Покаяние Пронин Виктор
КОЧУБЕЙ. Неужели гей-монах может на меня польститься? Мне ведь уже не чуть, а прилично за пятьдесят.
МАРИЯ. В общем, если интеллигентный проводник выльет тебе кипяток прямо на колени, не удивляйся. И не обижайся. Это будет твой выбор.
КОЧУБЕЙ. Но в Интернете об этом не написано.
МАРИЯ. Там все написано. Больше, чем ты думаешь. Например, там написано, что на Валааме не работает мобильная связь. У тебя там телефон ловить не будет. И что с тобой, и где ты, – никому не известно. Если засосёт под ложечкой или случится, не дай Бог, почечная колика, – кто тебя будет спасать? Чёртовы монахи?
КОЧУБЕЙ. Но это же прекрасно, что не ловит мобильный. Боренька с Гоцем не смогут меня прослушивать. Кстати, ты давно видела Гоца?
МАРИЯ. Недавно. Я его видела совсем недавно.
Несколько нервно.
Пойми, Игорь, у нас с тобой уже полгода не было секса. Да какие там полгода – месяцев восемь. А женщина в моем возрасте не может без секса. Неужели ты этого не понимаешь?!
КОЧУБЕЙ. Да что ты? Я это прекрасно понимаю. Вот, когда наша команда пришла в правительство…
МАРИЯ. При чем здесь твоя команда?!
КОЧУБЕЙ. Мы первым делом разрешили секс. Всем, особенно женщинам. Раньше ведь нельзя было даже в гостинице селиться вместе, если официально не муж и жена. Мы отменили все запреты. Все ограничения. Разве женщины нам за это не благодарны? А мужчины?
МАРИЯ. Да. Выражаясь словами Гоца, вы сказали всему народу: ебитесь конем!
КОЧУБЕЙ. Боже, я впервые слышу от тебя такую грубость. В первый раз за восемнадцать лет! За восемнадцать с половиной лет!
Пауза.
Мария обнимает его колени.
МАРИЯ. Игоряша, милый, давай ты не поедешь на Валаам. И в Америку не поедешь тоже. Давай лучше мы сразу после Нового года вдвоем отправимся в Инсбрук. А оттуда – в Тревизо. Возьмем самолёт «Цизальпины». Один целый самолёт на нас двоих. Закажем шампанское, клубнику, чёрную икру. Можно и красную, но под шампанское надо чёрную. Обязательно. А ты мне подаришь оркестр. Тот самый, который был у нас на десятилетии. Скрипки Андалусии, бывший оркестр дома культуры Капотни. Отметим годовщину свадьбы. Прямо в воздухе. Давай сделаем так. В Альпах ты отоспишься. У тебя мозги заработают по другому. Ты похудеешь.
КОЧУБЕЙ. У нас же летом годовщина свадьбы…
МАРИЯ. Ну мы же в этом году толком не отмечали. Вот и отметим зимой. Только вдвоем. Телефоны выключим, если хочешь. В Тревизо есть прекрасная гостиница. Она тебе понравится. Там Гоголь писал «Мертвые души». Второй том.
КОЧУБЕЙ. А зачем нам на двоих целый самолёт?
МАРИЯ. Чтобы поместились шампанское и оркестр. Ты только согласись. Ты только скажи «да», все остальное я организую. Не думай об этом.
КОЧУБЕЙ. Это будет не Борин самолёт?
МАРИЯ. Нет, это будет наш самолёт. Наш, с надписью «Цизальпина» на борту. Ты же так хотел…
КОЧУБЕЙ. Наверное. Я хотел…
МАРИЯ. Ну?
КОЧУБЕЙ. Но я же не могу теперь не ехать на Валаам.
МАРИЯ. Ты можешь не ехать на Валаам. Ты вообще можешь всё. Ты был самым смелым премьер-министром в истории. Ты пошёл на реформы, на которые не решился бы никто. Ты спас Ельцина. Спас страну. Спаси теперь одну-единственную женщину, которая тебя умоляет.
КОЧУБЕЙ. Не надо меня умолять, Марфуша. Это не так красиво.
МАРИЯ. Это очень красиво, Игорь. Умолять, и чтобы обязательно со слезами.
КОЧУБЕЙ. Как икра в Калининграде.
МАРИЯ. Что?
КОЧУБЕЙ. Так, ничего. Почему-то вспомнилось.
МАРИЯ. Хочешь, я сейчас, сегодня поеду к отцу Гавриилу. И он благословит наш рейс Инсбрук – Тревизо. Он не станет тебя больше зазывать с собою на Валаам.
КОЧУБЕЙ. А как же туберкулезные больницы?
МАРИЯ. Туберкулезные больницы подождут. Сейчас мне важнее ты.
КОЧУБЕЙ. Я посплю пару часиков. И потом сразу скажу тебе, что я решил. Хорошо? Меня Боря Толь очень утомил. Он слишком назойлив и дидактичен. А я – сельский житель. Мне не нужна его дидактика. Он, кстати, предлагал раскассировать наш бермудский оффшор. И отдать мне мою долю наличными. Там уже накапало сто сорок восемь миллионов. Даже с хвостиком.
МАРИЯ. Ты, конечно, отказался?
КОЧУБЕЙ. Конечно. Где же я буду держать сто сорок восемь миллионов? В чемоданах? Они займут всю гостиную. Нам негде будет повернуться в собственном доме.
МАРИЯ. Всё понятно. Что-то в тебе меняется, но сам ты – не меняешься.
Пауза.
Иди поспи, Игоряша. Поспи. Я взобью тебе подушку. Помнишь, доктор Берешит говорит, что тебе нужно спать на высокой подушке? Чтобы не было изжоги, помнишь?
КОЧУБЕЙ. Берешит – очень милый человек. Как он сейчас?
МАРИЯ. Нам надо к нему поехать. Прямо перед Инсбруком. Он тебя посмотрит и скажет, на что обратить внимание.
КОЧУБЕЙ. Он каждый раз советует мне похудеть. И каждый раз я не следую его совету.
МАРИЯ. Это не страшно. Похудеешь в Италии. За 2 недели сбросишь пять килограмм. Я тебе обещаю. Я знаю специальную диету… Макароны с манго. Ты ведь любишь макароны с манго?
Пауза.
КОЧУБЕЙ. Разболелась голова после Бориных нотаций. А вечного анальгина у нас в доме еще нет.
МАРИЯ. Чего нет? У нас все есть. Дать тебе парацетамол?
КОЧУБЕЙ. Не надо. Я вспомнил, как мы с тобой однажды ездили в Переславль-Залесский. На машине. Была страшная погода. Снег. Мы остановились у маленькой церкви. Зашли внутрь. Органист играл Генделя. А святые с икон как будто рвались наружу, чтобы послушать Генделя из партера. Потом он спустился к нам и сказал, что два последних сочинения написал сам. А вовсе не Гендель. И мы подарили ему коробку конфет. Ничего другого под рукой не оказалось. Помнишь?
МАРИЯ. Это было в Монтеземоло. Девяносто пятый год.
КОЧУБЕЙ. Вот я и говорю. Переславль-Залесский. Только у нас бывает такой дикий снег. Русский снег страшнее инфляции.
МАРИЯ. Ложись отдыхать. Лишние воспоминания – самое вредное. Берешит всегда об этом говорил.
КОЧУБЕЙ. Берешит прав. Пойду.
МАРИЯ. Иди, пожалуйста. Ступай.
КОЧУБЕЙ. Иду. Иду.
XXI
Дедушкин.
ДЕДУШКИН. Машенька, Мария Игнатьевна. Здравствуйте, моя дорогая. Я вас не отвлекаю? Едете в машине? Но, надеюсь, не за рулем? За рулем нынче ужасно ездить. Погода премерзкая. У нас всегда перед Новым годом такая мерзкая погода, чтобы было сложно покупать подарки. Люди обязаны покупать подарки, но не могут их приобретать из-за погоды. Простите великодушно, Машенька, вам не удалось переговорить с Игорем Тамерланчем? Да, да, про Танечку. Очень важно, чтобы на этом Ученом совете. А то если отложить до конца января, будет уже сложнее. Там могут появиться другие кандидатуры, знаете ли. Сами понимаете, как это бывает. Строишь что-то, строишь. А потом выясняется, что ты как бы и ни при чем. Как бы – это студенты сейчас говорят. И аспиранты тоже. Раньше аспиранты не говорили «как бы». Но время проходит. Видите ли. Вот и Танечке уже пятьдесят. В Новом году. А она женщина безотказная. Настоящая русская баба. Да, да. Коня на скаку и всё прочее. На горящие объекты, если надо. Нам сейчас выделяют 200 га на Байкале. Под заповедник либеральной экономики. Это ж все надо осваивать. Чужих людей же к этому не допустишь. Вам приходилось бывать на Байкале? Сказочные места. Я мечтал бы, чтоб такая женщина, как вы… Не скажите. Вы – великолепный организатор. Столько лет держать в блистательной форме нашего дорогого Игоря. Вы уж напомните ему. Пожалуйста. Ученый совет через шесть дней. У нас и бумаги все уже заготовлены. Ему надо только выступить… Только… Да, да. Танечку. Татьяну Евгеньевну. Спасибо. Спасибо вам огромное, Мария Игнатьевна. Мы, конечно, еще увидимся, но на всякий случай, если не увидимся – с Новым годом!
XXII
Толь, Гоцлибердан.
ТОЛЬ. Что Маша?
ГОЦЛИБЕРДАН. Бесполезняк. После всех уговоров попиздовал опять к попу. Вернулся оттуда в первом часу ночи, красный и трезвый, и торжественно объявил, что едет на Валаам. И что он все выяснил, и никакой опасности нет, а в его персональной келье будет теплый сортир. А если, мол, будут вопросы, он встретится с журналистами и всё расскажет.
ТОЛЬ. Только этого еще не хватало.
КОЧУБЕЙ. Ко всем нашим шелковым платьям, блядь?
ТОЛЬ. К чему?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ну это профэссор так говорит. Ко всем нашим шёлковым платьям. Сегодня Игорь отправил водителя за билетами на поезд. Москва – Петрозаводск. Два места эсвэ. И чтобы обязательно с интеллигентным проводником. Попроси, водитель, чтобы с проводником! В своем игорином репертуаре.
ТОЛЬ. Ты убрал эту бабу в его приёмной?
ГОЦЛИБЕРДАН. Убрал. Там теперь Ирка из нашего управления постоянной молодости. Но это нам не поможет.
ТОЛЬ. Почему?
ГОЦЛИБЕРДАН. Игоряша окончательно охуел на поповской почве. Точечными кадровыми перестановками проблему не решить, мой повелитель.
ТОЛЬ. Он читал письмо митрополита?
ГОЦЛИБЕРДАН. Машка говорит, пробежал глазами и бросил за пианино. Она его, вестимо, не переспрашивала. Можно, конечно, потратить, пятнарик и сделать письмо Патриарха…
ТОЛЬ. Ты же говорил – это десятку стоит.
ГОЦЛИБЕРДАН. Ну десятку так десятку. Пяток, значится, доебу из своих.
ТОЛЬ. Но это все равно не поможет. О патриархе он отзывается скептически. Вспоминает какие-то истории про коньяк «Хеннесси». Он не прислушается.
Пауза.
Но мы не можем отменить американскую поездку. Уже ноль семь аванса перечислено. Я говорил с сенаторами. С конгрессменами. С Гарри Поттером. Что теперь им всем объяснять?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ты же понимаешь, Боря, что проблема не в поездке.
Пауза.
Проблема в том, что под влиянием попа Игорь может отхуячить все, что угодно. Он теперь сам звонит журналистам. Полтора часа назад снова говорил с Женевьев.
ТОЛЬ. Ты не смог этого предотвратить?
ГОЦЛИБЕРДАН. Как, блядь? Перекрыть ему исходящие звонки? Нет, в жизни всегда есть место подвигу. Но тогда нужны жесткие решения. Будут решения – будем действовать. Ты же знаешь принцип русского либерализма. А еще Игорь снова выписывает Пола Морфина. На 24-е. Говорит, отметим вдвоем католическое Рождество.
ТОЛЬ. Морфин разве не улетает раньше? Он же американец.
ГОЦЛИБЕРДАН. Он русский. Он остается здесь.
ТОЛЬ. Послушай. Мы можем оперативно лишить Сирина звания? Или срочно перевести в другую церковь, по крайней мере?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ты хочешь сказать: может ли Патриархия низвергнуть его из сана и запретить в служении? Или – направить его в другой приход, где-нибудь в Краснокаменске Читинской области?
ТОЛЬ. Очень много лишних слов, Гоц. Ты прекрасно понял, что я спросил.
ГОЦЛИБЕРДАН. За некоторую сумму – безусловно.
ТОЛЬ. Сколько?
ГОЦЛИБЕРДАН. Думаю, лям – Патриарху, и ноль пять – митрополиту Фоме.
ТОЛЬ. Ты только что говорил, что цедулька патриаршья стоит десятку. С чего вдруг так все подорожало?
ГОЦЛИБЕРДАН. Цедулька – дело нехитрое. Никакой ответственности. А тут – административное решение. Проводить через канцелярию. У них еще есть викарий московской епархии, который всем страшно интересуется. Ему, блядь, тоже может немного понадобиться. На поправку здоровья в новогоднюю ночь.
ТОЛЬ. В общем, я готов незамедлительно выделить лимон двести. Налом. Чтобы до Нового года Федота Сирина не было в Москве и духу. Условие: чтобы не ближе, чем две тысячи километров от Москвы. Нет – две тысячи пятьсот. И маленький город, чтобы слабые коммуникации.
ГОЦЛИБЕРДАН. 2500 – слишком мало, Борюсик. Ты знаешь, сколько от Москвы до Краснокаменска?
ТОЛЬ. Сколько?
ГОЦЛИБЕРДАН. Тыщи четыре, не меньше. Россия – ебать-копать какая большая страна. Это я тебе говорю как бывший помощник премьер-министра по экономической географии. Но ты не просчитываешь последствия, мой биг босс. Всегда просчитываешь, а сейчас – не очень. Лям двести уйдет у тебя впустую.
ТОЛЬ. Почему?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ты знаешь, чего ты добьёшься?
Пауза.
Ты добьёшься только того, что Тамерланыч наш попиздует за священником в Краснокаменск. Вместо Валаама – в Сибирь. И останется там жить. На вечном временном поселении. Вот так.
ТОЛЬ. Как ты себе это представляешь…
ГОЦЛИБЕРДАН. А как ты себе представляешь СВ с попом до Петрозаводска? Это можно было представить еще год назад? Он восемнадцать лет не ездил ничем, кроме салон-вагона. А если летал рейсовым самолётом, то только первым классом «Эмирейтс» в Сингапур. А сейчас же – едет, едет. Водителишку посылает, мать его ети.
ТОЛЬ. И что же мы должны делать?
ГОЦЛИБЕРДАН. Я не знаю, должны или не должны. Это решать тебе.
ТОЛЬ. Не раздражай меня, Гоц. Я не люблю твои долгие зачины. Время слишком дорого.
ГОЦЛИБЕРДАН. Как говорит мой лучший друг и начальник Борис Алексеевич Толь, дороги только следующие пять-шесть лет. А потом начнется вечная жизнь. Как из генетической пушки.
Выстрел снега.
Я внимательно изучил ситуацию с отцом Гавриилом. У него натянутые отношения с мусульманами. Крайне натянутые, я бы даже сказал. Он повадился крестить гастарбайтеров – таджиков и узбеков. За два года покрестил больше тысячи. Таких в Жирафьей Канавке – хренова туча. Строят развлекательный центр «Белый Жираф». И кинотеатр «Бондарчук». В честь мертвого Бондарчука, не пугайся. И вот все эти гастарбайтеры из ислама, понимаешь, ушли, а пришли – куда?
ТОЛЬ. Куда?
ГОЦЛИБЕРДАН. Пришли в православный храм святого апостола Марка. К Федоту Тумусовичу Сирину, стало быть. А с ними – их чахлые гастарбайтерские бабульки.
ТОЛЬ. Да что ты! Какие там бабульки! Они же нищие все. Спят в бытовках.
ГОЦЛИБЕРДАН. Нищие или не нищие – другой вопрос. Блаженны нищие духом, как говорил один предшественник нашего Тамерланыча. Тыща человек – это уже сила.
ТОЛЬ. Какая к чёрту сила? Говори быстрее, не изводи меня.
ГОЦЛИБЕРДАН. Отцу Гавриилу Сирину неоднократно угрожали. Мусульманские экстремисты. И лично. И по телефону. Они грозились убить его за то, что он крестит гастарбайтеров. Понимаешь, в чем тут суть дела?
Пауза.
ТОЛЬ. У нас есть доказательства?
ГОЦЛИБЕРДАН. Через 72 часа будут.
ТОЛЬ. Какие?
ГОЦЛИБЕРДАН. Записи. Отца Гавриила с экстремистами. Там всё сказано.
ТОЛЬ. Голоса настоящие?
ГОЦЛИБЕРДАН. Гаврюхи – настоящий. Остальные – как живые. С акцентами. Ах, святой отец-заде, ухуячим мы тебя по пэрвое число. Нэ жди второго, його не будет.
ТОЛЬ. Ладно. Понятно. Сколько?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ну, думаю, тариф стандартный.
ТОЛЬ. Когда ты скажешь Андрюше?
ГОЦЛИБЕРДАН. Никогда.
ТОЛЬ. Что за фигня?
ГОЦЛИБЕРДАН. Решения такого уровня должен оглашать ты. И только ты. Ты – наш бог. Нет, конечно, наш бог – Тамерланыч, но ты – папа римский, патриарх и далай-лама в одном лице. Вопросы жизни и смерти должен решать только ты.
ТОЛЬ. Но это не вопрос жизни и смерти. Это вопрос маленькой суммы денег. Я поручаю… я приказываю тебе переговорить с Андрюшей. Сегодня же!
ГОЦЛИБЕРДАН. Остынь, мон женераль. Ты не в армии. Я не против поговорить с Андрюшей. Но такое поручение он примет только от тебя. Так стоит ли удлинять веревку?
ТОЛЬ. Ты хочешь сказать…
ГОЦЛИБЕРДАН. Полевой меня не послушается. Он все равно пойдет к тебе переспрашивать. А по дороге исковеркает весь смысл. Его солдафонская голова. Ты должен сказать ему и приказать. Ты – повелитель. В конце концов.
ТОЛЬ. Тогда ты должен написать мне текст. Сегодня. Что говорить.
ГОЦЛИБЕРДАН. Ты забыл, как это говорится в таких случаях?
ТОЛЬ. Я имею право забыть. Я уже несколько лет занимаюсь вечной жизнью. И только ей.
ГОЦЛИБЕРДАН. Ну, ты «Мастера и Маргариту» читал?
ТОЛЬ. «Мастера и Маргариту»? Двадцать лет не перечитывал. Как мы начали реформы – так и не перечитывал.
ГОЦЛИБЕРДАН. У тебя в кабинете стоит полное собрание Булгакова. В подарочном исполнении. Под цвет швейцарской штукатурки. Открой пятый том и перелистай быстренько.
ТОЛЬ. Что значит быстренько? Кто дает кому поручения – я тебе или ты мне?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ты даешь поручения сам себе. Но иногда – через меня. Так получается. Ты же лучший исполнитель в России. За это Игорь и позвал тебя в правительство.
ТОЛЬ. Хорошо. Тогда ты проводишь меня до кабинета. Я хочу, чтобы ты показал мне, где это, в пятом томе.
ГОЦЛИБЕРДАН. Всецело повинуюсь, ебаный в рот.
ТОЛЬ. Как ты думаешь, когда вызывать Полевого?
ГОЦЛИБЕРДАН. Вызывай на завтра. Пока экстремисты успеют подготовиться. Пока то-сё. Но нал я тебе советую заказать сегодня. Исламские киллеры любят аванс. Это у них религиозное.
ТОЛЬ. С авансом нет никаких проблем. Вообще никаких. Проблема в том, чем они отчитаются. Отчетность!
ГОЦЛИБЕРДАН. Щуплое, слегка бородатое тело тебя не устроит?
ТОЛЬ. Это результат. Нужны доказательства процесса. Всё должен случайно заснять милицейский вертолёт. Абсолютно случайно. Патрулировал – и заснял. Ты понял меня?
ГОЦЛИБЕРДАН. Я вас отлично понял, товарищ фельдмаршал.
ТОЛЬ. Ну вот и хорошо. Приступай. Я пока съезжу в Кремль. Развеяться. Встречаемся у меня в кабинете в восемнадцать часов. В шесть вечера.
ГОЦЛИБЕРДАН. Да благословит тебя Аллах, мой фюрер. Но при совершении лишь добрых дел.
ТОЛЬ. Перестань паясничать, Гоц! Перестань!
Тьма, она же темнота.
Пучок света.
ТОЛЬ. Гоц!
ГОЦЛИБЕРДАН. Да, мой герой.
ТОЛЬ. Гоц, успокой Марию как-нибудь. Заранее. Лучше, чтобы Игорь в эти дни не очень вычитывал новости.
ГОЦЛИБЕРДАН. Машка готова. Она ко всему готова.
ТОЛЬ. Вот и отлично. А ты знаешь, Гоц, что у нас на полях под Наро-Фоминском уже заколосился бамбук?
ГОЦЛИБЕРДАН. Не может быть. Никогда не верил в эту затею.
ТОЛЬ. Потому что скептик, Гоц. Закоренелый, неисправимый скептик. А я – оптимист.
ГОЦЛИБЕРДАН. Поэтому ты миллиардер, а я – до сих пор нет.
ТОЛЬ. Подожди. Я же точно знал, что наш бамбук заколосится. Наш вечный бамбук. И это случилось. Вчера. В девятнадцатый день зимы.
ГОЦЛИБЕРДАН. То ли еще будет, Борис Алексеевич. Когда весь мир признает нашу непобедимость.
ТОЛЬ. Идем сейчас же. Встречаемся у полного собрания в шесть часов.
Исчезают.
XXIII
Гоцлибердан.
В ультрафиолетовом сюртуке.
ГОЦЛИБЕРДАН. Сообщение российского информационного агентства «Новости». Сегодня, 24 декабря, в столице Гондураса Тегусигальпе зверски убит глава католиков страны, архиепископ Тегусигальпы Хосе Антонио Марадьяга. Это произошло во время рождественской мессы в кафедральном соборе святого Себастьяна. Убийца, низкий смуглый коренастый мужчина лет тридцати, смог вплотную приблизиться к архиепископу и трижды выстрелил в упор. Марадьяга скончался на месте. Толпа верующих, пришедших в собор на мессу, подвергла убийцу самосуду. Полиция прибыла слишком поздно. Эксперты полагают, что волосы, ногти, задние зубы и пальцы нижних ног убийцы станут теперь широко распространяться в Гондурасе в качестве талисманов и оберегов. Ответственность за убийство архиепископа взяла на себя повстанческая организация «Индейцы за Иегову», которая выступает за возвращение коренному населению Гондураса его традиционной религии – иудаизма. Соболезнования по поводу трагической гибели Хосе Антонио Марадьяги уже выразили многие главы государств и правительств, а также лидеры крупнейших религиозных конфессий мира.
Проворачивается на месте.
Тегусигальпа! Какое терпкое и липкое слово. Как будто помесь трягогузки с приморской галькой. Или даже лучше – скальп трясогузки. В том лепрозории, куда спасёт меня русский народ, я изобрету новый танец. И назову его – тегусигальпа. Нечто среднее между танго и гопаком. Для тех, кому за 70. Взмах рукой – и прокаженная кисть отлетела к чертовой бабушке. Резкий поворот головы – и нос хлестко рушится на танцпол. Ди-джей Гоцлибердан зажигает звезды! Приходите, будет весело. О, столица апреля, невеста двух океанов! О, Тегусигальпа!
Танцует.
XXIV
Дедушкин.
ДЕДУШКИН. Мария Игнатьевна. Машенька. Я всё понимаю. Сейчас такой день. Игорь Тамерланч, должно быть, страшно расстроен. Он действительно пристрастился к этому человеку. То есть, я неверно сказал. Он сблизился с этим человеком. Тот утешал его простыми словами. Я по себе знаю, как это нужно, когда – простыми словами. Меня мой учитель, академик Арцибашев, всегда успокаивал именно так. Говорил: дурачок ты, дурачок, Женька, ничего в жизни не понимаешь. И гладил по холке. Да, да. Как собачку. Вот так, вот так. Ну, видно покойный тоже гладил Игоря Тамерланча. В фигуральном смысле, разумеется. В переносном. Я это и имею в виду. Я даже хотел поехать на похороны. Но – подагра замучила. Подагра. Я, собственно, потому и напоминаю. Вам не удалось?.. Ученый совет через два дня. Надо бы обязательно внести Танечку, мою дочку. Да, на вице-президента внести. Могут и другие. Но Игорь Тамерланч лучше всех. Гораздо лучше всех. Они-то все согласны. Только я не до конца согласен, честно говоря. Когда внесёт Игорь Тамерланч, с его мировым именем и заслугами, – это одно. А когда другие – это совсем другое. Вы же понимаете. Вы сможете с ним поговорить? Еще раз. Двое суток осталось, даже меньше. Вы даже не представляете, как мы вам благодарны. И я, и супруга, и Танечка. И внучка моя, Алисочка. Она тут на днях на Гавайи улетала, так отдельно спросила: как там тетя Мария? То есть просто Мария. Никакая не тетя, конечно. Вы же ей как старшая сестра. Вот хорошо, говорила Алисочка, если б дядя Игорь и просто Мария поехали бы с нами на Гавайи. А я ей – не получается, дел много. У Марии Игнатьевны туберкулез свирепствует. Нет, ну конечно, я все правильно сказал. Подарки, больницы. Всё прочее. Так я могу надеяться? Спасибо вам, Машенька, огромное. Просто человеческое спасибо. Вы же знаете – там, поступление, дипломы, кандидатские, докторские, если кому надо – вообще не проблема. Спасибо, спасибо колоссальное, дорогая. Конечно, я перезвоню. Конечно, перезвоню.
XXV
Толь, Гоцлибердан.
ТОЛЬ. Всё нормально?
ГОЦЛИБЕРДАН. Как видишь. Как слышишь.
ТОЛЬ. Вижу и слышу хорошо. У меня хорошие органы чувств. От прадеда. Он как раз охотник был. На мраморного оленя. Что Мария?
ГОЦЛИБЕРДАН. Машка? Машка?
ТОЛЬ. Мария.
ГОЦЛИБЕРДАН. Всё, как мы договорились.
ТОЛЬ. Он уже знает?
ГОЦЛИБЕРДАН. Пока спит. Проснётся – узнает.
ТОЛЬ. Лучше бы – не просыпался. Пока.
ГОЦЛИБЕРДАН. Он выпил таблетку твоего анатоля. То есть – снотворное под видом твоего анатоля. На 16 часов беспробудного.
ТОЛЬ. Нашего. Нашего Анатоля!
Пауза.
Какая позиция патриархии?
ГОЦЛИБЕРДАН. Предварительно – исламский экстремизм. Если нам нужно – сделают официальное заявление. Что убит мусульманами-экстремистами за воцерковление гастарбайтеров.
ТОЛЬ. Как ты сказал? Какое слово?
ГОЦЛИБЕРДАН. Воцерковление.
ТОЛЬ. Зубы сломаешь. Цена вопроса?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ноль пять чистыми.
ТОЛЬ. Что ж так до фига-то, Гоц? Ты в своё время говорил про записку всего за десять. Или за пятнадцать. Почему за заявление-то ноль пять?!
ГОЦЛИБЕРДАН. Записка – это записка. Херня на постном масле. Никакой ответственности. Подписал – и бывай здоров. Никто не проверит. Никому не надо. А официальное заявление Священного Синода о причинах убийства в храме – это другой коленкор. Это – главный указатель для следствия. Посчитай, Боря, сколько ты на следствии сэкономишь. Просто посчитай. Ты же считать умеешь.
ТОЛЬ. Хорошо умею.
ГОЦЛИБЕРДАН. Вот и прекрасно. А потом – митрополиту этому, Фоме, надо подкинуть? А Яшке нашему, лезгину, надо? Чтоб новые зубы вставил. А то, говорит, как-то в прошлый раз митрополичий член старыми зубами исцарапал.
ТОЛЬ. А ты говорил, он его в жопу трахает.
Дедушкин.
ДЕДУШКИН. Молодые люди! Молодые люди! Как я рад, как я счастлив, что вы здесь! Вы, конечно, все уже слышали?
Читать бесплатно другие книги:
