Песнь Сюзанны Кинг Стивен

Строфа 8. Перекидывание мячей

Зимой 1984-85 годов, когда пристрастие Эдди к героину незаметно пересекло границу между Страной расслабляющих наркотиков и Королевством действительно плохих привычек, Генри Дин встретил девушку и на короткое время влюбился. Эдди полагал Сильвию Голдовер уродиной El Supremo[55] (потные подмышки и зловонное дыхание, вырывающееся из губ Мика Джаггера), но держал язык за зубами, потому что Генри видел в ней красавицу, а Эдди не хотелось расстраивать старшего брата. В ту зиму влюбленная парочка проводила много времени, прогуливаясь по продуваемому ветрами берегу Кони-Айленда или сидя последнем ряду одного из кинотеатров на Таймс-сквер, где они принимались обниматься и целоваться, как только заканчивался попкорн и большой пакет арахиса.

Эдди философски относился к появлению в жизни Генри нового человека; если Генри нисколько не беспокоило зловонное дыхание Сильвии Голдовер, и он мог сосаться с ней, переплетаясь языками, флаг ему в руки. Большую часть этих трех серых месяцев Эдди провел в семейной квартире Динов, в одиночестве и обдолбанный. Он не возражал, наоборот, ему нравилось. Генри, если появлялся, немедленно включал телевизор и постоянно изводил Эдди насмешками из-за аудиокассет с фэнтези («О, наш Эдди опять слушает сказочки об эльфах, людоедах-великаках и таких очаровательных лилипутиках!») Всегда называл великанов великаками. Генри считал, что все это выдуманное дерьмо сплошной обман. Эдди иногда пытался заикнуться, что большего обмана, чем сериалы, которые показывали днем по ти-ви, просто быть не может, но Генри не желал этого слушать. Генри мог со всеми подробностями рассказать тебе о злобных близнецах из «Центральной больницы»[56] и не менее злобной мачехе из «Путеводного света»[57].

Во многих аспектах великая любовь Генри Дина (закончилась она, когда Сильвия Голдовер украла девяносто баксов из бумажника Генри, оставив на их месте записку: «Извини, Генри», — и сбежала неизвестно куда со своим прежним бойфрендом) только радовала Эдди. Никто не мешал ему сидеть на диване в гостиной, слушая аудиокассеты Джона Гилгуда, читая трилогию Толкиена, а потом, уколовшись, отправляться в леса Мирвуда и копи Мории с Фродо и Сэмом.

Он любил хоббитов, думал, что смог бы счастливо провести остаток жизни в Хоббитоне, где самым страшным наркотиком считался табак, а старшие братья не получали удовольствие, целыми днями насмехаясь над младшими, и маленький, окруженный лесом домик Джона Каллема вернул его в те дни и на удивление живо напомнил ту мрачноватую историю. Потому что в коттедже у него возникло ощущение: а ведь тут могли жить и хоббиты. Аккуратная, миниатюрная мебель в гостиной, диван и два кресла, с белыми накидками на подлокотниках и верхней части спинки, где к ней прикасается затылок. Черно-белая фотография в золотой рамке, похоже, родителей Каллема, на одной стене, и дедушек и бабушек — на другой. Так же в рамке благодарственная грамота «Добровольной пожарной команды Ист-Стонэма». Длиннохвостый попугай в клетке, радостно щебечущий, кошка на каминной доске. Когда они вошли, она подняла голову, с мгновение изучала незнакомцев сузившимися глазами, потом вроде бы вновь заснула. Около кресла-качалки на высокой подставке стояла пепельница, в которой лежали две трубки, одна из стержня кукурузного початка, вторая из древесины корня верескового дерева. Старой радиоле «Эмерсон»[58], с линейной шкалой радиочастот и большим диском настройки, место в гостиной нашлось, а вот телевизора не было. В комнате приятно пахло табаком и ароматической смесью сухих цветочных лепестков. Фантастическая чистота свидетельствовала (хватало одного взгляда, чтобы это понять) о том, что хозяин коттеджа неженат. Так что гостиная Джона Каллема являла собой скромную оду прелестям холостяцкой жизни.

— Как твоя нога? — спросил Джон. — Кровь, похоже, течь перестала, но при ходьбе ты сильно прихрамываешь.

Эдди рассмеялся.

— Болит чертовски, но ходить на ней я могу, следовательно, должен считать себя счастливчиком.

— Ванная там, если ты хочешь помыться, — указал Каллем.

— Я с удовольствием, — ответил Эдди.

Мытье, пусть и болезненное принесло облегчение. Рана на голени оказалась глубокой, но пуля точно не задела кость. С раной на руке проблем не возникло вовсе. Пуля пробила мышцы насквозь, слава тебе, Господи, а в аптечке Каллема нашлась перекись водорода. Эдди налил ее в рану на руке, сцепив зубы от боли, а потом, чтобы еще раз не собираться с духом, продезинфицировал рану на ноге и ссадину на голове. Попытался вспомнил, случалось ли Фродо и Сэму сталкиваться с ужасами использования перекиси водорода, но в голову ничего не пришло. Решил, что, скорее всего, не случалось. Да и с какой стати? Их же лечили эльфы.

— Я знаю, чем тебе помочь, — сказал Каллем, когда Эдди вернулся в гостиную. Исчез в соседней комнате и вернулся с пузырьком из коричневого стекла, в котором лежали три таблетки. Высыпал их на ладонь Эдди. — Мне их прописали, когда я прошлой зимой поскользнулся на льду, упал и сломал чертову ключицу. Это «перкодан». Не знаю, будет ли от них толк, но…

Эдди просиял.

— "Перкодан", говорите? — и бросил таблетки в рот, прежде чем Джон Каллем успел что-то ответить.

— А вода, чтобы их запить, тебе не нужна, сынок?

— Нет, — Эдди энергично жевал таблетки. — И так сойдет.

На столе у камина стоял стеклянный ларец с бейсбольными мячами, и Эдди подошел, чтобы взглянуть на них.

— Боже, у вас мяч с автографом Мела Парнелла! И Лефти Глова! Святое дерьмо!

— Это еще что, — Каллем взял вересковую трубку. — Посмотри на верхнюю полку, — из ящика приставного столика он достал мешочек табака «Принц Альберт» и начал набивать трубку. Заметил, что Роланд смотрит на него. — Ты куришь?

Роланд кивнул. Из нагрудного кармана достал полученную от Розалиты оболочку кукурузного початка.

— Пожалуй, сверну самокрутку.

— О, я смогу предложить тебе кое-что получше, — и Каллем опять вышел. Комнатка, примыкающая к гостиной, служила ему кабинетом и размерами не превышала чулан. И хотя письменный стол не поражал размерами, протискиваться мимо него Джону пришлось бочком.

— Святое дерьмо! — вновь воскликнул Эдди, должно быть, добравшись до бейсбольного мяча, о котором упоминал Каллем. — Мяч с автографом Бейба!

— Ага, — откликнулся Каллем. — И тогда он еще не играл за «Янки», я не держу мячей с автографами игроков «Янки». Рут подписал мне этот мяч, когда выходил на поле в форме «Ред сокс»… — он запнулся. — Ага, вот они. Конечно, залежались, но лучше залежавшиеся, чем никакие, как говаривала моя матушка. Возьми, мистер. Их оставил мой племянник. Он все равно еще молод, чтобы курить.

Каллем протянул стрелку пачку сигарет, заполненную на три четверти. Роланд задумчиво повертел ее в руках, потом указал на название.

— Я вижу изображение дромадера, но слово тут написано другое, не так ли?

Каллем улыбнулся, в глазах стояло изумление.

— Так. Здесь написано «Camel». Значение то же, верблюд.

— Ясно, — ответил Роланд, делая вид, что понимает. Достал сигарету, посмотрел на фильтр, сунул в рот табачной стороной.

— Наоборот, — поправил его Каллем.

— Ты уверен?

— Ага.

— Господи Иисусе, Роланд! У него мяч Бобби Доурра… два Теда Уильямса… Джонни Пески… Френка Мальцони…

— Эти имена ничего тебе не говорят, не так ли? — спросил Джон Каллем Роланда.

— Ничего, — подтвердил Роланд. — Мой друг… спасибо тебе, — он наклонился к спичке, зажженной сэем Каллемом. — Мой друг достаточно давно покинул эту сторону. Думаю, он соскучился.

— Боже, — выдохнул Каллем. — Приходящие! Приходящие в моем доме! Не могу в это поверить!

— А где Девью Эванс? — спросил Эдди. — У вас нет мяча Девью Эванса.

— Пардон? — переспросил Каллем. Вышло, как пааа-ааадон.

— Может, в семьдесят седьмом его еще так не звали, — Эдди, похоже, рассуждал вслух. — Дуайт Эванс? Правый полевой игрок?

— А-а-а, — Каллем кивнул. — У меня здесь автографы только самых лучших, как ты уже, наверное, понял.

— Девью в эту категорию входит, будьте уверены! — воскликнул Эдди. — Может, сегодня он еще недостоин Зала славы Джона Каллема, но подождите еще несколько лет. Подождите до восемьдесят шестого года. Между прочим, Джон, как болельщик бейсбола, я хочу сказать вам пару слов, не возражаете?

— Нет, конечно, — и в Кэлле так говорили: «конечно». Роланд, тем временем, затянулся. Выдохнул дым, хмурясь, посмотрел на сигарету.

— Слова такие: Роджер Клеменс, — продолжил Эдди. — Запомните это имя.

— Клеменс, — повторил Джон Каллем, в голосе слышалось сомнение. Издалека, с другого берега Кейвадин-Понд, донесся вой новых сирен. — Роджер Клеменс, ладно, я запомню. Кто он?

— Вы захотите иметь его мяч здесь, будьте уверены, — он постучал пальцем по стеклянной вазе. — А может, и на одной полке с Бейбом.

Глаза Каллема сверкнули.

— Скажи мне вот что, сынок. «Ред сокс» удалось победить? Они сумели взять…

— Это не табачный дым, это грязный воздух, — оборвал его Роланд. С упреком, даже обидой, посмотрел на Каллема. Такого с ним никогда не случалось, и Эдди поневоле улыбнулся. — И вкуса никакого. Люди действительно это курят?

Каллем взял сигарету из пальцев Роланда, отломил фильтр, вернул.

— Попробуй еще раз, — и вновь повернулся к Эдди. — Ну? Я вытащил тебя из переделки по другую сторону воды. Похоже, ты у меня в долгу. Они выиграли Мировую серию[59]? По крайней мере, в твое время?

Улыбка сползла с лица Эдди, взгляд стал серьезным.

— Я скажу, если вы действительно этого хотите, Джон. Но вы хотите?

Джон задумался, попыхивая трубкой.

— Пожалуй, что нет. Если результат известен, теряется интерес.

— Скажу вам только одно, — голос Эдди звучал весело. Таблетки, которые дал ему Джон, содержали наркотические вещества, вот он и забалдел, пусть и чуть-чуть. — Советую не умирать до восемьдесят шестого года. Та еще будет рубка.

— Точно?

— Абсолютно, — тут Эдди повернулся к Роланду. — А как нам быть с нашей амуницией, Роланд?

Пока Эдди не задал свой вопрос, Роланд и не думал об этом. Всех своих немногих пожиток, от новенького ножа Эдди, приобретенного в магазине Тука до древнего мешочка-кошелька, доставшегося Роланду от отца по другую сторону горизонта времени, они лишились, когда прошли через Ненайденную дверь. Когда их буквально вынесло через Ненайденную дверь. Стрелок предположил, что их вещи остались на асфальте перед магазином Ист-Стоунэма, хотя наверняка он этого не помнил: там думал только о том, как бы вместе с Эдди добраться до безопасного места, прежде чем тот парень с винтовкой с оптическим прицелом отстрелит им головы. Душа болела при мысли, что вещи, которые прошли с ним через столько испытаний, теперь стали добычей огня, который, несомненно, пожрал магазин. Но было бы еще хуже, если б они попали в руки Джека Андолини. Роланд представил себе, как его мешочек-кошелек болтается на поясе Джека Андолини, будто боевой трофей (или скальп врага), и его аж передернуло.

— Роланд? Как насчет нашей…

— Револьверы при нас, и это вся амуниция, которая нам нужна, — ответил Роланд, более резко, чем собирался. — Книжка «Чух-Чух» у Джейка, я смогу сделать другой компас, когда он нам потребуется. А в остальном…

— Но…

— Если ты говоришь о своих вещах, сынок, я смогу спросить о них, когда придет время, — вмешался Каллем. — А вот на текущий момент думаю, твой друг прав.

Эдди знал, что его друг прав. Его друг практически всегда бывал прав, и вот это до сих пор бесило Эдди. А он, черт побери, хотел, чтобы его амуниция вернулась к нему, и не потому, что в заплечном мешке лежали чистые джинсы и пара рубашек. Не из-за патронов и новенького ножа, каким бы хорошим он ни был. В мешке остался и локон волос Сюзанны, который до сих пор хранил ее запах. Вот чего ему недоставало. Но он понимал, что деваться некуда.

— Джон, какой сегодня день? — спросил он. Кустистые брови Каллема приподнялись.

— Ты серьезно? — а когда Эдди кивнул, добавил. — Девятое июля. Тысяча девятьсот семьдесят седьмого года от рождества Христова.

Эдди беззвучно присвистнул, поджав губы.

Роланд, с окурком дромадерной сигареты, дымящимся у самых пальцев, отошел к окну, выглянул наружу. Не увидел ничего кроме деревьев, да в просветах между ними — нескольких синих пятен, озера, которое Каллем называл Кейвадин. Но черный столб дыма все еще поднимался в небо, как бы напоминая Роланду, что ощущение умиротворенности, которые он испытывал в этом уютном доме, всего лишь иллюзия. Так что пора выметаться отсюда. Как бы он ни боялся за Сюзанну Дин, они прибыли сюда для того, чтобы найти Келвина Тауэра и решить с ним все вопросы. И сделать это следовало быстро. Потому что…

Словно прочитав его мысли, Эдди подал голос:

— Роланд? Здесь оно идет быстрее. Время на этой стороне идет быстрее.

— Я знаю.

— А это означает, что мы все должны делать, как надо, с первого раза, потому что в этом мире вернуться в прошлое невозможно. Здесь время течет только в одну сторону.

Роланд знал и это.

— Человек, которого мы ищем, приехал из Нью-Йорка, — сказал Эдди Джону Каллему.

— Летом сюда многие приезжают.

— Его зовут Келвин Тауэр. Он приехал с другом, Эроном Дипно.

Каллем открыл стеклянный ларец с бейсбольными мячами, достал один, с подписью «Карл Ястржемски» чуть ли не по всей окружности, аккуратными буквочками, как обычно расписывались профессиональные спортсмены (по собственному опыту Эдди знал, что основная проблема для большинства из них — орфография), и начал перебрасывать его из руки в руку.

— Народ начинает приезжать сюда с июня… ты это знаешь, не так ли?

— Знаю, — кивнул Эдди, вдруг осознав, что все потеряно. Подумал, что Двойной Уродец, возможно, уже добрался до Келвина Тауэра. А засаду оставил на десерт.

— Как я понимаю, вы не можете…

— Если я не могу, то, пожалуй, мне лучше уйти на пенсию, — резко ответил Каллем и бросил мяч Яста Эдди. Тот поймал мяч правой рукой, а пальцами левой провел по красным стежкам и почувствовал, как к горлу неожиданно подкатился комок. Если бейсбольный мяч не скажет тебе, что ты дома, тогда что могло сказать? Только этот мир более не был его домом. Джон говорил правду, он — приходящий.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Роланд. Эдди бросил мяч ему, и стрелок поймал его, не отрывая взгляда от Джона Каллема.

— Именами я не интересуюсь, но все равно знаю практически всех, кто приезжает в этот город, — ответил он. — Знаю их по внешнему виду. Как и любой другой сторож, полагаю, который не зря ест свой хлеб. Нужно знать, кто находится на твоей территории, — Роланд кивнул, в этом он прекрасно понимал Каллема. — Скажите мне, как выглядит этот человек.

— Рост у него пять футов и девять дюймов, — ответил Эдди. — Вес… ну, наверное, фунтов двести тридцать.

— Значит, не худенький.

— Это точно. И еще, волос на голове осталось немного, огромные залысины, — Эдди поднял руки и оттянул волосы назад, за виски, чтобы показать размер залысин (на одном из висков еще сочилась кровь, после едва не ставшего смертельным контакта с боковиной коробки Ненайденной двери). Он чуть поморщился от боли, которое вызвало это движение в левой руке, но из этой раны кровь уже практически не текла. Куда больше волновала Эдди рана в ноге. «Перкодан» Каллема, конечно, унял боль, но пуля оставалась в голени, и Эдди понимал, что рано или поздно ее придется вынимать.

— Сколько ему лет? — спросил Каллем.

Эдди посмотрел на Роланда, который только качнул головой. А видел ли Роланд Тауэра? В тот момент Эдди вспомнить не мог. Скорее всего, нет.

— Думаю, ему за пятьдесят.

— Он собирает книги, не так ли? — спросил Каллем, тут же рассмеялся, увидев изумление на лице Эдди. — Говорю вам, я поглядываю на всех этих приезжих. Никогда не знаешь, чего от кого можно ждать. Вдруг, кто-нибудь окажется вором. Лет восемь или девять назад из Нью-Джерси приехала женщина, которая любила все поджигать. Больная, конечно, но сразу-то не скажешь, — Каллем покачал головой. — Выглядела, как библиотекарша из маленького городка, какая и мухи не обидит, а потом начала поджигать сараи в Стоунэме, Лоувелле, Уотерфорде.

— Откуда ты знаешь, что он торгует книгами? — спросил Роланд, бросил мяч Каллему, который тут же переправил его Эдди.

— Этого я не знал, — ответил Каллем. — Мне лишь известно, что он собирает книги. Нам говорил об этом Джейн Саргус. У Джейн маленький магазинчик в том месте, где Димири-роуд отходит от дороги 5. Примерно в миле к югу отсюда. Собственно, на Димири-роуд этот парень и его друг и остановились, если мы говорим о тех людях, которые вам нужны. Я полагаю, что они самые.

— Фамилия его друга — Дипно, — Эдди кинул Яста Роланду. Стрелок его поймал, отправил Каллему, сам подошел к камину, бросил крохотный окурок на поленья, аккуратно уложенные на каминной решетке.

— Имена и фамилии я не запоминаю. Как уже и говорил, но его приятель худощавый и на вид ему лет под семьдесят. Ходит, будто у него болят бедра. В очках со стальной оправой.

— Это он, все точно, — кивнул Эдди.

— Магазинчик Джейн называется «Сельские находки». У нее есть кое какая мебель, комоды, туалетные столики и тому подобное, но специализируется магазин на стеганых одеялах, посуде и старых книгах. На вывеске так и написано.

— Так Кел Тауэр… что? Просто пришел и начал рыться в книгах? — Эдди не мог этому поверить, и одновременно мог. Тауэр отказывался уехать из Нью-Йорка даже после того, как Джек Андолини и Джордж Бьонди пригрозили сжечь самые ценные книги прямо у него на глазах. И как только он и Дипно прибыли сюда, этот идиот оставил свое имя на почте, для получения корреспонденции «До востребования». Конечно, это сделал его друг Эрон, но для плохишей разницы между фамилиями не было никакой. Каллагэн оставил ему записку с просьбой не светиться в Ист-Стоунэме. «Неужели он мог быть таким глупцом?» — помнится, удивлялся отец Каллагэн. Получалось, что сэй Тауэр оказался еще глупее, хотя дальше вроде бы и некуда.

— Ага, — кивнул Каллем. — Только он не просто рылся. — Его глаза, синие, как у Роланда, весело сверкнули. — Накупил книг на добрых двести долларов. Расплатился дорожными чеками. Потом уговорил Джейн написать ему адреса других магазинчиков, торгующих старыми книгами. Их не так и мало, доложу я вам, если учесть «Мелочи» в Норуэе и «Ваш мусор, мои сокровища» во Фрайбурге. Плюс он получил от нее имена местных жителей, владельцев больших библиотек, которые тоже продавали книги. На Джейн его визит произвел впечатление. Она раззвонила о нем всему городу.

Эдди прижал руку ко лбу, застонал. Да, это был тот самый человек, с которым он встречался в «Манхэттенском ресторане для ума», тот самый Келвин Тауэр. Ну о чем он думал? Или считал себя в полной безопасности, оказавшись севернее Бостона?

— Ты можешь сказать нам, где его найти? — спросил Роланд.

— И не только сказать. Могу отвезти вас к тому дому, где они остановились.

Роланд, какое-то время он перебрасывал мяч из одной руки в другую, зажал его в правой и покачал головой.

— Нет, ты поедешь в другое место.

— Куда?

— Где будешь в безопасности. А куда именно, сэй, я не хочу знать. Мы оба не хотим.

— Черт побери. Не могу сказать, что мне это нравится.

— Нравится — не нравится, это неважно. Время коротко, — Роланд помолчал. — У тебя есть картомобиль?

На лице Каллема отразилось недоумение, потом он заулыбался.

— Есть, и картомобиль, и грузомобиль. Полный комплект.

— Тогда ты будешь показывать нам дорогу к дому на Димити-роуд, где живет Тауэр, на одном, а Эдди… — Роланд помолчал. — Эдди, ты еще помнишь, как вести картомобиль?

— Роланд, ты меня обижаешь.

Стрелок не улыбнулся: даже в лучшие времена с чувством юмора у него было не очень. Вновь повернулся к дан-тету, маленькому спасителю, с которым свела их ка.

— Как только мы найдем Тауэра, ты поедешь своей дорогой, Джон. Которая не совпадет с нашей. Если хочешь, устрой себе небольшой отдых. Дня на два, а потом можешь возвращаться, — Роланд надеялся, что они задержатся в Ист-Стоунэме максимум до захода солнца, но ему не хотелось ограничивать себя какими-то рамками, даже на словах.

— Мне кажется, ты не понимаешь, что у меня сейчас самый горячий сезон, — он протянул руки, и Роланд бросил ему мяч. — Мне нужно покрасить эллинг… починить крышу сарая…

— Если ты останешься с нами, — перебил его Роланд, — возможно, тебе больше никогда не придется чинить крышу.

Каллем посмотрел на него, изогнув бровь, пытаясь понять, насколько серьезно следует воспринимать слова Роланда, и ему определенно не понравилось то, что он увидел.

Не участвующий в их разговоре Эдди вновь вернулся к вопросу о том, видел ли Роланд Тауэра или нет. И теперь осознал, что в первый раз дал на этот вопрос не правильный ответ: Роланд таки видел Тауэра собственными глазами.

«Конечно, видел. Именно Роланд перетащил шкаф, набитый первыми изданиями, в Пещеру двери. Роланд смотрел прямо на него. Конечно, видел его искаженным, но…»

Цепочка умозаключений оборвалась, но, похоже, ассоциативный процесс привел к тому, что мысли Эдди вернулись к драгоценным книгам Тауэра, таким раритетам, как «Доган» Бенджамина Слайтмана-младшего и «Салемс-Лот» Стивена Кинга.

— Я только возьму ключи, и в путь, — но Каллем не успел сделать и шага, как его остановил голос Эдди:

— Подождите.

Каллем вопросительно взглянул на него.

— Думаю, нам еще есть о чем поговорить, — и поднял руки в ожидании мяча.

— Эдди, времени у нас в обрез, — напомнил Роланд.

— Я знаю, — ответил Эдди. «Может, даже лучше, чем ты, потому что именно у моей жены времени остается все меньше». — Если бы я мог, то оставил бы этого говнюка Тауэра Джеку, а сам бы попытался попасть к Сюзанне. Но ка мне этого не позволила. Твоя чертова старушка ка.

— Нам нужно…

— Помолчи, — никогда раньше он не позволял себе так говорить с Роландом, но слово сорвалось с губ само по себе, и он не испытывал ни малейшего желания забрать его назад. А где-то в голове раздался привычный напев Кэллы: «Каммала — кам — кам, разговор закончу сам».

— И что ты надумал? — спросил его Каллем.

— Есть такой человек, Стивен Кинг. Вам знакомо это имя?

И по глазам Каллема понял: да, знакомо.

— Эдди, — такой неуверенности в голосе Роланда Эдди слышать еще не доводилось. «Он, как я, не очень-то понимает, что нам делать». Мысль эта не радовала. — Андолини, возможно, до сих пор ищет нас. Что более важно, он может переключиться на Тауэра, раз уж мы ускользнули от него… и, как ясно дал понять сэй Каллем, Тауэр сделал все, что мог, чтобы найти его не составило труда.

— Послушай меня, — ответил Эдди. — Я руководствуюсь интуицией, но не только ей. Мы встретили одного человека, Бена Слайтмана, который написал книгу в другом мире. В мире Тауэра. В этом мире. И мы встретили еще одного человека, Доналда Каллагэна, который был персонажем книги из другого мира. Опять же, этого мира, — Каллем бросил ему мяч, и Эдди снизу, сильно перекинул его Роланду. Конечно же, стрелок без труда мяч поймал. — Все это может показаться ерундой, да только книги просто преследовали нас, не так ли? «Доган». «Волшебник страны Оз». «Чарли Чух-Чух». Даже выпускное сочинение Джейка. А теперь «Салемс-Лот». Я думаю, если этот Стивен Кинг — реальный человек…

— О, он реальный, все так, — Каллем посмотрел в окно, выходящее на Кейвадин-Понд. На другом берегу выли сирены. А черный столб дыма по-прежнему пачкал синее небо. Поднял руки, прося мяч. Роланд бросил его по дуге, и мяч едва не задел потолок. — И я читал книгу, о которой вы говорите. Купил ее в Сити, в магазине «Книжная страна». И подумал, что она стоит тех денег, которые я за нее заплатил.

— История о вампирах.

— Точно. Я слышал, как он говорил о ней по радио. Сказал, что позаимствовал идею из «Дракулы».

— Вы слышали этого писателя по радио, — кивнул Эдди. У него вновь возникло ощущение, будто летит сквозь зеркало, вниз по кроличьей норе, сваливается с кометы, и попытался приписать происходящее с ним «Перкодану». Но не складывалось. Внезапно он стал сам себе казаться эфемерным, чуть ли не прозрачным, тенью, через которую видно почти все, стал тонким, как… ну, тонким, как страница книги. И не помогало осознание того, что этот мир, лежащий на отрезке луча времени, датированным летом 1977 года, представлялся более реальным, чем все прочие где и когда, включая его собственные. Чувство это было абсолютно субъективным, не так ли? Если уж ставить вопрос ребром, как мог кто-нибудь знать, что он — не персонаж истории, сочиненной каким-то писателем, или не мимолетная мысль, мелькнувшая в голове едущего в автобусе чмо, или не пылинка в глазу Бога? Думать о таком — безумие, а если думать долго, точно можно свихнуться.

И все-таки…

«Дад-а-чам, дад-а-чи, нечего волноваться, ключ у тебя».

"Ключи, это по моей части, — подумал Эдди. А потом:

— Кинг — это ключ, не так ли? Calla, Callahan. Crimson King, Ctephen King. Так что, Стивен Кинг — Алый Король этого мира?"

Роланд уже принял решение. Эдди не сомневался, что далось оно ему нелегко, но Роланд и считался специалистом по трудностям.

— Если у тебя есть вопросы, задавай, — и вертанул правой рукой.

— Роланд, я, право, не знаю, с чего и начать. Идеи эти… такие глобальные… такие… я не знаю, такие фундаментальные, что мне страшно…

— Тогда лучше начинать с простого, — Роланд поймал мяч, который бросил ему Эдди, но чувствовалась, что игра эта сильно ему надоела. — Нам действительно пора в путь.

И Эдди прекрасно это понимал. Он бы задал все вопросы по дороге, если бы они поехали в одном автомобиле. Но они не могли ехать в одном, а Роланд никогда не сидел за рулем, так что Каллему и Эдди точно пришлось бы сидеть в разных автомобилях.

— Хорошо, — кивнул Эдди. — Кто он? Давай начнем с этого. Кто такой Стивен Кинг?

— Писатель? — уточнил Каллем, и взгляд, брошенный на Эдди спрашивал: «Ты сдурел, сынок?» — Живет с семьей в Бридгтоне. Насколько мне известно, хороший парень.

— Как далеко отсюда до Бридгтона?

— Ну… двадцать, двадцать пять миль.

— Сколько ему лет? — пока Эдди задавал вопросы наобум, надеясь, что правильные в конце концов придут в голову, да только не очень представлял себе, какие из них будут правильными. Джон Каллем прищурился, начал что-то подсчитывать.

— Думаю, он не старый. Если ему и перевалило за тридцать, то недавно.

— Эта книга… «Салемс-Лот»… стала бестселлером?

— Не знаю, — покачал головой Каллем. — Здесь ее многие прочитали, это я тебе точно скажу. Потому что место действия — штат Мэн. И из-за рекламных объявлений по телевизору, знаешь ли. Опять же, по его первой книге сняли фильм, но я его не смотрел. Слишком много крови.

— Как она называлась?

Каллем задумался, покачал головой.

— Не могу вспомнить. В одно слово, я в этом уверен, вроде бы имя девушки, а больше ничего сказать не могу. Может, еще выскочит из памяти.

— Он не приходящий, как по-вашему?

Каллем рассмеялся.

— Родился и вырос прямо здесь, в штате Мэн. Так что по всем параметрам он — живущий. Роланд смотрел на Эдди с все возрастающим нетерпением и тот понял, что пора сдаваться. Играть в «Двадцать вопросов»[60] и то легче. Но, черт побери, отец Каллагэн — реальный человек и одновременно персонаж книги, написанной этим самым Кингом, и Кинг жил на территории, которая, как магнитом притягивала тех, кого Каллем называл приходящими. И одна из этих приходящих, судя по словам Каллема, служила Алому Королю. Лысая женщина с кровоточащим глазом во лбу, так описал ее Каллем.

Что ж, пока надо с этим завязать и ехать к Тауэру. Конечно, оставшиеся без ответа вопросы злили Эдди, но Тауэру принадлежал некий пустырь, на котором росла самая дорогая, пусть и дикая, роза вселенной. Опять же, Тауэр многое знал о редких книгах и людях, которые их написали. Вполне вероятно, что он смог бы рассказать об авторе «Салемс-Лот» куда больше, чем сэй Каллем. Да, с вопросами лучше повременить. Но…

— Ладно, — он бросил мяч Каллему. — Кладите его на место и поехали на Димити-роуд, если вы не возражаете. Только еще пара вопросов.

Каллем пожал плечами, положил мяч Яста в стеклянный ларец.

— Как скажешь.

— Я понимаю, — ответил Эдди… и внезапно, уже второй раз после того, как он прошел через Ненайденную дверь, Сюзанна оказалась буквально рядом. Он увидел ее в каком-то помещении среди устаревшего научного оборудования и множества черно-белых телевизионных экранов. В «Догане» Джейка, это точно, но только каким представляла его себе Сюзанна. Он видел, как она говорит в микрофон, и пусть не мог слышать ее, от него не укрылся раздутый живот и испуганное лицо. Теперь-то не оставалось сомнений в том, что она беременная. Не просто беременная, а готовая вот-вот родить. И он очень хорошо знал, что она сейчас говорит: «Приходи, Эдди, спаси меня, Эдди, спаси нас обоих, сделай это до того, как будет поздно».

— Эдди? — спросил Роланд. — Ты прямо-таки посерел. Заболела нога?

— Да, — ответил Эдди, хотя нога как раз и не болела. Вновь подумал о вырезании ключа. Об ужасной ответственности, которая тогда легла на него, осознании, что все нужно сделать правильно. И сейчас он оказался в аналогичной ситуации. За что-то ухватился, он это знал… но за что? — Да, нога.

Эдди смахнул со лба пот.

— Джон, насчет названия книги. «Салемс-Лот». На самом деле, это «Джерусалемс-Лот», правильно?

— Ага.

— Так назывался городок в книге.

— Ага.

— Второй книге Стивена Кинга.

— Ага.

— Его второго романа.

— Эдди, по-моему, хватит, — вставил Роланд. Эдди отмахнулся, поморщился от боли в руке, его взгляд не отрывался от Джона Каллема.