Огненный путь Саламандры Никитина Елена

Мой план был до безобразия прост. Не зря же Сцинна сама дала мне свой амулет, если вдруг случится что-то непредвиденное и понадобится помощь сильного мага. Сейчас самое время им воспользоваться.

— Сатия, а ты хорошо подумала? — в который уже раз спросил меня Корн, после того как я изложила ему свои нехитрые измышления.

— Нормально подумала, — вздохнула я и снова посмотрела на спящую девушку. Поверить в то, что она всего лишь спит вот уже вторую седмицу, было трудно. Лицо бледное, губы слегка приоткрыты, веки плотно сомкнуты, руки безвольно лежат вдоль тела. Если бы не едва поднимающаяся в такт редким вдохам грудь, я бы ни за что не поверила, что она жива. Мое сердце болезненно сжалось. И ведь из-за меня все!

— Ведьму-отшельницу не так просто найти, — задумчиво напутствовал меня оружейник. — Даже я, при всем моем стремлении и решимости, с трудом бы смог найти дорогу, хоть и примерно знаю, где искать… Уверена, что хочешь пойти одна?

— Ничего, — отозвалась я и не удержалась — прикоснулась кончиками пальцев к руке знахарки. Рука была прохладной и какой-то безжизненной. — Амулет все равно, кроме меня, никого не проведет, а тащить в лесную глушь, где еще неизвестно кто и что водится, спящую девушку — просто безумие. Ты же не оставишь ее здесь одну?

— Конечно, нет!

— Тогда лучше расскажи, в каком направлении хоть двигаться, а там я уже разберусь.

Корн тут же охотно пустился в пространные объяснения, из которых самыми понятными были вполне конкретные указания типа «где-то там», «дальше», «потом туда» и тому подобные. Но самое главное я для себя все-таки уяснила. Во-первых, идти нам не так уж и далеко (по крайней мере, не на другой конец Мира Царств, что уже хорошо). А во-вторых, старушенцию самим искать бесполезно, она сама выйдет к страждущим, была бы на то серьезная причина, а наличие именного амулетика знахарки этой самой причиной как раз является. Так что я могу особо не волноваться и, попав в заветный лес, просто сделать вид, что прогуливаюсь, дышу свежим воздухом.

— Ладно, Корн, я пошла собираться. — Мне с трудом удалось отвести взгляд от Сцинны. — Не буду тянуть время.

И как можно оптимистичнее попыталась улыбнуться оружейнику, но сама почувствовала — получилось не очень.

Перетряхивать вещи оказалось делом не из легким. Куда же засунула амулет знахарки? Помню, что во внутренний карман положила, а вот в чем я уезжала от нее… Все уже перерыла, и не по одному разу. Вот напасть! Одежду по дороге я точно не выкидывала, только продукты испорченные. Не мог же он бесследно пропасть? Или мог? Печально, если в болоте в процессе моего умирания-воскрешения выпал.

Вытряхнув на кровать последние вещи, я потрясла опустевшей сумкой. На пол что-то упало. О! Нашлась пропажа, ура! Правда, вместе с четырехлистником выпали еще и два довольно крупных алмаза, но это ерунда. Главное — нашлось то, что в данный момент гораздо нужнее. Я быстро подхватила амулет, один алмаз, что валялся ближе ко мне, и уже потянулась за вторым, но непроизвольно замерла с протянутой рукой.

— Какой интересный камушек, — произнес Полоз, неторопливо поднимая и разглядывая на свет сверкающий всеми цветами радуги алмаз. И когда только они вернуться успели?

— Ничего интересного, самый обыкновенный, — зло ответила я. — Дай сюда, не твое, между прочим.

Хотя насчет последнего можно было бы и поспорить, конечно.

— Это как сказать, — усмехнулся он, не спеша выпускать добычу из рук. — Откуда у тебя этот алмаз?

— Какая тебе разница? Клад нашла.

— Неужели? — Полоз нехорошо сощурился и уставился на меня. Его золотые глаза уже начинали метать молнии, вертикальные зрачки сузились от злости, превратившись в еле заметные щелки. — Такую огранку делают только в одном месте, и мне слишком хорошо известно, где именно и для каких целей.

— И что из того? — Я продолжала строить из себя оскорбленную невинность, хотя уже понимала, к чему он клонит. Понимание радовало мало. Если сейчас и прольется чья-то кровь, то только моя. Вот и пришел конец моему путешествию. Я же говорила, что Полоз не такой дурак и рано или поздно обо всем догадается, вот и настал момент истины. Уж что-что, а свои алмазы он в лицо знает, тем более что они лежали в его личной шкатулке. Заточит тебя теперь, Саламандра, муженек в башню темную, запрет замками пудовыми, лишит общения со светом белым, лишь костерок оставит для поддержания нормальной жизнедеятельности. Так тебе и надо. Сама виновата, свободы захотелось. Вот и расплачивайся теперь.

Я уже мысленно смирилась со своей незавидной участью и приготовилась к худшему, но мой муженек превзошел все мои самые смелые и страшные ожидания.

— Теперь я, кажется, знаю, почему ты не хочешь ничего о себе рассказывать. — Он медленно приблизился, гипнотизируя меня змеиным взглядом, и я на собственном опыте поняла, каково это — быть кроликом. — Сдается мне, это ты сама ограбила мою жену и пыталась убить ее, но она удачно от тебя сбежала, и теперь хочешь во что бы то ни стало догнать и устранить несостоявшуюся жертву своих разбойничьих наклонностей? И поджог дома, где ты разыграла благородную спасительницу, очень кстати совпал с твоим приездом туда. Кто ты такая, дивы тебя подери?!

— Что?! — До меня не сразу дошел смысл сказанных им слов. От неожиданного и совершенно абсурдного, с моей точки зрения, обвинения я даже забыла, что уже успела заживо себя похоронить по несколько иной причине. — Да как ты смеешь?!

— Смею! Откуда у тебя эти алмазы?! Они — уже достаточное доказательство твоей вины.

Пальцы Полоза недвусмысленно сомкнулись на моей шее, и через мгновение я оказалась прижатой к ближайшей стене. Рыпаться было бесполезно, это я поняла уже после двух неудачных попыток освободиться. Железная хватка у моего благоверного, как в капкан попала.

— Не смей ее трогать! — бросился мне на выручку Мираб, неизвестно откуда появившийся в комнате. — Какое ты имеешь право обвинять ее?

И эльфыреныш вполне серьезно полез в драку, но Полоз даже не замечал наносимых мальчишкой ударов, продолжая буравить меня взглядом разъяренного быка. Еще немного, и он начнет бодаться.

Мои мысли никак не желали призываться к порядку и упорно разбегались. Это что же получается? Из огня да в полымя попала? Боюсь, доказать, что мои намерения до встречи с наемницей были самые что ни наесть миролюбивые, мне сейчас вряд ли удастся, а оправдываться с пеной у рта я точно не собираюсь. Еще не хватало. Если кто-то и ввел Полоза в заблуждение относительно моей настоящей внешности и он теперь за совершенно чужой женщиной гоняется, то не моя в том вина. А вот то, что теперь это стало и моей проблемой, причем слишком насущной, — факт очевидный и довольно болезненный, надо отметить, у меня уже глаза из орбит начинают вылезать от нехватки воздуха.

Спасение вовремя пришло в лице Корна, неожиданно появившегося на пороге моей комнаты. Быстро оценив масштабы возникшего конфликта, оружейник в два прыжка преодолел разделяющее нас расстояние, и короткое остро отточенное лезвие ножа соприкоснулось с кожей на шее Полоза.

— Отпусти ее, или твое царство останется без наследника, — спокойно пообещал он.

Мираб испуганно отскочил в сторону и взирал на происходящее из угла широко распахнутыми глазами. Даже рот приоткрыл. То ли от удивления, то ли от страха.

Полоз же выпускать свою добычу так просто не собирался, несмотря на вполне реальную угрозу.

— Ты можешь убить меня прямо сейчас, — дрожащим от гнева голосом прошипел мой муженек, тем не менее не торопясь крутить головой, дабы по собственной неосторожности не лишиться оной, — но у меня есть все основания подозревать ее в попытке убийства моей жены, которую я ищу. Уже давно эта девица вызывает у меня некоторые подозрения…

— Так не проще ли разобраться сначала с мыслями, а уже потом с девушкой? — невозмутимо перебил Полоза Корн и чуть сильнее надавил на рукоять ножа. Еще немного, и кожа под холодным металлом не выдержит. — Я же не посмотрю на твой титул.

Ого, кажется, у меня появился вполне реальный шанс очень скоро стать вдовой. Только меня такая перспектива почему-то не слишком радует, все-таки я еще тешу себя слабой надеждой расстаться с мужем по-хорошему, хоть шансов на это остается все меньше и меньше.

— Отпусти ее.

Полоз искоса посмотрел на оружейника. Внутренняя борьба длилась недолго, каких-то несколько секунд, но мой муж, оказывается, умеет из двух зол выбирать меньшее. Я-то от него вряд ли куда денусь, из-под земли достанет при необходимости, а вот жизнь — штука, которой разбрасываться из-за собственной вспыльчивости не стоит.

Моя многострадальная шейка наконец обрела долгожданную свободу, и я, с наслаждением сделав несколько глубоких вдохов, потерла ту часть себя, где только что впиявливались пальцы Полоза. Синяки точно останутся, больно-то как.

— Что же, давай разберемся. — Полоз величественно повернулся к Корну, как только тот убрал нож. — Ты можешь пролить свет на вопрос, откуда у этой девицы взялись столь редкие алмазы? На богатую наследницу она что-то не сильно смахивает. А эти камни, — Полоз подкинул на ладони причину теперь уже не только моих проблем, — могли быть только у моей жены, которую, вполне возможно, она пыталась убить.

— Ты тоже далек от общепринятых представлений о принцах крови и наследных правителей, — не удержалась от язвительности я, продолжая потирать сдавленную шею. Мой благоверный и правда выглядел не лучше среднего обывателя, не обремененного даже намеком на богатство. Пыльный, уставший, похудевший.

— О происхождении алмазов мне ничего не известно, — честно ответил Корн, не торопясь, однако, далеко убирать внушительных размеров ножичек. — Я не ювелир. Но в одном уверен — эта девушка если кого и убила, то исключительно из самых необходимых для жизни побуждений.

— Ты так хорошо ее знаешь?

— Нет, я безоговорочно доверяю чутью одного человека, который не может ошибиться. И этот человек сейчас в беде, а Сатия на данный момент единственная, кто может помочь.

Ох, бедная Сцинна, при случае поблагодарю ее за столь высокое обо мне мнение. Возможно, именно этим она спасла меня от неминуемой расправы.

— Что за человек? И что с ним случилось? — В Полозе заговорил практицизм. — И каким образом именно эта особа, — легкий кивок в мою сторону, — может помочь?

— Уверен, что хочешь это знать?

— Естественно.

Корн смерил моего благоверного тяжелым напряженным взглядом исподлобья.

— Хорошо, идем, я тебе расскажу.

И, развернувшись, стремительно вышел из комнаты. Полоз презрительно посмотрел на меня и направился следом. Надеюсь, они не переубивают друг друга у кровати спящей красавицы? Мираб тенью шмыгнул вдогонку, но довольно быстро вернулся. Один.

— Салли, что происходит? Я ничего не понимаю, — потребовал он от меня объяснений, не успев появиться на пороге.

— Ничего хорошего, — мрачно отозвалась я и повернулась к мальчишке. — Полоз слишком сильно запутался, вот и пытается найти крайнего. Надеюсь, вид оригинально устраненной свидетельницы был убедительным?

Я начала порывисто складывать разбросанные вещи обратно в сумку. Это немного успокаивало.

— Даже очень. Но ты ведь не убивала его жену? Не убивала, правда?

— Конечно, нет, — возмутилась я и не удержалась от сарказма: — Я не самоубийца.

— А кто тогда хотел отравить эту? — Мираб кивнул в сторону двери.

Любопытство эльфыреныша поистине безгранично. Все-то ему знать нужно.

— Послушай, Мираб. Умерь свою любознательность, а то она у тебя зашкаливает.

Мое настроение и так оставляло желать лучшего, а тут еще мелкий своими вопросами не к месту атакует.

— Тебе трудно сказать, да? А я думал, ты мне друг. Правильно, зачем меня вводить в курс дела, я же маленький…

И эльфыреныш вполне серьезно обиделся, отвернувшись к окну. Всхлипываний слышно вроде не было, но он столько внимания уделил происходящему на улице, будто там происходило световое представление мирового масштаба как минимум.

— Мирабэль, перестань дуться, — примирительно сказала я, завязывая на сумке узел.

— А я и не дуюсь, слишком много чести, — высокомерно заявил мальчишка, задрав подбородок и чуть не впечатавшись носом в стекло. — Решайте свои проблемы сами. Главное, меня до дома довези, а потом делай что хочешь. Мне все равно.

О да! Мираб умеет быть очень убедительным. Сейчас он превзошел самого себя. Я почувствовала себя настоящей подлой свиньей.

По воле провидения несчастный ребенок оказался втянутым в жестокие перипетии нашего бренного мира, выброшен на берег коварной судьбы, у него даже нет полной уверенности, что доберется до дома в целости и сохранности. Если хоть одна живая душа, не обремененная достаточным благоразумием (а таких, к сожалению, большинство), узнает, что мальчик не эльф, а существо более древнее и, по расхожему мнению, более опасное, чем упыри и вурдалаки вместе взятые, не прожить бедолаге больше получаса. Вряд ли кто посмотрит на его излишне молодой возраст… А я отказываю ему в элементарном доверии. Есть от чего расстроиться. К тому же он и так слишком много про меня знает.

— Мираб, Сцинну хотели убить из-за меня. — Я подошла к эльфыренышу и положила руку ему на плечо. — Я должна помочь ей, пойми меня правильно.

— Я понимаю, — грустно кивнул Мираб, не отрывая невидящего взгляда от окна. — А кто ее хотел убить?

— Та, кто чуть не убила меня.

Сзади раздался звук чего-то упавшего и разбившегося, и мы с Мирабом дружно подпрыгнули. Чем при жизни были осколки, усеявшие под комнаты, теперь уже не поддавалось определению.

— Вот даже как?! Корн ничего мне не сказал об этом. Значит, мою жену можно отнести к серийным убийцам? Отлично! Просто отлично!!! А мы тут все, значит, невинные овечки и несчастные жертвы! А я так вообще святоша, как дурак иду по следу, словно ищейка, напрочь лишенная нюха, слуха и зрения!

Полоза просто трясло от ярости. Кажется, у него началась банальная истерика. Сегодня день такой неудачный или мой благоверный сделал очередной неправильный вывод?

Мы с Мирабом благоразумно решили не вмешиваться и с большим удовольствием еще и ретировались бы, но все выходы из комнаты были перекрыты. Выпрыгивать в окно я посчитала на этот раз дурным тоном, поэтому пришлось смириться и делать вид, что слушаю.

— Мне кажется, что все вокруг знают о моей жене гораздо больше, чем я сам! — продолжал между тем бушевать Полоз, нервно расхаживая по комнате и аккомпанируя себе хрустом попадающихся под сапоги осколков. — И, прекрасно зная мое положение, все продолжают нагло шушукаться за моей спиной! А некоторые даже кое-что намеренно скрывают! — Пылающий взгляд в мою сторону. — Да, моя жена оказалась далека от совершенства, но это не повод строить козни за моей спиной!

— Никто за твоей спиной козни не строит, — неуверенно встрял клыкастый миротворец. — Вот мне вообще известно меньше вас всех, я же не обижаюсь…

Напоминать о том, что всего пару минут назад кто-то тут чуть ли не носом начал хлюпать от недостатка пикантной информации, я не стала, не в моих интересах, но от насмешливого взгляда не удержалась. Мираб сделал вид, что ничего не заметил.

— А тебе знать много и не положено, — зло отрезал мой благоверный. — К тебе это не относится.

— Относится!

Упертость эльфыреныша иногда меня просто поражает. Нашел когда и с кем спорить. Эти двое друг друга стоят.

— Это каким же боком? — Полоз резко остановился напротив нас и вперил в Мираба гневный взгляд.

— А всеми сразу.

— Тебе не кажется, что ты слишком высокого о себе мнения, эльфыреныш? — Мой благоверный с таким выражением произнес последнее слово, что оно больше походило на унизительное ругательство.

— Не больше, чем ты, змееныш! — Мираб выпятил вперед грудь и воинственно навострил ушки.

— Ты с кем разговариваешь?

— А ты?

Нет, перебранку надо срочно прекращать, иначе она может перерасти в нечто совершенно неудобоваримое. У меня уже от их криков голова начала болеть.

— Перестаньте оба, — простонала я, потирая пальцами виски. — Такое впечатление, что в этих диких землях вы забыли о привитом вам с пеленок воспитании. Тоже мне сильные мира сего! Гавкаетесь, как базарные торговки, не поделившие последний пучок зелени.

На меня соизволили обратить внимание.

— Сатия, он первый начал, — тут же наябедничал эльфыреныш, неучтиво тыкая пальцем в сторону Полоза. А то я ничего не слышала.

— А тебя никто не просил соваться! — не отставал мой благоверный.

— А что ты…

— А ты?

— Хватит! — выкрикнула я.

Скандалисты удивленно заткнулись и недоуменно воззрились на меня.

— Хватит, — уже тише повторила я. — Не время для драки. Потом разберетесь, кто первый начал и кому все это заканчивать…

Дорога к заветному лесному массиву, в котором, по словам Корна, проживала ведьма-отшельница, действительно отняла чуть больше полдня пути. И это верхом.

— Ты уверена, что мы едем в нужном направлении? — деловито осведомился Полоз. При этом он с таким недоверчивым видом оглядывался по сторонам, будто в окружающей местности узнавал печально известное кладбище, с которого не так давно нам лишь чудом удалось сделать ноги. И вот теперь я, злобная и коварная, вновь завела в это прискорбное место ни в чем не повинных товарищей. Я бы и завела, с превеликим удовольствием, особенно после последних несправедливых обвинений в мой адрес, но шумящий листвой лес выглядел вполне миролюбиво и озадачивать нас наличием кровожадных существ, даже если они тут и водятся, не торопился.

— Уверена, — кивнула я и указала рукой вперед: — Видишь дуб, у которого три ствола растут из одного корня? Скорее всего, про него и говорил Корн. Нам туда.

— Хотелось бы верить…

Я пустила лошадь легкой рысью в сторону дубов, стараясь не обращать внимания на недовольные взгляды и бурчание моего благоверного. Пусть бесится, главное, чтобы помалкивал. Вот навязался в очередной раз на мою голову.

Отпускать меня одну на столь ответственное задание Полоз отказался категорически, придумав целый список маловразумительных причин, почему я не могу поехать без сопровождения (подразумевалось, естественно, без него), самой умной из которых было напоминание, что я все-таки женщина. Полагаю, что подозрительный змей просто боялся выпустить меня из поля зрения. Чудовищные сомнения на мой счет так ясно читались на его лице, что я даже спорить особо не стала. Пусть едет, если ему так хочется, лишь бы не мешал.

— Не хочешь — можешь остаться и подождать нас здесь, — не без ехидства заявил эльфыреныш, гордо задрав нос и стараясь не отставать от меня ни на шаг. Кажется, его мнение о Полозе заметно пошатнулось.

— Мелким слова не давали, — сквозь зубы процедил мой благоверный, пристраивая коня по другую сторону от меня.

Стоит ли говорить о том, что Мираба пришлось тоже тащить с собой. Корну же я так и не сказала, кто этот странный эльфенок и откуда он вообще взялся. Меньше знает, крепче спит. Собственно, оружейник и не спрашивал, не до того бедолаге было, а оставлять мальчишку на его попечение было довольно опасно.

Наша неразлучная с некоторых пор троица устремилась к необычному дереву, опасливо проехала мимо, будто ожидая какой-нибудь каверзы со стороны совершенно безобидного дуба, и углубилась в чащу.

Амулет знахарки, который я не выпускала из рук с самого начала пути, заметно нагрелся и начал вполне ощутимо пульсировать. Мне даже показалось, что он готов выпрыгнуть из моей ладони и самостоятельно рвануть вперед. Надеюсь, это значит, что мы двигаемся в нужном направлении, а не наоборот.

Мы проехали еще некоторое время. Четырехлистник теперь уже неимоверно жег руку. И чем дальше мы продвигались, тем сильнее я ощущала жгучую боль в ладони. Дуб давно остался позади, мягкая трава под копытами лошадей постепенно сменилась пружинящим мохом, через который то и дело просачивалась и хлюпала вода. Начиналось болото. Пока еще не очень топкое и вполне безобидное, но, судя по постоянно увеличивающемуся количеству комаров, скоро оно предстанет перед нами во всей своей туманно-квакающей красе. И хорошо еще, если только квакающей, а не рыгающе-чавкающей. Ко всему прочему, начали медленно опускаться сумерки. Болота с некоторых пор не являются моим излюбленным местом прогулок, а потому я начала изрядно нервничать. Может, мы в самом деле с пути сбились? Однако признаваться в этом даже самой себе совершенно не хотелось.

Я осторожно покосилась на Полоза. Болото, конечно, нельзя назвать земным раем, и пребывание в этом сыром и зловонном месте радости не прибавляет, но что-то мой благоверный поник подозрительно. Ох, чую, как и у меня, у него тоже имеются особые воспоминания, связанные с топями, и тоже далекие от романтичных.

Лишь один Мираб выглядел относительно бодрым и никакими тревогами-сомнениями не мучился. Это все потому, что жизненного опыта еще маловато. Ну ничего, в нашей забавной компании, да еще и с моей «везучестью», опыта, причем самого разнообразного, эльфыреныш наберется достаточно быстро. Не хотелось бы, конечно, отравлять ребенку детство плохо совместимыми с жизнью приключениями, но тут уж ничего не попишешь, Вершитель зачем-то решил, что мальчику нужно показать мир во всей его красе. И никто не обещал исключительно белую и пушистую сторону этого самого мира.

А вот «везучесть» действительно стала уже моей самой закадычной подружкой и не стеснялась регулярно демонстрировать свою зашкаливающую верность. Вот как сейчас. Лошадь, которая верой и правдой служила мне с момента спасения эльфыреныша, неожиданно споткнулась о скрытую болотной жижей корягу (будь она неладна!), потеряла равновесие и стала заваливаться на бок. Я чудом успела вытащить ноги из стремян, чтобы меня не придавило довольно внушительным весом, и не очень грациозно растянулась в грязи, изображая неотъемлемую часть окружающего пейзажа. Амулет выскользнул из ладони и словно растворился в воздухе. Что опять за напасть такая?!

Лошадь довольно шустро поднялась и, отбежав немного в сторону, принялась с преувеличенным аппетитом обгладывать какой-то сомнительный кустик. При этом она бросала взгляды, будто пытаясь сказать: «Прости, хозяйка, ничего личного, но не пора бы уже успокоиться и перестать лазить дивы знают где».

— Долго ты лежать тут собираешься? — любезно поинтересовался мой благоверный, не торопясь, однако, спешиваться и мне помогать. — Или хочешь сказать, что мы уже притопали? Какая же кочка является отчим домом труднодоступной ведьмы? — И он скептически огляделся по сторонам.

— Крайняя слева, — огрызнулась я и, не считая нужным противиться искушению, запустила в него комком грязи. Не могу спокойно смотреть, когда он вот так равнодушно-сочувствен но смотрит, зло берет. Попала.

— Сатия, ты играешь с огнем, — холодно заметил Полоз, стирая со щеки результат моей меткости, и в его золотистых глазах появился недобрый блеск. Нашел чем мне угрожать.

— Уверен, что не наоборот? — хмыкнула я.

Мираб тоже понимающе фыркнул и прихлюпал мне на подмогу. Наверное, стоит подумать над его предложением руки и сердца. По крайней мере, этот кавалер не даст мне увязнуть в болоте, в отличие от некоторых. А болота на моем пути в последнее время встречаются чаще, чем хотелось бы, и впечатления после себя оставляют хорошо что не посмертные.

Мы выбрались на ближайшую кочку, и я занялась приведением себя в порядок, если там можно было что-то еще привести.

— Сати, а где амулет? — вдруг встревоженно спросил эльфыреныш, наблюдая, как я выжимаю на себе мокрые рукава.

— Упал куда-то.

— А куда?

— Не знаю, не видела, я была немного занята в тот момент — падала, не до амулета было.

— Замечательно. — Полоз все-таки соизволил спуститься на землю, но остался стоять на относительно сухом участке болота недалеко от нас, брезгливо поглядывая себе под ноги (уверена, он тоже успел где-то неосторожно увязнуть в свое время). — Я всегда знал, что доверять женщинам ответственные задания равносильно мировому катаклизму. Обязательно что-нибудь забудут, перепутают или просто потеряют. Никакой ответственности…

— У тебя, похоже, большой опыт по этой части, — не удержалась я от очередной колкости.

— Есть немного, — не стал отпираться мой благоверный, а я с удивлением поймала себя на том, что эти слова слышать из его уст мне было неприятно. — Но иногда вполне достаточно быть просто наблюдательным.

— Если ты такой у нас наблюдательный, то, может, заметил, куда именно отлетел амулет? — И я одарила его вызывающим взглядом.

— Ты потеряла, ты и ищи.

— Ой и нарвешься ты когда-нибудь…

— Это мы еще выясним, кто на что нарвется, только чуть позже.

— Не поздоровится тогда кому-то, — многозначительно улыбнулась я, подразумевая, естественно, не себя.

— Я тоже так думаю, — вернул мне такую же обещающую все прелести мести улыбку Полоз. — Надеюсь, ты не собираешься параллельно с амулетом искать еще и ближайшего цирюльника, чтобы испорченную прическу поправить? Хотя на твоей голове что-то приличное соорудить будет довольно проблематично.

— А с каких это пор тебя стала волновать моя прическа?

— Боюсь, если ты найдешь сначала цирюльника, мы завязнем тут надолго, а я планирую закончить с этим делом как можно быстрее. У меня дела, знаешь ли.

Я посмотрела на него с плохо скрываемым раздражением и не хуже ядовитой змеи прошипела:

— Ты заставляешь меня жалеть, что поблизости нет гробовщика. Но я с удовольствием могу попробовать в сжатые сроки постичь азы этого нехитрого, но, несомненно, очень нужного ремесла.

Что он себе позволяет?! Его самого помыть и почистить не мешало бы.

— А что, эльфыреныш измерительный инструмент забыл? — Мой благоверный счел, что срывать злость на мне одной маловато, и решил включить в перепалку помалкивающего Мираба. — Я могу и сам свои параметры назвать. Уж очень хочется посмотреть, — снова золото глаз уставилось на меня, — как ты будешь деревья валить и доски строгать… Я как раз к тому времени успею состариться, а ты приобретешь свой бесценный опыт в сколачивании скворечников.

Эк его переклинило-то. Раньше более-менее любезным был, а тут я чуть ли не олицетворением всемирного зла получаюсь. И Мирабу досталось за все хорошее.

— Так ты видел, куда амулет упал, или нет? — угрюмо напомнил Мираб об истинной причине нашего спора. — Не все народы хоронят усопших в гробах…

Я мысленно поаплодировала мальчишке за столь оригинальную поддержку. Все-таки в нем есть довольно много положительного, а главное — умение быть убедительным в нужный момент.

— Может, мне еще за ним и слазить? — приподняв бровь, спросил Полоз.

— Было бы неплохо, — тут же согласилась я. — Так чего ты ждешь? Вперед!

— Издеваешься?

— Нисколько. Я — уже пострадавшая, Мираб — еще ребенок… Так что, кроме тебя, лезть в трясину больше некому.

— Повторяю, это твой амулет, вот сама и лезь за ним.

Кажется, он уже пожалел о собственной неосторожности.

— Нет, Полоз, ты неправ, — с умным видом выдал Мираб, вставая между нами, будто мой благоверный собирался собственноручно закинуть меня в самую непроходимую и невыплываемую часть болота. — А если Сатия утонет? Амулет никому, кроме нее, в руки не дастся и дороги к ведьме не покажет.

Я что-то недавно говорила про положительные стороны этого мелкого клыкастого поросенка? Забудьте, я несколько поторопилась с выводами.

— Тем лучше, — сразу обрадовался мой гадкий благоверный. — Значит, мы с тобой гораздо быстрее, чем предполагалось, повернем обратно и покинем это Вершителем забытое болото. Противно тут, не для меня это место.

— А как же несчастная девушка? — продолжил атаку Мираб. — Жалко ее.

— Меня бы кто пожалел, — себе под нос проворчал Полоз и гораздо громче добавил: — Ничего с ней не случится. Ну поспит еще лет сто — двести, зато потом сама, без посторонней помощи, проснется молодая, красивая и отдохнувшая. Что-то непохоже, что эта спящая красавица умирать собирается.

— А если соберется?

— Вряд ли.

— Вообще-то Сатия слово дала помочь, — привел самый последний весомый довод в пользу продолжения болотной прогулки эльфыреныш. — Если, конечно, для тебя что-нибудь значит данное кому-то слово.

— Значит, и побольше, чем для некоторых, — высокопарно заявил высокородный хам. — Поэтому я никому никогда ничего стараюсь не обещать. А если ты, эльфырь, такой умный, сам походи и поищи потерю или поныряй для верности.

— И ты со спокойной совестью отправишь ребенка на верную смерть?! — удивленно ахнул вредный эльфыреныш и беспомощно посмотрел на меня. — Сатия, он хочет от меня избавиться! Сделай же что-нибудь!

Я не совсем поняла, серьезно он это говорит или пытается пошутить, а потому решила благоразумно промолчать до выяснения обстоятельств, которые не заставили себя долго ждать.

— Я в эту топь не полезу! — высокомерно заявил Полоз, одновременно пытаясь отмахиваться от атакующих его комаров. Этих кровососов с каждой минутой становилось все больше и больше, но вокруг нас с Мирабом их почему-то жужжало намного меньше.

— А кто полезет? — прицепился Мираб.

— Тот, кому уже терять нечего. Все равно еще не успела высохнуть. Одним погружением больше, одним меньше…

А вот это уже камушек в мою форточку.

— Не пойму, вы сейчас все это серьезно говорили или прикалывались? — Я широко распахнутыми глазами смотрела на большую, мужскую половину нашей компании и недоумевала.

— Не знаю, как у всяких не внушающих доверия представителей кровожадной братии, а меня окружающая обстановка на шутки-прибаутки не очень вдохновляет.

Я открыла было рот, собираясь вполне справедливо возмутиться и высказать все, что думаю по поводу его способов разрешения трудных ситуаций, как вдруг Мираб толкнул меня локтем в бок и ткнул пальцем вправо. Пришлось послушно повернуть голову в указанном направлении. Готовые вырваться слова сразу подрастерялись. В паре десятков шагов от нас на пенечке сидело странное нахохлившееся существо неопределенного пола и возраста и с интересом наблюдало за нашей перебранкой, по-детски склонив голову набок. Рассмотреть его как следует мешали сгущающиеся сумерки. Если это местный болотник, то общение с ним вряд ли доставит мне массу удовольствия. Знаем — плавали.

— Это что еще за чудо в перьях? — недовольно проговорил Полоз, тоже заметив оригинальное создание и внимательно к нему присматриваясь. Его вертикальные зрачки позволяли видеть в темноте намного лучше нас с Мирабом вместе взятых.

— Ты уверен, что у него есть перья? — тут же поинтересовался любопытный эльфыреныш.

— Уверен.

Странное существо заметило, что мы на него таращимся, и пошевелилось, расправляя крылья и вытягивая шею. М-да, на болотника сие чудо природы точно не было похоже. Довольно большой, размером с теленка, представитель пернатых имел вполне себе человеческое лицо, на котором сверкнули два ярко-синих глаза. Наличие длинных волос (довольно растрепанных, надо сказать) и чуть оперенной округлой груди указывало на ее принадлежность к женским особям. Мне стало, мягко сказать, несколько не по себе.

— Кто это? — сдавленным шепотом спросил Мираб и привычно спрятался за мою спину. Защитничек! — Надеюсь, оно не кусается?

— Сдается мне, что это самый настоящий алконост, и он не кусается. Просто своими песнями заставляет неосторожных слушателей забыть обо всем на свете. — Полоз медленно достал меч. На всякий случай. Я последовала его примеру.

Но птица нападать не спешила.

— Вот так… ик! всегда… — неожиданно хриплым голосом заговорила она и, всхлипнув, утерла крылом нос. — Пальцем тыкают, ик! мечом перед лицом махают, перья выдергивают, убить каждый раз норовят… А может, ик! я никого не хочу зачаровывать, мне тоже просто поговорить хочется… и кто виноват, что вы сразу в ступор впадаете?

Мы недоуменно переглянулись. Не знаю, что уж в ее голосе было такого чарующего, но язык почему-то очень явно заплетался.

— Мне кажется или она действительно не совсем трезвая? — высказала я вслух свою догадку.

— Конечно! Ик! — тут же отреагировала птица алконост, не дав больше никому и рта раскрыть. — А что еще делать остается? Думаете, мне легко?! Сколько можно песни тысячелетней давности петь и людям мозги пудрить?! Современный фольклор нам по определению не положен, эта… как ее там? А, мелодика не та! Надоело! Мне нормального общения хочется, чтоб меня понимали, уважали, ценили… да просто по головке погладили, в конце концов! А вместо этого я вижу лишь тупые глаза, умильные улыбки, выделяющуюся от наступившего великого склероза слюну… Тьфу! А потом еще отчитывайся за качество проделанной работы… Эх, как тут не напиваться?

Пернатая пьянчужка неуклюже сползла с пенька (я бы даже сказала — свалилась) и, недвусмысленно пошатываясь, поковыляла к нам. Наша троица стояла, потрясенно раскрыв рты. Про алконостов я слышала и даже в книжках читала, но мои убогие представления не шли ни в какое сравнение с истиной, явившейся нам во всей своей красе.

Память, пока еще не попавшая под власть сладкоречивых чар, услужливо подсказала, что алконосты должны жить в море, петь дивные песни и откладывать на берегу какие-то очень ценные яйца. М-да… Вот и верь после этого научной литературе, основанной на проверенных фактах. Это кто же их проверял? А самое интересное — как? Кажется, Полоз был потрясен не меньше моего.

— Нет, ну посудите сами… — продолжала меж тем вещать наклюкавшаяся птаха, ненавязчиво мелкими шажочками подбираясь поближе к моему благоверному. Ее глазюки засверкали еще ярче. — Все про тебя знают, в мифический справочник даже поместили, с портретом. Приезжал тут один… художник… ик! Я обрадовалась, что человек нормальный, с творчеством дело имеет, значит, и меня понять должен, а он… ик! Ик! Хотите, я вам спою?

От ее болтовни у меня начала кружиться голова, хриплый голосок малопонятным эхом метался внутри черепа, не давая возможности ни на чем сосредоточиться. Мысли окончательно спутались. Теперь я не видела почти ничего, кроме двух горящих синих точек, которые казались мне центром мироздания. Двумя центрами.

— А ну пшла отседова, ворона неощипанная!

Резкий окрик вернул меня к действительности. Я помотала головой, чтобы окончательно прийти в себя, и растерянно огляделась по сторонам. Болото никуда не делось, вот оно, уже почти родненькое, вокруг нас простирается, в ночную темень постепенно погружается. Мираб с Полозом тоже тут, и ничего, что немного пришибленные какие-то. Главное — все живы.

— Я кому сказала, чтобы ты больше тут не появлялась, трещотка перьевая! — снова услышала я странные вопли, вслед за которыми раздалось злобное шипение и заикающаяся хрипловатая речь:

— Убери метлу! Метлу убери! Ик! — Алконостиха заметно струхнула и попятилась, спотыкаясь на каждом шагу и падая на хвост.

— Уберу, уберу, не беспокойся! — Мимо нас прошмыгнула сгорбленная старушенция, которой на первый взгляд было сто лет в обед, с внушающей уважение метлой. Я посторонилась, пропуская воинственную бабульку. — Вот только сначала тебя вымету!

Метла взмыла вверх наподобие занесенного над головой меча и опустилась на спину алконоста. Бабка орудовала сим нехитрым приспособлением с завидным мастерством. В разные стороны полетели пух и перья.

— Ай! Ой! Ик! — Пернатая пьянь попыталась взлететь, но вместо этого лишь загребала болотную жижу крыльями, словно веслами, и далеко в своих спасительных потугах не продвинулась.

— Я те покажу, как по чужим огородам лазить! Я тя вместо пугала огородного посреди капустных грядок выставлю! Ты у меня забудешь, как яйца нести! — бушевала меж тем наша воинственная спасительница, одаривая алконоста прицельными ударами. И ведь ни разу не промахнулась!

— Спасите! Помогите! Люди добрые! — Птица, видно, пыталась воззвать теперь к нашему чувству сострадания, но мы еще не настолько пришли в себя, чтобы оно у нас появилось, поэтому временно бездействовали.

— Ага! Про людей добрых вспомнила, мешок с… — Старушенция выразилась слишком конкретно. — Лети подобру-поздорову, пока я тебя не умилитилипазитировала, винзавод с лапками!

— Утилизировала, — потрясенно поправил Полоз.

— Во-во! Благодарствую, мил-человек! Именно это я и сделаю! Ух! — Бабка снова замахнулась метлой на окосевшую птицеженщину, но алконостке удалось наконец справиться с верхними конечностями, и она, постанывая и охая, с трудом поднялась в воздух. Правда, невысоко. Количество выпитого явно перевешивало и тяготило.

— Старая карга! Ик! — крякнула она напоследок с безопасного расстояния. — За метлу ответишь… — и, постоянно натыкаясь на кусты и деревья, скрылась в потемках. Я проводила ее встревоженным взглядом. Долетит — не долетит? Все-таки пьяное летающее создание мне было не чуждо…

— Вот дрянь какая! — посетовала старушка, поудобнее перехватывая метлу. — Опять небось всю живодерь у меня с огорода поклевала! Что ты с ней делать будешь?

— Да… Не такими я себе алконостов представляла, — тяжело вздохнула я, с сожалением расставаясь с красивым сказочным мифом об этих удивительных существах. В голове постепенно прояснялось.

— Какие алконосты, деточка? — Бабка живенько повернулась ко мне. — Любой уважающий себя алконост ни за что не опустится до пожирания живодери в таких количествах! Да и делать им туточки нечего, не их земля. А эта болтушка в перьях — не кто иной, как заболотица, она сначала усыпляет свою жертву взглядом или голосом, а потом высасывает из нее все воспоминания, коими, собственно, и питается. А эта, — бабка погрозила метлой в сторону улетевшей птахи, — который раз живодерь у меня обирает. Можно подумать, для нее выращиваю!

— Ужас какой! — Меня передернуло, но не от переживаний за судьбу чужого урожая.

— А что это за травка такая — живодерь? — Любопытство Мираба никакими чарами не перешибешь.

— Эх вы, неучи! Да безобидная травка в общем-то, вот только на этих мерзавок действует, как бутыль самогона. Пару кустиков склевала и под кустиком упала. Хи-хи! И ведь не отважу никак, пристрастилась уже, горемычная. А вы, собственно, кто такие будете и что тут вообще делаете? — вдруг спохватилась наша воинственная спасительница и взяла метлу на изготовку. То ли для того, чтобы замахнуться получше в случае чего, то ли чтобы улететь от греха подальше.

— А мы по делу, — осторожно начала я. — Ищем ведьму-отшельницу. Очень надо.

— А зачем вы ее ищете? — подозрительно прищурилась старушенция.

— Надо, — проявил удивительное единодушие со мной Полоз. — Не подскажете, где мы можем ее найти?

— Вот еще! Конечно, не подскажу.

— Но почему?