Звезда моей любви Устименко Татьяна

Внезапно проход закончился, выведя меня в какое-то помещение, весьма масштабное и пустынное, судя по звучно разнесшемуся в нем цоканью, издаваемому железными подковками на каблуках моих сапог. Едва ступив на пол этого зала, выложенный гладкими мраморными плитами, я, повинуясь инстинктивному предчувствию надвигающейся опасности, молниеносно опустилась на колени и потушила путеводный огонек, очутившись в кромешной тьме. Интуиция меня не обманула: в тот же самый миг из темноты вылетел зеленый ком слизи и ударил в стену, точно в то самое место, где еще секунду назад находилась моя голова. Едкая, слабо флюоресцирующая субстанция моментально разъела известняк, превращая его в прах. Очевидно, в этой слизи содержался какой-то сильнейший яд, который и сжег верхний слой стены.

Я мягко откатилась влево, перекувырнувшись через плечо, вскочила на ноги, выхватила из ножен Лед и успела еще в полете рассечь второй комок слизи, нацеленный мне в грудь. Уже привычное заклинание не подвело и на сей раз, а в свете, рожденном ледяными иглами, проступили контуры двух поистине невероятных созданий, надвигающихся на меня. Судя по всему, эти порождения ночного кошмара происходили от людей и гигантских гусениц, наделивших своих потомков вполне человеческими головами, но также и жирными, бесформенными, волнообразно извивающимися телами, покрытыми отвратительной бурой шерстью. Попавшие в них ледяные стрелы испарялись, превращаясь в пар. Хвосты человеко-гусениц заканчивались гибкими шишковатыми наростами, похоже, и предназначенными для извержения комков ядовитой слизи. А к своему окончательному потрясению, я рассмотрела, что на верхней части туловища тварей имеются тощие, слаборазвитые конечности-ручки, сжимающие небольшие топорики.

«Интересно, разумны ли эти жуткие создания?» – подумала я, но не успела развить свою мысль, потому что гусеницы вдруг издали слаженный свист и бросились на меня.

Передвигались они достаточно быстро, а их ручонки, показавшиеся мне слабыми и ни на что не годными, отличались завидной ловкостью. Я еле успела отбить клинком Льда топорик, брошенный в меня первой тварью, и уклонилась от очередного комка слизи, выпущенного второй. Лишившийся оружия противник вдруг свернулся в плотный шар и подкатился под ноги, опрокинув меня на пол. Я упала на спину, уронила меч и беспомощно замерла от ужаса, распростертая под телом нависшей надо мной гусеницы. Мой взгляд, растерянно мечущийся в поисках спасения, неожиданно наткнулся на большой острый сталактит, свисающий с потолка.

Решение созрело мгновенно…

Я вытянула ладонь, силой энергетического импульса сбивая базальтовый нарост и направляя его прямо в голову напавшей твари. Сорвавшийся с потолка сталактит угодил ей точно в висок. Звучно треснув, череп твари разлетелся на куски, а ее гибкое тело забилось в предсмертной агонии. Я же тем временем перекатилась по скользкому полу, подхватила свой меч и первым же ударом отсекла хвост второй твари, парализованной видом издыхающей товарки. С пронзительным визгом раненая гусеница метнулась прочь и исчезла в темноте, оставляя за собой широкий след из вонючей желтой жидкости. Запах этой «крови» окончательно доконал меня, и так с трудом сдерживающую подступившую к горлу тошноту.

Я оперлась на меч, после чего меня шумно вырвало прямо на остывающий труп поверженного противника. И все-таки я испытывала жалость к поверженным мною созданиям, преданно выполнявшим свой долг и охранявшим обиталище богини Банрах… Нет, я совершила поступок, которым вовсе не горжусь. Говорят, будто для того, чтобы стать настоящим чародеем, нужно обладать глазами орла, сердцем льва и душой женщины… Но разве убийство и есть главное призвание чародеев?..

Прошло немало времени, прежде чем я проснулась, немного подремав, приходя в себя после нахлынувшей слабости, напилась из обнаруженной в углу зала лужи и оказалась готова продолжить свой нелегкий путь. Мои глаза полностью привыкли к темноте, позволяя без проблем ориентироваться в переплетении минуемых мною коридоров и залов, похоже, построенных на основе разветвленной сети естественных пещер. Внезапно впереди раздался грохот подкованных железом каблуков, что повергло меня в жесточайшее недоумение. Я поспешно спряталась за выступом стены. Неужели в этих жутких подземельях присутствует кто-то, кроме меня?..

Бряцание и лязг железа приближались… Я осторожно высунулась из своего убежища, мучимая любопытством. Сначала я увидела неровное пятно света, а затем мимо меня промаршировала шеренга закованных в вороную броню мертвецов, до зубов вооруженных арбалетами, короткими копьями и кривыми ятаганами. Я еле сдержала рвущийся наружу крик изумления, крепко стиснув зубы и до боли вонзив ногти себе в ладони.

Мерцающий свет факелов, которые стражники держали в руках, бросал неровные отсветы на их синюшные уродливые лики, без сомнения, являвшиеся когда-то лицами людей. Эти закованные в доспехи воины ничуть не напоминали прежних тупых мертвяков, встреченных мною ранее. Они весьма походили на призраков, но топот их ног свидетельствовал о том, что они вполне материальны. На секунду я представила себя одной из них и захлебнулась ужасом. Шаги внезапно стихли – призрачный караул замер.

Казалось, неживые воины настороженно прислушиваются, почуяв мой страх… Неожиданно в моей голове раздался мелодичный голос Лорейны, напевающий памятное: «Накличем на себя невзгоды… Пусть закаляется душа…» Мой трепет улетучился мгновенно, словно дым. Вновь послышался лязг подкованных сапог, призраки удалялись прочь.

«Похоже, они и впрямь чувствуют страх, – поняла я и, направляемая чутьем, двинулась в ту сторону, откуда пришел караул. – Они явно пришли из какого-то важного, тщательно охраняемого места. Значит, мне нужно попасть именно туда!»

Итак, многое в храме Песка оказалось не таким, каким выглядело на первый взгляд. Выяснилось, что попасть на нижние ярусы может лишь маг, умеющий контролировать свои эмоции и подавлять непроизвольно возникающий страх. Маг, не боящийся совершить не только добрый поступок, но и что-то плохое, похожее на сделку с собственной совестью. Ведь серость состоит не из одного лишь света… Да и насчет варликов Беонир явно ошибся. Те уроды, что встретились нам, были всего лишь умертвиями, а настоящие неживые стражи подземелий – это призраки, которых я повстречала недавно. Так какие еще негаданные сюрпризы приготовил для меня храм Песка?

Я шла долго. Возможно, сутки ожидания, обговоренные мною с оставшимися наверху друзьями, уже исчерпались, но сейчас это не имело никакого значения. Всеми фибрами души и клетками своего тела я ощущала, что приближаюсь к мощному очагу магии, безусловно, и являющемуся конечной целью моего пути. Я наконец-то достигла зала Вечности!

Коридор уперся в запертые ворота, состоящие из двух огромных пластин черной меди, покрытых искусной резьбой, изображающей смерч из молний, обращающих в прах легионы мертвецов. Я в очередной раз подивилась прозорливости Неназываемых, создавших храм Песка: молнии на чеканке точь-в-точь повторяли те, которыми я недавно испепелила воинство Каадсур. Выходит, я опять не смогла изменить судьбу, а подробно следовала изощренному замыслу древних творцов. На секунду мне стало очень нехорошо, ибо я вспомнила строки пророчества, высеченного на стенах Немеркнущего Купола: мне было предписано уничтожить гильдию Чародеев, частью которой ныне являлась и я сама… Я, что, должна буду уничтожить саму себя?

Пару раз толкнув створки ворот и убедившись в том, что они остаются неподвижными, я принялась кропотливо изучать нанесенный на них рисунок, надеясь обнаружить какую-нибудь подсказку или замочную скважину. Поиски закончились полнейшим разочарованием: в воротах не нашлось ничего интересного, если, конечно, не считать фигурной выемки в центре резьбы. Ее форма показалась мне смутно знакомой, и теперь я отчаянно пыталась понять, где и когда я уже видела нечто подобное.

Минуты и часы бесплодных усилий пролетели как единый миг, а память все никак не спешила подсказать нужное решение. Тогда я уселась на пол, опершись спиной на запертые ворота, и погрузилась в пространные размышления о жизни, пытаясь постигнуть суть предложенной мне загадки.

Глава 10

Все люди живут ради каких-то целей. Мало найдется на свете тех, кто живет просто так, не думая о том, чего он хочет достичь. Ну, может быть, так живут лишь святые праведники или бездомные бродяги, греющиеся у костра на пустыре. Кстати, вполне возможно, что те и другие – близкие родственники по духу и принципам. Ведь и те, и другие послушно следуют своей судьбе, сознательно выбирая путь наименьшего сопротивления жизни. Нет, нельзя считать, будто праведники и бродяги живут бесцельно. Просто их цель лежит за гранью нашего обыденного понимания, вот и все.

Конечно, цели целями, но человек, как известно, не способен прожить жизнь без ошибок. Ошибаются все. Чародеи – при создании заклинаний, уравновешивающие – при вынесении приговоров, целители – при составлении рецептуры лекарства. Ошибается даже король, в какой-то момент решивший, будто ему все подвластно. Совершенные нами ошибки имеют свойство накапливаться, изменяя нашу жизнь и обычно уводя ее в «минус». А потом случается шумный «бац» – и наступает час расплаты за совершенные ошибки. Постепенно, конечно, все устаканивается, встает на свои места, исправляется и искупается, но происходит это весьма нескоро и отнюдь не безболезненно.

Одни жизненные цели сменяются другими, более глобальными и осмысленными, взрослея вместе с нами. Все течет, все изменяется, и поэтому то, что еще вчера казалось архиважным, завтра превратится в тлен. Система ценностей – штука крайне ненадежная, так и норовящая в любой момент поставить все с ног на голову. Система ценностей – это и есть сама жизнь. Куда она нас несет? Кто управляет ее потоком? Есть ли во всем этом некий здравый смысл или наша единственная участь – быть инертными частичками целого потока? Все эти вопросы по большей части остаются без ответа.

Ходят слухи, что кому-то ловкому все-таки удается на секундочку заглянуть за занавес жизни и мельком увидеть ее творцов. Ясновидящим, гадалкам, чародеям… Ну а что достается тем, кто не обладает специфическими способностями мага? Неужели только скорбная участь безгласного скота, ведомого на бойню бытия? Нет, иногда каждый из нас ощущает в себе сильнейший голос интуиции. Правда, в большинстве случаев он раздается не до, а после произошедшего события и звучит так: «Ой, как же я ошибся!»

Почему же мы ошибаемся? Да потому, что никто не знает в точности, что именно приготовило для нас грядущее! Не знают ни люди, ни чародеи, ни боги, ни даже сами Неназываемые! Ведь в мире, помимо их далеко идущих замыслов, существует еще его величество Случай, который то позволяет что-то увидеть, а то вдруг закрывает нам глаза своей шаловливой рукой… А значит, грядущее будущее можно исправить или переиграть, опираясь на пресловутый благоприятный случай и учитывая уже совершенные людьми ошибки.

Да, когда-то я тоже ставила свои интересы превыше всего, мечтая любой ценой стать чародейкой, и в этом заключается моя ошибка. А потом я совершила вторую – вознамерившись спасти мир во имя своего предназначения и навязанного мне долга. Я была неправа! Мир, безусловно, стоит того, чтобы быть спасенным исключительно ради себя самого, ради светлого будущего и безоблачного счастья всех проживающих в нем существ. Да и мое личное счастье неотделимо от судьбы всех народов Лаганахара. Тьма, почему же я не понимала этого раньше?

Озаренная, я вскочила на ноги, почти задыхаясь от простоты и логичности переполняющих меня мыслей. Мир действительно устроен предельно справедливо: «Каждый человек должен как можно больше отдавать другим. Каждый должен растратить себя без остатка, не считаясь с потерями и ничего не выгадывая для себя лично! И только тому, кто умеет отдавать себя без остатка, сторицей возвращается все. Это – закон жизни!» Так говорило мне мое поумневшее и повзрослевшее сердце.

И именно по такому закону я намеревалась отныне жить.

– Ой, как же все просто! – Я звонко рассмеялась, чрезвычайно удивленная своей прежней недогадливостью. – Ой не могу, какая же я дура!

Еще неоднократно обозвав себя тупицей, я торопливо распотрошила сумку, отыскивая сверток с метательными эльфийскими пластинами, отданными мне Ребеккой. Тайное и вправду стало явным, хотя по большей части это относилось к переоценке моих жизненных ценностей и признанию собственных ошибок. Как я и ожидала, метательная пластина в форме молнии идеально вошла в выемку замка на воротах…

Вырез под пластиной засветился белым светом, и спираль молнии начала свой бег по кругу, поворачиваясь на манер ключа. Узор на воротах медленно вращался в такт движению метательной пластины, а створки из черной бронзы постепенно таяли в воздухе, открывая проход. Подхватив сумку, я поспешно метнулась вперед, торопясь проскочить сквозь зачарованные ворота до тех пор, пока они не надумали закрыться. И как только я пересекла черту, отмечающую их границу, тяжелые створки внезапно очутились на своем исходном месте, отрезав меня от приведшего сюда коридора. Выемка под ключ-пластину с этой стороны ворот отсутствовала напрочь, и поэтому мне волей-неволей пришлось пойти дальше, размышляя о том, что для возвращения, похоже, придется изыскать какой-то другой путь, если таковой вообще существует.

Единственный коридор привел меня в овальный, полузатемненный скальный грот, наполненный запахом затхлости, полузанесенный серым прахом и не имеющий никакого иного выхода. Кажется, здесь моему путешествию по храму Песка суждено оборваться… В центре зала возвышался большой каменный сундук, окруженный развалинами десяти мощных саркофагов. Я медленно обошла их все, отметив, что восемь гробов подверглись разрушению уже очень давно, ибо их осколки покрывал толстый слой пыли, а вот два крайних, судя по всему, разбили совсем недавно. Но куда девалось то, что ранее покоилось в этих мощных, похожих на тюремные камеры саркофагах, я так и не поняла… В изголовье первого из них я обнаружила лаконичную надпись «Лаэгра», а на втором – «Аргата». Так ни в чем и не разобравшись, я растерянно подошла к сундуку, откинула его крышку, оказавшуюся неожиданно легкой, и заглянула внутрь…

В темных недрах сундука стояла высокая золотая чаша, в которой непрерывно закручивался маленький песчаный смерч, сдерживаемый стенками прекрасного сосуда. Песчинки в бешеном темпе носились по кругу, не останавливаясь ни на миг, и басовито выпевали мелодичную неумолкающую песенку: «У-у-у…» Я вздрогнула от удивления и радостно усмехнулась. На сей раз вероятность ошибки исключается полностью, ведь именно так поет ветер наверху, передвигающий громады песчаных барханов, наступающих на Лаганахар. Да, следует признать – я обнаружила сердце Пустоши, которое и является источником ее неистощимой силы. Чудовищной силы, стремящейся поглотить весь мир!

Теперь я понимала, что за стилет подарил мне бог Шарро и зачем он это сделал, ведь на клинке волшебного оружия имелось изображение чаши с песком. Кажется, сегодня я наконец-то исполню свое предназначение и остановлю Пустошь…

Дрожащей от волнения рукой я извлекла стилет из ножен и погрузила его в чашу, хранящую в себе сердце Пустоши. Чаша застонала почти человеческим голосом, кружащийся в ней песок замедлил свое движение и начал оседать на дно сосуда, а прозрачный алмаз на рукояти стилета стал наливаться ярким алым светом. И чем медленнее крутился песок, тем пронзительнее сиял новорожденный рубин, пульсирующий свежей алой кровью. Помню последнюю секунду, когда чаша жалобно тренькнула и разлетелась на сотню золотых осколков, завертевших меня в своем колдовском хороводе и одним махом перебросивших куда-то вдаль, унося за собой…

Мир стал желтым, сухим и сыпучим, превратившись в песок. Огромное здание, увенчанное плоской крышей, поддерживаемой рядом стройных колонн, тоже состояло из песка. Оно не имело постоянной формы и объема, а непрерывно колебалось, как рябь на воде, в каждое последующее мгновение немного меняя свои эфемерные очертания. Я победно усмехнулась уголками губ, узнающим взором обводя представший передо мной храм Песка. Настоящий храм, а не ту ширму, по которой я бродила до настоящего момента.

Полагаю, я сумела исправить совершенные ошибки и попала туда, куда меня так не хотели пускать. Мне мешали всё и все: собственная глупость, богиня Банрах, сьерра Кларисса, но я все-таки переломила их сопротивление и остановила Пустошь, сумев шагнуть на порог настоящего храма Песка! А еще я частично помнила, что уже вроде бы видела все это во сне, вот только конец того моего сна оказался не очень хорошим… Но каким же именно он был?

Я еще немного постояла перед высоким многоступенчатым крыльцом, ведущим к двустворчатым вратам, теряющимся в полумраке портика, а затем отважилась и сделала первый шаг. Я ступала легко и осторожно, стараясь не потревожить хрупкий продолговатый предмет, вложенный в замшевый футляр и спрятанный у меня за пазухой. Я не ведала, чем или кем является сейчас, а возможно, окажется в будущем сей тяжелый и гладкий на ощупь камень, но почему-то пребывала в непоколебимой уверенности, что его нельзя ронять и что ему необходимы тепло моего тела и размеренный стук моего сердца. Ведь именно тогда камень расколется, достигнув поры созревания, и станет… Так кем же он станет?

Двери здания протестующе скрипнули, но не вынесли моего требовательного прикосновения и растворились… Я уверенно проследовала вдоль зыбкой стены, мерно вздымающейся и опадающей в такт чьему-то мощному дыханию, преодолела анфиладу просторных внутренних покоев и очутилась в небольшом круглом помещении, пустом и заброшенном. Несколько раз, переходя из комнаты в комнату, я краем глаза замечала тени, робко мелькающие впереди или неслышно крадущиеся по моим следам.

Однако они не внушали ни малейшего опасения, ибо я почему-то знала, что их обладательницы не причинят мне вреда. Вернее, жрицы-хайдари, которым и принадлежали тени, способны погубить кого угодно, но только не меня. Животворящий свет, излучаемый несомым мною предметом, вобравшим в себя сердце Пустоши и полыхавшим ослепительным рубиновым светом, заставлял их удерживаться на почтительном расстоянии, скрывая под желтыми одеждами изогнутые, остро отточенные кинжалы. О, с каким наслаждением они вонзили бы их в мое тело, торопясь пролить теплую кровь и оросить ею пол древнего храма, но нет, ныне меня охраняла новая, иная сила, намного превышающая власть песка. Теперь Пустошь подчинялась только мне!

Круглое помещение не было заброшенным, хотя выглядело именно таковым, на первый взгляд. В центре безупречно гладкого пола возвышался небольшой песчаный холмик странной формы, производивший впечатление чего-то искусственного. Страшась выронить свою бесценную ношу, я медленно опустилась на колени и настороженно вгляделась в недавнее захоронение… О, Шарро, и почему я решила, будто нахожусь возле чьей-то могилы? Возможно, я ошиблась? Но нет, так и есть – здесь и правда захоронен скончавшийся человек, принявший лютую, мучительную смерть… Вот изгиб судорожно заломленной над головой руки, вон там – неестественно вывернутое колено, а тут…

Осторожно зачерпывая ладонью, я сгребла верхний слой песка, обнажая голый череп, мрачно уставившийся на меня пустыми глазницами. С трудом сдерживая животный крик ужаса, поднимающийся из самой глубины души, я продолжила свою кропотливую работу, очищая останки неведомого страдальца. В душе плескалась безумная надежда. Возможно, наше настоящее изменилось, став не столь беспощадным. Возможно, здесь лежит не он… Ведь я сумела остановить Пустошь и пришла сюда одна, без сопровождения Голоса, а значит, мой давний сон не обязан сбываться…

Судя по белым и ровным зубам, погребенный здесь человек был крепок и здоров, а его мощная, но вместе с тем изящная нижняя челюсть подсказала, что передо мной покоятся останки молодого мужчины, совсем еще юноши. Мои пальцы спустились ниже, натыкаясь на шейные позвонки… На ключице умершего лежало что-то длинное, тонкое. Я зацепила это пальцем и вытянула из песка цепочку с привешенным к ней золотым кулоном в форме меча… Да, именно этот кулон всегда носил Арден, я его узнала…

Так значит, здесь похоронен он, мой погибший возлюбленный, так мне и не доставшийся! Нарастающий в груди крик оформился и вырвался наружу, перейдя в горестный вопль, в надрывный стон моего навеки разбитого сердца.

Жизнь моя!

Любовь моя!

Зачем ты меня покинул?

Мельчайшие кусочки вдребезги разбившегося сердца никак не желали умолкать, похоронно выстукивая и напевая ужасные, не оставляющие надежды слова: «Ты опоздала, опоздала, опоздала!..»

– Не плачь, девочка, его еще можно вернуть! – Чей-то сочувствующий голос вывел меня из состояния горестного забытья, заставив обернуться.

В углу зала обнаружилась ранее не замеченная мною фигура, сгорбившаяся и прикрывшаяся коричневым плащом. Неожиданный свидетель моего несчастья откинул капюшон из плотной ткани, являя мне узкое темное лицо, довольно неприятное на вид, но отнюдь не уродливое и не враждебное.

– Я знаю тебя, тварь! – обличающе закричала я, глотая злые слезы. – Ты подруга Каадсур, вторая из тех двух жриц, которые забрали моего Ардена в день церемонии выбора учеников! Ты враг и должна умереть! – Я схватилась за рукоять Льда, намереваясь зарубить ненавистную лайил.

– Да, – спокойно призналась тварь, – я тоже жрица змееликой и меня зовут Веершир. Но учти, я никогда не была твоим врагом и не собираюсь им становиться. Не стану скрывать – мне очень понравился Арден, он обладал смелым сердцем и подкупил меня своими чистыми помыслами. Жаль, что он скончался у меня на руках, а я ничем не смогла ему помочь. Прости меня, Наследница…

Лед выскользнул у меня из ладони и с тихим шорохом упал в песок.

– Но как же так? – беспомощно залепетала я. – Выходит, ты перешла на нашу сторону, предав свою богиню?

– Разве так поступила одна лишь я? – тонко улыбнулась Веершир. – Успокойся, – она мягко потянула меня за руку, усаживая рядом с собой, – и выслушай, что я тебе расскажу. Возможно, мы еще сумеем спасти Ардена и вернем его обратно, в этот мир!

Я послушно уселась и приготовилась слушать.

– Банрах отнюдь не случайно избрала Ардена на роль своего жениха, – поведала Веершир, указывая на кулон в форме меча, лежащий у меня на ладони. – Она в первую очередь стремилась разрушить пророчество Неназываемых, не дав соединиться звезде – тебе, и квинтэссенции меча, воплощенной в этом юноше.

– Меч изображен на старинном, еще эльфийском гербе Блентайра, – блеснула знаниями я. – Я всегда подозревала о том, что Арден происходит из какого-то древнего дворянского рода, а сейчас начинаю думать – из семьи самого…

– …короля! – закончила за меня лайил. – Да, ты права, девочка. Герб вашей столицы состоит из двух символов: звезды и меча, символизирующих единство чародеев и воинов. Твой возлюбленный является не кем иным, как единственным и законным наследником трона Блентайра, ибо он – сын короля Вильяма и верховной чародейки Клариссы. А Кларисса – дочь магички Люциты, прямой наследницы Адсхорна Полуденного и отступницы Сильваны. Отправляя тебя на поиски знаний, глава гильдии Чародеев надеялась, что ты поможешь ей найти потерянного сына.

Я печально улыбнулась, ведь теперь мне окончательно стали понятны мотивы странного поведения коварной магички. Как же это по-человечески: пышными словами затуманить разум послушного исполнителя и отправить его на подвиги, а самой в это самое время лицемерно и спокойно пожинать плоды чужих трудов.

– Арден чрезвычайно важен для будущего всего Лаганахара, – продолжала внушать Веершир, – ибо он тоже часть пророчества. Без него невозможно полное спасение нашего мира, пусть ты уже и остановила Пустошь. Согласно пророчеству Лаллэдрина, мир спасут четверо: эльф, человек, лайил и ниуэ. Поэтому Ардена необходимо вернуть!

– Но как? – нервно рассмеялась я. – Он умер, похоронен тобой, а его плоть пожрал ненасытный песок.

– Глупышка! – Новоприобретенная соратница вразумляюще постучала меня по лбу. – Вспомни, ты же Наследница трех кланов, чародейка, и к тому же можешь летать!

– Не могу! – скорбно поморщилась я. – Я боюсь падения, а в моих крыльях нет силы.

– Появится! – уверенно пообещала лайил. – Однажды ты взлетишь очень высоко, причем как физически, так и душевно. Но помни: чем выше летаешь – тем более страшным становится падение. А за каждую победу тебе придется заплатить втридорога. Особенно за возвращение Ардена!

– Если я способна вернуть его к жизни, то готова заплатить любую цену! – запальчиво выкрикнула я, хватая ее за руку. – Научи меня, как поступить! – взмолилась я.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула Веершир. – Я тебе помогу, но знай: великая радость всегда сопряжена с великим горем. Истину же, как и свободный выбор человеческого сердца, невозможно подтолкнуть или подстегнуть, ибо они всегда выкристаллизовываются сами.

– Понимаю, – тихо ответила я. – Но это решение – мое, и я от него не отступлюсь. Я сама строю свою жизнь, и только мне одной предстоит нести ответственность за все мои деяния, уже совершенные или еще только планируемые.

– Ты умна и смела, – уважительно похвалила Веершир. – Возможно, ты и добьешься желаемого, конечно, если тебе не помешает какая-нибудь прискорбная случайность.

– Там, в зале, – вдруг вспомнила я, – я видела два пустых саркофага, надписанных именами Лаэгра и Аргата. Кому они принадлежали?

– Пустых? – шокированно ахнула лайил. – А вот это очень плохо, значит, Банрах успела выпустить гхалий…

– Гхалий? – испуганно вздрогнула я.

– Самые кровожадные создания змееликой – это гхалии. Восемь из десяти этих тварей погибли в битве у Аррандейского моста, обеспечив победу человеческой армии. Двух оставшихся снова заточили в каменные гробы, ибо их неудержимой жестокости опасается даже сама богиня. Но теперь пожирательницы душ выпущены на свободу и охотятся за тобой. А охотницы Тьмы всегда настигают свою жертву, причем в самом неподходящем месте и в самой тяжелой ситуации… Остерегайся их, девочка, ибо более опасных противников ты еще не встречала.

– Пожирательницы душ? – не поняла я. – Почему ты так их называешь?

– Гхалии не просто пьют кровь, – сообщила Веершир, – но также вытягивают из человека его душу и занимают опустевшую физическую оболочку. Они способны принимать любой облик и их практически невозможно обнаружить или поймать.

– А убить? – напряглась я.

– Гхалии не любят яркий дневной свет и, как и породившая их богиня, боятся зеркал. Вот только Банрах боится каких-то определенных зеркал, а гхалии – любых.

– Странная информация… – задумчиво проговорила я, погружаясь в смутные воспоминания. Кажется, змееликая уже как-то обмолвилась о чем-то подобном. – Но каких конкретно зеркал она боится и почему?

– Не знаю! – виновато развела руками лайил. – Возможно, все это просто сказки.

– А ты призываешь меня воплотить в реальность одну из таких сказок, – недоверчиво хмыкнула я.

– Верь мне, – ласково попросила тварь, когтистыми пальцами прищипывая мой подбородок и поднимая его вверх. – Смерти нет, есть только песок и бесконечное течение времени, которое еще можно повернуть вспять.

– Но каким образом? – недоумевала я, невольно вспомнив законы, написанные на стенах убежища дочерей песка. Там ведь тоже говорилось о том, что песок дает возрождение, а его суть – бесконечность. Получается, что смерть и жизнь связаны между собой намного сильнее, чем мы это воображаем.

– Найди утерянный Колокол Судьбы, – подсказала Веершир. – И если он тебя узнает, если примет за свою, тогда ты сможешь изменить отзваниваемую им мелодию, а значит, остановишь время, повернешь его вспять и возвратишься в прошлое – в то самое мгновение, когда последняя капля крови Ардена будет готова упасть в песок… И ты спасешь его.

– Капля крови! – озаренно вскричала я. – Так вот что обожгло лапу змееликой там, на болотах Серой долины, и спасло мне жизнь! А я все ломала голову, пытаясь постичь смысл произошедшего. Умирая, Арден успел спасти меня. Значит, я просто обязана вернуть свой долг!

– Выходит, что так, – подтвердила лайил. – Недаром я похоронила его здесь, в зале Вечности, дающем возможность возрождения.

– Но достанет ли у меня сил и умения, чтобы совершить подобный подвиг? – все еще не верила я. – Вырвать у смерти и Тьмы того, кто уже принадлежит лишь им…

– Достанет! – непререкаемым тоном уверила Веершир. – Если, конечно, ты будешь руководствоваться не корыстью, а высшими ценностями нашего мира: добром, справедливостью и любовью. А также если ты не устрашишься боли и грядущих испытаний, не отступишь и не свернешь с уже выбранного тобою пути.

– Не отступлю! – угрюмо насупившись и до крови вцепившись ногтями в свои ладони, поклялась я, пообещав это даже не жрице, а скорее Ардену, Блентайру и всему миру. Произнося свою клятву, я старалась не думать об этих многочисленных сомнительных «если». – Ни за что!

– Я в тебя верю! – торжественно провозгласила Веершир. – Слушай же меня. Если ты сумеешь изменить мелодию Колокола Судьбы и вернешься в прошлое, то должна попасть сюда, в храм Песка, вступив в него до того момента, когда из раны Ардена вытечет последняя капля крови и его душа покинет этот мир. Если ты будешь отважна, принесешь с собой пламя дракона, силу ветра и свежесть моря, если умеешь любить и не боишься власти черной богини, то, возможно, сможешь вырвать Ардена из объятий смерти и возвратить его к жизни. Вот только запомни: сделать это нужно быстро, пока он не лишился последней капли крови, ведь она несет в себе удивительное волшебство и вбирает отлетающую душу самого умирающего.

– Пламя дракона, силу ветра и свежесть моря… – растерянно повторила я. – Но где же я найду все эти сокровища?

– Не знаю! – пожала плечами Веершир. – Ищи и найдешь.

– А ты? – вдруг дошло до меня. – Тебя же накажут за предательство!

– Не думай обо мне. – Лайил безразлично отмахнулась, похоже, будучи совершенно равнодушной к своей судьбе. – Я пожила достаточно, совершила немало зла и не хочу умирать, отягощенная собственными грехами и муками нечистой совести. Тяжело осознавать, что я бесцельно потратила свои годы, не достигнув ничего значительного, не оставив после себя чего-то ценного, а породив только ужас, проклятия и людской гнев. Теперь я намереваюсь исправить совершенные мною ошибки. На склоне лет я осознала, что у каждого из нас есть душа и все мы в равной степени достойны счастья, создаваемого своими руками, а не приобретаемого за счет причиненного кому-то горя. И уж если я не достигла счастья при жизни, то хочу получить хотя бы после смерти, оставшись в ваших воспоминаниях, благодарностях и молитвах. Забвение – вот самая страшная участь для каждого из нас.

– Понимаю! – Я благоговейно опустила взгляд, до глубины души потрясенная благородством, раскаянием и самопожертвованием этой удивительной женщины. – Спасибо тебе, Веершир, мы никогда тебя не забудем. Мы…

Внезапно мои слова прервал ужасный шум, стремительно нарастающий и приближающийся. Складывалось впечатление, будто его производит некто огромный, неистово несущийся по узкому коридору и на ходу разъяренно царапающий каменные стены железными когтями…

– Бежим! – вскричала Веершир, вскакивая. – Это богиня, она пришла за тобой! Я выведу тебя на поверхность и задержу ее, насколько смогу.

Лайил схватила меня за руку и потащила за собой. Так быстро я не бегала еще никогда в жизни. Воздух огнем обжигал легкие, заставляя их болезненно сжиматься, а перед глазами плясали кровавые точки. Несколько раз я чуть не упала, удержавшись на ногах лишь благодаря помощи лайил. Но шум не отставал, наоборот, он становился все оглушительнее, превращаясь в чудовищный злорадный хохот. Оглянувшись, я увидела непроницаемые клубы пыли, катящиеся вслед за нами. Прошло не более пары секунд, и темное облако все-таки настигло нас, тут же поглотив, захлестнув с головой…

Окружающий мир исчез, сменившись непроницаемой тьмой. Мелко дрожа от обуявшего ужаса, я непослушными пальцами извлекла из ножен Лед и замерла, ожидая нападения богини. Пыль запорошила мне глаза, превратив в беспомощного слепого котенка, одинокого перед ликом надвигающейся смерти.

– Не бойся, я здесь. – Холодные пальцы вдруг ободряюще ухватили меня за запястье.

Я издала громкий вздох облегчения, узнав голос невидимой в темноте Веершир.

– Где она? – испуганно вопросила я, намекая на змееликую, и в тот же миг сильнейший толчок в грудь сбил меня с ног, отбросив в сторону и уронив на колени.

Когти лайил бессильно скользнули по моей руке, и я ее потеряла…

– Дерись с ней, девочка! – достиг моего слуха призыв Веершир. – Бейся за свою жизнь, ибо Банрах находится прямо перед тобой!

Нечеловеческий хохот, издевательский, пронзительный и отрывистый, дополнил слова жрицы. Почти не понимая, что конкретно делаю, я вскочила и бросилась на змееликую, ориентируясь по издаваемому ею смеху…

Я с разбегу налетела на какое-то тело, которое при ближайшем рассмотрении сильно меня удивило. Похоже, оно не имело четких очертаний и форм, а представляло собой сгусток темной субстанции, невесомо плывущий над полом и вязко колеблющийся, словно желе. От моего толчка мы обе полетели на песок, но змееликая не опрокинулась на спину, как я того хотела, а гибко перетекла на бок, силясь подняться. Я вскочила первой, вскинула меч и приготовилась вонзить его в грудь богини, намереваясь пригвоздить ее к земле. С ужасным криком, похожим на хриплый лай и разрывающим барабанные перепонки, Банрах в ответ полоснула меня по бедру гигантскими когтями, ударив с такой неистовой силой, что вырвала из моей ноги целый кусок плоти шириной в ладонь.

Я завопила от дикой боли, но мои страдания тут же приглушил шок от второго удара, который пришелся в живот и швырнул меня на землю, как тряпичную куклу. Банрах нагнулась надо мной, обнажая острые клыки.

– Ты, дурочка, – язвительно прошипела она, – как осмелилась ты выступить против меня? Я победила даже Неназываемых, посмевших ограничить мою свободу… А ты, ничтожество, послушный червяк у меня под ногой…

– Они ограничивали вашу свободу? – наигранно удивилась я, зажимая ладонью обильно кровоточащую рану и пытаясь форсированно заживить ее с помощью магии. Мне срочно требовалось выиграть хотя бы немного времени и собраться с силами, а поэтому я усиленно корчила из себя наивную простофилю, втягивая свою противницу в отвлекающий разговор.

– Они считали меня излишне жестокой и сумасбродной! – обиженно выла богиня. – Подумать только – меня, свое дитя! А сами при этом ударились в маразм: задумали предоставить людям возможность самостоятельно выбирать свою судьбу, создав то проклятое пророчество… О да, они поступили с вами еще хуже, чем я, ведь испытание ошибками – наиболее мучительная проверка для несовершенного ума и хрупкого смертного тела…

– Что? – перебила ее я, всерьез заинтересовавшись столь неожиданным поворотом нашего, казалось бы, бессмысленного диалога. – Так все наши ошибки не случайны?

– Молчи, примитивное создание! – вдруг глумливо захихикала Банрах. – Ты хочешь знать то, что вовсе не предназначено для твоего скудного умишка… Лучше всего у вас получается не думать, а умирать!..

Внезапно она замолчала, а с ее вытянутой ладони сорвался сгусток темного пламени и устремился ко мне, неся с собой неминуемую гибель.

Я успела вскинуть руки, создав полупрозрачную энергетическую сферу, отразившую чары змееликой. Богиня издала недоверчивый вздох, видимо, немало изумленная моими способностями. Тем временем пыль, застилающая все вокруг, немного рассеялась, и это позволило мне увидеть, что мы находимся в пустом помещении, в центре которого установлен черный камень неправильной формы, напоминающий примитивный алтарь.

Неожиданно за спиной у нависающей надо мной богини промелькнула какая-то тень, и я поняла, что это была Веершир, с обнаженной саблей в руках метнувшаяся к черному камню. Лайил взмахнула оружием, и сталь со звоном обрушилась на алтарь. Змееликая со стоном схватилась за голову и осела на пол…

– Беги! – не просила, а непреклонно приказывала Веершир. – Спасайся! Я не смогу ее уничтожить, но несколько минут форы у тебя есть! – Под неумолкающий вой богини она исступленно рубила черный камень.

– А ты? – Я хромала, но мне все же удалось остановить кровотечение.

– Это неважно! – рассмеялась лайил, и голос ее звучал совершенно безумно. – Уходи, ибо сейчас станет слишком поздно…

В подтверждение ее заявления пол и потолок вдруг затряслись, а потом пошли крупными трещинами, на глазах превращающимися в разломы. Я подхватила меч и метнулась к пролому, открывшемуся впереди.

– Спасибо, Веершир! – еще успела поблагодарить я, перекрикивая грохот рушащихся стен.

– Мы еще встретимся! – с поразительным для нынешней ситуации оптимизмом откликнулась лайил. – Берегись богини, ибо она вернется…

И тут огромный кусок стены обрушился непосредственно на них, погребая под собой алтарь, Веершир и змееликую.

Я скакала словно заяц, перепрыгивая с камня на камень, с плиты на плиту, но упрямо продвигалась вверх, сумев влиться в ту безумную мешанину осколков и обломков, в которую превратился храм Песка. В моей голове мелькнула пораженческая мысль: неужели предостережение Первой Книги сбудется и я умру? Но усилием воли я подавила эту сиюминутную слабость и продолжила свой сумасшедший бег. Все вокруг меня пришло в движение, перемещаясь, раскалываясь и перемалываясь в прах. В какой-то момент в одной из трещин я заметила кусочек чистого голубого неба и устремилась к нему, ведомая неистовым желанием выжить. Как и предсказывал брат Флавиан, у меня уже не осталось времени на принятие обдуманного и верного решения, я располагала только несколькими мимолетными секундами для его исполнения…

Не помню, сколько часов или минут продолжался мой отчаянный бег. В последнем безысходном рывке я выскочила на поверхность, а песок с разочарованным чавканьем сомкнулся у меня за спиной, закручиваясь в тугую воронку. Вскоре пустыня успокоилась, ветер улегся, и на месте разрушенного храма не осталось абсолютно ничего, что напоминало бы о его существовании. Судя по всему, злой дух смерти безвозвратно покинул Пустошь, и отныне она снова стала той прежней обычной пустыней, какой и являлась много лет назад. И каким-то шестым чувством я поняла: теперь укрощенный мною песок уже не сможет выйти за границы Пустоши и впредь уже не причинит Лаганахару совершенно никакого вреда.

Я зачарованно взирала на небо над своей головой, очистившееся и приобретшее потрясающий сапфировый цвет. Вдалеке, на линии горизонта, собирались легкие белые облачка, наводя меня на сладостную догадку о приближающемся дожде… Я утомленно вздохнула и побрела прочь, волоча за собой сумку и меч. И какой же огромной была моя радость, когда, перевалив через бархан, я обнаружила сидящих на песке Ребекку и Беонира, немного потрепанных, испытавших страшное эмоциональное потрясение, но при этом совершенно целых и невредимых.

– А нас просто выбросило наружу! – бурно жестикулируя, сообщила воительница, после того как со счастливыми причитаниями расцеловала меня в обе щеки и выслушала сбивчивое повествование. – Вернее, меня, потому что этого блохастого недотепу я банально вытащила на себе!

– Представь, она тащила меня зубами, за шкирку, как хилого котенка! – восхищенно поддакнул юноша, предваряя мой вопрос. – Грубо и жестко, конечно, она со мной поступила, но что поделаешь – я люблю ее и такой!

– Чтобы не разочаровываться в женщинах, не нужно их изначально идеализировать! – рассмеялась я и по-свойски подмигнула Ребекке, горделиво скалящейся во все свои белоснежные зубы.

– С хорошей женщиной и мужчина способен стать человеком! – добавила воительница, ласково и немного снисходительно погладив Беонира по голове. – А если…

– Ох, если бы вы только знали, как сильно мне хочется стать обычным нормальным человеком! – признался Беонир, сказав это с надрывом, подтверждающим искренность и выстраданность его заветного желания.

– И мне! – шумно вздохнула Ребекка. – Чтобы больше не пить кровь и не…

Но ее речь оборвали крупные дождевые капли, упавшие с неба. А следующие полчаса мы, позабыв обо всем на свете, восторженно орали и скакали по лужам, наслаждаясь невиданным чудом, напитывающим истомившийся от жажды песок. Я же мысленно благословляла свои успехи, потери и даже ошибки, вызвавшие этот первый настоящий дождь, призванный напоить спасенный и обновленный Лаганахар. Дождь, призванный напоить весь мир!

На следующее утро мы продолжили путь. Полагаю, от Ребекки и Беонира не укрылся тот факт, что во мне словно проснулись некие неведомые силы, с помощью которых я спешила навстречу своей судьбе удивительно бодрым и быстрым шагом, с высоко поднятой головой и горящими надеждой глазами. Лайил и ниуэ, видя мою решимость, тоже приободрились, изначально взяв довольно высокий темп движения. Все вышеперечисленное привело к тому, что расстилающееся впереди нас песчаное море вскоре начало сменяться участками сухой травы, свидетельствующими о приближении долины Дурбан – южной оконечности края Крылатых.

Это случилось на исходе второй недели, когда невыносимая жара почти оставшейся позади пустыни начала постепенно спадать, сменившись благодатной прохладой. Наши дорожные мешки становились легче день ото дня, пропорционально все возрастающей усталости, а наше многочисленное снаряжение доставляло нам все больше неудобств, вызывая глухое раздражение. Вскоре заботливый Беонир даже забрал у меня сумку, мотивируя свой поступок моей явной неприспособленностью к дальним переходам.

И вот как-то на одном из привалов я задумчиво сидела возле костра, бездумно вертя в руках тот странный предмет, который постоянно носила на себе, упаковав в замшевый футляр, но так и не разгадав тайну его происхождения и предназначение. С виду он напоминал самый обычный камень, ну, может быть, казавшийся слишком гладким и обладающим нарочито правильной формой. Случайно поднеся камень к уху, я вдруг уловила какое-то слабое, едва слышное биение внутри него и застыла от изумления, не меняя позы и расширив глаза. Ребекка и Беонир, чрезмерно увлеченные нашим скромным ужином, не сразу отреагировали на мое затянувшееся молчание.

– Что случилось, Йона? – наконец спросила воительница, с сожалением откладывая кусок вяленого мяса, который требовалось растянуть еще хотя бы дня на два.

– Этот камень… – закрыв глаза, глубокомысленно протянула я. – Я чувствую – он совсем не камень…

– Как – не камень? – удивилась лайил.

– Он живой или живое. Я чувствую! – упрямо повторила я.

– Живое? – скептично переспросил юноша. – Значит, это не камень. Честно говоря, по форме это скорее похоже на яйцо. На очень большое яйцо.

– Яйцо? – Ребекка осторожно постучала по мнимому камню ногтем. – Ох, я даже думать не хочу о том, что где-то рядом бродит его мамаша. Вспомни тарантука, выброси эту гадость и пошли отсюда.

– Мы не можем его тут бросить! – запротестовала я. – Вспомни, какой ценой он нам достался.

– Ага! Может, ты его еще и высиживать начнешь? – язвительно поинтересовалась воительница, но Беонир примирительно поднял руку, привлекая внимание нас обеих.

– Подожди, не горячись, дорогая. Йона, мы же не знаем, чье это яйцо. Прислушайся к словам Ребекки: из него может вылупиться все что угодно, даже гхалия!

При упоминании об этом чудище я шокированно замолчала и еще раз с подозрением покосилась на яйцо.

«Ты ведь не гхалия, не тарантук и не стоножка, верно? – мысленно спросила у него я. – Ты – кто-то совсем другой!» Я словно бы чувствовала бессловесную мольбу о защите, исходящую от неведомого существа, до поры до времени притаившегося внутри яйца. Я нежно погладила свое сокровище и решительно упрятала его обратно в футляр.

– Если это тарантук, то он все равно еще слишком маленький для того, чтобы мы его боялись. И к тому же я чувствую, что это – нечто совсем иное. Мне кажется… – Я замялась, не находя нужного эпитета. – Мне кажется, у него есть разум. Пожалуйста, не требуйте от меня бросить его!

– Тогда и дальше неси его сама! – с ненатуральной строгостью приказала Ребекка. После того, как я рассказала об останках Ардена, она начала относиться ко мне еще более трепетно и ласково. – А свой тяжеленный меч перевесь на меня.

– Знаешь, это действительно может оказаться кто угодно, – серьезно посмотрел на меня Беонир. – Но если ты чувствуешь в нем жизнь и разум, значит, мы не имеем права его бросать. Идем!

Как-то само собой получилось, что с того момента мы стали считать обитателя яйца разумным и впредь обращались с ним бережно и уважительно, как с еще одним членом нашей скромной компании. Днем я предпочитала нести его на руках, ни за что не соглашаясь доверить эту сомнительную привилегию кому-нибудь другому, а ночью согревала теплом своего тела, следуя совету Альсигира.

«Неужели я считаю себя его матерью?» – с легким испугом рассуждала я. «Это же не ребенок, но между тем он точно живой, я это чувствую. И вовсе там не тарантук!» – уверяла я себя в те редкие минуты колебаний, когда в голову закрадывались вполне обоснованные сомнения.

Ребекка относилась к нашему новому попутчику с профессиональной, всегда присущей ей настороженностью, но считала, что бояться «еще невылупившегося чудища» глупо, а поэтому она лишь изредка подтрунивала надо мной, дразня «наседкой». Беонир, кажется, впервые за всю жизнь пожалевший о том, что никогда раньше не проявлял интереса к естествознанию, ломал голову, силясь отгадать, чье же это яйцо… При этом он постоянно доказывал нам необходимость совершить данное открытие до того, как все секретное неизбежно выяснится само собой.

По вечерам, ложась спать, я бережно заворачивала своего питомца в плащ и укладывала рядом с собой. Из поучений Альсигира я запомнила, что яйцо все время должно было находиться в тепле. Изредка я подносила его к уху, стараясь различить хоть какие-нибудь звуки, но уже ничего не слышала. Иногда мне даже мнилось, будто то прежнее негромкое шебуршание внутри скорлупы было отнюдь не реальностью, а всего лишь игрой моего перевозбужденного воображения. Но я быстро отметала эти пораженческие мысли. А твердая, хоть и неизвестно откуда взявшаяся уверенность в том, что внутри яйца зреет новая жизнь, поддерживала во мне желание и дальше нести его в руках, а также постоянно держать поближе к себе.

Тем временем в однообразности окружающего нас ландшафта начали происходить все более заметные и существенные изменения. Кустарники, хоть и высохшие, стали встречаться намного чаще, а воздух уже полностью утратил свою убийственную жару и горечь. В общем, стало заметно, что Пустошь постепенно отступает, оставаясь позади.

Признаюсь, в эти скучные и однообразные дни я часто вспоминала дочерей песка, которые заживо погребли себя под землей, но подарили мне «Ловца ветра» именно потому, что я не ответила злом на зло, а приняла участие в их судьбе. Я вспоминала храм Песка и то, чему он меня научил: осознанию, что общее счастье куда важнее и масштабнее, чем личная выгода. Теперь я понимаю, что люди – это тоже песчинки, образующие всеобщий массив бытия, где самое незначительное движение одной частицы неизбежно отразится на жребии всех остальных. И только от нас самих зависит, станем ли мы мертвой пустыней грубости, жадности и черствости или же потечем единой рекой жизни, звонкой и полноводной. И да не оскудеет родник души того, кто безвозмездно дарит себя другим!

Звезда моей души, почти до середины наполненная мягким струящимся светом, придавала мне уверенности в себе, стоило лишь до нее дотронуться. Да, мы здорово изменились – я и мой талисман! Кажется, до сего дня я и сама не замечала, как сильно выросла и повзрослела за прошедшие месяцы. Кожа на лице покрылась здоровым блестящим загаром, путешествие по Пустоши изрядно укрепило мои ноги, а теперь благодаря яйцу и руки тоже стали гораздо сильнее, обзаведясь упругими мускулами.

По ночам, без сна лежа в обнимку с еще не вылупившимся живым существом, я грезила, что, возможно, часть этих новых сил достанется и моим крыльям… Ах, если бы я хоть посмела рассчитывать на то, что однажды научусь летать! Я очень сильно пыталась представить себя парящей в небе, но, увы, пока не могла… Страх падения настойчиво вторгался в самые смелые мои замыслы и идеи, разрушая их до основания. И тогда я еще крепче прижимала к себе яйцо и тихонько нашептывала ему извинения, объясняя свое поведение не трусостью, а обычной осторожностью. Хотя в глубине души я просто не верила в то, что когда-нибудь смогу летать… Да, признаюсь, я еще не верила в свои возможности, но при этом уже научилась мечтать, надеяться и ждать!

Ждать, мечтать и надеяться на возвращение чего-то светлого, хорошего и даже волшебного. Так чего же именно я ждала? И робкий голос души немедленно подсказывал мне, волнуясь и сбиваясь: «Любви! Конечно же любви!»

Эпилог

Пустошь закончилась внезапно. В середине третьей недели нового этапа нашего путешествия, начавшегося с разрушения храма Песка, на горизонте вдруг возникли стройные силуэты деревьев и послышалось ни с чем не сравнимое журчание чистой проточной воды.

– Река? – Ребекка удивленно терла кулаками веки, не веря собственным глазам. – Настоящая? Но ведь все реки Лаганахара уже давным-давно пересохли…

– Мы вступили на территорию края Крылатых, – пояснила я. – Очевидно, эти места, как и Зачарованный берег эльфов, охраняют некие чары, весьма сильные и поэтому способные поддерживать жизнь в долине Дурбан.

– Это драконы! – уверенно заявила воительница, лукаво косясь на Беонира. – И кто-то обещал с ними сразиться! В честь меня и за мою любовь…

– Глупости, драконов уже лет триста как не существует, ибо их истребила армия Полуночных! – излишне демонстративно запротестовал ниуэ, но его голос предательски дрожал, выдавая неуверенность. – А все рассказы о драконах есть не более чем глупые сказки.

– Подозреваю, что вскоре мы все выясним! – и не собиралась сдаваться многозначительно хихикающая лайил, откровенно наслаждавшаяся смятением своего незадачливого рыцаря. Ну и правильно! А то кто, спрашивается, его за язык тянул? Любая женщина простит мужчине какое угодно хвастовство, но никогда и ничего не забудет…

Несмотря на то что время едва перевалило за полдень, мы решили устроить себе незапланированный отдых, оставшись на берегу речушки до самого утра. Беззаботно разбросав вещи и скинув одежду, мы все трое с наслаждением нырнули в прохладные безымянные воды и плескались до тех пор, пока наши силы не иссякли окончательно. Тогда мы выползли на берег и просто лежали, счастливо раскинув руки в стороны и слушая пение птиц.

Сол уже садился, торопясь скрыться за отчетливо виднеющимися невдалеке горами, когда я решительно повела плечами, раскрывая сложенные в комочек крылья. Я стояла спиной к своим друзьям и вглядывалась в ярко-алый диск дневного светила, скрывающийся за макушками окружающих нас деревьев.

– Знаешь, мне кажется, твои крылья стали больше в размере и выглядят очень впечатляюще, – донесся до меня осторожный голос Ребекки, и сегодня мне впервые не захотелось ей возражать.

От меня отнюдь не укрылся тот факт, что и лайил, и ниуэ, едва ли осознавая свои действия, день из дня потихоньку укрепляли мою веру в себя, стремясь развеять владеющие мною сомнения. Используя то безобидные шутки, то присказки и прибаутки, они стремились убедить меня в том, что я явлюсь крылатым эльфом и вполне способна в один прекрасный день стать полноценной чародейкой. Исполненные бескорыстной любви и дружбы, они не сомневались в моих силах, искренне верили в меня и пытались передать мне часть своей убежденности. А я часто ловила себя на мысли, что никогда не смогу их отблагодарить. Впрочем, разве настоящая дружба нуждается в благодарности?

Отдохнув, мы поужинали, после чего я по уже устоявшейся привычке, приобретшей торжественность ритуала, поднесла яйцо к уху, контролируя царящую под его скорлупой тишину. Честно говоря, я отнюдь не ожидала услышать там что-то особенное, но сейчас вдруг уловила тихий, скребущийся звук… От неожиданности и испуга я сдавленно ахнула и чуть не выронила драгоценную ношу из рук.

– Мне кажется, он собирается вылупиться…

Ребекка и Беонир удивленно замерли, но воительница быстро стряхнула с себя оцепенение и деловито предложила:

– Давай разожжем костер. Думаю, для ускорения процесса его нужно согреть.

– Для ускорения? – недоуменно икнул юноша. – Нет, пожалуй, поищу-ка я палку покрепче!

– Зачем? – непонимающе выкатила глаза Ребекка.

– Дабы пришибить новорожденного тарантука, когда он вылупится и прыгнет на одну из вас! – проворчал ниуэ, оглядываясь в поисках нужного предмета.

– Вы оба сошли с ума! – растерянно выдавила я, не зная, плакать мне или смеяться. – Первая решила его сжечь, а второй – пришибить…

– Нет, мы просто хотим тебе помочь! – мягко поправила меня подруга. – Подожди, я сейчас…

Она добежала до ближайшего засохшего куста, с легкостью обломала с него все ветки и сложила их в кучку, сформировав основу будущего костра. А я так разволновалась, что долго вытирала об штаны вспотевшие ладони и собиралась с мыслями, прежде чем смогла создать язычок магического огня. Хворост вспыхнул мгновенно и весело затрещал, изливая живительное тепло. Мы вдосталь налюбовались яркими отблесками пламени, а когда костер прогорел, я собрала теплый пепел, положила в него яйцо и приготовилась ждать. Ребекка и Беонир из солидарности пытались бдеть вместе со мной, но вскоре начали зевать, а чуть позже и вовсе сдались: завернувшись в плащи, они крепко уснули, оставив меня в одиночестве бодрствовать над яйцом.

Наверное, я все-таки задремала, убаюканная исходящим от пепла теплом. И вдруг краем сознания я даже не услышала, а скорее почувствовала тихое деликатное: «Крак!» Я мгновенно проснулась и бросилась разгребать серый пепел. Мои шумные хлопоты разбудили Ребекку и Беонира, которые вскочили, отбросили плащи и схватились за оружие, готовые в любой момент прийти мне на выручку, если понадобится.

И вот я уже держала в ладонях яйцо, пожирая его нетерпеливым взглядом. Раздалось повторное «крак», и по поверхности скорлупы побежали мельчайшие трещинки, все расширяющиеся и увеличивающиеся. Мы затаили дыхание, понимая, что сейчас наконец-то узнаем, с кем именно я нянчилась все эти дни. Треугольный кусочек скорлупы отпал, образовав крохотное отверстие… Первым из яйца показалось тонкое, почти прозрачное крылышко, потом второе, а затем из отверстия высунулась маленькая птичья головка с крошечными, миндалевидно-вытянутыми глазками и острым, воинственно загнутым книзу клювиком.

– Мантикора! – радостно выпалил Беонир, вскакивая на ноги. – Это было яйцо мантикоры!

Но я уже и сама догадалась, кто находится передо мной. Я осторожно разломила остатки скорлупы, освобождая новорожденное чудо, и вытянула чуть дрожащую руку, намереваясь погладить волшебное создание, предлагая ему свою дружбу и покровительство. Но, похоже, птенец мантикоры уже сам принял нужное решение, потому что неуклюже и очень деловито потопал ко мне, мелко перебирая кошачьими лапками и издавая требовательный писк. Он клювиком ухватил меня за палец и замер, успокоившись, словно нашел потерянную мать. Я осторожно погладила его головку, покрытую белоснежными перышками, и почувствовала, что сейчас расплачусь от счастья. Мантикора! У меня есть мантикора!

Видимо, я произнесла это вслух, потому что мои друзья вышли из оцепенения, весело засмеялись и побросали мечи.

– Хорошо, что не тарантук! – не преминула съязвить Ребекка. – А знаешь, ему ведь потребуется имя.

– Белая мантикора! – мечтательно произнес Беонир. – Считается, что именно такие и уносят на небо души умерших праведников…

– И это – девочка! – уверенно сказала я. – Я чувствую!

– Ну да, ведь старик-старьевщик тоже говорил про яйцо «она»! – напомнил Беонир, обладающий на редкость хорошей памятью.

– Тьфу ты, еще одна баба в нашей компании! – сердито поморщилась воительница. – М-да…

– Беонир, а ты случайно не знаешь, как по староэльфийски будет «надежда»? Кажется, мифрил? – спросила я, вспомнив предсказание Лорейны.

– Э-э-э… – на секунду растерялся ниуэ. – Точно мифрил, если, конечно, мне не изменяет память.

– Ну вот, решено, я назову тебя Мифрил! – торжественно объявила я, а малышка-мантикора тут же согласно пискнула и уснула, доверчиво положив голову мне на ладонь…

Утро еще только занималось в небе, окрашивая его в нежно-розовый цвет. Ребекка, Беонир и Мифрил спали так сладко и крепко, как умеют спать только безупречно чистые душой существа, не отягощенные грехами или муками совести. Не спала одна лишь я, озабоченная нелегкими думами о трудностях ожидающего нас пути. Итак, мне суждено совершить еще очень многое: найти пламя дракона, силу ветра и свежесть моря, а также отыскать утерянный Колокол Судьбы. Я должна пройти еще через четыре испытания и вернуться в Блентайр. Я очень надеюсь на то, что сумею встретиться со своими родственниками – Полуночными эльфами, и восстановлю мир между всеми народами Лаганахара, научив их жить по законам добрососедства, взаимопомощи и равенства. А еще я ни за что не откажусь от своих уже намеченных планов, но притом обязательно поквитаюсь с жестокой богиней Банрах и верну Ардена!

Я склонила голову, прислушиваясь к песне, которую пела мне раковина, укрепляя мою веру в собственные силы.

  • Мы все конечны в мире этом,
  • Померкла вера в чудеса,
  • Любовь давно здесь под запретом,
  • И россыпь звезд перед рассветом
  • Не озаряет небеса.
  • Тут не живут добро и жалость,
  • Нет места песням и стихам,
  • А если в людях и осталась
  • От прежних чувств такая малость,
  • То и ее сведут к грехам.
  • Я знаю, как звезда уходит,
  • Как исчезает в никуда,
  • Она любовь с собой уводит,
  • В других краях ей дом находит,
  • А после к нам грядет беда.
  • Я знаю, как друзья уходят,
  • И в мире горше нет потерь —
  • Они средь звезд по небу бродят,
  • Они беду от нас отводят,
  • Ты им судьбу свою доверь.
  • Но если чудо вдруг случилось,
  • Звезда зажглась, намечен путь —
  • Не смей сказать: «Не получилось»,
  • Стремись, чтоб сердце вновь забилось,
  • И в чувства жизнь сумей вдохнуть…

Да, решено, я поступлю именно так! Я никогда не отступлюсь от намеченной цели и не предам Звезду моей любви, ведущую меня вперед: к победе, к торжеству справедливости, добра и любви! И как бы долго и далеко ни пришлось мне пройти, чтобы спасти Ардена, я согласна и на это. Я выдержу все уготованные мне испытания, ведь у меня есть две путеводные звезды и мои верные друзья, готовые последовать за мной даже на край света… Я подняла умытое слезами лицо, принося безмолвную клятву, превозмочь которую уже не могли ни разлука, ни зло, ни даже сама смерть!

«Прошу тебя, любимый, услышь меня везде, где бы ты ни был! – мысленно взывала я, обращаясь к далекому Ардену. – Не отчаивайся и жди меня. Я обязательно за тобой приду, вопреки и наперекор всем преградам, разделяющим нас. Заклинаю, ты только жди и верь в мою любовь!..»

Желтые лучи Сола выползли из-за Белых гор, коснувшись моего запрокинутого к небу лица нежным, едва ощутимым поцелуем чьих-то невидимых губ.

«Я верю! Я жду тебя, любимая!» – Этот пришедший из ниоткуда отклик казался едва различимым вздохом, напоминающим шорох или чей-то стон, слабый и невесомый, словно дуновение ветерка.

Но я все равно его услышала…

В книге использованы стихи автора.

Страницы: «« ... 89101112131415

Читать бесплатно другие книги:

Повесть и три рассказа, которые раньше или вообще не публиковались, или выходили небольшими тиражами...
В российских северных водах вдруг начали гибнуть корабли – самым таинственным образом. Подняв архивы...
В чеченских горах сбит вертолет. Группа разведчиков-контрактников во главе с майором Седым получает ...
План, разработанный аналитиками западных спецслужб, казался блестящим. Лидеры чеченского подполья на...
Полковник ФСБ Виктор Логинов получает необычное задание: охранять известную кинозвезду Ингу Воротник...
Война с террористами – общемировая задача, решать которую необходимо даже бывшим противникам. В объе...