Посланник смерти Косарев Александр

Однако, во-первых, у нас не было такой длинной веревки, а во-вторых, даже будь она у нас, мы не могли бы ее натянуть, так как по реке время от времени проносились на моторках рыбаки, которым, надо полагать, наше нововведение вряд ли бы понравилось. Я прикидывал так и этак, и вскоре меня осенило.

«А что если сделать наоборот, натянуть веревки не поперек реки, а вдоль нее? Вколотить парочку колов метрах в десяти-пятнадцати от предполагаемого места затопления автомобиля и, подтягиваясь от одного кола к другому, ощупать дно».

Загоревшись этой идеей, я выскочил из палатки и заметался по полянке в поисках топора. Вырубив парочку подходящих по размеру кольев, я прихватил с собой также несколько сухих сучьев и вернулся к костру. Там меня ожидала полная миска рисовой каши с говядиной и две очищенные морковки, на десерт. За обедом я поделился с Михаилом своей задумкой. Тот лишь время от времени одобрительно кивал, поскольку не в силах был оторваться от своей тарелки.

– Ну что же, мысль, кажется, вполне здравая, – наконец проговорил он, отодвинув тарелку и вытерев губы носовым платком. – Во всяком случае, стоит попробовать.

Выпив чаю, мы вновь отправились на реку. Выведя лодку на середину реки, мы сориентировались по нашему «шлагбауму» и принялись устанавливать первый опорный кол. Пока Михаил удерживал лодку в относительной неподвижности, я, привстав на упруго выгибающемся подо мной днище лодки, с диким воплем метнул один кол в воду. Мой бросок был так силен, что от отдачи я едва не упал за борт. Спасло меня только то, что моя правая нога зацепилась за центральное сиденье.

– Греби скорее к колу! – завопил я, видя, что нас начало относить течением в сторону.

Михаил взялся за весла, и через несколько секунд ЛАС вернулся на прежнюю позицию. Схватив высовывающийся примерно на метр из воды кол, я принялся вколачивать его в дно обухом топора до тех пор, пока над поверхностью воды не осталась небольшая его часть, сантиметров в двадцать-тридцать. Накинув заготовленную для такого случая веревку с петлей на сделанные в нем пропилы, мы перевели дух и двинулись к следующей контрольной точке. Вколачивая второй кол, мы не обратили внимания на внезапно приблизившуюся к нам моторную лодку, и только услышав обращенные к нам слова: «А чем это вы тут занимаетесь?» – мы поняли, что не одни.

Увидев на сидевших в лодке мужчинах форменные фуражки рыбоохраны, мы недоуменно переглянулись.

– Да вот, – пробормотал я, опуская топор, – колышек вбиваем.

– Мы видим, что колышек, – подозрительно посмотрел на нас один из них, – а вот зачем он вам, мы сейчас и посмотрим. Где ваш лагерь? – спросил он, привязывая наш ЛАС к кормовому крюку «Казанки».

Я молча показал рукой на укрывавшие нашу палатку кусты. Взревел мотор, и нас потащили к берегу.

– Какую лапшу на уши вешать будем? – обратился я к Михаилу.

– Давай под научных работников закосим, – предложил он. – Магнитометр представим как радиометр и скажем, что изучаем последствия Чернобыльской катастрофы. Да что мне тебя учить, ты и сам специалист в этом вопросе.

«Казанка» уткнулась носом в поросшую осокой глину, и рыбоохранники, предвкушая легкую добычу, принялись подтаскивать и нашу лодку. Когда мы выбрались на берег, тот, кто был постарше, представился:

– Старший инспектор Соколов. Прошу добровольно предъявить нам ваши орудия незаконного лова рыбы.

– Для начала я попрошу предъявить вас свои документы, – не моргнув глазом ответил я, по опыту зная, что документы у таких благоухающих перегаром охранников, как правило, валяются где-нибудь за печкой в хате.

Инспектор Соколов, растерянно поморгав глазами, торопливо похлопал себя по карманам и повернулся к своему напарнику:

– Олежка, кажи товарищам документ.

У Олежки отвисла челюсть:

– Виктор Семенович, так мне же его еще не выдали!

– Несущественная заминка, – смущенно забормотал инспектор Соколов, засунув руки в карманы, – документы у нас имеются.

– Хорошо. – Я решил не обострять с ними отношения. – А с чего вы взяли, что мы здесь рыбу ловим? Посмотрите, – я откинул полог палатки, – ни сетей, ни бредней, да что там говорить, у нас даже удочек с собой нет.

– Действительно, – удивился старший инспектор. – В таком случае зачем же вам колья?

– Для научных целей, конечно, – ответил я. – Позвольте представиться: старший научный сотрудник института физической химии Хренов. Мой сотрудник, – указал я на Михаила, – инженер Свистецкий, Бронислав Матвеевич. Заняты мы здесь поисками ранее не обнаруженных радиоактивных пятен, образовавшихся после Чернобыльской катастрофы.

Рыбоохранники настороженно переглянулись.

– А что, – понизив голос, сказал старший инспектор Соколов, – разве у нас тут тоже есть?..

– Конечно, есть, да еще сколько! – «успокоил» я его. – Не только Украине и Белоруссии досталось.

Инспектора вновь переглянулись.

– Бронислав Матвеевич, – официальным тоном обратился я к Михаилу, – готовьте наши радиометрические приборы, продолжаем работать. И отвяжите, пожалуйста, наше транспортное средство от катера, – добавил я, ни к кому конкретно не обращаясь, но младший инспектор все прекрасно понял.

– Сейчас, сейчас, не извольте беспокоиться, – залебезил он, бросаясь к лодке, – я сейчас.

Старший инспектор тоже счел за лучшее откланяться, и через две минуты звук их мотора затих вдали.

– Ну и нагнал ты на них страху, Александр, – восхищенно хлопнул меня по спине Михаил. – Я и не знал, что в тебе такой артист пропадает.

– Ладно, Миш, давай лучше поторапливаться, а то эти ребята и так у нас целый час отняли.

И мы, прихватив с собой еще один шест, поспешили к лодке. Добравшись до второго опорного кола, мы также накинули на него петлю и, отпуская поочередно то один, то другой, начали ощупывать дно реки. Прошло часа три, когда наконец ставший совершенно неподъемным от налипшего на него ила кол стукнулся о какую-то преграду.

– Потрави еще, – сказал я Михаилу. – Левую, левую отпускай.

Лодка, повинуясь течению, скользнула правее, и я, собрав последние силы, снова поднял свой шест.

– Есть, – победно воскликнул я через минуту, ощутив сильную отдачу, – нащупал!

Я чувствовал, что упираюсь в довольно массивную, а главное, достаточно протяженную и явно металлическую преграду. К сожалению, в этом месте было довольно глубоко, и мой «измерительный инструмент» уходил под воду практически полностью, что, конечно, мешало мне с достаточной точностью определить истинные размеры находки, но то, что они весьма значительны, не вызывало никаких сомнений.

– Что там, Саня? – прошептал у меня над ухом Михаил. – Неужели нашли?

– Кажется, да, – так же шепотом ответил я, – но плясать лезгинку будем завтра, когда убедимся в этом воочию.

На том мы и порешили. Воткнув шест рядом с неизвестным объектом, мы подтянулись к нашим опорным колам и сняли с них веревки, полагая, что они нам еще пригодятся. Добравшись до лагеря, смыв трудовой пот и закусив, чем Бог послал, мы забрались в палатку и принялись мечтать о том, что каждый из нас сделает, когда мы вытащим наконец набитый сокровищами броневик.

– Я бы построил себе на эти денежки домик где-нибудь на юге. В Крыму, например, – говорил Михаил. – Насажал бы там персиков, груш всяких и загорал бы день-деньской на своей открытой веранде с видом на море.

– Да ты что, Миш, валяться на веранде? Для этого и денег не нужно. Давай лучше закажем себе яхту и пойдем на ней вокруг света: Мадагаскар, Борнео, туземки разные, а!

– Туземки – это хорошо, но что твоя Татьяна скажет?

– А мы ей обо всем не будем докладывать, – ответил я.

– Ну ладно, Сань, это в будущем, а сейчас у нас есть более насущные проблемы: у нас с тобой продукты на исходе.

– Ну да? – не поверил я. – Какие, оказывается, мы с тобой прожорливые!

– Точно, точно. Остались пара банок тушенки, банка шпрот, полкило сухого гороха, частик в томате, блинная мука, банка сгущенки, ну и сушки, конечно.

– Пару дней-то протянем.

– Ты уверен? – с сомнением спросил Михаил.

– Хорошо, – кивнул я, – завтра же отправимся за провизией. Но сначала непременно сплаваем к нашей находке и проверим ее на вшивость.

– Так ты, Сань, полагаешь, мы ошиблись?

– Все может быть, – зевнул я. – Давай спать укладываться, утро вечера мудренее…

На следующее утро я проснулся довольно рано. Видимо, любопытство подспудно не давало мне покоя даже ночью. Разведя огонь, я подвесил котелок с водой над огнем и направился к реке. Ветерок уже разогнал клочья утреннего тумана, и, встав на самый край берега, я уставился на еле видимый в предрассветной мгле сигнальный буек. Сердце мое трепетало. Я смотрел на выступающий из воды кусочек деревянного шеста, и мне казалось, что он упирается там, внизу, в мешки с золотом, или алмазами, или не знаю с чем, но с чем-то очень желанным.

– Сань, – услышал я в этот момент голос Михаила, – ты что там стоишь, иди сюда, вода вскипела.

Мы быстро позавтракали и стали готовиться к первому разведочному погружению. Для того чтобы хоть как-нибудь защитить себя от переохлаждения, я натянул на голое тело плотную водолазку, тренировочные брюки и уселся пристегивать к ступням ласты.

– Сань, я тут для тебя подводный фонарь придумал, – сказал Михаил.

– Очень кстати. И из чего же ты его создал?

– Из молочной бутылки. Вот держи. – Михаил вынул из внутреннего кармана куртки гирлянду из трех спаянных между собой лампочек от карманного фонарика, от которых отходили два проводка с маленькими «крокодильчиками», и упакованную в пластик батарейку «Крона». – Конструкция проста, как правда, и, между прочим, вполне надежна. Перед погружением мы просто подключим клеммы к батарейке, сунем их в бутылку и закроем крышкой. Вот и фонарь.

– А вода внутрь не протечет?

– Не протечет, я проверял. А кроме того, мой фонарь хорош еще и тем, что сам всплывает на поверхность, если его случайно выпустить из рук.

Мы столкнули ЛАС на воду и скоро очутились около торчащего из воды шеста. Я принялся растираться, а Михаил занялся сборкой фонаря. Затем я надел маску, продул дыхательную трубку и, взяв ярко светящуюся молочную бутылку, спрыгнул за борт. Холодная вода тут же вцепилась в меня, словно тысяча маленьких крабиков, но я, сжав зубами загубник трубки, быстро заработал ластами. Самодельный фонарик я вытянул перед собой, чтобы осветить себе путь в мутной речной воде. Первый мой нырок, к сожалению, оказался неудачным, поскольку я начал обшаривать дно слева от воткнутого шеста. Безрезультатно. Вынырнув, я ухватился за канат, свисавший с бортов лодки, и немного отдышался. Во второй раз мне повезло больше. Нырнув, я стукнулся вытянутой вперед бутылкой о какой-то вспучившийся бугром на дне реки и покрытый скользкой бурой грязью предмет. Стравив из легких часть воздуха, чтобы меня не так сильно тащило наверх, я принялся быстро счищать грязь с плоской, как мне вначале показалось, поверхности. Однако долго оставаться под водой я не мог, и скоро мне пришлось всплывать. В третий заход мне под руки попалась какая-то выступающая из ила металлическая часть автомобиля. Обхватив ее одной ногой и засунув бутылку в плавки, я принялся интенсивно работать обеими руками. Потом поднес светильник к отчищенной детали: это оказалось переднее автомобильное колесо. На колпаке тускло сверкнула фирменная трехлучевая звезда. Увлеченный этим зрелищем, я как-то упустил тот момент, когда пора всплывать на поверхность. И только когда у меня в груди начались спазмы от недостатка воздуха, я рванулся наверх, к свету. Уцепившись за борт лодки, я долго вдыхал прохладный утренний воздух. Когда мои легкие насытились кислородом, я забрался в лодку.

– Ху-ух, – удовлетворенно выдохнул я, сдирая с лица маску, – эй там, на борту, бейте в литавры, режьте жертвенного барана!

– Неужели свершилось?! – воскликнул Михаил.

– Свершилось, – кивнул я, – там, на дне, находится во-от такая здоровенная тачка, – развел я руки. – Лежит она, по всей видимости, на боку, в довольно глубокой яме и практически целиком покрыта илом. Одно колесо, переднее левое, мне удалось-таки отчистить.

– И что же ты на нем увидел?

– Мерседесовскую звезду! Представляешь, сверкает почти как новенькая.

– Не может быть! – восхитился Михаил. – Столько лет в воде – и как новенькая?

– Положим, не в воде, а в иле, а может быть, колпак сделан из нержавейки.

До обеда я нырнул еще раз двадцать и каждый раз с большим трудом расчищал небольшой участочек машины. К полудню стало понятно, в каком положении она лежит и что сохранилась она неплохо. Вечером, у костра, мы с Михаилом обсуждали план дальнейшей работы.

– Итак, нам надо придумать, как вытащить автомобиль, – сказал я. – Лежит он в старом омуте, на левом боку. Носом он смотрит в сторону противоположного берега, и весь его корпус полностью занесен. После того как мы вытащим автомобиль, скорее всего, должны будем доставить его на ближайшую железнодорожную станцию. А привезти его туда мы сможем на тракторной тележке или «КамАЗе». Следовательно, и вытаскивать его придется именно на наш берег, так как проезжая дорога проходит совсем недалеко. Кроме того, здесь есть за что зацепиться.

– Зацепиться? – озадаченно повторил Михаил. – В каком смысле?

– В самом прямом. Нам понадобится весьма мощная лебедка, и хорошо, если обойдемся одной. Ее придется привязывать к чему-то очень капитальному и неподвижному. А лучше тех деревьев, что стоят за нашей палаткой, нам не найти.

– И где же, Сань, мы с тобой возьмем эти лебедки?

– Да там же, где мы возьмем тросы, акваланг и прочий инструмент: у твоего друга Туницкого. Завтра же один из нас отправится на ближайший телеграф и пошлет ему телеграмму примерно такого содержания: «Виктор Сергеевич. Телега найдена. Для отправки ее к вам требуются…» – и далее перечислить все, что нам понадобится.

– Ты думаешь, он все это пришлет? – с сомнением произнес Михаил. – Придется ему целую машину сюда гнать.

– Вообще-то, конечно, – согласился я, – морока большая. Но делать нечего. Придется ему либо прислать нам необходимое снаряжение, либо подбросить столько денег, сколько понадобится для того, чтобы мы смогли найти то, что нужно, на месте.

– В таком случае лучше ему позвонить.

– Верно. Давай решим, кто из нас пойдет звонить.

– В принципе я готов, – сказал Михаил, – но боюсь, не смогу убедить его в необходимости дополнительных расходов.

– Понял. Звонить пойду я, а заодно и прикуплю что-нибудь из продуктов и проведу небольшую разведку в местных железнодорожных мастерских.

– Почему именно в железнодорожных?

– Потому что там могут найтись подходящие лебедки…

Утро следующего дня выдалось сырым и дождливым. Я шагал по старой дороге в сторону шоссе и размышлял: «Если Туницкий вышлет деньги на дальнейшие работы, то нужно будет закупить побольше продуктов, ведь придется, скорее всего, кормить и наемных рабочих. Если же вопрос нашего финансирования будет спущен на тормозах, то и тащить назад много не придется».

До города добрался к одиннадцати часам. Отыскав почтамт, я оплатил сразу десять минут переговоров и устало уселся на скамейку. После примерно получасового ожидания меня пригласили в кабинку. Ответил мне сам Туницкий.

– Александр, как вы там? Как успехи?

– Все в порядке, – ответил я, – «тело» найдено, и требуется его скорейшая эвакуация.

– Неужели вам удалось его отыскать?! – завопил он. – И где он лежит? Как вы до него добрались? В каком он состоянии? – обрушил он на меня град вопросов.

– Машину мы нашли еще позавчера, а вчерашний день пришлось потратить на выяснение точного положения броневика на дне реки и оценку общего его состояния. Та его часть, что мне удалось откопать из-под ила, сохранилась неплохо. Даже треугольная фирменная звезда на колесном колпаке блестит как новенькая.

– О-о-о, великолепно! И когда же?..

– Когда же вы его сможете увидеть? – перебил я его. – Боюсь, что не так скоро, как вам хочется, а может быть, и никогда.

– Почему же? – занервничал Туницкий. – В чем проблема?

– Проблема состоит в специальном оборудовании, – ответил я, – вернее, в его отсутствии. Автомобиль, как оказалось, лежит на пятиметровой глубине, причем на три четверти затянут илом. Выдрать его оттуда без специального оборудования и наемной рабочей силы невозможно.

– И какое же оборудование вам нужно? – уже более спокойным и деловым тоном спросил Туницкий.

– Как минимум, потребуются одна пятидесятитонная лебедка, акваланг с компрессором, тросы, гидромонитор, ну и всякие мелочи: трубы, шланги, ломы, тросы…

– Понятно. А нельзя ли, Александр, все это найти на месте?

– В принципе можно, но за все придется платить. А у нас с Михаилом денег и так в обрез: только на обратную дорогу да на самые необходимые продукты питания.

– Хорошо, – ответил после минутного раздумья Туницкий, – деньги я вам вышлю завтра же. Какая сумма понадобится для завершения операции?

– Разумеется, с точностью до копейки общую сумму расходов я вам сейчас не назову, но как минимум полтора миллиона рублей потребуется наверняка.

– Сколько, сколько?! – воскликнул Туницкий. – Да на эти деньги я новую машину куплю.

– Не спорю, – ответил я, – но не такую машину.

Мы оба замолчали.

– Виктор Сергеевич, – постарался я как-то оживить наш несколько увядший диалог, – выбор у нас с вами сейчас невелик. Но если вас все еще интересует автомобиль, то вам придется прислать нам либо недостающее оборудование, либо деньги на его покупку или, на худой конец, на аренду. Если же автомобиль вас уже не интересует, мы, пожалуй, начнем сворачиваться и…

– Нет, нет, Александр Григорьевич, – решился он, – мне бы очень не хотелось, чтобы вы бросали дело на полдороге. Так и быть, я вышлю вам деньги. Скоро.

– Высылайте их прямо сейчас, – я решил ковать железо пока горячо, – а я подожду. Понимаете, от того места, где мы базируемся, до телеграфа добраться непросто. Лучше я здесь посижу, на скамеечке.

– Постараюсь устроить перевод так быстро, как только возможно, – сдался он.

– Вот и прекрасно, – сказал я и продиктовал ему свои координаты.

Сидеть на телеграфе я, конечно, не стал, поскольку деньги могли поступить не ранее чем через три часа. Поэтому я отправился на рынок за провизией. В наш походный лагерь я добрался только к одиннадцати вечера.

– Э-гей, миряне! – крикнул я, завидев угасающее пламя костра и согбенную фигуру дремлющего около него Михаила.

Он встрепенулся и, кинув в огонь охапку веток, бросился мне навстречу.

– Ну, наконец-то, – радостно проговорил он, помогая мне снять с плеч рюкзак с провизией, – а я уже и не знал, что и подумать.

– Да что там думать, – устало проронил я, усаживаясь у огня, – задание партии и правительства выполнил с честью.

– И что же тебе сказал Туницкий? – спросил Михаил, накладывая в мою тарелку нечто похожее на оладьи.

– Сказал! – хмыкнул я. – Он уже и деньги нам прислал.

– Не может быть! – недоверчиво посмотрел на меня Михаил. – Неужели Виктор Сергеевич с деньгами расстался?

Я прожевал политый сгущенным молоком кусок упругого теста и гордо хлопнул себя по нагрудному карману:

– Говорю – прислал, значит, прислал. Полтора «лимона» отвалил.

– Считай, что ты совершил тринадцатый подвиг Геракла, – с восхищением взглянул на меня Михаил и пододвинул мне кружку с чаем. – Ты запей, запей горяченьким, так легче пойдет.

– Спасибо, а ты что, собственно, приготовил, оладьи или галушки?

– Блины, – скромно потупил взор Михаил.

– А-а-а, – искренне удивился я, – наверное, в первый раз в жизни?

– Как ты догадался? – нахмурился он.

– Не обижайся. Лучше достань продукты из рюкзака, а то у меня сил совсем не осталось.

Сквозь сон я слышал, что он меня о чем-то настойчиво расспрашивает, но я смог только промычать ему в ответ что-то невнятное и тут же отрубился.

Утром, открыв глаза, я обнаружил, что лежу один. На всякий случай ощупав карман с деньгами и убедившись, что они на месте, я вылез из палатки. На поляне Михаила не оказалось. Несколько раз окрикнув его, я понял, что он, видимо, находится далеко от нашего лагеря. Едва я развел огонь и вскипятил воду, как из-за кустов показался мой друг, обремененный двумя увесистыми хозяйственными сумками.

– Стой, Саня, – крикнул он, видя, что я склонился над котелком, – подожди минуточку, не клади туда ничего.

Я выпрямился.

– Привет, Миш! Ты где пропадал?

– Не поверишь, – ответил он, осторожно ставя сумки на землю, – меня с утра бессонница одолела. Проснулся я где-то часа в четыре. Крутился, крутился, сон нейдет. Думаю, чем просто так валяться, пройдусь-ка лучше по окрестным полям и огородам, глядишь и добуду что-нибудь съедобное.

– Это твои трофеи? – указал я на сумки.

– Да, – улыбнулся Михаил, – но не совсем то, что ты думаешь. Просто я по случаю познакомился с одной дамой, она меня и угостила.

– Ничего себе угощение! – удивился я, вынимая литровую банку со сметаной, солидный шматок сала, еще теплую, видимо, только что зажаренную курицу, пластиковую емкость с крупными красно-желтыми сливами и прочее, прочее и прочее. – За какие же заслуги тебе столько отвалили?

– Да так, – засмущался Михаил, – женщина она оказалась одинокая, вдова бывшего начальника местного автопарка. Для начала помог я ей ведра до дома поднести, потом еще кое-что по хозяйству сделать. Вот так и познакомились. По ходу дела я рассказал ей про наших героических ученых, которые не щадят своей жизни и на голодный желудок самоотверженно борются с радиацией.

– Хватит трепаться, за науку столько харчей не дают. Говори честно, что ты ей наобещал.

Михаил виновато опустил голову:

– Хряка пообещал зарезать.

– Да ты хоть раз живых свиней-то резал? – нахмурившись, спросил я.

Михаил отрицательно потряс головой:

– Не-а, но я думал, что ты запросто с этим управишься.

– Что?! – зарычал я на него. – Так ты и меня к этому подвязал?

– Да что ты, Саня, – на всякий случай сделал шаг назад Михаил, – я для общего дела старался. Я же тебе говорил, что ее бывший муж местным гаражом заведовал, а стало быть, и она там всех знает. Гаражи же там громадные, железок кругом навалено всяких – море. Ты же сам говорил, что нам понадобится техника, а где же ее еще искать, как не там?

– Действительно, – быстро сообразил я. В конце концов, что мне стоит какого-то хряка завалить, зато выгода от такого знакомства может быть весьма ощутима. – Так и быть, – сменил я гнев на милость. – Когда нас ждет бедная вдова?

Через полтора часа мы загнали нашу лодку поглубже в камыши и, забрав с собой из палатки все самое ценное, направились к совхозной усадьбе. Вдова оказалась еще вполне крепкой женщиной лет сорока пяти. Удивившись тому, что мы пришли вдвоем, она, тем не менее, встретила нас весьма приветливо. А когда Михаил отрекомендовал меня своим помощником и главным консультантом по забою домашнего скота, то улыбка ее стала еще приветливее.

– Прошу в хату, – сказала Дарья Максимовна с заметным южнорусским акцентом.

Обговорив все детали предстоящего действа, она проводила нас в загон, где у большой рубленой бадьи весело чавкали три весьма упитанные чушки.

– Какой из них? – спросил я, вытаскивая из ножен походный кинжал.

– Вон тот, с рваным ухом, – указала одними глазами хозяйка. – Уж очень беспокоен он стал в последнее время, драчлив, – добавила она со вздохом.

– Понятно, – кивнул я, – принесите веревки покрепче и тазик, какой побольше.

Хозяйка скрылась в доме.

– Сань, а таз-то нам зачем? – спросил Михаил.

– Кровь собирать в него будем, – ответил я ему.

Михаил побледнел.

– Как кровь? Зачем еще? – пробормотал он.

– Ты что, даже никогда не присутствовал при этой процедуре?

– Никогда, – помотал он головой, – боюсь, как бы мне плохо не стало.

– Ты уж держись как-нибудь, голубчик, не позорь меня. Да и делать-то тебе ничего особенного не придется. Запоминай: когда я его на бочок завалю, ты ему быстро свяжешь задние ноги, а потом поможешь мне его подвесить за стропила у крыльца.

– Хорошо, – неуверенно проговорил он, – попытаюсь не сорваться.

Дарья Максимовна принесла все, что я просил, и еще несколько початков кукурузы.

– Любит он ее, Борька-то, – кивнула она в сторону жующих свиней. – Я его сейчас выманю, а дальше вы сами действуйте.

– Хорошо, – сказал я, – мы готовы.

Сделав самозатягивающуюся петлю, я передал ее заметно нервничавшему Михаилу и двинулся к загородке, откуда хозяйка выводила довольно посапывающего хряка. Дождавшись, пока во мгновение ока смолотивший пару подсоленных початков Борька уляжется посреди двора, подставив для почесывания свое брюхо, я кивнул Михаилу, и мы, как два заправских киллера, пригнувшись, двинулись к закатившему от умиления глазки хряку. Приняв от Дарьи Максимовны эстафету по почесыванию свина, я осторожно вынул свой кинжал из ножен и кивнул своему другу. Михаил не сплоховал. Довольно ловко накинув петлю на вытянутые от блаженства Борькины ноги, он с силой дернул за концы веревок. Разбуженный таким бесцеремонным с ним обхождением, хряк изумленно распахнул глаза и, увидев вместо кормилицы не брившегося неделю детину в камуфляже, испуганно пискнул и судорожно рванулся в сторону. Но было поздно. Сверкнула сталь ножа, и бедный Борька задергался в предсмертных конвульсиях.

Не теряя ни секунды, мы оттащили тушу к крыльцу, где, перекинув веревку через стропило, подвесили тушу над землей и быстро подставили под струйку крови эмалированный тазик. Дождавшись, пока стечет вся кровь, мы поволокли увесистого свина к куче соломы, где его, по правилам, следовало тут же опалить. В тот момент, когда огонь охватил тушу со всех сторон, на крыльце показалась хозяйка с небольшим подносом в руках. На подносе стояли два небольших граненых стаканчика с прозрачной жидкостью, тарелочка с солеными огурчиками и хлебом.

– С дичиной вас, – сказала она, протягивая нам угощение.

Вытерев окровавленные руки полотенцем, мы звонко чокнулись и залпом махнули предложенный напиток.

– Уа-а-х, – только и сумел сказать я, когда торопливо зажевал огурцом семидесятиградусный, настоянный на чесноке самогон.

Выдохнув, я посмотрел на Михаила. Тот стоял, судорожно разинув рот, и искал глазами воду. После так вовремя появившейся выпивки разделка туши пошла веселее, и к трем часам пополудни мы работу закончили. К этому времени вернулись с полевых работ и оба сына хозяйки, невысокие, но крепкие парни, лет девятнадцати – двадцати трех. Мы все вместе плотно пообедали, и тут я высказал пожелание ознакомиться с хозяйством местного машинно-тракторного парка, мотивировав свой интерес необходимостью провести некий важный и шибко научный эксперимент.

– Конечно, можно, какой вопрос! – решительно заявила тоже принявшая стаканчик своего зелья хозяйка. – После обеда Алексей вас проводит к Петру Петровичу, он все сделает.

– Премного благодарен, – поклонился я. – А ничего, что мы слегка того… выпивши?

– Ой, – захохотала Дарья Максимовна, прикрыв рукой рот, – ну что вы, по-нашему это просто ничего, предобеденная чарка.

«Вот полная демократия», – подумал я.

Михаил, с трудом державшийся на ногах, решил вздремнуть на сеновале, а я в сопровождении старшего сына хозяйки отправился в колхозные мастерские. Там, по случаю начала полевых работ, было довольно пустынно, и только в одном из них, кубообразном, собранном из гофрированных панелей здании, стучали молотки и время от времени вспыхивали огни электросварки. Мы приблизились к небольшому вагончику, возле которого стояла красная «Нива».

– Как удачно, – весело подмигнул мне мой проводник, – Петр Петрович на месте.

Мы вошли внутрь конторы. У единственного окна стоял длинный письменный стол, за которым, обложившись бумагами, сидел лысоватый мужчина неопределенных лет в очках, с круглыми, сильно выпуклыми стеклами. Перед ним лежали чертежи каких-то механизмов, которые он внимательно изучал.

– Здравствуйте, – сказали мы хором.

– Приветствую вас, – мужчина поднял правую руку, но взгляда от своих бумаг не оторвал.

– Петр Петрович, – заговорил Алексей, – тут к нам ученые приехали из Москвы, помощи у нас просят.

– Что нужно товарищам ученым? – спросил главный инженер, по-прежнему не отвлекаясь от чертежа.

Алексей вопросительно взглянул на меня.

– Нам, для взятия донных проб, потребуются мощная лебедка, тросы, штанги из труб, кое-какие сварочные работы, – начал объяснять я.

– Трос у меня только «двадцадка», – перебил меня инженер. Он поднял на меня совсем маленькие за толстыми стеклами глаза и уточнил: – Зато новый.

– А лебедка?

– Лебедка, лебедка, – задумался он. – А от трелевочного трактора вам подойдет?

– Вероятно, – ответил я, – надо бы ее осмотреть.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся он, – а с рабочими, я уверен, вы и сами договоритесь. Алеша, – повернулся он к моему спутнику, – проводи товарища на хоздвор.

Он сделал прощальный жест ручкой и вновь уткнулся в свои рисунки.

«Каков спец, – уважительно подумал я, выходя на улицу, – все свое хозяйство на память помнит, даже о том, что на свалке лежит».

Мы вышли на обширную площадку, заваленную отработавшими свой срок машинами.

– Вон он, трелевочник, – указал пальцем мой спутник на лежащий на боку громадный грязно-серый трактор.

Обследовав поверженную машину, я понял, что без посторонней помощи мне не обойтись, и повернулся к переминавшемуся с ноги на ногу за моей спиной парню.

– Алексей, сделай одолжение, позови сюда кого-нибудь из слесарей, желательно, конечно, самого авторитетного.

Тот кивнул и быстро зашагал к зданию, откуда раньше слышался стук молотков. Через несколько минут он вернулся в сопровождении могучего детины двухметрового роста в рваной и засаленной робе. Мы поздоровались.

– Спасибо, Алексей, иди, не буду больше тебя задерживать, – сказал я.

Когда тот ушел, я обратился к гиганту.

– Степан Николаевич, Петр Петрович обещал мне содействие, а я, в свою очередь, в долгу не останусь.

Равнодушные поначалу глаза слесаря после этих слов несколько оживились.

– А что надо сделать? – спросил он.

– Надо снять с трелевочного трактора лебедку и приварить ее на трубчатые полозья. После чего придется приделать к ведущему валу рукоятку, чтобы можно было крутить ее руками, а потом намотать на барабан новый трос.

– Понятно, – кивнул слесарь, – только боюсь, что не получится у вас рукой-то ее провернуть.

– Почему же? – удивился я.

– Привод-то на эту лебедку прямо с раздаточной коробки идет, – начал объяснять он, тыкая пальцем в днище трактора, – а крутящий момент там очень большой, шток ведь с дизеля напрямую протянут.