Миф о вечной любви Соболева Лариса
– Вопросик странный, знаешь ли, – произнесла Санька, покосившись на него. – Чего это ты о поцелуях заговорил?
– Видишь ли, коллектив у нас мужской, а ты станешь приманкой. Когда девушка очень строго относится к себе, ну, очень строго… ты понимаешь?
– Понимаю, – ощерилась она, утвердившись в своих подозрениях. – Я спала с мужчинами. То есть с одним спала, дальше что?
– Фу-х, успокоила. А то если б к тебе начали приставать, мне пришлось бы вмешиваться, не дай бог, морды бить. А я не хочу из-за тебя ссориться с ребятами, но ты… сама отрегулируешь отношения, верно? Одно дело, когда цепляются к девушке, и другое – если к женщине.
Ишь обрадовался – как ребенок! Видишь ли, с него ответственность снята! И не догадался, что за мысли роились в голове Саньки – как они вообще пришли ей в голову? Собственно, его слова пролились бальзамом на душу и принесли облегчение, она откинулась на спинку, выставив локоть в открытое окно, и придала сказанному Глебом другой смысл:
– Короче, ты решил бросить меня на съедение шоферюгам.
– Зачем все так буквально понимать? Но если к тебе начнут приставать, ты позвони мне, и я… я тебе дам совет, что делать.
– Вот это да! – хохотнула Санька. – Всего лишь? Ладно. И я обещаю: если тебе понадобится помощь, тоже дам… два совета.
Она уложила подбородок на скрещенные руки, некоторое время наслаждалась встречным ветром, но недолго. В зеркале мелькнула машина цвета пирано, тотчас ее закрыл джип с прямоугольной «мордой». Санька оглянулась и смотрела назад до тех пор, пока снова не показался автомобиль – да, он точь-в-точь как тот, что стоял у больницы. Нет, скорее это совпадение.
– Знакомых увидела? – полюбопытствовал Глеб.
– Ага.
Он решил, что она ляпнула просто так, как это случается у женщин, которые мало задумываются над тем, что несет их бесконтрольный язык. Знакомых у Саньки в городе быть не может, посему Глеб не мучил ее расспросами.
8
На светофоре впереди Леля заметила машину Рудольфа, а в ней…
– О, а он не один.
Какая досада, не видно лица блондинки. Понятно, что она молодая и красивая, не мог Руди увлечься серой мышкой. Но какая? Тут не то что женщина, редкий мужчина откажется взглянуть на нее хоть одним глазком, дабы удовлетворить любопытство. Леля догнала машину и вела ее до самого офиса. В общем, она имела возможность лицезреть спутницу Рудольфа, когда они заходили в здание.
– Олеся, мне тебя жаль, – закуривая, произнесла Леля бесцветным голосом. – Так влюбленно он на тебя никогда не смотрел, никогда столь нежно не держал за плечи.
Только она тронула с места машину, как вдруг дорогу буквально перед ее носом перебежал какой-то псих с дикими воплями:
– Такси! Такси!
– Дебил, – буркнула Леля, резко затормозив.
Пот прошиб из-за этого кретина. Да-а-а… если б с места она набрала скорость, как обычно… Повезло. Ей, конечно, ибо ее не посадят в тюрьму из-за этого придурка.
Пока Леля приходила в себя от шока, придурок добежал до машины отвратительного красно-коричневого цвета, которая стояла в отдалении от автомобиля донжуана Рудика, и наклонился к водителю. Леля проезжала мимо и увидела, как мужчина с разочарованным лицом побрел прочь, странно, таксист – и пренебрег деньгами? Впрочем, не исключено, что кто-то вызвал такси… Но это так, попутные впечатления, которые выветриваются из памяти, как дым от сигарет.
Маршрут Леля не изменила, помчалась работать – да, да. Это для всех она бездельница, на самом деле она умеет не только тратить, но и зарабатывать деньги, просто не афиширует свои способности. Однако появилось желание заглянуть Олеське в глаза, если получится, и в душу, которую умом не понять, но надо хотя бы попытаться. Любая женщина чувствует крах, а Олеся? Неужели наивна до абсурда, неужели действительно живет в искусственно созданном мирке, беззаветно доверяя мужу и не допуская мысли, что однажды этот мирок может рассыпаться? Ее ждет жуткий удар.
– Да ничего я такого не заметил, – почесывал затылок охранник, мужчина средних лет, медлительный, но с явным желанием помочь следствию. – Я в служебной комнате сидел, ночь же была. У нас там монитор, с камер наблюдения на них…
– У вас камеры наблюдения есть? – встрепенулся лейтенант.
– Есть.
– Они захватывают улицу? – подхватил майор.
– Нет, что вы, – разочаровал его охранник. – Дом стоит в глубине участка, камеры направлены только на стены, окна, двери…
– А посмотреть запись той ночи можно? – перебил Баталов. – Вдруг нам что-нибудь откроется?
– Пожалуйста, – охранник пригласил их в дом, открыв перед ними дверь пристройки. – Я удаляю записи месяц спустя… А что должно открыться?
– Нам хотелось бы знать, – усаживаясь на стул, сказал майор, – когда уехала машина, которая стояла у ограды вашей соседки.
– Такси? – уточнил охранник.
– Да. Да.
– Ну, это вы точно не увидите, – заверил он и поспешно добавил: – Я могу сказать. Примерно.
Майор с лейтенантом переглянулись, наверняка оба подумали об одном и том же: «А говорил, ничего такого не заметил. Наверное, ему здесь скучно, он и тянул резину, задерживая нечаянных собеседников». А тот тем временем говорил:
– Минут за пять до взрыва, может, даже меньше, я выходил во двор, прошелся до ограды…
– Курил? – уточнил лейтенант.
– Нет, я не курю. Спать захотел, вот и вышел дохнуть прохладой, а если еще и короткую пробежку сделать – сна как не бывало. Так вот, машина еще стояла. Был ли кто в салоне или нет, я не видел. А когда зашел сюда, только включил электрочайник… рвануло. Меня к месту как прибило! Напугался, честно скажу. Минуту спустя вышел, а соседний дом… мать моя! Полыхает. Я звоню в пожарную часть… А тут соседи вывалили, я побежал к ним. Так вот, когда посмотрел – случайно – в сторону, такси уже не было. Получается, времени прошло минут пять, не больше.
– Спасибо, – с чувством поблагодарил его майор. – А запись мы все-таки посмотрим, ладно?
Целый день ушел на подвернувшуюся работу, Леля устала, но отправилась не домой, а к Олесе. Зачем? Там видно будет.
Ночь стала полновластной хозяйкой улиц, Леля еле разглядела впереди Рудольфа и его машину, он закинул чемодан в багажник и скрылся за воротами. Она успела затормозить и заглушить мотор, Руди не заметил ее. Решив посмотреть, что будет, Леля закурила сигарету. Прошло немного времени, Рудольф вернулся со вторым чемоданом, поставил его в багажник, сел за руль, промчался мимо в двух метрах он нее и глаз не скосил.
– Вот те раз! – вымолвила Леля, отбросив сигарету и поворачивая ключ в зажигании. – Куда это он один на ночь глядя?
Она ехала по залитым цветными огнями проспектам, не выпуская из виду Рудольфа, и не могла отделаться от мысли, что два здоровенных чемодана, кейс и сумка на длинном ремне – предвестники скандального развода.
Ага, повернул к гипермаркету, разумеется, Леля сделала то же самое, припарковавшись чуть поодаль и, открыв дверцу, привстала и вытянула шею. Рудольф стоял возле своей машины, держа около уха трубку, потом внезапно энергично зашагал к гипермаркету.
Он скрылся в толпе, пришлось на цыпочки приподняться, чтоб взглянуть поверх голов. Но здесь народу тьма, не все пигмеями уродились, потеряла его – какая досада! Только она так подумала, как вдруг увидела его: Рудольф катил тележку, заваленную горой покупок, рядом с ним, держа его под руку, шагала та самая молодая женщина, которую Леля видела с ним утром. Она улыбалась, словно получила наследство за границей. Мало того, пропуская легковую машину, они остановились у проезжей части и трогательно припали губами друг к другу. Это уже диагноз.
Рудольф переложил пакеты в багажник, причем места не хватило, многое из тележки он переправил в салон на заднее сиденье. И снова в путь.
Руди въехал в гараж элитного дома, весьма небольшого, на несколько двухуровневых квартир, под каждой располагался бокс для машин. После чего он и его пассия отправились в подъезд, захватив тяжелые пакеты, но не чемоданы Рудольфа. Леля решила, что больше ничего не высидит, развернула машину…
Второй раз за сегодняшний день чуть не произошло столкновение! Она едва успела надавить на тормоз, чтоб не вписаться в бок подрезавшего ее такси, которое направилось в тот же двор, куда въехал Рудольф. Леля не скандалистка, но и ее терпение имеет пределы. Она открыла окно со стороны пассажира и закричала вслед такси с темной тонировкой стекол:
– Кретин! Убивайся сам, другим дай жить! – Он и не подумал выглянуть, продолжил ехать. – Развелось идиотов на дорогах!
Через пять минут она угомонилась, перестав ругаться. Другая забота заняла ее мысли. С одной стороны, надо бы подготовить Олеську к неожиданности, ведь подобные ей женщины попадают после удара в психушку, а у нее дети, двое. Как догадывалась Леля, детей Руди оставит жене, у него же романтический период, а дети – проза. С другой стороны, вмешиваться вроде как нехорошо, нельзя. Ну и что делать?
Будильник долбил по мозгам трижды, Ия приподнялась, включила настольную лампу. А Рудольф спит, будто и не слышит трезвона, хотя, конечно, слышит, просто не хочет вставать, думает, Ия пожалеет его. Ничуть не бывало. Она наклонилась к нему и, целуя, тихо лепетала:
– Рудик… Мы договорились ехать ночью… Проснись, соня… Я тебя люблю, но буду безжалостной, поднимайся.
– М… – он заворочался, перевернулся на живот.
– Милый, пожалуйста, давай собираться?
– Может, все же утром?..
– Ты обещал. Прими душ, а я сварю кофе. Ну же, Рудик!
Он снова перевернулся на спину, приоткрыл глаза и притянул Ию, обхватив ее обеими руками, замер, дескать, еще немножко полежим, а потом… Но Ия не хотела лежать, она хотела ехать.
– Все, все! Если ты через пять минут не поднимешься, я обижусь.
Конечно, когда она вернулась с чашкой, от которой поднимался пар, распространяя аромат крепкого кофе, Рудольф… продолжал спать. Ия присела на край кровати и поводила чашкой перед его носом. Рудольф несколько раз вдохнул и вскоре уже сидел с закрытыми глазами, а она поила его кофе, смеясь, когда горячий напиток обжигал ему губы.
Потом он отправился в душ, ибо все еще не проснулся, а вода прекрасно бодрит, тем временем Ия сортировала продукты, раскладывая их по степени первой и второй необходимости. Она была счастлива, летала и напевала, то собирая вещи, то убегая на кухню, когда свистел чайник.
Он выпил еще чашку кофе, захватил кое-какие пакеты и спустился в гараж, где хранилось много предметов, которые Рудольф собирался взять с собой. Например: складные стулья и стол для пикника, жаровню, к ней инвентарь, корзину с посудой – все это следовало уложить компактно, ведь будут еще чемоданы Ии. А багажник забит, Рудольф, почесывая затылок, посетовал:
– Как на Крайний Север едем. Но все вроде нужно. Фу, ты! А удочки! Сто лет не рыбачил, вдруг там есть рыбные места.
Главное, где – там? Неизвестно, в какой уголок их занесет…
Ия поставила два термоса в сумку – один с чаем, другой с кофе, положила туда же бутерброды, завернутые в пищевую пленку, чашки, одноразовые тарелки с вилками, складной нож. Отнесла дорожную еду в прихожую, где уже стояли два ее чемодана и баул. Кажется, все собрано, все учтено, но Ия на всякий случай перечитала список, который составила днем. Ничего не забыла, посему список отправился в мусорное ведро…
Мусор! Он здесь сгниет, ведь их не будет долгое время. Она вытащила мешок с отходами из ведра, кинула его в целлофановый пакет, отнесла в прихожую.
Без пятнадцати два – нормально управилась. Позвонила Рудольфу… он не взял трубку. Ну да все равно пора спускаться, Ия взяла пакеты с едой и мусором – за остальными вещами вернется Рудольф – и вышла из квартиры. Сбегая по лестнице, она улыбалась: сейчас как сядут в машину, да как поедут куда глаза глядят… Может, это и глупо, но с той секунды, когда автомобиль с нею и Рудольфом тронется, прольется другой свет на обоих – объединяющий.
Оставив пакеты с едой у стены, она пробежала через двор, где в конце стоял мусорный бак, и возвратилась, выискивая в длинном тоннеле гаража Рудольфа. Гараж на две машины, у Ии пока нет своей, но водить она умеет, Рудик заставил ее сдать на права. Свет тусклый, крышка багажника поднята, значит, сборы не закончены. Ия подхватила увесистые пакеты и вошла в гараж:
– Рудик! Я готова, а ты?.. (Не ответил.) Рудольф, ау!
Она подошла к багажнику – вещи уложены рационально и компактно, оставлено место для ее чемоданов. А где же он сам? Куда отлучился? Ия поставила пакеты на заднее сиденье, особенно заботили ее термосы, у современных моделей есть существенный недостаток: протекают. Ну, раз Рудольф отлучился, она сама сбегает за чемоданами.
Спустя несколько минут Ия тащила поклажу вниз, а когда отдыхала, вдруг в голову пришла мысль, что, в сущности, Рудику некуда бегать. За сигаретами? Она купила ему два блока и три зажигалки, ведь он их постоянно теряет. Не за бензином же на большую дорогу он пошел! Да и вообще, разве бросил бы Руди бесхозным гараж и открытый багажник? Что-то тут не так…
Ия бросила чемоданы у входа в гараж и, повинуясь наитию, пошла вдоль кирпичной стены с осторожностью кошки на крыше, идущей по самому краю. Почему? Если б она могла ответить! Внутри что-то безотчетно затрепетало и одновременно сковало – свело мышцы судорогой и толкало, толкало вперед.
Вот и нос автомобиля, а Рудольфа и здесь нет. Ну, уже легче. Значит, он все-таки ушел и вот-вот вернется.
– Фу ты! – всплеснула руками Ия. – Как же я забыла: а телефон?
Она позвонила и… раздалась мелодия! Рядом! Где-то внизу… Что-то в этом было знакомое и пугающее. Недоумевая, Ия опустила голову…
Рудольф лежал ничком под носом автомобиля у самых колес, потому она его и не заметила, а голова его так и вовсе находилась у ее ног. Что произошло? Но сейчас не до того, чтоб задумываться об этом, нужно помочь ему. Ия кинулась переворачивать его на спину, заодно вытаскивала из-под машины и приговаривая:
– Рудик… Где болит?.. Рудик, скажи хоть слово… прошу тебя… Ну, что, что с тобой?..
Став на коленки, Ия наклонилась к нему и увидела застывшую маску безразличия, открытые глаза. Может, виновато тусклое освещение? Горела всего одна лампочка у входа. Еще с минуту она гладила его по щекам и уговаривала сказать, что у него не так, или хотя бы подать какой-нибудь знак, чтоб она знала, как ей быть. Естественно, Ия видела, что Рудольф не реагирует на слова, не слышит, да и не видит ее, но кто способен вот так сразу поверить в худшее, если только что расстались и все складывалось как нельзя удачно?
Он был глух к уговорам, но и тогда Ия не допустила мысли, что Рудольф мертв – да с какой стати, откуда взялась здесь смерть? Он не болел, был в расцвете сил. Был?!! Ия схватила его за плечи и затрясла:
– Рудольф! Да очнись же ты! Не пугай меня, ну, пожалуйста… Рудик, мне страшно! Ты пошутил, теперь хватит…
И это не помогло. Нечаянно она задела телефон, который положила рядом с собой на пол, дисплей осветился, подсказав, что надо вызвать «неотложку». Схватив спасительную трубку, Ия набрала номер, поглаживая Рудольфа по груди, как вдруг…
Рука окунулась во что-то мокрое и вязкое. Ия поднесла кисть к глазам. Не разобрала, в чем она, что-то густое покрывало пальцы. Нужен свет. Ия поднялась на ноги, повернула ладонь к лампочке…
– Кровь? – вымолвила она растерянно. – Почему?.. Откуда?..
В этот момент ворота гаража с грохотом упали вниз. Это еще не беда, их несложно открыть, стоит нажать на кнопку…
Только когда погас свет, Ия поняла, почему на Рудольфе кровь. Значит, теперь ее очередь? Невозможно! Это сон, нужно заставить себя проснуться.
В гараже был еще кто-то, Ия ощущала этого человека кожей, кончиками волос, которые, будто живые, шевелились и приподнимались, предупреждая об опасности. Ощущала по импульсам, исходившим от него, довольно сильным, агрессивным, они словно брали в кольцо напуганную Ию. Возможно, он не один.
– Кто здесь? – произнесла она в кромешной темноте, слыша вполне реальные шаги…
Часть вторая
НИКАКИХ ШАНСОВ
1
Варгузов добыл номер сотового телефона Олеси, а она, какая жалость, была не дома, но он упросил ее уделить ему три минуты, всего три – мизер. Приехав по адресу, переступил границу особняка и в следующий миг замер, поняв, что… его никто не заметил и не собирается замечать, хотя на большом открытом пространстве ухоженного двора в разных точках находились люди. Неподалеку на скамье ажурной ковки, выкрашенной белой краской, зевала некрасивая женщина, она даже головы не повернула в его сторону. Слева у ограды прогуливались старик со старухой, возле клумбы с петуньями трое мужчин, похожие на цепных псов, курили.
Посторонний человек вошел, а никто и ухом не повел? Варгузов позвонил по мобиле, вскоре со ступенек сбежала миниатюрная женщина и прямиком направилась к нему, стало быть, это и есть жена Рудольфа.
Ему не довелось познакомиться с ней раньше, и сейчас, когда она приближалась, он разволновался и подумал: стоит ли открывать глаза этой хорошенькой болонке? Правда-правда, она похожа на шуструю курчавую болонку, которую холят и лелеют, о негативных сторонах жизни она понятия не имеет. Поэтому и говорить он начал сбиваясь, смущаясь, краснея, однако факты изложил по-юридически сухо.
С блуждающей улыбкой Олеся смотрела на невысокого всклокоченного человечка, на его страдальческое и в то же время исступленное лицо с выкатившимися глазами – ни дать ни взять безумец. Ее молчание, а также улыбка озадачили Варгузова и одновременно устыдили. Олеся явно ничего такого не подозревала, а тут явился он и прямо в лоб… Получается, удар нанес жене, а его целью был муж, к сожалению, бьют прежде всего по тем, кому и так больно. Варгузов готов был упасть перед бедной женщиной на колени и просить прощения, он уже положил ладони на грудь, но Олеся опередила его вопросом:
– Вы очень злы на Рудольфа?
– Еще бы.
– Я так и подумала. На него многие злятся, конечно, у Рудольфа море недостатков…
– Недостатков? – взвинченно спросил Варгузов, забыв, что полминуты назад искренне жалел болонку. – Вы считаете, подлость, ложь, воровство недостатками? А что же тогда, по-вашему, пороки, преступления?
Олеся относится к людям, которые слышат то, что хотят, потому и поступки их адекватны услышанному, окружающих они глубоко разочаровывают, так как не оправдывают их надежд. Вероятно, сама природа выстроила вокруг этих людей добротную и весьма надежную защитную систему. Таких уникумов единицы, ранее Варгузов не встречал их, поэтому слушал Олесю опешив.
– То, что вы рассказали, неверно. Вы не так поняли, думаю, и не выслушали его до конца, и поспешили составить поверхностные суждения, не вникнув в обстоятельства. А любовница… это смешно. Если б он только замыслил завести интрижку, то первой об этом узнала бы я. Знаете почему? Ему легче сказать прямо, чем прятаться, лгать, изворачиваться. Поверьте, Руди не терпит никакого дискомфорта. Но не потому, что идеален, просто ложь – это большое неудобство для него. Скорее данное качество отдает эгоизмом, но и страхует от обмана тех, кто находится рядом с ним.
Умно врезала, аргументированно! Реакция Варгузова была, прямо сказать, неоднозначной. Он делал круги почета вокруг Олеси, вскидывая руки вверх и роняя вниз. То ли воздавал хвалу Богу за это чудо-юдо, ниспосланное на землю, то ли удивлялся, каким образом тот же Бог спокойно взирает с небес на бестолковую женщину и не подкинет ей из жалости граммов двадцать мозгов. Слов у Варгузова не нашлось, да оно и к лучшему, ибо женщине, глупость которой беспрецедентна, что ни скажешь – все впустую. Варгузов на пятом круге внезапно остановился, будто у него заглох двигатель, вздохнул со стоном – это и было выражением отношения к ненормальной жене Рудольфа – и решительно двинул к выходу, едва не налетев на Лелю, вплывающую во двор.
Странную немую сцену она видела, но не слышала, о чем шла речь. Проводив взглядом пасмурного мужчину, невнятно рычавшего что-то себе под нос, она плюхнулась на скамью рядом с Диной, подставившей солнцу лицо:
– Что за клоун бегал вокруг Олеськи, чего хотел от нее?
Дина, одна из немногих подруг Альки, кто в этой жизни не преуспел, потому пашет, не разгибая спины, – шьет шторы, ламбрекены, занавески. На трудовой ниве она полностью выдыхается, и на радости не остается энергии, оттого Дина не любопытна, пассивна, да и напоминает она потухший огарок свечи.
– Мужик настучал ей про любовницу и нечестность Руди в бизнесе, – ответила она абсолютно индифферентно.
Про себя ужаснувшись, Леля невольно перевела взгляд на террасу, но там Олеси уже не было, и вопрос слетел с губ сам собой:
– А что Олеся?
– Высмеяла его.
– То есть не поверила?
– А черт ее знает. У нас, у баб, есть скверная черта: чуть что – скандал, слезы, развод, попреки. А потом жалеем об этом. Думаю, наша глупая Олеська выбрала умную позицию: ничего не замечать. Чтоб не скандалить и не разводиться, а потом не жалеть. Никуда наш любвеобильный Рудик от нее не денется…
– Почему ты так думаешь?
– Если б его не устраивала Олеська, он давно бы… Она же идеальная жена: как собаку, хорошо его кормит и отпускает погулять. А что еще мужику надо?
Но сегодня не тот случай, Олесе первый раз в лоб сказали про измену мужа, она просто держала себя в руках, а теперь небось забилась где-нибудь в угол и рыдает от обиды и унижения. Леля отправилась ее искать, в гостиной ей подсказали, что Олеся – на кухне.
Рыдает? Как бы не так! Увидев Лелю, как ни в чем не бывало, Олеся сообщила шепотом, словно величайший секрет:
– Все, похороны завтра. Конечно, хоронить будут в закрытом гробу. – И обратилась к женщинам на кухне: – Будьте добры, дайте холодной воды для хозяина, а для остальных – лимонад, если приготовили.
– Где Рудольф? – спросила Леля.
– Уехал в командировку, – забирая поднос у кухарки, беспечно сказала Олеся. – Что-то срочное. Ой…
Ей позвонили и, судя по лихорадочности, с какой она заметалась, не зная, куда деть поднос с напитками, звонил любимый муж. Леля забрала у нее поднос.
– Следователь? – Для Олеси это было неожиданностью. – А по какому поводу?.. Мне приехать?.. А где мой муж?.. В каком гараже?.. Что он там делает?.. Хорошо, приеду. Какой адрес?..
Олеся выпятила нижнюю губу, в это время Леля успела прочесть на дисплее «Руди», затем он погас. Значит, с трубы Рудольфа звонил следователь – ого! Нет, правда: ого!
– Что случилось? – спросила она Олесю.
– Не знаю… – нервно пожала та плечами. – Следователь просил приехать, Руди в каком-то гараже… но не сказал, что он там делает. Отнеси, пожалуйста, поднос, мне надо вызвать такси…
– Я отвезу тебя, – заявила Леля тоном, на который никто не осмелился бы возразить.
– Да? – встрепенулась Олеся, натянув виноватую улыбку. – Спасибо. Я же не вожу, Руди не разрешает. Спасибо, ты такая хорошая…
М-да, у нее все хорошие, даже Руди.
Вчера молоденький лейтенант и майор внимательно просмотрели запись в режиме реального времени и действительно ничего не увидели. А сегодня они думали, заводить уголовное дело или это все же несчастный случай? Лейтенанту Сирину все казалось простым и ясным:
– А меня очень настораживает такси. Хозяйка приехала на такси, вместе с мужчиной вошла в дом. Такси стояло до взрыва… выходит, водитель был в машине. Что он там делал?
– Может, его не было в машине, – лениво возразил Баталов.
– А где? Где он был? В доме? И не учуял, что идет газ?
– И так бывает. Обоняние не у всех людей есть.
– Ай, бросьте. После взрыва такси не было у дома Малковой…
Майор жестом прервал его, а то разговорился – куда там! Он снова задумался, разминая сигарету и уставившись в одну точку, тогда как Сирин подбрасывал и ловил скомканный лист бумаги. Паренек рвался в бой и слегка обиделся, что чутко уловил Баталов, поэтому в воспитательных целях он прочел короткую лекцию:
– Запомни: работа у нас рутинная, неблагодарная и не терпит суеты. Значит, так. Обойди всю улицу, может, еще кто-нибудь дорожит своим имуществом и помимо сигнализации поставил камеры слежения. Нужен номер автомашины. А я… свяжусь с таксопарками.
– Значит, уголовное дело заведете?
– Нет.
– Как – нет? – вспылил юноша.
– Таксист, проведя полночи у женщины, подстроил ей смерть… Пока это наше предположение, а мы должны быть уверенными. Вперед.
Внутри двора было почти пусто, кроме полиции и машин, принадлежавших ей же, даже любопытных не оказалось. Ну, еще пожилой человек курил на балконе дома с торца. А гараж зиял тоннельной пастью, внутри стояла машина Рудольфа с открытым багажным отделением, там же копошилось несколько мужчин. Туда, в гараж, и рванула Олеся, но полицейский перегородил ей дорогу:
– Нельзя.
– Мне звонили… – пролепетала она, с отчаянием вглядываясь в тоннель. – Следователь звонил… просил приехать…
– Как фамилия? – уточнял полицейский. – Следователя.
– Э… м… Край… Да-да, Крайний.
Он все равно ее не пустил, но позвал:
– Юрий Петрович! К вам пришли.
Из гаража вышел пожилой полноватый мужчина с абсолютно белыми волосами, из-за этого лицо, широкоскулое и круглое, с крупными чертами, казалось красным, как после бани. А может, цветом кожи он обязан болезни? Впрочем, если она присосалась к человеку, то уж поглотит его полностью, а судя по стремительности, с какой Крайний шел к женщинам, у него отличное здоровье.
– Кто из вас Хоруженко? – спросил он на ходу.
– Я… – выговорила Олеся, пятясь от него, как будто убегая от неприятностей. Леля, стоявшая чуть позади, взяла ее за плечи и не дала убежать, представившись:
– А я подруга. Меня зовут Леля. Что случилось?
Он как-то резко вскинул руку и потер тыльной стороной ладони щеку, глядя с прищуром на Олесю, словно в чем-то подозревал ее. Так же быстро убрал ладонь, сцепив обе руки сзади, пауза получилась короткая, Крайний сказал:
– Дела неважные. Ваш муж там… Нам сообщили по телефону, что по этому адресу мы найдем в гараже два трупа…
Этого было достаточно, чтоб Олеся сорвалась с места, секунды не прошло, а она уже влетела в гараж. С корточек поднялся молодой мужчина, предупредительно выставив руки и крикнув:
– Нельзя! Стоять!
Олесю остановил не его приказ, а женское тело, распластанное на каменном полу. И кровь, много крови на теле и на полу… А Леля заметила кровь на автомобиле и на стене, причем это были не брызги, а пятерни, живо восстанавливающие картину, как раненая жертва, стараясь удержаться на ногах, цеплялась за все, что под руку попалось. Может, она убегала от убийцы, но убежать ей не удалось, как не удалось увернуться от смертельного удара.
– О боже! – тихо произнесла Леля, прикрывая платком нос и рот. Что делать, запах крови не самый приятный, особенно мертвой крови. – Ее что, месили? Чем это?..
– Спицей из стального каркаса железобетонных конструкций, – сказал Крайний, не посчитав нужным скрыть от женщин орудие убийства. – Проще – арматурой, заточенной на одном конце. Удар нанесен в область солнечного сплетения, проткнул ее насквозь, то есть был смертельным.
– Где Руди? – глухо вымолвила Олеся.
– Чуть дальше, за носом автомобиля.
Олеся не рискнула идти мимо трупа женщины, она решительно обогнула автомобиль с другой стороны. Дойдя до носа, она попятилась назад, уперлась спиной в стену и, закатив глаза, стала оседать. Леля, более крепкая (впрочем, не ее муж лежал бездыханным и окровавленным на полу), подскочила к приятельнице и прижала ее к стене, не давая упасть.
– Олеся… Олеся… – говорила Леля, слегка ударяя вдову по щекам. – Ну, держись же, Олеська, будь умницей… Да помогите же, черт вас возьми!
Требование было адресовано мужчинам, которые проявили редкостное равнодушие к обмороку, видно, привыкли. Но один подошел и сунул под нос Олесе тампон – в воздухе запахло нашатырем.
Нашатырь заставил бедняжку вздрогнуть, она отвернула лицо от руки с тампоном, слава богу, не рухнула на пол, залитый кровью. На всякий случай Леля поддерживала ее, косясь в сторону Рудольфа. О ужас! Даже для такой крепкой нервной системы, как у Лели, два окровавленных тела сразу – многовато.
– Давайте покинем гараж, – предложил Крайний.
– Ты можешь идти? – спросила подругу Леля.
Олесю душили слезы, подбородок дрожал, да и вся она жутко тряслась, как после переохлаждения, и неотрывно смотрела расширенными глазами на бездыханное тело мужа. Леля насильно развернула ее к выходу, обняла за плечи и буквально вытащила на воздух. Олеся едва добрела до автомобиля, рухнула на заднее сиденье, после чего дала волю истерике. Она не рыдала, а буквально кричала.
Леля зажала сигарету зубами, нервно прикурила от зажигалки, потом лихорадочно затянулась раз пять подряд, словно от количества затяжек зависела ее жизнь. Только один человек выражал нетерпение – Крайний. Он прохаживался вдоль автомобиля, поглядывая на вдову, кажется, ловил момент, когда будет удобно задать ей тьму бестактных вопросов, Леля не выдержала и раздраженно бросила ему:
– Ну, что вы все ходите, ходите? Не видите, человеку плохо?
Проигнорировав ее выпад, Крайний резко подошел к Олесе и так же резко задал вопрос:
– Что за девушка в гараже, она вам известна?
– Это… Ия… – сквозь рыдания вымолвила Олеся. – Зовут ее так… Она работала… у мужа…
– Кто ваш муж? – был следующий вопрос.
– Биз… бизнесмен…
– Как он сюда попал? В багажном отделении чемоданы, у гаража тоже стоят чемоданы…
Леля выручила Олесю, которой говорить было невмоготу:
– Рудольф вчера вечером срочно собрался в командировку, вероятно, девушка должна была поехать с ним, поэтому вы нашли его здесь. Судя по всему, не только вы, убийца тоже. Послушайте, видите, в каком вдова состоянии? Можно ей хотя бы в себя прийти? Завтра я обещаю привезти ее, Олеся ответит на все ваши вопросы.
– А вы? – он уставился на нее, как гипнотизер.
– А что я?
– Вы ответите на мои вопросы?
– Хоть на сто.
Разрешил. Леля села за руль, не без облегчения выехала на улицу, проворчав:
– Какой противный дядька. Нет чтоб подготовить как-то… Олеся, ты как? М-да… поверить сложно в то, что мы увидели. Искренне тебе соболезную. Я побуду с тобой, Олеся.
– Не стоит…
Она еще деликатничает! Несмотря на внешнее спокойствие, Лелю тоже трясло. Неожиданный поворот. И необъяснимый.
2
Ничего у нее не получалось. «Мерс» не заводился, о чем Глеб сразу догадался, стоило взглянуть на Саньку в конце дня, когда он заехал за ней. В парке ни слова не сказал, зачем ронять авторитет, которого и так нет? Ну, не любит сильный пол, когда на его территорию вторгаются женщины, не любит. И это нужно учитывать, а не в позу становиться с первых шагов. В машине Глеб отчитался, что в больнице побывал два раза, Жанна отлично себя чувствует, просила привезти кое-какие лекарства, показал рецепты. Санька полностью игнорировала его, вынудив Глеба прочесть ей нотацию:
– Не надо было начинать с рекламы. Вначале скромность, потом дело, в последнюю очередь реклама, и то! Лучше, когда тебя рекламируют другие, это вызывает больше доверия.
– Ну, знаешь! – пыхнула она. – Скромными пусть будут бездарные и дилетанты, а я кое-что умею. Жаль, тебе неизвестно, что реклама – двигатель торговли, посмотри телек: все себя продают! И я продавала. Но кто знал, что твой начальник прямолинейный, как шпала?
– Наумыч?
– Он, он. У него нет чувства юмора.
– Ты несправедлива.
– Он ретроград, консерватор и рутинер! Вообще-то, вас, мужчин, отличают эти качества всех поголовно, вы же не терпите рядом с собой умных женщин, вам подавай дуру, чтоб в рот заглядывала. Запомни, я сделаю вас всех! «Мерс» поедет, ты понял?
– Понял. Ты никогда не выйдешь замуж.
– Ну и подумаешь! – фыркнула она.
– А вас, женщин, отличает упрямство. Даже если знаешь, что не права, все равно будешь стоять на своем.
Он махнул рукой и ничуть не расстроился из-за размолвки, все равно надолго Саньки не хватит, ведь атмосфера натянутости никому не в кайф. Приехав домой, Глеб вышел из машины, чтоб открыть гараж, достал ключи, как вдруг его окружили трое мужчин, один из них осведомился:
– Глеб Валентинович Нефедов?
От Санькиной обиды и следа не осталось, почуяв опасность, она очутилась рядом с мужем сестры и наехала сразу на троих:
– Э, в чем дело? Вы кто такие?
– Старший лейтенант Сергиенко, – представился молодой человек, показав удостоверение. – Гражданин Нефедов, вы задержаны.
– Я?! – вытаращился Глеб. – С чего это вдруг?
– Вы подозреваетесь в убийстве.
Саньку оттеснили одновременно двое, не успела она и глазом моргнуть, как на руках Глеба защелкнулись наручники. Девушка закрыла его собой, словно амбразуру, не давая увести:
Читать бесплатно другие книги:
