Дело разведенной кокетки Гарднер Эрл
– Перекрестный допрос, – буркнул Бергер.
– У меня нет вопросов, – спокойно сказал Мейсон. – Может быть, вы теперь вызовете мистера Гошена?
– Ваша честь, – обратился Бергер к судье Осборну, – меня обижает постоянное понукание со стороны защиты.
– Вы сами вызвали это, – ответил Осборн.
– Тем не менее мне кажется, что это нечестно, – заметил Бергер.
– Нечестно, – признал судья. – Но я вам могу сказать только одно, господин прокурор. Вы можете тянуть время, если хотите. Вы имеете полное право выступать так, как считаете нужным. Но ваше доказательство должно быть представлено суду. Я понял, что речь идет об опознании обвиняемой свидетелем Гошеном. А в данном случае это важно. Очень важно.
– Да, ваша честь.
– Вы обещали, смею утверждать, даже грозились вызвать этого свидетеля, чтобы он доказал одно утверждение, прозвучавшее в вашей речи в начале слушания дела. Скажу прямо, вы сами все спровоцировали. Я не вчера родился и понимаю: если вы будете медлить до перерыва, значит, у вас есть какая-то цель. Суд считает, что такая тактика очень понизит ценность показаний свидетеля Гошена. Я говорю то, что думаю, но вы сами создали подобную ситуацию. Это не суд присяжных. Это предварительное слушание. Дело целиком подлежит ведению суда, и суд трактует его именно так. Теперь, пожалуйста, продолжайте слушание.
Гамильтон Бергер откашлялся, с минуту поколебался и наконец выдавил:
– Прошу Карла Эверта Гошена.
Гошен подошел к свидетельскому месту и после предварительных вопросов сказал, что живет рядом с домом номер 719 по Саут-Гондола. Он особенно хорошо запомнил вечер пятого числа, потому что его раздражал шум и треск автомобиля на улице. Похоже, что-то стряслось со смесителем или с глушителем.
– Что вы сделали? – спросил Бергер.
– Я открыл окно, хотел сказать тем, на улице, чтобы они выключили двигатель или сделали с ним что-нибудь, – ответил Гошен.
– Вы это сказали?
– Нет.
– Почему?
– Они успели заглушить двигатель.
– Вы видели машину и этих людей?
– Да.
– Как далеко они были от вас?
– На другой стороне переулка, ведущего к гаражам. Примерно двадцать пять – тридцать метров.
– Их фигуры были освещены?
– Фары машины были включены, и я мог видеть, как они двигались. Они заглядывали в гараж, я видел их спины и заметил, как были одеты.
– Вы можете их описать?
– Да. Одна из них Люсиль Бартон, обвиняемая по этому делу. На ней был клетчатый плащ и черная шляпка с маленьким красным перышком. Шляпка из тех, что тесно сидят на голове, была чуть сдвинута на правую сторону. Когда полиция мне ее показала, она была одета точно так же.
– А ее спутник?
– Ну, – сказал Гошен, кладя ногу на ногу и поглаживая себя по лысине, – дайте подумать.
Зал взорвался смехом. Гамильтон Бергер нахмурился:
– Глаза ведь у вас есть, почему же вы не знаете, что видели?
Гошен опять почесал голову.
– У меня есть и уши, поэтому я тут уже кое-что слышал.
Даже судья Осборн присоединился к смеху публики в зале.
Когда все успокоились, Бергер уныло попросил:
– Расскажите подробнее, что вы видели.
– Я видел высокого мужчину, атлетически сложенного. Лица его не видел ни разу. По тому, как он двигался, я подумал, что он молод. То есть, может, он и не молодой, но производит такое впечатление. У него длинные ноги, размашистая походка. На нем были бежевый плащ и шляпа.
– Вы встречали потом этого человека? Можете его узнать?
– Теперь я в этом не убежден, – неуверенно проговорил Гошен, непрерывно поглаживая свою лысину.
Публика снова захохотала, и судья Осборн вынужден был навести порядок.
– Но вы с уверенностью можете опознать обвиняемую? – спросил Гамильтон Бергер.
– Я расцениваю этот вопрос как наводящий, подсказывающий ответ, основанный на бездоказательности, провоцирующий желаемый ответ свидетеля, – запротестовал Мейсон.
– Суд принимает протест.
– Вы точно помните, как она была одета? – спросил Бергер.
– Да.
– Можете что-нибудь сказать о ее росте, возрасте и фигуре?
– Да.
– Эта особа была похожа на обвиняемую?
– Да.
– А тот мужчина? Не напоминает ли он ростом кого-нибудь из тех, на кого вы сейчас смотрите?
– Протестую. Это наводящий вопрос, подсказывающий ответ.
– Суд принимает протест.
– Как вы можете описать его?
– Протестую. Такой вопрос был, и на него получен ответ.
– Суд принимает протест.
– Перекрестный допрос, – раздраженно буркнул Бергер.
– Вам казалось, что вы потом видели того человека, правда? – спросил Мейсон.
– Правда, мне так казалось, мистер Мейсон. Да. Было точно так, как рассказал сержант Голкомб.
– Другими словами, мужчина, которого вы в тот вечер видели у гаража, был такого же роста и сложения и был одет примерно так, как тот, кого вы увидели в мотеле.
– Да.
– Но вы никогда не видели лица этого мужчины?
– Нет.
– Когда вы его увидели около гаража, он все время стоял к вам спиной?
– Да.
– Значит, вы знаете только, что видели высокого, атлетически сложенного мужчину в бежевом плаще и серой шляпе?
– Да.
– И любой мужчина подобного сложения, похоже одетый, выглядел бы для вас как тот, которого вы тогда увидели?
– Но я… нет, я так не считаю. Я, возможно, мог бы его опознать.
– И опознали его, так?
– Что вы имеете в виду?
– Вы слышали, как сержант показал, что вы указали на мужчину, выбежавшего из домика?
– Я, должно быть, ошибся тогда, – признал Гошен и в замешательстве громко проглотил слюну.
– Почему вы считаете, что ошиблись?
– Этот человек, должно быть, был подставным.
– Почему вы считаете, что ошиблись?
– Черт побери, мистер Мейсон. Вы ведь минуту назад доказали, что это были не вы.
– Другими словами, – сказал Мейсон, – вам сказали, что мужчина, которого вы видели у гаража, не кто иной, как Перри Мейсон.
– Так думали в полиции.
– Вам так сказали?
– Да.
– И когда вы увидели того мужчину, выбежавшего из домика, вы сказали сержанту Голкомбу: «Это он». Так было?
– Да.
– И вы видели того человека, который бежал в свете фар по направлению к машине, а потом повернулся и побежал к домику?
– Да.
– Вы видели это так же отчетливо, как и того человека по другую сторону переулка, на которого вы смотрели в вечер убийства?
– Ну, честно говоря, эти рефлекторы и вспышки со всех сторон прямо в глаза так действовали… Мне казалось, все кругом темно, и я не мог смотреть…
– Но вы видели того человека настолько хорошо, что хотели его опознать?
– Да.
– И опознали его, да?
– Да.
– А теперь вам кажется, что вы ошиблись?
– Думаю, я должен был ошибиться.
– Потому что тот человек не был тем, которого, как вам сказали в полицейском управлении, вы видели около гаража, так?
– Ну!.. Что ж… я не знаю, как сказать… Но подозреваю, я попал в капкан и… и прищемил себе пальцы, – жалобно добавил Гошен.
Даже судья Осборн улыбнулся.
– А та женщина, которую вы видели на другой стороне переулка, она была с мужчиной?
– Да.
– Вы видели ее на том самом месте и в то же время, что и мужчину?
– Да.
– В тех же самых условиях?
– Да.
– Если вы не можете опознать мужчину, каким образом вы опознаете женщину?
– Я мог бы опознать мужчину, если б не ошибся.
– Вы опознали какого-то мужчину?
– Да.
– А теперь вы считаете, что это не тот мужчина?
– Да, это, должно быть, кто-то другой.
– Вы видели женщину у гаража при тех же самых условиях?
– Да.
– Спасибо, – сказал Мейсон. – Это все.
– А теперь, – сказал судья Осборн, сурово глядя на Гамильтона Бергера, – суд объявляет десятиминутный перерыв.
Глава 26
Когда судья Осборн вышел из зала заседания, Люсиль Бартон обернулась к Перри Мейсону, положила ладонь ему на запястье и сжала руку так сильно, что натянулась ткань перчатки на костяшках ее пальцев.
– Мистер Мейсон, вы были изумительны! – шепнула она.
– Это только первый раунд, Люсиль, – сказал Мейсон. – Мы поколебали показания свидетеля относительно меня, но не забывайте, вас он опознал, и это будет считаться доказательством, если не сумеем как-нибудь доказать, что вас там не было.
– Это правда, – шепотом призналась она.
– Более того, Питкина убили из револьвера, который вам дал Артур Колсон. Кстати сказать, Росс Холлистер тоже убит, и вы получите за него страховку в двадцать тысяч долларов.
– Но, мистер Мейсон! Как вы не понимаете? Я любила Росса. Его смерть – удар для меня. Мы должны были пожениться. Он олицетворял все, что нужно женщине, – безопасность, любовь, домашний уют.
– А если женщина любила Артура Колсона и он научил ее, как получить двадцать тысяч долларов от страховой компании, чтобы потом выйти замуж за него самого?
– Не глупите, мистер Мейсон! Вы были так милы, а сейчас говорите как окружной прокурор.
– Вы еще его не знаете. Вы еще услышите, как он говорит. Вы мне не сказали, почему не послушались меня и не сообщили в полицию о трупе в гараже, пока револьвер еще лежал у вас в сумочке.
– Мистер Мейсон, я не могу, я просто не могу. Я не имею права никому говорить об этом.
– Хорошо. Я могу вывернуться наизнанку, но вас все-таки обвинят в убийстве. И если не убедите судей в своей невиновности, будете наказаны как убийца.
– Мистер Мейсон, вы не можете вытащить меня из этого?
– Если не узнаю, что произошло в действительности, боюсь, что нет.
– Другие женщины правда убивают, но их обеляют юристы…
– Знаю, – перебил Мейсон, – но вы в ином положении. Колсон начал режиссировать это, и убиты двое. Револьвер, из которого застрелен один из них, находился у вас до и после убийства. Вам не удастся легко объяснить, что его у вас не было, когда убийства произошли.
– Мистер Мейсон, режиссировал, как вы это называете, не Колсон.
– Нет? – скептически спросил Мейсон. – Он пока еще не сказал и не сделал ровно ничего, что убедило бы меня в его искренности.
– Он просто хочет быть при мне, мистер Мейсон, – импульсивно вырвалось у нее. – Вы должны в это поверить. Должны это понять.
Мейсон в ответ улыбнулся.
– А о человеке, который все это срежиссировал, вы пока еще и не упомянули, – произнесла Люсиль.
– Кто это?
– Уиллард Бартон, – вырвалось у нее, и она тотчас испуганно прикрыла рот рукой. – Ах! Я слишком много сказала. Он бы взбесился, если бы узнал.
Мейсон смотрел на нее с холодным презрением.
– Это было запланировано?
– Что?
– То, что вы случайно проговорились?
– Нет… мне жаль, что проговорилась.
– Вы удивительно хитрая молодая особа. Я не знаю, какую ловушку вы расставляете мне сейчас, но я не позволю себя поймать.
– Они никогда не докажут, что этот револьвер принадлежал мне, если вы им не скажете.
– Откуда такая уверенность?
– Так сказал Артур Колсон.
– Этот мечтательный дурак, – рассердился Мейсон.
– Он очень сообразительный, мистер Мейсон. И очень умный.
– С этим могу согласиться, – саркастически сказал Мейсон.
– Он говорит, что никогда не позволит проследить, каким образом револьвер оказался у меня.
– Вы были помолвлены с Холлистером. Он собирался уехать в понедельник вечером по делам. Вы знали об этом и провели этот вечер с Артуром Колсоном. Мне не нравится эта историйка. Судьям тоже не понравится.
– Но Артур мне как брат. Это правда.
– Холлистер знал Артура Колсона?
– Нет. Они никогда не встречались.
– Мне не нравится участие Артура в этом деле.
– Погодите, – с гордостью сказала она, – он…
– Что? – настаивал Мейсон. – Что он сделает?
– Ничего.
Мейсон с минуту к ней приглядывался. Наконец сказал:
– На револьвере отпечаток моего пальца. Вам придется в конце концов объяснить, как он там оказался.
Она слегка усмехнулась:
– Артур Колсон кое-что говорил мне об этом. Не бойтесь. Я объясню.
Глава 27
Когда заседание возобновилось, Гамильтон Бергер, все еще красный и злой, но уже овладевший собой, сказал:
– Пригласите свидетеля Уилларда Бартона.
Люсиль Бартон, сидевшая около Мейсона, шепнула:
– Нет-нет. Не разрешайте это.
Мейсон, небрежно повернувшись, сказал:
– Улыбайтесь!
В ее глазах был испуг, губы дрожали.
– Пожалуйста, улыбайтесь, – приказал он. – На вас смотрят.
Она принужденно улыбнулась.
Уиллард Бартон, ухоженный коренастый мужчина с гривой черных вьющихся волос, контрастирующих с серо-стальными глазами, уселся на свидетельское место.
Держался он как важный бизнесмен, привыкший распоряжаться и быть в центре внимания. Резким громким голосом назвал имя, фамилию, адрес и занятие – инвестиции его капитала в еще не открытые нефтяные месторождения. Потом впервые взглянул на Люсиль Бартон. Это был быстрый, оценивающий взгляд, не выражавший никаких эмоций. Затем повернулся к Гамильтону Бергеру, ожидая вопросов.
– У вас та же фамилия, что и у обвиняемой?
– Она носит мою фамилию, сэр.
– Вы были ее мужем?
– Да.
– Когда?
– Примерно полтора года назад.
– Решение суда вступило в силу?
– Да.
– Вы платите алименты?
– Да.
– Вы встречались с ней пятого числа вечером?
– Да.
– В котором часу?
– Около половины седьмого. Возможно, чуть позже.
– Где?
– Я был в клубе «Бродвей атлетик». Она позвонила и спросила, не могу ли я с ней встретиться. Я сказал, что сойду в холл, но если она попытается устроить скандал…
– Я протестую, – перебил Мейсон. – Это не имеет ничего общего с вопросом, который был задан и на который уже получен ответ.
– Очень хорошо, – раздраженно сказал Бергер. – Вы встретились с ней в холле?
– Да.
– Кто был при этом?
– Мы были одни. Только Люсиль и я.
– Что она вам сказала?
– Сказала, что произошло нечто страшное и она должна покинуть страну. Спросила, не могу ли я дать ей пятнадцать тысяч наличными взамен отказа от алиментов и освобождения от всех обязательств.
– Вы платили ей алименты?
– Да.
– Сколько?
– Двести долларов в неделю.
– Она объяснила, почему хочет уехать?
– Да.
– Почему же?
– Сказала, что в ее гараже лежит труп мужчины. В конце концов призналась – ее первый муж, и, если это откроется, рухнут все ее планы.
Читать бесплатно другие книги:
