка подсвечены смутным светом солнца, садящегося в облаках, а внизу, у их подножия, уже сгущалась тьма. Идти по следам больше было невозможно, поэтому Лар Элий побежал к озеру, решив, что если Титания идет туда, то обнаружить ее легко по свету костра. Вряд ли она станет вторую ночь подряд спать без огня и на голой земле. Еще раньше Лар Элий обнаружил место ночевки девушки под поваленной елью и скрипнул зубами при мысли, что пришлось испытать Титании, раз она ушла из лагеря. Если Клев решился хотя бы тронуть ее пальцем… Умирать он будет долго и мучительно. Очень долго и очень мучительно.

Выйдя на берег, Лар осмотрелся, но костра не увидел. Озеро пропало в чернильной тьме. Лишь смутно виднелась его гладь, полная луна не могла пробить облака, хотя изредка мелькала в их разрывах. Показалось, что откуда–то долетел крик, – острый, пронзительный, он ввинтился в воздух и исчез. Лар принюхался: пахнет дымом. Откуда? Откуда–то справа. Стараясь не шуметь, римлянин начал обходить озеро справа. Выглянула наконец–то луна, залив водное пространство прозрачным нереальным светом, и Лар увидел небольшую полянку, в центре которой тлели угли, окруженные камнями.

Титания, обнаженная, с распущенными волосами, с мечом в левой руке и кинжалом в правой, стояла в боевой стойке, направив оружие на пятерых готов, полукольцом наступавших на нее. Она улыбалась, но черные глаза казались провалами в бездонную тьму, настолько расширились зрачки.

Лар Элий едва не выскочил из–под прикрытия деревьев, но остановился в последний момент. Нет. Нет. Нет. Только бы не повторилось!

___

Титания старалась не упускать из виду ни одного из пятерых нападающих, поэтому она заметила, откуда прилетела стрела, убившая наповал того, самого разговорчивого, а остальные – нет. Девушка закричала и бросилась на крайнего левого, давая шанс нежданному союзнику сделать еще один выстрел, прежде чем готы сообразят, где он находится. Однако варвары оказались сообразительными, перекинули щиты из–за спины вперед и укрылись за ними и камнями, на которых лежала одежда Титании. Теперь стрелявшему придется или убираться прочь, или выйти и сражаться.

И он вышел. Лар Элий Север, префект лагеря и римский ветеран, появился на поляне, держа гладиус в опущенной руке. Вышел один против четверых. Ну хорошо, их оказалось двое против четверых, но Титания была голой и босой, что сильно мешало ей сражаться во всю силу. Готы совершили ошибку, недооценив уже немолодого и не выглядевшего очень уж опасным римлянина: варвары разделились, двое шагнули к Лару Элию, двое – к Титании.

Она улыбнулась нехорошей улыбкой и подняла меч. Одна против двоих, даже без доспеха и щита – это пустяки. Главное, не наступить на какую–нибудь острую ветку или камешек, босиком это будет ужасно больно. Титания еще даже не успела скрестить мечи с готами, как Лар Элий уже расправился со своими противниками. Краем глаза она видела, как острие гладиуса римлянина вспороло горло гота, кровь ударила фонтаном, брызги попали на лицо и руки Лара Элия. Второй удар меча, настолько быстрый, что его почти невозможно было проследить взглядом, пришелся наискось по груди второго врага: в этот раз крови оказалось меньше, но варвар упал на землю с таким отвратительным хлюпающе–хрипящим звуком, что Титания едва не пропустила первый удар одного из своих противников, пытаясь справиться с тошнотой. Но все же в последний момент она отпрянула. Меч гота просвистел в пальце от ее обнаженной груди. А потом думать и вспоминать о тошноте стало некогда. За то время, что понадобилось Лару Элию, чтобы преодолеть несколько шагов, разделяющих его и сражающуюся Титанию, она успела вонзить меч в живот одного из готов, а кинжал – в грудь второго. Враги упали почти одновременно, корчась и заливая землю кровью. Титания отступила на шаг, чтобы не испачкаться, потом посмотрела на свои руки и засмеялась, подняв лицо к звездному небу. Кровь стекала с ее пальцев, струилась по лезвию меча, капала на землю. У ее ног затихали в агонии два убитых ею человека, еще три тела лежали чуть поодаль, а она смеялась – и не могла остановиться.

– Титания. – Лар Элий подошел к ней, забрал оружие из ее рук и положил на камень. – Титания…

– Что? – Она перестала смеяться и непроизвольным жестом отвела спутанные влажные волосы от лица, испачкав и их, и щеку кровью.

– Тебе нужно смыть кровь и одеться.

– Да? Тебе тоже. Раздеться и смыть кровь. Именно так: раздеться и смыть кровь.

Титания посмотрела на свои руки, потом на Лара Элия, снова на руки.

– Все равно я давно хотела это сделать, – пожала она плечами и расстегнула фибулу, удерживающую плащ Лара Элия. На меди застежки и на ткани плаща остались кровавые следы.

– Титания…

– Что? Я сказала, тебе нужно раздеться и смыть кровь. И, знаешь, позволь мне тебе помочь. И даже если ты против…

– Я не против. – Лар Элий явно растерялся, но сопротивляться не собирался.

– Отлично, потому что я просто не переживу, если ты снова перестанешь меня замечать.

– Я…

– Помолчи.

Девушка взяла его за руку и повела к воде.

Все отодвинулось на второй план. Трупы на берегу, возможная опасность (а вдруг в лесу находились не только эти пятеро?) более не имели значения. Осталось только озеро, превратившееся благодаря луне в серебряное зеркало. Титания медленно вошла в это черненое серебро, ведя за собою мужчину, которого любила больше жизни. Она даже не могла надеяться на чудо, стоя обнаженной против пятерых сильных, агрессивных мужчин. Она не надеялась – но чудо случилось. Лар Элий пришел.

Теперь он никуда не уйдет. Она не позволит.

Титания не пошла далеко: в какой–то момент дно резко обрывалось, уходя на большую глубину, а ей не хотелось сейчас плыть, хотя в другое время она искупалась бы снова. Но сейчас – другое. Вода смоет кровь, однако не только ее. Она унесет прошлое. Прохладные струи омоют не только тела, но и души, оставив вместо сомнений, непонимания и злости серебряное мерцание, которое будет настолько чистым, что не исчезнет никогда.

– Титания… – выдохнул ей в шею Лар Элий, и она повернулась к нему. Лунный свет, казалось, превратил его в мраморную статую бога. Сейчас римлянин казался Титании самым совершенным созданием на земле. Да что тут лгать, он всегда ей таким казался. Даже когда она думала, что его ненавидит. Даже когда плакала по ночам. Даже когда полагала, что вонзит кинжал ему в грудь, чтобы Лар Элий перестал ее мучить… а потом себе, чтобы больше не мучиться. Конечно, она не сделала бы так, потому что его любила.

– Тсс! – прошептала она, прикладывая пальцы к его губам, – не надо ничего говорить. Пожалуйста.

– Только твое имя, – выдохнул Лар Элий и привлек ее к себе.

Это было странно, это было дико, и это было самым правильным на свете. Губы его пахли почему–то дымом и оказались очень сладкими, и через мгновение Титания позабыла обо всем в объятиях человека, которого ждала всю жизнь.

Глава 15

– Я мечтала об этом с детства. – Титания легла на спину и позволила воде держать свое тело, создавая ощущение полета.

– Это звучит как–то… странно. – Голос Лара звучал, как всегда, спокойно, но небольшие паузы между словами выдавали, что он все еще не восстановил дыхание.

– Зато чистая правда. – Титания приподняла голову и взглянула на него. – Я мечтала об этом с детства. Мечтала о тебе. И, знаешь…

– Я не могу сказать, что мечтал о тебе с детства. Даже с твоего детства. Но должен сказать тебе, что в последние дни я тоже думал о тебе. Почти постоянно.

– О! – Ей было удивительно это слышать. Лар Элий всегда казался непрошибаемым. Только там, ночью в ее комнате, во время пира…

– И… Я искал тебя, чтобы… В общем, я не мог допустить, чтобы раздор между нашими племенами продолжался. И я не позволю, чтобы ты стала женой Клева Лонгина. Впрочем, я думаю, что я не позволю, чтобы ты стала чьей–либо еще. Только моей.

– О, всеблагая Юнона! – Она едва не окунулась, забыв, что нужно держаться на воде, но, к счастью, вовремя встала на дно.

– Есть еще кое–что, – сказал Лар Элий.

– Подожди, нет, подожди! – Титания махнула рукой, подняв каскад драгоценных брызг. – Больше всего меня интересует та часть, где… «только моей».

– Э… да. – Он пожал плечами. – И что тут непонятного?

Как же ему объяснить? Он, по всей видимости, действительно не понимает. Медленно, тщательно подбирая слова, Титания заговорила:

– Знаешь, ты никогда меня не замечал. Я всегда была очарована тобой. И теперь, можно сказать, без всякого повода, ты заявляешь, что я должна стать «только твоей»?

– Да. – Лар Элий, по всей видимости, и вправду не видел в этом ничего странного.

– И это у тебя всегда так? – ехидно прищурилась Титания.

– Что «это»? – не понял он.

– Тебя внезапно озаряет, что девушка – твоя судьба? Впрочем, мнение девушки тебя, по всей видимости, совсем не интересует.

– Да. Но всегда – это слишком сильно сказано. Второй раз в жизни.

Она помолчала, затем обронила:

– Верания.

– Да.

– Прости.

– Ничего.

Становилось прохладно. Титания подплыла к берегу, вышла, села на камень и принялась выжимать волосы.

– Холодно.

– Я разожгу костер. – Лар Элий тоже выбрался из воды; струи стекали по его совершенному телу.

Титания оглянулась на берег.

– Демоны и неуспокоенные души, – выдохнула девушка. – Я совсем забыла.

– Мы можем сменить место, – предложил Лар Элий. – Или провести ночь в моем доме.

– В твоем доме? Мы до утра будем добираться. Или… – Он молчал, и Титания сообразила. Ну конечно же, это очевидно, как она не догадалась раньше! – У вас есть тайный путь. Так ты узнал о планах Клева. Но постой. Я просто не могу вот так встать и пойти с тобой. Все это… словно во сне. Словно я бежала куда–то изо всех сил, бежала, бежала – и вдруг… все кончилось. – Она покачала головой. – Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума.

– Нет, не думаю. Но тебе нужно многое мне объяснить. Как и мне тебе.

– Нет, подожди, – возразила она. – Ты снова говоришь не о том. Я боюсь, что сейчас проснусь – и окажется, что я сплю у прогоревшего костра, меня поливает мелким дождиком, я страшно замерзла… И все это просто сон.

– Это не сон, уж поверь. Совсем не сон.

Она упрямо покачала головой и собрала рассыпавшиеся по плечам мокрые волосы. Как объяснить Лару Элию, откуда это ощущение нереальности? Он может подумать, что это оттого, что Титания несколько дней плохо спала и почти ничего не ела. Мужчины устроены проще. Она всю свою жизнь провела преимущественно среди мужчин и выяснила, что хотя может сражаться не хуже их, мыслит иначе, чем они. Для мужчин казалось неочевидным то, что могло тревожить ее. Они без колебаний отбрасывали сомнения, размышления, чувства. Как Лар Элий: он решил, что Титания нужна ему, и все. Как дать ему понять: это не так просто? Даже сейчас, когда они были вместе в мерцающих водах озера. Даже сейчас, когда их связало нечто более сильное, чем добрососедские обязательства…

Титания все–таки попыталась:

– Всего пару дней назад я готовилась напасть на тебя и твоих людей. День назад я похоронила своего отца и сбежала, чтобы меня не вынудили принять в мужья Клева Лонгина. Кстати, я не выполнила свой долг только потому, что не могла даже представить, что разделю постель с кем–то, кроме тебя.

– Титания… – Лар Элий подошел ближе и опустился рядом с ней на колени. – Хотел бы я сказать, что мечтал, что ты скажешь эти слова, но… у меня как–то не было шансов мечтать о тебе. Ты… удивительная и единственная.

Она почувствовала, что еще немного – и расплачется. Лар Элий произнес свои слова так искренне, что даже невозможно было представить, будто он обманывает. Да и когда он ее обманывал? Всегда оставался честен.

– Это… самые чудесные слова, которые я слышала в жизни.

– Если ты сейчас скажешь, что мечтала услышать их от меня всю свою жизнь… – По его губам скользнула легкая улыбка.

– М–м–м… – Девушка тоже улыбнулась и встала с камня. – Наверное, мечтала. Давай уйдем отсюда. Очень холодно и очень хочется есть.

Забытый на костре кролик сгорел, так что рассчитывать на него не приходилось.

Пока Лар Элий собирал свою одежду, разбросанную по всему берегу, Титания успела одеться.

___

– Я должен завязать тебе глаза.

– Все–таки я права, есть тайный проход.

– Да, есть. – Не стал отрицать очевидное Лар Элий.

– Тогда завязывай мне глаза, и пойдем быстрее, я хочу есть.

Сначала Титания спотыкалась, не видя, куда ступает, но потом расслабилась и доверилась Лару, который уверенно поддерживал ее под локоть и вел куда–то по лесу. Оказалось, что такой способ передвижения очень удобен для того, чтобы погрузиться в размышления. До сих пор, со времени своего побега в ночь, Титания так и не успела как следует обдумать, что же ей делать дальше. Все стало только запутанней. Раньше она просто не включала в список вариантов для рассмотрения возможность того, что ее мечта о Ларе Элии может сбыться. Теперь же, когда она исполнилась, девушка не знала, что с этим делать. То, что Лар Элий фактически заявил, что желает получить ее в жены, не облегчило положение, а еще больше все усложняло. Допустим, римлянин действительно испытывает к ней сильные чувства (каким бы странным ни выглядело его объяснение о внезапном озарении). Как же это ее радует! Титания глубоко вздохнула, пытаясь успокоить внезапно забившееся сердце. Это все хорошо, просто прекрасно, как прекрасно было и то, чем они занимались в озере. Но до этого девушка в первый раз в жизни собственноручно убила человека. Двух человек. И ничего – кроме небольшого приступа тошноты. Что ж, значит, она – хладнокровная убийца, не так уж плохо, если принять во внимание, что ее готовили к этому всю свою жизнь. Кажется, эти слова про «всю свою жизнь» – просто красная нить сегодняшнего вечера.