Звезда моей любви Устименко Татьяна

– Ну уж нет! – Юноша испуганно затряс головой и спиной прижался к стене, намекая на то, что отдирать его от нее нам придется силой. – Я слишком ценный для вас спутник, я умею читать карты. А если я упаду?..

– Спутник! – саркастично фыркнула воительница. – Лучше скажи – обуза. А вот я не знаю себе цену, потому что никогда ее не называла!

– Мало знать себе цену, – ответно съязвил Беонир, – нужно еще пользоваться спросом!

– Угу, но с тебя что-либо спрашивать бесполезно. – Лайил решительно отодвинула меня в сторону, прежде чем я успела вмешаться в их очередную перепалку. – Значит, придется мне лезть.

Достав из своей походной сумки моток тонкого, но отменно прочного шнура, лайил одним движением ножа отсекла нужный кусок, зажала его в зубах и легким, поистине кошачьим прыжком перескочила на раскачивающуюся под потолком веревку… Я испуганно вскрикнула, но Ребекка не промахнулась. Стрела, на половину своей длины вошедшая в тысячелетнее дерево, выдержала, и девушка уверенно заскользила вниз. Чуть-чуть не дойдя до конца, она остановила свой спуск, надежно оплела веревку ногами и, подтянув к себе ее нижний край, прочно скрепила его с тем куском шнура, который перед спуском зажала в зубах. После этого воительница продолжила движение и, мягко спружинив ногами, приземлилась на пестро разукрашенный пол.

Через десять минут мы с Беониром стояли подле Ребекки, хотя последнему этот спуск дался весьма непросто, особенно стартовый прыжок с балки на веревку. Теперь мы смогли внимательно оглядеться по сторонам и лишний раз поразиться гению сумасшедших строителей, возведших столь громадное здание. Картины и фрески на его стенах изображали безбрежные моря, зеленые леса и островерхие горные пики, увенчанные шапками из пушистого снега. С высоты балки эти рисунки выглядели чудовищно искаженными, но отсюда, снизу, они поражали своим правдоподобием и производили предельно реалистичное впечатление.

Впрочем, вскоре наше самозабвенное медитирование прервал некий подозрительный, едва слышный шорох, донесшийся откуда-то справа. Возвращение к суровой реальности оказалось крайне неприятным: нам стало понятно, что темная сила, гнездящаяся в подземельях, почуяла незваных гостей. Первой тревогу подняла Ребекка, обладающая совершенным чутьем хищника.

– Опа, да у нас гости! – Она мягко повернулась в направлении подозрительного звука, причем оба ее клинка уже были обнажены. – Ну-ка, кто к нам пожаловал?

В этот зал вел только один ход, поэтому атаки с тыла мы могли не опасаться. Вглядевшись в темноту, я констатировала: из сумрачного туннеля к нам приближаются какие-то смутные тени, единственным отчетливо видимым элементом коих стали горящие красным огнем глазницы. Я почему-то ожидала встретить скелетов, но вместо этого на нас медленно надвигалась пятерка вполне обычных полуразложившихся трупов, покрытых неровными лохмотьями кожи, серой от въевшейся в нее могильной пыли. Пальцы рук этих существ заканчивались костяными когтями длиной в добрую ладонь. Каюсь, поначалу тела этих омерзительных стражей подземелья показались мне просто ссохшимися оболочками, слабыми и ни на что не годными. И только увидев, как, отбитый такой вот полусгнившей лапой, отлетел в сторону акинак Ребекки, еле успевшей увернуться от удара врага, я осознала, что легкого боя ждать не приходится. Беонир тут же схватился за лук, совершил резкий рывок тетивы, и вот уже наконечник замер, ловя цель, а тяжелая стрела ударила в мертвое тело, отшвырнув его на шесть шагов назад.

– Варлики! – ненавидяще выдохнул ниуэ. – Это они!

Однако этот удар, отбросивший врага, стал единственным, на что оказалась способна стрела. Массивный боевой наконечник, навылет прошивающий тяжелый доспех, выказал свою полнейшую несостоятельность против натиска и так уже мертвой плоти. Увы, стрела даже не пробила кожу варлика. А тем временем парные клинки Ребекки закружились в смертоносном танце, ловким выпадом развалив напополам одного из мертвяков, словно рассекая кусок податливого сливочного масла. Линия разреза немедленно вспухла облачком вонючего серого пара, и половинки разом съежившегося тела безвольно, как тряпки, упали на пол, рассыпавшись горсткой праха. Череп мертвеца разлетелся на куски, не выдержав соприкосновения с камнем. Сложным мастерским приемом воительница отсекла лапу второй твари – и с трупом произошли точно такие же изменения.

– Ничего себе! – восхитился Беонир. – Милая, где ты взяла свои мечи?

– От дедушки достались, в наследство, – ровным голосом сообщила лайил, нанося следующему наседающему на нее варлику сильный удар в грудь и одновременно с этим блокируя вторым акинаком замах когтистой лапы, нацеленный ей в голову. – Он рассказывал, что добыл их у эльфов, похитив из той самой заброшенной Библиотеки, которую мы недавно имели честь посетить!

– Ушлый же он был парень, твой знаменитый дедушка! – почтительно отозвался ниуэ.

– А то! – важно надула губы чрезвычайно польщенная воительница. – Ведь слава и имя Финдельберга Законника чего-нибудь да стоят и возникли не на пустом месте!

Их разговор занял не более нескольких секунд, но даже этого промедления оказалось достаточно, чтобы оставшиеся целыми умертвия оценили неэффективность лобового штурма и не созрели для решения переменить тактику. Один из них надежно увяз в поединке с Ребеккой, демонстрируя чудеса ловкости и прыткости, а двое других начали заходить сзади, очевидно, намереваясь напасть на нас с тыла. Не желая остаться в стороне от боевых действий, я выхватила из ножен Лед и ринулась в атаку.

Узловатая когтистая лапа варлика просвистела у меня над ухом, едва не лишив мою голову пары-тройки щегольских косичек. Вспомнив о металлических наконечниках, прикрепленных к моим волосам, я мотнула гривой, скользящим прикосновением этих острых украшений начисто сдирая кожу с мертвой длани своего противника. А нечего было грабли расставлять! Полагаю, стражи подземелья не способны испытывать боль, но пораненный мною мертвяк внезапно ответил обиженным утробным воем. Он повел широкими плечищами, блокируя замах моего клинка, и меня тут же отбросило в сторону, словно легковесную пушинку. Правда, я успела закончить начатый выпад, и пусть мой меч лишь самым кончиком коснулся торса варлика, но даже этого оказалось достаточно. Еще как достаточно! Страшная сила холода, скрытая во Льде, с громким хлопком разорвала тело мертвеца в клочья. Воздух мгновенно наполнился мельчайшими частицами праха. Я зажмурилась и проворно отскочила, мысленно благодаря заботливых степняков, снабдивших меня и моих друзей защитными платками, избавившими нас от риска надышаться подобной пакостью.

Тем временем лайил уже успела разобраться со своим противником, а оставшегося варлика Беонир почти в упор расстрелял из лука. Одна из стрел вошла мертвяку точно в глаз, окончательно упокоив противоестественно прыткого покойника.

Прах быстро осел на пол, и я смогла различить своих старательно отряхивающихся, разом повеселевших друзей. Понимая, что не имеем права медлить, мы почти бегом двинулись дальше, в темный провал простирающегося перед нами хода. Беонир придирчиво сверился с картой, нанесенной на оборотную сторону черного свитка, и удовлетворенно кивнул, намекая на то, что мы, бесспорно, выбрали верное направление.

Пройдя по коридору шагов сорок, мы уперлись в тупик, но в стене справа от него имелась узкая трещина, в которую я и нырнула. Не знаю почему, но я категорически не согласилась с идеей Ребекки, все порывающейся встать во главе нашего маленького отряда. Доверяя своей интуиции, я пребывала в непоколебимой уверенности: уж если нам и удастся преодолеть мрачные подземелья храма Песка, то скорее благодаря моей магии, а не грубой силе воина. Как показали дальнейшие события, я была права.

Протиснувшись сквозь трещину, мы очутились в маленьком зале с невысокими потолками. Самым удивительным нашим открытием стало наличие зажженных светильников на стенах, хотя их стеклянные корпуса и покрывал толстый слой пыли. Полагаю, они горели так уже целые века, не зная прикосновения человеческой руки, подпитываемые неведомой силой и скудно освещая пространство зала. Треть помещения, украшенного великолепной резьбой по синему и черному мрамору, занимал выложенный изразцовыми плитками бассейн со свежей проточной водой. В глубине, на дне водоема, виднелись осколки каких-то вдребезги разбитых скульптур. Подобные же обломки щедро усеивали пол вокруг фонтана.

Мы растерянно посидели на бордюре, напились воды и посовещались… Похоже, этот весьма претенциозный по интерьеру чертог не имел других выходов, а поэтому в моей голове сразу же заплескались назойливые мысли о перспективе грозящего нам крайне неприятного подъема обратно по веревке. А также я подумала о новом спуске в другой зал, который мы уже видели с высоты балки.

Но, как выяснилось буквально через мгновение, удача любит не только умных и упорных, иногда она благоволит и к ленивым. В справедливости данного изречения убедились Ребекка и Беонир, изъявившие желание прогуляться до противоположного конца зала, оставив меня с моими размышлениями. Под ногой юноши, легкомысленно наступившего на черный ромб, являвшийся частью напольного орнамента, что-то треснуло, и кусок стены нехотя отодвинулся в сторону, открывая взорам ярко освещенный проход, притаившийся за еще одной, поначалу не замеченной нами статуей.

– Стой где стоишь! – догадливо распорядилась Ребекка, командно хлопая ниуэ по плечу. – Наверное, ты наступил на рычаг противовеса. Я пойду Йону позову.

– Вот что бы ты без меня делала? – самодовольно поинтересовался юноша, ухарски выпячивая грудь. – Думаю, померла бы!

– Если я и умру из-за мужика, то только от смеха! – язвительно фыркнула его любимая язва. – А в целом, знаешь, без тебя мне почти так же плохо, как и с тобой. Так что, – она драматично развела руками, – после окончания наших приключений можешь валить куда глаза глядят, я тебя не держу.

– Почему-то они глядят в основном на тебя! – тяжко вздохнув, честно признался Беонир. – Радость моя, ну давай уже помиримся, а?

– А разве мы ссорились? – удивилась девушка. – Хочешь, я открою тебе жизненное кредо моего народа, прошедшее проверку временем? – И, не дожидаясь согласия юноши, она пафосно процитировала: – Ни одну уважающую себя кошку нисколько не интересует, что думают о ней мыши, а уж собаки… – Ребекка лукаво усмехнулась. – А уж собаки – тем более!

После чего она ушла, оставив оскорбленно скривившегося Беонира удерживать противовес и сквозь зубы сыпать самыми обидными ругательствами из всех, которые когда-либо произносились в Лаганахаре.

Найденный моими друзьями проход выглядел весьма безобидным, но тем не менее мы зашли в него не сразу. Перед этим Ребекка вернулась к груде мраморных обломков и, выбрав камень себе по силам, уложила его поперек прохода, дабы избавить нас от неприятной возможности стать жертвой какой-нибудь ловушки. И только после этого мы вошли в туннель.

Предусмотрительность воительницы полностью оправдалась: стоило нам ступить на пол потайного хода, как подвижный кусок стены тут же попробовал встать на свое прежнее место, и лишь положенная на его пути глыба не позволила плитам сомкнуться за нашими спинами. Ход уходил резко вниз и освещался через такой же слюдяной потолок, как и основной зал. Мы шли около часа, забирая куда-то влево. Периодически Беонир сверялся с картой и недоуменно пожимал плечами, ведь на чертеже этот проход попросту не значился. В общем, мы шли наугад, положившись на собственное везение, кстати, весьма спорное и сомнительное. Но разве был иной выбор?

Вскоре дорога вывела нас на развилку, разделившую проход надвое: сразу же после него одна ветвь туннеля отходила круто вверх, а другая – отклонялась значительно ниже основного хода. Толстый слой пыли, подобно ковру устилающий пол, наглядно показал нам, что нижний путь являлся тайным и давно забытым и нынешние хозяева подземелья им явно не пользуются. Ничуть не колеблясь, мы выбрали именно этот заброшенный ход и продолжили свое непредсказуемое путешествие.

– Кажется, я сейчас упаду от усталости! – вынужденно призналась я, багрово краснея от стыда за свою слабость. – Простите, но у меня уже ноги заплетаются и подкашиваются.

– У тебя не ноги, а ножки! – метко уточнила лайил, жалостливо разглядывая мои хилые вышепоименованные конечности. – Тоненькие и хрупкие, как тростинки. Вот я, – воительница хвастливо похлопала себя по внушительно бугрящемуся бицепсу, – неутомима!

– Самые неутомимые женщины часто бывают очень утомительны, – назидательно проворчал Беонир, выглядывая из-за ее спины. – Особенно для влюбленных в них мужчин.

– Влюбленных в Ребекку мужчин от нее трясет, – охотно включилась в разговор я. – Вот такая она потрясающая девушка!

Уголки губ Беонира уныло опустились, всецело подтверждая правоту этого утверждения.

– Ты посиди отдохни и подожди нас, – спокойно предложила Ребекка, не обращая внимания на реакцию юноши и заботливо усаживая меня на сброшенные на пол сумки. – А мы с этим философом доморощенным, – презрительный кивок в сторону ниуэ, – на разведку сходим.

Я согласно вздохнула, не находя в себе сил даже для благодарности.

– А если что случится – не теряйся, ори погромче, и я сразу же прибегу! – приободрила меня девушка, многозначительно бряцая мечами.

Беонир же лишь растянул губы в скептичной ухмылке и подмигнул мне, намекая: «Не бери пример со своей подруги, от ее героического ора даже кони на скаку мрут, словно мухи». Я понимающе моргнула.

Друзья ушли, а я со стоном облегчения свернулась в комочек и по привычке задумалась…

Есть одна вещь на свете, которую я не люблю больше всего. Нет, не просто не люблю, а яро ненавижу, абсолютно не выношу и всячески этого избегаю. Думаю, все со мной согласятся, что самое отвратительное занятие – это сиднем сидеть на одном месте и ждать невесть чего. А между тем в нашей жизни неизбежно присутствует огромное количество ожиданий самого различного сорта, и никуда от этого не денешься. Как ни хитри, ни крути и ни изворачивайся.

Сначала мы ждем, когда вырастем и станем взрослыми… Зачем? А затем, чтобы начать жить полной жизнью. А ведь если вдуматься, становится понятно: у взрослых как раз и нет времени наслаждаться жизнью в полной мере. Их с головой захлестывают те проблемы и заботы, которые коротко и многозначительно называют «недетскими». Потом, слишком рано став взрослыми, мы ждем, пока станут взрослыми наши дети, оптимистично утешая себя: «Ну уж тогда-то мы точно заживем легко, свободно и только для себя». Ага, как же, держите карман шире, заживете вы!.. Теперь мы терпеливо ждем, когда подросшие дети вспомнят о нас и непременно подсунут нам наших же внуков, и тогда нам опять придется ждать, пока, в свою очередь, повзрослеют и они. И вот уже на горизонте маячит перспектива правнуков, но, к несчастью, или, вернее, к счастью, до этого периода доживают лишь единичные экземпляры. Наверное, самые терпеливые, многожильные и морально устойчивые.

Мы ждем роста благосостояния, чтобы иметь возможность жить так, как нам хочется. Ждем хорошей погоды, ждем праздников и выходных дней, ждем, когда пойдет дождь или когда починят дорогу. А вот иногда нам приходится ждать чего-то более конкретного, необходимого как воздух. Например, почтового голубя с письмом или важной встречи. Решения суда или помощи от близкого человека. Да мало ли чего еще. Ждать – значит нервничать, по сто раз на дню прокручивать в голове все этапы событий, прилаживать друг к другу все звенья цепи, пытаться заглянуть в будущее… Нервы, нервы, нервы. А нервничать я не люблю, но все же и это не самое плохое. Куда тяжелее, если на ожидание чего-либо уходят месяцы и годы твоей жизни… Драгоценные годы молодости, невосполнимые и необратимые.

Есть бородатая притча на тему того, что такое возраст. Дескать, молодость – это когда ты всю ночь пьешь вино, пляшешь, занимаешься любовью, а наутро выглядишь как новенький. Свежий, бодрый, отдохнувший. Зрелость – это когда всю ночь пьешь, пляшешь, занимаешься любовью, а наутро все, кто тебя видит, прекрасно понимают, чем ты занимался ночью. И последнее – старость. Это когда ты уже не пьешь, не пляшешь и не занимаешься любовью, а ночью просто спокойно спишь в своей кровати, но наутро выглядишь так, словно всю ночь беспробудно пил, отбивал каблуки и предавался самому разнузданному разврату… Вот поэтому и стоит подумать о том, а нужно ли сидеть и ждать старости, упуская свой единственный шанс по-настоящему зажить именно здесь и сейчас? Или же потом запоздало и бессильно кусать локти, проклиная себя за дорогостоящую нерешительность и глупую медлительность.

Успех – это всегда случайность, которая тем не менее происходит только с теми, кто ее ищет. Есть, конечно, крохотный шанс найти магический артефакт, который вмиг сделает тебя всемогущей чародейкой. Или может случиться, что ты, дефилируя легкой походкой по главной улице Блентайра, неожиданно сломаешь каблук и упадешь в руки проходящего мимо принца. А он непременно увидит твои синие (серые, карие – неважно) глаза, окунется в их омут, распознает красоту и глубину твоей души и… И дальше, скорее всего, не произойдет ничегошеньки. Ты отряхнешься, поблагодаришь принца и пойдешь по своим делам, провожаемая недоуменным взглядом его белого коня.

Однако если ты хочешь кем-то стать, сначала нужно сделать хоть что-то стартовое для реализации светлого будущего! Большинство состоявшихся людей знают, что успех – это горы. Высоченные Белые горы твоего каторжного труда. И поэтому, прежде чем в твоей жизни случится та самая малюсенькая неожиданность, которая перевернет все и вся, потребуются долгие годы труда. Причем нет никаких гарантий, что ты будешь пахать, а тебе потом достанется «конфетка». Может ведь и не достаться… Именно тогда ты примешься думать и анализировать, все ли необходимое сделал заблаговременно, чтобы сегодня ждать триумфа? Не струсил ли, не отступил ли в самый ответственный момент, не ждал ли и не пережидал ли, не сидел ли бесцельно на месте? Достаточно ли ты поработал для приближения своего успеха? А благополучная личная жизнь и счастливая взаимная любовь – это ли не самый желанный успех, как воздух необходимый каждому из нас?

Иногда мне кажется, что люди похожи на звезды в небе. Они всегда находятся рядом, но не могут по-настоящему прикоснуться друг к другу, хотя имеют общие орбиты движения. Они вращаются совсем близко, но видят лишь очертания чужих, неизвестных им тел. И тянутся, изо всех сил тянутся навстречу друг другу, но некие противодействующие силы мешают их соединению, заставляя совершать бесконечные круги в бессмысленном путешествии среди пустоты…

Тут я до крови прикусила нижнюю губу, усилием воли сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Я все осознала! Я поняла, что не должна сидеть и ждать возникновения благоприятной случайности, способной помочь мне в спасении Ардена, нет, я обязана действовать. Мне незамедлительно нужно встать и, невзирая на усталость и сомнения, упрямо двигаться навстречу своей судьбе. А если она окажется несчастливой, то от меня потребуется изыскать какие-то особые средства, способные изменить наше общее будущее. Да, я не властна над нашим с Арденом прошлым, наполненным сиротством, голодом, страданиями и детским недопониманием. Но наше настоящее – в моих руках, и от того, что я сейчас предприму, зависит наше будущее! Так чего же я сижу, чего я жду?! Я не верю в то, что любовь проходит. Я не верю в то, что двух влюбленных могут разделить некие препятствия, даже такие, как смерть и судьба. Напротив, я искренне верю, что любовь способна преодолеть какие угодно препоны.

Я поднялась на ноги, с радостью отмечая, что мои мышцы стали сильными и упругими, а мысли обрели четкость и строгость, ведь человек, уверенно следующий к поставленной цели, почти непобедим! Я собрала разбросанные по полу вещи и пружинисто зашагала вперед, стремясь догнать намного опередивших меня друзей. А еще я прислушивалась к шелесту лежащей в сумке раковины, нежно напевающей мне новую песню.

  • Я думаю, нужно поверить в любовь,
  • Неважно, чем сердце запятнано,
  • Пусть в ранах спекается черная кровь
  • И тучами беды сгущаются вновь,
  • Не стоит идти на попятную.
  • Я слышу, как нервы натужно гудят,
  • Но знаю – они не порвутся!
  • Покуда все звезды на небе горят,
  • А жизнь – то ли мед, то ли сладостный яд,
  • Любовь еще может вернуться.
  • Я верю, что смерть не подводит итог,
  • О каре шепча нам невнятно,
  • Ведь даже волшебный загробный чертог
  • Не примет следы от натруженных ног,
  • Он просто вернет нас обратно,
  • Даруя возможность проверить себя
  • И в прочности чувств убедиться,
  • А тот, кто пытался прожить не любя,
  • Поймет, что творил эти глупости зря,
  • Ведь жить без любви не годится.
  • Слепа и нага, я по миру бреду,
  • Души не прикрывши одеждой,
  • Я имя твое повторяю в бреду,
  • Ищу и не знаю, найду – не найду,
  • Но звать продолжаю с надеждой.
  • Я думаю, нужно отдать за любовь,
  • С судьбой не вступая в дебаты,
  • До вздоха – себя и до капельки – кровь,
  • Все ради того, чтоб почувствовать вновь,
  • Что ею одной мы богаты…

А между тем Ребекку и Беонира, сильно вырвавшихся вперед, тоже поджидал странный и в чем-то даже курьезный сюрприз. Прокравшись еще на пару сотен шагов, они очутились в небольшом зальчике, остановившись перед лакированной панелью, на которой размещался деревянный барельеф некоего достойного мужа, поднявшего руку в строгом жесте и как будто наставительно грозящего дерзким гостям. Еще один фрагмент деревянного тела, не будем уточнять, какой именно, тоже вызывающе выпячивался вперед и был поднят вверх, что заставило улыбнуться и ниуэ, и лайил… Юношу – весьма иронично, а девушку – чуть смущенно. Немного отступив назад, Ребекка сняла со своего пояса веревку, завязала на ее конце петлю и метнула вверх. Когда петля зацепилась за внушающе поднятую длань барельефа, воительница решительно потянула за веревку… Предосторожность оказалась отнюдь не лишней: из потолка стремительно ударило толстое бревно, угодив точно по площадке перед статуей, после чего таран тут же скрылся в потолке. Лайил едва успела увернуться и отпрыгнуть в сторону, на все лады костеря излишне изобретательных строителей подземелья.

Ловушка была продумана воистину безупречно и сооружалась на века. Ребекка еще несколько раз дергала руку барельефа, перемещая ее в различных направлениях, но бревно всякий раз обрушивалось на пол, грозя раздавить ловкую девушку и ее спутника. Лайил приходилось ежесекундно демонстрировать чудеса прыткости и изворотливости, дабы избежать гибели. В итоге девушка впала в неконтролируемую ярость, отчаявшись обмануть хитроумный инструмент и найти выход из зала.

– Проклятые мужики! – в сердцах выкрикнула она. – Вы реальные – пафосные, и деревянные – точно такие же! Дерево, вот самый подходящий материал для воспроизведения ваших амбиций!

– При общении с женщиной главное – показать, что потолок твоих интересов находится выше уровня полового вопроса, – равнодушно пожав плечами, подал реплику безучастно стоящий в сторонке Беонир. – Остальное – второстепенные детали.

– Детали?! – озаренно оскалилась лайил. – А знаешь – это идея!.. – Она сдернула петлю с руки барельефа, ловко заставив ее по пути вниз зацепиться за вторую выступающую деталь. Непристойное украшение фигуры тут же опустилось, и проклятая панель с неровным стуком поднялась вверх, открывая проход.

– Вот так женское начало играет мужским концом! – победно провозгласила Ребекка, одаривая Беонира снисходительным взглядом.

– Хорошо, что здесь нет Йоны! – только и улыбнулся тот.

– Пойдем посмотрим, что скрывается за столь надежной дверью! – приглашающе взмахнула рукой воительница и первая бесстрашно вступила в разверзшуюся за панелью темноту…

«В храм проникли чужие!» – это была первая мысль, появившаяся в голове Каадсур сразу после того, как жрица легко сдвинула крышку каменного гроба, служившего ей удобным ложем, и стряхнула с себя последние остатки сна. Она очень любила этот ярус, предпоследний в святилище, тихий и укромный. Раньше ей часто приходилось покидать пределы мавзолея: то посещая шумный Блентайр с его бестолковой суетой и несмолкающим шумом, претившим ее невозмутимой натуре, то выполняя какие-нибудь иные поручения богини. Тварь притерпелась и привыкла ко всему, но по-настоящему спокойно чувствовала себя лишь здесь, в храме Песка.

Каадсур уже давно сбилась со счету, пытаясь вспомнить, сколько лет прожила она на свете, служа своей обожаемой повелительнице: двести, триста, четыреста?.. Все эти годы выдались отнюдь не легкими, они принесли с собой моменты удачи и дни поражений.

Да, Каадсур помнила многое: например, падение прекрасного Ил-Кардинена и постройку здания в форме ромба, которое она называла просто «фермой». Жаль только, что, дорвавшись до власти, она не смогла совладать со своими инстинктами и загрызла слишком много людей, вызвав своим поступком закономерное неудовольствие богини. Впрочем, змееликая не лишила ее своей милости. Банрах поручила ей другое занятие, куда более ответственное. Каадсур назначили главной хранительницей храма Песка.

А еще она помнила возвышение Блентайра и последний бой с ненавистными эльфами – там, на Аррандейском мосту, когда лайил всласть напилась крови Перворожденных. Тварь никак не могла выбросить из памяти и тот страшный поход, что последовал за разгромом, а вернее, погоню за убегающими из города Полуночными, сумевшими выжить даже в этой бойне. А ведь она их так и не догнала… Каадсур сердито хмыкнула. Она до сих пор не понимала, какие именно силы спасли беглецов, помогли несчастным отверженным, выведя их из-под клинков и клыков лайил. Это чудо и по сей день казалось ей невероятным, слишком неправдоподобным, не имеющим права на существование, но, увы, оно имело место быть.

С тех пор Каадсур сильно постарела, хотя и по сей день справедливо считалась одной из лучших охотниц, когда-либо служивших змееликой. Теперь она крайне редко выходила за пределы храма, с трудом перенося уже не только горячие укусы лучей Сола, но и холодные, ласкающие поцелуи ночной Уны. Таков удел всех представителей ее народа: вечный голод, надежный мрак подземелий и постепенное одеревенение кожных покровов, с возрастом приобретающих вид и прочность чешуи. И хотя из всего животного мира лайил наиболее близки к кошкам, под старость они жутко мутируют, превращаясь в подобных ящерицам тварей.

Пожалуй, самым приятным из порученных ей заданий стало последнее: доставка в храм того странного юноши, приютского воспитанника по имени Арден, который так сильно понравился жрице Веершир. Следует признать, что с самого начала их недолгого знакомства строптивый мальчишка весьма раздражал вспыльчивую Каадсур, а посему она ничуть не скорбела о постигшей его участи, не считая ее чем-то особенным или противоестественным. Все мы когда-то приходим из тьмы и все мы когда-нибудь уходим во тьму. Таковы законы жизни и смерти. Так какая в принципе разница, когда это произойдет, днем раньше или годом позже? И пусть лайил живут долго, намного дольше людей, но и их в итоге ждет тот же удел – стать прахом под ногами змееликой…

Утомленная пронесшимися в памяти годами, Каадсур уже подумывала, а не отойти ли ей на покой, погрузившись в сон без сновидений, плавно перетекающий в смерть… Но вдруг ее чуткого обоняния достиг этот чужеродный запах, который и стал причиной внезапного пробуждения. Каадсур проснулась голодной и раздраженной и от этого была во сто раз злее и в тысячу раз опаснее.

Тварь вцепилась клешневидными лапами в край гроба и с усилием перевалила через него свою непослушную тушу. Впрочем, силы уже возвращались в тело, нехотя проталкивая кровь сквозь слипшиеся стенки почти окаменевших сосудов. Каадсур растянула губы в мрачной усмешке, наслаждаясь возвращением к жизни, пусть даже столь болезненным и медленным. Она принюхалась, жадно раздувая уродливые ноздри… Несомненно, в храм проникли трое непрошеных гостей: желанная добыча, подвижная и гибкая, буквально налитая горячей, бурлящей, восхитительно вкусной кровью.

Лайил поняла, что одним из посетителей была девушка: полукровка, полуэльфийка, пахнущая еще более аппетитно, чем те, кого она попробовала под Аррандейским мостом. Рот твари моментально наполнился слюной, заставив требовательно заурчать пустой желудок, зашедшийся в судорогах вожделения. Да, Каадсур непременно поймает эту сладкую малышку, чья плоть благоухает гиацинтами и розмарином, и выпьет досуха. Вернее, оставит на десерт, ибо в качестве первого блюда сгодится сопровождающий эльфийку ниуэ, запах которого изрядно отдавал псиной, то тем не менее тоже не вызывал в Каадсур отвращения. И единственным, кто ее беспокоил, был третий участник этого отряда, смердящий резкой вонью предательницы и отступницы.

Каадсур оскалила огромные клыки и глумливо расхохоталась. По подземелью раскатилось гулкое эхо, срывая лохмы паутины с потолка и сшибая со стен мелкие элементы декора. Эхо штопором ввинтилось в переплетение коридоров и медленно затухло вдали, искажаясь и дробясь. Недаром о зловещем смехе лайил ходят легенды по всему Лаганахару. Тварь больше не колебалась и, убыстряя темп, рысью устремилась вперед, мысленно повторяя столь удачно пришедшую на ум мысль: все трое непрошеных гостей пришли в царство тьмы отнюдь не с миром и поэтому заслуживают смерти!

Преодолев узкий туннель, Каадсур смиренно склонилась перед бесформенным осколком черного камня, установленным в пустом и темном помещении. То был первый алтарь великой праматери всех лайил, высеченный из упавшего с неба базальта. Лишь здесь, выходя из холодной, словно лед, глыбы, богиня Банрах имела возможность являться во плоти, хоть и ограниченная в перемещении стенами храма Песка. Тут зарождались тьма, хаос и смерть, подпитывая сердце Пустоши.

– Госпожа! – позвала Каадсур, и поверхность алтаря немедленно подернулась черной рябью, концентрируя в себе нечто ужасное, порочное, изначальное, древнее, как сам мир.

Вот из камня появилась стройная женская нога, затем выдвинулось изящное бедро, тонкая талия, высокая грудь, руки с длинными когтями и наконец – голова без глаз, вместо волос увенчанная короной из спутанного шипящего клубка змей. Банрах вышла из алтаря и с наслаждением потянулась. Будучи слепой, она тем не менее отчетливо видела все происходящее в храме, а ее чудовищная внешность несла на себе отпечаток некой потусторонней, непривычной взгляду красоты. Да и кто сказал, что смерть уродлива?

– Ты тоже их учуяла? – спросила змееликая, многозначительно щелкая когтями. – О, я даже и не смела надеяться на подобную удачу! Долгожданная добыча сама идет к нам в руки, близится час моей победы.

Каадсур молча склонила голову, а на ее лице нарисовалось предельно паскудное выражение.

– Замечательно! – Банрах нетерпеливо прошлась по зале, а вокруг ее тела, больше похожего на вязкую, угольно-черную субстанцию, клубились волны мерцающего тумана. – Все складывается просто чудесно!

Она резко остановилась и направила палец в грудь лайил:

– Ты должна их остановить. Всех. Я хочу заполучить эту дерзкую девчонку, возомнившую себя Наследницей ушедших в небытие кланов, свою предательницу-жрицу и их трусливого дружка-ниуэ. Хочу медленно содрать с них кожу, клочок за клочком, выпытывая накопившиеся секреты. Хочу отомстить за нанесенные мне обиды, за поражение в Серой долине, за свой уничтоженный глаз, за присланных в Блентайр эльфов, за затопленную обитель… О, я отомщу! – Богиня ликующе сжала кулаки и завыла, словно дикая тварь, вышедшая на ночную охоту.

Каадсур согласно кивала, испытывая острое разочарование, но не смея перечить. Видимо, сладкая девочка достанется не ей. Хотя, возможно, госпожа будет щедра и уделит своей верной охотнице пару капель вожделенной крови?

– Жаль, что мы уже пробудили двух уцелевших гхалий и отправили их на перевал, – с некоторым сожалением в голосе произнесла змееликая. – Ну да ничего, – снова возрадовалась она, – они бы нам тут и не понадобились. Ты справишься с девчонкой сама!

Каадсур закивала еще интенсивнее, призывая госпожу не сомневаться в ее преданности.

– Только будь осторожна! – предостерегла богиня, не лишенная толики здравого смысла. – Помни, что хайдари не сумели завлечь девчонку в свои сети и потерпели поражение. Эльфийка овладела магией, а это делает ее достойной противницей. Она уже неоднократно разрушала мои планы. Не подведи меня! – И она снисходительно взмахнула рукой, отсылая лайил прочь…

Каадсур уверенно, как взявшая след гончая, неслась по коридорам храма, ведомая все усиливающимся запахом будущих жертв. «Достойная? – с брезгливым негодованием размышляла она. – Девочка стала достойной противницей?» Нет, подобное нелепое утверждение отказывалось укладываться у нее в голове. Скорее всего повелительница перестраховывается, приписывая эльфийке нечто совершенно невероятное. Госпожа стала излишне осторожной, устав от череды несчастий, ниспосланных ей коварными Неназываемыми. «Ну да ничего, теперь мы играем на своей территории, и поэтому возможность ошибки исключена полностью. На сей раз мы победим!» – Тварь предвкушающе расхохоталась, уже не сдерживая переполняющие ее эмоции. «Для достижения успеха зачастую необходимо сделать что-то не лучше, а раньше!» – так рассуждала Каадсур, полагаясь на свою силу и врожденные звериные инстинкты.

«Удача сопутствует разумным!» – в это же самое время решила судьба, не полагаясь ни на кого…

Глава 9

Пройдя по коридору, ведущему вниз и постепенно сужающемуся, Ребекка и Беонир оказались в просторном темном зале, в центре которого непосредственно из пола бил исполинский фонтан, светящийся изнутри фиолетово-синим светом. Периодически в толще воды вспыхивали ярко-алые искры. Ни лайил, ни ниуэ зал не понравился.

– Здесь все пропахло мертвечиной! – выразил общее мнение взбудораженно принюхивающийся, как собака, и даже вставший на четвереньки Беонир.

Потом они уже не смогли вспомнить точно, кто первым заметил это вкрадчивое движение, подобно тени наползающее на них из углов зала. Казалось, сама мгла, окружающая их со всех сторон, зашевелилась, зажигая десятки алых глазниц и отрезая от спасительного подземного хода, приведшего путников сюда. Варлики выходили из стен, выбирались из обломков каменных гробов, спускались по свисающим с потолка цепям. Море мертвой плоти рвалось к замершим перед боем храбрецам.

– Сейчас мы умрем! – безразличным тоном произнес юноша, и под его пальцем злобно хрустнула до предела натянутая тетива.

– Чтоб их мантикора три раза переварила! – привычной фразой откликнулась воительница, поводя зажатыми в руках клинками. – Ну уж нет, они не дождутся моей крови, падлы!

– Я тебя люблю! С первого дня, слова, взгляда, – так же буднично признался Беонир. – Хочу, чтобы ты это знала!

– Ага! – тихо отозвалась Ребекка.

– Что «ага»? – ласково усмехнулся он.

– И я тебя люблю! – мягко расшифровала она без своего обычного ерничанья. – Тоже с первого взгляда, чтоб он неладен был!

– Почему? – удивился Беонир, роняя лук, левой рукой обнимая девушку за талию, а правой принимаясь осторожно поглаживать ее роскошные рыжие волосы.

Ребекка, доверчиво прильнув к его груди, боролась с последними терзающими ее сомнениями. Оба они совершенно позабыли о надвигающейся опасности.

– Как же мы будем жить дальше, милый? – печально спросила воительница. – Я лайил, а ты ниуэ – мы слишком разные! А еще я безработная и нищая, а ты изгнанник…

– Ах да, синяк на твоей ключице! – подстрекающе рассмеялся Беонир. – А я полагал, что твой начальник…

– Лэрд Роннеган? – вспыхнула девушка, строптиво отстраняясь на расстояние вытянутых рук. – Он попробовал силой уговорить меня не уходить из стражи и более того – предложил свое э-э-э… – Она искала слово поприличнее, и нашла: – В общем, особое покровительство. А я… я… – Лайил задохнулась от гнева.

– А ты? – По лицу Беонира расплылась широкая счастливая улыбка.

– Я ударила его и убежала! – гордо выкрикнула она. – Ушла без жалованья, зато свободная и независимая. Но мы с тобой… – Ребекка снова приуныла. – Союз двух извечных врагов…Что хорошего может из этого получиться?

– Все, что мы захотим! – Ниуэ осторожно прикоснулся пальцем к ее щеке, даря первую несмелую ласку. – Теперь, когда я наконец-то обрел тебя, все будет хорошо. Я положу к твоим ногам весь мир, если ты захочешь, родная.

– Не надо, – смущенно улыбнулась девушка. – У меня есть ты, и этого вполне достаточно.

– Я люблю тебя, Ребекка! – Глаза ниуэ сияли удивительно теплым, доселе незнакомым воительнице огнем. – Ты мне веришь?

– Верю! – Она все еще не осмеливалась встретиться с ним взглядом. – Я так корю себя за то, что не доверяла тебе раньше.

– Ничего, это поправимо. У нас еще столько всего впереди! – Беонир коснулся подбородка Ребекки и медленно приподнял ее голову.

– Я люблю тебя! – прошептала Ребекка. – И почему я раньше была такой дурой?..

Губы влюбленных соединились, и в этот самый момент вал мертвяков накатился на них со всех сторон, грозя захлестнуть обреченную на гибель пару, чтобы раздавить, разорвать, растерзать на куски…

Ведомая каким-то нехорошим предчувствием, я ворвалась в небольшой зал и увидела, как губы Беонира накрыли рот Ребекки, которая застонала и обвила его руками так страстно, словно умоляла, чтобы этот поцелуй длился вечно. Я хотела тихонько ретироваться, но не успела: прямо в этот самый миг на нас обрушилось целое полчище варликов, и мне стало не до сантиментов. Нужное заклинание само пришло в голову, призванное соединить стихию воды и вытянутый изо Льда холод. Пальцы обеих рук сплелись в причудливом жесте, а из ладоней хлынул шквал синих ледяных игл, светящихся в темноте. Они впивались в камни, еще некоторое время освещали все вокруг, а потом медленно гасли. Попав в мертвяка, такая игла на несколько минут обращала его в неподвижное ледяное изваяние, постепенно оплывающее лужей грязной воды.

Ледяной вихрь стремительно прошелся по залу, исполинской метлой очистив его от тварей и попутно озарив все углы и закоулки. В догорающем свете игл я смогла во всех подробностях рассмотреть это небольшое помещение, ставшее полем боя. Прямо за фонтаном возвышался вычурный балкон, вырезанный из белого, блистающего, будто снег, неизвестного мне камня. Массивные, украшенные изящной резьбой колонны, созданные из этого же материала, вздымались ввысь, подпирая небольшую прямоугольную площадку. Балкон окружала паутина из каменной резьбы, работы не просто тонкой, а тончайшей.

Но вот буран из синего льда иссяк, медленно потухли ледяные стрелы, и в зале вновь воцарилась тьма, внезапно прорезанная вспышкой нового, еще более интенсивного света… А мы трое дружно закричали от яростного изумления, смешанного с самым сильным омерзением, ибо мгновенно узнали фигуру, появившуюся на балконе!

Да, свет зажегся отнюдь не сам по себе. На белокаменном балконе стояла высокая худая женщина, облаченная в черный балахон, отороченный золотой окаемкой, и мне хватило одного короткого взгляда, чтобы безошибочно опознать ее личность. О, я вряд ли смогу забыть эти раскосые красные глаза, часто являвшиеся мне во сне, эти бездушные угли, полыхающие багровыми отблесками священного огня, в любое время суток горящего перед жертвенником богини. Я также никогда не забуду и эти выступающие из-под верхней губы клыки и тяжелые, какие-то сонные веки, подведенные засохшей кровью очередной жертвы. Содрогнувшись от ужаса, я невольно покачнулась и чуть не упала, ощутив на себе испытующий жадный взгляд голодной твари, жаждущей моей смерти.

– Лайил! – с отвращением зашипел Беонир. – Кровососка, убийца!

– Главная охотница! – ошеломленно ахнула Ребекка, невольно отшатываясь назад. – У нее регалии главной охотницы богини!

– Каадсур! – с ненавистью завопила я. – Это ты, похитительница моего любимого!

– Ты неправа, девчонка! – нагло расхохоталась тварь. – Я уже не Каадсур… Теперь меня зовут Смерть, и я пришла за тобой!

Она оперлась на парапет и легко спрыгнула с балкона. Спрыгнула вниз. Ко мне…

С высоты мраморного балкона Каадсур удивленно рассматривала стоящую подле фонтана незнакомку, силясь узнать, но все никак не узнавая в ней прежнюю невзрачную замухрышку, встреченную несколько месяцев назад на церемонии выбора учеников гильдий. Да, тогда эта девчонка внушала лишь жалость, подобную той, которую многие слабые душой люди испытывают по отношению к бродячим котятам или щенятам, подкупающим своей беззащитностью, неприкаянностью и бесполезностью. Но куда, куда, спрашивается, бесследно подевалась бледная кроха, никчемный полевой цветок, уже почти сломленный тяжелым сиротским бытом? Нет, ныне перед Каадсур предстала совсем другая девушка, и лишь неповторимый цвет ее необычных глаз говорил о том, что личность их обладательницы осталась неизменной, претерпев при этом разительную ментальную и физическую трансформацию! Да, жизнь, бесспорно, меняет всех нас, но почему настолько сильно?!

Порыв гуляющего по храму ветра распахнул полы плаща, свободно свисающего с плеч девушки, и взметнул заплетенные в мелкие косички темные волосы, словно шлем прикрывающие ее затылок и шею. Такая прическа еще больше подчеркивала форму ее острых ушей, проглядывающих сквозь пряди. Каадсур с любопытством рассматривала стройную фигуру своей противницы, против собственной воли подмечая, как выросла та и окрепла, утратив мальчишескую угловатость пропорций. Теперь она смотрелась уже не девчонкой, а идеально сложенной девушкой, пленяющей поразительной гармонией форм. Ее лицо утратило болезненную бледность, свойственную затворникам, и покрылось золотистым загаром странствий. Высокий лоб намекал на недюжинный ум, а сиреневые с золотистыми крапинками глаза излучали спокойную уверенность в собственных силах. Висящая на груди звезда слабо светилась тремя наполненными лучами, словно говоря о том, что перед вами стоит отнюдь не слабая девушка, а настоящая чародейка – опытная, искусная, опасная. И тогда, ощутив прилив подсознательного страха, Каадсур возмущенно заскрежетала зубами и спрыгнула с балкона. Вниз. Прямо на Йону…

Пронзительный предупреждающий визг Ребекки вывел меня из странного оцепенения, вызванного пристальным завораживающим взглядом Каадсур. Я встрепенулась, будто пробуждаясь ото сна, ахнула, еще успела сжать кулаки, и в следующий миг все вокруг меня неожиданно пришло в движение, стремительно убыстряясь, закручиваясь в смертельный водоворот ощущений, событий и реакций. Я резко выбросила вперед правую ладонь, посылая в стоящую передо мной тварь сгусток оранжевого пламени. Нас разделяло всего лишь несколько шагов, и поэтому мне казалось, что лайил не успеет отреагировать на чары. Но я ошиблась. Темную морду Каадсур исказила надменная ухмылка, а ее рука, обвитая жгутами черных вен, поднялась в ответном жесте…

Мой огненный шар, сбитый небрежным щелчком пальцев твари, с почти хрустальным звоном врезался в крышку одного из встроенных в стену саркофагов и разлетелся веером ярких брызг. Над треснувшей от удара крышкой начал подниматься бледный дымок. Но Каадсур не обращала внимания на последствия своих защитных действий, она смотрела только на меня, и ее взгляд обладал гипнотическим, почти парализующим действием. Я с ужасом осознала, что мое тело словно окаменело, практически полностью перестав мне повиноваться. Тварь довольно улыбнулась. Она говорила тихо, но от мощи, наполняющей ее голос, дрогнули даже каменные стены.

– Твой возлюбленный Арден мертв и похоронен в зале Вечности! – холодно сообщила лайил. – Ты зря пришла сюда, чародейка, ибо не найдешь в храме ничего, кроме своей смерти.

– Если мне суждено умереть, то я непременно заберу тебя с собой! – зашипела я, еле шевеля одеревеневшим языком. – Клянусь!

– Не клянись заранее, – небрежно отмахнулась Каадсур. – Все вы, девки, трепливы, как мокрые трусы на ветру! – Она гадко хихикнула. – Пришло время разбудить наших верных слуг…

В разных углах зала задвигались плиты, из-под которых стали подниматься все новые и новые мертвецы. Из боковых проходов, скрытых колоннами, выползали уродливые, полуразложившиеся чудовища, ведомые чувством голода. Наверное, если бы я смогла посмотреть на зал сверху, то вместо пола увидела бы сплошное колышущееся покрывало, состоящее из голов приближающихся к нам варликов.

– Это конец! – панически выдохнула Ребекка, прижимаясь ко мне. – Нам отсюда не выбраться!

– Умрем с честью! – призвал Беонир, заботливо прикрывающий мои лопатки своей широкой спиной. – Помощи нам ждать неоткуда, поэтому постараемся забрать с собой как можно больше убитых врагов.

– Глупый, они и так уже мертвые! – мягко пожурила его воительница. – А мертвые служат только себе…

– Себе?.. – задумчиво повторила я, не отводя взора от концентрирующегося под потолком дымка, вырвавшегося из неосторожно расколотого Каадсур гроба.

Странно, но в этом дымке не ощущалось ничего враждебного – скорее всего он нес в себе душу какого-то давно скончавшегося мага, некогда захороненного в храме. Но ведь мертвые тоже умеют драться! Я тут же вспомнила урок мудрого Альсигира, рассказавшего мне о том, что светлый чародей способен обмениваться энергией с любым живым или неживым объектом, распределяя ее согласно своим целям и намерениям.

Я мысленно прикоснулась к туману и радостно вскрикнула, поняв, какая сильная ненависть переполняет душу усопшего мага, мечтающего отомстить своим врагам, тем самым тварям, которые являлись и моими врагами тоже. И тогда я раскрылась навстречу этой пробудившейся от смертного сна душе, объединилась с ее знаниями и возможностями и нанесла сокрушительный удар, которого не ожидали ни окружающие нас варлики, ни преждевременно торжествующая Каадсур.

В зале, освещенном светом фонтана, сверкнула ослепительная ветвистая молния, выкашивая первые ряды мертвяков. Заполыхал пожар, пожирая мертвые тела, сгорающие легко, словно солома или береста, брошенные в печь. В ярости Каадсур сплела пальцы, торопясь создать новое заклинание, но повторная молния, порожденная моими чарами, вырвалась из тумана и, переливаясь всеми цветами радуги, обрушилась на голову твари, раскрывшей рот в беззвучном вопле невероятной боли.

Мертвое воинство лишилось своей предводительницы, но я все равно не отступала, а слетающие с моих ладоней разряды без устали воспламеняли плоть варликов, превращая их в прах и пепел. Ни один из призванных Каадсур мертвяков не спасся, не успел уползти обратно в свою нору. Когда же пылающее тело лайил развалилось на куски, я почувствовала, как исчезает сковавшее меня оцепенение и жизнь снова наполняет каждую клеточку тела.

Ребекка и Беонир, плечом к плечу бившиеся рядом со мной, устало опустились на пол, утирая смешанную с потом кровь, обильно струившуюся из многочисленных порезов и ссадин, покрывающих их тела. К счастью, никто серьезно не пострадал, оба отделались незначительными поверхностными ранами.

Я подняла глаза к потолку зала и увидела призрака, висящего на высоте нескольких десятков локтей над полом. Дух давно умершего мага был облачен в белый балахон с капюшоном, скрывающим его лик и позволяющим видеть лишь пышную седую бороду. Я всем нутром ощутила силу пронзительного взгляда его черных глаз. Над его полупрозрачными ладонями, сложенными лодочкой, вращалось колесо ветвистых молний.

– Здравствуй, повелительница ветра! – донеслось из-под капюшона мертвого чародея. – Ты здорово управляла моими молниями.

– Кто ты? – с любопытством спросила я, обращаясь к призраку.

– Я служу миру! – Его голос чудовищной какофонией раскатился под сводами зала, заставив нас торопливо прикрыть ладонями свои чуть не оглохшие уши. – Когда-то я был учеником Неназываемых, пока подлые твари змееликой обманом не усыпили мою бдительность и не погубили мое тело.

– Служишь миру? – переспросила я. – Значит, ты светлый чародей?

– Светлый? – Призрак засмеялся еще громче. – Девочка, ты сильна, но еще так наивна и невинна душой. Скажи, разве оружие обладает цветом?

– Нет! – отрицательно помотала головой я.

– Магия и есть оружие, – терпеливо поучал меня призрак. – А оружие не имеет собственного цвета, не бывает черным или белым. Все зависит от цели, ради достижения которой используется это оружие. Определенную окраску чарам придает лишь сам владелец магии.

– Понимаю, – благодарно улыбнулась я. – А серым магом становится только тот, кто руководствуется в своих трудах благополучием всего мира, не стремясь извлечь из своей силы личную выгоду.

– Правильно! – одобрительно прогудел призрак. – Ты быстро учишься, серая чародейка! Спасибо тебе за то, что освободила меня от накопившейся ненависти, удерживающей мою душу внутри этого гроба. Теперь я свободен.

– Иди с миром! – искренне пожелала я. – Спасибо за науку.

– Тогда прими мой последний дар – ценный совет, – не остался в долгу призрак. – Если зло приблизится к тебе вплотную, намереваясь отобрать самое дорогое, то не уподобляйся ему. Не отвечай злом на зло!

– Хорошо! – недоуменно отозвалась я. – От меня ускользает смысл твоих слов, но обещаю – я их запомню.

– Ты об этом не пожалеешь! – Одетая в белое фигура начала медленно таять в воздухе под потолком. Но перед тем как исчезнуть, призрак вдруг откинул свой капюшон, являя нам благородные черты худого лица старца-анахорета, и подарил мне дружелюбную, открытую улыбку.

– Ничего себе денек нынче выдался! – фыркнула Ребекка, старательно обтирая клинки подобранной на полу тряпицей и вкладывая их в ножны. – Каадсур, сгоревшая, будто клок пакли, молнии, призрак… Да чтоб их мантикора три раза переварила, но для моей нервной системы это уже слишком!

Она не села, а скорее рухнула на обломок каменного гроба и восхищенно уставилась на меня:

– Йона, поздравляю, сегодня ты уделала всех!

– И стала повелительницей ветра! – в унисон подхватил Беонир. – Вот, значит, для чего пригодился твой новый медальон!

Я смущенно улыбнулась.

– Сатари будет очень рада, узнав, как Каадсур поплатилась за все несчастья, принесенные ее народу, – тактично заметил ниуэ, подходя к чуть не падающей от усталости Ребекке и подпирая ее своим крепким бедром.

Воительница смущенно зыркнула в мою сторону и покраснела.

– Йона, понимаешь, тут такое дело… – Она замялась.

– Да? – Я честно попыталась состроить невинное лицо. – Что-то случилось?

– Да просто мы любим друг друга! – совершенно спокойно сообщил Беонир, тем самым положив конец нашим мукам.

Вот теперь я имела полное право широко распахнуть глаза, экзальтированно запрыгать и захлопать в ладоши, что, собственно, и сделала.

– Я очень, очень за вас рада! – Я крепко расцеловала совершенно обалдевшую воительницу, а потом и ниуэ.

– Что-то ты не выглядишь удивленной, – подозрительно прищурилась Ребекка.

– Потому что конспираторы из вас никудышные, – нашлась я. – Я узнала о вашей любви гораздо раньше вас самих!

– Да-а-а? – удивилась лайил. – Эй, малышка, когда же ты успела так внезапно повзрослеть?

Этот вопрос не требовал ответа, и поэтому все мы промолчали.

– Кстати, – вдруг вмешался Беонир, – дорогая, а ты заметила, что в прошлом бою я несколько раз спасал тебе жизнь?

– Четырежды! – быстро уточнила я.

– И что из этого следует? – осторожно и даже без ругани осведомилась Ребекка, на сегодня уже явно утратившая способность удивляться.

– Ну как же… – Беонир картинно отставил ногу и упер руки в бока, принимая позу вдохновенного оратора. – С незапамятных времен повелось, что рыцарь, спасший прекрасную девушку от страшной опасности, после обязан на ней жениться. Хочется – не хочется, – тут он заговорщицки мне подмигнул, – а надо, традиция такая. Если хотите, своеобразная защита интересов рыцаря. А что, если не жениться, то получается – он ее просто из-за безделья спасал или за красивые глаза?

После этой фразы Ребекка обеими ладонями зажала себе рот, видимо, опасаясь ляпнуть какую-нибудь грубость, но Беонир напыжился еще больше и с энтузиазмом продолжил:

– Я ведь жизнью рисковал, сражался с мертвяками. Нет уж, определенно, жениться и еще полцарства в придачу. Подозреваю, что многие рыцари предпочли бы полцарства отдельно от спасенной дамы…

Тут Ребекка погрозила ему своим увесистым кулаком, намекая: «Фиг ты теперь от меня отвертишься».

– …но факт остается фактом: все мужчины питают необъяснимую слабость к девушкам, которых они спасли. В наше непростое и не богатое на драконов и поединки время случай проявить себя с благородной, рыцарской стороны и вовсе выпадает раз в сто лет. И если уж такое происходит, тут явно не обходится без чудес.

– Не обходится без чудес… – задумчиво повторила я, вспомнив, как совсем недавно Каадсур поведала мне о смерти Ардена. «Возможно ли в этом жестоком мире истинное чудо, способное вернуть мне утерянного возлюбленного?» – печально подумала я.

– Я так поняла, что ты просишь моей руки? – Возбужденный голос Ребекки вывел меня из самоуглубленного состояния.

– Правильно поняла! – просиял счастливой улыбкой юноша. – Руки, глаз, губ, груди, кхм… – Он смущенно кашлянул. – И всех прочих, не менее прелестных частей. Ну и как, надеюсь, ты согласна?

– Знаешь, я еще подумаю, поприглядываюсь, – уклончиво сообщила хитрая воительница. – У меня же выбор имеется: ты или Горм… Все-таки мужчина преследует женщину до тех пор, пока она его не поймает! – Ребекка издала лукавый смешок.

Улыбка Беонира растеклась, словно чернильная клякса.

– К тому же ты там что-то про дракона вякнул, – усилила нажим ехидная невеста.

– Дорогая, помилуй, где же я тебе дракона-то найду? – писклявым фальцетом возопил отвергнутый жених, начиная картинно заламывать руки.

– А ты поищи! – капризно потребовала Ребекка. – Авось да найдется.

И тут по коридорам храма Песка прокатился дикий, безумный животный рев, сотрясающий стены и взламывающий каменный пол.

– Дракон! – подпрыгнул ошеломленный Беонир.

– Нет, – резонно покачала головой я. – Это кричит богиня Банрах, осознавшая гибель своей приближенной охотницы. Змееликая впала в ярость, и, кажется, теперь она идет за нами!

Теперь все решала скорость. Кто первый попадет на самый нижний ярус, в зал Вечности, тот и останется в живых! Почему-то я думала именно так, хотя выбор – мы или змееликая – мне категорически не нравился. Банрах – это вам не парочка полусгнивших трупов, посмевших преградить дорогу. Богиню голыми руками не возьмешь. И руками, вооруженными магией, кстати, тоже!.. В общем, пока я пыталась не концентрироваться на неприятных мыслях, переполняющих мою голову, а просто бежала.

Путь, петляющий и извивающийся по лабиринту гробниц, казался бесконечным. Мы давно уже перестали заглядывать в карту, ведомые лишь моей интуицией и неумолкающим голосом сердца, подсказывающим, что вот оно, еще чуть-чуть, уже совсем близко… То, чего я хотела больше всего на свете и боялась не меньше, приближалось.

Любовь моя, ты дар или проклятие? Любовь, за что ты мучаешь меня столь жестоко? Вроде бы именно любовь и должна нести нам бессмертие, а вместо этого она убивает все, к чему прикасается. Может быть, это страх близкой смерти заставляет нас любить так неистово, так пронзительно? А возможно, это страх смерти убивает в нас любовь? Я тщетно металась в поисках ответов на свои многочисленные вопросы, но никак их не находила, терзаемая острым предчувствием, что скоро и так обо всем узнаю. Вот только захочу ли я знать столь чудовищную правду?..

Величественные залы, украшенные великолепной мозаикой, сменялись темными переходами, уводящими нас то вверх, то вниз. Понятие пространства исказилось, утратив свою актуальность. Запад стал востоком, а юг – севером. И лишь благодаря зову моего переполненного любовью и отчаянием сердца нам удавалось найти выход из очередного лабиринта, изобилующего тайными ловушками и фальшивыми тупиками.

Спустя какое-то время мы оказались на перекрестке из шатких мостков, наподобие лестницы соединяющих несколько этажей. И прежде чем мы сориентировались в хаотичном нагромождении веревок и досок, я успела бросить взгляд вниз, рискованно перегнувшись через хлипкие поручни. Мне показалось, что провал, открывшийся под мостом и пронизанный ответвлениями канатной дороги, не имеет дна, но именно здесь начинается путь во тьму, доступный лишь мертвым. Да и мы сами, ищущие Вечность, имеем ли право называть себя живыми, уже бессчетное количество раз побывав на краю смерти?

Миновав перекресток, мы очутились в темном зале, стены которого покрывали лики оскаленных тварей, вырезанные в черном граните. Скудный свет проникал лишь из коридора, приведшего нас сюда. А дальше царил непроглядный мрак, и мне пришлось затеплить крохотный язычок пламени, мячиком запрыгавший у меня в ладони.

– Мне страшно! – дрожащим голосом призналась Ребекка, трепетно прижимаясь к Беониру. – Думаю, мы вступили во владения смерти, закрытые для всех, кроме наших богов.

– Ты права, – подтвердила я, но при этом мой голос остался безупречно невозмутимым, ибо я сумела ничем не выдать своего волнения. – Простите, друзья, но пройти через квинтэссенцию тьмы сумеет только чародей, а я не смею рисковать вашими жизнями. Ждите меня здесь ровно сутки, а потом, если я не вернусь, уходите обратно той же самой дорогой, по которой пришли.

– Нет, – возмущенно запротестовала воительница, цепляясь за меня. – Мы тебя не оставим!

Но Беонир вдруг схватил девушку за локоть и требовательно притянул поближе, заставив взглянуть себе в глаза.

– Милая, ты не понимаешь, – ласково промолвил он, – что в судьбе каждого из нас есть такие моменты, которые не принято делить с кем-то другим, даже с близким другом или кровным родственником. Судьба ревнива и не терпит соперничества, предпочитая тайком вручать нам свои дары и свои наказания, оставшись наедине со своим избранником, избегая ненужных свидетелей или любопытных зевак. Полагаю, нынче для Йоны настал момент истины, определяющий не только ее дальнейшую жизнь или смерть, но и участь всего Лаганахара. Мы не должны ей мешать!

– Хорошо, – с тяжким вздохом согласилась Ребекка и нежно погладила меня по щеке. – Помни, малышка, мы тебя очень любим и ждем. Возвращайся к нам, пожалуйста!

– Возвращайся вопреки всему! – поддержал ее ниуэ.

– Возьми с собой это. – Воительница протянула мне сумку с метательными пластинами, подаренную ей Лорейной. – Не знаю, на какие там чудеса намекала эльфийская принцесса, но мне думается, что тебе как раз придется сделать тайное явным.

– Спасибо. Я буду помнить! – шепотом пообещала я, приняла оружие и без колебаний шагнула вперед, скрываясь во мраке. Мое сердце разрывалось от тоски и страха утратить тех, кого я еще могла потерять, и от страха не найти того, кого я уже потеряла. Да, но потеряла ли? Честно говоря, сейчас я напрочь отказывалась поверить в смерть Ардена, ибо наперекор всему продолжала помнить его живым, веселым и красивым! Смерть – кто она такая, дано ли ей право убивать нашу любовь? Или это любовь прогоняет смерть, заставив ее отступить перед напором своей животворящей силы? Возможно, мы каждый день потихоньку помогаем выживать своей любви, делая ее все более сильной и прекрасной. Кажется, я лишь теперь начинала понимать, ради чего стоит жить и ради чего не жалко умереть. Интересно, а вы это знаете?..

Я шла, а морская раковина тихонько пела у меня в сумке, внушая веру в себя и пробуждая безумную надежду на благополучное завершение моих поисков…

  • Не позволяй себе прогнуться,
  • Корысти ради не греши,
  • Но для спасения души
  • На срок прожитый оглянуться
  • Ты без капризов поспеши.
  • В ногах у сильных не валяйся,
  • Почаще слабым помогай,
  • Не славь себя и не ругай,
  • За миг ушедший не цепляйся,
  • Не предавай родимый край.
  • Не вздумай же любовь на злато
  • Сменять по глупости своей,
  • Но не стремись других людей
  • (что лицемерием чревато)
  • За глупость осудить скорей.
  • Путей изведанных чурайся,
  • За легкой славой не гонись,
  • Дурных поступков сторонись,
  • Чужим богам не поклоняйся,
  • А от своих – не отвернись.
  • Твои друзья – всего дороже,
  • Но чти, однако, и врагов,
  • Ты с ними не веди торгов,
  • О чувстве меры помни тоже —
  • Не сделай лишних к ним шагов.
  • Почаще смейся без причины
  • И не стыдись печальных слез,
  • Не принимай беду всерьез,
  • Но принимай любовь мужчины
  • Как высший дар, а не курьез.
  • Не много это и не мало —
  • Уж как на все с умом смотреть,
  • Как различить сейчас и впредь,
  • За что цепляться не пристало,
  • За что не жалко умереть.

Коридор сузился до размеров тесного лаза, по которому я и шла, пригибая голову под низко нависающим потолком и частенько задевая плечами шершавые, холодные стены. Огонек тускло отсвечивал у меня на ладони, бросая слабые блики на глыбы известняка, грозившие раздавить мое тело, кажущееся чересчур хрупким на фоне многовековой мощи. Карта осталась у Беонира, но я об этом не печалилась. Кем бы ни являлся ее безымянный создатель, он сильно ошибся с подсчетом этажей и ярусов, лишь еще больше запутав своих последователей. Хотя, возможно, он сделал это намеренно? Не исключено, что насквозь фальшивая карта стала еще одной ловушкой, призванной погубить доверчивых путников, осмелившихся сунуться в храм Песка.

Теперь мне казалось, что все увиденное нами ранее было всего лишь ширмой, искусно созданной декорацией, скрывающей подлинные размеры гигантского святилища, уходящего глубоко под пустыню. И даже если я сумею добраться до зала Вечности, то суждено ли мне выйти обратно на поверхность, не встретившись с разгневанной богиней, пылающей жаждой мести? Да, я и сама понимаю, что мне несказанно повезло в схватке с Каадсур, и помощь разбуженного ею призрака пришлась как нельзя кстати, но ведь любое, даже самое волшебное везение когда-нибудь заканчивается! А я… Я уже столько раз испытывала судьбу… Чувствую, вскоре она опомнится, возьмет реванш за все свои поражения и отыграется на мне по полной…

Страницы: «« ... 89101112131415 »»

Читать бесплатно другие книги:

Повесть и три рассказа, которые раньше или вообще не публиковались, или выходили небольшими тиражами...
В российских северных водах вдруг начали гибнуть корабли – самым таинственным образом. Подняв архивы...
В чеченских горах сбит вертолет. Группа разведчиков-контрактников во главе с майором Седым получает ...
План, разработанный аналитиками западных спецслужб, казался блестящим. Лидеры чеченского подполья на...
Полковник ФСБ Виктор Логинов получает необычное задание: охранять известную кинозвезду Ингу Воротник...
Война с террористами – общемировая задача, решать которую необходимо даже бывшим противникам. В объе...