Крой тела Этцольд Файт
А сделать этого они не могли, только будучи мертвыми.
Страх в их глазах стал для Инго эликсиром жизни. Крики и плач — это цветы их души.
И Инго М. пил слезы убитых детей.
Было непросто постоянно иметь то, что особенно возбуждало. Иногда приходилось довольствоваться мальчиками по вызову. Их он не мог просто так убить, но за небольшие деньги они делали все, что он пожелает.
Это случилось в начале года, еще лежал снег. Инго познакомился в Интернете с парнем, который в точности соответствовал его вкусам. Его звали Чилл, он был рослым, спортивным, со светлыми волосами. И покорным. Он готов был сделать все, воплотить самые грязные фантазии и не стал бы настаивать на презервативе… Так он написал о себе.
И Инго действительно видел это. Нет, он просто чуял это.
Они встретились в баре клуба. Это было самое популярное в Берлине место, где проходили как гетеросексуальные вечеринки, так и для геев. Иногда после садо-мазосборищ пол там становился скользким от крови. Гремели хардкор и техно, пары исчезали в каких-то темных комнатах. Инго встретился с геем, который называл себя Чилл, и почувствовал отвердение в штанах.
— Две сотни за ночь? — спросил он сквозь громыхание техно-бита. — На всю ночь? И никаких запретов?
Чилл кивнул.
— И без резинки?
Чилл снова кивнул.
Они поехали в бункер, который снял Инго М. Обычно там репетировали музыкальные группы, но, конечно, не в два часа ночи. Подвал был звуконепроницаемым, три этажа под землей, двери в нем блокировались. Инго М. уже задушил здесь трех своих жертв, после того как закончил с ними. Он смотрел им в глаза, надеясь рассмотреть то, что видели они, умирая. Но видел лишь ту же панику, те же мольбы, что и несколькими часами ранее. И сердился.
На нижнем этаже бункера находилось все, что могло ему пригодиться: наручники, кляп, веревки, стул, точнее, каркас от него с металлической сеткой вместо сиденья, намертво привинченный к бетонному полу.
В углу — камера. Инго любил снимать то, что делает. Его компьютер тоже стоял там, и в нем хранились самые классные его фильмы. В бункере не было Интернета, и Инго это вполне устраивало. Фотографии и видео предназначались только для него, потому что если бы его поймали, то охоте настал бы конец.
Он был извращенцем, но не идиотом.
Чилл разделся, наклонился и расстегнул штаны Инго. Прекрасно! После этого Инго намеревался связать парня и немного поиздеваться над ним. Чилл был крупнее и сильнее, но Инго его не боялся. В конце концов, он ведь платил парню, а если веревки начнут рваться, то за маленьким шкафом у него всегда имелись запасные.
Чилл расстегнул его штаны, и Инго почувствовал нарастающую эрекцию. Он пускал слюни от возбуждения и, вытянув шею, чтобы лучше видеть парня за «работой», посмотрел вниз горящими глазами.
Сейчас он возьмет в рот. И это может длиться долго, пока Инго…
Что-то просвистело, и за доли секунды все окрасилось красным, остались только боль и шок. Ужасный шум заполнил голову Инго, во рту появился медный привкус. То, что еще секунду назад было его лицом, превратилось в месиво из осколков зубов и рваной плоти.
Он ощутил на носу и разбитых губах жгучую жидкость и затуманенным взглядом посмотрел на Чилла. Парень больше не выглядел покорным, в нем угадывалась смесь холодного презрения и предвкушение садистской радости.
Инго вдруг учуял резкий запах, который был знаком ему еще со времени работы в больнице.
Хлороформ.
Глава 38
Там что-то есть снаружи.
Оно что-то хочет от меня.
И я часть плана.
USB-флеш-накопитель с новостью, спрятанной в голове трупа. Он попал в голову жертвы через нос.
Еще одно известие от него.
Слова Фридриха: Иное.
Чужое.
Злое.
Они привезли ноутбук. Фридрих позвонил Винтерфельду и сообщил о жуткой находке.
На карте памяти хранился всего лишь один текстовый документ.
Дрожащими пальцами Клара дважды щелкнула на файле.
Открылась программа.
Потом появился текст:
Кларе Видалис, УУП
Было бы преувеличением сказать, что я удивлен, ведь вы нашли это сообщение и читаете его. Я знал, что вы обладаете многими позитивными качествами, которые делите с остальными женщинами.
У вас в голове есть нечто подобное тому, что было у моей последней жертвы.
Но и этого было бы недостаточно, ведь сегодня вы узнали, что я уже убил 14 женщин. Конечно, мне для этого потребовалась парочка мужчин-марионеток. Так что Якоб Кюртен — не единственная жертва.
Итак, 14 плюс х.
Впечатляюще, не так ли? Или для вас, вероятно, пугающе.
Я знаю, выходные на носу, и вы хотите в отпуск, если не ошибаюсь. Но мы еще не закончили.
Сегодня вечер пройдет в двух планах: я покажу вам, что нас связывает, и одновременно то, что вы упустили из виду.
И если вы достаточно сильны — потому что вам совсем не понравится то, что я покажу, — и если у вас есть разрешение и осталась честь, продолжайте охотиться на меня.
Охотиться — это именно то слово.
Потому что поймать меня вы не сможете.
Потому что меня не существует.
Проснитесь, прежде чем умереть.
Из Ничего.
Безымянный
Глава 39
Теперь Инго увидел свет.
Горели неоновые лампы-трубки под сводами подвала.
Он хотел облизнуть губы, но сдержался, потому что почувствовал, что ни губ, ни передних зубов у него нет, вместо них — ноющая каша из ошметков мяса и обломков.
Осколки зубов плавали во рту, как сбившиеся с курса лодки в море из слюны, крови и сгустков. Инго попытался открыть рот, и его пронизала адская боль. Он почувствовал, как кости трутся друг о друга. Похоже, челюсть сломана.
«Чертов говнюк!» — мысленно кричал Инго. За двести евро парень готов был стать его сексуальным рабом на ночь и для начала должен был отсосать. А вместо этого подпрыгнул, ударил головой Инго в лицо, выбил ему зубы, разбил губы и сломал челюсть.
Инго сидел на металлическом стуле, намертво прикрученном к бетонному полу. Этот стул он знал хорошо. К нему Инго привязывал других и издевался над ними. А теперь его руки и ноги прикованы к этому орудию пытки.
Несмотря на боль и страх, мозг Инго продолжал работать и делать рациональные выводы, на которые способен человек в подобных ситуациях. Его мысли разделились и сконцентрировались на трех вопросах.
Во-первых: что сделает с ним этот парень?
Во-вторых: как уговорить мерзавца отпустить его?
И в-третьих, самый важный вопрос: кто он вообще такой?
Парень по имени Чилл уже оделся. Сейчас он сидел перед компьютером Инго и просматривал фотографии. Заметив, что Инго пришел в себя, он повернулся.
Тонкий ручеек крови стекал с его виска по щеке, но Чилл этого даже не замечал. Эту рану он наверняка получил, когда внезапно изо всех сил ударил головой в лицо Инго.
— Кто ты? — невнятно произнес Инго. Кровь пузырилась на его рассеченных губах.
Мужчина поднялся, стер кровь с виска пальцами, облизнул их, холодно усмехнулся и надел очки.
Очки в оправе из матовой нержавеющей стали.
— Кто я? — переспросил он. Лицо его было непроницаемым, как у статуи. — Твой самый страшный кошмар.
Глава 40
Клара повернула и поехала вдоль Турмштрассе в направлении Темпельхоф к зданию УУП, а Фридрих пока еще раз пробегал глазами сообщение от преступника.
Клара включила беспроводную гарнитуру и набрала номер участка. Послышался голос Германна. Похоже, он опять жует любимого желейного медвежонка.
— Есть какие-то перемены на компьютерном фронте? — спросила Клара.
— Никакой активности, — ответил он. — Видео преступника все равно распространилось. Хотя мы сразу убрали его с серверов «Ксенотьюба», к сожалению, сотни пользователей успели его скачать и разместить на других серверах. Это как вирус.
— Что пишет пресса?
— Нервирует нас. Белльман и Винтерфельд все время в работе. Мы подтвердили, что нашли труп, но о USB-флешке и всем остальном пока молчок.
Клара кивнула.
— Только этого нам еще не хватало. — И после паузы добавила: — Что там с ДНК из жуков?
— Мы еще раз прижали все больницы. В Берлине мы почти все проверили.
— Что-нибудь нашли?
Клара услышала довольное чмоканье, после чего Германн ответил:
— К сожалению, ничего. А как у вас дела?
— Флешку я везу с собой. Криминалисты все еще работают в квартире Юлии Шмидт, перевернули там все вверх дном. — Клара свернула в сторону главного вокзала. — К сожалению, никаких отпечатков пальцев и следов его ДНК, частичек кожи или чего-то подобного. Все как у Жасмин Петерс.
«Вы не поверите, но там ничего нет», — говорили криминалисты Кларе. «Вы совершенно правы, я вам не верю, — отвечала Клара. — Поэтому ищите еще».
— Даже идеальный убийца совершает ошибки, — продолжала она. — Полиция опрашивает жильцов, не видели ли они чего подозрительного между пятью и восемью часами вечера. Проблема в том, что мы не знаем, как выглядит преступник. А еще: в Берлине народ переживает только за свое добро, если вообще переживает. — Она ненадолго задумалась. — Судмедэксперты сейчас как раз снимают пробы ДНК с ночной сорочки и кожи трупа. Кроме того, исследуют мозг на предмет ядов, наркотиков и других средств, по которым можно выделить определенную среду или группу лиц. — Клара проехала мимо вокзала и свернула налево, в тоннель, к Темпельхоф. — К сожалению, у нас нет других органов, кроме мозга, поэтому анализ будет довольно ограниченным.
— Хорошо, — сказал Германн, — я скажу Винтерфельду. Сообщу, как только у нас появится что-то новое.
— Все ясно, — ответила Клара. — Скоро буду в участке.
Она положила трубку и некоторое время молча смотрела на дорогу, освещенную желтыми фонарями тоннеля.
— Что вы об этом думаете, Фридрих? — спросила Клара. — Я в опасности? Он написал: «Проснитесь перед тем, как умереть».
Фридрих задумался, прежде чем ответить.
— Предположим, что это угроза. Но, скорее всего, для того, чтобы вы быстрее осознали взаимосвязь. Он словно хочет вас предупредить, чтобы вы не стояли у него на пути.
— Но именно это и есть моя работа! — воскликнула Клара и раздраженно уставилась на дорогу. Желтые фонари пролетали мимо, как мысли, за которыми нельзя угнаться. — Как вы думаете, что этот сумасшедший припас для меня? — спросила она наконец. — Он написал, что хочет сегодня вечером мне кое-что показать.
Фридрих пожал плечами.
— Еще одно письмо, еще одна посылка? В любом случае, нам нужно сразу на это отреагировать. Может быть, в своей самоуверенности он выдаст нам больше информации, чем следовало бы. Возможно, из-за наглой заносчивости допустит ошибку, которая даст нам шанс схватить его.
— Будем надеяться на это, — пробормотала Клара.
— То, что он вам хочет показать, — продолжал Фридрих, — очевидно, очень важно для него. И, видимо, для вас тоже. — Он пристально посмотрел на нее сквозь стекла очков, словно психиатр. — И он сказал, что для вас это будет непросто. — Фридрих снял очки и протер их шарфом.
Машина выехала из тоннеля. Полумесяц, пробившись сквозь серо-черные облака, заливал все матовым светом.
— Лучше, если мы вместе подумаем, что это может быть, и подготовимся, чтобы информация не стала для вас неожиданностью.
— Своего рода инструктирование? — спросила Клара.
— Почему бы и нет? — ответил Фридрих. — Рядом с УУП есть прекрасное заведение, где можно заказать отличный шотландский виски. Конечно, место для кафе не идеальное, но они как-то держатся на плаву. Мне нужно сменить обстановку, чтобы подумать, а кроме того, немного топлива, чтобы мысли завертелись в нужном направлении. Вы ведь не против, правда?
Клара задумалась, но решение приняла быстро.
— Да, охотно. Поиск идет. Сейчас мы все равно не можем ничего сделать.
Она поехала вдоль железнодорожной линии по Галлишен-Уфер и свернула направо на Мерингсдамм.
«Какой абсурд — пить сейчас виски, — подумала она, — вести себя так, словно наступили выходные! Но ведь они наступили».
«Покорись искушению. Возможно, в твоей жизни такая возможность больше не представится», — говорил Оскар Уайльд.
Иногда проблему решить проще, если судорожно не думать о ней все время. Как у мужчины, которому фея сказала, что тот может найти в своем саду клад, но при условии, что не будет думать о розовых слонах.
Через некоторое время она сказала:
— Что это может быть? Что меня может связывать с этим сумасшедшим?
— Вероятно, что-то из вашего прошлого, — ответил Фридрих, глядя в окно на проносящиеся мимо фонари. — Нет, не вероятно, — поправил он сам себя. — Наверняка.
Глава 41
Он узнал все, что хотел. Многое Инго не хотел говорить, поэтому черный человек, парень по имени Чилл, ему помог. Он смотрел фотографии на ноутбуке и расспрашивал о них.
А потом положил компьютер в большую черную сумку.
Инго, дрожа и весь в поту, сидел перед ним. Слезы текли по его щекам.
— Почему? — устало спросил он.
Мужчина обернулся.
— Почему? Ты все еще не сообразил? До сих пор не понял, кто я?
Инго М. покачал головой.
— Ты помнишь детский дом, в котором работал? Помнишь двенадцатилетнего мальчика, с которым смотрел фильмы про ниндзя? «Чтобы понять ночь, нужно стать ее частью». — Он открыл черную сумку и вытащил предмет, который Инго узнал не сразу. — Ты помнишь фильмы, которыми приманивал для себя сексуальных рабов? Ты помнишь, что сделал с мальчиком? Ты помнишь прачечную, где избил меня до потери сознания? «Если выкинешь такое еще раз, будет по-настоящему худо, — так ты сказал, когда я настучал на тебя директору. — Тогда все, что происходит сейчас, покажется тебе раем». Но директор так ничего и не предпринял. Потому что ты был ему нужен.
В глазах Инго отражались удивление, страх и смутные воспоминания.
Владимир. Мальчик, который попал в детский дом вместе с сестрой, когда их родители погибли в автокатастрофе. Он высмотрел его среди всех. Завлек фильмами. Играл с ним.
— Это был ты? Владимир? Но это невозможно! Ты же погиб! Ты утонул в озере. Ты умер!
Он буквально визжал, а человек, который назвался Чиллом, поднес поближе какой-то предмет, чтобы Инго смог хорошо его рассмотреть. Это была бунзеновская горелка.
Владимир поставил ее под стул.
— Ты у-у-уме-е-ер! — кричал Инго, и его голос срывался в истерике.
Он вспомнил теперь, как прижал Владимира к полу, плюнул ему в лицо и сказал: «Для тебя было бы лучше, если бы мы вообще не встречались». А мальчик ответил: «Но для тебя это было бы еще лучше». Спустя короткое время он совершил самоубийство. Директор сказал: «Владимир Шварц, очевидно, наложил на себя руки. Мы нашли дождевик в озере. На берегу остался его велосипед. Нам нужно ожидать худшего».
— Я умер? — Черный человек наклонился к Инго, и от окровавленного подбородка его отделяла теперь всего лишь пара сантиметров. — Я не умер, но что-то во мне умерло. И именно ты это убил. И не только во мне, но и во многих других. — Он указал на компьютер, который торчал из черной сумки. Потом присел и включил газ в горелке под стулом. — Я — судья и исполнитель. То, что ты убил, теперь убьет тебя. — Чиркнув зажигалкой, он поджег газ. — Я не умер! — произнес тот, которого на самом деле звали Владимир.
Он стоял перед Инго, как черный ангел мести. Гул пламени наполнил комнату, и Инго почувствовал невыносимый жар, поднимавшийся от ног к ягодицам.
— Я — сама смерть!
Голос звучал под сводами подвала, как апокалиптическое пророчество.
Инго М. кричал и дергался, кровь и пена летели у него изо рта, наручники глубоко впились в тело, когда он попытался вырваться.
Но стул стоял на месте, и огонь пожирал свою жертву. Запах жженого мяса заполнил комнату, крики заглушали даже гул горелки. В какие-то моменты, несмотря на боль, Инго М. замечал черную фигуру в дверном проеме. Человек стоял недвижимо и внимательно наблюдал за происходящим.
— Ты ублюдок! — визжал Инго под гул огня, который прожигал нижнюю часть его тела. — Ты не лучше меня. Ты даже хуже. Намного хуже!
— Ты породил больной мир, — ответил Владимир, который, прислонившись к стене, спокойно наблюдал чудовищное представление. На его носу блестели очки в оправе из матовой нержавеющей стали. — Как и все те, кто создает такой мир, ты считал, что этот мир пощадит тебя!
Вместо ответа Инго издал горловой звук, похожий на кашель. Пламя уже охватило бедра и нижнюю часть туловища. Облака жирной сажи поднимались к сырому потолку, заросшему паутиной и плесенью.
— Убей меня! — кричал он. — Пожалуйста! Я не вынесу этого!
— Убить?
Владимир правой ногой отодвинул горелку чуть в сторону. Чудовищная боль уменьшилась. Осталось ужасное, непрекращающееся жжение, пожиравшее живую плоть.
Инго, уже соскальзывавший в беспамятство, открыл глаза.
Владимир стоял перед ним — грозный, словно мертвец, поднявшийся из могилы. Но вот он отвел руку назад и вытащил что-то из-за спины. В желтом свете пламени и неоновых ламп блеснуло лезвие клинка.
Это был короткий меч японских самураев. Вакидзаси.
Он поднял меч. Инго, с благодарностью и облегчением закрыв глаза, ожидал смерти, надеясь, что она будет быстрой и менее мучительной.
Но вместо отвратительного звука, с которым сталь входит в тело, он услышал щелчок, и наручники с его правой руки упали. Инго уже мог двигать ею. Его затуманенный рассудок задавался вопросом, зачем мучитель это сделал, как вдруг в стол перед ним с глухим звуком вонзился единственный предмет, до которого он мог дотянуться.
Вакидзаси дрожал, готовый выполнить свое предназначение.
— Харакири, — произнес Владимир, взглянув на меч, а потом в глаза Инго. — Харакири могут делать не только самураи.
С этими словами он задвинул горелку снова под стул, перебросил лямку черной сумки через плечо и под аккомпанемент пронзительных криков жертвы, жертвой которой когда-то стал сам, направился к выходу.
Владимир с оглушительным грохотом захлопнул за собой дверь в подвал и пошел по темному подземному коридору к лестнице, которая вела с третьего подземного уровня на поверхность. Крики Инго, сначала громкие, становились все тише и тише, пока наконец не затихли вовсе.
Глава 42
«Вероятно, что-то из вашего прошлого. Нет, не вероятно. Наверняка».
Слова Фридриха вертелись в голове у Клары, пока она шла по коридору в свой кабинет.
Безымянный убил четырнадцать женщин, если не больше. А что сделала она?
Она вспоминала прошлое.
Может быть, именно с его помощью она сможет поймать убийцу.
А прошлое для Клары почти всегда означало сестру Клаудию. Та была мертва. Возможно, из-за нее.
Родители называли Клаудию «счастливый несчастный случай», потому что она была незапланированным ребенком.
Кларе уже исполнилось десять лет, когда Клаудия появилась на свет. Но когда Клара наблюдала за тем, как сестренка растет, как познает мир, ей казалось, что она вновь переживает свое детство.
Тогда у нее родились подозрения, которые позже переросли и окрепли в уверенность: это была лучшая часть ее жизни.
Какое идиллическое, замечательное было время! Они жили в небольшом городке вблизи Бремена. И все лето дверь на террасу их дома стояла открытой.
Наступала пятница, занятия в школе заканчивались, в холодильнике ожидал холодный лимонад, в гараже — велосипед, а на небе сияло солнце. В субботу жарили мясо на гриле, и в гости приходили соседи. Как-то дети из дома напротив принесли с собой кроликов, и те с любопытством прыгали по саду. Другие соседи принесли морских свинок, две из них убежали. Одну съела соседская кошка, из-за чего начался страшный переполох.
Тогда не было мобильных телефонов, интернет-форумов, компьютерных сетей, разделения между людьми по стоимости одежды и аксессуаров, вместо всего этого — бесконечные зеленые луга, темные таинственные леса и закаты в мерцающем вечернем мареве, в котором танцевали мухи-однодневки и комары, а день заканчивался так же волнующе, как начинался новый.
А еще рыбалка на запретном пруду, где якобы бродил призрак старого крестьянина, утонувшего лет сто назад. И прятки на конюшне, которая принадлежала Людерсам — богатой сельской семье. И толстые беременные кошки, которые целыми днями дремали во дворе перед сараем. И езда на старой кляче, которая мужественно сносила все, отрабатывая свой хлеб. Забавные шутки с дверным звонком общежития медсестер из ближайшей больницы и соседских домов, и радостное бегство по залитым солнцем переулкам от бранящихся, но все равно добродушных жителей.
Недалеко от крестьянского двора было пастбище. И каждый вечер Людерс гнал коров в хлев, подгоняя их криками на нижненемецком диалекте. Клаудия ловко пародировала старика, и Клара никогда не забудет, как пятилетняя сестренка бежала вдоль изгороди, выкрикивая слова на нижненемецком диалекте, а стадо, устало сопя и фыркая, шло за ней. Людерс не знал, сердиться ему или радоваться, но выбирал последнее.
— Ты не должна дурачить коров, — на правах старшей сестры воспитывала Клара Клаудию, но та лишь удивленно глядела на нее, словно это было самое обычное дело в мире.
— Почему? — интересовалась она.
Дети всегда произносят это «Почему?» по-особенному — с любопытством, но в то же время немного обиженно и разочарованно, потому что общество постоянно усложняет их жизнь тысячами запретов.
Чем больше Клара позже думала об этом, тем больше осознавала ту бескрайнюю честность и искреннее любопытство, с какими ребенок познает мир, ту радость, с которой он строит песчаные замки и при этом мечтает о сказочных дворцах и удивительных странах. А когда ребенок плачет — это печаль, которую циники взрослые даже представить себе не могут.
— Если боги кого-то любят, они забирают его рано, — сказал тогда старик Людерс…
Клара вытерла слезы и толкнула дверь в свой кабинет.
Глава 43
Владимир просматривал фотографии на компьютере Инго.
Фото связанных, умирающих и мертвых людей, которым явно было меньше двадцати.
А потом он заметил фото, на котором стояло имя. Точнее, имя значилось на предмете, который виднелся на фото.
Это было имя одной из жертв Инго.
Владимир начал поиски: искал семью, выяснял места работы и прочие мелочи. Наконец он нашел другое имя.
И другую профессию.
Она могла бы наблюдать за его работой.
Она могла бы выписать ему индульгенцию.
Он приобщит ее к своей работе, как только начнет.
И он будет ей писать.
Очень скоро.
Она была, как Инго М., частью его плана. А Инго М. был частью ее плана.
Глава 44
Клара открыла дверь в кабинет.
«Пропустить по стаканчику с Фридрихом… — подумала она. — Почему бы и нет?» Она все равно пока ничего не могла предпринять, ведь результатов еще не было. А между тем наступила полночь.
«Между вами ведь не может быть ничего серьезного?» — спросил Клару внутренний голос.
Фридрих был ей симпатичен, а способ, которым он иногда преподносил жестокую правду, делал его еще привлекательнее. Он говорил честно, и это Кларе нравилось.
«Зачем мне что-то затевать с ним? — спросила она себя, словно желая убедиться, что этого не произойдет. — Он всего лишь коллега. Мы даже называем друг друга на «вы». Это просто совместная работа».
Но внутренний голос отвечал: «Так всегда говорят».
Клара разозлилась и в последний раз за этот день решила заглянуть в электронный почтовый ящик.
Четыре новых письма. Она просмотрела имена отправителей.
Одно письмо привлекло ее внимание.
Отправителем значилась Юлия Шмидт. Сердце Клары забилось чаще. Она знала, что письмо могло быть только от него.
Клара тут же забыла о Фридрихе, о назначенной встрече и дважды щелкнула на сообщение.
Никакого текста. Только вложение. Какой-то медиафайл.
«Еще одно убийство? Или снова сыщики, которые в этот раз врываются в квартиру Юлии Шмидт?»
Она щелкнула на кнопку «PLAY» в медиаплеере.
Экран некоторое время оставался черным. Потом появилось требование, написанное белым шрифтом:
Пожалуйста, включите звук.
Клара установила громкость на мониторе. На заднем плане послышалось жужжание, прислушиваясь к которому ей предстояло выставить оптимальную громкость.
«Этот парень знает толк в постановках. Подумал обо всем».
Потом Клара впервые услышала его голос — если это был действительно его голос, а не очередной несчастной жертвы, которую перед смертью заставили произнести собственный некролог.
Голос звучал низко. Жутко, мрачно и искаженно. Как только раздался голос, картинка изменилась.
Читать бесплатно другие книги:
