Загадка Александра Македонского Гульчук Неля
Здесь же существовали школы, где учились юноши, пожелавшие посвятить себя архитектуре, ваянию и живописи.
К услугам ученых была богатая библиотека, где хранились тысячи рукописных свитков, а рядом находилась мастерская по изготовлению папируса.
В отдельном доме помещался пансион храма, где жрецы за большие деньги воспитывали сыновей из самых знатных семейств.
При храмах находилась обсерватория, оборудованная хитроумными приспособлениями для наблюдения за звездами и светилами, таблицы расчета затмений Солнца и Луны и других небесных событий, астрономические часы, поражающие своим совершенством. Часы представляли собой огромную сферу, составленную из разноцветных обручей, в которой по разным орбитам, в соответствии с небесными законами, передвигались планеты и звезды, отмеривая свое время.
Пройдя между двумя башнями в форме усеченных пирамид, Александр, с венком на голове в сопровождении Гефестиона и Птолемея, вступил во внутренний двор, окруженный величественной колоннадой, которая была уже частью главного здания храма Амона, старшего над богами, отца всех фараонов, мудрейшего и всеведущего. Македонские воины уже толпились во дворе, ожидая своего царя.
Жрецы, чисто обритые, в белоснежных льняных одеждах вышли навстречу Александру. Вскоре из глубины храма появился верховный жрец, которому было уже далеко за шестьдесят. Его гладко выбритый череп имел форму правильного, несколько удлиненного овала. Лоб был не высок и не низок, а лицо отличалось на редкость тонкими чертами. Невольно обращали на себя внимание его сухие губы и большие глаза, скрытые под густыми бровями. Эти глаза не метали молний, не сверкали, – всегда потупленные, сосредоточенные, они поражали своей ясностью и бесстрастием, когда взгляд их медленно поднимался, чтобы остановиться на ком-нибудь.
Верховный жрец поднял глаза, непривычные к яркому дневному свету, внимательно вгляделся в Александра.
– Приветствую тебя, сын Зевса-Амона!
Сверкнули гордостью глаза Александра. Высоко вскинулась голова. Ему льстила оказанная честь.
Стоящие у храма эхом повторили слова верховного жреца:
– Сын Зевса-Амона! Сын Зевса-Амона! Сын Зевса-Амона!
Жрецы расступились, и из глубины храма показался сам двойник Амона – статуя, которую несли в ладье. Ладья была поставлена на сооружение, похожее на церемониальное кресло фараона; его несли молодые девушки из монастыря Амона. К ручкам палантина было привешено множество опрокинутых чаш, звеневших на ходу, как колокольчики. Во главе процессии танцевали и играли на флейте две девы.
Тело двойника Амона было телом обнаженного мужчины, а голова – головой овна с золотыми рогами. Голова и туловище были покрыты изумрудами, глаза имитировали два ярких драгоценных камня.
Ладья покачивалась в так движениям девушек. Музыка подчеркивала торжественность церемониала.
Верховный жрец обратился к Александру:
– Не пожелаешь ли ты, Александр, задать вопросы оракулу и получить ответы на интересующие тебя вопросы?
– Это главная цель моего прибытия сюда.
Александр помолчал, затем произнес еле слышно, только для верховного жреца:
– Удастся ли мне покорить весь мир?
Верховный жрец напряженно, не отрываясь ни на секунду, следил за движениями статуи.
Бог с голозой овна сильно качнулся вперед к Востоку.
– Амон сделает тебя господином своего царства, – произнес верховный жрец. – Войдем, царь, в храм. Не все изреченное должно достигать ушей толпы.
Верховный жрец и царь вошли под своды храма.
Гетайры стали задавать оракулу вопросы.
– Должны ли все мы взирать на Александра, как на божество?
– И воздавать ему почести, какие полагаются бессмертным?
Голова двойника Амона согласно кивнула. Один из заместителей пророка ответил:
– Вы не можете сделать Амону ничего более приятного. Вы поможете этим своей собственной удаче.
Верховный жрец и Александр прошли в просторный зал храма.
Здесь царила приятная прохлада.
Александр обратил внимание на одеяние верховного жреца из белоснежного полотна, ниспадавшее мелкими складками почти до земли. Бедра его охватывала завязанная спереди бахромчатая лента, туго накрахмаленные концы которой свешивались до колен. Перевязь из белой парчи, перекинутая через плечо, поддерживала одежду. На шее у верховного жреца было ожерелье в виде воротника, спускавшееся впереди на грудь, жемчужины в ожерелье чередовались с драгоценными камнями, на руках сверкали массивные золотые браслеты.
В руках верховный жрец держал жезл – символ его высокого сана.
Царь оглядел стены храма, украшенные фресками и иероглифами, обозначавшими не только слова, но и цифры.
Благословив Александра, жрец торжественно начал:
– В этих символах зашифрованы тайны, которые составляют азбуку мудрости и силы. Созерцая эти символы, ты проникаешь в тайны миров и управляешь ими.
Александр старался запомнить толкование каждого символа, наслаждаясь прикосновением к великой и древней тайне, обещающей бессмертие, власть и силу.
Жрец продолжал вглядываться в лицо Александра, неясно видимое в сумеречном свете храма. Царь явно заинтересовал верховного жреца. Он увидел в нем необычную личность и внезапно, медленно растягивая слова, произнес:
– Твой жизненный путь не очень долог, Александр, но успешен и обеспечит тебе бессмертие.
Оба замолчали.
Через некоторое время глаза жреца, опущенные вниз, начали медленно подниматься. Когда он вновь заговорил, торжественность тона сменилась речью просто много пожившего мудрого человека, беседующего с совсем еще молодым царем, поставившем себе такую неимоверно трудную задачу.
– В твоих глазах, Александр, я вижу ум и волю… Наслышан о цели твоих военных усилий… Великие цели требуют великих жертв и с трудом воспринимаются даже друзьями и единомышленниками… Помни об этом и не отвечай на непонимание жестокостью…
Верховный жрец снова замолчал. И снова Александр не решался прервать его молчание.
Снаружи сквозь открытые врата доносились голоса воинов, таявшие в мраке храма.
– А народ… Аристофан был прав – чернь слишком доступна соблазнам, ее тешит простая лесть, ее легко обмануть… – продолжал верховный жрец: – Разинув рот, в восторге глядит она на тех, кто засыпает ее сладкими фразами… Ее симпатии изменчивы, как у легкомысленной гетеры.
Жрец пристально взглянул на Александра и после небольшой паузы добавил:
– Иди, царь, к своей цели, слушая собственный голос и не жди благодарности черни. Нужно долгое время, чтобы чернь стала народом… И помни: бессмертие обеспечено тебе свыше богами!..
Александр вышел из храма, держа в руках два золотых бараньих рога, которые вручил ему верховный жрец храма Амона.
Друзья окружили царя. Гефестион взволнованно спросил:
– Что сказал верховный жрец? Какое было пророчество?
– Мне предначертано победно пройти свой путь и выполнить задуманное, – ответил Александр. – «Ты и раньше не знал поражений, а отныне станешь непобедимым». Вот что он мне сказал.
Царь поднял глаза к небесам, словно надеялся прочитать там подробнее свою судьбу.
Свита молчала в ожидании продолжения речи царя.
Александр обвел взглядом своих соратников. Гефестион, Птолемей, Неарх, Клит, Лисипп плотным кольцом окружили царя.
– Мы должны торопиться. Цель заманчива не возможностью удовлетворить чувство мести, не приобретением захваченных у врага богатств, но благородством цели объединения народов на пути разума. Я хочу, чтобы вы никогда не забывали об этом.
И царь стремительно поспешил вперед, на ходу взволнованно шепнув Гефестиону:
– Но я должен торопиться! Ни дня промедления!
В сопровождении телохранителей царь, с внезапно появившейся в его облике божественной осанкой, стремительно двигался вперед к выходу из Великого пантеона богов. Лицо его было сумрачно, но взгляд тверд и решителен. Ему шел двадцать пятый год.
Гефестион почему-то встревожился, нехорошее предчувствие пронзило его, он догнал царя-друга:
– Ты должен торопиться? Почему? Так посоветовал верховный жрец?
Александр остановился, повернулся к Гефестиону, приложил перстень к его устам, сказал очень тихо, только для него, самого близкого друга:
– Моя жизнь продлиться немногим более тридцати весен!.. Но не это главное… Главное, что он сказал: «А отныне станешь непобедимым… непобедимым… непобедимым…»
И снова Александр торопливо ушел вперед.
К Гефестиону подошел Птолемей, спросил:
– Не странно ли, что обещание побед вдруг встревожило Александра?
– Мы не знаем и, наверное, никогда не узнаем, о чем говорилось в храме, – уклончиво ответил Гефестион. И неожиданно вздрогнул, встретившись взглядом с ликом двойника Амона, непреклонным и суровым.
Александр, царь Македонский, в парадной одежде, в сопровождении свиты и самых близких друзей плыл по Нилу в украшенной цветами царской ладье.
Длинная лента Нила, подобно змее, стелилась перед ними.
XI
Солнце зашло, и над Мемфисом появилась полная луна. Уже замолкли вечерние гимны в многочисленных храмах, соединенных между собой аллеями сфинксов и пилонов, но в городе, казалось, только сейчас по-настоящему пробудилась жизнь. Прохлада, сменившая зной дня, манила жителей на улицы. Одни расположились у дверей своих домов, на крышах или в башенках. Другие сидели на улицах и, потягивая вино и сладкие фруктовые соки, слушали рассказчиков.
Простой люд, рассевшись прямо на земле вокруг певца, который распевал свои песни под звуки бубна и флейты, весело подтягивал ему.
Среди тенистых садов виднелись дома знати. Один из них был дом Иолы, снятый для нее по приказу Неарха.
Ворота, которые вели в обнесенные высокой стеной владения, были украшены цветной росписью. Сразу за воротами открывался большой двор, вымощенный камнем, по краям которого тянулись закрытые с одной стороны галереи; крыши этих галерей поддерживали тонкие деревянные колонны. Здесь стояли лошади и колесницы, жили рабы и хранился запас зерна, вина и продуктов.
В задней стене этого хозяйственного двора были еще одни ворота, которые вели в обширный сад с аккуратными аллеями и шпалерами винограда, кустами, цветами и грядками овощей. Особенно пышно разрослись здесь пальмы, акации, смоковницы, гранатовые деревья, кусты жасмина.
Посреди сада была красивая беседка и молельня со статуями богов.
С правой стороны сада тянулось одноэтажное здание, состоявшее из многочисленных комнат. Почти каждая из комнат имела свою дверь, ведущую на веранду, крышу которой поддерживали пестро раскрашенные деревянные столбы. Веранда эта тянулась вдоль всего строения.
Таида, приехавшая в Египет по приглашению Иолы несколько дней назад, была на веранде; она сидела там одна, задумчиво устремив взор в глубину сада, освещенного яркой луной. Услыхав позади себя легкие шаги Иолы, гетера вздрогнула.
– Я помешала тебе? – спросила Иола, делая шаг назад.
– Нет, нет! Останься, – попросила ее Таида. – Я благодарна богам за то, что ты снова рядом со мной, потому что у меня сейчас тяжело на сердце, нестерпимо тяжело.
– Я знаю, о ком ты думаешь, – тихо произнесла Иола.
– О ком же?
– Об Александре!..
– Да, я думаю о нем, – согласно кивнула Таида. – Когда, когда же, наконец, мне снова удастся увидеть его!.. Почему ни от него, ни от Птолемея нет вестей?
– Неарх сообщил, что Александр уже находится на пути в Мемфис. А от Птолемея нет вестей, потому что он не хочет делить тебя с царем. Он любит тебя!..
Таида неожиданно крепко прижалась к подруге:
– Но кроме того еще многое другое тревожит сейчас мое сердце. Я словно сама не своя. Я думаю о том, о чем мне не следовало бы думать, я чувствую то, что мне не следовало бы чувствовать, но я не в силах отделаться от этих дум и чувств.
– Расскажи, облегчи душу.
– Когда-нибудь… не сейчас… О, если бы Александр был рядом! Если бы я могла рассказать ему все, посоветоваться с ним!
– Ах, эта война, эта бесконечная война! – горестно вздохнула Иола. – Почему мужчины никогда не довольствуются тем, что имеют, и предпочитают суетную славу тихому миру, который так украшает жизнь?
– Да разве они были бы тогда мужчинами? И разве могли бы мы их тогда любить, если бы они были другими? – живо возразила Таида. – И разве помыслы богов так же не устремлены на борьбу? Слышала бы ты захватывающие рассказы про битву при Гранике, при Иссе!!! Как мужественно, рискуя жизнью, вел себя Александр. Бесстрашие царя – главный залог победы македонцев, а трусость Дария – главная причина поражения персов.
– Когда я слышу эти рассказы, меня всю трясет от страха.
– Ты не права. Я горжусь, я восторгаюсь подвигами Александра, повергающими врагов в трепет! – воскликнула Таида.
– Ты любишь его?
Таида внезапно замолчала. После долгой паузы тихо ответила:
– Не знаю!.. Пока не знаю!.. Покажет время!.. Но я хочу быть рядом с Александром на поле боя!..
С первыми лучами солнца подруги поспешили к Городу Мертвых, чтобы посмотреть на пирамиды. У главного входа в Город Мертвых их должен был встретить жрец.
Большие ворота пилонов были широко распахнуты и давали возможность заглянуть во внутренний двор святилища, вымощенный каменными плитами и окруженный с трех сторон двойной колоннадой.
Стены, архитравы колонн и резной карниз были украшены яркой и красивой росписью. Посреди двора высился огромный жертвенный алтарь, где на костре из кедровых поленьев горели благовонные шарики кифи. Их дурманящий аромат наполнял весь двор.
Более сотни жрецов в белых облачениях полукругом выстроились позади алтаря. Обратив лица навстречу солнцу, они оглашали некрополь жалобными песнопениями.
Возле пилонов Таида и Иола сошли с колесницы и последовали за жрецом, который строго и безмолвно приветствовал их.
Огромный сфинкс лежал на гранитном пьедестале и смотрел каменными глазами на расстилающуюся перед ними пустыню.
Обходя с Таидой и Иолой вокруг статуи сфинкса, жрец торжественно произнес:
– Египет будет жить вечно!
Таида согласилась:
– Да, Египет и его великая культура вечны! – Затем обратилась к жрецу: – Сфинкс кажется фантастическим животным, он производит на меня впечатление существа из иного мира.
– Сфинкс неусыпно стережет пирамиды, эти последние прибежища фараонов, – ответил жрец. – Он слушает музыку планет, на краю вечности он следит за всем, что было и что еще будет.
Пирамиды поднимались у горизонта четко прорисованными треугольниками на фоне ярко-синего неба.
Таида и Иола подошли к самой высокой пирамиде и остановились, потрясенные, у ее подножия.
Иола невольно воскликнула:
– Неужели это сделали люди!..
Жрец с достоинством ответил:
– Их построили наши фараоны. Эти усыпальницы хранят бессмертие наших великих фараонов Хуфу, Хеопса, Хефрена, Джосера.
Таида с интересом рассматривала пирамиды. Задержала свой взгляд на одной из них – это была самая маленькая пирамида.
– А чья та, самая маленькая пирамида?
– Это гробница Родопис. Так звали красавицу, у которой орел похитил золоченую сандалию.
– Какая интересная легенда! – воскликнула Таида и с нетерпением попросила жреца. – Расскажите!
– Орел прилетел в Мемфис и бросил сандалию на колени фараону. Правитель сидел на площади и разбирал судебные дела. Маленькая сандалия была так хороша, что фараон приказал отыскать ту, которой она принадлежит… Гонцы помчались по всей стране, нашли красавицу Родопис, и фараон взял ее в жены.
Глаза Таиды засветились радостной надеждой, она словно выдохнула самое сокровенное:
– Обыкновенная женщина стала царицей!..
Иола, взглянув на Таиду, спросила:
– Мне показалось, что тебя унесло в мыслях куда-то далеко-далеко. Это так?
– Мы женщины, и наши видения, грезы всегда несут в себе жажду любви… Мысль причудливо скачет от одних образов к другим. Сначала думала о легенде, о Родопис и фараоне и как будто видела их перед собой, потом об Александре… – Она усмехнулась, немного помедлила и добавила: – …и Птолемее.
Воспринимая все сквозь призму своего характера, своего почти детского мироощущения, Иола наклонилась к уху подруги и посоветовала:
– Не думай о царях… И вообще выброси все печали из головы!..
Таида, казалось, не слышала ее:
– Александр, наверное, построит самую высокую пирамиду, чтобы о македонских царях тоже осталась слава навеки.
Остров Фарос открылся Александру ясно, как будто между ними не было зеленого сверкающего моря, прозрачных волн, лижущих берег Египта.
Александра осенило:
– «На море шумно-широком находится остров, лежащий против Египта, его именуют там жители – Фарос…»
– Почему ты вспомнил Гомера? – поинтересовался Птолемей.
Александр кивнул в сторону острова:
– Это он, Гомер, послал меня к острову Фарос… Здесь будет мой город!..
И приказал архитектору в своей свите:
– Срочно нарисуй его, Динократ!
Динократ мелками стал наносить чертеж прямо на красную плиту…
Александр ревниво следил за его работой. Кончиком меча показывал:
– Вот здесь будет храм Афродиты…
Птолемей осторожно предложил:
– А здесь, быть может, построим Мусейон – жилище муз, там могли бы жить ученые, поэты, философы…
Лисипп подхватил мысль Птолемея:
– В нем будет царствовать прекрасная Таида. Услаждать наши взоры своими танцами.
– Прекрасная мыль! – воскликнул Александр. – Кстати, Птолемей, где она сейчас?
– Мне сообщили, что она уже в Египте, царь! – не хотя ответил Птолемей.
У Динократа кончился мел.
Александр нетерпеливо оглянулся:
– Где мел? Дайте мел!
– Мела больше нет.
– А что есть?
Кто-то из окружения в нерешительности произнес:
– Ячмень…
– Давайте ячмень! – приказал царь.
Работа продолжилась – стены будущих зданий стали намечать струйками ячменя.
– Город будет назван моим именем – Александрия! – воскликнул Александр.
Вдруг в небе зашумело – огромная стая птиц появилась над головами людей. В один миг птицы склевали ячмень, а вместе с ним несколько кварталов города на чертеже исчезли. Затем птичья стая мгновенно улетела.
Александр побледнел. Крупные капли пота покрыли его лоб.
Верный друг Гефестион немедленно уловил тревогу Александра. Подошел к царю как можно ближе, словно желая заслонить его от судьбы.
– Что это предвещает? – хрипло спросил царь.
Вперед выступил прорицатель Аристандр, лицо светилось умом и хитростью, глаза смеялись:
– Я скажу, тебе, царь! Твой город будет многообилен плодами земными и прокормит множество разных народов, нашедших в нем пристанище…
Все мгновенно повеселели…
– Я верю в твою счастливую звезду, – подбодрил друга Гефестион.
– Тебе всюду будет сопутствовать удача! – убежденно сказал Клит.
Александр облегченно вытер пот со лба.
Волны ласково лизали берег. Совсем рядом виднелись очертания острова Фарос, над которым кружились птицы.
Подобно амазонкам, Таида и Иола скакали на белоснежных лошадях в окрестностях Мемфиса. Черные и белокурые волосы развевались на ветру. Нежная Иола соревновалась с неистовой Таидой… Таида неслась словно воительница… Иола настигала ее…
– Да ты же настоящая амазонка!.. – настигнув Таиду, воскликнула восторженная Иола.
Таида стремительно обернулась…
Вдали поднимались клубы пыли…
Лошади на мгновение замедлили шаг. Таида с замиранием в сердце произнесла:
– О, боги! Это отряд Александра!
Мгновение, и обе уже мчались навстречу всадникам – Гефестиону, Птолемею, Клиту, Неарху…
Впереди на Букефале скакал Александр.
Увидев гетер, мужчины остановились как вкопанные, словно по команде, восторженно выдохнули как один:
– Божественные!
Иола замерла, но лишь на мгновение, затем закричала с восторгом:
– Неарх! Неарх!
Соскочивший с лошади флотоводец, неистово обнял подругу.
– Иола! Иола!
Глаза Иолы налились слезами, дыхание перехватило. Она по-детски прижалась к плечу Неарха.
– Ты жив! Жив! Ты вернулся!
Неарх гладил рыжие волосы Иолы, целовал мокрое от слез лицо. Нежность захлестнула мужественного воина:
– Люблю тебя, маленькая Афродита!
– И я люблю тебя, Неарх! И, кроме тебя, никого любить никогда не буду!
Проворно соскочив с коня, Птолемей схватил под уздцы лошадь Таиды:
– Моя Таида! Моя!
Она склонилась к Птолемею, нежно прижалась к нему.
И приковала взгляд царя… Александр изучал гетеру, не отрываясь, любовался ее расцветшей женственностью.
Птолемей нежно целовал прекрасное лицо, страстно повторял:
– Таида! Я так ждал этой встречи! Извини, но я не смог дождаться тебя в Милете! Но мы встретились! Ты моя – и это главное! К твоим услугам любые лошади, рабы – всего этого у меня в изобилии.
Внезапно Птолемей почувствовал на себе пристальный, холодный взгляд Александра… Он сник… И отступил… Вскочил на коня…
Полководец смотрел на своего сводного брата с явным сожалением.
Таида мгновенно оценила ситуацию.
Тронув коня, Александр поставил Букефала голова в голову с лошадью Таиды.
– Надо было пройти множество стран. Узнать множество народов, чтобы по достоинству оценить твою красоту, божественная!..
Гетера склонила голову:
– Благодарю, о царь!
Лицо Птолемея, слышавшего все это, исказила мука. Он был унижен, раздавлен…
Не отрывая восхищенного взгляда от гетеры, царь произнес:
– До скорой встречи, Таида!
Расхаживающий вокруг небольшого бассейна внутреннего египетского дворика павлин распустил свой роскошный хвост.
Перед входом в покои дома Иолы друзья – Неарх, хозяйка дома и Таида – вели неспешную беседу. Неарх пытливо взглянул на Таиду:
Читать бесплатно другие книги:
