Наша футбольная Russia Рабинер Игорь

– Да, с Киевом меня теперь ничего, кроме друзей, не связывает. Родители живут в Луганске, и я хочу перевезти их в Москву. Поэтому попросил РФС помочь мне с квартирой в столице. За мои же деньги, только чтобы найти помогли. Поймите меня правильно. Я решил принять российское гражданство, в будущем осяду в Москве (так и произошло. – Прим. И. Р.). Надо же мне будет где-то жить! А я уже наслышан, что мою просьбу извращать начали: дескать, Юран не соглашается играть за сборную России, пока ему чуть ли не подарят квартиру в Москве. Эти слухи – дело рук тех же людей, что третируют меня на Украине.

Из этого рассказа 16-летней давности можно убедиться в том, что в Москве к футболистам тогда относились намного внимательнее, чем в Киеве. И, признавая по итогам мрачной истории 1993–1994 годов большие проблемы РФС в налаживании здорового контакта с игроками, нельзя не отдать футбольному союзу должное за успешную работу с украинским «десантом».

Отношения Колоскова и Бышовца заслуживают отдельного рассказа, поскольку линия их жесткого противостояния проходила через всю постсоветскую историю нашего футбола. И была одним из главных его сюжетов. Найди в начале 90-х эти сильные личности компромисс, в судьбе сборной многое могло бы сложиться совсем иначе…

В сентябре 96-го мой коллега по «СЭ» Александр Кружков во время беседы с Бышовцем спросил:

– В одном из интервью Колосков заметил: «Я любовался тренировками, которые проводил Бышовец. Мне нравились его индивидуальные собеседования с игроками». Именно Колосков пригласил вас в свое время на работу из Киева в Москву…

– За что я ему благодарен. Но, несмотря на это, у меня неоднозначное отношение к Колоскову, мне иногда приходилось с ним спорить и отстаивать свою точку зрения. Расскажу такую историю. Один игрок юношеской сборной – Савченко – попался на таможне: провозил больше рублей, чем было разрешено. Его, естественно, оштрафовали. На следующий сбор я вновь включил Савченко в список приглашенных, но Колосков его вычеркнул. Я пришел к Вячеславу Ивановичу и говорю, что это неправильно. «А что делать?» – вздыхает он. «Как, что делать? Вернуть человека в сборную». – «Это невозможно, Савченко в сборной не будет». Тогда я говорю Колоскову: «Оставляю за собой право оспорить ваше решение». И иду к руководству Спорткомитета. В итоге Колосков получил указание вернуть Савченко в сборную. И Вячеслав Иванович не обиделся, не опустился до сведения счетов, а продолжал поддерживать мою кандидатуру, когда меня назначили главным тренером олимпийской, а потом и национальной сборной. Потому что мы оба тогда руководствовались только интересами дела, а не личными амбициями.

Последний реверанс в сторону Колоскова можно объяснить в том числе и тем, что Бышовец в момент интервью едва завершил работу в Корее и надеялся трудоустроиться в России. А российская футбольная система была устроена так, что президент РФС мог оказать на этот процесс существенное влияние – как в одну, так и в другую сторону. И, кстати, совсем скоро работу Бышовец получил, возглавив в 97-м санкт-петербургский «Зенит». Тогда это был еще вовсе не чемпион России, как сейчас, а команда, всего сезон назад возвратившаяся в высшую лигу из первой. Работа в Питере у Анатолия Федоровича пойдет на ура, и он вновь получит приглашение в сборную. Но об этом – позже.

Из истории о Савченко, которую рассказал Бышовец, можно сделать вывод о его умении налаживать нужные связи с большими руководителями. Тренер как бы между делом рассказал о своем походе к руководству Спорткомитета СССР и последующем решении амнистировать футболиста. При этом Спорткомитет приравнивался к союзному министерству, и к его боссам, как говорится, на кривой козе было не подъехать. Однако умение Бышовца обаять своим интеллектом самых серьезных людей было (да и остается) потрясающим, и не раз помогало ему впоследствии. В том числе и при получении работы в сборной.

Во многих других интервью тренер высказывался о президенте куда более хлестко. Вот один фрагмент из нашей беседы с Бышовцем, состоявшейся в 2003 году.

– Мы ведь почему проиграли шотландцам в 92-м и вылетели из чемпионата Европы? Я пришел в раздевалку после тяжелейшей ничьей с Голландией и слышу, как Колосков говорит игрокам прямым текстом: «С шотландцами все будет в порядке, у нас там Кузнецов и Михайличенко играют, они обо всем договорятся». Вот где был занесен микроб! И хотя ребята сказали, что они плохо говорят по-английски и их могли до конца не понять, команда выходила на этот матч, рассчитывая, что шотландцы не будут играть.

О том, как Бышовец относился к Колоскову «не для печати», можно судить по отрывку из книги футбольного агента Владимира Абрамова «Футбол. Деньги. Еще раз деньги». Абрамов, в 1993 году готовивший по линии фирмы «Совинтер-спорт» контракт тренера в Корее, вспоминает:

«За день до отъезда Анатолий Федорович позвонил и тревожным голосом спросил: „Володя, ты еще на работе? Очень хорошо, я сейчас приеду!“

– Я только что был в РФС. Ты представляешь, подходит ко мне Колосков и говорит, что это он хлопотал за мой корейский контракт через президента корейской Федерации. За это, оказывается, я лично Колоскову должен быть благодарен. Это правда? Володя, если да, то я никуда не поеду!

– Анатолий Федорович, при чем тут ноябрь, когда еще в начале октября мы получили факс от Корейской Футбольной ассоциации с подтверждением их намерений по вашей кандидатуре. И после этого мы продолжали получать из Кореи факсы и телексы. Вот, целая кипа лежит!

– Покажи! – Я показал факс от КФА. Анатолий Федорович заметно успокоился.

– Сделай мне копию, пожалуйста. Я хочу ее этому человеку показать, чтобы он заткнулся! – Бышовец взял копию факса и положил к себе в портфель. – Володя, и ты мне все время говоришь о порядочности. Подонки, Володя, подонки!!!»

Отношение экс-главы РФС к Бышовцу – по крайней мере тогда, в середине 90-х – было не лучше. В интервью, которое я брал у Колоскова в декабре 93-го для еженедельника «Футбольный курьер», был вопрос:

– Существует мнение, что вы с неприязнью относитесь к Бышовцу из-за каких-то личных разногласий.

– Ничего подобного. Между прочим, именно благодаря мне Бышовец стал тренером первой сборной. Это я пригласил его в середине 80-х тренировать юношескую сборную СССР, когда он еще был директором ДЮСШ в Киеве. Мне нравилось, как он работает с юношами, затем – с олимпийцами. Он умел создать хороший микроклимат в коллективе – и мне это импонировало. После ухода Лобановского в 90-м остро встал вопрос о новом тренере сборной. Бышовец или Кучеревский? Тренерский совет проголосовал за Кучеревского. Но исполком федерации все-таки назначил Бышовца. Назначил во многом потому, что я как руководитель исполкома верил в него. И в отборочном турнире Euro-92 он оправдал доверие, выйдя из тяжелой группы.

– И затем из чувства расположения к Бышовцу вы расщедрились на выдачу игрокам фиксированных 50 процентов из средств, выделенных УЕФА за выход в финальный турнир? Ведь, получив по 60 тысяч швейцарских франков каждый, аутсайдеры чемпионата превзошли в этом обоих финалистов – и датчан, и немцев.

– Расположение к Бышовцу здесь ни при чем. Это решение было принято в виде исключения. Дело в том, что мне очень больших трудов стоило защитить сборную СНГ от исключения из числа участников турнира. Мы играли в Швеции вопреки уставу УЕФА – страны под названием СНГ в природе не существовало. Было понятно: сборная в том виде играет в последний раз. И поэтому мы пошли на то, чтобы отдать игрокам 50 процентов поступлений от УЕФА, вне зависимости от результата. Это, между прочим, была наша инициатива, а не требование игроков. Мы решили отблагодарить ребят в целом за то, что они сделали для советского футбола. Они же это восприняли как правило.

– И из-за этого в Швеции не обошлось без конфликта?

– Вот здесь уже на авансцену вышел Бышовец. Чтобы упрочить свой авторитет среди игроков, он тоже решил заняться вышибанием денег. Эта самая половина средств, выплаченных УЕФА, составляла 2 миллиона швейцарских франков. Обычно деньги поступают в национальную федерацию через три месяца после первенства, когда уже подведены все финансовые итоги. Игроки же потребовали: или даете сейчас, или бастуем. Мне пришлось воспользоваться своим авторитетом в европейском футболе и взять в банке кредит в один миллион швейцарских франков. Расплатились до игры с Шотландией. После игры у футболистов еще пуще разыгрался аппетит. Они, как Паниковский, опять потребовали: «Дай миллион!». Второй.

Инициаторами были все те же Бышовец, Шалимов и Юран. Я ответил, что у меня не хватит наглости пойти и еще раз попросить денег. Они пригрозили не уезжать из Швеции. Я ответил: оставайтесь, но за свой счет. В итоге нашли компромисс – я дал им расписку от имени федерации, что деньги они получат. Страсти улеглись, и деньги все потом получили. Но, как видите, вопрос о деньгах встает остро уже не в первый раз. И во многом благодаря соглашательской позиции Бышовца.

– В какой момент вы стали для Колоскова едва ли не врагом? – спросил я Бышовца несколько лет назад.

– Я бы не стал говорить так категорично. Никогда не считал его человеком, неспособным руководить. Но дело в том, что в определенный момент Колосков перестал работать на футбол. Абсолютная независимость общественной организации привела к всесилию и бесконтрольности ее президента, о чем я не раз и говорил.

Колосков не прав, списывая все конфликты вокруг финансов на Бышовца. Потому что первый такой скандал произошел еще во время ЧМ-90 в Италии. Главным тренером сборной СССР тогда был Валерий Лобановский, а «бодались» с Колосковым легионеры первого поколения – Дасаев, Хидиятуллин, Заваров. За что потом получили в советской еще прессе по полной программе.

Лучший, на мой взгляд, футбольный журналист страны 90-х годов Сергей Микулик в послесловии к книге Рината Дасаева «Мы все – одна команда», вышедшей в свет в 1992 году, рассуждал:

«В итальянском провале нашей сборной виноватых долго искать не пришлось. Ясно же как божий день – „иностранцы“. Понюхали недеревянных денег – и честь флага для них уже ничто. Вместо работы отдых себе устроили. Римские каникулы.

Дасаев идеально подходил во всех этих ракурсах на роль козла отпущения – цепочка обвинений выстраивалась на редкость легко и плавно, и оставалось только ее замкнуть. Он сам это и сделал, выступив парламентером от команды к руководителям многострадального нашего футбола по поводу невыплаты игрокам сборной обещанного денежного вознаграждения за рекламную ее деятельность. Он прекрасно знал, чем грозит ему такой шаг (ярлык неудачника все-таки со временем стирается, а вот как припечатают тебе этикетку рвача – это уже навсегда). Знал – и сделал это, потому что не привык прятаться за чужими спинами. Он сам выбрал себе первую роль и играл ее до конца. Во всем».

С самим Дасаевым мне довелось побеседовать на эту тему в 98-м. Версию Микулика он подтвердил:

– После чемпионата мира наше поколение было чуть ли не вычеркнуто из футбола – и случилось это потому, что многие уже играли за рубежом. Некоторые руководители, да и часть болельщиков, завидовали нам, считали, что мы «зажрались» и нам ничего не надо. Может, поэтому у нас не получилось тогда такого коллектива, как раньше. Не чувствуя поддержки друг друга и видя, что нам не доверяют, мы стали излишне хладнокровными. На чем люди, не желавшие нам добра, потом и сыграли.

Что же касается того конфликта, на который пошли тогда ветераны команды, то нам надоело смотреть на то, как нас в очередной раз обирают. Заваров с Алейниковым были в «Ювентусе», я – в «Севилье», ряд других игроков тоже играл на Западе, и мы имели возможность сравнивать. Скажем, перед чемпионатом мира о Заварове, Протасове и обо мне были сняты рекламные фильмы, и деньги обещали отдать в Италии. Но мы ничего не получили. Да, мы не хотели идти на скандал, но у нас не было другого выхода. Мы ведь и за границей тогда миллионов, как кто-то считал, не зарабатывали.

К словам Дасаева стоит добавить, что настроены тогда ветераны сборной СССР были серьезно. В 95-м киевский защитник Олег Кузнецов рассказывал мне в интервью «СЭ»:

– Приезжаю в мыле за два часа до предполагаемого вылета и слышу: «А куда ты спешил? Мы никуда не летим». Каждые полчаса собирались тренеры и Дасаев, Бессонов, Хидиятуллин, и всякий раз мы слышали разное: то летим, то нет. Слава Богу, все нормально разрешилось.

Это только казалось, что нормально. Извлеки Колосков урок из случившегося – вот тогда можно было бы говорить о благополучном завершении того конфликта. Но когда один и тот же эксцесс повторяется на двух больших турнирах кряду, причем руководитель один и тот же, а тренеры и игроки – разные, это, согласитесь, повод для размышлений.

Андрей Канчельскис в книге «Моя география» пишет:

«Контракт Бышовца был заключен до 1994 года, однако, объясняя свое решение тем, что раньше у нас была одна страна – СССР, а теперь стала другая – Россия, РФС задумал провести новые выборы тренера. Дабы продемонстрировать объективность и добрую волю руководства, Бышовцу предложили тоже поучаствовать в этих выборах, от чего он отказался, полагая, что в такой ситуации у него не было шанса. И он был прав. Почему? Нам, игрокам, это было хорошо известно.

После проигрыша шотландцам руководство, которое, понятно, было расстроено не меньше нас, неожиданно решило изменить условия нашего соглашения, достигнутого еще до начала турнира, и заплатить нам за выступление в Швеции меньше, чем было обещано ранее. Естественно, мы были ошарашены таким решением… Не о конкретных суммах мы вели тогда речь, а лишь о том, что нужно держать свое слово и выполнять обещания, не переигрывая все в последний момент.

Тогда, в Швеции, Бышовец встал на сторону игроков и добился от РФС выполнения всех условий. И тем самым, конечно же, испортил отношения с руководством. Потому и считал совершенно справедливо, что при выборах нового тренера сборной шансов у него не будет».

Колосков в своей книге выдает, естественно, противоположную версию ухода Бышовца из сборной летом 92-го:

«Масла в огонь добавило решение А. Бышовца уехать на тренерскую работу за границу. И это несмотря на усилия федерации футбола отстоять его кандидатуру на посту главного тренера сборной для участия в чемпионате мира-94. Он сам от этого отказался».

Факт предложения Бышовцу остаться во главе национальной команды у меня вызывает большие сомнения. Скандал вокруг денег был тогда на слуху, и решение тренера поддержать игроков, а не руководство не могло Анатолию Федоровичу не аукнуться.

Как и разгром от Шотландии – 0:3.

О беспечности, проявившейся во встрече с Шотландией, говорят все без исключения. Другое дело, что причины этой самоуверенности трактуются по-разному, порой – полукриминально. Дескать, наши футболисты были уверены, что матч куплен, и не ожидали встретить сопротивление.

Господи, как это все напоминает историю с прошлогодним поражением в отборочном матче от Израиля… Впрочем, пока не будем забегать на 15 лет вперед.

Колосков в своей книге выдал другую версию: «Так безобразно, как в этом матче, сборная еще не играла! Пресса и публика бурно обсуждали причины поражения. Свои версии выдвигали и озвучивали все, кому не лень. Особенно старались дилетанты. Они-то, в первую очередь, и распускали слухи, что мы „слили“ игру сопернику, получив за это взятку. При этом они даже не задумывались над тем, что шотландцам победа ничего не давала! А когда им растолковали это, тотчас придумали, что сборную купили немцы и голландцы. Дескать, она за деньги уступила очки в первых играх, и ради того же сдала последний матч. Некоторые политики вместо серьезного анализа причин поражения, в том числе и социальных, занялись пропагандистской риторикой. „Нет такой страны – СНГ, нет такого флага, нет такого гимна, который игрокам надо было защищать, а поскольку не было идеи и высшей цели, команда не стала сплоченным коллективом“».

Насчет политиков Колосков попал в «яблочко» – они не упускают возможности перед, во время и после чемпионатов мира и Европы лишний раз «пропиариться» за счет популярности футбола. Из года в год чем ближе турнир мирового или континентального масштаба, тем яростнее в футбольных программах на телевидении этакая депутатская вакханалия. При этом слушать, что несут эти «знатоки», какие объяснения причинам неудач сборной находят, решительно невозможно. От воинствующего дилетантизма уши вянут, и рука тянется к пульту, чтобы переключить канал. Но по другой программе – еще одна передача на ту же тему, только с другими депутатами…

В приведенной цитате Колосков был прав еще в одном: нехороших слухов вокруг того чемпионата и – в особенности – поединка с шотландцами действительно ходило множество. И, как мы помним из высказывания Бышовца, один из них касался собственно президента РФС – того, что он якобы говорил перед матчем игрокам.

В интервью «СЭ» в 99-м году Бышовец высказался так:

– Я знаю, как и что делается… Как был проигран матч Шотландии в 92-м… В штабе нашей сборной нашелся предатель, который работал против.

Более подробных разъяснений своей шокирующей декларации Анатолий Федорович не дал…

В другой беседе – с автором этих строк – Бышовец заявил:

– По ходу матча (с шотландцами) мне стала ясна вся подоплека: одна команда вышла играть и биться, а другая по каким-то причинам рассчитывала, что первая ни играть, ни биться не будет. И просчиталась. За моей спиной провернули интригу, из-за которой, как позже выяснилось, я лишился и поста главного тренера сборной, и готового контракта с «Бенфикой».

Добровольский в одном из интервью дополнил общее гнетущее впечатление колоритной подробностью: оказывается, от шотландцев, потерявших турнирную мотивацию и потому накануне вечером изрядно повеселившихся, во время матча разило перегаром.

До истины в той истории 16-летней давности теперь уже вряд ли докопаешься. Вполне допускаю, кстати, что никаких закулисных интриг в матче с Шотландией не было, а присутствовала наша родная банальная фанаберия: мол, кто такие шотландцы, а кто – мы?!

Факт, что уезжали проигравшие россияне из Швеции в прескверном настроении, к которому добавился еще и денежный конфликт. Бикфордов шнур будущих скандалов был подожжен, хотя никто еще об истинных их масштабах и не догадывался.

28 июля 1994 года на заседании исполкома РФС была принята отставка Садырина, на место которого был назначен Романцев. Впервые со времен Лобановского ему позволили сохранить за собой пост главного тренера в клубе – «Спартаке». Таким образом, Колосков вернулся к практике совмещения постов, которая неоднократно уже признавалась порочной. Налицо была политика двойных стандартов: если Бышовцу и Садырину запрещали совмещать работу в сборной и деятельность в клубах, то Романцеву, жестко на этом настаивавшему, разрешили.

Естественно, на пресс-конференции после назначения подобный вопрос Колоскову прозвучал.

– Не стоит быть догматиками, – не моргнув глазом, ответил президент РФС. – Если такое совмещение может пойти на пользу футболу, почему бы его не принять.

Более детальными объяснениями того, почему совмещение Романцевым должностей пойдет на пользу футболу, глава РФС журналистов не побаловал.

– Выла ли речь о том, чтобы руководство РФС после такого провала подало в отставку? – спросили Колоскова.

– Такой вопрос был поставлен, но исполком даже не стал его обсуждать. Было подчеркнуто, что РФС в сложившейся конфликтной ситуации действовал последовательно и правильно.

Колосков только забыл добавить: «как всегда».

Романцев пресс-конференции сказал: «Считаю ту должность, которую сейчас занял, высшей точкой своей тренерской карьеры. Волнуюсь ли я? Как никогда! Боюсь ли не справиться? Если честно – да, боюсь. Но это естественное чувство».

Простые, доходчивые слова произнес лучший на тот момент клубный тренер страны. Увы, получив должность тренера сборной, он быстро превратится в небожителя, которого и игроки, и журналисты будут бояться как огня…

А тогда, после пресс-конференции, мне удалось взять у Романцева первое интервью после его прихода на новую должность.

– Логика развития событий подсказывала, что если Садырин уйдет в отставку, то занять его место предложат мне. Учитывая, что большинство в сборной составляют бывшие и нынешние мои игроки, я к этому был готов. В среду в Тарасовку приезжал Николай Петрович Старостин, с которым мы обсудили сложившееся положение. Он посчитал, что мне необходимо принять предложение возглавить сборную, но в то же время надо остаться главным тренером клуба. И я рад, что руководство РФС, понимая ситуацию, даже не стало выносить вопрос о совмещении должностей на обсуждение.

– Но вы занимаете еще и пост президента ФК «Спартак»…

– С этим постом мне придется распрощаться.

С должностью президента «Спартака» Олег Иванович действительно распрощается, но… восемь лет спустя, в 2002-м. А пока будет един даже не в двух, а в трех лицах.

– Собираетесь ли приглашать в сборную людей, отказавшихся выступать за нее полгода назад? – задал я Романцеву еще один важнейший вопрос.

– Первоначально приглашения будут адресованы всем. Несмотря на то, что сегодня самое мягкое выражение, которое применялось по отношению к этим людям на заседании исполкома, – непатриоты. Но я хочу лично поговорить с каждым.

– Вы не боитесь, что будет сложно заставить играть вместе людей, выступавших за сборную Садырина и отказавшихся от этого?

– Боюсь. Поэтому главным для меня будет, первый разговор с командой… Подлости, измены и равнодушия не прощу никогда. Такие игроки у меня в командах надолго не задерживались. Это следует понять всем, кто хочет играть в возглавляемой мною сборной.

Чтобы наладить контакт с игроками, Романцев пошел на умный шаг: оставил в штабе сборной Игнатьева, работавшего с большинством «сборников» еще когда тебе были юношами, и сохранившего с ними добрые отношения, невзирая на «письмо 14-ти». К примеру, много лет спустя Борис Петрович, возглавив «Сатурн», пригласит туда Канчельскиса.

Осенью 94-го я спросил Игнатьева:

– Когда вы сейчас вели переговоры с бывшими «отказниками», почувствовали их заинтересованность?

– Они все хотят играть. Нельзя сказать, что в разговоре они буйно радовались и по-детски хлопали в ладоши. Но все сдержанно и ответственно сказали: «Мы готовы играть в сборной, если, конечно, получим от Романцева приглашение».

– Не боитесь, что после раскола, происшедшего в конце прошлого года, людей не удастся помирить?

– Могу и ошибаться, но не думаю, что все это так далеко зашло. Теперь, когда конфликт исчерпан, их должен объединить мяч, идея игры в сборной. Надеюсь и на то, что ребята окажутся мужчинами и забудут эти кошмарные полгода, разделившие их на лагеря.

Но они не забыли. И, возможно, именно поэтому от новой сборной оказались отсечены те, кто сначала подписал письмо, но потом вернулся к Садырину – в частности, Саленко и Юран.

Последнего, перешедшего из «Бенфики» в другой португальский клуб – «Порту», спустя несколько месяцев я спросил:

– А в сборную России еще рассчитываете попасть?

– При Романцеве, по всей видимости, – нет. Но ничего – буду ждать. Может, обо мне вспомнят. Вот посмотрел домашний матч с шотландцами. Грустная картина. Уверен: сборной России и с греками, и с финнами придется крайне тяжело.

Интересно порой поворачивается судьба. Летом 95-го, меньше чем через год, Юран с Кульковым перейдут в… романцевский «Спартак». И выдадут совершенно потрясающую Лигу чемпионов, которую вспоминают до сих пор – шесть побед в шести матчах! Разумеется, путь в сборную будет для Юрана уже открыт. А вот Саленко в нее действительно не вернется. И останется в полном недоумении от того, что Романцев даже не нашел возможности с ним, рекордсменом мирового первенства, поговорить.

…А тогда, в 94-м, Юран не угадал. Отборочные матчи Euro-96 с греками и финнами, проблемы в которых он предполагал, прошли для сборной России не просто легко. Наши футболисты, сбросившие с себя, казалось, груз ЧМ-94, сметали все со своего пути. В том числе Грецию, после матча с которой, как мы помним, и заварилась каша с «письмом 14-ти».

Теперь греки в Афинах были разгромлены – 3:0. Да, бывали и такие времена. Теперь же мы едем на Euro-2008, чтобы вновь сразиться с Грецией, выступающей в качестве действующего чемпиона континента. Занятно, что в составе команды, поставленной на колени сборной Романцева, был будущий обладатель титула лучшего игрока Euro-2004 Теодорос Загоракис…

Финны же на их поле были повержены Россией еще более сногсшибательно – 6:0! Восемь побед при двух ничьих и феерической разности забитых и пропущенных мячей – 34-5, возродили в стране веру в ее футбол. Лучших показателей в отборочных турнирах у нас не было никогда.

Спустя годы многолетнего капитана сборной Онопко в интервью «СЭ» спросили:

– За 12 лет в национальной команде сменилось несколько поколений игроков. В команде какого созыва вам было наиболее комфортно?

– В сборной 94 – 96-х годов. На чемпионат мира многие игроки тогда не поехали, но к европейскому первенству-96 в Англии у Романцева подобралась отличная команда. Уверен: тот состав, в котором было много игроков моего поколения, был способен на многое. Карпин, Никифоров, Мостовой, Харин, Цымбаларь, Колыванов, Кирьяков, Шалимов – потрясающая была команда.

Две ничьи с Шотландией, гораздо хуже нас выступавшей в поединках с другими соперниками, не меняли общего впечатления от отборочного цикла. А сводилось оно к тому, что игроки национальной команды вновь думают о футболе! А в том, что они, выступающие в классных западных клубах, умеют играть, и так не было никаких сомнений. Казалось, что Романцеву удалось их объединить, и педагогика этого специалиста приносит плоды.

Увы, так только казалось.

Много лет спустя Романцев в интервью «СЭ» сказал:

– Безусловно, сильнейшей за последние лет пятнадцать была команда, поехавшая в 1996 году на европейское первенство в Англию. Она даже могла стать там первой. Многие английские газеты, взвешивая шансы команд, включили ее в число претендентов на победу. Но, к сожалению, тогда не все решалось футбольными людьми. Начались дрязги, которые признаться, были неожиданны и для меня. В решающий момент коллектив разбился.

– Почему нашей сборной постоянно мешают скандалы?

– Этим вопросом я и сам задавался. Трудно припомнить чемпионат мира или Европы, где все прошло бы гладко. Еще в советское время игроки отказывались уезжать с чемпионата мира в Италии, пока им не заплатят. В Англии один руководитель вроде бы сказал футболистам, что они не будут платить налоги с премиальных. Приехал другой и заявил: «Нет, ребята, будем брать налоги, да еще какие». Они ему: «Играй в таком случае сам!» На этом все и закончилось. Ни в коем случае не оправдываю футболистов, потому что считаю: о деньгах надо говорить после того, как ты их заработал. Если перед матчем с будущими чемпионами Европы команда заявляет, что не выйдет на поле, пока не будут выполнены финансовые обещания, от нее ничего хорошего ждать не приходится.

Итак, вновь во всем виноваты РФС и рвачи-футболисты? Давайте, прежде чем предоставить слово Колоскову, выслушаем мнения игроков.

Канчельскис, книга «Моя география»:

«Мы опять столкнулись с тем, что тренеры не смогли подготовить команду к финальному турниру. В отборочных матчах наша команда выглядела вполне солидно, но одно дело собираться на несколько дней перед каждой игрой, когда сезон в разгаре и футболисты находятся в хорошей форме, и совсем другое – целенаправленно готовиться к продолжительному турниру.

Мы просто оказались не готовы физически, и наших сил хватило, по существу, только на первый тайм стартового матча с Италией. Мы сыграли его на равных – 1:1, но после перерыва пропустили еще один гол и не нашли в себе сил отыграться. А следующая встреча с Германией показала, что в тогдашнем физическом состоянии нам было нечего делать на таком турнире. Мы снова смогли продержаться первые 45 минут (0:0), после чего немцы, дождавшись, когда мы выдохлись, могли делать на поле все, что хотели. Разгромное поражение – 0:3 практически лишило нас шансов на выход в четвертьфинал, и только неожиданная победа чехов над итальянцами оставила чисто теоретическую возможность.

У нас оставался, наверное, один шанс из тысячи, и, чтобы использовать его, нужно было выиграть у чехов и надеяться на то, что Германия победит Италию. Не вышло ни первого, ни второго, хотя матч Россия – Чехия оказался захватывающим по сценарию. Обе команды поочередно вели в счете и в итоге сыграли вничью – 3:3.

В том матче я участия не принимал, попав, как и некоторые другие ребята, в немилость к тренеру. Уже позже я узнал, что Романцев назвал меня в числе виновников неудачного выступления в Англии. Другими были Кирьяков и Шалимов. По словам тренера, мы испортили моральный климат в команде.

Да, это было очень удобно – свалить все на тех, кто однажды дал тебе повод. Люди помнили 93-й год и потому легко могли поверить, что, заварив кашу один раз, мы были способны повторить то же самое.

В чем же заключалась наша вина на сей раз? Всего лишь в нескольких откровенных фразах в интервью зарубежным журналистам. Понятно, что особым вниманием со стороны иностранных корреспондентов пользовались те из нас, кто играл в клубах их стран. Ко мне подходили с вопросами англичане, к Шалимову – итальянцы, к Кирьякову – немцы. И мы, привыкшие общаться с прессой откровенно, не подумали о том, чтобы скрыть свои чувства.

Нет, мы не разражались критическими тирадами в адрес тренеров. Хватило лишь нескольких слов. Шалимов просто заметил, что команда плохо подготовлена физически. Кирьяков выразил сожаление по поводу того, что его не поставили на матч с Германией. И я понимаю его: выйдя на замену во встрече с итальянцами, он очень здорово вписался в игру и прекрасно сыграл на против самого Паоло Мальдини. После такого выступления он вполне мог рассчитывать на место в составе на второй матч, однако Колыванов вновь оказался единственным нашим нападающим.

Я беседовал с английским журналистом, который, конечно же, прекрасно знал, как я играл в «Манчестере» и «Эвертоне», и потому не мог не спросить меня, нравится ли мне моя позиция в сборной. Романцев никак не мог сделать выбор между двумя правыми полузащитниками, имевшимися в его распоряжении, – Карпиным и мною. Вместо того чтобы отдать предпочтение кому-то из нас или дать обоим шанс играть по очереди, он выпускал нас на поле вместе, и нам очень трудно было поделить на двоих один фланг. В итоге Валера брал на себя больше атакующих функций, а я – оборонительных. Разве должен был я врать в интервью и говорить, что мне, лучшему бомбардиру «Эвертона», по душе такая игра?

Вот, собственно, и все. Три короткие откровенные ремарки в беседах с иностранными журналистами. Никаких криков души, никаких обвинений, никакого бунта. Но и этого оказалось достаточно. Не знаю, кто сообщил тренеру о наших «крамольных» словах, но выводы последовали незамедлительно. Шалимов вообще не появился на поле, а мы с Кирьяковым просидели на скамейке третью игру. По возвращении же домой Романцев объявил, что при подготовке к чемпионату Европы допустил одну-единственную ошибку: взял не тех игроков.

А ведь в отборочном турнире мы были «теми»: из девяти матчей, которые наша команда провела первым составом, Кирьяков участвовал в восьми и забил несколько голов. Мы с Шалимовым провели по шесть игр, пропуская матчи только из-за травм. Но в итоге – опять «не те»…

Не хочу здесь выяснять отношения с Олегом Романцевым. Особенно сейчас, когда он переживает явно не лучший период в своей карьере. Жизнь сама расставила все на свои места, и несколько последних лет, кажется, наглядно показали место этого тренера в современном футболе».

Далеко не все футболисты думают о месте Романцева в футболе так, как Канчельскис. Тот же экс-конкурент «англичанина» на правом фланге Карпин, добившийся выдающихся успехов в Испании, не раз говорил: «До Романцева я не знал, что такое футбол». Все без исключения люди, игравшие в «Спартаке» и даже в свое время обиженные Романцевым, утверждают, что этот специалист дал им очень многое. Но очевидно, что сборная России в 96-м стала для него, очень сильного клубного тренера, слишком крепким орешком. Разгрызть который он не смог не только из-за организационных неурядиц, но и по собственной вине.

Вообще, перечитываю сейчас все эти свидетельства очевидцев – и создается полное впечатление, что история нашей сборной движется по какому-то замкнутому кругу. Встреча с Шотландией в 92-м – поединок в Израиле в 2007-м. Критика Шалимова физического состояния сборной в 96-м – высказывание Мостового во время Euro-2004, и почти одинаковая тренерская реакция на них…

Право, «совок» неискореним. И проблема, как верно подмечал в булгаковском «Собачьем сердце» профессор Преображенский, не в сортирах, проблема в головах. Пока мы не научимся жить и мыслить цивилизованно, пока не овладеем умением в самые важные моменты отбрасывать все, кроме главного, уважать и не завидовать тем, с кем работаешь бок о бок, – только тогда к нашей футбольной сборной придут какие-либо успехи. Причем касается это всех – и руководителей, и тренеров, и игроков.

Еще один из тех, на кого главный тренер свалил вину за неудачное выступление, Сергей Кирьяков, в недавнем интервью моим коллегам по «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову вообще не стеснялся в выражениях.

– Вообще не хочу о нем слышать, – сказал Кирьяков о Романцеве. – Спартаковцы к нему прекрасно относятся. Но для меня Романцев не существует. Считаю его не только слабым тренером, но и низким, подлым человеком.

– Что должен был сделать человек, чтобы перестать для вас существовать?

– Некомпетентный. Непрофессиональный. Как можно было, имея в сборной 96-го года таких игроков, не сделать команду и не наладить микроклимат? Вместо этого Романцев сидел в одиночестве в номере – пил и курил. А в результате создал очередной конфликт на пустом месте. В России он выиграл много чемпионатов – но с тем подбором игроков кто угодно выиграл бы. А в 89-м победил только за счет школы Бескова.

– Вывшие спартаковцы уверены, что Олег Иванович – великий психолог.

– Вот этого никогда понять не мог! За годы, проведенные в сборной, я с Романцевым ни разу не поговорил. Он постоянно закрывался в комнате, куда ему носили бутылки коньяка. Знаю, что в «Спартаке» у него были стукачи. Кое-кто из обслуживающего персонала сидел с ребятами за столом, пил пиво, а потом обо всех разговорах докладывал Романцеву. Какой он «психолог»? Мы с Хариным над ним просто смеялись.

– Над чем именно?

– Над тем, как стоял перед камерами и плакал. Сплошное нытье. То у него руководство виновато, то футболисты. В сборной у него было два прозвища – Кислый и Плакса. Меня часто спрашивают: почему сначала про тренера говорите добрые слова, а потом все меняется?

– Почему?

– А потому что поначалу даже Олег Иваныч вел себя адекватно. А дальше началось что-то непонятное. То говорил: «Ребята, я с вами, Колосков с Тукмановым вредители», а вскоре видим его перед камерой рядом с Тукмановым и слышим слова уже про нас: «Это они вредители, рвачи…»

– За что Романцев отправил вас с чемпионата Европы-96 досрочно?

– За пять минут до конца матча с Германией, когда проигрывали – 0:3 и остались в меньшинстве, Романцев меня подозвал: «Разминайся, сейчас выйдешь». Я ответил: «Сам разминайся и выходи». Для меня стало личной трагедией – не сыграть против Германии. Той страны, где играю и где меня всякий знает. Логофет мне рассказывал: перед матчем к Романцеву приехал Ринус Михелс и посоветовал поставить в основу Кирьякова.

Надо сказать, что тональность откровений Кирьякова вызвала по большей части негативную реакцию публики – причем по отношению не к Романцеву, а к самому Кирьякову. Наша коллега по «СЭ», олимпийская чемпионка по прыжкам в воду Елена Вайцеховская, к примеру, написала на своем блоге:

«Прочитала вот (два раза даже) а в голове отложилась какая-то ерунда: Романцев – алкоголик и подлец, судья – урод, поэтому я в него плюнул. А вот с Колосковым бы посидел…

А я вот думаю и никак понять не могу: это что, манера такая, самоутверждаться за счет того, что походя всех, кого только можно, всуе дерьмецом пометить? Даже если Романцев – алкоголик. Допустим. Но он – часть биографии очень многих достойнейших в футболе людей. Причем не худшая часть. Зачем сейчас-то мертвого льва пихать? Доблесть-то в чем?

…Нельзя ведь сказать, что интервью плохое. Хорошее очень даже интервью. Я после прочтения даже в интернет полезла. Долго копалась. Все пыталась ответ найти: а сам Кирьяков – он что выиграл-то? Может, не там ищу?..»

Во многом Вайцеховская, безусловно, права – если не считать того, что Кирьяков стал в составе молодежной сборной СССР чемпионом Европы. Так, форму для своих высказываний Кирьяков избрал крайне непривлекательную, по сути, хамскую – тем более в контексте того, что Романцев давно уже нигде не работает и в футбол, похоже, возвращаться не собирается. Похоже, бывшему форварду не хватает элементарного воспитания. Те же самые факты можно изложить совершенно другим языком. Журналисты абсолютно правы, что оставили все так, как есть: их работа – задавать вопросы и публиковать ответы так, как говорил их собеседник. В противном случае это будет уже не он. Поэтому вина за тональность интервью Кирьякова лежит целиком и полностью на нем самом. Эмоции за 12 лет могли бы и схлынуть. Никто же не будет предъявлять претензий Канчельскису по поводу того, что сказал о Романцеве он – хотя вещи в книге были написаны весьма жесткие. Сделано это было в корректной форме – вот в чем главное отличие.

И все же для воссоздания полной картины того, что произошло в Англии-96, рассказ Кирьякова важен. Составной частью общей и горькой правды того первенства он, безусловно, является. Потому я его и перепечатал из «СЭ».

Колосков в книге «В игре и вне игры» рассказывает:

«Руководителем делегации в Англию ездил я. Жил с командой, видел ее жизнь изнутри. С Романцевым до его прихода в сборную был знаком шапочно. Естественно, присматривался к методам его работы с футболистами, к особенностям его характера.

С игроками сборной Олег Иванович общался только на поле, где мог пошутить, поговорить о чем-то, кроме футбола, но это случалось крайне редко. В целом он был нелюдимым, у себя никого не принимал, кроме врача и администратора команды. Тренеров приглашал только непосредственно перед игрой, чтобы дать установки. Он даже никогда не ходил в столовую обедать – еду носили в номер. Именно этим я объясняю то, что даже в день игры питание футболистов не соответствовало научным рекомендациям. Это я видел сам в Тарасовке, где команда проводила сборы. Повариха ставила на стол украинский борщ с салом, после которого неделю тренироваться невозможно, не то, что играть! В Англии была та же повариха, тот же борщ, то же мясо с макаронами.

Была в поведении Романцева еще одна особенность, о которой много писали газеты. Главный тренер «Спартака» предпочитал платить штрафы, но не ходить на пресс-конференции.

Я попытался понять, только ли в силу своего замкнутого характера ему трудно было находить общий язык с людьми. Настораживали слухи, что Романцев уединяется не только из-за своей нелюдимости. Нужный тонус он якобы поддерживал при помощи бутылки. На эту тему с ним надо было обязательно объясниться. Но после неудачи в Англии Олег Иванович заявил об уходе со своего поста».

«Смена караула», как водится, произошла на заседании исполкома РФС. После него по традиции состоялась пресс-конференция, которую Колосков начал так: «Заседание началось с 30-минутного доклада Романцева… Главная ошибка, по его словам, заключалась в том, что он взял в команду футболистов, которые создали в ней нездоровый ажиотаж, пытаясь решить в первую очередь свои личные проблемы… Морально-нравственный климат в сборной оставлял желать много лучшего. Романцев назвал этих игроков: Шалимов – главный зачинщик, и Кирьяков с Хариным».

Сам Романцев на ту пресс-конференцию не явился. С журналистами он встретился в Тарасовке неделю спустя. И наговорил о Шалимове с Кирьяковым столько, что они не забыли этого до сих пор. Одна только фраза о Кирьякове чего стоит: «Он обиделся и уехал, но предварительно не забыл зайти к Тукманову, чтобы получить 5 тысяч долларов».

Высказался Романцев и на ту щекотливую тему, которую затронули в своих приведенных здесь интервью Колосков и Кирьяков:

– Записочками с игроками я не общался. Однажды, когда болела спина, мне действительно наш повар принесла в комнату бульон. Я отказывался, но Анна Павловна настояла. Естественно, это не значит, что я с этим бульоном залез под одеяло и откупорил бутылку водки.

Романцев говорит, что Анна Павловна Чуркина, тогдашний повар «Спартака» и сборной – кстати, очень душевная и хлебосольная женщина – заходила к нему с тарелкой бульона (а не борща) лишь однажды. Колосков утверждает, что тренер вообще не обедал в столовой, еду ему доставляли в номер. Впрочем, какая разница…

– Не я воспитал людей, которым безразлична судьба российской сборной, – ставил клеймо за клеймом бывший главный тренер. – То, что я не разглядел их сущность и пригласил в команду, безусловно, моя ошибка. Но брать вину только на себя не собираюсь.

Точки над «i», как говорится, были расставлены, стрелочники – найдены. 96-й год изменил отношение к Романцеву даже многих из тех, кто прежде ему симпатизировал.

Например, одного из опытнейших футбольных обозревателей страны Валерия Винокурова. Сразу после ЧМ-94 он писал: «Ну почему, почему Олега не пригласили возглавить сборную за полгода до начала чемпионата мира? Она ведь и поехала бы тогда в сильнейшем составе, и играла бы совсем по-другому!»

Два года спустя тональность высказываний Винокурова резко изменилась: «К сожалению, Романцев выступил как продолжатель „дела Садырина“: и игру сборной не сумел поставить, оказавшись неготовым к работе с национальной командой, и во всех неудачах стал винить футболистов, неоригинально и безосновательно обвиняя их в рвачестве».

В книге «Наш мир – футбол» Винокуров подробно рассказал, что именно имел в виду. Рассуждения эти кажутся мне очень здравыми и важными, а потому процитирую уважаемого коллегу, который, в отличие от меня, работал на Euro-96 и был непосредственным свидетелем того, что там происходило.

«Работа тренера клуба и тренера сборной – принципиально разные вещи. И в чисто профессиональном плане, и особенно в педагогическом…С игроками клуба он практически не расстается, они же – едва ли не в полном его подчинении и в огромной от него зависимости.

В работе со сборной все обстоит как раз наоборот. Он работает с мастерами в течение короткого времени и к тому же – с людьми, в определенной степени от него не зависящими. Если же это игроки, выступающие в сильных зарубежных клубах, то они независимы в суждениях, во взглядах, независимы материально. И потому самая главная педагогическая цель – заразить их яркой игровой идеей, строить общение с ними как бы на равных, а самое, возможно, главное – находиться с ними, образно говоря, по одну сторону барьера, тогда как на другой стороне – функционеры, чиновники из вышестоящих организаций….

Казалось, в течение первого года работы со сборной никаких проблем в этом отношении у Романцева не возникало. И вот на второй год пришла пора выступлений в финальном турнире чемпионата Европы, где Россия попала в группу, сразу же после жеребьевки названную «группой смерти».

Поражение от итальянцев выглядело вроде бы достойным. Однако выводы после матча больше сводились к поиску виновных на стороне, к каким-то нелепым утверждениям о незамеченном арбитрами офсайде, к привычным уже для наших руководителей обвинениям игроков. Их озвучивали функционеры, но впервые все заметили, что тренер как бы перескочил через вышеупомянутый барьер и оказался на одной стороне с чиновниками. В результате чего его собственные ошибки в построении тактики остались не то чтобы неосужденными, но даже не проанализированными.

Вот один из ярчайших (и абсурднейших), на наш взгляд, примеров псевдоразбора игры с Италией, наглядно отразивший настроение Романцева и уровень серьезности его работы. По его словам, привычную игру команды сломало отсутствие Никифорова, который должен был пропустить стартовый матч из-за дисквалификации. «Незначительное» обстоятельство: о том, что Никифоров пропустит игру с Италией, стало известно не за день, не за неделю и даже не за месяц до нее, а больше чем за полгода! И, как оказалось, всего этого времени Романцеву не хватило для того, чтобы придумать, как построить игру в его отсутствие. Значит, делая подобное заявление, тренер просто-напросто расписался в собственной беспомощности.

И дело, конечно же, не в Никифорове: несколько дней спустя его возвращение в команду не спасло ее от разгромного поражения от Германии. Вот тогда и грянула гроза, разразился скандал, назревавший после игры с Италией. Буквально в течение нескольких дней сборная перестала быть полноценным коллективом.

Оказывается, полугода после завершения отборочного турнира руководству РФС не хватило, чтобы выплатить футболистам оговоренные премиальные. Почему-то решили это сделать перед матчем с итальянцами, а суммы назвали меньшие, чем полагалось. Футболисты были в недоумении, но не решать же спорные вопросы буквально перед выходом на поле?!

…И тут уже заиграла знакомая пластинка. Несколько футболистов были охарактеризованы тренером и руководителями РФС как рвачи, непатриоты… ну, и тому подобное – выражений, как водится, не выбирали. Трое не согласились с подобными оценками и публично, в прессе (конечно, зарубежной) объяснили, как и почему попали в этот «черный» список. Причем все трое подчеркнули, что о деньгах вообще думали в последнюю очередь, ибо прежде всего хотели хорошо сыграть.

Кирьяков объяснил, что сразу после матча с итальянцами спросил у тренера, почему команда неожиданно вышла на поле с одним форвардом. Мол, раньше мы никогда так не играли. Кроме того, Колыванов по своей манере действий к такой роли не подходит, в своем итальянском клубе ее никогда не исполняет и в сборной до этого не исполнял. Профессионального ответа Кирьяков не получил.

Канчельскис объяснил, что на предложение сыграть крайним защитником ответил подробным пояснением, что к этому амплуа совершенно не приспособлен, что в английском клубе играет едва ли не крайним нападающим. Как человек дисциплинированный он вынужден был занять отведенную Романцевым позицию, играл на ней в матче с немцами неважно, но считает несправедливыми последовавшие затем заявления о том, что он чуть ли не главный виновник проигрыша.

Наконец, Харин объяснил, что и он в конце концов не выдержал (на финише группового турнира) и спросил у тренера, почему тренировки проходят так, как это было двадцать лет назад, что за рубежом тренируются, мол, совсем иначе, что не мешало бы и тренерам об этом задуматься. Да, высказывание не вполне этичное, вероятно, и не к месту, что Харин понимает, но деньги-то здесь при чем? Очевидно, что рвач никогда не позволил бы себе такого, во всяком случае до того момента, пока с ним бы не расплатились…

По возвращении же в Москву в ряде телеинтервью Романцев настаивал на том, что лишь из-за рвачества нескольких игроков моральный климат в сборной был безнадежно испорчен (помимо названных выше, попал в эту группу и Игорь Шалимов, в коротком интервью итальянской газете признавший, что сборная была не готова к чемпионату физически). Своей ошибкой он назвал лишь излишнее доверие к футболистам, чьи моральные качества оказались не на высоте. То же самое, между прочим, говорили и руководители, что не удивляло, ибо мы уже знали, что тренер с ними – по одну сторону барьера.

Если говорить об игре, показанной командой в Англии, то сошлемся на мнение авторитетнейшего специалиста. Бобби Чарльтон сказал нам, что так и не понял, как же в тактическом плане была организована игра сборной России – ни в обороне, ни в нападении. А вот расположение полузащитников выглядело, по его мнению, так, словно пять-шесть человек набились в маленькую комнату и, теснясь в ней, толкаются локтями».

Романцев придерживался противоположной точки зрения, о чем и заявил на пресс-конференции в Тарасовке: «Гуллит сказал про первый тайм матча с итальянцами, что Россия показала футбол XXI века».

Может, знаменитый голландский футболист что-то подобное и говорил. Но даже в этом случае оставалось лишь задаться вопросом: почему тренер вырывает один тайм одного матча из общего контекста проваленного чемпионата? Неужели не видит своей вины в том, что команда с огромным потенциалом (о чем он сам потом будет говорить в интервью) не реализовала его и на четверть? Неужели сам верит, что во всем, как всегда, виноваты игроки и РФС?

А ссылка на авторитет Гуллита была тем более неубедительна, что как тренер тот так до сих пор себя и не проявил.

Олег Иванович тем не менее мог остаться на посту главного тренера сборной и после Euro-96. 9 июля 96-го, после возвращения с чемпионата Европы, у него состоялась встреча с Колосковым, после которой корреспондент «СЭ» Станислав Пахомов спросил президента РФС о тренере:

– Он останется?

– Романцев должен работать со сборной, но при этом никоим образом не быть связанным с каким-либо клубом. 11 июля исполком, там и нужно расставить все точки над «i».

– Ездить по Европе можно и оставаясь президентом «Спартака». Какой смысл в таком ультиматуме?

– Есть смысл. Работая президентом, он определяет политику своего клуба, имеет прямой интерес к нему. А в сборной должен находиться максимально нейтральный человек. (Удивительно умение Колоскова жонглировать возможностью и невозможностью совмещения постов. Президент РФС с одинаковой категоричностью заявлял порой о необходимости, а порой – о недопустимости этого явления. – Прим. И. Р.).

– Возможен ли какой-то компромисс, если Романцев не сможет покинуть пост президента «Спартака»?

– Нет.

– Может, вы просто не хотите видеть рядом с собой независимого человека?

– Чушь. При мне тренерами сборной были разные люди, и не помню, чтобы я влезал в тренерские дела – называл составы, отбирал кандидатов в сборную. Так не было и не будет. Я решаю только административные вопросы.

В том же интервью Колосков сделал заявление, противоречившее тому, что он только что сказал. Журналист спросил его:

– Кирьяков, Канчельскис, Шалимов отказались играть в команде Романцева. Что скажете на это?

– Безобразие. Детский сад какой-то. Если есть такие заявления, эти футболисты при любом тренере не должны быть в сборной. Думаю, с Кирьяковым и K° разговаривать больше нет смысла.

Вячеслав Иванович никак не мог определиться: в одном случае он не отбирал кандидатов в сборную, в другом – заявлял, что определенных игроков в сборной быть не должно.

Впрочем, ладно. Вернемся к Романцеву. Пока я еще не упоминал важного факта: совмещения должностей главного тренера клуба и сборной с начала 96-го у Олега Ивановича уже не было. После триумфальной осени в Лиге чемпионов-95, когда его «Спартак» одержал шесть побед в шести матчах, руководство клуба не смогло удержать четырех ведущих футболистов. И если о переходе Онопко в «Овьедо» было известно заранее, то уход Юрана и Кулькова в «Миллуолл», а также Черчесова в «Тироль», похоже, заставили Романцева сделать вывод: «Спартаку» в новом году ловить будет нечего. После чего он, сославшись на проблемы со здоровьем, передоверил «Спартак» своему другу и соратнику Георгию Ярцеву, а сам, оставаясь президентом клуба, «сосредоточился на сборной».

Ярцев в 96-м сенсационно сделал «Спартак» чемпионом, а вот национальной команде от этой перемены лучше не стало. Скорее наоборот. Но, по сути, требование Колоскова покинуть президентский пост в «Спартаке» представлялось лишь поводом, чтобы убрать Романцева из сборной. Президент РФС прекрасно понимал, что Олег Иванович никогда по доброй воле с этой должностью, которая его особо не обременяла (делами занимались его помощники Есауленко и Заварзин, зато власть оставалась в его руках), не простится.

…Реакция клубных тренеров на невыход из группы была жесткой. С учетом того, что довольно заносчивый Романцев успел нажить себе много врагов, такая реакция была предсказуемой. В анкете, которую провел «СЭ», прозвучало немало резких высказываний.

Валерий Газзаев, главный тренер владикавказской «Спартака-Алании», на тот момент чемпиона России:

– Считаю выступление российской команды в Англии унижением нашей нации в глазах всего мира… Сейчас легче всего обвинить в неудаче игроков. Но, на мой взгляд, команда была абсолютно не готова ни психологически, ни функционально.

Павел Садырин, главный тренер «Зенита»:

– Как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Ошибкой Романцева считаю тот факт, что он опирался на ту же группу игроков, которые два года назад отказались представлять интересы России на чемпионате мира в США.

Сергей Андреев, главный тренер «Ростсельмаша»:

– Провал сборной – пощечина всему нашему тренерскому корпусу. Российский футбол не достоин того, чтобы его каждый раз выставляли на всеобщее посмешище на праздниках мирового и европейского футбола.

И это только мнения по-настоящему авторитетных и весомых фигур нашего футбола середины 90-х. «Массовка» же вообще не оставила от Романцева мокрого места. И хотя подобное «хоровое пение» вызывало к Олегу Ивановичу некое подобие жалости, умом становилось понятно: в том, что произошло, его личная вина очень даже велика.

Никакой тайны в том, что сборную России ждет дальше, не было. В уже упомянутом интервью «СЭ» Колоскова спросили:

– Представим, что Романцев остается президентом «Спартака». Что дальше?

– Я буду просить исполком утвердить кандидатуру Бориса Игнатьева… Нельзя же постоянно все начинать с нуля! После Бышовца начал с нуля Садырин, после Садырина – Романцев. И все они повторяют одни и те же ошибки. Давайте попробуем ввести какую-то преемственность. Как в Германии. Был Беккенбауэр главным – Фогтс у него был заместителем, тот ушел – Фогтс остался. Нужна стабильность.

Из уст Колоскова словосочетание «просить исполком» звучало довольно забавно. Потому что исполком – это он сам и был. У нескольких человек в нем, конечно, существовало особое мнение, но подавляющее большинство – люди, которые все делают так, как им скажет президент. Он, подладив под себя систему управления отечественным футболом, продержался в руководящем кресле с 1979 по 2005 годы. Четверть века! При сменившемся общественно-политическом строе! Колосков работал при четырех генсеках ЦК КПСС и двух президентах России и получил прозвище «непотопляемый».

И вот он – исполком.

Романцев, как и ожидалось, не принимает условия Колоскова, заявив, что не может оставить «Спартак». Он подает в отставку, а на его место единогласно (а как же иначе?) назначается Игнатьев. Другие кандидатуры не рассматривались. Да и претендентов уже трудно было найти. Сборная России стала превращаться в жупел, от которого тренеры шарахались. Понимая, что набрать вистов в национальной команде шансов мало, зато подмочить себе репутацию – проще простого.

Удовлетворив прошение Романцева об отставке, исполком в то же время поблагодарил его за добросовестное отношение к своим обязанностям. Видимо, членам футбольного «политбюро» польстил тот факт, что замкнутый Олег Иванович пришел к ним и долго излагал свое видение ситуации. В 2002-м они этого не дождутся…

В итоге залп со стороны функционеров в основном был направлен на игроков.

Колосков заявил:

– Некоторые члены исполкома пытались убедить нас сделать жесткую запись, что таких-то футболистов запрещено привлекать в сборную России. Я посчитал такую постановку вопроса неправильной. Но вместе с тем мы решили, что тех игроков, которые хотя бы раз отказались выступать в сборной, быть в ней не должно. Они играют не в команде тренера, а в сборной своей страны.

Тут, полагаю, Вячеслав Иванович высказался неясно. Если он имел в виду тех, кто откажется играть за сборную уже после этого заявления, – одно. Если же тех, кто уже хоть раз отказывался – из сборной следовало бы выгнать больше половины ее футболистов.

Впрочем, декларация президента РФС не была реализована даже в самом мягком ее виде. Временно игроки из сборной выводились – но не навсегда. Даже Шалимов с Кирьяковым ненадолго еще вернулись в сборную, когда ее в 98-м вновь возглавил Бышовец. А все остальные – и подавно.

Игнатьев же, всегда находившийся на короткой ноге с игроками (роль второго тренера это предполагает), изначально не собирался устраивать охоту на ведьм. Даже на пресс-конференции после исполкома, когда все ругали футболистов на чем свет стоит, новый главный тренер заметил:

– Во всем нужно разобраться детально. В моих планах с сегодняшнего дня – встретиться и обстоятельно переговорить с каждым кандидатом в сборную. Не хотелось бы резких слов. Надо встать на позицию игроков и посмотреть, как выглядит ситуация их глазами.