Дело об искривленной свече Гарднер Эрл

Глава 14

Помещение в полицейском управлении освещалось единственным окном, забранным решеткой. В нем находились видавший виды облезлый стол, около десятка стульев, три большие медные плевательницы на резиновых ковриках. И только.

Это была унылая комната, явно предназначенная служить одной цели: ввергнуть человека в отчаяние. В ней ничто не радовало глаз. Люди, которых содержали в этом помещении, уподоблялись скотине, обреченной на убой. Они должны были покорно ожидать того часа, когда те, кто решает их участь, соблаговолят ими заняться.

Делла Стрит и Кэрол Бербенк сидели за столом возле окна. Напротив, в противоположном углу, между ними и дверью, устроился полицейский, которому было поручено «не спускать с них глаз». Он уперся локтями в стол, поставил ноги на перекладину, соединяющую ножки соседнего стула, и застыл, повернувшись к ним довольно одутловатым профилем уже немолодого человека.

Прожитые годы сделали его равнодушным к женской красоте, а долгая служба в полиции – абсолютно бесчувственным к человеческим горестям. Было совершенно очевидно, что мыслями он далек от этого мрачного помещения, составной частью которого сам является. Он отгораживал собой задержанных от двери, в чем, собственно говоря, и заключались его обязанности. Мысли его были заняты математическими подсчетами вероятности того, что в следующее воскресенье он наверняка выиграет на бегах. И мечтами о том счастливом времени, когда он уйдет на пенсию.

Однако эти приятные мысли то и дело прерывались воспоминаниями о ссоре с супругой, которая произошла утром. Он не без зависти думал, что у жены хорошо подвешен язык, что она ловко умеет нанести ему удар в самое больное место, в то время как ему приходят на ум нужные выражения лишь тогда, когда поезд ушел. В этом отношении у его жены был несомненный дар.

Да нет, черт возьми, она научилась всему у своей маменьки. Он до сих пор не мог забыть скандалы, которые ему закатывала теща, умершая десять лет назад. В то время Мейбл из кожи лезла вон, чтобы не допустить вспышек гнева у матери. Тогда она не была еще такой бесформенной толстухой. В молодости она обладала хорошей фигурой.

Ну, уж если говорить начистоту, то и он тоже здорово обрюзг. «Потерял форму», как принято теперь выражаться, после того как перестал играть в гандбол. Сейчас он уже забыл, как это случилось. Кажется, после того, как он переболел гриппом, а потом изменилось время тренировок…

Неожиданно Делла Стрит заявила:

– Я настаиваю на своем праве воспользоваться телефоном.

Полицейский нахмурился, так как ее слова прервали ход его мыслей.

Даже не повернув головы, он пробормотал:

– Когда они вас зарегистрируют, у вас будет время позвонить своему адвокату.

– Я требую, чтобы мне разрешили связаться с ним прямо сейчас!

Полицейский ничего не сказал. Он хмурился, пытаясь припомнить, из-за чего же в конечном итоге он перестал заниматься гандболом. Кажется, это было связано с его служебными обязанностями. Вроде бы это произошло в то время, когда одна скандалистка накляузничала на капитана в связи с якобы необоснованным арестом.

Делла Стрит все так же требовательно продолжала:

– Я настаиваю на своем праве связаться с мистером Перри Мейсоном, который является и моим начальником, и моим адвокатом.

– Это вам не поможет, сестренка!

– Вы слышали мои требования. И мы еще посмотрим, поможет это мне или нет. Я знаю, что по этому вопросу существуют определенные законы.

– Вы можете поговорить с лейтенантом.

– Хорошо, давайте я поговорю с лейтенантом.

– Он примет меня, когда будет готов.

– Он «примет вас»? Ну а нам-то что от этого?

– Извините, оговорился… Он примет вас, когда будет готов к этому.

– Я готова сейчас и разговариваю не с лейтенантом, а с вами.

– Я всего лишь выполняю распоряжения.

Делла Стрит покачала головой:

– Вы можете оказаться в затруднительном положении. Мистеру Перри Мейсону эта история очень не понравится.

– Мадам, лейтенанту ровным счетом наплевать, понравится это Перри Мейсону или нет!

– А когда ему что-то не нравится, – не обращая внимания на его слова, продолжала Делла Стрит, – он непременно реагирует должным образом. Возможно, он предъявит обвинение именно вам.

Полицейский с грохотом опустил ноги на пол и повернулся, чтобы посмотреть на Деллу.

– Мне? – переспросил он.

– Естественно.

– На каком основании?

– За отказ разрешить мне связаться с адвокатом, за то, что вы не согласились без проволочек отвезти меня к судье.

– Обождите минуточку! Вы ведь не арестованы!

– Тогда на каком основании вы нас здесь держите?

– С вами хочет побеседовать окружной прокурор.

– А я не желаю с ним беседовать!

– Значит, вам не повезло!

– Вы хотите сказать, что я здесь в качестве свидетеля?

– Ну, отчасти. Расследуется преступление.

– Если я задержана как свидетель, – заявила Делла Стрит, – вы должны предъявить мне судебное решение по соответствующему делу. Если же я арестована, вы обязаны незамедлительно отвезти меня к судье.

– Вот мы как раз и ждем судью! – с улыбкой заявил полицейский.

– Можете поступать по-своему, – холодно заявила Делла Стрит. – Но когда вам предъявят обвинение, не жалуйтесь и не говорите, что вас не предупреждали, у вас вид человека, прослужившего много лет в полиции. Было бы очень обидно, если бы вы сейчас сделали что-то такое, что лишило бы вас пенсии.

– Послушайте, о чем вы говорите?

– Всего лишь о том, что вы сознательно ущемляете мои права.

– Постойте! Я всего лишь выполняю приказ.

– Вам приказали держать меня за решеткой, не дав возможности связаться с моим адвокатом?

– Нет, просто велели держать… сказали, что вы должны находиться здесь.

Делла Стрит победоносно улыбнулась:

– Вы не хуже меня знаете, как будет вести себя ваше начальство. Оно непременно заявит: «Мы же просто проинструктировали данного офицера усадить женщин в приемной. Мы ему не говорили, что они арестованы. Мы считаем, что они остались там добровольно, чтобы помочь правосудию разобраться в совершенном преступлении. Мы, само собой разумеется, не говорили ему, будто они не имеют права связаться со своим адвокатом. Мы имели все основания предполагать, что, поскольку он уже давно служит в полиции, он знает, что запрещается кого-либо лишать его конституционных прав. Так что если он и нарушил закон, то исключительно по собственной инициативе. Мы ему подобных указаний не давали!»

Полицейский переполошился.

– Обождите минуточку! Ну вы совсем как моя жена: не даете мне даже рта раскрыть. Видать, все женщины одинаковы!

Он отставил зад и с хмурым видом неуклюже двинулся к двери.

Кэрол Бербенк прошептала:

– Молодец, мисс Стрит! Он перетрусил…

Полицейский закричал:

– Эй, Джим!

Минут пять девушки оставались в одиночестве, затем дверь снова отворилась, и он сообщил:

– Лейтенант вас сейчас примет.

– Мне не о чем с ним говорить.

– Но вы же хотели позвонить по телефону, верно?

– Да.

– Ну, так вы желаете пройти в комнату с телефоном или нет?

– Желаю.

– В таком случае пройдите.

Девушки поднялись, прошли следом за полицейским по коридору, в котором гулко отдавались их шаги… Полицейский распахнул дверь и с явным облегчением заявил:

– О’кей, лейтенант, вот они!

Лейтенант Трэгг сидел за простым дубовым столом с некоторыми претензиями на письменный. Перед столом полукругом были поставлены три стула.

– Садитесь, пожалуйста! – вежливо предложил он им.

Делла Стрит заявила:

– Я хочу позвонить мистеру Мейсону.

– Сначала я хочу задать вам несколько вопросов.

– Я хочу позвонить мистеру Мейсону.

– Послушайте, мисс Стрит, я не хочу вам докучать, но, когда Перри Мейсон начинает использовать вас для того, чтобы вы ему таскали каштаны из огня, у меня не остается иного выхода. Я намерен доказать связь Перри Мейсона с тем, что произошло, а сделать это я могу только через вас.

– А что произошло? – спросила Делла Стрит.

– Вы знаете это не хуже меня. Вы и Перри Мейсон пытались скрыть от правосудия вещественное доказательство.

– Какая ерунда! – воскликнула Делла.

– Вы же помчались на вокзал, чтобы забрать там мисс Бербенк и спрятать ее в таком месте, где ее невозможно отыскать.

– О чем это вы толкуете? Я отвезла мисс Бербенк в гостиницу и зарегистрировала ее под собственным именем… Это похоже на то, что я скрываю свидетеля? Все, что вам требовалось сделать, это заглянуть в регистрационный журнал, и…

– Да, правильно. Все проделано в высшей степени умно, но целью данной операции было спрятать свидетеля.

– Попробуйте доказать! – предложила Делла.

– К сожалению, не могу.

– Тогда на каком основании вы меня задержали?

– На том, что вы пытались скрыть вещественное доказательство.

– Какое еще доказательство? – спросила Делла.

Жестом, полным драматизма, лейтенант Трэгг выдвинул ящик письменного стола и вытащил из него пару женских туфель.

– Полагаю, вы заявите, что никогда раньше их не видели?

– Точно, не видела! – с уверенностью сказала Делла Стрит.

Трэгг насмешливо улыбнулся:

– К несчастью, ваши слова расходятся с фактами. Перри Мейсон дал указание мисс Кэрол Бербенк забрать эти туфли, завернуть их в коричневую бумагу и сдать в камеру хранения ручного багажа Юнион-терминал, получив квитанцию. Она это сделала и квитанцию передала вам. Вы взяли ее, положили в конверт и надписали на нем имя Перри Мейсона.

Делла Стрит усмехнулась:

– И все это по пунктам вы можете доказать?

Лейтенант Трэгг благоразумно промолчал.

Делла Стрит спросила:

– Ну и что случилось с этими туфлями?

Лейтенант взял в руки лупу и исследовал с ее помощью кусочек кожи чуть повыше подметки.

– С ними ничего не случилось, мисс Стрит. Туфли в порядке. Неприятности будут у вас. Эти туфли…

Внезапно широко распахнулась входная дверь, и Перри Мейсон ворвался в кабинет.

– О’кей, лейтенант, кончайте с этим!

Полицейский опасливо заглянул из коридора:

– Вы посылали за этим человеком?

– Нет! – рявкнул Трэгг.

Полицейский вошел в кабинет.

– Вон отсюда! – рявкнул он.

Делла Стрит поспешно объяснила:

– Лейтенант Трэгг, мистер Мейсон мой адвокат, говорю на тот случай, если вы собираетесь обвинить меня в чем-то. Мне абсолютно нечего сказать как свидетелю, да я и не стану ничего говорить, если только мне не вручат повестку, как того требуют правила.

Заговорил Мейсон:

– Как адвокат обеих этих молодых особ я требую, чтобы их немедленно отвели к ближайшему судье.

Трэгг сухо улыбнулся:

– К сожалению, Мейсон, сегодня воскресенье. До понедельника вы не найдете ни одного судьи.

– Не заблуждайтесь, – прервал его Мейсон. – Судья Роксман согласился заняться этим делом сегодня. Он сидит в приемной.

Трэгг медленно поднялся из-за стола и устало вздохнул:

– Ну что ж, ол райт…

Мейсон махнул Делле и Кэрол.

– Вы хотите сказать, мы можем уйти? – спросила Кэрол.

Трэгг промолчал.

Мейсон сделал пару шагов и распахнул дверь. Делла первой вышла из кабинета, за нею двинулась Кэрол.

Когда Мейсон закрывал дверь, Трэгг мстительно произнес:

– Она вернется сюда еще до полуночи, Мейсон, и тогда уже надолго останется.

Мейсон плотно закрыл за собой дверь, словно не слышал слов лейтенанта.

Глава 15

В офисе Мейсона Кэрол Бербенк, усевшись в кресло, сразу же перешла к делу:

– Я слышала, что вам сказал лейтенант Трэгг, когда мы выходили из его кабинета. Сколько у меня времени?

– Не знаю, – ответил адвокат, – все зависит от того, арестован ли уже ваш отец и что он сказал полиции.

– Я не думаю, что им удалось заманить папу в ловушку, но только…

– Только что? – спросил адвокат, когда Кэрол замолчала.

– Он в затруднительном положении.

– Расскажите мне о том, чего я не знаю, и только правду на этот раз. Вранье лишь затруднит мою задачу.

– Я боюсь…

– Черт возьми! – возмутился Мейсон. – Я же ваш адвокат. Что бы вы мне ни сообщили, это конфиденциально!

– Я боюсь, что, если я расскажу, вы откажетесь нас защищать.

– Не глупите. Я не могу отказаться. Вы уже втянули Деллу в эту историю, я должен любой ценой ее вытащить. А для этого я должен быть в курсе решительно всего, от начала до конца.

– Мистер Мейсон, я предвижу, все это покажется вам ужасным. Пожалуйста, не осуждайте меня, пока я не закончу.

Мейсон нетерпеливо махнул рукой:

– Говорите же!

– Все это уходит корнями в то, что случилось с моим отцом много лет назад и преследует его всю жизнь. Об этом знала Дафна Милфилд, она использовала свои знания для того, чтобы вынудить папу финансировать ее мужа в Скиннер-Хиллзском проекте.

– Шантаж? – деловито спросил Мейсон.

– Не так грубо, но… Да, конечно, в сущности, это был самый настоящий шантаж.

– Вот и давайте называть вещи своими именами! – усмехнулся адвокат.

– Внешне все выглядело очень мило. Дафна Милфилд позвонила отцу, она якобы «просто хотела восстановить старое знакомство». Она, конечно, уважает его тайну. Он может полностью полагаться на ее скромность.

А через пару недель к папе явился с визитом Фред Милфилд. Он сообщил об этом скиннер-хиллзском деле, которое требовало крупных капиталовложений. Этот проект значил для него очень много, да и Дафна мечтала о его осуществлении. Ну, конечно, если затевается такое крупное дело, приходится все планы держать в тайне до тех пор, пока все решительно не будет взято тобой под контроль…

Фреду Милфилду были известны всевозможные лазейки и увертки, и он сумел договориться по поводу стратегии и тактики с еще одним человеком, по имени Ван Ньюис, с которым я ни разу не встречалась. Они делали вид, что разводят особых каракулевых овец, поэтому скупают земельные участки под пастбища. На самом же деле им откуда-то стало известно, что в этих местах может быть нефть. Надо было произвести детальную разведку.

Действительность превзошла все ожидания. Отец под предлогом рытья очень глубокого колодца на одном из приобретенных угодий начал бурение нефтяной скважины и наткнулся на нефтяной слой гораздо ближе, чем предполагалось.

– Значит, Милфилд и Ван Ньюис обманули Бербенка?

– В этом и заключалась вся трудность. Им необходимо было отыскать богатого партнера, чтобы осуществить их грандиозные планы… Надо сказать, что отец совершенно не переносит обмана и надувательства, он привык полностью полагаться на своих партнеров решительно во всем. А тут он узнал, что Фред Милфилд его систематически обкрадывает.

– Каким образом?

– Предполагалось все покупки оформлять соответствующим образом, – объяснила Кэрол, – но иногда с владельцами приходилось расплачиваться наличными, иначе они не желали расставаться со своей собственностью. Или же сколько-то доплачивалось сверх суммы, указанной в контракте, чтобы уменьшить сумму налога с продажи. Фред принялся врать отцу. К примеру, он заплатил всего тысячу долларов, а отцу сказал – пять. Поскольку все эти выплаты нигде не регистрировались, проверить правильность расчетов было крайне сложно.

– Как ваш отец это выяснил?

– Сначала он заподозрил какую-то фальшь. Поэтому днем в пятницу отправился навестить некоего Фрэнка Палермо. Он представился еще одним покупателем. Палермо он избрал потому, что тот уже заключил один контракт, значит, без колебаний подпишет другой, если тот окажется более выгодным для него.

– Ну и что он выяснил?

– Что Палермо получил наличными всего тысячу долларов.

– А сколько назвал Милфилд?

– Четыре.

– Та-ак. Ясно. Что было потом?

– Отец страшно рассердился. Он попытался связаться с Милфилдом, не застал его дома и попросил передать, чтобы тот обязательно позвонил ему в яхт-клуб.

Кроме того, отца вывел из себя еще один инцидент. Милфилд перевозил в фургонах каракулевых овец, эти фургоны были зарегистрированы на имя папы. По дороге произошла небольшая авария, пострадавший записал номер грузовика, Милфилд же не соизволил ничего предпринять в этом отношении. Отец распорядился, чтобы его адвокаты все уладили, не считаясь с затратами. Он опасался, что какой-нибудь проницательный адвокат… сделает то, что как раз сделали вы: заинтересуется номерным знаком машины, проверит, что происходит под вывеской овцеводческой компании, история с нефтью попадет в печать, и в ту же минуту подскочат цены на еще не приобретенные земельные участки.

Мейсон попросил:

– Давайте вернемся к взаимоотношениям Милфилда с вашим отцом. Что там произошло?

– Милфилд позвонил папе поздно утром в пятницу. Отец выложил ему все, что удалось установить. Понимаете, папе ничего не стоило доказать, что Милфилд мошенничает и присваивает чужие деньги. Милфилд пришел в панику.

– Что он сказал?

– Сказал, что доставит Палермо на яхту и заставит его признаться, что он солгал. Конечно, это отца не обмануло. Он понимал, что Палермо за деньги подтвердит все, что угодно.

– И Милфилд отправился на яхту? – спросил Мейсон.

– Да, но попал он туда лишь к вечеру.

– Почему?

– Милфилд скандалил, бушевал, угрожал отцу, а под конец ударил его. Отец сбил его с ног, отвязал гребную лодку Милфилда, сел в ялик и добрался до берега. Он намеревался добиться ареста Милфилда.

– Почему он этого не сделал?

– Он позвонил мне. Я вскочила в машину и помчалась в яхт-клуб, убедила отца не обращаться в полицию, пока мы не выясним, каково состояние Милфилда. Ялик был привязан у плота, я села в него и направилась к яхте.

– Что вы там обнаружили?

– Мертвый Милфилд лежал на полу. По всей вероятности, при падении он ударился головой о порог каюты на яхте.

– Почему же вы сразу не известили полицию?

– Побоялась… из-за папиного прошлого.

– А что в нем особенного?

– Несколько лет назад в Новом Орлеане папа подрался с одним человеком. Тот при падении ударился головой о железную подставку для дров у камина и умер. Свидетелей не было. Папа выпутался из этой истории, но сейчас, если полиция узнает об этом, они заявят, что в обоих случаях было совершено преднамеренное убийство. Что папа сперва сбил этого человека с ног, а потом специально ударил его головой о подставку и убил. И на этот раз проделал то же самое.

Мейсон принялся ходить взад и вперед по комнате.

Кэрол продолжала:

– Остальное вам известно. Я вернулась и сообщила папе, что Милфилд умер, папа от отчаяния ночью чуть не покончил с собой. Потом я придумала схему того, как обеспечить его алиби. Я знала, что Лэссинг с компанией находились в мотеле «Санрайз». Поздно вечером в пятницу и рано утром в субботу он звонил, пытаясь связаться с отцом. Я попросила Джадсона Белтина как можно быстрее отвезти меня в этот мотель, но, к сожалению, Лэссинг уже успел оттуда уехать вместе со всеми участниками совещания.

– Ну и что вы тогда сделали?

– Белтин заплатил за коттедж еще за сутки вперед, назвавшись одним из гостей Лэссинга.

– А вы подбросили «вещественные доказательства»?

– Да.

– Где находился в это время ваш отец?

– Скрывался в том ресторане, где мы с ним повстречались.

– Откуда полиции стало известно о том, что он там?

– Мы договорились с Белтином, что в точно условленное время он позвонит в полицию и анонимно их предупредит. Я хотела, чтобы полиция нашла папу там именно тогда, когда и мы туда приедем. И ключ от коттеджа, и все остальное было заранее продумано…

Мейсон усмехнулся:

– Вам почти удалось их провести.

– Знаю.

– Вы пытались оказать на Лэссинга давление?

– Да. И вот тут я допустила серьезную ошибку. Я позвонила Лэссингу и попросила его в качестве личного одолжения никому не говорить ничего о тех людях, которые находились с ним в коттедже. Притвориться, будто это были «большие шишки», а если кто-нибудь заинтересуется, находился ли среди них папа, не лгать, а просто отказаться отвечать на вопрос, причем так, чтобы создалось впечатление, будто отец и его деловые партнеры были там, а Лэссинг не желает давать о них информацию.

Мейсон вздохнул:

– Ол райт, вернемся к тому, что произошло на яхте… Как скоро после ссоры вашего отца с Милфилдом вы туда прибыли?

– Приблизительно через час.

– А где находился ваш отец?

– Дома. Вернее, остался в офисе.

– В котором часу вы прибыли в яхт-клуб?

– Не знаю. Еще днем. Засветло.

– Вы прыгнули в ялик, завели подвесной мотор и поплыли на яхту?

– Да.