Агломерат Костылев Никита

Глава 19

В нашей ночлежке я был ровно в шесть, залез без шума и пыли. Лишь когда просунул ногу в номер, Тёма вякнул со своей кровати:

— Можешь не раздеваться, у нас подъем через минуту.

Я уселся на кровать и спросил:

— Нас не искали?

— Да кому мы нужны? — хихикнул Тёма. — Ты ей хоть сказал, что уезжаешь сегодня?

— Пошел на хрен!

— Ты прямо само добродушие, — потянулся напарник. Он встал и поставил чайник. — Буди Диму, уже слышно, как топают в коридоре. Кофейку попьем, и снова в путь.

Потом была дорога до Арзамаса, а весь оставшийся путь до Чебоксар мы проспали; лишь единожды я проснулся на остановке в каком-то складе в маленьком городке. О второй части пути помню только мат Димы, который оттирал забросанную помидорами кабину. От колонны после Арзамаса осталось всего семь машин. Из-за этого не обошлось без эксцессов. Несмотря на заверения властей Союза, дороги все еще оставались небезопасными. Нападение, если так можно назвать попытку нас остановить, произошло после пересечения границы с Чувашией, которая, хоть и не считалась частью Союза, но тем не менее была подконтрольной ему территорией.

Сначала за колонной долгое время шли несколько автомашин, потом им удалось нас обогнать на широком участке дороги. Машины были для защиты обшиты металлическими листами; в узких бойницах мелькали лица сидящих внутри людей, они нам что-то кричали, высовывали стволы автоматов — наверное, пытались запугать и заставить остановиться. Не знаю, на что они рассчитывали, может быть, у них в салонах была серьезная артиллерия, может, впереди нас ждала засада. Этого нам узнать не удалось: когда по рации прозвучала команда «огонь!», бандитам стало не до угроз. Наша колонна резко сбросила скорость, пропуская автомобили незадачливых бандитов вперед, а потом наши первые две машины открыли огонь. Этого хватило. Во главе колонны шел охранный бронеавтомобиль «Выстрел» с крупнокалиберным пулеметом на башне, вторым был грузовой «МАЗ», на кабине которого красовался тяжелый «Печенег». Огонь пулеметов буквально прошивал защитные железные листы, взрывов не было: стрелки специально били по колесам и пассажирам. После того как две арьергардные машины, прошитые пулями, съехали в придорожную канаву, остальные рванулись удирать. Сначала они попытались оторваться ускорением хода, но затем просто разбежались в разные стороны прямиком через поле. Но удалось уйти лишь одной полуразваленной «Ниве».

Дима все событие прокомментировал очень просто:

— Поделом животным. Уверен, мы сегодня очень много людей спасли. И за многих отомстили.

Единственным человеком, который в операции не участвовал, был Артем. Всю дорогу он мирно посапывал, сидя у окна; иногда сваливался к нему и каждый раз, ударившись головой, тихо матерился на «конструктора этого драндулета», но глаз не открывал. Даже когда я засел за пулемет и стал вместе со всеми провожать пулями наших неудавшихся грабителей, Артем только попросил меня стрелять потише. Дима, ошалев от такой наглости, попытался распихать лентяя и отправить его помогать мне, но из этого ничего не вышло: напарник бессовестно дрых. Только когда мы подъезжали к Чебоксарам, он более-менее оживился и попросил у Димы выпить коньячку, чем вызвал у того еще большее изумление.

Глава 20

Дорога от Нижнего до Чебоксар заняла у нас целый день; когда грузовики прибыли в город, тот встретил нас проливным дождем. Проезжая по глубоким лужам потрескавшейся дороги, машины несколько раз поднимали такие волны грязной воды, что я невольно вспомнил о море. Потом мы заехали на склад, он оказался намного меньше новгородского, тем более не было специальной ночлежки наверху. Высшей мерой гостеприимства встречающих был выставленный рядом со зданием биотуалет. Спать пришлось в машине; после ужина из заваренной лапши быстрого приготовления и банки тушенки мы стали устраиваться на ночлег. У Димы спальное место находилось позади кабины, а мы с напарником расположились в кузове в спальных мешках, предусмотрительно выданных нам в Четвертом отделении. Пересекать границу с Татаро-Башкирской Ордой мы собирались утром; предполагалось, что на обратном пути Дима высадит нас в городе. Чебоксарские власти не сильно следили за нелегальными иммигрантами, поэтому никакого контроля за торговой колонной в городе не было. Потом нужно будет договориться с каким-нибудь местным рыбаком, который согласится нас перевезти. Инструктор сказал нам, что там многие так подрабатывают, перебрасывая беженцев по реке, минуя наземную границу с агломератом. На самом деле больше всего контролируются границы городов, вот там-то могут быть сложности с прохождением. Последние пять лет деревни, поселки и даже небольшие городки просто перестали существовать, все сконцентрировалось в более-менее крупных населенных пунктах.

С высадкой проблем не было. Попрощавшись с Димой, мы стали ловить машину. На этот раз вместо красивой девушки на «мерседесе» нам попался чуваш на «шестерке». Быстро договорившись о цене, мы поехали в сторону Волги, сначала водитель хотел нас отвезти на красивую набережную залива, но Тёма ему объяснил, что нам нужна пристань, с которой отъезжают на моторных лодках, так сказать, тусовка рыбаков. Довез он нас минут за десять. У небольшого причала стояло порядка двух десятков лодок, несколько катеров и даже один маленький пароход. Когда мы расплатились и собрались выходить, водитель сказал:

— Вы спросите там, наверняка кто-нибудь согласится.

— Спасибо, — кивнул Тёма, — спросим.

Мы вышли из машины. Артем, сгибаясь под тяжестью своего баула, весело пропыхтел:

— Чего стихов не написал? Я думал, ты и ему пару строчек оставишь.

— Юморист! — Я хотел ткнуть его в спину, но попал в сумку. — Пошути мне еще!

— Ты сдурел — по сумке бить? — Артем заорал так громко, что показалось, будто даже сидящие посередине реки рыбаки обернулись. — Не смей по ней бить!

— А ты не смей шутить так. Надо будет, еще раз ударю.

— Потом поймешь, какой ты идиот. — Тёма поправил свой необъятный баул. — Обязательно поймешь. Я чуть не обделался, когда ты по ней ударил.

— У тебя что там? Бомба?

— Хуже! — рявкнул напарник, но уже через мгновение спокойно сказал: — Вон перцы какие-то сидят возле парохода. С них начнем, я отсюда по их мордам вижу, что они готовы нас за деньги не только в Орду, но и до Енисея довезти.

— «Перцы»! Откуда ты слова-то такие знаешь? — Я ухватил покрепче рюкзаки и поплелся за согнувшимся под своим баулом Артемом, иногда подталкивая его коленом под зад.

Пока мы дошли до мужиков, напарник трижды останавливался и, аккуратно поставив сумку на землю, начинал кидаться камнями, покрывая меня матом. Матерился Тёма на французском, что добавляло сцене еще больше шарма.

На причале сидела группа мужиков неопределенного возраста. Нас они явно заметили еще с того момента, как мы подъехали. Поворачивая время от времени головы в нашу сторону, они обсуждали что-то, скорее всего, нас. Со стороны картина, конечно, милая: два парня в стареньких потертых камуфляжах, один тащит на себе два рюкзака и время от времени толкает второго, который несет на горбу невероятно тяжелую сумку и ничего не может сделать. Когда мы подошли, я сразу обратился к сидящему немного в стороне пожилому мужику в татарской тюбетейке:

— Исэнме, абый (здравствуй, отец).

— Исэнме, егет (здравствуй, парень), — кивнул тот и добавил на русском: — Я татарский уже плохо помню, на родине не был давно.

— А мне как раз на родину надо. — Я подмигнул мужику и сказал: — Меня Наиль зовут, а это Марат. По земле добираться долго. Там контроль проходить тяжело. Ты нас подкинь через границу, я тоже в долгу не останусь. Тебя как зовут?

— Алмаз. — Мужик покачал головой. — Проблемы могут быть, Наиль, контроль ездит, проверяют.

— Так мне далеко не надо. — Я лучезарно улыбнулся и достал из кармана золотую цепочку. — Ты только кордон пройди. Там мы на дорогу выйдем. Мне в город не надо, к семье в деревню еду, там проблем нет. А золотишка я тебе еще добавлю, когда приплывем, — за сложность.

— Попробовать-то можно, — сказал рыбак, беря цепочку. — Ехать недолго, садитесь, земляков подкину. Но, если попадемся, тоже придется платить.

— Платить не хочется, — отозвался я, залезая в лодку и принимая груз от Артема, — ты уж постарайся.

Прикрыв нас брезентом сверху, Алмаз завел мотор, и мы отправились в путь. Всю дорогу Тёма молчал, только вначале мы перекинулись несколькими фразами.

— В Орде опасно, — сказал напарник. — Ты тут местный, хоть жил здесь. А я здешних обычаев не понимаю. Нам аккуратней нужно быть. Буду по-своему действовать.

— Скажешь, что в сумке?

— Очень надеюсь, что ты так и не узнаешь, — ответил Тема и по своей любимой привычке задремал.

Мне уже стало казаться, что вообще он спит все время, просыпаясь только для того, чтобы сделать что-нибудь противозаконное. В тот момент я еще не понимал, как был прав.

На инструктаже нам говорили, что речная граница Орды охраняется плохо, лишь в районе столицы выставлены мощные кордоны. Уставившись в серое полотно брезента над головой, я слушал ровное гудение мотора лодки, рассекающей просторы великой Волги. До Казани быстро доберемся, там пройдем таможню, а потом в Екатеринбург. Я не помню, сколько мы плыли, но мне это время показалось колоссально долгим, пока до меня вдруг дошло, что мотор заглох, и я почувствовал, что лодка остановилась. Послышался приглушенный голос Алмаза:

— Наиль! Марат! Вылезайте!

— Где мы? — Я растолкал Артема и вылез из-под брезента. Солнце клонилось к горизонту. — Куда теперь?

— Мы километрах в тридцати от Казани, — почему-то зашептал рыбак. — Дальше нельзя, там лодки охраны ходят. Могут расстрелять за просто так. Это причал заброшенный, вы сейчас на берег выйдете, там трасса есть. По ней ехать недолго.

— Спасибо, Алмаз. — Я выбрался из лодки и перепрыгнул на разваливающийся деревянный причал. Мы перетащили наши вещи на берег, и я попрощался с рыбаком. — Ты нам помог, я тебе век благодарен буду.

— А кто в городе, отец? — спросил Тёма, поправляя камуфляж. — Белые или красные?

— Какие белые? — не понял Алмаз.

— Ну, которым ты нас сдал. — Напарник вытащил из сумки автомат и направил его на нашего проводника. — Нас убивать сейчас кто приедет? Белые или красные?

— Ты что говоришь! — закричал рыбак. — Какой убивать! Я не говорил ничего!

— Врешь! — засмеялся Артем и передернул затвор. — Я на тот свет один не пойду, тебя заберу, за твою подлость!

— О чем ты говоришь? — Я подскочил к напарнику и попытался выхватить у него оружие.

— Отойди! — направил на меня ствол Артем. — Ты ничего не понимаешь! Он нас сдал! Я слышал! Он говорил по рации! Говорил, где мы останемся!

— Я молчал всю дорогу! — взмолился Алмаз. — У меня и рации-то нет! Я вам помогал, а ты меня убивать хочешь!

— Ладно, — вдруг легко согласился напарник. — У тебя весла есть?

— Что?

— Я спрашиваю: у тебя весла есть?

— Д-да… — неуверенно проговорил рыбак.

— Вот и отлично, — осклабился Тёма. — Это прямо замечательно.

Он передал мне АКМ, потом достал из сумки «Гюрзу» и прострелил мотор лодки. Потом уткнул пистолет буквально в лоб полуживому от страха татарину:

— Пользуйся веслами, для здоровья полезно.

— Зачем?

— Затем, чтобы ты никому не сказал. — Артем опустил пистолет. — Например, своим друзьям на кордоне. Нужно бы тебя пристрелить, но я слишком добрый, тем более сказать о нас ты не успеешь.

— Я никому про вас не скажу, только не убивай!

— Артем, пойдем. — Я взвалил рюкзаки на плечи. — Мы должны идти.

— Сейчас. — Тёма бросил что-то Алмазу в лодку и сказал: — Компенсация. Можешь проклинать нас. Не помогай людям, зла не будет.

— Не убивай, — как заклинание проговорил тот.

— Не убью. — Артем подхватил свою сумку и стал пробираться по высокой траве за мной.

Когда он поравнялся со мной, я зло бросил:

— Он нам помог.

— Он себе помог, — выговорил Тёма. — Ты ничего не понимаешь, а мне не впервой границу переходить, меня уже один раз так подставили. Перевезли, доброй дороги пожелали. Потом таможенникам сдали. А ведь я им много заплатил, ничего плохого не сделал.

— А этот?

— Откуда тебе знать, может, он сейчас золотишко, которое ты ему дал, в карман засунет, а потом побежит сдавать контрабандистов. Или ты думаешь, что он поверил про твою байку с возвращением на родину? Награда за информацию о контрабандистах — около десяти процентов того, что снимут с трупа. Где-то пять, где-то пятнадцать, цена везде колеблется по-разному. Я знаю, так что давай ты будешь тут своим знанием татарского блистать, а я — делать все, чтобы нас не поймали. Я вообще себя корю за то, что отпустил его, нужно было избавиться. И не было бы проблем, а тут… Плохо ты на меня влияешь, чистильщик Ермолаев.

— Что сейчас будем делать? — спросил я.

А сам подумал, что теперь-то рыбак нас обязательно сдаст. Но напарнику ничего не сказал.

— Что делать, что делать? Искать дорогу, если твой Брильянт не соврал.

— Алмаз.

— Без разницы, — рыкнул Тёма.

Но Алмаз не соврал: через минуту мы вышли на трассу, которая вела в сторону Казани. Я пнул пустую банку от колы, лежащую на пыльной обочине, и спросил:

— Ну что, спец? Пойдем? Или ноша стала тяжела?

— Нет, — помотал головой напарник, — идти — дело долгое. Тут километров тридцать, не меньше. А у нас поезд в десять. Нужна машина.

— И где мы ее достанем? — Я развел руками и огляделся вокруг. — Где? Пешком тридцать километров мы бы осилили, если бы не твой баул. Он килограммов сто весит, судя по тому, как ты его несешь. С ним мы точно не пройдем.

— С ним не пройдем, а без него не пойдем, — срифмовал чистильщик. — Постой-ка, я тут очень даже милый холмик срисовал.

Аккуратно положив свой груз, он быстро побежал в сторону — как оказалось, до ближайшего холма. Поднявшись на возвышенность, осмотрел окрестности, потом так же стремительно спустился и рванул ко мне. Прискакав, гаркнул:

— Фортуна, Киса! К нам едет ревизор!

— Это два разных произведения, — с видом зануды поправил я.

— Неважно, — махнул рукой Артем. — Главное, что двигается, причем медленно. Что именно, не знаю, но тормозить нужно, это наш шанс.

— А не свернет?

— Если только по полям, — задумчиво постучал пальцами по подбородку Тема. — Надо торопиться. Так они не остановятся, придется захватывать.

— Ты по-другому не можешь? Без криминала? — крикнул я в спину убегающему чистильщику. — Куда ты?

— Дуй за мной! — крикнул Тёма. — Быстрее! Времени мало!

Я рванул за напарником. В высокой траве обнаружилось поваленное дерево. Схватившись за ветки, мы медленно, но верно выволокли его к дороге. Я остановился и пропыхтел:

— Откуда знал?

— Этой ночью штормовое предупреждение было, вот и повалило, я его с холма приметил. Давай навались! — натужным голосом прошипел Тёма, вытаскивая дерево на проезжую часть. — Будем надеяться, что этот тупой метод прокатит.

Оставив дерево так, чтобы оно закрыло две трети проезжей части, мы спрятались в канаве, ожидая машину. Между делом я сказал:

— А потом говорят, что чистильщики — бандиты.

— Еще раз на чистильщиков залаешь, отправлю к Алмазу мотор чинить. Ты — один из нас, запомни это. Ты что предлагаешь? Поднять большой палец? Посередине заброшенной трассы? Давай! Расстреляют за милую душу и дальше поедут. Откуда тебе знать, кто там едет? Ты, как маленький, одних добрых дядек и тетенек видишь.

— А мы с самого начала ведем себя как самые натуральные гуки. Завалили быка в клубе, потом татарина-рыбака чуть не убили, сейчас устроили засаду. Все это плохо кончится.

— Если бы не я, наш путь закончился бы еще в клубе, — повернулся ко мне Артем. — А рыбаку мы заплатили и водителю заплатим. Не лезь не в свое дело, мы будем делать так, как я скажу. Тем более я знаю столько случаев, когда вот так убивали беженцев: идет семья по дороге, никого не трогает, а потом очередь с проезжающей машины и… Тихо, едут.

Мы вжались еще сильнее в землю, внимательно вслушиваясь в далекий звук мотора. Он усиливался с каждой секундой. Судя по нему, нашим транспортом должна стать бензопила: скрежет и кряхтенье всех частей машины донеслись метров за тридцать до нас, а мы спрятались позади поваленного дерева. Потом машина остановилась, послышался мат и скрип открываемой двери. Когда Артем стал подниматься, держа в руке автомат, я придержал его и прошептал:

— Давай на этот раз без трупов.

— Посмотрим, — так же тихо ответил чистильщик.

Но, когда мы высунули головы из засады и увидели, кто остановился, я первый передернул затвор и открыл огонь. Через секунду рядом со мной загремел АКМ Артема, он тоже все понял. Мир тесен. Я их узнал. Остановившейся машиной была та самая «нива», которая спаслась в той неудавшейся попытке атаковать нашу колонну. Никакой жалости к бандитам я не чувствовал: хватило представить, сколько они убили, изнасиловали и ограбили мирных людей, как все библейские заповеди в голове застлала пелена ярости. Мне так легче, я никогда не видел в этих мародерах представителей человеческого рода, мы специально стали называть их гуками, чтобы не считать людьми.

Защитные железные листы им не помогли — для чего они, интересно, их крепили? Против пистолетов, что ли? Или мушкетов? Изрешетив в упор пассажирские кресла, мы выскочили к «ниве». К счастью, ни ходовую часть, ни бак мы не повредили; кроме лежащего возле дерева тела боевика, вышедшего убрать препятствие, внутри салона нашлись еще два трупа. Мы сбросили их в канаву, затем подбежали, чтобы оттащить дерево, и обнаружили, что первый бандит еще жив. Когда Тёма собрался сделать контрольный из своей «Гюрзы», тот прошептал:

— Не убивай.

— У вас у всех это пароль, что ли? — удивился Артем и присел рядом. — Или молитва такая? Ты мне скажи, я неверующий, может, тоже буду повторять!

— Тёма, забей на него. — Я с трудом стащил дерево в канаву и подошел к напарнику. — Он уже не жилец, посмотри на рану.

— Да, — протянул чистильщик, посмотрев на темнеющий бок бандита, — кровь черная. Печень — это плохо. Недолго тебе осталось, иди к друзьям, попрощайся.

Артем схватил за ноги стонущего бандита и оттащил к краю канавы. Толкнул брезгливо ногой, и тот свалился на тела своих сообщников.

— Так вам веселей будет, — плюнул напарник на пыльную обочину. — Твари!

Потом мы перетаскали сумки и тронулись в путь. Машиной назвать этот драндулет было трудно; похоже, что, пока «нива» добралась до Орды, ее пинал и бил каждый прохожий. Тёма прикурил неизвестно откуда у него взявшуюся сигарету и сказал, выпустив струю дыма в раскрошенное выстрелами стекло:

— А говорил: давай без трупов. Первый водилу и пассажиров изрешетил.

— Это не люди. — Я с трудом переключил передачу. — Ты знаешь, как мы их называем.

— Знаю, — засмеялся Артем, смоля сигарету, — гуки. Все-таки казачьи сотни не профи, что бы ни говорили. Бандиты такие же люди, как мы, — сердце, печень там, которую ты ему прострелил. Лицемеры, какие же люди лицемеры! Сначала говорят, что плохих людей не бывает, а потом перестают называть их даже людьми и гасят, как скот. Вот и вы, казачки, так развлекались в своих экспедициях, знаем. А потом на наш спецназ пальцем показывали и говорили: отморозки! Жгут их огнеметами заживо, не то что мы — пулями. Знаешь, как ваш идеал Воронов развлекался?

— Ты мне мораль читать будешь?

— Да нет, это я так, — запыхтел сигаретой чистильщик. — Просто мысли вслух. Я же на философском учился. Вот наплыло, решил поболтать. Ну чтобы не было неловкого молчания.

— Проходить контроль будем по одному, — сменил я тему, — через официальную границу. Сначала я, потом ты.

— Идет, — пожал плечами чистильщик. — Ты тут местный, а я так, отморозок с большой дороги. Эдакий гук среди чистильщиков. Только все равно я тебя на контроле прикрывать буду.

Мы остановились метров за триста до поста таможни и спрятали свою «новую» машинку в лесу. Артем пообещал вести себя тихо и на лесников не нападать. Потом я подхватил свой рюкзак и пошел по дороге к посту таможни.

Глава 21

Таможенник еще раз придирчиво посмотрел на первую страницу моего нового паспорта, затем, прищурившись, сказал:

— Наиль, значит? Что-то не очень ты на татарина похож, да и язык родной плохо знаешь, может, чего недоговариваешь?

— Да чего недоговариваешь, да? — стал я оправдываться. — Всю жизнь в Татарстане не был. Со мной только отец немного разговаривал на родном, а мать нет.

— Врешь, — хмыкнул татарин, — плохо врешь, Наиль. У тебя в паспорте «Набережные Челны» написано. Ты, может, свой паспорт не видел? Недавно сделали, посмотреть не успел?

— Там написано, что я родился в Челнах, а жизнь-то всю я прожил в Твери, потом в Москву семья переехала, сейчас решил на родину вернуться, а ты мне говоришь так. Обижаешь же. Беженец я.

— А зачем тебе автомат? — с интересом спросил таможенник. — Наиль, ты говоришь, на родину возвращаешься, а на родину с оружием не идут, язык ты не знаешь, врешь просто.

— А как было идти досюда без автомата? Ильдус, ты понимаешь, что спрашиваешь? — возмутился я праведно. — Сам походи без автомата, столько шакалов вокруг, а ты говоришь — с автоматом.

Помолчав, таможенник кинул мне в лицо паспорт и презрительно сказал:

— Иди отсюда. Автомат у меня полежит, пока язык не выучишь. Не верю я тебе.

— Как идти? Ты сдурел, что ли? Куда я без автомата пойду? — Я удивленно подался вперед, и в тот же миг удар кулака в солнечное сплетение выбил весь воздух из моих легких.

Я судорожно стал хватать ртом драгоценный кислород, и тут же следующий удар тяжелого сапога в живот повалил меня на землю.

Еще несколько раз ударив меня ногой по ребрам, таможенник бросил:

— Ползи отсюда, иначе я тебя прямо здесь размажу. Никакой ты не татарин, не смей больше появляться, нас уже предупредили о контрабандистах. Радуйся, не буду я тебя здесь убивать, это земля моя, кровь такого, как ты, на ней проливать — кощунство.

Я, превозмогая чудовищную боль в ребрах, поднялся, насколько мог быстро, и поплелся к шлагбауму. Я шел не оборачиваясь, но все это время чувствовал направленное мне в спину оружие. Жуткое ощущение, вот идешь и ждешь, когда тебе между лопаток пустят пулю. Я уже отошел метров на тридцать, когда за спиной раздался крик:

— Наиль!

Я обернулся и увидел, как несколько таможенников с оружием в руках и веселым выражением лиц выстроились в ряд. Ильдус крикнул, улыбаясь:

— Наиль, брат! На территории я тебя не убил, а вот тут можно! Мы по собакам любим здесь стрелять, так ты такая же собака! Молиться будешь?

Я только открыл рот, чтобы ответить, как таможенники вдруг с громкими криками разбежались. Первая ракета из «летучки» раскрошила будку таможни, я сразу сиганул в ближайшую канаву и заложил уши. Я знал, что будет дальше. Работу «летучки» я видел только один раз, на стрельбище, но после перепутать ее ни с чем не мог. Сама по себе модель LT-500 совсем небольшая, по размерам она чуть больше РПГ, только обычно ставится на сошки. Впечатление от ее действия страшное: тогда, на показной стрельбе трофейной «летучки», ее хватило, чтобы разрушить небольшое здание заброшенного завода, выжить после ее выстрелов невозможно — сотни осколков перепахивают землю несколько раз. После первой ракеты через секунду вслед идут еще сорок, одна за другой, ракеты бьют точно в цель. Никакого разброса, площадь поражения устанавливается на компьютере, и никаких погрешностей быть не может.

Дикий свист ракет раздавался над моей головой, а я просто лежал, вжавшись в землю, и ждал, когда все это кончится. Ждать мне пришлось недолго, очередь была короткой; судя по всему, стрелок решил разбить ее на две части, или количество ракет у него ограничено. Когда я поднял голову, послышался треск пулемета: похоже, кому-то все же удалось выжить, пулемет стрелял наугад в сторону леса. На огонь пулемета ответила вторая свистящая очередь, после чего пулемет замолчал. Я вылез из канавы и посмотрел на то, что осталось от блокпоста. Разгром станции Малая Вишера был просто укол иголкой по сравнению с ударом полного боекомплекта «летучки». От блокпоста не осталось даже некрупных обломков, два здания и БМП были просто раскрошены точным попаданием сорока ракет, а тела… лучше не описывать. Вдруг со стороны леса послышался взрыв, и я помчался туда: нужно было спасать Артема. К счастью, мои опасения не оправдались. Преодолев метров сто, я увидел знакомые контуры нашей счастливой «нивы», а за рулем — Артема. Я запрыгнул в машину, и мы поспешили по буграм и неровностям к бывшему блокпосту.

— Ты врезал по ним с «летучки»?

— Теперь-то ты понял, что в сумке?! Это же на крайний случай было! А ты еще по ней ударил! — вдруг заорал на меня Артем. — У нас всего несколько минут, — добавил он уже спокойнее. — Что будем делать?!

— Выживать.

— Похоже, что да, — зло стукнул по рулю Артем. — Твою мать, целую «летучку» бросил, никогда себе не прощу.

— Сдал нас Алмазик, — сказал я.

— Вот сука! — хмыкнул Тёма. — Так я и знал, надо было его валить. Быстро веслами гребет.

— Откуда «летучка»?

— От верблюда Владислава, — сказал Тёма. — Специально сказал мне: только в крайнем случае. Нет! Надо было дать им возможность попытаться тебя расстрелять.

— Спасибо, — от души сказал я.

— Сочтемся, — хмуро кивнул Тёма.

Машину мы оставили метров через двести после того, как миновали разрушенный блокпост. Едва успели спрятаться, как послышался вой сирен и взревывание спешивших машин. Слушая, как к разрушенному блокпосту приближаются солдаты, я тихо сказал себе:

— Вот ты и дома, Андрей.

…В Казани мы прожили еще три дня. После уничтожения блокпоста были отменены все рейсы автобусов и поездов. Нас искали везде, никто не знал, как выглядят неизвестные, которые уничтожили целый блокпост, но прощать этого тоже никто не собирался. Власти Казани стали шерстить все подвалы, чердаки и теплотрассы в поисках нелегальных эмигрантов, им нужны были те, у кого не было при себе таможенной карты, их просто расстреливали на месте. Мы никак не ожидали, что это вызовет такой резонанс, но зачистка города велась методично и жестко. Ордынцы карали, потом кара закончилась, и по местному радио мы узнали, что ордынские разведчики разгромили какой-то бандитский лагерь, устроив там настоящее побоище. После этого чистки нелегалов прекратились, на нас ордынцы, слава богу, так и не вышли; найдя козлов отпущения, власти официально объявили о том, что боевики, взорвавшие блокпост, уничтожены. Комендантский час отменили, только тогда мы вылезли из нашего убежища. А оно у нас было самое простое. В самом начале зачистки мы спрятались в одной из заброшенных машин в каком-то свалочном дворе. Так мы и провели все эти три дня на заднем сиденье, слушая через плеер радио, причем я пытался разобраться в почти забытом татарском языке. Стекла машины были полностью затонированы, и к нам никто не лез. Лишь однажды какая-то шпана разрисовала из баллончиков капот и кузов нашего «дома». Единственное, что спасало от дикой скуки, — это путеводитель по областям, толстенькая, недавно отпечатанная книжица в красивом желтеньком переплете. Полная энциклопедия по новым регионам плюс стратегические приоритеты.

В первую очередь я открыл Оренбуржье. Сначала шла общая информация об Оренбургской области, а потом началась краткая ее новейшая история. С 2022 года являлась независимой, до 23-го существовала полностью автономно, трижды подвергалась серьезным нападениям, но все были отбиты, последний поисковик работал в 24-м, в последней информации говорилось о начавшейся на территории области эпидемии. Соседние регионы выставили кордоны, эпидемию в области не смогли остановить, и с 24 года на данный момент об Оренбургской области никакой информации нет, предположительно — мертвая зона. В плане разработки интереса не представляет.

Потом я стал искать информацию о нашей следующей цели — Екатеринбурге. Город входил в Сибирскую Цитадель, объединение Урала и Сибири было главным нефтяным и металлургическим центром. Почти все области и регионы сидели на нефтяной игле, которую наполняли правители Цитадели. Многие пытались атаковать эту житницу черного золота, но никто так и не смог овладеть сибирской нефтью, даже Союз 12 покупал у них драгоценные ресурсы за бешеные деньги. Согласно справочнику, в Цитадели самая большая после Союза армия — немудрено, чтобы охранять вышки и запасы от чужих наглых ручонок, нужно много штыков.

Я еще долго листал свой справочник, изучая страницы единственного источника о том, что происходит в стране. Но Тёма, проспавший все три дня, сказал:

— Эти справочники — от аналитиков, а те ни разу в поисковых экспедициях не были. Тут половина инфы неверная. Не читай даже; как говорится, лучше один раз оттрахать, чем…

— Артем, — перебил я, — сколько ты поисковиком работаешь?

— Один из первых в отделе, — буркнул тот. — А что?

— Что ты знаешь про Оренбуржье?

— Мертвая зона, похуже британской. Не знаю, что там за болезнь завелась, но если даже у Влада на карте она серым отмечена, значит, пиши пропало. Эпидемию было не остановить, хорошо, что отгородить успели. Все!

Герцог, решив, что время аудиенции закончилось, отвернулся и перешел в свое стандартное положение полудремы. Вот и все воспоминания о Казани — заброшенная машина, радио на татарском и справочник. Потом был предпоследний пункт нашего пути — Екатеринбург. До вокзала добрались мы без проблем, ни разу не напоровшись ни на один патруль. На вокзале смогли договориться с проводницей, которая согласилась пустить нас в свое купе за несколько золотых украшений. Я даже не ожидал, что все окажется так легко; после трех дней отупения, проведенных с не самым разговорчивым в мире собеседником, я уже представлял себе очередное испытание. Но нет, мирненько устроившись с чаем в купе проводника, мы отправились в путь. Странное было чувство, дико контрастирующее с впечатлениями от прорыва бронепоезда: словно попали в прошлое, где все как всегда: проводники, вечно занятый туалет и чай с лимоном в граненом стакане с подстаканником. Когда поезд тронулся, я спросил нашу проводницу:

— А что, никакого конвоя нет?

— Какой конвой, красавец? — рассмеялась проводница. — У нас бандитов на дороге нет, ее хорошо охраняют. Поезд через Башкирию идет, недавно новую дорогу построили, там тоже свои, а на границе Орды нас всегда екатеринбургские встречают. Проблем не будет.

Но я не находил покоя, слишком уж было просто, мне все время казалось, что нас идут задерживать. Эта ситуация мне даже приснилась, я проснулся на своей полке и, не соображая, что происходит, несколько секунд сидел, направив ствол пистолета на дверь. После случая с таможней у меня сдали нервы; никогда не думал, что обзаведусь манией преследования. Весь путь каждую остановку я встречал с пистолетом в руке, мне неумолимо казалось, что проводница нас все-таки сдала и ордынцы будут мстить. Сначала Артем никак не реагировал на мое состояние, но после того, как я случайно наставил свой ПМ на него, когда он возвращался ночью из туалета, сказал:

— Давай меняться: ты мне «Макар», а я тебе успокоительное.

— Прости. — Я опустил оружие и вытер потный лоб. — Просто… я немного сдал, сейчас всю дорогу…

— Да понял я, — отмахнулся тот. — Только проводнице я угрожать не буду. У меня к женщинам особое отношение, и вообще, мы ей отдали целый золотой запас небольшой африканской страны. Хотела бы сдать нас, уже сдала бы. А так она, получается, уже соучастница.

У меня, наверное, был случай из тех, когда рациональное мышление отказывает при мысли об опасности, и ведь сам понимаешь нелогичность своих предположений, но нужно именно чужое мнение. Просто для того, чтобы подтвердить твои догадки, только тогда становится легче. Мне стало. Оставшийся день нашего пути я провел, глядя в окно. Мы приближались к границе Цитадели, но нас, как ни странно, никто не проверял, не было никакой таможни и КПП. На границе нас встретил небольшой конвой, и мы двинулись дальше. В шесть утра оказались на перроне, в старом камуфляже, небритые и немытые. Это был предпоследний пункт нашего путешествия, бандитский Екатеринбург. Мы ушли с платформы и, деловито прикурив, обсуждали план действий. Артем предлагал ехать прямо сейчас, я же хотел найти здешнего поисковика и посоветоваться с ним.

— Да зачем он нам? У нас тут не братство! — возразил Артем. — Встречаться разрешается только в крайних случаях или по заданию. Сами поедем. Сейчас найдем какую-нибудь подозрительную личность и подрядим на маленькую экспедицию.

— А посоветоваться, значит, не хочешь? Мы и так дров наломали. Сам будешь Владу рассказывать о наших прыжках по крышам и разбитым блокпостам!

— Нормально, да?! — развел руками Артем. — Я ему жизнь спас, а он тут кочевряжится. Больше не проси спасать твою жизнь, надо было подождать, пока бы тебя, как зайца, пулями погоняли!

Я вдруг заметил скромного, уже немолодого человека, который, потупив взор, стоял рядом с нами. Человечек был в потертом черном пальто и большой шляпе. Эдакий шпион, их всегда такими в мультиках представляют, не хватает только приподнять воротник. Тогда образ был бы идеален. Я выпустил струю дыма и сказал:

— Дядь, иди отсюда, чего стоишь?

— Слушаю, молодой человек, — с какой-то странной интонацией ответил тот, сверкнув глазами из-под огромных толстых очков. — Настоящий еврей всегда много слушает. Я не мог отказать себе в удовольствии подслушать ваш разговор, уж простите за это старого еврея.

— Слушай, ты, старый еврей, — я подошел и оттолкнул его, — вали, пока цел.

— Я не могу, — развел руками тот. — Владислав приказал мне встретить двух молодых людей. Он сказал, что я узнаю вас по потасканной внешности и наглому выражению лица того, который будет пониже. — Взгляд человека перебежал на Артема, и он добавил с улыбкой: — А еще он сказал, что вы наверняка будете спорить.

— Какой Владислав? — спросил я.

— Ну откуда же мне знать его фамилию? — удивился еврей. — Никто во всем Четвертом отделении не знает.

— Ладно, хватит орать на весь перрон о Четвертом отделении. — Тёма выкинул бычок на железнодорожные пути и протянул руку: — Артем. Лейтенант.

— Герман, — слегка поклонился тот, приподняв шляпу. — У меня официально нет звания.