Песнь Сюзанны Кинг Стивен

Строфа 9. Эдди прикусывает язык

Отец Каллагэн побывал в почтовом отделении Ист-Стоунэма почти за две недели до перестрелки в магазине Чипа Макэвоя, и там бывший приходской священник Джерусалимс-Лота оставил наскоро написанное письмо. Хотя на конверте значились два адресата, Эрон Дипно и Келвин Тауэр, письмо предназначалось только второму из них, и, пожалуй, никто бы не назвал его дружеским:

"27.06.77 Тауэр! Я — друг того парня, который помог Вам с Андолини.

Где бы вы ни жили, вам нужно незамедлительно съехать оттуда. Найдите сарай, летний домик, даже заброшенный дом, все равно что. Возможно, вам этот переезд доставит некоторые неудобства, но помните, альтернатива — смерть. И я говорю совершенно серьезно! Оставьте свет в том доме, где вы сейчас живете, оставьте автомобиль в гараже или на подъездной дорожке. Спрячьте записку с указанием, как вас найти, под ковриком у водительского сидения или под задним крыльцом. Мы с вами свяжемся. Помните, мы — единственные, кому вы можете передать ношу, что лежит у вас на плечах. Но, если мы можем помочь вам, вы должны помочь нам.

Каллагэн, из Эльда.

И этот приход на почту должен стать ПОСЛЕДНИМ! Разве можно быть таким глупцом?"

Каллагэн рисковал жизнью, чтобы оставить эту записку, а Эдди, под чарами Черного Тринадцатого едва не расстался со своей. И какой результат принесли все эти усилия? Тауэр по-прежнему носился по западному Мэну в поисках редких и старых книг.

И когда они ехали следом за Каллемом, сначала по дороге 5, потом свернули на Димити-роуд, Эдди чувствовал (Роланд, тот спокойно сидел рядом), как медленно, но верно подбирается к точке кипения.

«Придется сунуть руки в карманы и прикусить язык», — думал он, но не мог гарантировать, что эти верные и надежные способы помогут в данном конкретном случае.

Проехав примерно две мили от дороги 5, «форд F-150» замигал правым поворотником и свернул с Димити-роуд. На ржавом столбе у поворота крепились две таблички. На одной Эдди прочитал: «РОКЕТ-РОУД», на второй — «КОТТЕДЖИ У ОЗЕРА». Рокет-роуд оказалась проселком, петляющим меж деревьев, и Эдди пришлось значительно отстать, чтобы не глотать пыль, которую поднимал грузомобиль их нового друга. Модель картомобиля, тоже «форда», с двумя дверями, Эдди смог бы определить лишь по названию на хромированной полосе над задним бампером или заглянув в руководство по обслуживанию. Но до чего же приятно, думал он, снова вести машину, когда у тебя под задницей не одна лошадь, а несколько сотен, готовых рвануться в карьер от легкого движения правой ноги. Радовало и другое: вой сирен становился все глуше и глуше.

Тени деревьев, кроны которых смыкались над проселком, поглотили их. Воздух наполнял сладкий и одновременно резкий запах хвои и смолы.

— Красивые места, — заметил стрелок. — Человеку тут жить в удовольствие, — на том его комментарии и закончились.

Грузовичок Каллема один за другим оставлял за собой пронумерованные съезды. На каждой табличке рядом с номером соседствовала надпись «ДЖЕФФОРДС РЕНТАЛС». Эдди уже хотел сказать Роланду, что они знали Джеффорсов в Кэлле, знали их очень хорошо, но передумал. Чего, собственно, ломиться в открытую дверь?

Они проехали съезды с номерами 15, 16 и 17. Каллем притормозил у 18-го, вроде бы собрался свернуть, но потом высунул руку из кабины и махнул ей, показывая, что надо ехать дальше. Эдди притормаживать и не собирался, и без взмаха руки Каллема знал, что около коттеджа 18 делать им совершенно нечего.

Каллем, само собой, свернул к следующему по счету коттеджу. Эдди последовал за ним, и колеса седана теперь шуршали по толстому слою опавших сосновых иголок. Синие блики начали появляться среди деревьев, но, когда они наконец добрались до коттеджа 19, Эдди увидел, что перед ними не настоящее озеро, как Кейвадин-Понд, а искусственный пруд. Возможно, чуть шире футбольного поля. В коттедже, похоже, было две комнаты. Застекленное крыльцо выходило на пруд, на нем стояли два обшарпанных, но, по виду, удобных кресла-качалки. Над крышей торчала металлическая труба. Гаража не было, автомобиля перед коттеджем — тоже, хотя Эдди подумал, что недавно он тут стоял. Впрочем, пружинистая лесная подстилка из сосновых веток не позволяла сделать однозначный вывод.

Каллем заглушил двигатель. Эдди последовал его примеру. Теперь они слышали лишь легкий плеск воды, шелест ветра в кронах сосен да пение птиц. Посмотрев направо, Эдди увидел, что стрелок сидит, умиротворенно сложив на коленях так много умеющие, с длинными пальцами руки.

— Как тебе тут? — спросил Эдди.

— Тихо.

— Кто-нибудь есть?

— Думаю, да.

— Опасность?

— Йя-я. Рядом со мной.

Эдди нахмурился, не отрывая от стрелка глаз.

— Ты, Эдди. Ты хочешь убить его, не так ли?

Через секунду-другую Эдди признал, что так оно и есть. От этой стороны собственного характера, дикой и необузданной, ему иной раз становилось не по себе, но он не мог отрицать, что она имеет место быть. И, кто, в конце концов, извлек ее на поверхность и заточил, как бритву? Роланд кивнул.

— Однажды, после долгих лет странствий в одиночестве по пустыни, в моей жизни появился хныкающий и занятый только собой молодой человек, жизненные устремления которого состояли только в одном: принять очередную дозу наркотика, от которой ему хотелось разве что чихать да спать. Этот самодовольный, эгоистичный, горластый позер не вызывал положительных эмоций…

— Но симпатичный, — перебил его Эдди. — Не забывай об этом. Парень-то был симпатичный, настоящий секс-символ.

Роланд посмотрел на него, без тени улыбки.

— Если я смог не убить тебя тогда, Эдди из Нью-Йорка, сегодня ты сможешь не убить Келвина Тауэра, — с этим Роланд открыл дверцу со стороны пассажирского сидения и вылез из кабины.

— Ну, раз ты так говоришь, — сказал Эдди салону легковушки Каллема, и открыл свою дверцу.

Каллем еще сидел за рулем грузовичка, когда сначала Роланд, а потом Эдди присоединились к нему.

— Мне кажется, в доме никого нет, — заметил он, — но на кухне горит свет.

— Это точно, — кивнул Эдди. — Джон, у меня…

— Только не говори, что у тебя еще один вопрос. Только один человек, из тех, кого я знаю, задает больше вопросов, чем ты. Это мой внучатый племянник, Айдан. Ему как раз исполнилось три года. Не томи душу, спрашивай.

— Можете вы указать конкретное место, где в последние несколько лет приходящие появлялись наиболее часто?

Каллем задумался, но ненадолго.

— Тэтлбек-лейн[61], в Лоувелле.

— Чувствуется, вы в этом уверены.

— Уверен. Помнишь, я упоминал моего приятеля, Донни Рассерта, профессора истории из колледжа Вандербилта?

Эдди кивнул.

— Так вот, лично столкнувшись с одним их приходящих, он заинтересовался этим феноменом. Написал несколько статей, хотя и говорил, что ни один респектабельный журнал не опубликует их, какими бы документами не подтверждались приведенные в статьях факты. Потом он признался мне, что статьи о появлении приходящих в западном Мэне научили ему одной простой истине, хотя он и представить себе не мог, что в столь почтенном возрасте жизнь может еще чему-то научить: есть такое, во что люди не хотят верить, даже если ты выложишь перед ними все необходимые доказательства. Он еще процитировал какого-то греческого поэта: «В колонне истины есть дыра». Так или иначе, у себя в кабинете он повесил карту района, в котором расположены эти семь городков: Стоунэм, Ист-Стоунэм, Уотерфорд, Лоувелл, Суиден, Фрайбург и Ист-Фрайбург. И стал вкалывать булавки в те места, где видели приходящих, понимаете?

— Понимаю вас очень хорошо, сэй, говорю, спасибо вам, — кивнул Эдди.

— Так вот, как я уже сказал… да, на Тэтлбек-лейн они появлялись чаще всего, в нее Донни воткнул шесть или восемь булавок, а длиной Тэтлбек-лейн не больше двух миль. Начинается от дороги 7, петлей огибает озеро Кезар и возвращается к дороге 7.

Роланд, который смотрел на дом, повернулся влево, замер, положил левую руку на сандаловую рукоятку револьвера.

— Джон, я рад, что мы встретились, но теперь тебе пора уезжать.

— Ты уверен?

Роланд кивнул.

— Мужчины, которые приехали сюда, дураки. Тут все еще пахнет дурью, вот почему я знаю, что никуда они не съехали. Ты — не такой, как они.

Джон Каллем чуть улыбнулся.

— Хотел бы на это надеяться, но все равно, спасибо за комплимент, — он замолчал, почесал седую голову. — Если это комплимент.

— Не возвращайся на главную дорогу и начинай думать о том, что мои слова — всего лишь слова. А еще лучше, что нас здесь и не было и тебе все привиделось. Не возвращайся в свой дом даже за чистой рубашкой. Там тебя может поджидать опасность. Уезжай куда-нибудь. Как минимум, в три раза дальше горизонта.

Каллем прищурил глаз, начал что-то прикидывать.

— В пятидесятых я проработал десять лет охранником в тюрьме штата Мэн. О них и вспоминать не хочется, но там я встретил замечательного человека, которого звали…

Роланд покачал головой и прижал к губам два оставшихся пальца правой руки. Каллем кивнул.

— Имя его я запамятовал, но живет он в Вермонте, и я уверен, что имя вспомню, может, даже дорогу к его дому, к тому моменту, как перееду границу Нью-Гэмпшира.

Эдди показалось, что в этой речи прозвучала фальшивая нота, но выделить ее не смог и решил, что у него просто паранойя. Уж за Джоном Каллемом лжи не замечалось… или он ошибался?

— Счастливого вам пути, — Эдди пожал Каллему руку. — Долгих дней и приятных ночей.

— И вам того же, парни, — и пожал правую руку Роланда, задержав ее в своей. — Как ты думаешь, там Бог спас мою жизнь? Когда засвистели пули?

— Йя-я, — ответил стрелок. — Если тебе так нравится. И пусть он и дальше пребывает с тобой.

— Что же касается моего старого «форда»…

— Он останется здесь или где-то неподалеку, — ответил Эдди. — Вы его найдете, а может, кто-то другой. Не волнуйтесь.

Каллем улыбнулся.

— Именно это я и хотел тебе сказать.

— Vaya con Dios[62], — сказал Эдди. Улыбка Каллема стала шире.

— Именно так, сынок. Остерегайтесь этих приходящих, — он помолчал. — Некоторые из них неприятные личности. Судя по свидетельствам тех, кто с ними сталкивался.

Каллем сел за руль, включил двигатель и уехал. Роланд проводил его взглядом, разлепил губы: «Дан-тет».

Эдди кивнул. Дан-тет. Маленький спаситель. Джону Каллему это определение подходило как нельзя больше. Теперь он ушел из их жизни, как ушли старики Речного Перекрестка, как ушли другие люди. А он ушел, не так ли? Хотя, когда он говорил о своем друге в Вермонте, что-то…

Паранойя. Обычная паранойя. И Эдди выбросил эти мысли из головы.

Поскольку автомобиль около дома не стоял и, следовательно, заглянуть под коврик у водительского сидения не представлялось возможным, Эдди решил исследовать пространство под нижней ступенькой крыльца. Но, едва он шагнул к дому, Роланд ухватил его за плечо одной рукой, а другой указал на заросший кустами склон, спускающийся к воде и крышу, скорее всего, еще одного эллинга. Выкрашенную зеленой краской кровельную дранку засыпали опавшие сосновые иголки.

— Кто-то там есть, — губы Роланда едва шевелились. — Возможно, не самый большой дурак. И он наблюдает за нами. Подними руки.

— Роланд, ты думаешь, опасности нет?

— Нет, — и Роланд поднял руки. Эдди подумал о том, чтобы спросить, а на чем, собственно, основана его уверенность, но ответ знал и так: на интуиции. Роланд специализировался именно на этом. Со вздохом Эдди поднял руки.

— Дипно! — позвал Роланд, глядя на эллинг. — Эрон Дипно! Мы — друзья, и времени у нас в обрез! Если это ты, выходи! Нам нужно посовещаться!

Последовала пауза, потом раздался старческий голос: «Как вас зовут, мистер?»

— Роланд Дискейн из Гилеада и рода Эльда. Думаю, ты знаешь.

— И ваша профессия?

— Мое дело — свинец! — ответил Роланд, и Эдди почувствовал, как по рукам побежали мурашки. Долгая пауза. Потом: «Вы убили Келвина?»

— Нам об этом ничего не известно, — откликнулся Эдди. — Если вы знаете что-то такое, чего не знаем мы, почему бы вам не подойти и не рассказать нам?

— Вы — тот парень, который появился, когда Кел улаживал возникшие недоразумения с Андолини?

Услышав про улаживание возникших недоразумений Эдди побелел от злости. Он-то полагал, что для описания тех событий в подсобке-складе книжного магазина Тауэра следовало подобрать другие слова.

— Значит, он там улаживал возникшие недоразумения? Так он вам сказал? — и продолжил, не дожидаясь ответа Дипно. — Да, я — тот парень. Подходите сюда и давайте поговорим.

Ответа не последовало. Прошло двадцать секунд. Эдди уже набрал полную грудь воздуха, чтобы вновь позвать Дипно. Роланд положил руку ему на плечо и покачал головой. И только спустя еще двадцать секунд заскрипела, открываясь, сетчатая дверь. Из эллинга вышел высокий, худой мужчина, моргая, как сова. В одной руке он держал за ствол большой автоматический пистолет. Дипно поднял его над головой.

— Это «беретта», и он не заряжен. У меня только одна обойма, и я храню ее в спальне на полке с носками. Заряженное оружие меня нервирует. Понимаете?

Эдди закатил глаза. Злейшие враги этих людей — они сами, как сказал бы Генри.

— Отлично, — кивнул Роланд. — А теперь иди к нам.

И… да, чудесам, похоже, несть конца… Дипно пошел.

Кофе он сварил куда лучше, чем они пили в Кэлла Брин Стерджис, собственно такого хорошего кофе Роланд не пробовал с тех пор, как покинул Меджис, городок, затерянный на Внешней Дуге. Он угостил их еще и клубникой. Садовой и купленной в магазине, по словам Дипно, но Эдди не мог не отметить, какая она ароматная. Все трое сидели на кухне коттеджа номер 19, сдаваемого на лето компанией «Джеффордс ренталс», пили кофе и макали крупные ягоды в миску с сахаром. Когда разговор подходил к концу, они выглядели убийцами, выпачкавшими кончики пальцев в крови своей последней жертвы. Разряженный пистолет Дипно, забытый хозяином, остался на подоконнике.

Дипно прогуливался по Рокет-роуд, когда услышал стрельбу, громкую и отчетливую, потом взрыв. Поспешил к коттеджу (поспешил — громко сказано, отметил он, учитывая его нынешнее состояние), а увидев поднимающийся на юге столб дыма, пришел к выводу, что вернуться в эллинг — не самое плохое решение. К тому времени он уже практически не сомневался, что за выстрелами, взрывами и пожаром стоит тот бандит-итальянец, который…

— Что значит, вернуться в эллинг? — спросил Эдди.

Дипно шевельнул ногами под столом. На очень бледном лице темными пятнами выделялись мешки под глазами, на голове остался лишь венчик седых волос, напоминающих пух одуванчика. Эдди вспомнил слова Тауэра о том, что пару лет назад у Дипно нашли рак. Выглядел он, конечно, не очень, но Эдди видел людей, особенно в городе Луд, которые выглядели куда как хуже. Скажем, старина Гашер, давний друг Джейка.

— Эрон? Что значит, вернуть…

— Я слышал вопрос, — с легким раздражением оборвал его старик. — Мы получили письмо, в почтовом отделении, вернее, его получил Кел, с предложением перебраться из коттеджа куда-то еще, по соседству, и не высовываться. Написал его некто Каллагэн. Вы его знаете? — Роланд и Эдди кивнули. — Этот Каллагэн… можно сказать, он отчитал Кела, как мальчишку.

«Cal, Calla, Callahan», — подумал Эдди и вздохнул.

— Кел, во многих отношениях хороший человек, но не любит, когда его отчитывают. Мы на несколько дней переехали в эллинг… — Дипно помолчал, возможно, занятый короткой борьбой с совестью. Потом продолжил. — Точнее, на два дня. Только на два. А потом Кел сказал, что мы — психи, что от сырости у него разболелись суставы, и он слышал, как я кашляю. «Не хватало еще, чтобы мне пришлось везти тебя в эту паршивую больницу в Норуэе, — сказал он, — чтобы тебя лечили там не только от рака, но и от пневмонии». Добавил, что Андолини никогда нас здесь не найти, при условии, что молодой человек… вы… — он указал узловатым, в клубничном соке пальцем на Эдди, — будет держать язык за зубами. «Эти нью-йоркские бандиты севернее Уэстпорта шага не сделают без компаса». Его слова.

Эдди застонал. Впервые в жизни он злился из-за того, что оказался прав.

— Он сказал, что мы сделали все возможное, чтобы замести следы. На это я ответил: «Но ведь кто-то нас нашел, этот Каллагэн нас нашел». «Естественно, нашел, — согласился со мной Кел, — вновь палец нацелился на Эдди, — потому что знал, где искать почтовый индекс, а остальное труда не составило». Потом Кел сказал: «Правильно рассчитал, что нужно прямиком идти в почтовое отделение. Поверь мне, Эрон, мы здесь в полной безопасности. Никто не знает, где мы, за исключением агента, сдавшего нам этот коттедж, а она уже в Нью-Йорке».

Дипно посмотрел на них из-под густых бровей, наклонился вперед, макнул ягоду в сахар, откусил половину.

— Так вы нас нашли? Через нью-йоркского агента?

— Нет, — ответил Эдди. — Через местного. И он привез нас прямо сюда, Эрон.

Дипно откинулся на спинку стула.

— Ох.

— Да, тут есть над чем поохать, — согласился Эдди. — Значит, вы вернулись в коттедж, а Кел продолжил закупать книги, вместо того, чтобы прятаться здесь и читать уже купленные. Так?

Дипно уставился в скатерть.

— Вы должны понимать, что Кел — увлеченный человек. Книги — его жизнь.

— Нет, — ровным голосом ответил Эдди, — Кел — не увлеченный человек. Кел — одержимый, вот кто у нас Кел.

— Как я понимаю, ты у нас — стряпчий, — Роланд впервые подал голос, после того, как Дипно пригласил их в коттедж. Он закурил еще одну сигарету Каллема (предварительно обломив фильтр, как и показывал ему Джон), но, по мнению Эдди, не получал от курения никакого удовольствия.

— Стряпчий? Я не…

— Адвокат.

— А-а. Да, конечно. Но я на пенсии, не практикую с…

— Нам нужно, чтобы ты вернулся к работе и составил нам одну бумагу, — и Роланд объяснил, какая бумага им нужна. Дипно закивал буквально после первых слов стрелка, из чего Эдди сделал вывод, что Тауэр ввел своего друга в курс дела. Его это вполне устраивало. Что не нравилось, так это выражение лица старика. Однако, Дипно дал Роланду выговориться до конца. Пусть и на пенсии, он не забыл основополагающие принципы работы с клиентами.

И лишь убедившись, что Роланд закончил, позволил себе высказаться:

— Полагаю, я должен предупредить вас, что Келвин решил еще на какое-то время оставить эту недвижимость за собой.

Эдди двинул себя по той части головы, где не было ссадины, использовав для этого театрального жеста здоровую правую руку. Левая рука онемела, а в раненой ноге, между лодыжкой и коленом, вновь запульсировала боль. Он предположил, что старина Эрон наверняка взял с собой в поездку какие-нибудь сильные болеутоляющие средства, и подумал, что перед расставанием нужно попросить у него несколько таблеток.

— Извините, прошу вас, но по пути в этот очаровательный маленький городок меня крепко стукнули по голове, и, похоже, слух у меня повредился. Мне показалось, вы сказали, сэй… что мистер Тауэр решил не продавать нам пустырь.

Дипно улыбнулся, довольно-таки кисло.

— Вы прекрасно знаете, что я сказал.

— Но он должен продать его нам! У него письмо Стефана Торена, его пра-пра-прадедушки, в котором об этом ясно сказано.

— Кел говорит совсем другое, — ровным голосом ответил Дипно. — Съешьте еще ягодку, мистер Дин.

— Нет, благодарю!

— Съешь ягоду, Эдди, — поддержал старика Роланд и протянул Эдди ягоду.

Эдди ее взял. Хотел уже раздавить о нос высокого, костлявого старика, передумал, макнул в блюдечко с молоком, потом в миску с сахаром, начал есть. И, черт победи, до чего же трудно злиться, когда рот наполняет такая сладость! Роланд, несомненно, прекрасно это понимал (да и Дипно, скорее всего, тоже).

— Согласно Келу, в конверте, который достался ему от Стефана Торена, не было ничего, кроме имени этого человека, — практически лысая голова качнулась в сторону Роланда. — Завещание Торена, которое в те далекие дни еще называли «предсмертной волей», давно исчезло.

— Я знал, что находится в конверте, — упорствовал Эдди. — Он меня спросил, и я знал!

— Он мне это говорил, — Дипно бесстрастно смотрел на него. — Он сказал, что это трюк, который по силам любому уличному фокуснику.

— Он также сказал, что пообещал продать нам этот пустырь, если я смогу назвать ему имя в конверте? Он сказал вам про свое гребаное обещание?

— Он заявляет, что находился в состоянии стресса, когда давал такое обещание. И я уверен, что так оно и было.

— Так этот сукин сын думает, что мы собираемся надуть его? — спросил Эдди. Ярость глухими ударами бухала в виски. Хоть раз в жизни разбирала его такая злость? Да, однажды. Когда Роланд отказался вернуть его в Нью-Йорк, где он сумел бы раздобыть столь необходимую ему дозу. — В этом все дело? Так надувать его мы не собираемся. Отдадим все, что ему положено, до последнего цента, и даже больше. Клянусь в этом лицом отца своего! И сердцем моего старшего!

— Выслушайте меня внимательно, молодой человек, потому что это важно.

Эдди посмотрел на Роланда. Тот чуть кивнул, потом затушил окурок на каблуке. Эдди вновь повернулся к Дипно, молча, кипя от злости.

— Он говорит, что в этом и проблема. Он говорит, что вы собираетесь заплатить мизерную, чисто номинальную сумму, в подобных случаях это один доллар, а потом выплатить все остальное. Он заявляет, что вы пытались убедить его, что вы — сверхъестественное существо или человек, который имеет доступ к сверхъестественным существам… не говоря уже о доступе к миллионам «Холмс дентал корпорейшн»… но провести его вам не удалось.

Эдди смотрел на него, раскрыв рот.

— Все это Келвин говорит, — все также спокойно продолжал Дипно, — но сие не означает, что он в это верит.

— О чем вы, черт побери?

— Келвину страшно трудно расставаться с тем, что попало к нему. У него нюх на редкие и антикварные книги, знаете ли. Он — настоящий литературный Шерлок Холмс, а найдя такую книгу, стремится ее приобрести. Я видел, не раз и не два, как он преследовал владельца нужной ему книги, пока тот не сдавался и не продавал ее. Иногда лишь для того, чтобы Кел перестал обрывать ему телефон, я в этом уверен.

С учетом его таланта, местоположения магазина и значительной суммы денег, которую он получил в свое полное распоряжение на двадцать шестой день рождения, Кел должен был стать одним из самых удачливых книготорговцев Нью-Йорка. Но его проблема — не покупка, а продажа. Как только книга, которую он так хотел приобрести, оказывается у него в руках, он просто не может заставить себя с ней расстаться. Я помню, как один книжный коллекционер из Сан-Франциско, почти такой же упорный, как Келвин, уговорил-таки его продать первое издание «Моби Дика» с автографом автора. Кел заработал на этой сделке больше семидесяти тысяч долларов, но и неделю не мог спать. То же самое он испытывает по отношению к пустырю на углу Второй авеню и Сорок шестой улицы. Это единственная недвижимость, помимо книг, которая принадлежит ему. И он убедил себя, что вы хотите украсть у него эту землю.

Последовала короткая пауза, которую прервал Роланд.

— Но он знает, что это не так, в глубине сердца?

— Мистер Дискейн, я не понимаю…

— Все ты понимаешь, — прервал его Роланд. — Знает?

— Да, — наконец, ответил Дипно. — Я уверен, что знает.

— В глубине своего сердца он знает, что мы — люди слова, которые заплатят за его собственность, если только не умрут.

— Да, вероятно. Но…

— Если он продаст этот пустырь нам, а мы поставим в известность о сделке старшего Андолини… его босса, человека по имени Балазар…

— Я слышал это имя, — сухо прервал его Дипно. — Оно постоянно мелькает в газетах.

— Тогда этот Балазар оставит в покое твоего друга? Если, конечно, мы растолкуем Балазару, что пустырь твой друг больше продать не может, поскольку владелец сменился, а попытка отомстить сэю Тауэру может дорого ему обойтись.

Дипно скрестил руки на узкой груди, ожидая продолжения. Теперь он смотрел на Роланда, как зачарованный.

— Короче, если твой друг Келвин Тауэр продаст нам пустырь, все его беды уйдут в прошлое. Как по-твоему, знает он это в глубине своего сердца?

— Да, — кивнул Дипно. — Все дело в его нежелании… нежелании расставаться с тем, что попало ему в руки.

— Подготовь бумагу, — подвел черту Роланд. — Объект, пустующий участок земли на углу этих двух улиц. Тауэр — продавец. Мы — покупатели.

— Покупатель — «Тет корпорейшн», — вставил Эдди. Дипно качал головой.

— Я могу подговорить документ, но вы не убедите его продать. Если только не потратите на это неделю, а то и больше, да еще вам придется прикладывать раскаленное железо к его пяткам, а то и яйцам.

Эдди что-то пробормотал. Дипно спросил, что он сказал. Эдди ответил, что ничего. На самом деле сказал: «Звучит неплохо».

— Мы его убедим, — заверил его Роланд.

— Я в этом очень сомневаюсь, друг мой.

— Мы его убедим, — повторил Роланд, предельно сухо.

Снаружи донесся приближающийся шум двигателя. Маленький автомобиль (Эдди не сомневался, арендованный у «Хертца») подкатил к дому и остановился.

«Прикуси язык, прикуси язык», — говорил себе Эдди, но, когда Келвин Тауэр выскочил из кабины, удостоив другой автомобиль разве что мимолетного взгляда, почувствовал, как кровь ударила в голову. Сжал руки в кулаки, а когда ногти вонзились в кожу ладоней, улыбнулся: боль позволила отвлечься.

Тауэр открыл багажник арендованного «шеви» и достал большую сумку. «Сегодняшняя добыча», — подумал Эдди. Тауэр коротко глянул на юг, на дым в небе, пожал плечами и направился к коттеджу.

«Так и надо, — думал Эдди, — так и надо, сволочь поганая, что-то горит, а тебе до этого нет никакого дела». Несмотря на боль в руке, Эдди еще сильнее сжал кулаки, все глубже вгоняя ногти в кожу.

«Ты не можешь его убить, Эдди, — сказала Сюзанна. — Ты это знаешь, не так ли?»

Он это знал? А если и знал, послушался бы голоса Сюзи? Любого голоса разума, если уж на то пошло? Эдди не знал. Знал другое: настоящая Сюзанна ушла, ушла вместе с захватившей ее Миа, растворилась в далеком будущем. А вот Тауэр, с другой стороны, здесь, рядом. И в этом просматривалась определенная логика. Эдди где-то прочитал, что после атомной войны выживут, скорее всего, только тараканы.

«Не бери в голову, сладенький, просто прикуси язычок и позволь Роланду решить этот вопрос. Ты не можешь его убить».

Да, Эдди не мог.

Во всяком случае, пока сэй Тауэр не поставил свою подпись над линией из точечек. А вот потом… после того, как…

— Эрон! — воскликнул Тауэр, поднявшись на крыльцо. Роланд поймал взгляд Дипно и приложил палец к губам.

— Эрон, ей, Эрон! — голос сильного и счастливого человека, не беглеца, а бушмена, вернувшегося с богатой добычей. — Эрон, я ездил к той вдове в Ист-Фрайбург, и, святой Иосиф, у нее есть все романы, которые только написал Герман Вук[63]! Не издания книжного клуба, как я мог ожидать, а…

Последовал скрип открывающейся сетчатой двери, шаги в комнате.

— …первые издания «Даблдей». «Марджори Морнингстар!» «Бунт на «Кейне»! Я думаю, кому-то на другой стороне озера следовало позаботиться о страховке от пожара, потому что…

Он вошел в кухню. Увидел Эрона. Увидел Роланда, сидевшего напротив Дипно, который смотрел на него этими пугающе-голубыми глазами с множеством морщинок по их углам. И, наконец, увидел Эдди. А вот Эдди его не увидел. В последний момент Эдди Дин зажал сцепленные руки между коленями и наклонил голову, уставившись как на руки, так и на доски под ними. Он в прямом смысле прикусил язык. А около большого пальца на правой руке появились две капельки крови. Вот на них Эдди и сосредоточился. Можно сказать, полностью зациклился. Потому что Эдди точно убил бы обладателя этого веселого голоса, если бы тот попался ему на глаза.

«Увидел наш автомобиль. Увидел, но даже не подошел к нему. Не позвал своего друга, не спросил, все ли в порядке. Не спросил, жив ли Эрон. Потому что все мысли о книгах этого Германа Вука, не изданиях книжного клуба, а настоящих, первых. И никаких тревог. Потому что воображением ты ничем не отличаешься от Джека Андолини. Ты и Джек, пара паршивых тараканов, ползающих по полу вселенной. В глазах у вас только приз, так? Только гребаный приз».

— Вы, — выдохнул Тауэр. Куда только подевались радость и оживление, только что переполнявшие голос. — Парень из…

— Парень из ниоткуда, — говорил Эдди, не поднимая головы. — Тот самый, который вытащил тебя из рук Андолини за две минуты до того, как ты наложил в штаны. И так ты платишь за добро? Ты у нас тот еще тип, не так ли? — высказавшись, Эдди вновь прикусил язык. Сцепленные руки дрожали. Он надеялся, что Роланд вмешается… должен вмешаться, не мог ожидать, что Эдди сам справиться с этим эгоистичным монстром… но Роланд молчал.

Тауэр рассмеялся. Очень нервно, дребезжащим смехом, примерно так же звучал его голос, когда он понял, кто сидит за столом кухни в арендованном им и Дипно коттедже.