Загадка Александра Македонского Гульчук Неля
Иола внимательно посмотрела на подругу.
– Тогда ответь, кто нравится тебе больше: Птолемей или Александр?
– Иногда Птолемей, чаще думаю об Александре, скорее о его победах над ненавистными персами, но понимает меня только Лисипп.
– Лисипп? – искренне удивилась Иола.
Едва подруги возвратились в дом Таиды, в просторную прихожую вслед за ними вошел Персей и незнакомец, которого Таида видела во время своей последней встречи у Персея.
Персей приказал Иоле оставить их одних.
Взглянув на Персея, Таида неожиданно вспомнила, что забыла предупредить Александра о грозящей ему опасности.
– Да благословят тебя все боги Олимпа, божественная афинянка, – мягко поздоровался Персей, переступив порог комнаты Таиды. Той самой комнаты, в которой она провела ночь с Александром.
Вслед за ними в комнату вошел незнакомец и замер у входа.
– Ты так долго не давал о себе знать, что я думала, ты уехал.
Таида напряженно думала, как вести себя с Персеем на этот раз.
– Не попрощавшись с тобой? – улыбаясь, спросил Персей. – Как ты могла подумать такое? Мы же не довели задуманное до конца.
Вспомнив, как изменилось поведение Александра после того, как он осушил до дна кубок Исиды, Таида сама разлила вино в стоящие на столе кубки.
– Рада встрече с тобой, Персей.
Она протянула Персею кубок Исиды, загадав, чтобы кто-нибудь пришел ей на помощь и чтобы Персей покинул ее дом.
– Кстати, как ты разыскал меня?
– Дом прекрасной афинянки знает каждый мужчина, кошелек которого туго набит деньгами, – ответил Персей.
Прежде чем осушить кубок, он стал внимательно разглядывать его.
– Знатный кубок! Старинный!.. Такого нет даже в моих коллекциях. Откуда он у тебя?
– Мне подарили его в Египте.
Персей осушил кубок до дна.
Незнакомец внимательно следил за каждым движением гетеры, что не укрылось от ее зоркого взгляда.
Внешне Таида оставалась невозмутимой, но внутренне сжалась от исходящей именно от незнакомца опасности.
Подойдя вплотную к Таиде, Персей спросил:
– Что же ты молчишь? Рассказывай, как тебя на Этот раз принимали в царских покоях?
Таида содрогнулась: «Неужели ему известно о моей встрече с царем?» И тут же, взяв себя в руки, печально вздохнув, поинтересовалась:
– Что ты от меня хочешь?
– Ничего нового. Исполнить требование знатных афинян!.. А главное, не забывать, что ты – афинянка!..
– Птолемей бросил меня, и у меня не было возможности проникнуть во дворец царя, – в голосе гетеры звучала явная грусть.
Но, натолкнувшись на жесткий взгляд Персея, она поспешила добавить:
– Пока не было…
Персей воскликнул:
– Значит, Македонец даже не вспоминает о тебе?!
Таида облегченно вздохнула, что Персею ничего неизвестно о визите к ней Александра. И с явным отчаянием в голосе она произнесла:
– Нет, здесь, в Вавилоне, царь ни разу не вспомнил обо мне.
Персей вплотную подошел к Таиде. Она была прекрасна в своей нескрываемой печали, и ему внезапно захотелось сжать ее в объятиях и овладеть ею немедленно, тут же. Но он поборол себя и сурово напомнил:
– Слушай меня внимательно, Таида! Неужели ты предпочитаешь нам, знатным афинянам, этого Македонца, который даже не вспоминает о тебе? Неужели ты не осознаешь, что для него гетера – всего лишь игрушка в часы отдыха между кровавыми битвами? Послушай, вся Эллада знает, что красавец Гефестион – его самая сильная страсть. Неужели ради такого ничтожного человека ты готова пожертвовать родными Афинами?
И снова Таида увидела глаза незнакомца, суровые, немигающие глаза удава. Это наверняка был перс.
– Я люблю Афины и никогда не забываю о своем родном городе.
– Вот и хорошо. Значит, ты поможешь родным Афинам избавиться от Александра. И вот что в первую очередь ты обязана сделать. – Тяжелая рука Персея легла на ее плечо и усадила на ложе. – Найди Птолемея. Поторопись. Он любит тебя. Через него узнай, кто ненавидит Александра, и сблизься с этими людьми. Таких людей становится все больше. Македонец задумал новые битвы, а очень многие устали от войны и хотят вернуться на родину.
– Персей, мы не одни! – услышали они хриплый шепот незнакомца.
Таида и Персей одновременно посмотрели на дверь. На пороге стоял Птолемей.
– Птолемей! – Таида бросилась ему навстречу, помня о словах Персея. – Я так ждала тебя!..
Птолемей шагнул вперед. Бледный как полотно, с застывшей улыбкой на губах, с горящими глазами.
Неожиданно Персей пришел на помощь Таиде:
– До встречи. Если ты надумаешь купить драгоценности, я готов снизить цену.
Персей и незнакомец стремительно удалились. Когда стихли их шаги, Птолемей облегченно вздохнул и заключил Таиду в объятия.
Они стояли лицом к лицу, смотрели друг на друга. Ее губы дрожали. Он ждал, внешне спокойный, даже суровый.
– Почему ты уехал, не дождавшись меня?
Птолемей не смог скрыть обиды:
– Потому что я подумал, что ты ушла к другому. И решил покинуть тебя навсегда.
– А почему ты пришел сейчас?
Слова полились потоком:
– Потому что я люблю тебя. И не мыслю себе жизни без тебя. Разве ты этого не видишь? Расставшись с тобой, я лишился солнечного света.
Она подняла голову, а затем порывисто обняла его за шею, спрятав лицо у него на груди. Они прижались, обдавая друг друга горячим дыханием.
– Пусть пошлет тебе Афродита столько счастья, сколько может дать эта жизнь, – страстно шептала она.
– Все мое счастье в тебе, моя царица, – шепотом отвечал он ей.
Обоих как молния озарило страстное желание обладать друг другом. Уста их слились в долгом поцелуе.
– Если бы мне суждено было прожить целую вечность, и тогда я не забыл бы мгновений, проведенных с тобой. Я люблю тебя и не стыжусь сказать тебе об этом!..
– Я так долго ждала тебя.
Птолемей опустился на колени, опьянев от горячего дыхания Таиды. Его руки нежно скользили по ее обнаженным рукам, по нежной шее, по вздымающейся груди, ища застежки, которые дрогнули от его прикосновений.
Тело Таиды охватил сладострастный трепет.
– Одна мысль, что ты рядом, что я держу тебя в руках, делает меня безумным! Безумным от любви! – шептал Птолемей.
– Ты тоже дорог мне! – вторила Таида.
Она склонилась к Птолемею, и он медленно снял с нее шелковый хитон и уронил его на пол. Потом поднял Таиду на руки и положил на ложе.
Мгновение он стоял восхищенный, затем стал покрывать горячими, жадными поцелуями ее тело, трепетавшее от каждого его прикосновения.
На следующее утро Птолемей спешно уехал в военный лагерь. Таида узнала, что скоро македонцы снова отправляются в поход. На прощание Птолемей пообещал приехать через несколько дней и перевезти Таиду в свой дворец.
В это же утро, к огромной радости Иолы, наконец приехал Неарх.
Подруги, затаив дыхание, слушали его рассказ о необычных островах, которые ему удалось посетить, о деревьях, которые ему никогда не доводилось видеть раньше, напоминавших вязы, но с плодами, похожими на тыквы. А среди листвы этих деревьев, рассказывал Неарх, летали птицы самых фантастических расцветок. Но больше всего восхитили Неарха огромные, закрывающие небо стаи розовых фламинго.
Любуясь влюбленными, радуясь за подругу, Таида невольно задумалась, когда же и ее постигнет это чувство нежной влюбленности. Она чувствовала, что пылающая к ней страсть Птолемея слишком сильна и может сгореть внезапно в считанные мгновения.
А Александр? Да, здесь есть над чем задуматься. Александр мечтает покорить мир, а она подчинить царя царей своей воле во имя мести персам за поруганную честь Афин. Но что это за чувство?
Вскоре Неарх и Иола покинули Таиду. Оставшись одна в огромном доме, уставшая от ласк Птолемея, Таида твердо решила немедленно разыскать Александра и рассказать ему все о готовящемся против него заговоре.
Поздним вечером, прежде чем покинуть свой дом, Таида приняла все меры предосторожности. Рабы прошлись по окружающим дом улицам, но никого не заметили. Улицы были пустынны.
Таида в полном одиночестве, плотно закутавшись в просторный гиматий, выехала на лошади через потайные ворота и поскакала по направлению к Евфрату. Из рассказов рабов она знала о ночных передвижениях царя по городу. От Птолемея ей было известно, что царь на несколько дней остался в Вавилоне.
Таида стремительно мчалась по ночному городу. Ее переполняла ненависть к Персею и желание немедленно разоблачить его. Гетеру не останавливала даже грозящая ей опасность. Она должна, она обязана сегодня же снова встретиться с Александром.
Александр неспешно скакал по ночному Вавилону, перебрасываясь фразами с прорицателем Аристандром, ум и образованность которого высоко ценил. Они снова, как и много раз прежде, обсуждали проблему объединения народов.
– Ты хочешь, царь, установить для всех народов один закон, одну власть? – поинтересовался прорицатель.
– Да, я хочу превратить всех людей в граждан одного государства. Пойми, Аристандр, основной смысл моих завоеваний – единение всех народов.
– И чтобы все жили в мире, не так ли?
– Да, примирение всех живущих на земле – основная цель моих походов. Моя мечта.
Ночь вступила в свои права. Но в Вавилоне было светло, как днем, от яркой луны и звезд. При их свете можно было прочитать надписи на обелисках перед дворцами вельмож и на колоннах, где были высечены слова законов Хаммурапи. В лунном сиянии блестели крыши построек.
Отряд во главе с Александром миновал несколько улиц и площадей и остановился у подножия небольшого холма. Склоны холма были увиты виноградом, а дороги обсажены тамариском. Перед холмом тянулись рощи гранатовых деревьев и пальм, а на вершине его стоял храм.
Внезапно у самой морды Букефала очутился человек на лошади. Телохранители царя мгновенно выхватили мечи и попытались оттолкнуть незнакомца. Но тот опередил их, шепотом сказав Александру:
– У меня есть для тебя важное сообщение. Срочно выслушай меня, царь.
– Кто ты? – сурово спросил полководец, в то время как телохранители стояли со скрещенными мечами между ним и незнакомцем.
– Я?
– Твое имя?
– Не гневайся, мое имя ты узнаешь чуть позже. Пусть будет тебе порукой то, что у меня нет ни меча, ни злых умыслов.
– Приходи утром во дворец.
– Во дворце много посторонних глаз и ушей. Ты должен узнать все сейчас.
Человек на лошади так властно произнес это «сейчас», что Александр невольно согласился выслушать его. Царь приказал телохранителям оставить их одних. Телохранители встали поодаль, чтобы не мешать беседе, но мгновенно прийти на помощь, если в этом будет необходимость.
Едва они остались лицом к лицу, незнакомец сказал:
– Теперь я могу открыть тебе, кто я.
Александр внимательно посмотрел на закутанную с ног до головы фигуру.
– Я – Таида! – услышал он.
Она приоткрыла лицо. Теперь ее хорошо было видно при свете луны.
– Таида? – удивился царь. – Мы договорились встретиться в Персеполе. Почему ты опять стоишь на моем пути?
– Только неотложное дело привело меня к тебе.
– Столь неотложное в столь необычное время? Ты вполне могла бы прийти утром ко мне во дворец. Я был бы рад.
– Но ты даже не позвал меня во время нашей последней встречи, – с горечью в голосе произнесла она. – Нет. Давай поговорим здесь.
Царь согласно кивнул:
– Говори!..
– Есть вещи, которые остались бы навеки скрыты от тебя, если бы великие боги своей властью не сталкивали людей. – Она на миг замолчала. Затем, глубоко вздохнув, проговорила так тихо, чтобы слышал только царь: – Против тебя плетется заговор!..
Александра словно ударили мечом по голове.
Таида заметила, как ошеломило царя ее сообщение, и замолчала.
– Рассказывай дальше, Таида. Ничего не скрывай, – приказал полководец, до боли стиснув руку Таиды.
– Часть афинских демократов заключила договор с персами, – шепотом сообщила гетера, оглядевшись вокруг. – Они подговаривают меня подкупить кого-нибудь из твоего окружения.
– Какой может быть договор у афинян с персами?
Таида снова, прикрыв лицо, осторожно огляделась и потом подробно рассказала Александру о пире во дворце Персея в Афинах, о выступлении Демосфена и о визите Персея и незнакомца в ее дом в Вавилоне.
– Предатели! – тяжким камнем сорвалось это слово с уст Александра. – Проклятый город! Я сотру его с лица земли, как Фивы.
– Не делай этого, – взмолилась Таида. – Из-за горстки негодяев не должен погибнуть великий город. Мой город.
Но остановить Александра уже было невозможно. Царь был взбешен.
– Забыли кровавые уроки Ксеркса!.. Снова Персей!.. Я уничтожил весь его гнусный род, бравший золото у персов для борьбы с моим отцом Филиппом… Теперь очередь Персея!.. Только он неуловим…
– Еще рано. Сначала надо узнать все имена заговорщиков.
– А ты смелая! – Царь с уважением посмотрел на Таиду.
– Я помогу тебе разоблачить предателей. Всех предателей, – убежденно продолжала Таида. – Они предают Элладу. Мои Афины!..
– Тебе может грозить опасность. Тебя могут убить, – предостерег гетеру царь.
– С того дня, когда я познакомилась с Персеем, я отмечена клеймом смерти, но меня уже ничто не страшит. Во имя тебя, царь, я готова принять смерть.
Лицо Таиды было настолько одухотворенным и прекрасным, что царь невольно притянул ее к себе и сжал в объятиях.
– Я дам тебе охрану. Мы покараем их всех. Жестоко покараем. Так, что содрогнется земля.
Таида мягко отстранилась от Александра. Сейчас был ее час. И она знала это и не имела права на ошибку.
– Я просто хотела предупредить тебя, быть тебе полезной. Я буду сообщать тебе обо всем, что узнаю.
Александр одобрил предложение Таиды и пообещал ей, что даст приказание охранять ее и следить за всеми действиями Персея. В голосе царя звучала нежность.
– Ты, афинянка, можешь в любое время приходить ко мне во дворец. До скорой встречи.
Серебристый луч луны осветил лицо Таиды. Оно было спокойно.
Царь простился с гетерой, и она умчалась, растаяв в ночи.
Когда царь приблизился к прорицателю Аристандру, тот разглядывал храм, находящийся на вершине холма. Увидев храм, царь приказал:
– Поднимемся наверх, попросим воды. Меня мучит жажда.
Прорицатель Аристандр согласно кивнул:
– Пойдем к святилищу. Здесь бьют целебные источники. Жрицы напоят тебя животворной водой. Твои силы умножатся.
Соскочив с коня, Александр в сопровождении прорицателя Аристандра и телохранителей пошел по тропинке к светлому зданию храма, откуда доносилось журчание источников. Неожиданно к этим звукам присоединились рыдания.
Жрицы в белоснежных одеждах, припав к ногам статуи богини Иштар, заливаясь слезами, каялись.
Служительницы богини поведали пришедшим о своей печали:
– Дни и ночи мы поддерживаем вечный огонь великой богини, а сейчас он погас.
– Как давно? – поинтересовался прорицатель Аристандр.
– Несколько минут назад, – был ответ.
– Я хочу пить, – сказал Александр.
Одна из жриц в ужасе отшатнулась от царя.
– Без вечного огня наши источники отнимают силы у человека.
– Может даже случиться, что тот, кто напьется воды при погасшем огне, умрет, – запричитала вторая.
– Принесите воды, – приказал Александр, не внимая предупреждениям.
Жрицы, охваченные страхом, подали ему чашу. Александр осушил ее до дна.
Все, оцепенев, ждали, что сейчас царь упадет, бездыханный.
Но Александр глубоко вздохнул, возвратил чашу и бодро произнес:
– Вода освежила меня и придала силы.
В водоемах журчала вода, целебная вода источников, но тревожные предчувствия закрадись в душу прорицателя Аристандра.
Когда утром Таида подъехала к дворцу Персея, он был пуст. Хозяин вместе со своими многочисленными рабами покинул свой дом.
Часть четвертая
I
Армия Александра Великого вышла из Вавилона на закате и двинулась к Сузам.
Теперь все помыслы нового повелителя мира были обращены к сердцу Персидского царства.
После того как войско вышло из Вавилона, на одном из привалов в шатре царя появились бематисты. Это были хорошо тренированные, умеющие переносить лишения, голод и нужду шагомеры, способные за десять часов преодолевать расстояние в пятьсот пятьдесят стадиев. Бематисты сообщили, сколько стадиев до Суз, за сколько дней армии можно добраться до города, какие населенные пункты встречаются на пути, где располагаются колодцы, каковы рельеф местности и дороги.
На этот раз маршрут армии в основном проходил по великолепной царской дороге, построенной, как и дворец в Сузах, персидским царем Дарием I, сыном Гистаспа, Ахеменидом. Дорога пролегала от берегов Эллинского моря до Суз по населенной стране. По ней продвигались к городам многочисленные торговые караваны. На всем протяжении дороги имелись царские стоянки и благоустроенные постоялые дворы.
Царская дорога являлась не только важнейшим торговым путем Азии, но и почтовой магистралью. На стоянках имелись запасные лошади и дежурили гонцы, которые тотчас же сменяли прибывших курьеров и, взяв у них послания, мчались дальше. Даже ночью не останавливались эти разъезды, и дневной гонец сменялся ночным.
В пути на одной из стоянок Александра встретил гонец с посланием от Филоксена, начальника его отряда, стоявшего в Сузах, который сообщал, что жители Суз сдают царю царей город добровольно, что сокровища спасены и сатрап Абулит изъявляет покорность Александру. Это сообщение несказанно обрадовало царя.
Уже на марше Александр начал наводить порядок в войсках: увеличил протяженность переходов на несколько стадиев в день, объявлял по ночам боевую тревогу. Царь не щадил и себя: то и дело спешивался, пробегал в высоком темпе три стадия, снова вскакивал на Букефала и мчался впереди войска, тренировался вместе с воинами в стрельбе из лука и метании копья.
Когда звуки трубы оповещали о привале и воины сооружали палатки, разбивая лагерь, царь звал в свой шатер Эвмена и приказывал ему раскладывать перед собой эфемериды, служебные списки с подробным изложением всех событий дня. Содержание записок доводилось до сведения всех военачальников, чтобы они были в курсе событий прошедшего дня.
Едва занимался рассвет, звуки труб призывали срочно двигаться в дорогу. Походные палатки мгновенно собирались, лошади, верблюды, вьючные животные и повозки с людьми – все приходило в движение и трогалось в путь. Повозки, следующие за армией, везли трофеи, флейтисток и женщин, которых простые воины и гетайры выбрали в завоеванных странах или получили как долю «любовного трофея».
Царь обычно следовал впереди конницы. Его постоянно сопровождали Гефестион, Птолемей, Клит, прорицатель Аристандр, Каллисфен.
Временами Александр просил подать ему боевую колесницу, запряженную четверкой великолепных лошадей, и во весь опор мчался вдоль дороги. В этих случаях его сопровождало только несколько десятков конных телохранителей. Воины, шествующие походной колонной, сторонились и приветствовали полководца звоном оружия.
Александр останавливал колесницу лишь тогда, когда уставали кони. Он выбирал какое-нибудь возвышенное место и оттуда подолгу наблюдал за шествием многочисленной армии. Подобное зрелище доставляло ему огромное удовольствие. Он гордился тем, что вся эта гигантская, прекрасно вооруженная армия послушна одному его слову и взмаху руки. Ободренный виденным, царь возвращался в свою колесницу. Если позволял рельеф местности, он читал или диктовал письма Аристотелю. В одном из писем Александр отправил учителю рисунок дерева, сделанный Апеллесом, и описание этого дерева, которое он увидел у дороги. Это был платан необычайной высоты и красоты. Дерево очень понравилось царю. В этом же письме Александр подробно рассказывал Аристотелю о глубоких астрономических познаниях вавилонских жрецов.
В один из дней, стоя на возвышенном месте и наблюдая за колоннами воинов, царь первым увидел на горизонте клубы пыли. Приближался многочисленный отряд. Это было подкрепление с родины, которого с нетерпением ждали. Среди прибывших фракийцев было пятьдесят мальчиков из благородных семей нагорья, которым в полевом лагере предстояло получить воинское воспитание и стать пажами.
Македоняне привезли небольшие подарки и письма, которые неграмотным были прочитаны вслух. Александр получил послание от матери, Олимпиады, которая, как всегда, жаловалась на наместника Антипатра и, как всегда, предостерегала сына от козней тех, кого он считает своими друзьями. Другое письмо содержало известие о полном разгроме этим же Антипатром спартанцев у Мегалополя. Эта победа была крайне необходима для македонцев, ибо, если бы победили спартанцы, вся Греция, и в первую очередь Афины, отказались бы признать власть Александра и следующей целью эллинов стала бы Македония. Значительную часть армии пришлось бы отправить назад, через Геллеспонт, чтобы помочь Антипатру. Весь персидский поход был бы поставлен на карту.
О победе македонцев над спартанцами Таида узнала из послания жрицы Панаи, которое ей вручил Птолемей. Она по достоинству оценила эту победу. Теперь противники Александра, особенно в Афинах, вынуждены будут замолчать. Надолго ли?
Таида вместе с Иолой ехала за армией в дорогой повозке. Птолемей несказанно обрадовался, когда Таида согласилась сопровождать его в походе. Во время стоянок Птолемей всегда находил время быть рядом с гетерой. Он ничего не знал о встрече Таиды с Александром в Вавилоне и о ее просьбе к царю вступить вместе с армией в Персеполь. Он не придал значения сообщению Филоты о визите царя к гетере. Птолемей был уверен, что на этот раз сердце Таиды принадлежит только ему. Со дня их примирения в Вавилоне она ни разу но вспомнила о царе.
А Таида каждый день надеялась увидеть Александра. Только с Иолой, грустившей о Неархе, который срочно уехал по приказу царя, она делилась своими мыслями и мечтами.
Кто же такой для нее Александр? А кто Птолемей? Таида часто задавала эти вопросы себе самой. И ночью, и днем, постоянно. Но эти вопросы заключали в себе другие, от которых сжималось сердце: «Ты влюблена в Александра? А он в тебя? Кто ты для царя? Или тебе дороже всех на свете Птолемей? Вспомни, как прекрасны ночи, проведенные с Птолемеем. Разве не так?..» И часто получала колкие, ранящие душу ответы: «Не является ли для тебя Птолемей тайной местью Александру, который поработил твое сердце?»
От этих мыслей у Таиды часто навертывались на глаза слезы. Заметив печаль, охватившую подругу, Иола старалась успокоить ее, как могла:
– Птолемей любит тебя!.. Цени это.
И тут же сама вздыхала:
– Я так люблю Неарха. Скорей бы увидеть его.
– Не унывай, надейся на лучшее, – в свою очередь торопилась утешить подругу Таида.
Часто Таида пыталась ожесточить себя. Она не будет ощущать себя истинной афинянкой, пока не отомстит персам, не расквитается с внезапно исчезнувшим Персеем. Она вернется в родные Афины победительницей, ее имя запомнят в веках вместе с именем Александра.
Повозка двигалась довольно медленно вслед за пехотой. Глубину безлунной ночи обозначали лишь факелы.
Таида задумалась, но внезапно вздрогнула. Еще не видя глазами, она почувствовала его сердцем. Впереди, на краю дороги, всадник… Александр? Это должен быть Александр! Глаза ее всматривались в темноту, и когда факел осветил лицо… Александр! Александр не мог не появиться!..
Царь приблизился к повозке и тронулся в путь вслед за гетерой, приказав телохранителям:
– Можете удалиться!..
Когда телохранители удалились, царь, низко наклонившись, обратился к гетере:
– Видишь звезду? Вон ту, самую яркую…
– Да, конечно…
– Так вот, насчет звезды. Я хотел сказать, что эта ночь будет не такой, как другие…
– Да, Александр.
В Сузы из Вавилона македонское войско пришло на двадцатый день. Жители города встретили Александра с почестями, подобающими властелину мира. В сопровождении сатрапа Абулита и свиты Александр тут же направился в царский дворец.
Дворец был обнесен парком-парадизом, в котором произрастали уникальные деревья разнообразных пород и водились диковинные животные и птицы. Тенистые аллеи вели ко входу во дворец.
У входа царь остановился, обратив внимание на стену с клинописными надписями, и попросил ответить, в чем их суть.
Сатрап Абулит, свободно владеющий греческим языком, перевел содержание надписи: «Я – Дарий, царь великий, царь царей, царь стран, царь этой земли, сын Гистаспа, Ахеменид.
Говорит Дарий-царь: сей есть дворец, который Я построил в Сузах. Украшения для него были доставлены издалека. Земля была вырыта в глубину, пока достигли каменистого грунта. Когда место для фундамента было вырыто, то был насыпан гравий, в одних местах в сорок локтей вышиной, в других – в двадцать локтей вышиной. На этом гравии Я возвел дворец. Все работы по рытью земли, по засыпке гравия, по ломке кирпича выполнил народ вавилонский. Кедр был доставлен с гор, называемых Ливан. Народ ассирийский доставил его в Сузы. Дерево йака было доставлено из Гайдары и Кермана. Золото, здесь употребленное, доставлялось из Сард и Бактрии. Самоцветы, ляпис-лазурь и сердолик, которые здесь употреблены, доставлялись из Согдианы. Употребленная здесь темно-синяя бирюза доставлялась из Хорезма. Употребленные здесь серебро и бронза доставлялись из Египта. Украшения, которыми расписана стена, доставлены из Ионии. Слоновая кость, которая употреблена здесь, доставлена из Эфиопии, Индии и Арахосии. Каменные колонны, которые здесь употреблены, доставлены из селения, называемого Абирадуш, в Эламе.
Рабочие, которые тесали камень, были ионийцы и лидийцы. Золотых дел мастера, которые работали над золотом, были мидяне и египтяне. Люди, которые делали кирпич, были вавилоняне. Люди, которые работали по дереву, были лидийцы и египтяне. Люди, которые орнаментовали стену, были мидяне и египтяне.
Говорит Дарий-царь: в Сузах великолепное сооружение Я велел построить, и великолепным оно стало.
Я говорю: все, что Я делал в Сузах, делал Я по приказу Ахурамазды, Бога. Да защитит меня Ахурамазда от всякого врага с моим народом и с моим отцом и с моей страной».
Некоторое время Александр стоял молча, обдумывая услышанное, затем обратился к стоящему рядом с ним Птолемею:
– Дарий Третий недостоин династии Ахеменидов и ее знаменитых представителей, незаурядных личностей – Кира Великого и Дария Первого.
– Не забывай, – напомнил Птолемей, – он пришел к власти благодаря визирю Багою, который устранил всех других претендентов старым, как мир, способом – ядом и кинжалом.
– Как великий царь взошел на трон, так он и царствует: несамостоятельно, нерешительно, пребывая в плену сплетен придворных льстецов, – добавил Гефестион.
Абулит предложил всем пройти во дворец.
Сузский сатрап не обманул Александра – сокровищница была сохранена.
Александр едва сумел скрыть свою радость под видом гордого равнодушия. Деньги сейчас были ему необходимы. Кроме расходов на увеличившуюся армию, прибавились новые, – на подарки друзьям, на грандиозные пиры, на богатые жертвоприношения.
Тяжелые кованые сундуки были открыты перед Александром и его военачальниками. Он стал обладателем несметного богатства, накопившегося со времен первых персидских царей. Одного золота и серебра, хранящегося в сокровищницах, было намного больше, чем в Вавилоне.
Александр нашел в сокровищнице много дорогих вещей: большие запасы пурпура, благовоний, драгоценных камней, различную утварь из золота и серебра самого пышного из всех царских дворов. Многочисленная добыча, пролежавшая почти двести лет, вывезенная из Греции во времена Ксеркса, словно ждала своего истинного хозяина и возвращения на родину. Здесь стояла и бронзовая скульптура тираноубийц Гармодия и Аристогитона, отлитая эллинскими мастерами, которую персы увезли из Афин. Александр велел без промедления отослать скульптуру обратно в Афины.
Обходя покои дворца, любуясь изысканными орнаментами, Птолемей, обратившись к Лисиппу, сказал:
Читать бесплатно другие книги:
