Покаяние Пронин Виктор

XXXIII

Дедушкин.

ДЕДУШКИН. Машенька, Мария Игнатьевна!.. Дорогая. Да. Я вас не отвлекаю. У вас найдется буквально полторы минуточки. А то вы так заняты. Я каждый раз полчаса переживаю, прежде чем набрать ваш номер. Вот, думаю, старик отвлекает женщину от важных дел. Да. Танечка, бумага. Спасибо вам огромное. Но я сейчас по-другому. Тут дело совершенно другого сорта. Скандальное дело, опасное, я бы даже сказал. Ваш супруг. Игорь Тамерланч. Вошёл в контакт с моей бывшей свояченицей. Или кумой, я не знаю, как это точно называется. Я гуманитарий. Технические термины сложны для меня. Очень. Короче говоря, это мать моего бывшего зятя. Юры. Георгия Кравченко. Ужасно неприятный был тип. Учитель физкультуры из провинции. Устроился в Плехановский преподавателем физкультуры. Вы можете себе представить? Без культуры, без образования. Мы с мамой говорили Танечке, что с ним не надо связываться. Но она, к сожалению, связалась. Счастье, что детей не было. Они разошлись, когда этого Георгия посадили. Тогда так можно было. При советской власти. Если муж в тюрьме, жена могла развестись сама. Без согласия мужа. Мы так и сделали. Слава Богу. Танечка нас тогда послушала. Но у Юры была мать. Собственно, она и есть. Я о ней и говорю. Извините, я волнуюсь немного. Потому что случай чрезвычайный. Этой матери уже за восемьдесят. Я вам больше скажу: ей под девяносто. Она лет на десять старше меня. Живёт в Брянске. Всю жизнь живёт в Брянске. Вы представляете себе Брянск. Слава Богу, что не представляете. Это образцовая глушь. Если есть на свете образцовая глушь, то это Брянск. Там невозможно жить. Она работала там педагогом. Школьным учителем. Литературы. Морочила головы нашим детям. Про молодую гвардию и как закалялась сталь. Детям, которых мы с Игорем Тамерланчем потом переучивали. Да, разумеется. Брянским детям. Обманывала детей. Я к ней в Брянск ездил. В восемьдесят первом году! Вы можете себя представить. Брянск, да еще тридцать лет назад. В грязном поезде. Там даже чай подавали в треснувшем подстаканнике. А от проводника воняло так… Даже учитель физкультуры в Якутии так не воняет. Да, я знаю. Знаю, увы. Ох. И я говорил этой женщине – её зовут Вера Остаповна. Я говорил: Вера Остаповна, скажите вашему сыну, чтобы он оставил мою дочь в покое. Ведь он погубит её. Дочь профессора Дедушкина не может выйти за брянского преподавателя физвоспитания. К тому же диссидента и врага советской власти. Действительно, смешно. Где советская власть – а где брянское физвоспитание. Но эта баба, тётка эта, страшная она какая-то, как русская провинция, сказала мне: у них любовь, мол, не вмешивайтесь. Любовь! Вы можете себе представить, какая там любовь! К нашей квартире на Малом Каретном и даче в Болшеве. Любовь. Чтобы войти в приличную семью и оттуда иметь прикрытие. Любовь. И вот теперь эта Вера Остаповна звонит разным людям в Москву и говорит, что её в Брянске выселили из квартиры. А она якобы ветеран войны. А на самом деле – никакой не ветеран. У неё удостоверение подложное. Ненастоящее. Она просто спала с секретарём райкома. Во время войны. И он подарил ей удостоверение. На именины. Она всегда рассказывает, когда выпьет. Это Юра Кравченко передавал. Он всегда пересказывал, когда выпьет. Скабрёзные истории. Эта старуха многим звонила. Танечке пыталась звонить. Мне. Танечке, к счастью, не дозвонилась. А я ей строго сказал: Вера Остаповна, если вы не перестанете нашу семью беспокоить, я напишу заявление в милицию. И вот эта женщина приехала на поезде в Москву уже 3 дня живет в гостинице «Будапешт».

Пауза.

Порыв грома.

Это всё Игорь Тамерланч ей оплатил. Она ему дозвонилась. Он, конечно. Больше некому. Не могла же она сама взять билет на поезд. У неё нет денег. Ни копейки. Она педагог на пенсии. Понимаете? Откуда поезд. У неё на мыло нет денег. От неё воняет, как от того проводника. Нет. Это даже по телефону слышно. Честное слово. И вот Игорь Тамерланч взялся ей помогать. Она его уговорила. Охмурила. Адская старуха. У неё и квартира-то была ненастоящая. Тоже, небось, спала с начальником ЖЭКа. При советской власти. Он ей почему-то стал помогать. А это скандал. Машенька, Мария Игнатьевна. Это выльется в огромный скандал. Не дай Бог, она выйдет из «Будапешта» и начнёт побираться на улице. Там, на Петровке, нищих много. Она примется просить вместе с ними. Подаяние. Она способна, я знаю. Очень подлая женщина. Тётка. Настоящая провинциальная тётка. Малокультурная и подлая. Под девяносто лет. Лет на десять. Как будет выглядеть тогда Игорь Тамерланч. Как он будет чувствовать себя. Еще попадёт в газеты. Машенька, я вас просто умоляю. Это надо остановить. Обратно в Брянск. При первой же возможности. Плацкарта. Недорого там. Только не хватало нам этой Веры Остаповны. И забыть. Ко всем нашим шёлковым платьям. Так моя бабушка говорила. Я вас побеспокою. Завтра же. Побеспокою. Это скандал. Пожалуйста. На коленях умоляю. Мария Игнатьевна. Пожалуйста. Пожалуйста!!!

Темнота / тьма.

XXXIV

Толь, Гоцлибердан.

ГОЦЛИБЕРДАН. Кажется, наш Тамерланыч совсем ёбнулся головой.

ТОЛЬ. Что там ещё?

ГОЦЛИБЕРДАН. По его версии, оказывается, поп жив.

ТОЛЬ. Какой поп? Тот самый?

ГОЦЛИБЕРДАН. А какой же, ебать-молотить? Сирин. Из Нерюнгрей.

ТОЛЬ. Как он может быть жив?

ГОЦЛИБЕРДАН. Тамерланыч уверяет, что должен с ним встретиться. На днях. Или раньше.

ТОЛЬ. А по телефону?

ГОЦЛИБЕРДАН. По телефону – ничего. Глухо.

ТОЛЬ. Он мог завести себе другой телефон?

ГОЦЛИБЕРДАН. Машка с охраной ни хуя не знают. Машка говорит, если бы купил телефон, она бы нашла. Прятать он не умеет.

ТОЛЬ. Понятно. Теоретически хотя бы он может быть жив?

ГОЦЛИБЕРДАН. Теоретически? Это вопрос к твоему Андрюшке.

Пауза.

Смотрят в зал.

ТОЛЬ. Почему моему и почему Андрюшке?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ну, там разные люди работают по-разному. Некоторые – ошибаются. Хотят убить, например, тёщу, а убивают жену. Масса примеров есть. Почитайте жёлтую прессу, мой повелитель.

ТОЛЬ. Кто ошибается – я тебе скажу. Тот ошибается, кто вместо зажигательной смеси бросает на дачу Кочубея бутылку палёной водки. И думает, что от водки всё загорится.

Гнев.

Вот кто ошибается.

ГОЦЛИБЕРДАН. Половину денег мы отозвали.

ТОЛЬ. Дело не в деньгах. Веранда не сгорела, а должна была сгореть, Гоц. А ты мне обещал, что не слажаешь.

ГОЦЛИБЕРДАН. Что поделаешь – какая страна, такие и фашисты. Либеральную дачу поджечь не могут.

ТОЛЬ. Не говори так, как будто ты ни при чём.

ГОЦЛИБЕРДАН. К перепутанному попу – точно ни при чём.

ТОЛЬ. Ты убедил меня влезть в это дело!

ГОЦЛИБЕРДАН. В это дело нас всех втравил Тамерланыч. Я ему попа не подсовывал.

Почему-то молчат.

ТОЛЬ. Нет. Поп не может быть жив. Это мистификация. Игорь нас мистифицирует.

Пауза.

Церковь официально признала, что Сирин мёртв. Значит – мёртв. В деле есть справка о смерти?

ГОЦЛИБЕРДАН. Что ты меня спрашиваешь. Копия лежит у тебя в сейфе.

ТОЛЬ. Я спрашиваю тебя потому, что ты должен отвечать!

Звук удара чайной ложки о котелок.

Мы проведём расследование. Мы всё выясним. Никому не позволено делать из нас идиотов. Даже Игорю Кочубею. Не позволено. Ты уже видел его доклад?

ГОЦЛИБЕРДАН. Видел. Через полчаса будет у тебя. Курьер уже выехал.

ТОЛЬ. Что там?

ГОЦЛИБЕРДАН. К счастью, на этот раз ничего?

ТОЛЬ. Что значит ничего?

ГОЦЛИБЕРДАН. Обычная либеральная галиматья. Старые игориные благоглупости. Называется «Содержательное обновление либерализма в условиях всемирного кризиса».

ТОЛЬ. Какой вывод?

ГОЦЛИБЕРДАН. Всё было заебись, а будет ещё лучше.

ТОЛЬ. Про ошибки?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ничего.

ТОЛЬ. Что значит ничего?!

ГОЦЛИБЕРДАН. Ничего – значит ни хуя, совсем ни хуя. Ни единого слова. Мы не ошибались. Либерализм спас страну от голода, холода и гражданской войны. Всё, как положено.

ТОЛЬ. Ой, слава тебе Господи.

Пауза.

Даже не верится. Он сам писал?

ГОЦЛИБЕРДАН. Сам.

ТОЛЬ. Почему знаешь? Проверял?

ГОЦЛИБЕРДАН. Машка точно говорит, что сам писал. И потом – видна рука. Его причмокивающая рука. Жуткие банальности с особо важным видом пророка.

ТОЛЬ. Нормально. Всё нормально. Ты не думаешь, что он может подменить доклад? В последний момент?

ГОЦЛИБЕРДАН. Исключено.

ТОЛЬ. Почему?

ГОЦЛИБЕРДАН. Во-первых, осталось четыре дня. Он не успеет написать новый доклад. Он слишком медленно работает.

ТОЛЬ. А во-вторых?

ГОЦЛИБЕРДАН. Во-вторых – там же будет премьер, руководитель администрации. А Игорь боится начальства. И всегда боялся. Ты помнишь, как он потел по дороге в кабинет Ельцина? Ему Ельцин как-то тогда сказал: вы ко мне прямо как из бани, Игорь Тамерланыч. Мокрый весь.

ТОЛЬ. Короче.

ГОЦЛИБЕРДАН. Он испугается бунтовать при начальстве. С нами он может выкидывать всякие фокусы. Голодных старух подкармливать. Но – не там. И не с ними.

ТОЛЬ. Не с ними?

ГОЦЛИБЕРДАН. Не с теми.

ТОЛЬ. Следи за ним, Гоц. Актовый день должен всё показать. Что Кочубей жив и возвращается в норму.

ГОЦЛИБЕРДАН. Ещё как жив!

ТОЛЬ. Что про нацбола?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ты меня спрашиваешь? Ты поручил Андрюшке.

ТОЛЬ. Пока, стало быть, ничего.

Суетливые действия.

Ничего. Пока. Ничего.

XXXV

Кочубей, Мария.

КОЧУБЕЙ. Я забыл тебя предупредить – сейчас придёт мой учитель рисования. Но мы закроемся на веранде и совсем тебе не помешаем.

МАРИЯ. Что это за учитель?

КОЧУБЕЙ. Антон Хлебородов. Молодой гений. Мастер особых красок. Окончил Школу Тициана в Венеции.

МАРИЯ. Я никогда не слыхала про Школу Тициана. Может быть, тебя опять обманывают? Разводят?

КОЧУБЕЙ. Никогда. Я лично был в Школе Тициана.

МАРИЯ. Когда еще?

КОЧУБЕЙ. Лет семь назад. Может быть, восемь. Когда был Венецианский форум идеологов либерализма. Это в каком году? Да, значит, восемь.

МАРИЯ. Только не говори, что ты там встретил этого Антона.

КОЧУБЕЙ. Именно там я его и встретил. Нет, на форуме, конечно. А в Школе Тициана. Во время экскурсии. Была экскурсия. И вёл её русскоязычный гид. Как раз этот мальчик. Антон. Он там учился. А потом вернулся в Москву. И позвонил мне. Вот и всё.

МАРИЯ. Я много раз ездила в Венецию. Никто не говорил мне про Школу Тициана.

КОЧУБЕЙ. Это не туристическое место. Затерянное, на отшибе…

Мелкие звуки.

Извини, я кажется опять сказал бестактность.

МАРИЯ. Ты попытался. Но ничего страшного. Я жена гения, и не должна реагировать. Для того и я вышла замуж за гения.

КОЧУБЕЙ. Чтобы что?

МАРИЯ. Чтобы не реагировать.

КОЧУБЕЙ. Но ты не выходила за гения. Ты выходила за скромного партийного журналиста. Редактора отдела. С серой «Волгой». Или нет – грязно-белой. Ты просто пожалела меня.

МАРИЯ. Пожалела?

Тонкий свист, похожий на паровоз.

КОЧУБЕЙ. Антон пришёл. Мы отправляемся на веранду. Он идеально разбирается в красках. Вот увидишь.

МАРИЯ. Подать вам чаю? Я скажу домработнице.

КОЧУБЕЙ. Мы сами, Марфуша. Мы сами.

XXXVI

Дедушкин.

ДЕДУШКИН. Уважаемые дамы и господа! Сегодня мы все становимся свидетелями поистине исторического события. Впервые, по указу нашего президента, отмечается официальный памятный праздник – День русского либерализма. И так получилось, что этот замечательный праздник, в полной мере отражающий подлинный настрой и стратегические планы нашего президента, его курс на глубокое реформирование российского общества, совпал с актовым днём Академии рыночной экономики. Днём, когда мы здесь, в Академии, собираемся, чтобы подвести итоги года прошедшего, но главное – наметить основные планы на будущее. На тот год, который у нас впереди. И даже не на один год. Подумать только. Всего пятнадцать лет назад Академия рыночной экономики начиналась. У нас тогда не было почти ничего. Кроме горящих глаз и дерзких мозгов. Сегодня Академия рыночной экономики – это ведущий многопрофильный научно-педагогический центр. Не просто главная кузница российских либеральных специалистов, но международное образовательное учреждение, имеющее свои дочерние институты, филиалы и представительства на всех трёх континентах. Я счастлив говорить, что Академия рыночной экономики состоялась не только как самое престижное высшее учебное заведение Центрального полушария, где готовят высокопрофессиональных либералов, но и думательный центр не прекращающихся ни одну историческую минуту либеральных реформ. О чём, собственно, свидетельствует и историческое решение нашего президента учредить День русского либерализма. Установленный его указом. И я, как бессменный, благодаря высокому доверию здесь присутствующих, президент Академии со дня её основания, могу сказать, больше того, я хочу сказать, что Академия рыночной экономики никогда не состоялась бы, никогда не превратилась бы в то, во что она превратилась, без постоянной поддержки и неусыпной заботы со стороны нашего президента, нашего правительства, личного многоуважаемого председателя правительства, который сейчас с нами, в этом зале, в этот день. Бурные, продолжительные аплодисменты. Разве могли знать мы, советские научные сотрудники, ютившиеся в лабораторных комнатах по 11 метров, что со временем у нас будет такой храм русского либерализма! Что придут времена, когда экономистам либерального направления не придётся больше скрывать свои взгляды, не надо будет бояться партийных организаций и вездесущего КГБ, а можно будет смело говорить о либеральном векторе развития России, и получать при этом ощутимую и масштабную государственную поддержку. Я горд, когда называю простые цифры: 10 лет назад лишь семь процентов государственных должностей занимали выпускники нашей Академии, сегодня это – 23 процента! А в крупных корпорациях почти 40 процентов ведущих менеджеров – наши бывшие студенты и аспиранты. Бурные аплодисменты, к сожалению, не переходящие в овации. Значит, мы нужны людям. Мы нужны стране. И мы, не побоюсь этого слова, отрабатываем ту уникальную поддержку, которую оказывают нам наш президент, его высокочтимая администрация, руководитель которой присутствует сегодня с нами, в этом зале, наше правительство, лично его председатель, который любезно согласился выступить в этот праздничный день, в нашем актовом собрании. Я хотел бы, с чувством особой гордости и нескрываемой радости, передать слово руководителю нашей администрации нашего президента. Затем с программным сообщением выступит наш председатель нашего правительства. Ну, а затем, по традиции, с актовым докладом в честь годовщины Академии рыночной экономики выступит известный, всемирно признанный экономист. И я особенно рад, что именно сегодня, в первый День русского либерализма, установленный указом нашего президента, который подтвердил тем самым свой курс на всеобщую либерализацию, у нас выступит человек, по праву считающийся крупнейшим идеологом российских либеральных реформ. Вы, разумеется, все его знаете, дамы и господа. Это бывший председатель нашего правительства, профессор нашей Академии Игорь Тамерланович Кочубей. Спасибо огромное всем, кто сегодня пришёл сюда. Кто выкроил время, чтобы принять участие в нашем актовом собрании. Я прошу. Прошу. Прошу!!!

Темнота / тьма.

Из тьмы / темноты выступает огромная красная надпись:

НАМ ПИЗДЕЦ.

Будто бы кровью сделанная надпись.

XXXVII

Дедушкин.

ДЕДУШКИН. Это какой-то кошмар. Это ужас, скандал. Ужасный, страшный скандал! А ведь так хорошо всё начиналось. Приветствие президента, такое грамотное, такое милое. Речь премьер-министра. Остроумная такая речь. Я даже заслушался. Я, старый профессор, заслушался. Такая атмосфера. Такие улыбки. Такая сплочённость. И вдруг – это страшная надпись на стене. Как все испугались! Как премьер посмотрел на меня, сжав зубы, и сказал: Что за балаган вы тут устроили?! Так, прямо, как будто укусить меня хотел. Нет, он не так сказал. Он сказал: что это вы меня втягиваете в какой-то балаган?! И тут же ушёл. Уехал. И половина зала тоже ушла, уехала. Это страшный удар. Двести га на Байкале до сих пор не согласованы в Рослесхозе. Давыдов тянет с перечислением сингапурского гранта. Я так рассчитывал на это собрание. На помощь премьера. Теперь, наверное, уже не будет ни Байкала, ни Сингапура. Танечка всё ещё не утверждена вице-президентом Академии. 77 лет. 77 лет коту под хвост. Зачем я только сделал эту марксистско-ленинскую лабораторию! Из неё вышли одни несчастья. Одни несчастья!

Рыдания.

На мою стариковскую голову. Это я виноват. Я должен был предвидеть, что нечто может случиться. Мне говорили. Что машина Кочубея накануне стояла у Академии. Что его видели в стенах. В коридорах. Я не придал этому значения. Я преступно расслабился. И вот результат. Со времён первого замужества дочери я не переживал такого удара. Но тогда мне было пятьдесят, а сейчас – семьдесят семь. Сил уже нет. Хотел отдохнуть в Сингапуре под конец жизни, но видно, уже не получится. Буду вымаливать прощение. Каяться буду. Как мальчишка, каяться. На коленях стоять. Как люмпен. Или, того хуже, дегенерат какой-то. Осуществлять покаяние. Чтобы все смеялись над старым профессором. Почему Кочубей так меня подставил? Я сделал для него всё. Дал ему лабораторию. Познакомил с Ельциным. Я сделал его премьером! Да, я. Потому что я подложил к нему в постель Машку, эту суку. Мою аспирантку. Которая дать была готова любому, лишь бы ей сделали диссертацию. И со мной очень хотела спать. Очень хотела. Но я был кандидат в члены ЦК. Время было другое. И вот – она стала спать с Кочубеем. И я тогда, из жалости, утвердил её диссертацию. Из жалости к Игорю. Он был полный такой, нескладный. Женщины не любили его. Только Машка должна была полюбить. Из-за диссертации. А потом он прорвался к Ельцину. То есть, что значит – прорвался? Я привёл его туда. Это же я придумал Особое экономическое совещание. Молодые экономисты у президента. И записал туда Игоря. И он понравился Ельцину. Потому что очень трогательно причмокивал. И так обаятельно чавкал, когда подавали печенье. Тогда не было хорошего печенья, кроме «Юбилейного». И даже в президентской столовой не было. Тогда вообще случилось это голодное время, вы помните? И мы ели в кабинете президента это «Юбилейное». Кочубей так обаятельно чавкал, что стал в результате премьер-министром. А сегодня – он подставил меня. Нет – он убил меня. Уничтожил меня. Кто бы видел выражение глаз премьер-министра, когда появился эта надпись на стене! Нецензурная, бранная надпись! Хоть бы приличными словами сделали, что ли. Был бы не такой позор. Не такой скандал. Тоже скандал, но не такой. Где Байкал, где Сингапур! Где Танечка, в конце концов. Что скажет Алисочка? Ей в субботу опять ехать на дачу. К этому человеку. Ликёро-водочному королю. Императору даже, можно сказать. Если надо, я поеду в багажнике. Я подползу к императору сбоку, лизну его ладонь и скажу ему, что Кочубей сошёл с ума. Что я не виноват. Академия не виновата. Мы не виноваты. Ни в чём не виноваты. Это всё Кочубей. Он действительно сошёл с ума. Ему нужен доктор. Ему нужен хороший доктор. Какой позор! Какой страшный позор!

XXXVIII

Толь, Гоцлибердан.

ТОЛЬ. Ну что – Хлебородов раскололся?

ГОЦЛИБЕРДАН. На седьмой минуте матча. Нестойкий революционер оказался, блядь. Все показал: и про краску, и как писали на стене. Всплывающие слова. Новая технология.

ТОЛЬ. Откуда у него?

ГОЦЛИБЕРДАН. Работает в Институте Баха. Институте биохимии Баха. Лаборантом. Он же и труп сторожит, етить его мать.

ТОЛЬ. Почему Баха? Какое отношение Бах имеет к биохимии?

ГОЦЛИБЕРДАН. Стало быть, это не тот Бах, Боря. Это другой Бах.

ТОЛЬ. Да, другой Бах. А труп-то – тот? Что говорит?

ГОЦЛИБЕРДАН. Говорит, мужик бородатый. Привезли. С документами на Сирина. А тот, не тот – точно не скажешь.

ТОЛЬ. Ну, Сирин вроде был не очень бородатый.

ГОЦЛИБЕРДАН. Не очень. И труп не очень. А там – этих бородатых трупов, да ещё и не очень, пруд пруди. Как говорила бабушка нашего профессора.

ТОЛЬ. Надо до конца разобраться. Возьмёшься?

ГОЦЛИБЕРДАН. Возьмусь, гражданин начальник.

ТОЛЬ. Не будет, как с поджогом веранды?

ГОЦЛИБЕРДАН. На этот раз будет в лучшем виде. Гарантирую.

ТОЛЬ. Гарантируй. Гарантируй. Хлебородов где сейчас?

ГОЦЛИБЕРДАН. В Звенигородском СИЗО. Посидит месячишко, потом отпустим.

ТОЛЬ. Ну, так он берёт всё на себя?

ГОЦЛИБЕРДАН. Как возьмёт, так и отпустим. Не раньше. А потом – в бега. Переправим его в Белоруссию.

Пауза.

Знаешь, что самое смешное, Боря?

ТОЛЬ. Что?

ГОЦЛИБЕРДАН. Остров святого Плотника действительно существует. И на самом деле – 27 миль от святой Елены.

ТОЛЬ. Откуда ты знаешь?

ГОЦЛИБЕРДАН. Из Интернета. Откуда ж еще. И действительно продаётся. За десять миллионов. Висит объявление на сайте – ты будешь смеяться – Компартии Ирландии.

ТОЛЬ. А компартия Ирландии тоже еще существует?

ГОЦЛИБЕРДАН. Выходит, существует.

ТОЛЬ. Черт те что творится в этом мире.

XXXIX

Гоцлибердан, Дедушкин.

ГОЦЛИБЕРДАН. Что такое, профессор? Почему вы не с бориной тростью?

ДЕДУШКИН. Треснула, Гоценька. В тот самый актовый день и треснула. Не выдержал норвежский граб. А еще хвалёное качество. Верь после этого европейцам.

ГОЦЛИБЕРДАН. Не надо им верить, я всегда говорил. А что у вас нынче?

ДЕДУШКИН. Туркменский саксаул. С рубиновым набалдашником. Подарок моего аспиранта.

ГОЦЛИБЕРДАН. Аспиранта?

ДЕДУШКИН. О, да. Племянник главного туркменского газовика. Я подобрал ему прекрасную тему. Стратегия перемещения газа по воздуху. Это будет бомба.

ГОЦЛИБЕРДАН. Только бомбы нам и не хватало.

ДЕДУШКИН. Ко всем нашим шёлковым платьям?

ГОЦЛИБЕРДАН. К ним. Вы знаете, профессор, меня тоже в последнее время интересует тема диссертации.

ДЕДУШКИН. Чьей диссертации, Гоценька?

ГОЦЛИБЕРДАН. Моей диссертации. Моей, чьей же ещё меня может интересовать. Вы знаете, что я всего лишь кандидат наук. Я собирался делать докторскую, но в это время либеральная революция призвала меня к другим делам. Я стал помощником премьер-министра. Отца русского либерализма Игоря Кочубея. Помощником по особым поручениям. Всё закрутилось, завертелось. Много лет было не до того. И вот теперь.

ДЕДУШКИН. Я помню, как вы пришли в ту самую лабораторию. Вам ведь было лет двадцать пять, не больше?

ГОЦЛИБЕРДАН. Двадцать четыре года. Двадцать четыре. Я прибыл к вам по комсомольской линии. Был освобождённым секретарём комитета комсомола экономфака.

ДЕДУШКИН. Нет, Гоценька. Дело не в комсомольской линии. Вы были самый талантливый. Из всех. В лаборатории. Талантливее даже Кочубея. Боря, тот вообще не блистал, между нами говоря. Он начётчик. Выучит три предложения и повторяет их всю жизнь. То от начала к концу, а то – от конца к началу. А у вас я сразу заметил большой талант.

ГОЦЛИБЕРДАН. Потому Боря миллиардер, а я нет. Но дело в другом. Вы хотите помочь мне защитить докторскую? Побыстрее, без проволочек?

ДЕДУШКИН. Это огромная честь для меня. Нет. Не совсем так. Это большая честь для меня. Вот так. Правильнее. Большая честь для меня.

ГОЦЛИБЕРДАН. Вот и чудненько. Когда приступаем?

ДЕДУШКИН. У вас есть тема?

ГОЦЛИБЕРДАН. У меня есть тема. Как ни странно, у меня есть тема.