Легкомысленные Стивенс С.

Келлан чуть улыбнулся и потянулся к моей щеке. Я машинально захотела уклониться и съездить ему по физиономии, но тело не слушалось. Почему оно больше не подчинялось мне? Тупое, непокорное тело. Келлан провел кончиками пальцев по моему лицу. При первом касании меня обожгло памятной страстью. Я разомкнула губы, когда его пальцы скользнули по ним, и полуприкрыла глаза от удовольствия, но мигом распахнула их, услышав смешок.

– Посмотрим, – сказал он небрежно, положив руку на колено и откинувшись в кресле с победной самодовольной улыбкой.

Тупое, дурацкое, непослушное тело.

– А он? – Я мотнула головой в сторону Денни.

Улыбка Келлана увяла, взгляд уперся в стол. Голос зазвучал болезненно, но твердо.

– Вчера вечером я много об этом думал. – Он опять посмотрел мне в глаза. – Не хочу ранить его без нужды. Я ничего не скажу ему, если ты не попросишь.

– Нет, я не хочу, чтобы он знал, – прошептала я, вновь радуясь, что у меня не осталось слез. – Что это значит «без нужды»? Кто мы с тобой теперь, по-твоему?

Его улыбка вернулась, и он потянулся через стол, чтобы взять меня за руку. Я дернулась назад, но Келлан крепко вцепился в мою кисть и погладил мои пальцы.

– Ну, в настоящий момент мы друзья. – Он смерил меня взглядом так, что я вспыхнула. – Добрые друзья.

Я задохнулась, не вполне понимая, что я могу ответить на это, затем во мне разгорелась злость.

– Ты сказал, что мы никогда не были друзьями. Только соседями, помнишь? – Я не могла сдержать яд.

Он склонил голову набок, симпатичный донельзя.

– Ты заставила меня передумать. Ты умеешь быть очень убедительной. – Он искушающе понизил голос. – Может, поубеждаешь меня еще при случае?

Я резко встала, и ножки стула взвизгнули по полу. Келлан спокойно выпустил мою руку и смотрел на меня, тогда как Денни крикнул из гостиной:

– Ты в порядке?

– Да, – отозвалась я, чувствуя себя глупо. – Просто иду наверх, в душ. Пора собираться на работу, подменять Эмили.

Внезапно мне захотелось смыть с себя все следы Келлана. Я взглянула на Денни. Он уже отвернулся к телевизору, полностью безразличный к кухонным баталиям.

– Хочешь, я пойду с тобой? Мы сможем продолжить нашу беседу, – прошептал Келлан, дьявольски ухмыляясь.

Мое сердце затрепетало. Я бросила на Келлана прощальный взгляд и решительно вышла вон.

Затягивая сборы, я обдумывала проблему, в которую превратился Келлан. Что я наделала? О чем, ради всего святого, я думала? Я должна была дать ему уехать… Почему не дала? Почему я не позволила ему залезть в машину и позволила залезть в…

Я вздохнула. В тот момент мне действительно не хотелось думать об этом. Желудок и без того мучительно ныл.

Дело было в том, что только что на кухне он сказал очень странную вещь. Как же он выразился?.. «Возможно, ты этого хочешь». Этого? Кем он нас считал без учета роковой ошибки? Хорошо, если верить ему, теперь мы точно были друзьями. Меня немного раздосадовало, что это побудило Келлана считать нас друзьями. В моем представлении мы были ими всегда. А теперь стали друзьями добрыми? И он мог этого не сказать, но я точно услышала, как если бы он кричал с колокольни: добрыми друзьями – с привилегиями. «Ну, извини, – подумала я, расчесывая волосы и собирая их в хвост, – мы не такого рода друзья. Во всяком случае, отныне».

Денни отвез меня на работу, но в бар не зашел, так как Макс позвонил ему в тот самый момент, когда он парковался. Раздосадованно покачав головой, он вздохнул и сказал мне, что должен уехать на несколько часов, но заберет меня после смены. Я кивнула и ответила, что это здорово. То, что я ему сделала, в значительной мере усмирило во мне всякое недовольство посягательствами Макса. Мне все еще было дурно. Я взялась за живот, провожая взглядом габаритные огни его машины. Часть меня испытала облегчение, когда они скрылись вдали: мне нужно было пережить вину в одиночестве.

Днем же в «Пите» одиночества было не занимать. Конечно, не в прямом смысле – на ланч собралась куча народа, но я никого не знала. Если бар «У Пита» был большой семьей, то сменщицы дневные и ночные приходились друг дружке дальними родственницами. Да, мы встречались по праздникам, но в действительности общались редко.

Дневной бармен был симпатичным мужчиной, который вежливо кивнул мне, когда я вошла в бар. По-моему, его звали… Трой? Я не была в этом достаточно уверена, чтобы обратиться к нему по имени. Незачем выставлять себя идиоткой. Простого «привет» покамест хватит. Две другие официантки были старше и работали здесь, очевидно, с начала времен. Обе седые и курчавые, они всех называли «лапушками» и «дорогушами», а потому я решила, что их не обидит, если и я назову их так же. Они были, впрочем, очень милы, и я быстро вошла в струю.

Публика тоже была другая. Вечером приходили все больше пьянчужки. Эти же были в основном едоки. За этот день я побывала на кухне больше раз, чем за все время моей работы в «Пите». Вечером готовкой заведовал застенчивый малый по имени Скотт. Долговязый и странно тощий для повара, он, я могла поклясться, знал свое дело! Кухня в «Пите» была одной из лучших в округе. Источник кулинарного таланта Скотта заправлял в кухне днем – то был его отец, Сол, такой же длинный и тощий и столь же (если не более) отменный повар. Он был веселым и всякий раз, стоило мне явиться с заказом, подмигивал мне и отпускал шуточку.

Дела шли гладко, и я уже наслаждалась работой в расширенном семейном составе, когда ощутила, что воздух – готова поклясться – сгустился. Я все поняла до того, как увидела его, ведь всегда чувствовала приближение Келлана Кайла.

Он появился у меня за спиной, и я не обернулась, чтобы обслужить его. Он волен был сесть и подождать, как все… желательно, не в моей зоне. Но он этого не сделал. Он просто стоял позади, пока я ждала газировку у стойки. Я заметила, что Трой разглядывал его с полуулыбкой, и это меня немного раздосадовало. Неужели к нему притягивало решительно всех? И вот рука погладила мое бедро… в том месте, где был синяк. Я застыла и повернула голову. Мне хотелось отвесить ему оплеуху, но вид Келлана заставил меня задохнуться. Мое сердце отчаянно забилось, и я задержала руку.

Он был только-только из душа: волосы взбиты, но все еще влажные. На нем были черные ночные джинсы, контрастировавшие с красной футболкой в обтяжку, которая дразняще подчеркивала каждый изгиб его широких плеч и грудные мышцы, за какие убился бы любой красавец с обложки. Но меня околдовало не его умопомрачительное тело – глаза. Они буквально кипели, пока он придерживал меня за бедро. Он изучал меня, и на его губах застыла кривая ухмылка.

Я спешно смахнула его руку в надежде, что потеря контакта угомонит мое бешено стучавшее сердце. Это могло бы сработать, не возьми он взамен мои пальцы. Краем глаза я видела, с каким любопытством следил за нами Трой. Точнее, не за нами: Трой смотрел на Келлана.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я севшим голосом, пытаясь высвободить пальцы.

– Проголодался. Прослышал, что тут хорошо кормят и персонал… гостеприимный.

Его ухмылка стала шире, когда он изловчился переплести наши руки.

Я задохнулась.

– Гостепри…

Даже не договорив слова, я запнулась и покраснела. Келлан хохотнул и отвел прядь волос, которая выбилась из моего хвоста на ухо. Это было так приятно, что я невольно прикрыла глаза, но немедленно открыла их вновь и вырвала руку.

– Тогда иди и садись! Официантка скоро подойдет.

Он улыбнулся и пожал плечами:

– Ладно.

Келлан глянул на Троя, учтиво кивнул ему, храня на губах слабую улыбку, и неторопливо направился к своему обычному столику. Господи, да был ли здесь кто-то, с кем он не кокетничал?

Я избегала его сколько могла, обслуживая всех и каждого, покуда Келлан самодовольно ухмылялся в мою сторону, скрестив на груди руки. Он бесстыдно наслаждался моим нежеланием оказаться поблизости. Наконец я подошла к его столу, больше желая выкурить его из бара, нежели обслужить или, как он выразился, быть «гостеприимной».

– Чем могу помочь?

Он вскинул бровь, и я залилась краской. Сосредоточившись на блокноте, я постаралась отогнать непристойные мысли, которые он только что успешно возбудил в моей голове. Почему мой мозг превращался в помойку, когда Келлан оказывался рядом? И почему его мозг постоянно был такой помойкой?

– Я возьму бургер, картошку, пиво…

Конец фразы повис, как будто ему хотелось чего-то большего, и я покраснела еще сильнее.

– Отлично. Сейчас передам, – прошептала я.

Я повернулась, чтобы скорее уйти, но он придержал меня:

– Кира?

Нехотя я взглянула на него.

– У вас тут не найдется аспирина? – Келлан поморщился и завел руку за спину, указывая на лопатку. – Спина ужасно болит.

Он коварно просиял, а у меня душа ушла в пятки.

Картина того, как я впиваюсь ногтями в его плоть, явилась мне столь живо, что я едва устояла на ногах. Я глотнула воздуха и девчачьим движением прикрыла рот, затем развернулась и скрылась, ничего не ответив. Меня охватил стыд, затем – чувство вины, а за ним… желание? Я поспешила передать его заказ, молясь, чтобы он скорее убрался.

Наконец, после поразительно долгого ланча, который побил бы любой обед с семью переменами блюд как по длительности, так и по оказанному Келлану вниманию (не только Милочка принесла ему воду и не только Лапушка налила ему еще, так как было ясно, что я к его столу больше не приближусь, но даже Трой собственноручно притащил ему второе пиво, которое поставил перед ним со слабой, застенчивой улыбкой, вызвав этим очаровательную ухмылку Келлана), он встал, намереваясь покинуть бар. Я только закатывала глаза. Если кто и нуждался в меньшем личном внимании, так это был он.

Приблизившись ко мне, он молча сунул мне в карман деньги. Я даже не шелохнулась, чтобы принести ему чек. Откровенно говоря, Келлан, скорее всего, открыл в баре счет, и Пит ежемесячно высылал ему итог, ведь он торчал здесь чертовски часто. Расплатившись, он лишь улыбнулся и повернулся к выходу, и я была готова поклясться, что Трой вздохнул при виде этого. Я вынула деньги из кармана и двинулась было к стойке для записи, облегченно вздыхая при мысли, что Келлан наконец ушел, когда рассмотрела, что он мне дал. Полтинник.

Полтинник? Да неужели? Мгновенно разъярившись, я вылетела из бара.

Резкий скрип моих шагов по мостовой отражал мое негодование, и храбрость моя неуклонно росла. Я устремилась прямо туда, где Келлан уже взялся за дверную ручку своего черного, отчаянно сексуального «шевелла». Он либо услышал мое приближение, либо ждал его и повернулся с еле различимой улыбкой. Она угасла, когда он заметил вовсе не приветливое выражение моего лица. Келлан выпрямился и выжидал, сверля меня странным взглядом.

Я остановилась почти вплотную к нему и помахала оскорбительной банкнотой:

– Что это?

Легкая улыбка вернулась.

– Ну как же, это пятьдесят долларов. Ими рассчитываются за товары и услуги.

Успокаивая себя, я сделала глубокий вдох. Остряк. Сколько раз за сегодня мне хотелось съездить ему по морде?

– Это мне известно, – процедила я. – За что они?

Он склонил голову и улыбнулся уже во весь рот:

– Это тебе плюс по счету. По-моему, все очевидно.

Я снова глубоко вздохнула:

– С какой стати? Я почти не занималась тобой и даже не приносила тебе еду.

Об этом я предоставила позаботиться Милочке, сославшись на срочную необходимость отлучиться в туалет.

Келлан слегка нахмурился, облокотился на машину и скрестил на груди руки.

– Иногда чаевые, Кира, это всего лишь чаевые.

Ага, правильно. Только не в его случае… Не сегодня, не после вчерашнего вечера. Не обращая внимания на его ослепительный вид, я продолжила наседать:

– За что?

Он ответил до странности серьезно, хотя на его лице сохранилась беспечная улыбка:

– За все, что ты для меня сделала.

Я тут же швырнула деньги ему в лицо и устремилась в бар. Он мог улыбаться сколько угодно, но я распознала за этим оскорбление. И меня глубоко задело, что он испытывал потребность вознаградить меня.

Денни забрал меня после работы и рассказал о том жизненно важном задании, которое не могло подождать до понедельника. Речь шла о цветах и бронировании места в ресторане, куда невозможно было попасть, для какой-то девицы, которую в настоящее время окучивал Макс. Денни был рад этому в той же мере, что и я. Впрочем, я нацепила притворную улыбку и утешила его тем, что рабочий день, по крайней мере, уже закончился. При мысли о том, что моему ужасному дню предстоит лишь продолжаться, я ощутила угрызения совести пополам с напряжением. Мы ехали прямо к Келлану.

Но того не оказалось дома. Когда пришло время ложиться спать, а он так и не появился, я начала злиться. С кем он шлялся – с дружками или с девицей? Я подавила досаду. Какое мне дело? Едва я собралась умыться и смыть, дай бог, стресс, мне на глаза попалась записка, спрятанная за флаконом с очищающим гелем. Изящным почерком Келлана там было написано: «Я не хотел тебя обидеть», – к посланию прилагалась двадцатидолларовая бумажка.

Ух ты, почти извинение. Это было что-то новенькое.

Утром я отнеслась к случаю с чаевыми чуть рассудительнее. На самом деле мой демарш выглядел глуповато. Может быть, Келлан просто оказал мне любезность, которая не имела никакого отношения к нашему совместному вечеру. Понять Келлана бывало чертовски трудно, особенно с учетом его отвратительного поведения после нашей первой ночи. До чего же мне было мерзко, что теперь их было уже две. Спасибо, что хоть третьей не бывать. Нет уж, никаких трайфект[18].

Я осторожно спустилась, гадая, каким увижу Келлана теперь. Он, как обычно, пил за столом кофе, небрежно улыбался и молча наблюдал за моим появлением. К моей радости, он помалкивал и не собирался обсуждать вчерашний инцидент. Однако он буквально раздевал меня взглядом. Это нервировало. Возбуждало. Заставляло меня чувствовать себя виноватой.

Келлан сделал большой глоток, и я не могла не вспомнить о кофейной будке. Мои щеки порозовели, и он дьявольски улыбнулся, как будто доподлинно знал, что у меня на уме. Келлан поставил кружку и спокойно зашел мне за спину. Обольстительно убрав мои волосы с шеи, проведя рукой от плеча к плечу, он быстро поцеловал меня в обнажившееся место.

– Доброе утро, – шепнул он мне прямо в ухо.

Я вздрогнула. Что он делал со мной своими прикосновениями? Келлан обнял меня за талию и притянул к себе.

– Келлан, прекрати, – прошептала я, извернувшись и мягко оттолкнув его.

Он тихо рассмеялся:

– Что прекратить, Кира? Мы занимались этим постоянно, пока Денни не было… Помнишь?

Он снова привлек меня.

Вздохнув, я оттолкнула его жестче, силясь не обращать внимания на удовольствие, которое испытывала в его объятиях.

– Теперь все изменилось.

И снова он потянул меня к себе и задышал в ухо, шепча:

– Да, все изменилось очень сильно.

Я оттолкнула его слабеющими руками. Во мне вспыхнуло раздражение.

– Ты такой капризный. Мне к тебе не подстроиться.

Мой взгляд смягчился, так как я подумала, что рассердила его.

Но Келлан только криво ухмыльнулся:

– Я артист… Никаких капризов.

– Значит, ты капризный артист… – закончила я мысль, пробормотав на выдохе: – Ты вообще практически девчонка.

Он проникся. Резко развернув меня к себе лицом, он прижал меня к стойке и навалился. Я глотнула воздуха, когда он схватил меня за несчастное израненное бедро и закинул мою ногу на себя. Другую руку он положил мне на спину, и мы оказались лицом к лицу. Он снова хрипло зашептал мне в ухо:

– Уверяю тебя, это не так.

Его губы скользнули по моей шее, и я опять вздрогнула. Проклятье… Нет, он определенно не девчонка.

– Пожалуйста, перестань, – сумела прошептать я, предпринимая очередную жалкую попытку оттолкнуть его.

Келлан поцеловал меня в последний раз – в шею, крепко, и я на миг испугалась, что там останется засос, но он отстранился и вздохнул:

– Хорошо… Но только потому, что ты взмолилась. – Он чуть ли не мурлыкал. – Люблю, когда ты так делаешь, – прошептал он и вышел, посмеиваясь себе под нос.

После этой короткой встречи я блаженствовала в душе, пытаясь упорядочить мысли и чувства. Из головы – или из тела – не уходило ощущение того, как Келлан прижимался ко мне. Поцелуй, подаренный Денни, когда тот ушел на работу несколько минут назад, чудовищно ранил мне сердце. Совесть не отступала, и Келлан здесь явно не мог помочь. Я вздохнула и запрокинула голову под струями. Он был таким странным. После первой ночи он обратился в камень, а сейчас был раскален докрасна. Боже, что будет, если мы?.. Нет, об этом я не хотела даже думать. Что бы ни происходило между нами, это безоговорочно осталось в прошлом! Я не предам Денни еще раз.

Через некоторое время я немного успокоилась, но тут перед моим лицом повис самый здоровый паук, какого только видело человечество. Нет, я привыкла считать, что вполне трезво относилась к грызунам, насекомым и паукообразным. Я прекрасно понимала, что они играют свою роль и имеют место в круговороте жизни. Но этот, зависший прямо перед лицом, с десятисантиметровыми – богом клянусь – ногами, спровоцировал меня на абсолютно девчоночью реакцию: я завизжала. И не просто, а как резаная. Я выскочила из душа и немедленно заплясала по ванной. Известный танец: «Боже, я знаю, на мне есть еще, они где-то спрятались». В ту же секунду в ванную ворвался Келлан. Ради всего святого, как я могла не запереться? При виде него я окаменела. Он тоже застыл, когда увидел, как я скачу вокруг голая.

Покраснев с головы до пят, я схватила первое попавшееся полотенце.

– Ты жива?

Он огляделся, как будто после моих воплей ожидал увидеть маньяка и реки крови.

– Паук, – сказала я, мертвея.

Начать бы этот день сначала.

Келлан перевел на меня взгляд, еле сдерживая смех. Ему пришлось закусить губу, и улыбка, оставшаяся на его лице, стала дьявольски соблазнительной.

– Паук? – выдавил он почти невозмутимо. – Ты не умираешь?

Я нахмурилась, когда его взгляд перестал быть глупо самодовольным и скользнул по моему едва прикрытому телу.

– Придется осмотреть тебя всерьез. Исключительно ради твоего же успокоения, а то вдруг они где-нибудь еще на тебе.

Келлан сделал пару шагов ко мне, и я вдруг испытала приступ клаустрофобии в маленькой ванной.

Я перегрелась и чуть ослабела. Толкнув Келлана в плечо, я направила его к двери.

– Нет… Проваливай!

– Ладно. – Он склонил голову набок, разворачиваясь на выход. – Я буду у себя, если передумаешь.

Он недобро ухмыльнулся:

– Или если приползут новые пауки.

Как только он вышел, я захлопнула и заперла дверь. Я разожглась до предела. С этим нужно было что-то делать, но я не имела понятия что.

Келлан был весьма изощрен в заигрываниях со мною, всегда выгадывая моменты, когда Денни выходил из комнаты или поворачивался к нам спиной. При первом поцелуе в шею в присутствии Денни я потрясенно задохнулась. Келлан издал смешок и отпрянул, как только Денни озадаченно взглянул на меня. Я промямлила какую-то чушь – мол, увидела паука – и посмотрела на Келлана, который при известии об очередном пауке расхохотался и вскинул брови. Моя шея приятно пылала в месте поцелуя.

Мне все больше и больше нравилось уединяться на занятиях. Это была единственная зона, свободная от Денни и Келлана. На протяжении нескольких часов я могла думать о чем-то помимо постоянного домашнего позора. Но через несколько дней, когда я слушала лекцию о взглядах Зигмунда Фрейда на вытесненную сексуальность, тяжелые мысли неизбежно всплыли вновь.

Я не знала, как быть. С одной стороны, у меня был красивый, любящий парень, которым я восхищалась и ради которого пересекла всю страну, однако испугалась его готовности променять меня на работу. Мне было неприятно думать об этом. Он не был виноват в моей дикой реакции и все-таки передумал и вернулся ко мне почти моментально ценой огромных потерь, но опоздал. Во время его недолгой отлучки в игру вступил Келлан, теперь превратившийся в занозу.

Я вздохнула, действительно не понимая, как относиться к этому, кроме как с ощущением огромной вины. Меня сто раз предупреждали насчет Келлана. Я знала, что он за тип, и все равно попалась… Дважды. Я ненавидела мою слабость по отношению к нему и власть, которую он надо мной приобрел, тогда как у меня ее не было и в помине. Это просто выводило меня из себя.

Конечно, в последние дни он осмелел. Его прикосновения стали намного интимнее. Когда он шел мимо, его пальцы всегда находили сантиметры кожи между моими футболкой и джинсами. Я открывала холодильник, а Келлан гладил меня по щеке. Я готовила – а он припадал губами к моему обнаженному плечу. Он покусывал мне ухо, стоило Денни выйти за почтой. Он подкрадывался ко мне на работе и клал мне на спину руку, когда никто не смотрел.

Черт побери, он сводил меня с ума, и я ненавидела это всей душой. Разве нет?

Я подняла глаза. Лекция, из-за которой я далеко улетела в своих мыслях и ничего не слышала, закончилась. Я даже не заметила, что студенты потянулись на выход и аудитория наполовину опустела. А все дурацкий Келлан с его дурацкими, волшебно прекрасными пальцами.

Теперь мне предстояло увидеться с этим дурацким человеком в дурацком баре, так как моя смена начиналась через пару часов. Конечно, он будет сидеть там за выпивкой вместе со своими приятелями. Они репетировали чуть ли не ежедневно и почти всегда заходили к «Питу». И Келлан, разумеется, не упустит случая помучить меня в отсутствие Денни. Он всегда был достаточно осторожен, чтобы никто не заметил его домогательств, но у меня было чувство, что ему бывало легче, когда не приходилось смотреть Денни в глаза.

На улице моросило, и я направилась к автобусной остановке. Дождь был слабый, но я в конце концов промокла. Люди вокруг, похоже, не боялись воды. Никто даже не брал с собой зонта, если не шел ливень. Лично я предпочитала оставаться сухой, однако утром дождя не было, а мне не хотелось, как дуре, разгуливать с зонтиком в ожидании, когда он польет.

Я решила доехать на автобусе прямо до бара. Лучше приеду раньше, чем буду маяться дома наедине с Келланом. Денни был на работе – кто мог знать, что взбредет тому в голову? Не то чтобы я ему позволила бы. Я была уверена, что нет… Так или иначе, смогу подготовиться в подсобке к занятию по литературе.

Когда я шла к остановке, кто-то сзади выдохнул:

– Боже, ты глянь на того парня – до чего классный!

Машинально повернувшись, я обомлела. Келлан был здесь? Почему Келлан был здесь? Стоя возле машины, он успел вымокнуть, и ему, как и прочим местным, было на это наплевать. Увидев, что я его заметила, он выдал свою сексуальную полуулыбку. Я закатила глаза и даже не потрудилась взглянуть, кто подал реплику. Мне было ясно, что это какая-то случайная девица, пускавшая слюни по поводу его совершенства.

Мне не хотелось окончательно промокнуть в ожидании автобуса, а потому я без особого желания устремилась к Келлану. Дождь падал на его взъерошенные волосы, и капли стекали на лицо. Келлан был в черной кожаной куртке. Он прислонился к машине, скрестив на груди руки. Кто бы там ни исходил слюнями, эта особа была права: он околдовывал.

– Я подумал, что тебе захочется на машине, – мурлыкнул он.

– Конечно, спасибо. Мне надо к «Питу».

Я надеялась, что мне удалось говорить безразлично, как я и хотела. Сердце уже забилось при мысли о тесном соседстве с Келланом в замкнутом пространстве, но перспектива остаться сухой была слишком заманчивой.

Келлан улыбнулся, как будто откуда-то заранее знал мой ответ. Он скользнул за руль, предварительно театральным жестом отворив мне дверцу. Мы отъехали от университета, и я напряглась в ожидании… чего-нибудь. Я понятия не имела, как он поступит в такой ситуации, и в голове царил кавардак от множества вариантов. Вдруг он повалит меня прямо здесь и попытается… Я оглянулась на заднее сиденье. Оно вдруг показалось поразительно просторным и вполне удобным. До меня мигом дошло, что машина Келлана представляла собой «походно-полевую кровать». От этой мысли мое лицо вспыхнуло, а дыхание сбилось.

Келлан покосился на меня и хмыкнул:

– Все хорошо?

– Да, – абсолютно неубедительно солгала я.

– Ладно.

Мы остановились на красный, и Келлан пригладил волосы, метнув на меня искрящийся, игривый взгляд.

Я осознала, что дышу чересчур тяжело. «О, ради Пита», – подумала я злобно. Он даже не прикоснулся ко мне. Меня охватило предвкушение. Мне хотелось, чтобы он взял меня и все сделал. Еще минута – нет. Всколыхнулось знакомая досада. Я же не хотела, чтобы он дотрагивался до меня?..

Мы тронулись вновь, но теперь я смотрела в окно, вконец смущенная, и едва ли заметила, что мы едем. Я любила Денни – но почему же так жаждала прикосновений Келлана? Полная бессмыслица. Но больше обдумывать это я не смогла. Келлан наконец решил коснуться меня. Он просто положил руку мне на колено и скользнул выше. Этого хватило. Я закрыла глаза: его легкое касание воспламенило все мое тело. Пока мы не доехали, я так и не разомкнула веки.

Мы добрались до бара слишком быстро и все же недостаточно быстро. Келлан припарковался, не отнимая руки от моего бедра. Я чувствовала его взгляд, но продолжала держать веки сомкнутыми. Он подвинулся, чтобы прижаться ко мне. Его тепло, смешанное с ароматом дождя, заставило мое дыхание участиться. Он водил рукой по моему бедру, и я глотнула воздуха, широко раскрыв рот. Мне вдруг захотелось большего… и я ненавидела себя за это. Келлан потерся о меня щекой, и я постаралась смотреть прямо, не поворачиваясь к нему. Он поцеловал меня в щеку, затем легонько провел языком до уха, и я начала дрожать. Он на секунду задержал во рту мочку моего уха и выдохнул:

– Готова?

Паника понудила меня распахнуть глаза. Я взглянула на него, и мое дыхание стало позорно быстрым. Он искушающе улыбался мне, и у меня не осталось иного выхода, кроме как повернуться к нему лицом. Теперь нас разделяли считаные сантиметры, и я почувствовала, как его рука ползет по моему бедру все выше и выше. Затем что-то щелкнуло, и мой ремень безопасности соскочил.

Келлан отстранился и начал смеяться. Взбесившись в мгновение ока, я вышла и хлопнула дверью. Оглянувшись на его сверкавшую от дождя машину, я различила Келлана в окне: он восторженно наблюдал, как я удалялась в сторону бара. Теперь я искренне радовалась дождю – он остудил меня, пока я шла к двойным дверям. Черт, до чего же хорош был этот парень.

На следующее утро, когда я вывернула из-за угла в кухню, Келлан был там и наливал себе кофе.

– Доброе…

Я мгновенно оборвала его чарующее приветствие, все еще гневаясь из-за вчерашней поездки.

– Тебе, – я ткнула пальцем в его грудь, и он, ставя кофеварку на место, волшебно улыбнулся, – пора тормозить!

Он схватил меня за руку и заключил в объятия.

– Я ничего тебе не сделал за последнее время, – заявил он с невинным видом.

Я попыталась вырваться, но он держал крепко.

– А это что?..

Дернувшись, я хотела указать на его руки, обвившие меня, но едва могла пошевелиться.

Келлан просиял и поцеловал меня в щеку.

– Да мы же этим постоянно занимаемся. Иногда – больше…

Я в бешенстве отпрянула и в полном раздрае выпалила:

– А в машине?

Он покатился со смеху:

– Это все ты. Это ты возбудилась от одного соседства со мной. – Он чуть присел, чтобы заглянуть мне в глаза. – Я что, должен был сделать вид, что ничего не заметил?

Я вспыхнула: он был прав. Раздув ноздри, я отвернулась.

Он тихо рассмеялся, наблюдая мою реакцию:

– Ммм?.. Хочешь, чтобы я остановился?

Произнося это, он водил пальцами по моим волосам, щеке, дальше – ниже, по шее, между грудей, по животу до самых джинсов. Он уцепился за их кромку и притянул меня ближе.

К моей досаде, тело мгновенно отозвалось: дыхание участилось, сердцебиение достигло своего пика, и я закрыла глаза, не желая приближаться к его губам.

– Да, – проговорила я, задыхаясь и не зная, правильно ли ответила.

– Ты будто сомневаешься – я что, делаю что-то неприятное?

Голос Келлана был хриплым, он искушал, а я не открывала глаз, а потому не видела выражение его лица. Теперь его пальцы путешествовали по моей талии: один проник под джинсы и легким касанием будоражил мне кожу.

– Да.

У меня голова шла кругом – о чем он спросил?

Он подался к моему уху:

– Хочешь, я снова войду в тебя?

– Да…

Ответ вырвался у меня, хотя я не успела осознать вопрос. Его пальцы остановились. Я распахнула глаза, когда поняла свою ошибку, и посмотрела на его удивленное лицо.

– Нет! Я хотела сказать – нет!

Келлан откликнулся полуулыбкой и выглядел так, будто готов был в любую секунду покатиться со смеху, хотя старался оставаться серьезным.

Я разозлилась. «Класс, теперь я раскрылась еще больше и тут же ухитрилась выставить себя дурой».

– Келлан, я имела в виду – нет.

Один смешок у него все же вырвался.

– Понятно-понятно. Уж я-то знаю, что ты имела в виду.

Я грубо оттолкнула его и пошла наверх. Вышло совсем нехорошо.

Днем, после занятий, мне пришлось убить несколько часов, пока с работы не вернулся Денни. Я ужасно устала. Спала я плохо. Денни и Келлан, вина и страсть – все это занимало мои мысли, из-за чего заснуть было почти невозможно. Если в ближайшее время ничего не изменится, я просто взорвусь от напряжения.

Я сидела на середине дивана, тупо глядя в телевизор и глубоко погрузившись в раздумья, когда просела соседняя подушка. Зная, кто это был, я машинально попыталась встать, не взглянув. Меня поймали за руку и потянули вниз. Рядом был Келлан, пребывавший в чрезвычайно приподнятом настроении. Он широко улыбнулся при виде моего нежелания сидеть с ним, но я слишком устала, чтобы разбираться с этим…

Возмутившись его ухмылкой, я села истуканом, как он меня усадил, и скрестила руки на груди. Его улыбка смягчилась, и я отвернулась. Ощутив, как его рука обвила мои плечи, я напряглась, но не отпрянула. Сегодня я больше не собиралась его развлекать. Утренний стыд был еще слишком свеж в памяти. Келлан осторожно потянул меня к себе на колени.

Шокированная и рассерженная хамской преамбулой, я дернулась и смерила его ледяным взглядом. Он удивленно вздрогнул и сдвинул брови, но сразу расслабился и, рассмеявшись, указал на свои колени:

– Приляг, у тебя утомленный вид. – Келлан искушающе улыбнулся. – Но если тебе захочется, я мешать не буду.

Я нахмурилась, смущенная своим предположением, и ткнула его локтем под ребра за этот комментарий. Он хрюкнул и опять засмеялся.

– Вот упрямая, – сказал он насмешливо, вновь утягивая меня к себе.

Все еще чувствуя себя глупо из-за догадок насчет его намерений, я позволила ему себя уложить. Он воззрился на меня, едва я плюхнулась на спину. На коленях у него было вполне удобно, а я совсем выбилась из сил. Келлан легко погладил меня по волосам, и я мгновенно расслабилась.

– Видишь? Ничего страшного. – Его синие глаза уже наполнились томлением.

Он несколько секунд смотрел на меня, прежде чем снова заговорил:

– Ты не рассердишься, если я тебя кое о чем спрошу?

Я сразу напряглась, но кивнула. Задавая вопрос, он следил за пальцами, которые зарывал в мои волосы.

– Денни у тебя первый и единственный?

Меня охватило негодование. Какое ему дело?

– Келлан, зачем тебе…