Дело разведенной кокетки Гарднер Эрл

– Я вернулся домой около половины десятого, может быть, около десяти и нашел машину на своем месте.

– Перекрестный допрос, – обратился Бергер к Мейсону.

– Как вы узнали, что машина на месте?

– Но… Она должна была там быть. Двери гаража были заперты.

– Но вы, вернувшись домой, не проверили, там ли машина?

– Нет.

– А как вы вернулись домой?

– Меня подвез мой попутчик, сотрудник моего страхового бюро.

– Когда он вас привез?

– Между половиной десятого и десятью.

– И вы сразу пошли спать?

– Нет, около одиннадцати.

– Когда вы заходили в гараж, чтобы посмотреть, там ли машина?

– Около двух ночи. Мне позвонили из полиции и сообщили про смерть шофера. Задали несколько вопросов и сказали, что ко мне приедут. Поэтому я встал, оделся и пошел в гараж, как раз когда приехала полиция.

– Ваша машина была в гараже?

– Да.

– Кажется, вы на меня в обиде, мистер Аргайл, – сказал Мейсон.

– Лично я нахожу, что вас должно презирать, – ответил Аргайл.

– Почему?

– Вы знали, у меня были причины допустить, что мой шофер попал в автомобильную аварию, и вы уговорили меня безосновательно компенсировать ущерб. Предупреждаю, мистер Мейсон, я подам в суд за мошенничество и…

– Ах, так вы думали, что машину вел шофер?

– Конечно. Я наверняка не вел. Но я ответствен за действия моего работника.

– Это имеет какую-либо связь с делом? – спросил судья Осборн.

– Считаю, что это объясняет мотивы и недоброжелательное отношение свидетеля, – ответил Мейсон.

– Ну что же, выясним это. – Бергер с удовлетворением потирал руки. – Я хотел бы установить все факты.

– И вы узнаете все, – ответил ему Мейсон. – Мистер Аргайл, расскажите свою версию событий.

– Пятого, около трех часов дня, мистер Мейсон пришел ко мне домой. При разговоре присутствовал Питкин. Мистер Мейсон сообщил, что имеет доказательства, что моя машина послужила причиной автомобильной аварии и уехала с места происшествия. В этой аварии его клиент был сильно ранен. Он обратил мое внимание на следы столкновения, оставшиеся на машине, и я… я подумал, что он прав.

– Почему вы подумали, что я прав?

– Потому что у моего шофера в тот день были какие-то неприятности с машиной. Он почему-то хотел от нее избавиться и сказал, что машину угнали. Сообщив об этом, попросил пойти с ним в полицию, выяснить, как это произошло. Я пошел с ним туда, где он оставил машину. Заметил, что Питкин выпил и был чем-то взволнован. Я относился к нему достаточно недоверчиво, но опасался, что он попал в какую-то историю, куда может втянуть и меня. Я вернулся в клуб и позвонил в полицию об угоне машины. Лично я считаю, что она не была угнана. Полиция обнаружила ее в торговом районе около пожарного крана.

– И поэтому вы, услышав мой рассказ, посчитали, что найти Финчли и договориться за спиной у его адвоката обойдется дешевле? – спросил Мейсон.

– Я не думал ни о чем подобном.

– Но сделали, а?

– Я хотел только, узнав, что человек сильно ранен, что-нибудь для него сделать. Был всем этим очень взволнован. Пошел к вам в бюро и пытался встретиться с вами, но вас не было. Вы, наверное, были у своей клиентки Люсиль Бартон.

– Вы уверены, что я там был?

– Нет, не уверен.

– У вас есть основания допустить, что я был там?

– Если я хорошо понял, полиция… Беру свои слова назад. Ответ – нет. Я не знаю, где вы были.

– Хорошо. Вы ждали в моем бюро и вам сказали, что я вышел?

– Да.

– Где в это время был ваш шофер?

– Сидел в моей машине, марки «Бьюик», стоявшей перед домом, где ваше бюро.

– Вы нашли, где поставить машину?

– Мой шофер нашел. Я, когда вышел из машины перед главным входом, заметил, что поблизости поставить негде. Поэтому сказал, чтобы он ездил, пока не отыщет свободное место. Он его нашел почти сразу же.

– Значит, вы ждали меня?

– Да. Около шести позвонил своему страховому агенту и сказал, что пытаюсь договориться с вами по делу о компенсации за ущерб. Мне просто пришло в голову, что не следует улаживать подобные дела, не договорившись со страховым агентом.

– И конечно же, страховой агент подсказал, что дешевле договориться непосредственно с пострадавшим.

– Мой страховой агент просил, чтобы я подождал его в холле и ни под каким видом не разговаривал с вами, пока не встречусь с ним. Когда он приехал, я целиком положился на него.

– Но вы пошли в больницу и пытались уладить дело с моим клиентом за моей спиной, правда?

– За вашей спиной! Не понимаю, что вы имеете в виду. Я пробовал связаться с вами, но вас не было. Я не намерен тратить весь день на юриста, который флиртует с разведенной красоткой. Очень ценю свое время.

– Когда страховое бюро уже установило сумму возмещения, вы добавили из своих денег определенную сумму, так?

– Да, это правда.

– Почему вы это сделали?

– Я подсчитал, что этому молодому человеку следует больше, чем ему дала страховая компания. Я не филантроп, но не могу делать бизнес на страданиях молодого человека.

– Очень благородно, – заметил Мейсон, – только не хотите ли убедить суд, что на основании того, что я вам сказал, вы не только признали свою ответственность за аварию, но и добавочно заплатили крупную сумму?

– Я думал, что вы юрист, достойный доверия. Теперь знаю, что нет. Когда вы мне сказали, что у вас есть доказательства, я думал, что они действительно у вас есть.

Мейсон улыбнулся:

– Как вы благородны, благородны и самоуверенны, мистер Аргайл. Вы считаете, что я достоин презрения, а сами даете взятку портье, чтобы тот показал, будто вы в тот день не выходили из клуба. Неужели вы так боялись быть замешанным в то, что мог натворить ваш шофер?

– Это неправда.

– Вы дали деньги портье?

– Чаевые, как обычно.

– Сколько?

– Это не имеет отношения к делу.

– Сколько?

– Я протестую, ваша честь! – воскликнул Бергер, срываясь с места. – Этого человека раздражают с умыслом…

– Протест не принят, – фыркнул судья Осборн.

– Сколько? – спросил Мейсон.

– Я думаю, пять долларов. Нo было темно, а я уже был как следует пьян. Потом я увидел – денег не хватает, понял, что ошибся, и дал больше.

– Сто долларов?

– Пожалуй, да.

– По ошибке?

– По ошибке.

– Вы не водили машину третьего, после полудня? Вы уверены в этом?

– Да.

– Поэтому вы уже тогда знали, что единственным человеком, который мог вызвать столкновение, был ваш шофер.

– Машину могли угнать.

– Если бы было так, вы не несли бы ответственности за аварию. Как деловой человек, вы это хорошо знаете, мистер Аргайл.

– Понимаю, что вы имеете в виду, – согласился Аргайл. – После того как вы вышли, я поприжал шофера, и он в конце концов признался, что моя машина послужила причиной аварии, а он сбежал. Он также признался, что, желая избежать ответственности, солгал, говоря о пропаже машины.

– Ну что же, – заметил Мейсон. – А теперь вы пришли к заключению, что это было неправдой?

– То, что вы мне сообщили? Что моя машина замешана в аварии?

– Можно сказать и так.

– То, что вы сказали, было ложью. Виновник аварии какой-то человек по имени Каффи.

– А кстати, – перебил его Мейсон, – вы с агентом страховой компании заявились к молодому Финчли и грозили судом за вымогательство под фальшивым предлогом. Потребовали возвратить деньги.

– Ясно, мы ему объяснили, что деньги ему не принадлежат ни по закону, ни по справедливости.

– А что он ответил?

– Что вы посоветовали ему не отдавать деньги, потому что это была добровольная выплата, которую отнять нельзя, и что вы отучите страховых агентов от стремления перехитрить адвоката.

Судья Осборн широко улыбнулся.

– Безусловно. И все же, – сказал Мейсон, – почему, как вы думаете, Питкин признался в аварии, если в действительности этого не было?

– Не знаю, – ответил Аргайл, – но хотел бы узнать. Я думаю об этом и пытаюсь найти ответ, но ни до чего не додумался. Мне кажется, Питкин был шантажистом. Он, несомненно, что-то комбинировал.

– Вы освободили его в среду, в шесть, несмотря на то что он признался в своей вине? – заметил Мейсон.

– Я могу объяснить это.

– Пожалуйста, объясните.

– Я знал, что мой шофер в свободные дни и вечера подрабатывает. Как-то раз признался: он – член «Бюро найма шоферов» и в свободные дни работает. Поэтому я знал, как важно ему не опаздывать. Ведь шоферов обычно нанимают заранее. Я сам деловой человек и знаю, что бы чувствовал, ожидая запаздывающего шофера. Я разрешил уйти, но сделал это не ради него, а ради его коллег из бюро.

– А вам не пришла в голову мысль, что именно тогда это и произошло? – спокойно спросил Мейсон.

– О чем вы говорите?

– О том, что Питкин с кем-то договорился. Он должен был с кем-то увидеться. Встретиться с тем, у кого работал пятого. И вместо того чтобы самому отвезти машину домой, попросил коллегу сделать это, а сам отправился туда, где перед этим был нанят.

Немного подумав, Аргайл сказал:

– Может быть, было именно так.

– Вы нанимали когда-либо шофера из этого «Бюро найма шоферов», если Питкин был свободен?

– Нет, никогда. Если бы мне в те дни был нужен шофер, я, конечно, договорился бы с ним самим и заплатил дополнительно за сверхурочную работу.

– Я дам вам список из пятнадцати фамилий. Быть может, вы кого-либо из этих людей знаете? – спросил Мейсон.

– Зачем все это? – опять взволновался Гамильтон Бергер.

– Это поможет выяснить, почему шофер Питкин утверждал, что попал в аварию, хотя на самом деле не имел к ней никакого отношения, – ответил Мейсон.

– О, прекрасно, – сказал Бергер. – Но я ничего не понимаю. Ваша честь, мне кажется, этот перекрестный допрос не только ни к чему не приведет, но нам придется стать свидетелями еще одной «штучки» защиты.

– Может быть, и так, но на этой «штучке» можно хорошо сыграть, – улыбаясь, ответил судья. – Мне кажется, мистер Мейсон уже играет…

Аргайл надел очки, посмотрел на список, почесал затылок и сказал:

– На то, чтобы просмотреть, мне понадобится несколько минут, мистер Мейсон.

– Хорошо, – произнес судья Осборн. – Объявляю пятнадцатиминутный перерыв, во время которого мистер Бергер сможет изучить список и посовещаться со свидетелем. Перерыв.

И судья Осборн вышел из зала.

Мейсон встал, потянулся, зевнул с тщательно отработанным равнодушием, подошел к лейтенанту Трэггу и предложил:

– Не поговорить ли нам в сторонке, лейтенант?

Трэгг кивнул, и они отошли в сторону.

– Спасибо за Голкомба, – сказал Трэгг, слегка улыбнувшись. – Он ужасно хвалился, как выследил вас и привез Гошена, который вас опознал, а я не смог этого сделать. Кажется, после того, что произошло в суде, он немного поутихнет. Естественно, я говорю это вам не официально, а только так… между нами.

– Конечно, – ответил Мейсон. – А что, все так же между нами, вы скажете о небольшой прогулке?

– Куда?

– В один городской район.

– Думаете, у нас есть время?

– Думаю, времени у нас вагон.

– Но за пятнадцать минут мы не обернемся.

– Думаю, когда Аргайл повнимательней посмотрит на этот список, ему понадобится куда больше пятнадцати минут… Он… В нашу сторону направляется Бергер.

Гамильтон Бергер, ступая с принужденным достоинством человека, вынуждаемого на переговоры с тем, к кому относится с горделивым презрением, подошел к ним.

– Что, этот список свидетелей так важен, мистер Мейсон?

– Да, очень важен.

– Аргайл ничего не может сказать, пока не сравнит со списком своих акционеров. Он говорит, что плохо запоминает фамилии, но ему кажется, это акционеры одной из его компаний. Если хотите получить ответ на свой вопрос, придется отложить слушание до завтра.

– Не возражаю, – ответил Мейсон.

– Но я возражаю, – сказал Бергер.

– А я желаю получить ответ на мой вопрос, – упрямился Мейсон.

– Ну ладно, – поколебавшись, согласился Бергер, – отложим до завтра. По вашему требованию.

– Вы сами объясните судье? – спросил Мейсон.

– Ладно уж, – согласился Бергер и отошел.

– Так, если вы готовы, лейтенант, – обратился Мейсон к Трэггу, – но… давайте лучше на вашей машине.

– Вы знаете, черт побери, что вы затеяли? – спросил Трэгг.

– Надеюсь, что да, – ответил Мейсон.