Дело о сумочке авантюристки Гарднер Эрл
— Где он завтракал, Пол?
— В аптеке на углу. Ранняя пташка, торчал там с семи часов.
— Отлично, Пол. Продолжай в том же духе.
— Позавтракав, он направился прямо домой и пришел туда в восемь десять. Мои парни наблюдают за его домом, пока без особых результатов.
Мейсон взглянул на детектива.
— В чем дело, Пол? Ты что-то скрываешь, мне кажется. Что случилось?
Дрейк взял со стола карандаш, покрутил его пальцами.
— Перри, — произнес он тихо, — у Салли Мэдисон не слишком хорошая репутация.
Мейсон покраснел.
— Ты — второй говоришь мне сегодня об этом. Ну и что?
— Если Салли Мэдисон сказала тебе, что получила деньги от Дженевив Фолкнер, она солгала.
— Я ничего не говорил тебе об этом, Пол.
— Конечно, не говорил.
— Что заставляет тебя усомниться в ее словах, если бы она рассказала мне об этом?
— Моим парням удалось раскопать новые улики, вернее, о них сообщил дружески настроенный репортер, который, в свою очередь, получил информацию в полиции.
— Какую?
— Вчера днем Харрингтон Фолкнер ходил в банк и получил двадцать пять тысяч долларов наличными. Он ходил туда лично, настаивал на получении всей суммы наличными и вел себя так, что кассиру показалось, что Фолкнера, возможно, шантажируют. Он хотел получить деньги купюрами в тысячу, сто и пятьдесят долларов. Кассир под предлогом, что подготовка всей суммы займет определенное время, переписал со своими помощниками номера банкнот. Две тысячи долларов, обнаруженные в сумочке Салли Мэдисон, передал ей Харрингтон Фолкнер и никто другой. Остальные двадцать три тысячи она, вероятно, где-то припрятала.
— Ты уверен, Пол?
— Не на сто процентов, просто передаю тебе информацию в том виде, в котором получил. Думаю, ты сам сумеешь ее проверить.
Мейсон помрачнел еще больше.
— Но есть и неплохие новости, — продолжил Дрейк. — Револьвер принадлежал Тому Гридли, но сейчас не существует практически никаких сомнений, что Том принес револьвер в зоомагазин, а Фолкнер забрал его оттуда. Полиция достаточно подробно восстановила события того дня со времени ухода Фолкнера из банка до момента убийства.
— О револьвере я все уже знаю. В какое время Фолкнер вышел из банка, Пол?
— Значительно позже окончания работы. Где-то около пяти часов. Он предварительно позвонил, и его впустили в боковой вход. Деньги он сложил в саквояж. Выйдя из банка он сел в такси рядом с отелем на противоположной стороне улицы. Приехал в зоомагазин и занялся, вместе с Роулинсом, инвентаризацией. Нашел револьвер Гридли и положил его в карман. Роулинс сказал ему, что револьвер принадлежит Гридли, но Фолкнер ничего не ответил. Сейчас, зная о том, что в его саквояже находилась крупная сумма денег, вполне резонно будет предположить, что он прихватил револьвер в целях собственной безопасности.
Мейсон кивнул.
— Итак, он положил револьвер в боковой карман. Потом открыл сейф. Помнишь, комбинацию ему сообщил сам Роулинс.
— Что произошло потом?
— В сейфе стояла банка и Фолкнер поинтересовался, что в ней находится.
— Там было лекарство для рыб?
— Да. Этот состав попросил приготовить Тома Роулинс, у которого тоже были больные рыбки. Ему с трудом удалось уговорить Тома сделать это, и то только пообещав, что никто о лекарстве не узнает.
— Где в это время был сам Том?
— Дома, в постели. У него был сильный приступ болезни, сопровождавшийся лихорадкой и кашлем, и Роулинс отпустил его домой.
— Как поступил Роулинс, когда Фолкнер открыл сейф?
— Когда он понял, что задумал Фолкнер, его чуть не хватил удар. Фолкнер достал банку и прямо из магазина позвонил знакомому химику. Рабочие часы давно закончились, было уже около половины восьмого, и Фолкнер звонил химику домой. Он сказал, что хотел бы сделать анализ одного вещества и что привезет его немедленно.
— Подлец! — едва слышно выругался Мейсон.
— Я знаю. Но я тебе сообщаю чистые факты, именно с ними, а не с эмоциями тебе придется бороться в Суде.
— Продолжай.
— Итак, с Роулинсом едва не случился удар. Он даже пытался силой отобрать банку у Фолкнера. Он сказал Фолкнеру, что дал Тому честное слово, что будет использовать лекарство только для лечения рыбок, находившихся в зоомагазине.
— Как поступил Фолкнер?
— Сказал Роулинсу, что тот работает на него, что он не потерпит неповиновения. Роулинс заявил, что увольняется, и сказал Фолкнеру все, что он о нем думает.
— Какова была реакция Фолкнера?
— Он даже не рассердился. Просто снял трубку, набрал номер и вызвал такси. Роулинс в бешенстве шипел и плевался, обзывал Фолкнера как только мог, а Фолкнер подождал, пока подъедет такси, взял саквояж, сунул банку с лекарством под мышку и ушел. Револьвер так и остался в его кармане.
— Я полагаю, полиция уже нашла водителя такси?
Дрейк кивнул.
— На такси Фолкнер доехал до дома химика, сказал водителю подождать, вернулся минут через пятнадцать и поехал домой. Был уже девятый час. Очевидно, Фолкнер сразу же разделся, чтобы побриться, принять ванну и подготовиться к той встрече в восемь тридцать.
— Он не ужинал?
— Собирался поужинать на встрече коллекционеров золотых рыбок. Предполагался небольшой банкет, потом беседы с экспертами по разведению рыбок. Все сходится, Перри. Все сходится до того момента, когда кто-то вошел в дом, не позвонив и не постучав, и человек, с которым Фолкнер разговаривал по телефону, услышал, как Фолкнер приказал вошедшему убираться. Сначала полиция решила, что тем посетителем был Том Гридли. Но у Тома есть алиби, удовлетворяющее полицию. Теперь полицейские установили, что в дом приходила Салли Мэдисон. Что там произошло не знает никто. Салли вошла, Фолкнер попытался выгнать ее — в этом нет сомнения. Сама Салли признает, что именно так все и было. Где-то, скорее всего в спальне, находился саквояж с двадцатью пятью тысячами долларов. У Фолкнера был револьвер Тома Гридли. Вероятно, он лежал на кровати или на туалетном столике. Пальто Фолкнера, его галстук и рубашка валялись на кресле, как будто он раздевался второпях. Револьвер он принес в боковом кармане и, что вполне естественно, достал его оттуда и куда-то положил.
Мейсон рассеянно кивнул.
— Поставь себя на место Салли Мэдисон, — продолжил Дрейк. — Фолкнер ограбил ее любимого, прибегал к грязным методам ведения бизнеса. Салли была и в ярости, и в отчаянии. Фолкнер выталкивал ее из дома, и тут она заметила револьвер, схватила его. Фолкнер испугался, убежал в ванную, попытался запереть дверь. Салли нажала на курок… и только потом поняла непоправимость содеянного. Быстро огляделась. Заметила саквояж. Открыла его. Увидела двадцать пять тысяч долларов. Они многое значили для нее, самое главное — возможность бегства, возможность излечения Тома от туберкулеза. Она взяла себе только две тысячи, на всякий случай, а остальные деньги где-то спрятала, потому что побоялась, что крупные банкноты могут навлечь на нее подозрения.
— Заманчивая версия, — сказал Мейсон, — но не более. Правдоподобная, но всего лишь версия.
Дрейк покачал головой.
— Я еще не сказал тебе самые плохие новости, Перри.
— Так стреляй! — раздраженно потребовал Мейсон.
— Под кроватью полиция нашла пустой саквояж. Кассир заявил, что именно в этот саквояж были сложены двадцать пять тысяч долларов. Конечно, когда полиция нашла этот саквояж, она не придала находке особого значения, но отпечатки пальцев снимались со всего, были они сняты и с ручки саквояжа. Три отпечатка. Два из них принадлежали пальцам правой руки Харрингтона Фолкнера. Третий — среднему пальцу правой руки Салли Мэдисон. Вот и вся история, Перри. Вернее, ее краткое изложение. До меня донесся слух, что окружной прокурор примет признание Салли в тяжком убийстве второй степени или даже в простом убийстве. Он прекрасно понимает, что Фолкнер был первостатейным подлецом и сам спровоцировал преступление. Более того, он знает, что Фолкнер сам забрал револьвер Тома Гридли из зоомагазина, понимает, что Салли Мэдисон, увидев револьвер, действовала не задумываясь и мгновенно. Такова ситуация, Перри. Изложил, как мог. Я не адвокат, Перри, но на твоем месте воспользовался бы возможностью признания преступления простым убийством.
— Если отпечаток пальца Салли обнаружен на ручке, мы потерпели полное поражение, — сказал Мейсон. — Если, конечно, саквояж был действительно обнаружен под кроватью.
— Ты вступишь в переговоры о заключении сделки о признании вины? — с тревогой в голосе спросил Дрейк.
— Не думаю.
— Почему, Перри? Так будет лучше и для тебя, и для клиентки.
— Этим я поставлю себя в безвыходное положение, Пол. Как только Салли признает себя виновной в совершении убийства второй степени или простого убийства, мы с Деллой окажемся на крючке. Мы автоматически становимся соучастниками после события преступления, и существует совсем небольшая разница между соучастником убийства второй степени и соучастником простого убийства. Мы просто не можем пойти на это.
— Об этом я не подумал! — воскликнул Пол.
— С другой стороны, — продолжил Мейсон, — мои личные интересы не должны влиять на исполнение моих обязанностей по отношению к клиенту. Если Присяжные заседатели будут склоняться к вынесению приговора по обвинению в убийстве первой степени, я могу пойти на компромисс, если это будет отвечать интересам клиента.
— Она того не стоит! — с жаром воскликнул Пол. — Она постоянно обманывает тебя. Меня бы ее интересы не волновали ни минуты.
— Обвинять клиента во лжи так же нелепо, как обвинять кошку в тяге к ловле канареек. Когда человек с определенным складом ума попадает в затруднительное положение, он испытывает вполне естественное стремление попытаться при помощи лжи выпутаться из него. Салли, к несчастью для себя, решила, что ей это удастся. В случае успеха, я не стал бы порицать ее слишком сильно.
— Как думаешь поступить, Перри?
— Попытаемся собрать все факты, которых, вероятно, будет совсем немного, так как полиция плотно закрыла рты всем свидетелям. Будем участвовать в предварительном слушании и вывернем все улики наизнанку. Все изучим и попытаемся найти слабое место.
— А если потерпим неудачу?
— Исполним до конца наш долг по отношению к клиенту, — мрачно заявил Мейсон.
— Значит, ты позволишь ей признаться в простом убийстве?
Мейсон кивнул.
— Я не понимал раньше, в каком положении ты можешь оказаться. Перри, прошу тебя, не делай этого! Подумай о Делле, если не желаешь думать о себе…
— Я думаю о Делле. Мысли о ней ни на минуту не оставляют меня. Но в этой игре мы участвуем вместе, Пол. Как и в других играх на протяжении долгих лет. У нас были радости, не избежать и печалей. Она никогда бы не позволила мне обмануть клиента, и, клянусь Богом, я никогда так не поступлю.
16
В зале судебных заседаний было совсем немного зрителей. Судья Саммервил занял свое место, и бейлиф объявил заседание Суда открытым.
Салли Мэдисон, пребывавшая в несколько подавленном настроении, хотя на лице ее, как обычно, нельзя было прочесть ни единой мысли, сидела прямо за спиной Перри Мейсона, явно отрешившись от напряженного драматического конфликта самого судебного процесса. В отличие от большинства клиентов, она ни разу не обратилась шепотом к своему адвокату, и с точки зрения активного участия в собственной защите могла быть заменена каким-либо красивым предметом мебели.
— В данное время, в данном месте начинается предварительное слушание дела «Народ против Салли Мэдисон», — объявил судья Саммервил. — Вы готовы, господа?
— Обвинение готово, — сказал Рэй Мэдфорд.
— Защита готова, — спокойно подтвердил Мейсон.
Окружной прокурор явно пытался застать Перри Мейсона врасплох.
До этого момента Трэгг ничего не сказал о наличии отпечатков пальцев Деллы Стрит на орудии убийства. Рэй Мэдфорд — один из самых изворотливых судебных обвинителей — старался соблюдать максимальную осторожность в поединке с Перри Мейсоном. Он слишком хорошо знал о мастерстве адвоката, о его способности не упускать ни малейшей детали в деле. В то же самое время обвинитель старался представить слушание обычной процедурой, в которой судья заставит подсудимую отвечать на все вопросы, прекрасно понимая, что главная битва состоится перед Присяжными в Суде высшей инстанции.
— В качестве свидетеля вызывается миссис Джейн Фолкнер, — объявил Мэдфорд.
Миссис Фолкнер, одетая в траур, заняла место для дачи свидетельских показаний и негромким голосом рассказала, как вернулась «после визита к друзьям» и обнаружила у дверей своего дома Перри Мейсона и подсудимую Салли Мэдисон. Она впустила их в дом, объяснив, что муж еще не вернулся, потом прошла в ванную и обнаружила на полу тело.
— Ваш муж был мертв? — спросил Мэдфорд.
— Да.
— Вы уверены, что обнаружили тело именно вашего мужа Харрингтона Фолкнера?
— Вполне уверена.
— У меня — все, — сказал Мэдфорд, потом добавил, повернувшись к Мейсону. — Я просто доказывал Корпус Деликти[2].
Мейсон поклонился и спросил:
— Вы были у друзей, миссис Фолкнер?
Ее взгляд был спокойным и сосредоточенным.
— Да, весь вечер я провела с Адель Фэрбэнкс, моей подругой.
— У нее дома?
— Нет, мы ходили в кино.
— Именно Адель Фэрбэнкс вы позвонили, узнав, что ваш муж убит?
— Да. Я чувствовала, что не могу остаться одна, хотела, чтобы она была рядом.
— Благодарю вас. У меня — все.
Следующим место свидетеля занял Джон Нелсон. Он сообщил, что работает в банке; что знал Харрингтона Фолкнера много лет; что в день убийства мистер Фолкнер позвонил в банк и сказал, что хотел бы получить крупную сумму наличными; что вскоре после звонка мистер Фолкнер приехал в банк и был впущен через боковой вход; что он попросил выдать ему двадцать пять тысяч долларов наличными, сняв их с личного счета. Именно с личного, уточнил кассир, а не со счета корпорации Фолкнера и Карсона. На счету мистера Фолкнера осталось всего пять тысяч долларов.
Нелсон решил, что будет нелишним записать номера банкнот, тем более, что Фолкнер попросил выдать двадцать тысяч долларов тысячными банкнотами, две тысячи — стодолларовыми банкнотами и три тысячи — пятидесятидолларовыми. Нелсон показал, что вызвал одного из помощников кассира, и они вместе переписали все номера банкнот. Затем деньги были переданы мистеру Фолкнеру, который положил их в саквояж.
Легко и непринужденно Мэдфорд представил список номеров банкнот, который был принят Судом в качестве вещественного доказательства. Потом Нелсон продемонстрировал всем кожаный саквояж и спросил Нелсона, не видел ли тот его раньше.
— Видел, — ответил Нелсон.
— Когда?
— В то время и в том месте, о которых я рассказывал. Именно этот саквояж мистер Фолкнер принес в банк.
— В этот саквояж были положены двадцать пять тысяч долларов?
— Да, в этот.
— Вы уверены?
— Уверен.
— Свидетель в вашем распоряжении, господин защитник, — сказал Мэдфорд Мейсону.
— Почему вы уверены, что это именно тот саквояж? — спросил Мейсон.
— Я хорошо разглядел его, когда складывал деньги.
— Вы сами складывали в него деньги?
— Да. Мистер Фолкнер поставил саквояж на маленькую полочку перед окном кассира. Я открыл окно и лично положил двадцать пять тысяч долларов в саквояж. В тот момент я заметил странную дыру на внутреннем кожаном кармане. Можете убедиться, господин адвокат, там есть дыра неправильной формы с рваными краями.
— Благодаря этой дыре вы и узнали саквояж?
— Да.
— Больше вопросов нет, — сказал Мейсон.
Следующим свидетелем был сержант Дорсет. Он дал показания относительно увиденного в доме Фолкнера: положения тела, находки саквояжа под кроватью в спальне, небрежно брошенных на кресло пиджака, сорочки и галстука, безопасной бритвы, с остатками пены и волос, найденной на полочке. Пена на бритве практически высохла, что, по мнению сержанта, свидетельствовало о том, что бритвой пользовались три-четыре часа назад. Лицо трупа было гладко выбритым.
Мэдфорд поинтересовался, встречался ли сержант Дорсет с подсудимой.
— Да, сэр, встречался.
— Вы разговаривали с ней?
— Да.
— Куда-нибудь ездили вместе?
— Да, сэр.
— Куда вы ездили?
— В дом мистера Джеймса Л. Стонтона.
— Она ездила с вами по вашей просьбе?
— Да.
— Высказывала ли подсудимая возражения?
— Нет, сэр.
— В доме Фолкнера работал специалист по отпечаткам пальцев?
— Да.
— Кто именно?
— Детектив Луис К. Корнинг.
— Он исследовал определенные предметы на наличие на них отпечатков пальцев под вашим наблюдением и в соответствии с вашими указаниями?
— Да, сэр.
— Свидетель — ваш, — сказал Мэдфорд Мейсону.
— Как именно мистер Корнинг исследовал отпечатки пальцев? — приступил к допросу Мейсон.
— Сквозь увеличительное стекло, разумеется.
— Я имел в виду совсем другое, каким способом он воспользовался для сохранения вещественных доказательств? Отпечатки выявлялись и затем фотографировались?
— Нет, мы использовали метод снятия.
— Объясните его.
— Мы посыпали предмет специальным порошком для выявления отпечатков, потом накладывали поверх его липкую пленку, снимали отпечатки и покрывали их прозрачным веществом для лучшей сохранности и более детального изучения.
— Кто отвечал за хранение отпечатков?
— Мистер Корнинг.
— Он отвечал за это с самого начала расследования убийства?
— Да, насколько мне известно. Он сам будет привлечен в качестве свидетеля, и у вас будет возможность спросить его самого.
— Такой способ сохранения отпечатков был предложен вами?
— Да.
— Не находите ли вы его несколько неэффективным?
— А какой способ предпочли бы вы, мистер Мейсон?
— Никакой. Но мне всегда казалось, что наиболее удобен и эффективен метод, при котором отпечатки выявляются, а потом фотографируются прямо на предмете, на котором они обнаружены. Если отпечатки представляют особую важность, в Суд предъявляется сам предмет.
— Простите, что не смогли угодить вам, — язвительно заметил сержант Дорсет. — Но в данном случае отпечатки были обнаружены на множестве предметов в ванной комнате дома, в котором живут люди. Выселение проживающих там было вряд ли осуществимо, поэтому мы применили метод снятия отпечатков, который лично я считаю вполне допустимым, если обстоятельства оправдывают его применение.
— Какие именно обстоятельства оправдывали применение данного метода?
— В этом деле — невозможность предъявления Суду самих предметов, на которых были обнаружены отпечатки пальцев.
— Каким образом вы помечали места и предметы, с которых были сняты отпечатки пальцев?
— Лично я никак. Данная процедура целиком находилась в компетенции мистера Корнинга, и именно ему вы должны задать эти вопросы. Насколько я знаю, он заранее приготовил конверты, на которых были написаны названия предметов и точные места, с которых были сняты отпечатки, и хранил пленки именно в этих конвертах.
— Понятно. Ответьте, заходили ли вы в тот вечер на другую половину дома, которая, как мне известно, используется под контору компании по торговле недвижимостью Фолкнера и Карсона?
— В тот вечер, нет.
— А на следующее утро?
— Да.
— Что вы обнаружили?
— Прямоугольный сосуд, очевидно использовавшийся в качестве аквариума для рыбок, из которого при помощи длинного резинового гибкого шланга диаметром около полудюйма была слита вода. Аквариум лежал на боку, песок и галька со дна были вывалены на пол.
— Вы пытались снять с этого аквариума отпечатки пальцев?
— Нет, сэр, я не снимал отпечатки пальцев с аквариума.
— Даже не пытались?
— Лично я, нет.
— Предлагали сделать это кому-нибудь еще?
— Нет, сэр.
— По вашему мнению никто из офицеров полиции не снимал отпечатков пальцев с аквариума?
— Никто, сэр.
— Могу я поинтересоваться, почему?
— По той простой причине, что я не увидел связи между перевернутым аквариумом и убийством Харрингтона Фолкнера.
— Такая связь могла существовать.
— Не вижу такой возможности.
— Можно предположить, что человек, убивший Харрингтона Фолкнера слил воду из аквариума и перевернул его.
— Мне так не кажется.
— Другими словами, вы позволили уничтожить вещественные доказательства, только на основании личной убежденности, что два происшествия между собой не связаны?
— Я бы выразил эту мысль другими словами, мистер Мейсон. Мне, как офицеру полиции, часто приходится принимать определенные решения и нести ответственность за них. Совершенно очевидно, что мы могли снять отпечатки буквально со всего, но где-то нужно было остановиться.
— И вы решили остановиться именно на аквариуме?
— Совершенно верно.
— Вы обычно снимаете отпечатки пальцев при расследовании кражи со взломом?
— Да, сэр.
— Но в этом случае так не поступили.
— Не было никакой кражи со взломом.
Мейсон удивленно поднял брови.
— Никто ничего не украл, — добавил Дорсет.
— Откуда вы знаете?
— Ничего не пропало.
— А об этом вы как узнали?
— Я знаю это потому, — сердито проворчал Дорсет, — что никто не подал заявления о пропаже чего-либо.
— Аквариум был установлен в кабинете самим Харрингтоном Фолкнером?
— Да, насколько мне известно.
— Таким образом, единственный человек, который мог подать заявление о краже, был мертв.
— Я сам определил, что никакой кражи не было.
— Вы исследовали содержимое аквариума перед тем, как он был перевернут?
— Нет.
— Значит, заявляя о том, что ничего не было украдено, вы полагаетесь на телепатические, интуитивные…
— Я полагаюсь на собственное мнение, — почти прокричал Дорсет.
— Этот перевернутый аквариум действительно так важен, господа? — раздался спокойный голос судьи Саммервила. — Другими словами, собирается ли обвинение или защита доказать его связь с убийством?
— Обвинение не собирается, — быстро произнес Мэдфорд.
— Защита надеется, — сказал Мейсон.
— Вопросы могут охватывать более широкую область, — вынес решение судья.
— Обвинение не возражает, — поспешил заверить судью Мэдфорд. — Мы с радостью предоставим подсудимой любую возможность, способную пролить свет на это дело.
— Господин сержант, — обратился к Дорсету Мейсон, — когда вы вошли в ванную комнату в доме Фолкнера, вы заметили в ванне рыбок?
Читать бесплатно другие книги:
