Антираспад Орлов Антон

— Вы напрасно так громко говорите, все это записалось! — Илси произнесла открытым текстом то, на что Норберт несколько раз безуспешно намекал.

— А… — скривился оппонент. — Они так нас презирают, что плюют на критику. Я свободомыслящий человек, но не дурак!

Норберт с сомнением хмыкнул.

— Только, пожалуйста, не оскорбляйте олигархов в моем кафе, — спрятав деньги, встревоженно попросил хозяин. — Не переходите границы дозволенного!

— Вот как? — Норберт налил себе и собеседнику пива. — Значит, выражать недовольство можно, однако без личных оскорблений?

— Примерно так, — согласился парень. — Но это не потому, что они либералы. Просто иначе им будет неинтересно! Умные люди давно поняли, что хальцеолийская государственная система прогнила насквозь и какие-нибудь катаклизмы так или иначе произойдут, но никто не ожидал, что все кончится так фатально…

— Могло быть и хуже, — заметил Норберт. — Если бы к вам, например, слакиане нагрянули.

Смешав два прохладительных напитка — оранжевый и красный, Илси получила ярко-малиновую жидкость, долила туда пива, отхлебнула и сморщилась. Молодой хальцеолиец обращался исключительно к Норберту, а ее игнорировал: то ли тот факт, что денорский олигарх предложил ей вступить в элитный отряд, сразу отодвинул ее в разряд врагов, то ли он просто не питал доверия к красивым девушкам.

Посидев еще немного в кафе, они, к большой радости хозяина, отправились бродить по городу. Норберт и Аврелиохофер Феспис — так звали хальцеолийца — всю дорогу дискутировали и под конец оба потеряли нить спора, но, несмотря на это, каждый продолжал увлеченно отстаивать свою точку зрения. Это напомнило Норберту многочасовые дискуссии в студенческих компаниях Соледадского университета. Илси, молча шагавшая рядом с братом, с жадным любопытством рассматривала здания, деревья, машины, прохожих.

Простились с Фесписом и вернулись в отель на закате. Увидав хмурую физиономию Олега, Норберт сразу понял: случилось что-то паршивое.

— Аманду похитили, — предваряя вопросы, сказал компьютерщик.

— Да кому она понадобилась? — удивился Норберт, решив поначалу, что это все-таки розыгрыш.

— Террористам, — произнес Олег убитым голосом. — Они требуют за нее миллион империалов, а где мы столько возьмем? Вот, письмо подбросили.

Письмо было написано рукой Аманды:

«Ребятки, я нахожусь у борцов за независимость Хальцеола. Вы должны поскорее выплатить им миллион алзонских империалов, они вам позвонят. Если заявите в полицию или что-нибудь в этом роде, меня убьют. А. М.»

— Черт, у нас ведь нет таких денег! — Норберт опустился на диван и ссутулился, внезапно ощутив сильную усталость после накрученных за время пешей прогулки километров. — Разве что корабль продать. Независимость — неплохая вещь, но этим трахнутым борцам я бы посворачивал шеи!

— Правильно, давайте убьем их и освободим Аманду! — подхватила испуганная, однако теперь оживившаяся Илси. — Хорошие люди не должны погибать, это несправедливо.

— Нужно поговорить с кем-нибудь, кто разбирается в здешних делах, — предложил Олег.

Они пошли к чернокожему лидонскому бизнесмену, который вместе с ними прилетел на Хальцеол. Прочитав письмо, тот нахмурился.

— Я вам сочувствую, господа. Вы должны заплатить, если хотите ее спасти. И вам действительно лучше не заявлять в полицию: эти ненормальные убивают заложников при малейшем подозрении, что их могут взять. Было уже несколько таких случаев. Террористы знают, что в случае ареста их участь предрешена, — денорцы очень жестоко с ними расправляются. Их немного, зато все они — настоящие фанатики.

— По-моему, обыкновенные вымогатели, — возразил Норберт.

— Не совсем. На вырученные деньги они покупают оружие, чтобы вести подпольную войну против денорцев. Это они взорвали покрытие на нашей улице. Кстати, его уже починили, вы видели? У денорцев отличная техника. — Спохватившись, что не стоит сверх меры хвалить конкурентов, лидонец добавил: — Хотя нашей она по ряду параметров уступает. Примите мой совет: не гуляйте здесь поодиночке! Я сам не выхожу из отеля без телохранителей, это чревато проблемами. Для хальцеолийцев мы — союзники врага, торгаши и уж не знаю кто там еще. Они нас не любят.

— Недоумки! — Норберт зло поморщился. — Они сами устроили здесь бардак почище валенийского, сами заключили рискованное соглашение с Денором, а теперь из нас выколачивают деньги на оружие! Им некого обвинять, кроме себя.

— Это с точки зрения здравого смысла, — вздохнул лидонец. — А с их точки зрения, перед ними виновата вся Галактика. Заплатите им, если хотите увидеть Аманду живой. К сожалению, больше ничего не могу посоветовать.

У себя в номере Норберт распахнул окно, в комнату ворвался приглушенный шум. Желтые, оранжевые, голубые огни весело переливались под черным бархатным небом с пятью розовыми лунами. С ненавистью взглянув на смятое письмо, он уселся на подоконник.

— Нор, — тихо позвала Илси, — террористов надо убить. Аманда меня прятала, когда меня хотели забрать в ту клинику, и я поубиваю их всех, а ее спасу. Я справлюсь, Тренажер меня как раз для такого готовил. Это правда, сегодня я очень по-глупому ударила денорца. Но я уже поняла ошибку, меня просто драка расслабила.

— Драка расслабила? — подняв бровь, переспросил Норберт.

— Ну да. Эти противные парни по сравнению со мной вообще ничего не стоят. Я била их, как хотела, а меня даже ни разу никто не коснулся. Я и решила, что со всеми так могу. — Она смущенно обхватила руками плечи, явно недовольная собой, потом продолжила: — Надо что-то сделать. Узнать, где прячутся террористы.

— Да если б мы знали, где они прячутся в этом засра… извини, Илси, незнакомом городе!

— Я… — начал Олег, перед этим сосредоточенно глядевший в одну точку.

Музыкальная трель видеофона не дала ему договорить. Норберт вскочил с подоконника.

— Я кое-что обмозговал, — заступив ему дорогу, прошептал компьютерщик. — Если это они, скажи, что часть денег будет завтра к вечеру, остальное раздобудем в течение нескольких дней.

Экран оставался пустым. Грубый голос спросил, знают ли власти о происшествии с Амандой Мерриато. Норберт ответил, что нет, и попытался втолковать собеседнику, что Валена не имеет никакого отношения к конфликту между Хальцеолом и Денором, но ему сказали, что «инопланетная торговка умрет, если через трое суток не будет денег». Тогда он предложил вариант Олега. Террорист объяснил, где и в какое время надо оставить сумку с наличными. Приходить следует одному, без «хвоста», иначе заложнице крышка.

— Договорились. — Выключив видеофон, Норберт пожал плечами. — Что теперь?

— Теперь вызываем такси и едем в космопорт, на корабль. — Олег взглянул на часы. — За ночь я все приготовлю.

Рано утром вернулись в отель, и Олег, всю дорогу зевавший, сразу отправился отсыпаться в свой номер — он до рассвета возился в корабельной лаборатории с микроскопической электроникой. Отель хорошо охранялся, здесь инопланетные гости Хальцеола находились в безопасности. Норберт и Илси позавтракали (Норберт ограничился крепким кофе — у него начисто отшибло аппетит, Илси съела большой кусок мяса и выпила бокал чего-то витаминизированного) и отправились в город за покупками. У входа торчал Феспис, которого не пускал внутрь вооруженный портье.

«Мне сейчас не до диспутов», — уныло подумал Норберт, ответив на приветствие.

— Норберт, я к вам насчет одного дела… — нерешительно начал белобрысый хальцеолиец. — Вчера я много резкого наговорил, со мной иногда бывает.

Значит, пришел не полемизировать, а просить денег, понял Норберт. И прикинул, какую сумму можно одолжить Феспису. На Валене ему иногда случалось занимать у знакомых, и он не мог хладнокровно отказать человеку, который остался на мели. Но Феспис хотел совсем другого.

— Вам не нужны новые сотрудники? Я не могу жить под игом денорских захватчиков, а эмигрировать отсюда сложно: раз на Хальцеоле нет политических репрессий, никто не предоставит мне политического убежища.

— Тогда просто покупайте билет куда угодно и улетайте, — рассеянно буркнул Норберт.

— Мне это не по карману. Может быть, в вашей фирме найдется для меня работа? В университете, кроме философии, я изучал экономику, сравнительное право, бухгалтерию, делопроизводство…

Вообще-то Аманда говорила, что без бухгалтера «Антираспаду» никак нельзя, налоговые задавят, и даже вынашивала идею обучить на бухгалтера Илси, но та гордо заявила, что она боец, а не клерк и деньги считать не будет. Взять его, что ли?.. Тем более что сейчас они остро нуждались в помощи человека, хорошо знакомого с хальцеолийской жизнью.

— Ладно. Я беру вас на испытательный срок, на неделю — до нашего отлета. За эту неделю получите пятьдесят империалов, потом посмотрим. Бухгалтер нам нужен, но сейчас есть другое дело. У вас школьники носят форму?

— Ну да, носят… — растерялся от такого вопроса Феспис.

— Отлично. Тогда проводите нас в магазин, где можно купить форму для старшеклассницы и школьный портфель. Вы такой знаете?

— Тут рядом есть детский универмаг. — Новый сотрудник «Антираспада» покосился на Илси. — Вы хотите отдать свою сестру в школу на Хальцеоле? Я бы не советовал, все-таки планета находится под игом…

— Я хочу купить ей школьную форму, — отрезал Норберт. — Пошли!

Главный вход двухэтажного универмага напоминал иллюстрацию на тему «Руины древних городов после глобальных природных катаклизмов»: на высоте полутора метров от земли зияла темная арка; у ее подножия высилась куча щебня, битого стекла, обломков камня, оплавленных кусков пластика, попадались даже комья земли с уцепившимися за них вялыми цветами. Несмотря на это, магазин работал. За аркой виднелся торговый зал, там мелькали люди, а прикрепленный к стене плакат гласил: «Господа, извините за временные неудобства! Запасной вход находится за углом».

— Надо же, крыльцо взорвали! — удивился Феспис. — Оно еще вчера было на месте…

— Кто взорвал? — спросил Норберт.

— Наши ребята из подполья. То есть я их не знаю, но больше некому.

— А какого черта?

Хальцеолийцу этот вопрос показался странным.

— Они ведут борьбу против денорских олигархов.

— Я не понимаю вашей логики, Феспис. Если вы боретесь против олигархов — надо взрывать то, что принадлежит олигархам. Зачем разносить хальцеолийские магазины и тротуары?

— До денорцев не доберешься. У них такие охранные системы… такие, что нам не по зубам. Разный технический уровень. — Последнюю фразу Феспис произнес нехотя, поморщившись.

— И поэтому ваши ребята, чтоб не сидеть сложа руки, уничтожают свое собственное добро? Классное решение проблемы!

— Вы издеваетесь с позиции стороннего наблюдателя! — насупился хальцеолиец. — Во-первых, они хоть что-то делают, чтобы выразить свой протест. Во-вторых, это не их добро. Это муниципальный универмаг, а денорцы объявили, что берут хальцеолийскую экономику под контроль — иначе говоря, наложили лапу на все, что раньше принадлежало нашему прогнившему государству, и восстанавливают разрушенное за свой счет. И часть наших граждан капитулировала! — Он горько усмехнулся. — На Деноре нет малообеспеченных граждан — там только богатые и очень богатые. Наши несчастные обыватели надеются, что на Хальцеоле будет так же, и готовы променять государственную независимость на комфорт…

Обогнув здание, они через настежь распахнутую боковую дверь вошли в универмаг. Продавцы и покупатели нервно косились на разглагольствующего Фесписа, и Норберт шепотом попросил его не болтать в магазине на политические темы.

— Почему? — огрызнулся диссидент.

— Потому что я — ваш работодатель.

Феспис заткнулся.

В отделе подростковой одежды купили нарядное школьное платьице, в соседнем отделе — портфель.

— Нам нужен самый прочный, — объяснил Норберт продавщице. — Чтобы в нем поместилось много тяжелых учебников.

Перед кассой он замешкался, опасаясь невзначай расплатиться не теми деньгами: в левом кармане лежала пачка наличных для террористов (к каждой купюре приклеен крохотный кусочек пленки с одноразовой микроскопической схемой-передатчиком), в правом — мелочь на расходы. Главное — не перепутать, ведь это поставит под удар всю операцию.

Обедать вернулись в отель. Олег все еще спал. У Норберта пробудился умеренный аппетит, и он заставил себя хорошо поесть. Илси заказала две больших отбивных без гарнира, шоколад и апельсиновый сок.

— У вашей сестры странная диета для девушки с такой романтической внешностью, — шепнул Норберту Феспис, которого тоже покормили.

— Ей нужны протеины, — лаконично пояснил Норберт. — Вы хорошо знаете столицу?

— Да, я здесь вырос.

— Это что за район?

Выложив на стол плоскую коробку с большим экраном — приобретенную все в том же универмаге электронную карту для детей «Не заблудись в родном городе», — он включил алфавитный указатель и, когда выскочило название улицы, где следовало оставить деньги, нажал на кнопку. Одна из линий на схеме запульсировала.

— Юго-восток, — определил Феспис. — Как раз там вышла из строя система защиты от рушанов. Денорцы эвакуировали оттуда всех жителей и поселили во временном лагере на западной окраине. Это древняя система, и восстановить ее очень сложно, даже для них. Ваша улица находится не в опасном районе, но близко. Зачем вам туда?

— Деловая встреча.

Перед тем как покинуть отель, Норберт разбудил Олега.

— Уже пора? — сонно спросил компьютерщик.

— Я сейчас выхожу. Илси познакомит тебя с Фесписом, он хочет у нас работать. Вот карта — сможешь подключить к своему приемнику?

— Ага, без проблем, — снимая переднюю панель с хальцеолийского прибора, кивнул Олег.

Такси на магнитной подушке довезло Норберта до юго-восточного района.

— Там прорвана защита от рушанов, поэтому по двойному тарифу, — предупредил шофер.

— Защита прорвана не там, куда мне надо, а чуть подальше, — лениво возразил Норберт.

Осведомленность инопланетянина произвела впечатление на шофера, и тот больше не пытался настаивать на своем. Норберт рассеянно смотрел в окно. Город жил обычной для современного мегаполиса жизнью, но порой попадались перепаханные улицы, полуразрушенные дома, бурые пятна, въевшиеся в светлое покрытие тротуаров, — подпольная война, которую вели террористы, при всей ее нелепости была отнюдь не бескровной. Кое-где желтоватые участки дороги чередовались с белоснежными, новыми. Покачивались на ветру длинные, лентоподобные листья хальцеолийских деревьев — иссиня-зеленые, будто покрытые лаком. Блестела глазированная плитка — самый любимый здесь облицовочный материал; фасады многих домов украшала выдержанная в светлых тонах двухцветная мозаика. Норберт пытался, но никак не мог расслабиться. За себя он не беспокоился: террористы, скорее всего, не настолько чокнутые, чтобы пристрелить его раньше, чем он передаст им всю оговоренную сумму. Нет, он ничем не рисковал. Рисковать будет Илси — и вот это ему совсем не нравилось, но другого выхода не было…

Такси затормозило в пыльном переулке. Расплатившись с шофером, Норберт пешком прошел несколько кварталов, после перекрестка свернул, как проинструктировал его анонимный собеседник. За ним наверняка наблюдали. Кобура была расстегнута, он мог выхватить пистолет в любой момент. Дома тут стояли многоэтажные, без керамической облицовки — ее заменяла блеклая, в сюрреалистических потеках штукатурка. На тротуарах валялся мусор. Район был немноголюдный, редкие прохожие косились на Норберта с откровенной неприязнью. Заметив издали оранжевую будку таксофона, он направился прямо к ней. Таксофон был жестоко раскурочен, верхний правый угол будки затянут зеленоватой паутиной, в центре которой сидела зеленая клякса размером с монету, с бахромой несметных коротких ножек. Положив на пол пакет с деньгами, Норберт прикрыл дверцу и пошел обратно. К его затылку прилип чей-то тяжелый взгляд, но он не оглянулся.

— Ваша сестра не выпускает меня из номера! — пожаловался Феспис, когда он вернулся в отель.

— Это мое распоряжение. Рабочий день еще не закончился.

— Ну и порядки в вашей фирме, — пробормотал хальцеолиец, поглядев на Олега (тот устроился со своей аппаратурой на диване и отключился от всего, что происходило вокруг), на Илси, замершую у двери, и снова на Норберта, который старался держаться уверенно, как и подобает боссу.

— Вообще-то порядки у нас такие, что никто не жалуется, но сейчас положение особое. Наш коммерческий директор, Аманда Мерриато, попала в беду, мы должны ее выручить.

— А что случилось?

— Ее похитили террористы. Если вы нам поможете, я возьму вас на работу.

— Вы хотите, чтобы я с ними договорился?

Феспис нервно выпрямился в кресле, на его веснушчатом лице появилось испуганное и озадаченное выражение: несмотря на свою симпатию к террористам, он их все-таки побаивался.

— Нет, от вас нужна только информация.

— Договариваться буду я. — Отойдя от двери, Илси присела на подлокотник дивана. В ее позе угадывалось напряжение, которое она пыталась скрыть, и Норберт стиснул зубы: если Олег взял на себя техническое обеспечение, а он разработал тактику операции, то роль непосредственного исполнителя досталась Илси. Они с Олегом этого не хотели, она сама настояла. Норберт отлично понимал, что из них троих только у нее есть шансы справиться, но все равно на душе было тяжело.

— Вы? — уставился на нее Феспис. — Для того, чтобы вести такие переговоры, надо уметь убеждать людей! Вы уверены, что сумеете вовремя найти единственно верные аргументы?

— Уверена! — глядя в пол, отозвалась Илси. — Я этому полтора года училась.

— Маловато… Я четыре года изучал философию в университете, участвовал в учебных диспутах и шесть раз получал поощрительные призы, как лучший спорщик. К тому же я коренной хальцеолиец. Я смогу убедить этих ребят, чтоб они отпустили вашего коммерческого директора, — ведь это неплохие, мыслящие ребята, и цель у них светлая…

— Хватит! — перебил Норберт. — Спорить некогда. Феспис, вы сейчас нужны нам как консультант. Как, по-вашему, тут, в номере, нет замаскированных видеокамер?

— Нет. Они только в общественных местах — в магазинах, в кафе, на улицах. Это захватчики придумали, после того как начались теракты. Кое-кого поймали по видеозаписям — подлый способ!

— Ясно. Значит, мы можем свободно обсуждать наши дела. Где деньги?

— Здесь… — Олег ткнул пальцем в неподвижную красную точку на электронной карте. — Уже полчаса не перемещаются.

Каждый из приклеенных к купюрам мини-передатчиков посылал только один сигнал, сразу после этого превращаясь в бесполезную пылинку. Под микроскопом такая пылинка выглядела, как комок сплавившихся деталей. Передатчик срабатывал, получая сигнал от прибора, который находился у Олега. При такой системе слежки террористы вряд ли заметят, что им подсунули деньги с подвохом.

— Феспис, что это за место?

— Юго-восточная окраина. Там сейчас никто не живет, из-за рушанов.

— Похоже, что убежище террористов именно там.

— Вполне вероятно, — согласился Феспис. — Рушан может передвигаться только над рушанитовыми жилами, иначе он быстро слабеет и издыхает. В горах рушанита полно, однако жилы попадаются и в других местах. Знаете, что такое рушанит? Густой вязкий гель, залегает на большой глубине. Под нашим городом несколько жил, и если точно знать, где они, можно туда не лезть, чтоб не наткнуться на рушана. Ну, раньше и нельзя было наткнуться, благодаря защитной системе — древние имперцы протянули ее на всякий случай по всему периметру. А теперь ребята из подполья взорвали ее на юго-востоке — там целых три жилы под город заходят. Где они кончаются — там уже не опасно.

— Зачем взорвали?

— Чтоб денорцам устроить… — Скептически посмотрев на Норберта, Феспис вздохнул: — Вы, инопланетяне, все равно не поймете!

— Но ведь денорцы, как вы говорили, живут в северном пригороде?

— Туда жилы не достают… Так вот, если точно знать их местоположение, можно даже в опасном районе гулять и рушана не встретить.

— А вы знаете?

— Примерно.

— Покажите на карте.

Хальцеолиец показал.

— Илси, запоминай, — велел Норберт.

Здание, где находились меченые деньги, стояло на самой границе средней рушанитовой жилы, которая захватывала несколько улиц. Карта была очень подробная, содержала данные о каждом пронумерованном доме в черте столицы. Улица Жизель-Пятнадцатая (первые поселенцы Хальцеола разметили свой город по принципу шахматной доски), дом номер девяносто два.

— Рушаны нападают на людей?

— Нападают, хотя почти не переваривают. Они жрут все, что движется, даже автопылесосы. Лучше подойти вот с этой стороны, видите? Потому что жила — с противоположной. Террористы, наверное, решили, что в таком месте их искать не станут. Они постоянно рискуют, поэтому вы не имеете права их осуждать!

Илси ушла к себе в номер, через десять минут вернулась в школьном платье и с двумя косичками. Сейчас она выглядела лет на четырнадцать.

— Не боишься? — негромко спросил Норберт (он чувствовал себя последним подонком!).

— Боюсь. — Девочка посмотрела на него снизу вверх. — Но я все равно пойду. Нор, ведь это не ты меня посылаешь, я сама решила!

Преодолев внутреннее сопротивление, он заставил себя перейти к делу:

— Если получится, оставь в живых хотя бы одного террориста. Мы не знаем, там они держат Аманду или в другом месте. Вдруг нам понадобится заложник для обмена.

— Заложник? Вам? — оторопело уставился на него Феспис.

— Ну да, предусмотрен и такой вариант: меняем террориста на Аманду.

— Но ведь мирные жители, у кого террористы похитили близких, никогда так не поступают!

— А мы поступим. Пригрозим, что в случае отказа сдадим заложника денорцам.

— Это же… просто дикость! — Хальцеолиец был изрядно шокирован. — Вы знаете, что делают олигархи с захваченными террористами?

— Думаю, что ничего хорошего. Тем более у них будет стимул вернуть нам Аманду.

— Деньги все на том же месте, — приняв очередной сигнал, сообщил Олег.

— Тогда идем.

На улице остановили такси, которое довезло их до юго-восточного района. Илси взяла портфель (в нем лежало оружие) и пошла, не оглядываясь, по длинной пыльной улице. Норберт, Олег и Феспис молча смотрели ей вслед… Вот она вступила в тень небоскреба, свернула… Рейд по спасению Аманды начался. Теперь оставалось надеяться, что школьница с трогательными косичками не покажется террористам опасной личностью, а когда те спохватятся, будет поздно.

Трое парней двинулись в ту же сторону. Олег время от времени сверялся с картой: на плоском экране зеленая точка (у Илси тоже был передатчик) медленно приближалась к красной. Обогнув неряшливый, похожий на многоэтажный барак небоскреб, они оказались на неожиданно многолюдной улице: тут находился завод — составленная из серых цилиндров и параллелепипедов архитектурная композиция на фоне вздыбленных хальцеолийских гор, — где как раз закончилась дневная смена. Зато следующая улица выглядела вымершей, на стенах домов и вбитых в землю столбиках через каждые десять метров висели таблички с надписью: «ВНИМАНИЕ! ОПАСНАЯ ЗОНА!»

Пока Олег в очередной раз проверял местонахождение меченых денег, из-за угла выползла патрульная машина на магнитной подушке.

— Что вы здесь делаете? — спросил полицейский после проверки документов.

— Хотим рушана сфотографировать, — нашелся Норберт. — На память о Хальцеоле.

Патрульный покрутил пальцем у виска. Норберт между тем прикинул, что Илси, видимо, проскочила границу закрытой зоны, разминувшись с полицией.

— А что такое? — Он изобразил удивление. — Я слыхал, на этих зверюшек тут вовсю охотятся.

— Охотятся на них денорские олигархи, а нормального человека рушан сожрет!

— Тогда выпейте пива за мое здоровье! — Норберт достал из кармана купюру.

Полицейские взяли деньги и уехали.

— Продажные сторожевые псы! — высказался по этому поводу Феспис. — Именно коррупция должностных лиц привела к тому, что денорцы раздавили нашу планету!

По ту сторону границы начиналась улица, расположенная как бы на двух уровнях: правая сторона вместе с неширокой проезжей частью находилась намного ниже левой. Вдоль дороги тянулась ноздреватая бетонная стена, вечернее солнце высвечивало на ней каждую царапину, каждую трещинку, сверху свисали толстые стебли с метелками ярко-желтых тычинок на концах.

Норберт вытащил бластер, Олег последовал его примеру. Феспис тоже достал из кармана пистолет дешевой модели. Оказавшись на верхнем уровне, они убедились, что окраина юго-восточного района столицы в целом вполне может соперничать со здешними горами: улицы то круто поднимались к теплым вечерним небесам, то ниспадали резко вниз; дороги для автотранспорта прорезали местность по прямой, то и дело исчезая в туннелях; кое-где перепады были такие, что крыши одних построек находились на уровне первых этажей соседних. Прямоугольные коробки с далеко выдвинутыми балконами выглядели не очень ухоженными, но и не обветшалыми. Мертвая неподвижность панорамы действовала на нервы.

— Держитесь ближе к стене, — с беспокойством поглядывая на небо, предупредил Феспис. — Тут патрулируют магнитопланы, мародеров ловят. И зачем я с вами связался!

— Вы хотели получить работу в нашей фирме и смыться с Хальцеола, — напомнил Норберт.

Магнитопланы попадались им дважды: один выплыл из-за узкого, белого, в розоватых потеках небоскреба и завис над крышами; Норберт, Олег и Феспис находились на западной стороне улицы, в тени, и успели спрятаться в подворотне. Второй в течение нескольких минут маячил над горизонтом, потом исчез. Солнце, наполовину скрытое за домами, заливало золотом верхние окна многоэтажек. Норберт первый заметил движение далеко впереди: ему показалось, что приземистая серая постройка сама собой переползает с одной стороны улицы на другую.

— Что это?

— Рушан, — упавшим голосом произнес Феспис. — Голодный…

— Откуда вы знаете, что голодный? — спросил Олег.

— Сытый сидел бы на месте. Ничего, мы сейчас не на жиле.

Несмотря на этот утешительный факт, хальцеолиец струхнул и угнетенно озирался. В кармане у Олега тоненько запищало.

— Прием! — Выхватив передатчик, он включил связь.

— Это я, — донесся из коробочки слабый голос Илси. — Нахожусь недалеко от девяносто второго дома, там есть люди. Насчет Аманды пока не знаю. С вами все в порядке?

— Да. Мы почти рядом, на Жизель-Двенадцатой.

— Меня заметили. Один парень спросил с балкона, что я здесь делаю, а я ответила, что жила тут раньше, хочу забрать свою любимую куклу. Он сказал, что тоже пришел за вещами, чтобы я подождала, он меня проводит. Я убежала, сейчас наблюдаю за домом из соседнего здания. Тот, с кем я разговаривала, вышел наружу — наверное, ищет меня. Лучше я проникну в дом, когда стемнеет. Вы тоже спрячьтесь. Перед тем, как начинать, я с вами свяжусь.

— Хорошо. Будь осторожна.

— Идите сюда! — позвал Норберт.

Пройдя под аркой, они оказались во внутреннем дворе высотного белого здания, по своей форме напоминающего кольцо. Двор был тенистым, а в воздухе парили маленькие полупрозрачные треугольники. Один из них прильнул к шее Фесписа, тот поморщился и звонко хлопнул по нему ладонью.

— Не шумим! — предупредил Норберт.

— Они кусачие!

Несколько секунд спустя Норберт ощутил это на себе.

— Давайте в подъезд, — предложил Олег.

Все подъезды были заперты, зато компьютерщик заметил приотворенное окно на первом этаже, и они забрались внутрь, в кабинет с пустыми стеклянными шкафами, литыми столами из дешевого пластика и шаткими стульями. В углу на подоконнике стоял графин с мутной жижей, на полу валялась газета. Дверь, за которой, по логике вещей, должен был находиться коридор, не открывалась.

— Что здесь было? — спросил Норберт.

— Учреждение какое-то. — Феспис говорил шепотом. — Почему вы послали вперед свою сестру?

— Она побывала в Чантеомском Тренажере.

— А-а… По ней незаметно, если сравнить ее с денорками. Вы не видели женщин-олигархов? Они такие же надменные и мускулистые, как мужчины-олигархи, и нисколько не уступают им в жестокости.

— Моя сестра — валенийка, а не денорка.

— Как она попала в Тренажер? Я слышал, что это удовольствие стоит бешеных денег.

Не желая распространяться о перипетиях личной жизни Илси, Норберт ограничился туманной и многозначительной фразой:

— Наш отец — губернатор Чантеомы.

— Ясно. Значит, золотая молодежь. — Хальцеолиец закинул ногу на ногу, так что стул под ним покачнулся, и поглядел на Норберта с горько-ироничной усмешкой. — Дети коррумпированной верхушки! Вы свысока насмехаетесь над террористами, а сами даже не знаете, что такое голод и нужда.

Норберт мог бы сказать, что голод и нужду он досконально изучил на собственном опыте, но вместо этого заметил:

— Феспис, из-за ваших террористов тысячи людей остались без крова. Не говоря уж о погибших.

— Те, кто раньше тут жил, без крова не остались. Денорцы построили для них лагерь и снабжают всем необходимым. Несмотря на свою страсть к насилию, они любят показать себя благотворителями. Таким способом наши ребята заставили их раскошелиться — ведь эти благотворительные акции выкачивают соки из экономики Денора! Очень тонкий расчет…

Хмуро глядя на него, Норберт призадумался: а не повесил ли он камень себе на шею, согласившись взять Фесписа на работу? Ладно, на худой конец можно будет уволить его, высадив на какой-нибудь планете с достаточно либеральным политическим режимом. Сейчас главное — выручить Аманду.

Снаружи стемнело. Передатчик, который Олег сжимал в кулаке, опять запищал.

— Это я. Вы где?

— На Жизель-Двенадцатой.

— Из дома никто больше не выходил. У них черные шторы на окнах, поэтому не видно, есть там свет или нет. Я пошла, до встречи!

— Мы тоже идем. Пока!

Норберт перемахнул через подоконник, огляделся, держа наготове бластер. Никого… Арка черным пятном выделялась на смутно белеющей стене.

— Давайте бегом! — предложил Олег. — Вдруг она не справится…

Номера домов и названия улиц, нанесенные флюоресцирующей краской, светились в темноте, в небе мерцали звезды и пять бледно-розовых лун разного размера — больше никакого освещения не было. Миновав два перекрестка, Норберт и Олег свернули на Жизель-Пятнадцатую.

— Сам напросился, — задыхаясь, бормотал тяжело топавший позади Феспис. — Сам с вами пошел…

Номер девяносто два оказался длинным трехэтажным домом с полукруглыми балконами. Из окна третьего этажа на улицу падала полоска света.

— Там! — показал на окно Норберт и распахнул дверь подъезда.

На лестнице лежал мужчина. Когда Олег осветил его фонариком, на шее блеснула стеклянная бусинка. Значит, Илси воспользовалась пистолетом с парализующими капсулами. Передатчик опять просигналил.

— Илси?

— Я нашла Аманду, мы на третьем этаже.

— Мы на лестнице, поднимаемся!

— По улице идет человек, прямо сюда.

— Ага, мы его встретим…

Дверь, к которой прислонился запыхавшийся Феспис, распахнулась — Феспис рухнул прямо на парня, который с опозданием отшатнулся и сипло спросил:

— Кто там?

— Налоговая инспекция!

(За время работы в «Антираспаде» Норберт твердо усвоил, что на этом свете нет ничего хуже внезапного налета налоговых.)

— Что?! — Террорист дохнул перегаром.

Олег ударил его сбоку по руке, сжимавшей пистолет; почти одновременно Норберт оглушил террориста, заехав кулаком в висок.

— Осмотри помещение, я встречу второго.