Мертвоград Калугин Алексей

– Лучше бы предложил что-нибудь.

– Оставь это кримам, Гибер. У нас и без того забот хватает… Да какое там! – Верша с досадой махнул рукой. – Мы сегодня, скажем прямо, в полном дерьме.

Он забрал у Игоря фиксаторы и точными, отработанными движениями разложил не особенно сложную крестообразную конструкцию.

– Мы? – саркастически усмехнулся Игорь. – Город в дерьме тонет. А мы еще как-то на плаву держимся.

Это была уже реплика, адресованная самому себе – Верша его не слушал.

– Ну, как? – поинтересовался санитар у патрульных. – Все еще дергается?

– Да еще как! – ответил тот, что не давал лейтенанту распустить затянутую на шее проволочную петлю.

– Ну, сейчас мы его утихомирим… Растяните-ка руки в стороны… До упора… Сильнее!

Присев на корточки, Верша наложил крестообразную раму лейтенанту на грудь, подтянул перекладины до рук и защелкнул на запястьях и локтях широкие, проложенные мягкой, пористой резиной фиксаторы. Четыре других фиксатора защелкнулись на щиколотках и чуть выше коленей лейтенанта. После чего Верша прижал к телу распятые на перекладинах руки Ширшова и закрепил их на центральной штанге. Теперь оставалось самое главное. На полуподвижном шарнире, расположенном на верхней части металлической конструкции, Верша закрепил проволочный каркас с кожаной полумаской и одним поворотом винта зафиксировал ее на лице Ширшова.

– Вот так! – Нажав клавиши одновременно с двух сторон, он загнал в рот лейтенанту стальной мундштук, как на удилах. – Можно снимать петлю, – сказал он патрульному. – А теперь подняли и осторожно понесли.

Патрульные взялись за рукоятки на штангах фиксатора и понесли обездвиженного командира к машине «неотложки».

– Ох, и ни фига себе! – тяжко выдохнул первый, заглянувший в машину.

– Как на скотобойне, – поморщился второй.

– И не говорите, ребята, – удрученно кивнул Верша. – Вот так, прикиньте, каждый день. – Он посмотрел на Игоря. – Уйду я с этой работы, Гибер. Точно, уйду.

– Да куда ты уйдешь? – Игорь даже не усмехнулся, настолько привычными были причитания напарника. И если бы один Верша тянул этот заунывный плач. – Тебя Молчун не отпустит.

– А что мне Молчун! – с вызовом вскинул подбородок Верша. – Не он меня на службу принимал!.. А если потребуется, я до самого старшего киура дойду!

Верша запрыгнул в машину, сдвинул в сторону мертвых и накинул на их тела прорезиненную простыню.

– Так он тебя и ждет.

– Кто?

– Старший киур, кто же еще.

– Ждет не ждет, а ежели меня все это сильно достанет… – Не закончив фразу, Верша протянул руку патрульному. – Ну-ка, давай!

Перехватив рукоятки распорки, чистильщик втащил обездвиженного лейтенанта в машину, уложил его по правому борту рядом с поднятой скамейкой и защелкнул на штанге боковые зажимы, чтобы во время движения не мотало.

– Ну, как, удобно? – Верша заглянул Ширшову в глаза.

И в этом не было даже намека на насмешку. Он и в самом деле заботился о том, чтобы не причинять лейтенанту лишних неудобств.

Проволочная петля на горло – это для сырца, а бывшему лейтенанту Ширшову лежать должно быть удобно, пусть даже связанным и с железным мундштуком во рту.

– Может, ему еще транквилизатор вколоть? А то взгляд какой-то совсем уж безумный.

– На него лекарства уже не действуют.

– И что с ним теперь будет? – спросил один из патрульных.

– Я не врач.

Игорь не хотел смотреть на патрульных – знал, что увидит лишь затемненные забрала. Рядом с ним находились четверо ребят, на глазах у которых их командир только что обернулся тупой, злобной тварью. И ни одного из них чистильщик не смог бы узнать в лицо, даже если бы столкнулся с ним нос к носу в метро. Или в маршрутке сел на соседнее сиденье.

Почему они прячут лица?

Или лучше спросить – от кого?

А может, лучше и не спрашивать?

Может, так и должно быть?

Может, так было правильно?

Может, это санитары дураки, что выставляют лица на всеобщее обозрение? Будто они знаменитости какие! Ведь можно же хотя бы темные солнцезащитные очки надеть… Хотя ночью – это глупо… Ну, тогда, марлевые повязки. Санитарам – в самый раз… Легко, должно быть, жить тому, кто смотрит на мир сквозь танковую амбразуру.

Игорю вдруг захотелось закрыть глаза и начать считать проплывающих перед мысленным взором слонов. Можно – розовых. С ажурными, полупрозрачными крылышками и длинными, закручивающимися на концах усиками, как у бабочек. С добрыми, задумчивыми взглядами и мохнатыми ресницами… Чтобы уснуть… Уснуть и видеть сны… Сны про розовых слонов. А не кошмары про залитые кровью машины «неотложки», превращающихся в чудовищ людей и вовсе неведомых тварей, лезущих сквозь прорехи в гнилом, затасканном полотне мироздания.

– …И пусть сам старший киур с этим разбирается!

Игорь открыл глаза:

– Что?

Верша сидел на подножке, подперев голову кулаком.

– Скажи мне, Гибер, для чего существует Гильдия чистильщиков?

– А она существует? – недоверчиво спросил один из патрульных.

– Существует, – уверенно кивнул Верша. – Хотя это великая тайна. Так что я тебе об этом ничего не говорил.

Игорь не видел лица патрульного, но был уверен, что тот недоверчиво поджал губы.

Гильдия не афиширует свою деятельность. Поэтому все разговоры о ней ведутся на уровне слухов и домыслов. Сам Игорь Песков уже второй год работает на Гильдию чистильщиков. И что он знает о ней? Не больше, чем патрульный, недоверчиво слушающий Вершины байки. Да тот же Верша, собравшийся жаловаться старшему киуру на свою судьбину тяжкую, хотя и уверен в том, что глава Гильдии существует, понятия не имеет, как попасть к нему на прием. И где она вообще находится, приемная эта? В Кремле или в ином витке вселенской суперструны? Быть может, что-то было известно о Гильдии Молчуну. Он ведь как-никак руководил районной службой неотложной помощи. А значит, должен перед кем-то и ответ держать. Но на то он, видно, и Молчун, чтобы знать, что надо, да помалкивать. Хотя, может, и Молчун ничего толком не знает.

А может, и нет действительно никакой Гильдии?..

Может, это чья-то не слишком умная шутка, зашедшая так далеко, что хода назад уже нет? Шутка, которая начала жить собственной жизнью, превратившись в некое подобие реальности? В которую верят теперь даже те, кто когда-то ее сотворил?..

Скажете, не бывает такого?

Да еще как бывает!

– Ну, что, займемся шогготом? – Верша водрузил на нос разноцветные очки. – Ты посмотри, как скукожился! Сейчас самое время его накрыть.

Шогготы ничем не лучше Гильдии. Они вроде как существуют, присутствуют в нашей реальности, даже в какой-то степени доступны для восприятия. Но, с другой стороны, их вроде бы и нет. Патрульные, наверное, до сих пор не понимают, что произошло с их командиром. Они были свидетелями того, как лейтенант Ширшов сошел с ума. И – все. С кем, спрашивается, не бывает? И при чем тут шоггот? Ну, в самом деле, как можно поверить в то, чего ты сам не видел? А чистильщики – да они сами ненормальные! Может, ничего-то они не видят на самом-то деле, а только притворяются? Чтобы людей в заблуждение вводить? Игорю доводилось слышать и такую версию. Зачем они это делают? Понятное дело, это – заговор! На самом деле нет ни шогготов, ни сырцов! Есть эпидемия. Эпидемия массового безумия! А сказки про вторжение – для того чтобы паники не возникло… Можно подумать, эпидемическое безумие не так страшно, как банальное вторжение шогготов. Хотя, если бы население принялись убеждать в том, что в стране эпидемия, сторонники теории заговора тут же решили бы, что это делается лишь для того, чтобы скрыть правду об инопланетном вторжении.

Игорь достал из машины заглушку – обруч с натянутым на него асбестовым полотном.

Асбест, говорят, вреден для здоровья. Даже рак из-за него случается. Однако это единственное надежное средство, позволяющее нейтрализовать шоггота. А задача «неотложки» в том и заключается, чтобы на время закрыть гнездо этой твари так, чтобы в него кто-нибудь не попал. Сдуру или по неосторожности. Вытравляют шогготов локализаторы. И как они это делают, Игорь не знал. Да и знать не хотел. Как говорил Верша: что, у нас своих забот мало? В иерархии чистильщиков локализаторы стояли на ступеньку выше санитаров. А значит, чуть ближе к киурам Гильдии. Что им это давало? Скорее всего, ничего, кроме чувства морального удовлетворения. Существует определенная категория людей, для которых вялотекущий бред – это нормальное состояние ума. Удивительно не то, что их число значительно превышает среднестатистическую норму идиотов на душу населения, а то, что зачастую бред приобретает самые удивительные формы. Вплоть до национальной идеи.

Верша вооружился пневматическим молотком и для проверки вогнал пару девятидюймовых гвоздей в асфальт.

– Порядок! Укладывай!

Старательно расфокусировав зрение, Игорь осторожно приблизился к гнезду шоггота. Асбестовую заглушку он держал в левой руке, чуть отнеся ее в сторону – как тореадор мулету. Шоггот вел себя спокойно. Можно даже сказать, вяло. Он был похож на комок полупрозрачной слизи, размером чуть больше баскетбольного мяча, внутри которого плавали, приглушенно мерцая, крошечные серебристые искорки. Как блестки, имитирующие снег в игрушечных шарах с заснеженными альпийскими домиками. Короткие псевдоподии слепо шарили по асфальту, как будто искали на ощупь потерянную монетку. Что представлял собой этот комок слизи? Живое, разумное существо? Биомеханизм? Некое пространственное образование? Что-то вроде искривления пространственно-временного континуума?.. Последнее определение Игорь слышал от одного из локализаторов. И оно ему страшно понравилось. Ну, в самом деле, что может быть лучше искривления пространственно-временного континуума? Особенно когда требуется объяснить нечто, вообще не поддающееся объяснению. А искривление пространственно-временного континуума хотя ничего и не объясняет, но все как бы расставляет по местам. Вам непонятно, что происходит? Искривление пространственно-временного континуума! Вот так! Теперь ясно?.. Ну кто, спрашивается, после такого объяснения наберется смелости заявить, что он ничего не понял? Вот для Верши, например, большего и не требовалось. Осознавая, что происходящее находится за гранью его понимания, он не задавал лишних вопросов. Однако заковыристое определение – искривление пространственно-временного континуума! – означало, что кто-то все же в курсе того, что происходит. Например, киуры из Гильдии чистильщиков. Значит, ситуация под контролем. Пускай все летит к чертям, но ситуация-то под контролем!

Вот так-то, братцы.

Тот, кто стоит на ступеньку выше, знает немного больше того, кто находится ниже него. И не потому, что умнее, а потому, что у него обзор шире.

– Как ты думаешь, – почему-то шепотом обратился к напарнику Игорь. – Какова вероятность того, что человек наступит точно в гнездо шоггота?

Он словно боялся, что шоггот может его услышать.

Хотя, по словам все тех же локализаторов, у шогготов не было никаких органов чувств. Для того они вроде бы и использовали людей – чтобы через них воспринимать окружающий мир.

Все тот же бред – из серии основополагающих.

«То есть создание монстров не являлось для них самоцелью?» – спросил тогда Игорь у небритого, уставшего, как и он сам, лока.

Локализатор сосредоточенно поскреб в затылке, будто собирая мысли в кучку, и дал весьма определенный ответ: «А черт их знает!»

– Ты про лейтенанта? – спросил Верша.

– Ну да, – кивнул Игорь. – Шоггота не было, когда ты пристрелил псевдогаста. Значит, либо Ширшов встал точнехонько в гнездо только что выбравшегося на свет божий шоггота. Либо шоггот вылез в том самом месте, где стоял лейтенант.

– Мне все равно, – честно признался Верша. – Мне не нравится то, что я был совсем рядом с ним… Как подумаю – мороз по коже… Знаешь, Гибер, сколько сырцов я пристрелил за время работы в «неотложке»?

Верша настолько круто сменил тему, что Игорь не сразу нашелся что ответить. Да и не принято среди чистильщиков обсуждать подобные вопросы. При чем тут убийства – это работа.

Игорь достал из кармана монету и, даже не посмотрев на ее достоинство, кинул в шоггота.

Звякнув, монета упала на асфальт.

Для нее шоггота не существовало.

А существовала ли она для него?

– Зачем ты это сделал? – удивленно посмотрел на напарника Верша.

– Просто так… Захотелось.

– А больше тебе ничего не хочется?

– В каком смысле?

– Не знаю. Может, у тебя возникают какие-нибудь странные, неожиданные и непредсказуемые желания? Которые даже тебе самому кажутся странными?

– Нет, не возникают.

– Точно?..

– А в чем проблема?

– Ну, мне не хотелось бы оказаться рядом в тот момент, когда ты окончательно с катушек слетишь.

– Попроси Молчуна, пусть переведет в другую смену.

– Давно бы так и сделал, если бы в нашей конторе работал хотя бы один нормальный, вменяемый санитар.

– Переходи в локи.

– На лока учиться нужно.

– И что тебе мешает?

Верша прищурился и посмотрел на Игоря так, будто хотел сказать: «А сам-то чего?» – но промолчал.

– Ладно, давай покончим с этим.

Игорь поудобнее перехватил асбестовую мулету и на вытянутой руке откинул ее в сторону.

– Красиво, – заметил Верша.

– Что? – непонимающе посмотрел на него Игорь.

– Ну, вообще… – Верша помахал пневмомолотком. – Если бы я снимал фильм про чистильщиков…

– Помолчи, Верша!

– Ладно.

Верша сделал умиротворяющий жест рукой – все, мол, в порядке, все хорошо… Хотя и обиделся. Самую малость.

Игорь сделал шаг вперед, одновременно широко взмахнул асбестовой мулетой, занес ее над гнездом шоггота, поймал летящий по воздуху край другой рукой и бросил заглушку вниз, на асфальт. На шоггота.

– Давай!

Всякий раз, когда он накрывал шоггота заглушкой, Игорю казалось, что он должен почувствовать какое-то сопротивление. Или – рывок. Одним словом, попавший в ловушку шоггот должен был как-то проявить себя. Попытаться вырваться. Но ничего не происходило. Ровным счетом ничего. Заглушка ложилась на асфальт, как монета, пролетевшая сквозь призрачное тело шоггота. Порой у Игоря возникало искушение чуть приподнять заглушку и посмотреть, что там, под ней, происходит? Быть может, шоггота там уже нет? Сбежал, почуяв неладное? Назад? В другое измерение? Но ему все же хватало здравомыслия не делать этого. Игорь стоял на четвереньках, прижимая обруч раскинутыми в сторону руками и коленями, и ждал, когда напарник зафиксирует каркас. Верша работал споро – на то, чтобы загнать девять гвоздей, у него ушло не больше пятнадцати секунд. После этого он откладывал пневмомолоток и заливал щель между асфальтом и обручем жидкими гвоздями из баллончика.

– Готово! – Верша собрал инструменты, выпрямился и довольно улыбнулся. – Как говорил Слепой Пью – дело сделано!

Игорь натянуто улыбнулся и потер пальцами уставшие глаза.

– Умаялся, – с пониманием кивнул Верша.

– Дурная сегодня смена, – вздохнул Игорь.

– А у тебя случались удачные дежурства? – усмехнулся Верша.

– Случались, – кивнул Игорь. – Только давно.

– И с тех пор ты не спишь?

– Наверное.

Игорь посмотрел на стоявших возле «неотложки» патрульных. Ему показалось, что ребята в шлемах с затененными забралами и короткими автоматами в руках чувствуют себя неуверенно. Или – неловко. Должно быть, непривычно им без командира. Не знают, что делать. Вот и ждут приказов хотя бы от чистильщиков. Интересно, за кого они их принимают? За безвестных героев, ведущих невидимую битву с потусторонним злом? Или же за служителей тайного культа, посвященных в оккультные знания и приобщенных к древним мистериям?.. А может, просто за дураков, которым среди ночи больше заняться нечем, как только сырцов отстреливать?

– Полночи еще впереди, а у нас уже два трупа – один сырец и сбежавший парень, возможно, инфицированный.

– Бывало и хуже, – непринужденно дернул плечом Верша.

Хотя Игорь был уверен, что безразличие это показное. На девяносто девять процентов. Так нужно. Иначе ведь и с ума сойти недолго. А то и спиться. Или на какую другую дурь подсесть.

– Мы должны спасать людей. А вместо этого… Сколько человек ты спас за последнее время?

– За какое время?

– Ну, скажем, за неделю.

– Знаешь, что я тебе скажу, Гибер, – Верша положил руку приятелю на плечо и аккуратно, но настойчиво повлек его в сторону машины, – если бы не мы с тобой, этот город давно бы вымер. – Игорь недоверчиво усмехнулся. – Даже не сомневайся! Точно тебе говорю! Все только на нас с тобой, дружище, и держится! Ну, сам посуди, если не мы с тобой, так кто еще станет убирать всю эту нечисть с улиц? Они, что ли? – Верша взглядом указал на патрульных. – Сам видел, как их лейтенанта шоггот схавал! И все бы они там были, дружной командой, если бы не мы! Так что давай-ка без соплей. – Верша еще раз ободряюще хлопнул приятеля по плечу. – Садись в машину, вызывай локов. А я тут пока все приберу. Идет?

– Идет, – кивнул Игорь.

– Давай!

Направив санитара в сторону кабины, Верша подошел к патрульным:

– Значит так, ребята, мы свои дела закончили. Ваша задача – расставить знаки и охранять гнездо шоггота, чтобы какой дурень туда с перепугу не влез.

– А сам он оттуда не вылезет?

Задавший вопрос патрульный смотрел, должно быть, на асбестовую заплатку на асфальте. Да и остальные небось тоже. К дребеням бы их затененные забрала!

– Кто?

Верша сделал вид, что не понял, о чем идет речь. Зачем – он и сам не знал. Настроение, видно, было такое, дурацкое – потянуло вдруг на конкретику.

– Шоггот, – уточнил патрульный.

– Да нет, – устало усмехнувшись, махнул рукой чистильщик. – Гнездо законсервировано. Локализаторы приедут и прикончат тварь.

– Как?

– Что – как?

– Как они ее прикончат?

– Шоггота?

– Ну, да.

– Вот приедут, ты у них и спроси. Они тебе все расскажут и покажут. А нам еще твоего лейтенанта в клинику доставить нужно.

– С ним все будет хорошо?

– Всякое бывает. – Верша решил пожалеть ребят и не резать правду-матку. Им ведь еще службу нести в этом зачумленном городе. – Глядишь, может, и выкарабкается.

– И каковы его шансы?

Вот же въедливый попался!

– Чьи?

– Лейтенанта.

– А… Примерно такие же, как после укуса бешеного енота… Слушайте, а вы что, шлемы никогда не снимаете?..

Верша задал вопрос с одной-единственной целью – сменить тему. Однако он все же рассчитывал хоть на какой-то ответ. Поэтому молчание его удивило.

– Ну, если вам так удобно…

Он повернулся к патрульным спиной, заглянул в фургон, проверил распорку, фиксирующую тело сырца, и захлопнул заднюю дверцу.

– Не положено шлемы снимать, – произнес у него за спиной один из патрульных.

– Ну, если не положено…

Верша не собирался развивать тему.

– Случись что – страховку не выплатят.

– Серьезно?

– Точно.

– Тогда – понимаю. – Верша повернул дверную ручку. – Ну, будьте здоровы, парни. Глядишь, еще свидимся, вместе сырцов подавим.

Все, более никаких формальностей.

Открыв дверцу, Верша успел заметить, как Игорь сунул в стоявшую рядом с сиденьем сумку водочную поллитровку. Да и запах в кабине стоял соответствующий.

– Приложился? – спросил Верша без осуждения, лишь для порядка.

– Для тонуса, – буркнул в ответ Игорь.

Верша сел на водительское сиденье.

– Локов вызвал?

– Да.

Сунул автомат в держатель. Повернул ключ зажигания.

– Ты хотя бы закусывал, что ли…

– Не хочу.

– Чего не хочешь?

– Есть не хочу.

– Ну, не есть, а так… Для тонуса.

– Да не голодный я.

– Тебе хорошо, а я жрать хочу, как черт!

– Ты все время жрать хочешь.

– А что я могу сделать, если у меня организм такой.

– Какой?

– С ускоренным метаболизмом.

– Если бы у тебя был метаболизм ускорен, ты бы бегал как заводной. Ты просто обжора, Верша.

– А ты – алкаш!

– Ну и ладно, – не стал спорить Игорь.

Какой смысл в споре, когда никто из спорщиков друг друга не слушает? Да и не спор это был вовсе, а ритуальный обмен репликами. Им обоим нужно напряжение скинуть.

– Куда едем?

– Молчун велел везти сырца в одиннадцатую.

– А покойников?

– Там же кинем.

– А потом – поедим!

– Как скажешь, начальник.

– Не будем отвечать на вызовы, пока не поедим!

– Договорились.

Верша отпустил педаль тормоза, и машина, набирая скорость, покатила вперед.

Мимо темных окон чужих домов.

Мимо ярко освещенных витрин.

Мимо зарешеченных окошек ларьков, торгующих черт знает чем, но зато в круглосуточном режиме и почти по бросовым ценам.