Звезда моей любви Устименко Татьяна
Я могла бы подчинить его рассудок своей воле и тем самым контролировать поведение ниуэ, но это бы означало переход к манипулированию его личностью, что само по себе казалось мне чем-то грязным и подлым. Мне пришлось бы обмануть несчастного юношу, а начав обманывать, уже трудно остановиться. С другой стороны, ему пришлось бы полностью впустить меня к себе в душу. Одно из важнейших условий манипуляции сознанием – человек не должен понимать, когда ему лгут. Можно привести лошадь на водопой, но нельзя заставить ее пить. Можно задавать вопросы, но как заставить отвечать на них правдиво? Палачи и шантажисты умеют проделывать подобное, но меня покамест не прельщает ни карьера палача, ни роль шантажиста. Я хотела только доверия, взаимного и откровенного сотрудничества двух честных разумов. Но еще больше я хотела помочь своему другу, с затаенным ужасом ожидающему приближения неминуемого несчастья…
Я конечно же видела, что с каждым часом ломка у ниуэ становилась все более мучительной. Нам пришлось серьезно сбавить темп движения, потому что юношу трясло как в лихорадке; во время еды руки отказывались ему повиноваться, щеки ввалились, а запавшие глаза, подернутые мутной поволокой, болезненно реагировали на яркий свет. Ночью он никак не мог уснуть, беспрестанно ворочался с боку на бок или же, наоборот, неподвижно лежал на спине, загипнотизированно глядя на все увеличивающуюся Уну, и тихонько стонал.
А на следующую ночь он и вовсе попытался уйти из лагеря… Тогда меня разбудил какой-то подозрительный шорох, и, открыв глаза, я увидела Беонира, неистово бьющегося в сильных руках Ребекки, удерживавшей его нежно, но крепко. Воительница обнимала юношу одной рукой за талию, а другой гладила по голове, утешая и уговаривая подчиниться, словно непослушного ребенка. Утром мы продолжили медленно брести по равнине, но меня повергал в ужас вид донельзя измученного друга, с явным усилием опирающегося на палку и с трудом переставляющего непослушные ноги. Теперь я думала только о том, что необходимо найти подходящее решение для его спасения. Найти срочно, чего бы мне это ни стоило…
Ночь от ночи Беонир мрачнел все сильнее, а в начале третьей недели юноша показал на почти полную Уну и предупредил:
– Осталось две ночи. На третью…
– Не дрейфь, лохматый! – преувеличенно бодрым голосом отозвалась лайил. – Чего ради я, по-твоему, таскаю с собой эту тяжеленную цепь?
– Лучше бы мы взяли с собой сильнодействующее снотворное, – грустно пробормотала я.
– Его действие очень сложно предугадать, – спокойно ответил Беонир. – Нет ни одного снадобья, которое стопроцентно меня усыпит. Цепь все равно бы понадобилась.
– Это… Это будет ужасно. Я чувствую! – виновато вздохнула я, будто в ожидающем Беонира испытании присутствовала и толика моей вины.
– Не хуже, чем всегда, – неловко попытался приободрить меня ниуэ. – Нет, даже лучше.
– Это чем же? – удивленно посмотрела на него воительница.
– Когда рядом друзья, всегда лучше, – серьезно откликнулся юноша, но Ребекка лишь недоверчиво покачала головой и криво улыбнулась. Она боялась за Беонира в сто, нет, в тысячу раз сильнее меня. Наблюдая за своими друзьями, ведущими себя столь мужественно, я пригорюнилась еще сильнее. Неужели их едва расцветающая любовь оборвется столь страшно и трагично?
Однако уже следующие две ночи оказались для ниуэ не самыми приятными – он так и не сомкнул глаз, мучаясь неведомой нам болью и тоской, а утром выглядел осунувшимся и не выспавшимся. Заметив синяки у него под глазами, я настояла на том, чтобы дневной привал длился пару часов, и уговорила юношу провести их лежа. Но, увы, старалась я зря, ибо мои заботы не принесли Беониру никакого облегчения.
Мы расположились на ночлег в большой, поросшей мягким сухим мхом лощине, неспешно перекусили, но разговора не получалось. Предчувствуя приближение чего-то судьбоносного, я даже и не пыталась отвечать на вроде как шаловливые и беззаботные реплики Беонира и Ребекки. Я все глубже погружалась в невеселые мысли, вызванные приходом быстро спускающейся на землю ночи. Наконец ниуэ поднялся…
– Пора! – кивнул он Ребекке, которая вытащила приготовленную цепь.
Беонир сам защелкнул ошейник на своей шее и серьезно посмотрел на воительницу, которая старательно прикрепляла цепь к стволу самого крепкого дерева из всех, имеющихся в округе.
– Милая, прошу тебя, помоги Йохане справиться с этим… Боюсь, она выбрала плохих попутчиков, но теперь уже поздно что-либо менять, – попросил он.
– Мы не плохие попутчики, – ворчливо отозвалась девушка, протестующе морщась. – Просто мы – попутчики с проблемами.
Я сидела на одеяле, поджав под себя согнутые в коленях ноги, и игнорировала все уговоры Ребекки, настойчиво предлагавшей мне лечь и попробовать заснуть. Я не могла заставить себя отвернуться от лежащего под деревом Беонира, совершенно спокойно разглядывающего небо. Ветер донес до нас его тихий голос:
– Знаете, а я ведь и не помню ее совсем, нашу Уну. Оказывается, я еще никогда не видел ее так близко, так свободно… Раньше я всегда укрывался в подземелье и никогда не видел, как она появляется…
– Он еще и разглагольствует, лохматый идиот! – пробурчала Ребекка с дрожью в голосе, и я вдруг поняла, что воительница отчаянно бодрится и тоже отгоняет от себя дурные мысли.
Все последующие события произошли практически одновременно… На ясном небе зажглись первые звезды, между которыми издевательски засиял безупречно круглый серебряный диск Уны, а Беонир вдруг испустил сдавленный, полный тщетно подавляемой боли крик. Мы с Ребеккой неосознанно вцепились друг в друга, будучи не в силах оторвать взгляд от ужасного зрелища, представшего перед нашими выпученными от потрясения глазами.
Все тело юноши внезапно выгнулось дугой, послышался треск разрываемой ткани. Руки и ноги ниуэ свело судорогой, а через прорехи в его одежде мы отчетливо увидели шерсть, проступающую сквозь кожу. Лицо Беонира вытянулось, волосы встали дыбом, а чудовищный оскал новоявленной твари грозно сверкал в неверном свете Уны. Нет, теперь перед нами был уже не прежний белый пес, а уродливый хищник, больше похожий на волка. И вот этот волк резко дернулся, стараясь сорваться с удерживающей его цепи, и протяжно завыл…
Казалось, подвергшийся трансформации ниуэ не знает усталости. Полночи уже прошло, но волк продолжал рваться и метаться, заставляя нас ежесекундно вздрагивать, подозревая даже в малейшем издаваемом им шорохе скрип готового повалиться дерева. Наконец, выбившись из сил, оборотень сменил тактику: распластавшись на земле, он, хрипло дыша, полз в нашу сторону, пока хватало длины цепи, жалобно скуля и сверкая горящими глазами. Это зрелище оказалось еще более непереносимым для моих нервов. Вцепившись в предплечье подруги, я с трудом сдерживала слезы и просила:
– Он уже пришел в себя, видишь? Ему, наверное, так больно! Пойдем, надо ему помочь. Ребекка, умоляю тебя, пойдем!
Но воительница молчала, упрямо мотая головой и крепче прижимая к себе мое дрожащее как в лихорадке тело.
– Нет, – вдруг прошипела она. – Я люблю этого блохастого урода, но не имею права рисковать твоей жизнью даже ради своей любви. Ты слишком нужна нашему миру, помни это, Йона!
Несколько минут мы с лайил исступленно боролись: я – пытаясь вырваться из ее объятий, и она – преданно оберегая мою жизнь. Лицо воительницы исказилось до неузнаваемости, выдавая ее решимость во что бы то ни стало принести себя в жертву ради достижения высшей цели, а именно – спасти меня и весь Лаганахар! Увы, наши силы оказались слишком не равны: лайил возвышалась надо мной на целых три головы и весила в три раза больше, а поэтому она запросто скрутила меня, собственнически подмяв под себя.
Но тут случилось непредвиденное: я наклонила голову и резко, жестоко укусила Ребекку за руку… Воительница громко вскрикнула, но не от боли, а скорее от обиды на неблагодарную меня. Пальцы ее непроизвольно расслабились, а я тут же вскочила на ноги, диким и в то же время каким-то грациозно-танцевальным па отпрыгивая от девушки на добрый десяток шагов. Лайил проследила за мной глазами и закричала еще отчаяннее, с какой-то невероятной обреченностью.
– Там! – Ее рука указывала за мою спину. – Он там!
Я удивленно обернулась и тоненько взвизгнула от испуга… Мое сердце стремительно подкатилось к самому горлу, а потом падающим камнем ухнуло вниз, провалившись до пяток. «И это к нему на помощь я рвалась? А мне, мне-то кто поможет?..» Кстати, эти панические рассуждения вовсе не выглядели чем-то неуместным, ибо оказалось, что, увлеченные борьбой, мы с Ребеккой совершенно позабыли про Беонира, который в этот самый миг сумел-таки сломать удерживающее его дерево и теперь, растопырив огромные когти, угрожающе надвигался на меня, голодно посверкивая налитыми кровью глазами. Я вскинула руки, пальцами выплетая вязь магических рун, но чудовищный волк прыгнул вперед, а волокущаяся за ним цепь змеей свистнула в воздухе, подбивая меня под колени.
До крови прикусив язык и мгновенно позабыв так и оставшееся недосказанным заклинание, я повалилась на спину, а над моей головой нависла разверстая пасть огромного волка, источающая отвратительный смрад сырого мяса. Я обреченно зажмурилась и приготовилась к смерти…
Считается, что сила женщины заключается именно в ее слабости. Кто придумал эту парадоксальную фразу, я не знаю, но подозреваю, что опять же мужчины. Лично я полагаю, что пресловутая женская слабость должна носить сугубо внешний, декоративный характер, ибо в трудные жизненные моменты, возникающие сплошь и рядом, женщине абсолютно не на кого надеяться, кроме как на саму себя. Да, стать слабой – очень заманчивая перспектива, но вокруг то кони скачут, то избы горят… Ну и до слабости ли нам тогда?
Я услышала громкий скрежет, негодующую ругань Ребекки и оглушительный волчий рев… Понимая, что каким-то чудом опять осталась жива, я распахнула ресницы и увидела оборотня, всем своим немалым весом давящего на воительницу, отважно преградившую ему путь и подставившую под когти твари обнаженные акинаки. Именно соприкосновение когтей и металла и стало причиной этого ужасающего скрежета, пробудившего мой временно задремавший инстинкт самосохранения. Откатившись вбок, я ушла с линии удара волка, а тяжело переводящая дух Ребекка тут же развела клинки и отскочила в сторону.
Тварь обиженно взревела, уразумев, что ее ловко обвели вокруг пальца. Сейчас волк находился точно между мной и воительницей, нерешительно поводя мордой, облепленной хлопьями кровавой пены, и решая, на кого из нас ему следует напасть в первую очередь. Я медлила, мысленно перебирая известные мне заклинания и оценивая убойную силу каждого. Убивать оборотня мне не хотелось, следовало просто обездвижить безумную тварь, а затем связать ее покрепче… Но, к сожалению, не посвященная в мои замыслы Ребекка предпочла поступить по-своему, начисто разрушив столь многообещающий план.
– Цып-цып-цып, – ехидно пропела она, обходя волка по широкому полукругу на чуть согнутых в коленях, упруго переступающих ногах прирожденного воина. – Иди сюда, зубастенький! Уси-пуси, блохастенький мой!
Ответом ей стал громогласный вой оскорбленной твари. Чудовище отвернулось от меня и послушно пошло на воительницу, судя по всему, мечтая вколотить ей обратно в глотку эти язвительные прозвища.
– Так-то оно лучше, – удовлетворенно констатировала лайил, возбужденно поигрывая клинками. – Иди-иди к мамочке… – Но закончить свою ироничную фразу девушка не успела, потому что тварь вдруг напружинилась и прыгнула, клыками целясь точно в горло отважной воительницы.
«Бдзинь!»…
Получив по зубам рукоятью меча, волк плачуще взвизгнул, перекувырнулся в воздухе и как подкошенный замертво рухнул на землю. Звук был таким осязаемым, настолько реалистичным, что я остолбенела, боясь пошевелить языком в своем собственном рту: а вдруг там обнаружатся обломки зубов?
Тварь лежала неподвижно, не подавая ни единого признака жизни. Ребекка замерла на месте, взволнованно вытягивая шею и настороженно вглядываясь в распростертую перед ней фигуру оборотня. На ее лице отразилась целая гамма противоречивых чувств, постепенно меняющаяся от удивления к раскаянию.
– Неужели убила? – испуганно пролепетала воительница, вкладывая клинки в ножны и приближаясь к волку. – Беонир, радость моя, ты как?
– Осторожнее, он притворяется! – предупреждающе закричала я, но мое предостережение конечно же опоздало.
Тварь молнией взвилась вверх и взмахнула огромной лапой, сшибая утратившую бдительность девушку. Ребекка невесомой пушинкой отлетела прочь, ударилась виском о выступающий из жухлой травы камень и замерла, в неловкой позе растянувшись на земле. Понимая, что наиболее опасный из двоих его противников уже надолго выведен из строя, тварь довольно оскалилась и неспешно направилась ко мне, настороженно шевеля мохнатыми ушами…
Анализируя собственную жизнь (ибо, день за днем бредя через унылую равнину, трудно придумать для себя какое-то более достойное занятие), я пришла к закономерному выводу: судьбы не существует. Вместо нее миром правит строгий закон причин и следствий, определяющий последовательность, целеустремленность и завершенность нашего бытия. Каждое наше действие является логическим следствием предыдущего и причиной последующего.
Судьба, а вернее, то, что принято называть судьбой в глобальном смысле этого слова, вовсе не так строга и слепа, как это описывают в различных жутко заумных богословских и магических трактатах. Нет, судьба любопытна и любит экспериментировать, поэтому она всегда дает нам несколько вариантов на выбор, а уж далее мы сами выбираем тот или иной из них. Смерть же не выбирает никто, будучи, конечно, в здравом уме и твердой памяти. Но вот парадокс – самоуверенные идиоты вроде меня частенько при этом оказываются на волосок от гибели, ибо каждая нелепая смерть начинается с глупой фразы: «Посмотри, как я умею!..»
Каюсь, я выкрикнула именно эти слова, многозначительно щелкая пальцами и пытаясь создать огненный шар, способный остановить разъяренное чудовище, жаждущее моей крови. Не сработало… Второпях я проглотила пару слов из заклинания, и посему на ладони возник отнюдь не клубок спасительного огня, а всего лишь крохотный светлячок, еще больше раззадоривший невменяемого оборотня. Я с превеликим трудом увернулась от его зубов, волк на всех парах промчался мимо меня, взрывая мягкую землю мощными лапами.
Он быстро развернулся и одним скачком сократил разделяющее нас расстояние, сумев выдрать изрядный клок ткани из моей пелеринки. На сей раз я испугалась не на шутку, ощутив распаленное дыхание смерти, пронесшейся всего в каком-то миллиметре от моего плеча. Зато следующая моя попытка увенчалась ослепительным успехом… Целый столб пламени ударил в морду оборотня, выжигая его глаза, обугливая кожу и шерсть, опалив уши и усы твари.
С диким страдальческим воем волк рухнул навзничь, и в этот самый момент горизонт окрасился в бледно-розовый цвет, возвещая восход Сола. Тело оборотня начало стремительно трансформироваться, принимая человеческий облик. Я немного постояла, опечаленно рассматривая сильно обожженного, изуродованного, покрытого волдырями и струпьями Беонира, а затем с кряхтеньем приподняла тяжелого юношу за плечи, кое-как подтащила к ближайшему холмику и принялась обильно присыпать рыхлой черной землей, словно собиралась похоронить…
– Вот Тьма! – Ребекка сдавленно охнула, прикоснувшись к своему виску. – Интересно, почему у меня так невыносимо болит голова?
– Потому что тебе ее о камень расколотили, – спокойно пояснила я, прикусывая сухую травинку и оценивающе рассматривая лежащую на плаще лайил. – Как орех.
– Не люблю орехи, – проворчала воительница, удивленно облизывая собственный палец, испачканный чем-то черным. – Они в зубах застревают.
– А уж как они-то тебя не любят! – поддразнивающе усмехнулась я.
– Не смешно. – Ребекка фыркнула, попыталась сесть, застонала, схватилась за голову уже обеими руками и поспешно улеглась обратно. – Судя по ощущениям, я сегодня умерла… – В ее голосе появились вопросительные интонации. Она явно ожидала от меня опровержения этой безумной идеи, но я отнюдь не торопилась ее успокаивать.
– Ну, почти умерла, – снисходительно поправила я. – А Беонир, тот и вообще почти не выжил…
– Чего? – шокированно взвыла Ребекка, подпрыгнула и тут же шлепнулась обратно, морщась от боли. – Йона, хватит мне голову дурить!
– А я тебе ее и не дурю вовсе, – лучезарно улыбнулась я. – Я тебе ее лечу.
– Этим? – Воительница демонстративно растопырила свои черные пальцы. – Грязью?
– Землей, – педантично уточнила я. – Первородной землей Черных холмов, обладающей соответствующими магическими свойствами, нужными для исцеления. Ну и парочкой своих заклинаний, – заговорщицки подмигнула я девушке. – Как видишь, сработало. Ты уже пришла в себя, а Беонир, – я с преувеличенным вниманием прислушалась к слабым звукам, издаваемым юношей, – начал дышать.
– А не дышал, выходит? – сварливо осведомилась Ребекка, с недоверчивым подозрением косясь на лежащего рядом ниуэ, с ног до головы обмазанного целебной землей Черных холмов.
– Выходит, что так! – скромно потупилась я. – Ну признаюсь, перестаралась я с огнем… С кем не бывает?
– Та-а-ак, – с угрозой протянула воительница. – Перестаралась, значит… – Но тут же засекла мой обескураженный вид и громко расхохоталась. – Знаешь, все это напоминает мне одну занятную историю, как-то приключившуюся с нашим караулом…
– И? – заинтересовалась я.
– Вызвали нас, значит, как-то ночью тушить один городской лазарет, – охотно начала Ребекка. – Ну, мы, естественно, сделали все по высшему разряду, как и подобает настоящим героям: пожар потушили, в грязь лицом не ударили… – Она шаловливо потерла свой испачканный висок. – А после окончания тушения наш капитан и докладывает главному лекарю: «Так, мол, и так, задача выполнена, возгорание ликвидировано. Правда, имеются пострадавшие. Девять человек. Семерых из них мы откачали, а вот двоих, увы, не удалось. Вы уж не обессудьте…» И представь, выслушав нас, главный лекарь вдруг бледнеет, краснеет и хлопается в обморок… – Воительница скорчила хитрую мордочку и торжествующе замолчала, ожидая моей реакции.
– И? – еще более заинтригованно протянула я.
– Очнувшись, он, заикаясь и еле выговаривая слова, заявляет: «Как – семерых? Ребята, вы же морг тушили…»
Мы с Ребеккой хохотали долго и бурно. Но куда сильнее, чем эпилог забавной истории, нас обрадовал тот факт, что наш дружный дуэт уверенно поддержал пусть пока еще совсем тонкий и слабый, но все-таки вполне различимый голос едва пришедшего в себя Беонира!
Утро уже полностью вступило в свои законные права, когда мы кое-как отмыли от грязи радостно поругивающего нас Беонира, уложили его на охапку сухой травы и собрались перекусить, пользуясь тем, что обессилевший от моих целительских экспериментов ниуэ расслабился и задремал. Признаюсь, кусок не лез нам в горло до тех пор, пока юноша не пошевелился и не открыл глаза, слабо охнув.
– С нами все в порядке? – Таков был его первый вопрос.
– Спроси свой желудок, – улыбнулась Ребекка. – Если он просит есть, значит, мы живы.
– Беонир, как хорошо, что эта длинная и страшная ночь закончилась. – Я доверительно взяла его руку в свои ладони. – Мы так волновались…
– Я тоже волновался. За вас.
– Ладно, приказываю отставить нежности, – с притворной суровостью оборвала нас воительница. – Настало время набить животы чем-нибудь съедобным.
Перекусив, мы все трое снова улеглись и проспали до полудня, после чего с новыми силами двинулись в путь. Беонир еще не очень уверенно держался на ногах, он немного прихрамывал, иногда пошатывался, то нем не менее выглядел совершенно счастливым, а с его губ не сходила широкая улыбка облегчения. Подумать только, он не причинил нам вреда, а ведь именно этой беды ниуэ и боялся пуще всего на свете.
Мы все остались живы и целенаправленно продолжали свой путь, должный привести нас в итоге либо к полной победе, либо к сокрушительному поражению. Но все это произойдет еще очень нескоро, а пока мы осознавали, что с честью вышли из очередного сражения и имеем полное право гордиться своими достижениями. В этот раз мы сражались с теми проблемами, которые носили внутри себя. Но мы также понимали – это испытание, уже далеко не первое из тех, что выпали на нашу долю, отнюдь не последнее. Возможно, успешно выпутавшись из сегодняшних проблем, мы обретем второе дыхание и получим шанс надеяться на то, что дальше будет легче…
Но вот будет ли?
Неоднократно проверенная на практике народная мудрость гласит, что хорошо не там, где нас нет, а там, где нас никогда не было и, более того, никогда не будет. Значит, для воплощения мечты о спокойной жизни нам остается сущая мелочь – найти такое место, куда мы никогда не попадем. Честно говоря, когда-то я считала, что Лиднейские болота относятся именно к таким мифическим краям, где доселе не ступала нога человека и не ступит во веки веков.
Ах да, досконально следуя фактам, нужно упомянуть, что эти треклятые болота когда-то посещали эльфы, причем не просто посещали, но даже привезли оттуда в Блентайр народ ниуэ, Белых псов, ставших преданными соратниками Перворожденных. Так ведь эльфы – это вам не люди. А тягаться в подвигах с легендарным Полуночным кланом не стоит и пробовать, сразу же пуп сорвешь. Хотя, если ты сама являешься потомком непревзойденного короля Арцисса, а в странствиях тебя сопровождают такие непростые личности, как ниуэ – внук великого Беовульфа и лайил – внучка печально прославившегося Финдельберга Законника, то, пожалуй, можно и попытаться… Авось да повезет.
Такие неоднозначные мысли мелькали у меня в голове в тот момент, когда я стояла на последнем твердом клочке земли, разглядывая расстилающиеся передо мной болота, уже порядком подсохшие, но все еще пугающие и темные. Беонир что-то недовольно ворчал себе под нос, уткнувшись в подаренную нам карту и сравнивая ее с реальной местностью. Судя по его кислому выражению лица, достоверность нанесенного на бумагу рисунка не выдерживала никакой критики и оставляла желать лучшего.
– Ну и как? – нетерпеливо поинтересовалась Ребекка, нервно постукивая тонким прутиком по голенищу своего сапога. В голосе воительницы проскользнули скучающе-капризные интонации, ибо самообладание и тактичность никогда не входили в число ее врожденных талантов. – Не умеешь ориентироваться по карте – значит, и не берись…
– Милая, а ты не пыталась научиться вести себя хоть чуточку скромнее? – мягко поинтересовался Беонир, отводя взгляд от злополучной бумаги.
– Зачем? Я ведь и так скромная до предела, дальше некуда! – сварливо огрызнулась воительница. – Причем о своей неземной скромности я могу говорить часами.
– Вернее, до беспредела! – шутливо поправила я.
– О, Тьма! – возмущенно закатил глаза выведенный из себя юноша. – Ну почему женщины так любят, когда их называют кисочками и мусечками, при этом считая записными стервами?
Вопрос прозвучал риторически, но Ребекка ответила, ибо предпочитала, чтобы последнее слово в любом случае всегда осталось за ней.
– Ничто не придает мужчине столько сил, сколько женская слабость! – наставительно процитировала она. – А у меня слабостей нет!
– Да-а-а? – искренне возмутился Беонир. – Давай-ка посчитаем… – Он поднял руку и растопырил пальцы, приготовившись их загибать, но я поспешно вмешалась, сочтя необходимым на корню пресечь эту очередную попытку померяться крутостью, грозящую перерасти в новую свару.
– Вперед! – безапелляционно заявила я и первая решительно шагнула в мутную болотную жижу, следуя по едва просматривающейся среди кочек тропке.
Непримиримые друзья-соперники ошарашенно переглянулись и наперегонки ломанулись за мной, разбрызгивая грязь и отчаянно ругаясь. Похоже, никто из них не собирался уступать противнику первенство ни в чем, даже в возможности провалиться в топь.
Целый день мы героически месили болотную грязь, промокли насквозь и устали до невменяемого состояния. Несколько раз проваливались в трясину то по пояс, а то и по горло, вытаскивали друг друга, демонстрируя чудеса дружелюбия и взаимопомощи, а Ребекка – еще и свой богатый запас ругательств, из которых самым безобидным было ее любимое: «Чтоб тебя мантикора три раза переварила». К вечеру, осознав крайнюю степень своей вымотанности, мы со стонами выползли на сухой каменистый клочок земли, видимо, по недосмотру Неназываемых некстати затесавшийся среди вечной сырости.
Набрав скудную кучку хвороста, развели костерок, пытаясь одновременно решить несколько взаимоисключающих задач: организовать себе горячий ужин, просушить мокрые сапоги и обогреться. Вскоре от нашей мокрой одежды повалил белесый пар, от Беонира сильно запахло псиной, а от Ребекки – чем-то едким вроде того старого дубленого тулупа, который носил в холода брат Флавиан. Ниуэ язвительно ржал и клялся папой, доказывая, что из воительницы испаряется не лишняя влага, а ее вредный характер. Я же просто улыбалась, вставляла лаконичные реплики и, щелкая зубами от ночного холода, с аппетитом уплетала вяленую рыбу, запивая ее вином, выданным нам добросердечными эльфами.
– Странное место, – констатировала Ребекка, настороженно озираясь по сторонам. – Заметь, все вокруг заполнено грязью, вонючей травой и гнилыми камышами, а здесь, – она красноречиво постучала пяткой, – почему-то находится единственный на все болото пятачок твердой почвы, правда, какой-то странной, волнистой. Ты знаешь, что это такое?
– Откуда? – недоуменно пожала плечами я. – Почти все мои познания в географии Лиднейских болот ограничиваются эльфийской картой и туманными намеками Беонира.
– Точно! – сразу оживилась лайил. – Нужно поподробнее расспросить блохастого. Эй, лохматое обиталище глистов, просыпайся! – Девушка бесцеремонно затормошила ниуэ, уже улегшегося на бок, накрывшегося плащом и готовящегося отойти ко сну. – А ну-ка, засоня, изволь поделиться с нами своими родовыми легендами…
– Нет от вас покоя ни днем, ни ночью, – сердито ворчал Беонир, нехотя поднимаясь. – Ладно-то у меня легенды, так ведь у вас – родовые травмы головы, а это куда серьезнее…
– Не борзей! – посоветовала Ребекка, выразительно поглаживая рукоять своего меча. – Не забывай, жизнь дается нам только один раз, и в основном случайно…
– Намекаешь, что можешь так же случайно у меня ее и отнять? – нехорошо рассмеялся юноша. – А ты попробуй…
– И попробую! – высокомерно надула губы лайил.
– Попробуй! – нахраписто подначивал вредный ниуэ. – Или слабо?
– Хватит! – рыкнула я, восстанавливая пошатнувшуюся дисциплину. – Вы дня без раздоров прожить не можете.
– Можем, – дружно опротестовала сладкая парочка. – Но только порознь!
– Договорились, – примирительно улыбнулась я. – Обещаю, что когда наш поход закончится, вы сразу же разойдетесь по разным концам Лаганахара и впредь больше не увидитесь. Ни разу в жизни!
– С чего это вдруг? – возмутилась Ребекка, строптиво надувая губы.
– Ну вот еще! – протестующе скривился Беонир.
– Ага! – с пониманием рассмеялась я. – Значит, вы все-таки друг другом дорожите!
Беонир и Ребекка смущенно переглянулись, понимая, что выдали себя с головой, и синхронно покраснели.
– Так о чем это мы? – наигранно закашлялся ниуэ, желая замять щекотливую тему.
– О Лиднейских болотах! – медовым голосочком напомнила воительница. – Расскажи нам о них все, что тебе известно…
– Да тут, пожалуй, и рассказывать-то особо нечего, – замялся юноша. – В общем, в стародавние времена этот край считался довольно плодородной местностью, изобилующей съедобными растениями, всевозможными животными и птицами. Основную территорию болот делили между собой два народа: мои предки ниуэ и огромные ядовитые змеи – детища богини Банрах. Поговаривают, будто у змей, как и у ниуэ, тоже имелся свой великий вождь, носящий имя Наг. Мирная жизнь двух народов длилась долго, но со временем трясина начала размывать почву, сильно сократив пригодные для обитания участки, что привело к развязыванию войны, продолжавшейся очень много лет. В результате род ниуэ оказался вытесненным на самый край болот, где его ожидали лишь голод и медленное вымирание. Змеи же, наоборот, расплодились сверх меры, силой захватив себе большую часть незаболоченной суши. Ниуэ уже почти отчаялись и утратили веру в светлое будущее свое рода, когда в Лиднейские болота прибыли отряды Перворожденных, мечтавших достичь долины Дурбан и начать разработку месторождений тамошнего розового мрамора, необходимого им для постройки Блентайра.
– И они добыли мрамор, не так ли? – уточнила любознательная Ребекка.
– Да, – согласно кивнул наш рассказчик. – Но это произошло намного позже описываемых мною событий. А сначала они уничтожили всех змей и пригласили народ ниуэ покинуть суровые болотистые края, дабы навечно обосноваться в Блентайре.
– С тех пор о лиднейских змеях никто ничего не слышал? – предположила я, мучимая какой-то смутной ассоциацией, связанной с чьими-то недавними словами. – Их что, и правда истребили всех поголовно?
– Вроде бы так и произошло, – неуверенно произнес Беонир, – но полностью я не уверен. Впрочем, если кто-то из змей и выжил, то об их дальнейшей судьбе наши легенды умалчивают.
– Интересно… – медленно протянула я, тщетно копаясь в своей памяти, никак не желающей идти со мной на контакт. Наверное, я слишком устала сегодня, чтобы анализировать свои смутные подозрения.
– Пора на боковую, – заплетающимся языком заявила Ребекка, отчаянно зевая во весь рот. – Надеюсь, эти болота простираются не слишком далеко?
– Судя по карте, мы должны преодолеть их дня за три, – невнятно пробубнил не менее сонный, чем она, Беонир. – Спокойной ночи вам, девочки!
– Приятных снов! – воспитанным дуэтом откликнулись мы.
Через секунду над нашей стоянкой воцарилась почти идеальная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра и стонущими звуками, издаваемыми то ли проседающим на глубину илом, то ли поднимающейся со дна грязью. Уна хмуро светила через облака, заливая все болото тусклым синим светом. Казалось бы, вся окружающая обстановка как нельзя лучше благоприятствовала спокойному ночлегу, но нашим благим мечтам не было суждено сбыться, ибо грядущая ночь стала отнюдь не такой спокойной, как того пожелал Беонир…
Наверное, не прошло и часа, как ночную тишину неожиданно нарушил громкий, исполненный неподдельного негодования вопль чем-то разбуженной воительницы.
– А-а-а! – истошно орала заспанная Ребекка. – Оно проползло у меня под боком!
– Что «оно»? – не понял изрядно напуганный этой какофонией звуков Беонир, трущий глаза кулаками и старательно осматривающийся по сторонам. – Успокойся, милая, тебе просто приснилось что-то неприятное.
– Приснилось? – взбешенно заверещала девушка, мстительно пихая юношу острым кулачком. – Я, по-твоему, что, дура? Уже не отличаю сон от реальности?
– Да! – кивнул совсем замороченный Беонир, но увидел перекошенное от гнева лицо подруги и понял, что ляпнул не то. – Вернее, нет!
– Ой! – подпрыгнула я, увлеченно прислушивавшаяся к их перепалке, ибо в этот самый миг по моим опирающимся на землю пальцам тоже скользнуло нечто тонкое, холодное и короткое. – Я тоже…
– Тоже дура? – иронично прищурилась Ребекка, злорадно хихикнув. – Видимо, я не одна здесь такая.
– Я тоже что-то почувствовала, – терпеливо пояснила я. – Тут кто-то ползает.
– Живой? – не поверил Беонир.
– Нет, мертвый! – истерично рявкнула воительница, стараясь не щелкать зубами от страха, ведь ловить городских воришек – это одно, а столкнуться с чем-то неведомым – совсем другое. – Подозреваю, это твои глисты вырвались на свободу и сейчас расползаются по всему болоту.
– Ничего страшного, – попыталась успокоить ее я, – не волнуйся, я знаю отличный народный метод лечения глистов.
– Ох, кажется, вы обе точно дуры! – мученически простонал вконец обалдевший от наших высказываний Беонир, хватаясь за голову. – Ну объясните, зачем вам понадобилось лечить глистов?
– Ну как же! – важно задрала нос Ребекка, заговорщицки мне подмигивая. – Будто ты не знаешь? Глисты живут только в здоровом теле, следовательно, самый верный признак безупречного здоровья – это здоровые глисты!
– Чего? – потрясенно отвалил нижнюю челюсть юноша. – Ты это серьезно?
– Не обращай внимания на злые шутки Ребекки! – успокаивающим жестом положила я руку ему на плечо. – Лечат не глистов, лечат от глистов… – И тут я опять ощутила какое-то движение прямо у себя под боком… Я порылась в складках плаща, служившего мне одеялом, и вытянула оттуда нечто серое, тонкое, не очень длинное, похожее на шнурок от ботинка…
– Глист! – торжествующе взвизгнула лайил, упиваясь собственной прозорливостью.
Беонир изумленно молчал, хлопая ресницами.
– Да нет, – я внимательно пригляделась к своей добыче, – это не глист. Это маленькая змейка!
– На Лиднейских болотах уже давно нет змей, – недоверчиво покачал головой пришедший в себя Беонир. – Я же вам рассказывал – их всех истребили.
– Похоже, всех, да не всех, – язвительно хмыкнула Ребекка. – Я вам сразу сказала, что это место внушает мне беспокойство, ибо выглядит неестественным. Давайте-ка обследуем его потщательнее…
Затеянные воительницей изыскания привели нас к неожиданному результату. Оказалось, что мы заночевали отнюдь не на клочке шероховатой каменистой почвы, а на огромном скоплении змеиных яиц, окаменевших от старости и покрывшихся коркой известкового налета. Многие десятки лет скрытые в них зародыши спали беспробудным сном, замерзшие и замурованные под слоем скорлупы и ила. Разожженный нами костер пробудил змеят к жизни, заставив выбраться наружу…
– Чтоб их мантикора три раза переварила! – ворчала Ребекка, пиная крохотных змеек, во множестве ползающих вокруг нас. – Надеюсь, они не ядовитые?
– Пока еще нет, – быстренько утешил девушку Беонир. – Но вот месяца через три они отрастят зубы и тогда…
– Ясно! – смышленно хмыкнула воительница. – А вот и не отрастят, не успеют, ибо мы их сейчас всех передавим!
– Не всех, – запротестовала я, опускаясь на колени, собирая змеят в полу своего плаща и старательно их сортируя.
Из хранимых в приюте книг я знала о некоторых особенностях этих хладнокровных созданий. Их самцы отличаются от самок более яркой окраской, а поэтому я уверенно отбрасывала мальчиков прочь, оставляя себе только змеиных барышень, коих заботливо складывала в мешок из-под рыбы, пока не набрала штук двадцать.
– Зачем тебе понадобились эти мерзкие твари? – Ребекка с неодобрением наблюдала за тем, как я крошу в мешок со змеями мелко нарубленное вяленое мясо и предусмотрительно затягиваю его горловину крепкой веревкой. – Откормишь и вырастишь на убой?
– Возможно, да, а может, и нет, – неопределенно ответила я. – Вернее, хочу проверить на практике одну свою теорию…
После чего я спокойно улеглась досыпать, предоставив своим спутникам сомнительное право занудно дискутировать до рассвета, выясняя и оспаривая роль всех живых существ в непростой судьбе нашего мира. Полагаю, раз уж Неназываемые почему-то создали такую несусветную гадость, как ядовитые змеи, значит, нам эти твари тоже зачем-нибудь да пригодятся…
Часть вторая
Поцелуй Нага и храм Песка
Глава 1
В воздухе почти физически чувствовалось приближение осени. По небу носилось нечто незримое, сухое и траурное, возвещающее о скорой кончине лета. Звонкий холодный ветер царапал по земле бурыми листьями, причудливо скрюченными от старости. Кустарники и деревья стояли нагие и беззащитные, напуганные нерадостной перспективой грядущего возвращения зимних холодов. Какой она станет, следующая зима?..
Джайлз сидел на охапке прелой соломы, подставив бледное лицо слабому дуновению ветерка, едва пробивающемуся в узкое, похожее на бойницу оконце. Он давно уже потерял счет дням, а возможно, и месяцам, проведенным им в подземном каземате Звездной башни. Единственную его радость составляло вот это колодцеподобное отверстие, выходящее наружу к подножию башни и приносящее с собой едва уловимый рокот жизни. Свободной жизни. Молодой чародей с грустью вспоминал свои покои, несомненно, разграбленные и опустошенные по приказу алчной сьерры Клариссы.
Нет, он нисколько не жалел ни о шелковых коврах, ни о наборе серебряной посуды, ни даже о теплом, бархатном, богато подбитом мехом плаще, весьма пригодившимся бы ему в промозглой камере. Он жалел лишь о своей личной библиотеке, безвозвратно для него утерянной. Да, о книгах мы зачастую сожалеем сильнее, чем обо всем остальном, ведь в них заключается смысл жизни тех, кто погибал в сражениях и умирал от болезней, тех, кто ушел намного раньше нас и придет следом за нами… Интересно, а напишут ли когда-нибудь книги о нас? Вряд ли. Мы так и умрем безвестными, будучи никем и ничем…
Джайлз понимал, что обратного пути уже нет. Он никогда больше не станет полноправным членом гильдии Чародеев, не поднимется по винтовой лестнице и не сядет в кресло зала совещаний, облаченный в вышитую звездами мантию. Он теперь не чародей. А единственное не отнятое у него достояние составляет теперь его хрустальная звезда, слабо мерцающая на впалой груди. Чародей неотделим от своего личного артефакта, но пройдет неделя, другая, и звезда Джайлза погаснет навсегда, упокоившись вместе со своим владельцем. Его силы на исходе, дыхание хрипит и срывается, ободранные в кровь пальцы дрожат, а магическая энергия едва теплится в волшебном сосуде.
Но, собрав в кулак остатки воли, Джайлз снова поднял осколок глиняной миски и врубился ею в неподатливую твердую почву подземелья, стремясь выкопать лаз, через который можно выбраться на свободу.
О да, память никогда его не подводила. Вот и сейчас он отчетливо помнит расположение комнат, находящихся точно над подземельем. Сначала идут оружейные… Там, за стеклами шкафов, в старомодных витринах, а то и просто вразброс по столам лежит оружие… Древнее, музейное, раритетное: клинки всех форм и размеров, откованные еще эльфийскими мастерами; боевые конские упряжи; неподъемные для людей секиры Полуночных, увитые металлическими нитями; длинные пики Повелителей мантикор с чеканкой на древках. Лежит напоказ, как свидетельство гнусной лжепобеды над Перворожденными. Впрочем, там можно найти и клинки попроще, предназначенные для нынешних воинов, однако тоже выполненные с той мерой красоты и изящества, которая всегда отличала изделия местных мастеров. А в углах комнат скромно устроились странного вида, неброские и как бы прозрачные от необычного блеска, легкие и тонкие кирасы, шлемы, поножи и наручи из золоченых пластин, не нуждающиеся в украшениях, ведь совершенная форма этих изделий сразу же выявляла руку их творцов, сгинувших намного раньше своих детищ. Левее находится склад медикаментов и высушенных трав… Нет, он определенно не ошибается и копает в нужном направлении…
Внезапно, с трудом вывернув очередной камень, добавившийся к бесконечной череде точно таких же, изрядно приподнявших пол камеры Джайлза, чародей услышал тихий шепот, идущий откуда-то из-под стены. К счастью, нерадивые тюремщики безоговорочно доверяли легенде, провозгласившей подвалы Звездной башни самой надежной городской тюрьмой. И посему эти лентяи никогда не входили в камеру, а просовывали пищу для узника в крохотное дверное оконце. Иначе они бы уж точно обратили внимание на необъяснимо повысившийся уровень пола и кривую дыру, изуродовавшую северную стену каземата. И вот из этой-то дыры и шел сейчас тот тихий звук, который насторожил бдительного Джайлза.
Юноша просунул голову в лаз, затаил дыхание и прислушался…
– Ты… – Слово прозвучало вполне разборчиво. – Ты кто?
Запаниковав в душе, молодой чародей не решился ответить. Неужели его рассекретили, а тщательно продуманный план побега рухнул в одночасье?
– Не бойся! – вновь донеслось до его слуха. – Я не враг, а такой же узник, как и ты!
– Как твое имя? – робко вопросил Джайлз, осмелившись наконец-то подать голос. – За что сидишь и давно ли?
– Я – Беодар! – В интонации неведомого собеседника проскользнули нотки гордости. – А сколько я тут сижу, вы, люди, столько и не живете…
– Тот самый Беодар!? – потрясенно ахнул юноша. – Вождь повстанцев ниуэ?
– Тот самый, – невесело усмехнулся герой. – Некоторое время назад я занимал ту самую камеру, в которую ныне поместили тебя. Я много лет готовился к побегу, и мне помогали друзья… Но, увы, потом меня перевели в карцер с железными стенами, и наши планы потерпели крах.
– Ты услышал, как я копаю? – догадался Джайлз.
– Да, – довольно подтвердил Беодар. – Камень хорошо проводит звуки. Ты все делаешь верно. Бери чуть левее и тогда непременно попадешь в туннель, вырытый моими соратниками. Промахнуться здесь невозможно. Найди приготовленную для меня одежду и беги к Немеркнущему Куполу – только пройдя через его подвал, ты сможешь выбраться за городскую стену.
– А ты? – благодарно выдохнул чародей, поверив в близкое спасение.
– Не думай обо мне! – твердо отчеканил голос. – Я молился всеблагому Шарро, заклиная его с пользой использовать мой многолетний труд, и вижу теперь, что мои мольбы были услышаны. Бог послал мне тебя! Зачастую случается так, что плоды наших трудов переходят к кому-то другому, отмеченному судьбой. Значит, твоя миссия важнее моей и именно тебе предстоит совершить нечто важное, направленное на благо всего Блентайра. – Голос отважного Беодара буквально завораживал своей торжественностью и проникновенностью. – Не медли! – скомандовал он. – Воспользуйся почти готовым проходом и покинь каземат, а уж дальше провидение само направит тебя по нужному пути!
– А ты? – снова повторил вопрос донельзя ошарашенный Джайлз. – Что ждет тебя?
– Уже неделя, как меня перестали кормить! – еще горше рассмеялся Беодар. – Похоже, сьерра Кларисса устала от моего упрямства и решила заморить голодом своего несгибаемого врага… М-да, трудности закаляют любого, после чего нас проще ломать.
– Ох, как же я мог забыть такое?! – озаренно хлопнул себя по лбу чародей.
– О чем это ты? – удивился его собеседник.
– Кларисса упоминала о предательстве Беонира, не оправдавшего ее надежд и посмевшего не подчиниться ее указаниям! – торопливо поведал Джайлз. – Видимо, всю вашу породу не так-то легко подчинить или запугать.
– Отличная новость, клянусь Неназываемыми! – До юноши донесся раскатистый басовитый смех. – Напрасно я считал Беонира рохлей и неженкой. Выходит, мой сынок сумел-таки ускользнуть от всевидящего ока главы гильдии Чародеев и вступил на нелегкую стезю исполнения пророчества Беовульфа!
– Я тоже наслышан об этом пророчестве, – легкомысленно откликнулся Джайлз. – Великий воин из племени ниуэ обещал перед своей кончиной, что сын вашего народа примет участие в спасении Блентайра и именно после этого все четыре расы воссоединятся, а ниуэ покинут подземелья и скинут ярмо рабства!
– Кто ты такой? – с подозрением осведомился Беодар. – Ты не ниуэ, я это чувствую. А кроме нас о пророчестве Беовульфа знают лишь… – Он поперхнулся, остерегаясь озвучивать факт, который казался столь очевидным и столь устрашающим.
– Ну да, – не стал скрывать Джайлз, – я тоже чародей. Но поверь мне, воин, не все маги придерживаются взглядов, созвучных с позицией нашей главы.
– Интересно, насколько хитры и неожиданны оказываются подчас подарки судьбы… – задумчиво протянул Беодар. – Но, как бы то ни было, сказанных слов обратно не заберешь и сделанного не воротишь. Найди приготовленный для меня подкоп и уходи, а все остальное пусть сложится так, как было задумано Неназываемыми.
– Ты в этом уверен? – осторожно спросил Джайлз, ожидая услышать самый невероятный ответ.
– Нет, – иронично фыркнул Беодар. – Отнюдь не уверен. Похоже, в промысел творцов вмешался кто-то слишком дерзкий, молодой и рьяный, способный в корне изменить все пророчества и предсказания. Вот только сумеет ли он справиться со своими врагами, друзьями и теми равнодушными, кому ни до чего нет дела?
– Мы обречены на поражение? – испуганно выдохнул чародей, а крохотная искорка его надежды начала тускнеть. В этот миг Джайлз думал о маленькой и хрупкой девочке, носящей имя Неугасимая Звезда и взвалившей на свои слабые плечи слишком тяжелый груз. О девочке Йохане, решающей судьбу всего Лаганахара.
– Глупости! – рассердился несгибаемый воин. – Не бойся своих врагов, ведь самое страшное, что они могут нам сделать, – это убить нас. Не бойся своих друзей, ведь самое страшное, что они могут нам сделать, – это нас предать. Но бойся равнодушных, ведь это с их молчаливого пособничества в мире творятся и убийства, и предательства…
«Интересно, с чем из вышеперечисленного Йоне уже пришлось столкнуться? – подумал Джайлз. – И с чем – еще только предстоит?»
– Ты прав! – вслух согласился он. – Мне стыдно за свои колебания. Обещаю, если я встречу твоего сына, то…
– Не рассказывай ему обо мне! – возмущенно перебил Беодар. – Что значит моя жалкая и никчемная жизнь по сравнению с будущим всего Лаганахара? Не вздумай отвлекать Беонира от более важных дел. Иди, и да пребудет с тобой милость бога Шарро!
Немало изумленный таким беспримерным мужеством, Джайлз еще усерднее заработал глиняным черепком, протестующе качая головой. Если бы можно было спасти всех без исключения: его, Беодара, город, горожан… Но нет, чудес не случается. Чем больше любишь всех людей, тем меньшее количество любви достается каждому. Значит, кем-то в итоге все-таки придется пожертвовать…
Но додумать маг не успел, ибо его рука неожиданно провалилась в пустоту. Джайлз воодушевленно отбросил выполнивший свою задачу черепок и, по-собачьи разгребая землю, вскоре выбрался в довольно широкий проход, где обнаружил новый черный плащ, идентичный тем, какие носят зажиточные купцы, узелок с вяленым мясом и отлично просмоленный факел с приложенным к нему огнивом и кресалом. Переодевшись и наспех перекусив на ходу, Джайлз преодолел оставшийся участок пути, закончившийся дощатой дверью, которая привела его на задворки какого-то убогого кабачка, расположенного в переулке Хмельной Браги. Замаскировав дверь пустыми корзинами, Джайлз отряхнул плащ, посильнее надвинул на лицо глубокий капюшон и, старясь ступать непринужденно, но деловито, целеустремленно зашагал в сторону Немеркнущего Купола, успешно слившись с толпой ничем не отличающихся от него прохожих…
Болота закончились, сменившись не менее унылой степью, чему лично я была только рада. Мне уже порядком надоела эта жидкая грязь, источающая вонючие миазмы, до тошноты прискучили виды зеленых пятен трясины и изрядно набили оскомину мелкие, жутко злобные мошки, проевшие нас чуть ли не до дыр. Выбравшись на твердую почву, мы на радостях запалили большой костер, благо сухого кустарника вокруг разбитого нами лагеря нашлось предостаточно, и устроили праздничный обед, плавно перешедший в ужин. А что, успешно пройденные Лиднейские болота – это значимая веха на нашем нелегком пути, а посему отдыхать так отдыхать!
Ребекка добровольно приняла на себя обязанности шеф-повара и взялась за приготовление праздничной трапезы. Честно говоря, кашеварить она не умела совершенно, а любую схватку с горшками и кастрюлями проигрывала сразу и безоговорочно. Но поскольку Беонир не проявил сколько-нибудь заметной охоты заменить воительницу у костра, а меня терзало смутное предчувствие грядущей опасности, также отбивавшее тягу к физическому труду, то пришлось смириться с существующим раскладом и с благодарностью принять малосъедобную стряпню Ребекки.
– Блохастый, а ну-ка, живо принеси мне мешочек с перцем! – командовала лайил, всерьез увлекшаяся ролью главного кухмейстера.
– А волшебное слово? – язвительно поддел ниуэ, копаясь в сумке с припасами.
– Бегом! – грозно рявкнула категорически не терпящая возражений воительница. – Ишь ты, нежный какой.
Наконец, получив в руки миску с каким-то бурым месивом, Беонир недоверчиво принюхался к загадочному блюду, отведал его и тут же выплюнул едва прожеванный кусок.
– Интересно, а наш повар вообще пробует то, что сам готовит? – задал он риторический вопрос, подняв глаза к небу.
– Повар должен готовить, а не есть всякую гадость! – нахально парировала Ребекка, совершенно обескуражив юношу своей беспросветной наглостью.
Я предпочла не вмешиваться и лишь беззвучно посмеивалась. Свою порцию того, что Ребекка назвала «рагу», а Беонир – «тошниловкой», я незаметно вывалила в мешок со змеями, которые оказались беспроблемными попутчиками и, не в пример нам, даже стали благодарными ценителями стряпни лайил. Со змеями все вообще обстояло чрезвычайно просто: стоило им только завозиться, как я тут же отправляла в мешок очередную порцию пищи. Мои «питомцы» насыщались и опять надолго засыпали. Опростав миску, я демонстративно облизала ложку, наигранно рыгнула, имитируя сытость, и на десерт получила признательную улыбку нашей горе-кухарки.
– Нелогично, – буркнула я, рассматривая однообразную и плоскую, как столешница, желтую равнину, простирающуюся настолько, насколько хватало моего взора. – Совершенно нелогично.
– Это ты о чем? – недоуменно осведомилась лайил, бесшумно подошедшая сзади.
– О степи, – коротко пояснила я. – Посуди сама, мы движемся на север. Значит, сразу за теплым Лиднейским болотом и сухой степью просто обязана начаться область вечных снегов, что характерно, например, для территории холодной долины Дурбан и морозных Белых гор, увенчанных шапкой вечных снегов. Но при чем тут жаркая Пустошь с ее вопиюще нелогичным правилом распределения температурных зон? Думается мне, что аномальное присутствие пустыни в этой местности не вписывается ни в какие законы природы… А в ошибки природы я не верю, ибо она далеко не дура.
Читать бесплатно другие книги:
