Объединенные разумом Шеффилд Чарльз

Глава 3

— Нет. Фоб Уиллард. Вот кто мне нужен. Нет в списках. Слушайте, я уже просмотрел их. Фоб Уиллард. Где она? Вы можете меня к ней доставить?

Охранник пристально посмотрел сначала на Лютера Брейчиса, а затем на экран, вмещавший изображение части содержимого свалки. Его глаза выражали недоумение.

Бречис вздохнул и снова подождал ответа. Терпеливо, хотя во всей солнечной системе он был известен как нетерпеливый человек. Если и было единственное место, где требовалось терпение, то это была свалка. Брейчис знал, что он сам является причиной возникших у него затруднений. Он лично произвел все штатные назначения на свалке. И сейчас он сам был здесь.

Саргассовая Свалка.

Солнце и планеты представляют собою мощные источники гравитации в солнечной системе. Однажды космический корабль (или обломок космического хлама) был оставлен возле планеты; он мог удерживаться на постоянной орбите так долго, как долго человеческий род мог это вытерпеть.

Но космическое пространство вокруг планеты всегда очень ценно. Никто не хочет, чтобы оно было напичкано блуждающим хламом; никому не хочется встретить беспорядочно плавающие на орбите вокруг Солнца препятствия.

Никто не желает подвергать себя опасности, если у него есть право выбора.

Точки Лагранжа являются местными миниатюрными источниками поля тяготения. Они размещены там, где нет ни одной планеты, но обломки все же могут оставаться на постоянной орбите. Они возникли за сотни лет до проникновения людей в космическое пространство. В пределах солнечной системы самым сильным и самым значительным было Троянское положение, следующее за Юпитером и управляемое с его орбиты в течение приблизительно шестой части всего цикла обращения планеты. Здесь космические обломки дрейфовали по воле природы и оставались тысячелетиями.

То, что может создать Природа, Человек может принять за образец и воспроизвести.

За триста лет до приезда Лютера Брейчиса дрейфующая за Юпитером точка Лагранжа была указана объединенной космической Федерацией как система «неограниченной накопительной возможности». По существу, читай «мусорная свалка». Все, от отработанных реакторов до непригодных Ван Ньюманас отправлялось сюда, чтобы плавать медленно (но постоянно) вокруг склонов поверхностных гравитационных желобов.

Свалка находилась под надзором электронно-вычислительной машины. Так происходило на протяжении столетий, без присмотра людей, — пока Лютер Брейчис не вступил в должность главы Системы Безопасности и не начал терять мужчин и женщин. Смерть неизбежна — убийства, жадность и диверсии все еще имели место в системе, и работа в службе безопасности всегда подразумевала риск. Происшествие на станции «Лабиринт» было просто самым недавним. Брейчис всегда было ужасно больно терять своих подготовленных и самоотверженных гвардейцев. Но такие потери были неизбежными в его работе. Он ничего не мог сделать для мертвых, а они ничего уже не могли чувствовать.

А для живых? Боль ранения была временной. Конечности можно было приживить заново. Сердце, глаза и печень — восстановить. Это и было сделано как обычно.

Но совсем другим делом были умственные повреждения. Токсические вещества, пули и отсутствие воздуха могли не нарушить нормальные функции тела, но разрушали мозг, болтающийся вне пределов черепной коробки.

На первом году работы главой службы безопасности Брейчису пришлось вдоволь насмотреться на человеческие останки. Он принял для себя решение. Гвардейцев оставляли на платежных ведомостях службы безопасности на всю жизнь. Их нельзя было бы надолго скрыть от бухгалтера, считающего любого живого, но ни один бухгалтер — Брейчис знал это по опыту — никогда не утруждал себя посещением пустошей Саргассоввой Свалки. Он видел печальную соразмерность своих действий: отбросы системы, забытые людьми, будут охраняться выброшенными людьми.

Люди на Саргассо были большой тайной Лютера. Он не мог бы защитить их после своей смерти. Но до тех пор они оставались под его покровительством. И никогда он не раскаивался в своем решении, хотя сейчас, пытаясь уговорить караульного разумно прореагировать на обращенные к нему слова, он чуть было не начал сожалеть.

— Фоб Уиллард. — Он попытался еще раз. — Помнишь ее? Коричневые волосы, не очень высокая, очень симпатичная. Она прибыла сюда два дня назад. — Брейчис подошел к пульту управления и вывел на экран другую часть «пейзажа» Свалки. — Здесь, видишь, она работала здесь.

Караульный присмотрелся. Что-то начало проясняться в глубине его озабоченных глаз. Он кивнул. Затем, не говоря ни слова, он надел шлем от скафандра, развернулся и покинул комнату, где находился пульт управления. Брейчис следовал за ним в своем скафандре, все еще сильно сомневаясь. В любой другой ситуации он взбесился бы из-за потерянного времени. Здесь гнев был бесполезен, кроме, возможно, того случая, когда было необходимо срочно сосредоточиться.

Вскоре они были снаружи, лавируя между массами беспорядочно разбросанного мусора. Брейчис внимательно следил за проплывающими со всех сторон обломками, и изменил свое мнение о гвардейце, двигающемся впереди него. Если человек знал, куда он направлялся через это переплетение масс хлама, значит, разум его не был окончательно потерян. Возможно, тот просто не мог разговаривать или общаться с другими людьми.

Гвардеец остановился и указал на что-то впереди. Брейчис увидел огромный зеленый шар, заслонивший звезды над головой. Это мог быть тот надувной павильон, внутри которого он найдет работающую Фоб Уиллард. Или могло случиться, что гвардеец с поврежденным мозгом выдавал ему выбранный наугад ответ на вопросы.

Был только один способ выяснить это. Брейчис кивнул, благодаря гвардейца, и направился к зеленому шару. На этом безликом фасаде где-то должен был быть вход. Он обнаружил последовательное наслоение четырех эластичных створок и протиснулся сквозь них в освещенное помещение.

Фоб Уиллард пребывала на Саргассовой Свалке два дня. Обычно в это время она обустраивала свое жилище в открытом космосе, превращая его в лабораторию. Решетка из сцепленных балок протянулась из одной стороны павильона в другую. Укрепленные в узлах решетки, изящные, как музейная коллекция бабочек, висели шестнадцать оплавившихся и разбитых вдребезги предметов: Созданий Морган.

Установить их прежнюю форму можно было только при сопоставлении полного набора составляющих. У этого остались нетронутыми крылья, зато голова расплавилась в маленький однородный серый шарик. У другого, поодаль, не было крыльев и ног, но круглая верхняя часть была цела. Ни одно не сохранилось лучше, чем третье.

Фоб работала над хорошо выделявшимся на общем фоне глазом сложной структуры, удаляя его с тупо срезанной головы. Она увидела Брейчиса и кивнула ему.

Он переплыл на противоположную сторону павильона и открыл скафандр.

— Помощь нужна?

— Издеваешься? — Она жестом указала на окружавшие ее обломки. Гвардейцы станции «Лабиринт» должны быть посмертно награждены медалями. Они разнесли эти громадины ко всем чертям, все, кроме одной, которая, как ты говоришь, сбежала.

— Ничего нельзя спасти?

— Я этого не сказала. Это, — Уиллард указала инструментом на обгоревшую массу, над которой работала, — не имеет оружия, конечностей, глаз. Но я думаю, что некоторую часть мозга пламя пощадило. Может даже большую часть.

— Оно когда-нибудь еще сможет функционировать?

— Как сказать… Во всяком случае не так, как тебе хотелось бы.

— Тогда, может быть, нам следует бросить это дело?

— Не говори так. Я уже давно не получала подобного удовольствия. Ливия Морган была гением. Сначала я не могла себе представить, что делать с ее схемами, чтобы получилось единое целое. Но здесь же работы край непочатый; работы интересной, порой трудной.

— Фоб, мы делаем это не ради удовольствия. Можешь ты мне назвать причину, из-за которой нам стоит продолжать?

— Потому что я получаю результаты, коммандор. Я не могу восстановить ни одного из них, ни сейчас, ни когда-либо потом. Но дайте мне еще неделю в этой проклятой дыре, и я выдам вам полную информацию о том, как они работают. Она должна пригодиться, когда люди начнут исследования в окрестностях Периметра.

— То, что ты только что сказала — секретная информация.

— Великолепно. Каждый, занятый в этом деле, знает об этом. Почему, ты думаешь, я согласилась сюда приехать?

— Чтобы воспроизвести для меня подробную модель Создания. Чтобы она функционировала и была безопасной для находящихся рядом. Вот что я имел в виду, когда спрашивал тебя.

— Не имея необходимого материала, да? Черт тебя подери. Этого нельзя сделать. — Фоб подняла крошечную трубку-зонд, состоящую из пучков световодов. — Дай мне неделю, и если полоумные зомби вокруг не доберутся до меня, я приближусь к разгадке общей схемы этих Созданий. Это — единственное с сохранившим свои функции мозгом, и еще оно — одно из самых изощренных. Но подробностей не будет. Устроит это тебя?

— Придется удовлетвориться этим.

— Тогда убирайся и дай мне спокойно поработать.

Брейчис протянул руку и отобрал у Фоб Уиллард зонд.

— Я уйду. Но не сейчас. У нас с тобой назначена встреча.

— Почему, Лютер! Я думала, все это уже давно позади.

— Не это, Фоб. Намного интереснее, чем это. Мы собираемся на официальный обед: ты, я и служащие Свалки — все, даже самый последний полоумный зомби среди них. Я обещал. К ним годами никто не приезжает. Так что мы собираемся. И мы оба, ты и я, будем сидеть, улыбаться и делать вид, что нам это очень нравится.

— Прекрасно! Я не собираюсь находиться рядом с этими безмозглыми невежами.

— Посмотри на срок твоего предписания. Он истекает сегодня. Хочешь остаться и играть в игры? Ты идешь с нами на обед.

— Шантаж!

— И ты улыбаешься, Фоб. Вот так. — Лютер Брейчис осклабился широко и отвратительно. — Ты можешь это сделать. Только представь себе, что ты — королева бала, облаченная в длинное платье, прекрасно выглядящая и танцующая…

— Ублюдок!

— …на моей могиле.

Глава 4

На Земле была одна единственная точка выхода Звена. Путешественники входили в Зал Связи в центре Цереры и сразу же «выплевывались» перемещающей системой в точке неподалеку от экватора Земли. Когда Мондрайн, Брейчис и Фламмарион покинули конечный пункт, они обнаружили, что находятся у подножия огромной полуразрушенной башни, вонзающейся своей вершиной в угрюмые облака тропического вечера.

Брейчис запрокинул голову, рассматривая серебристо-серую колонну, пока она не исчезла во мгле.

— Это еще что за чертовщина?

— Ты разве не узнаешь? — Мондрайн по какой-то причине пребывал в превосходном расположении духа. — Это нога старого Бинстока. Все между Землей и космосом поднималось и опускалось с его помощью на протяжении более двухсот лет.

Лютер Брейчис пристально посмотрел на древние, с нависающими задними частями, машины, гнездящиеся в своих ячейках вдоль стометрового нижнего бортика.

— Люди тоже? Если они ездили на этих штуках все время до синхронизации на земле звука и изображения, то первые космонавты были действительно мужественными. Но почему они до сих пор оставляют его возле Земли? Он, наверное, весит миллиард тонн и выглядит как бесполезный мертвый груз.

— Так и есть, но даже не предлагай людям здесь внизу избавиться от него. Они считают это драгоценной исторической реликвией, одним из их самых значительных памятников древности. — Мондрайн говорил небрежно, но в то же время пристально смотрел на запад, напрягая зрение, с застывшим на лице выражением ожидания. В нескольких сотнях метров впереди находился лес, и он смотрел на ветвистые кроны отдельных лиственных деревьев. Что-то приближалось… приближалось… сейчас.

Ревущий экваториальный бриз взъерошил их волосы и стал рвать на них одежду. Брейчису и Фламмариону забило дыхание, Фламмарион свирепо и дико озирался по сторонам.

— Повреждение плотины! Где… Где… — Он постепенно умолк.

Мондрайн наблюдал со спокойным удовлетворением.

— Успокойтесь вы оба. А вам, капитан Фламмарион, должно быть стыдно за себя. Вы говорили мне, что были на Земле раньше.

— Я был, сэр. Сэр, я думал…

— Я знаю, о чем вы думали. Но это не падение давления и не разрушение плотины. Это просто ветер — естественное движение воздуха. На Земле это происходит все время, поэтому вам лучше свыкнуться с ним до того, как местные жители начнут покатываться со смеху, глядя на вас.

— Ветры! — Широкое лицо Лютера Брейчиса стало розовым то ли от страха, то ли от гнева, но он пришел в себя быстрее, чем Кубо Фламмарион. — Проклятье, Мондрайн. Вы это запланировали. Вы могли бы просто предупредить нас, но вам хотелось повеселиться.

— Нет. Я хотел заострить ваше внимание. Вы можете задирать нос и свысока поглядывать на Землю и ее жителей сколько вам угодно, но здесь мы должны быть готовы к любым неожиданностям, это касается меня так же, как и вас.

Мондрайн пошел вперед, прочь от точки выхода Звена по направлению к странно выглядящей толпе людей, собравшейся недалеко от выхода. Оба других недоверчиво последовали за ним. Он направлялся к длинному крытому трапу, который уходил под землю. Когда они приблизились к толпе, послышался назойливый гул голосов. «Самые темпераментные молодые мальчики на Земле…», «Вам нужна Фроппер? Доставлю вам самую лучшую и по сходной цене…», «Торговые кристаллы. Высокие цены, но зато никаких вопросов…», «Хотите увидеть коронацию — настоящая королевская семья, сорок второе поколение…», «Хотите посетить лабораторию Игольщиков? Лучшая экваториальная продукция, такой никогда и нигде больше не встретите». Все они разговаривали на стандартном языке солнечной системы, но их произношение оставляло желать лучшего.

Большинство в толпе, как мужчины, так и женщины, были на полголовы ниже даже Кубо Фламмариона. Мондрайн вышагивал среди них под обстрелом любопытных взглядов со всех сторон. Люди, которых он расталкивал впереди себя, были одеты в яркие цветные наряды; пурпурные, алые и розовые цвета их одеяний резко отличались от спокойного черного цвета униформы Службы Безопасности. Мондрайн отмахивался от цепких рук, ни на кого не обращая внимания, пока не поймал взгляд ухмыляющегося, худого, как скелет, человека в сшитом из лоскутков зеленых и золотых оттенков пиджаке. Он с трудом пробился в сторону этого мужчины.

— Ты — уличный торговец?

Тощий человек ухмыльнулся.

— Это я, красавчик, к твоим услугам. Добро пожаловать в Большую Коллекцию. У вас есть желания, я помогаю их осуществить. Табак, пудинг с вареньем, первоклассный сок. Вы заказываете, я вас туда доставляю.

— Прекрати и заткнись. Ты знаешь Тетти Снайпс? — Вопрос Мондрайна на вульгарном языке Земли прервал бахвалистую речь уличного торговца.

— Конечно, знаю. — Торговец на мгновение запнулся, захваченный врасплох тем, что Мондрайн воспользовался его жаргоном. Он без особого энтузиазма начал снова.

— Парадокс, скольжение, скорость — я все это могу предоставить. Хотите экскурсию по Мясным Рядам? Не обращайте внимания на правила, я могу обеспечить вас…

— Заткни свою пасть. Ты найдешь Тет и доставишь ее ко мне, прямо сейчас. Понял? Получишь больше, когда приведешь ее. — Мондрайн протянул руку. На ладони лежал тускло светящийся торговый кристалл; грязные пальцы ухватили его. Человек посмотрел на Мондрайна взглядом полным уважения.

— Да, сэр. Сию минуту, сэр. Я сейчас вернусь, сэр. — Тощая его фигура начала расталкивать людей, пробираясь сквозь толпу, затем он остановился и вернулся назад. — Меня зовут Бестер, сэр, Кинг Бестер. Я буду здесь с Тетти через полчаса. Она всего в паре Звеньев отсюда.

Мондрайн кивнул. Пока Бестер скользил вдоль подземного трапа, он ленивой походкой направился к одинокой скамейке, установленной сотни лет назад. Модель Солнца находилась как раз над ней. Взглянув друг на друга, оба его спутника последовали за ним.

— Он здесь, как дома. — Поведение и голос Фламмариона свидетельствовали о том, что он не чувствовал себя так же уверенно, как Мондрайн. — Ты слышал, как он болтал на их языке? Кудахтанье землян — я и половины из него не понял.

Брейчис кивнул. Он с любопытством разглядывал все вокруг себя. — Я должен был бы это предвидеть. Это мой просчет. У меня были полные сведения, но я не соизволил ими воспользоваться.

— Ты знал, что коммандор Мондрайн говорит на языке Земли? Но как ты мог?..

— Не совсем так. — Брейчис смахнул жадные руки, пытавшиеся дотянуться до сверкающих на его груди знаков отличия. — Но я мог бы догадаться, что он может. Порассуждайте здраво, капитан. Я проследил перемещения коммандора Мондрайна за последние четыре года — точно так же, как вы проследили мои. Как раз для этого и создана Служба Безопасности. И судя по данным, имеющимся на Мондрайна, он приезжал на Землю в среднем по пять раз в год за то время, что мы изучили. Он знает это место очень хорошо.

— Но что он делал здесь, внизу?

Брейчис тряхнул головой. — Я не знаю, и даже если бы и знал, то не уверен, что сказал бы тебе. Нет, до тех пор, пока ты не решишь, что хочешь работать на меня, а не на него. Пошли.

Когда они добрались до Мондрайна, он уже в полном спокойствии сидел на скамье, задумчиво рассматривая группы окружающих его жителей Безумного мира. Мондрайн выбрал Кинга Бестера, и остальные перестали доставать его своими назойливыми просьбами. Сейчас они стояли в нескольких ярдах от него, глядя на трех вновь прибывших с нескрываемым интересом. Они подталкивали друг друга локтями, ухмыляясь и шепотом обмениваясь комментариями на древнем языке Землян.

Фламмарион сел на скамью рядом с Мондрайном. Он с подозрением оглядел деревянное сидение и поверхность пола под ногами. Пол был старый, выдержавший испытания погодой, с полудюймовыми щелями между вытертыми досками. Крошечные муравьи спешили прочь от открытых трещин, чтобы изучить поверхность ботинок людей. Больше интереса они проявили к ботинкам Кубо Фламмариона, привлекшим их запахом немытого тела. Он переставлял ноги с места на место, при этом подозрительно глядя на настырных насекомых.

Лютер Брейчис остался стоять, внимательно глядя на толпу. — Все это бесполезно, Эсро, — произнес он через полминуты. — Ты только посмотри на них. Ты действительно можешь представить себе одного из этих кретинов в составе команды преследования Звездной Группы? Я имею в виду, можешь ли ты предположить хоть одного из этих людей в составе твоей личной охраны? Мы теряем время.

Мондрайн понял, что это — начало очередной перепалки. С тех пор, как об этом позаботились послы, все было решено, и Лютер Брейчис предоставил Мондрайну отчет обо всем, что заинтересовало Анабасис. Но они оба еще не полностью освоились с новым качеством отношений между ними. Брейчис все еще отвечал за Службу Безопасности солнечной системы и сохранил полный контроль над этим ведомством. Его власть не была ослаблена.

Они оба занимали равные положения и были соперниками на протяжении многих лет. Они оба знали, что однажды состоится последнее сражение, в котором либо один, либо другой получит полную власть. Оба, Мондрайн и Брейчис, сознавали это. И что Мондрайн знал даже лучше, чем Брейчис мог осознать это сам, так это то, что его соперник не принял бы победу по чьему-либо произвольному указу — победу, не связанную (или обратно пропорционально связанную) с совершаемыми поступками.

Он спокойно слушал, как Брейчис продолжал:

— Ты только посмотри на них. Земляне. Неудивительно, что капитан Фламмарион обеспокоен. Ты поручился бы за то, что хоть один из этих идиотов преуспеет в чем-либо? Я — нет. Они грязные, невежественные, и вообще — низшие.

— Почему бы тебе не пойти дальше и не произнести это, Лютер? Что мое решение отправиться на Землю было глупым.

— Это твои слова, а не мои.

— Но ты так думаешь. Ты недооцениваешь возможностей Земли. Ты забыл, что она была родиной твоих предков.

— Да, была — пятьсот лет назад. А за полмиллиона лет до того была рыба. Я говорю о настоящем. Это — отбросы. То, что оставили, когда на протяжении семисот лет была отобрана лучшая четверть каждого поколения, и люди отправились в космос. Здесь находится мутировавший генетический фонд. Оглянись на последние столетия. Ты не отыщешь ни одного стоящего талантливого человека, вышедшего с Земли.

— Ты проверял это?

— Мне и не нужно. — Брейчис кивнул на столпившихся людей, наблюдавших за ними с открытыми ртами. — Взгляни на них. Они даже не догадываются, что их оскорбляют. Мы теряем время. Думаю, нам нужно сейчас же убираться отсюда.

Он усиленно занимался подстрекательством и, наконец, заметил, что труды его не пропали даром. Мондрайн пристально смотрел мимо него, поверх голов толпы.

— Ты недооцениваешь возможностей людей на Земле, Лютер. И ты недооцениваешь требования к членам команд преследования. Не учитываешь тренировочных программ, над улучшением которых я вот уже десять лет работаю, и все ради безопасности Периметра. Если бы я не полагал, что смогу найти то, что нам нужно, здесь, думаешь, я притащил бы тебя сюда? — Наконец Мондрайн повернулся и посмотрел Лютеру Брейчису в лицо. — Ты можешь выбрать одного из них — любого. — Он указал на толпу. — И я могу подготовить выбранного тобою так, что он будет самой подходящей кандидатурой в команду преследования.

— Ты готов поспорить?

— Именно это я и пытаюсь сказать. Назови свою ставку.

— Ха, — фыркнул Брейчис. — Ты водишь меня за нос. Ты же знаешь, что ничем не рискуешь, так как никто из этой массы не будет избран для тренировок. Они слишком стары, либо связаны каким-нибудь договором, либо никогда не пройдут тест на физическое развитие. Посмотри на их волосы и зубы. Покажи мне кого-нибудь подходящего возраста, здорового, а потом повтори мне, что готов заключить пари.

— А вот и мы, красавчик! — Спор был прерван внезапным возвращением Кинга Бестера. Тощий торговец прокричал это с другого края толпы и начал быстро прокладывать в ней путь, направляясь к ним. За ним следовала женщина, которая ростом была заметно выше других людей. Когда они добрались до скамейки, Бестер с ухмылкой кивнул и театральным жестом указал на вновь прибывших.

Мондрайн проигнорировал его. Он встал.

— Привет, Тетти. — Он снова резко перескочил на жаргон Земли. — Как делишки?

— Привет, Эсси. Неплохо. Хотя, были неплохи, пока он меня не прервал. Я работала наверху в Дельмарве. И сказала, чтобы Кинг отправлялся ко всем чертям.

— Именно так она и сказала, красавчик. Но я ответил, что не услышу ничего, кроме положительного ответа.

Мондрайн понял намек. Еще одна горсть торговых кристаллов перекочевала в раскрытую ладонь Бестера, затем Мондрайн похлопал по скамье, показывая, что Тетти должна сесть рядом с ним.

Она осталась стоять, изучая двух других из Службы Безопасности. Через несколько секунд она кивнула им.

— Привет. Не думаю, что мы раньше встречались, — произнесла она на превосходном языке солнечной системы. — Я — Татьяна Синаи-Перес.

Она протянула Лютеру Брейчису руку. Тетти была высокой, стройной, эффектно выглядела. Она смотрела прямо в глаза Брейчису, который откровенно таращился на нее. Она точно так же уставилась на него. Взгляд ее ясных карих глаз был прямым и уверенным. Но темная дымка усталости под ними и серый оттенок склонности к Парадоксу портили производимое впечатление. Кожа ее лица и шеи была чистой и безупречной, но это была кожа человека, никогда не видевшего солнечного света. Широкие рукава ее темно-зеленого платья открывали множество мелких багрово-черных пятнышек вдоль тонких рук. В противоположность Кингу Бестеру и остальным в толпе, Тетти была безупречно чистой, в опрятной одежде, с тщательно подстриженными черными волосами и хорошо ухоженными ногтями на руках.

— Полагаю, это ваш первый визит, — снова обратилась она к Брейчису. — Чем могу вам помочь?

Мондрайн украдкой смотрел на нее в ярком свете ламп, излучавших сияние, подобное солнечному.

— Это не то, что ты думаешь. — Он приподнялся, чтобы дотронуться до ее обнаженной руки. — Сядь, Принцесса, и позволь мне объяснить, что происходит.

— Я сяду, Эсси. Но не здесь. Здесь слишком много света, он меня зажарит. Давайте вернемся по Звену ко мне на север, и я смогу предложить твоим друзьям кое-что из натурпродуктов Земли. — Она улыбнулась, глядя на неуверенное выражение на лице Кубо Фламмариона. Не волнуйся, солдат. Я уверена, что она не слишком богата для простого люда.

У каждого чина свои преимущества.

У высшего света — свои привилегии. Это утверждение никогда не было более правильным, чем в первое десятилетие освоения космоса. Одним случайно предсказанным, и все-таки неожиданным последствием автоматизации и избытка объема вырабатываемой продукции было возвращение классовости общества. Старая аристократия, сильно поредевшая (но никогда полностью не уничтоженная) в период всемирной бедности и экспериментальных социальных программ, возродилась; в ее рядах появились кое-какие любопытные дополнения.

Это было странно, но неизбежно. Когда все производство Земли перешло на объединенные линии, контролируемые компьютерами, занятость рабочих просто должна была снизиться, точно так же, как производительность — возрасти. Вскоре обнаружилось, что в неясных сферах «управления» и «правительства» большинство деловых проблем и вопросов по развитию может быть легко (и более эффективно) решено компьютером. И в то же время отсутствие результатов и обеспокоенность академической науки вынудили сделать обучение в течение нескольких лет в школе обязательным.

Количество безработных увеличилось на девяносто процентов. Доступные работы на Земле не требовали особых знаний — так между кем же они распределялись?

Естественно между близкими друзьями и родственниками. Это был прекрасный расцвет семейственности, не имевший себе равных за последние тысячу лет. Многие должности предполагали, что будущие служащие овладеют «твердыми знаниями по основам управления и соответствующими рабочими квалификациями». С жилыми помещениями и семейной собственностью, передававшейся из поколения в поколение, преимущество всегда оставалось за теми, кто являлся членами старейших фамилий.

В то же время вдалеке от Земли действительно нужны были люди. Солнечная система была готова совершенствоваться. Это обуславливалось требовательным, опасным и полным неограниченных возможностей окружением. И у него была отвратительная привычка сводить на нет любое искусственно созданное человеком преимущество, извлеченное из факта рождения или высшей академической «подготовки». Постоянно сводить на нет.

Богатые и королевские семьи не утратили своей проницательности. После краткого знакомства с космосом они остались на Земле, единственном месте в системе, где их безопасность, величие и положение оставались незыблемыми. Так что освоение космоса — не их заслуга. Это низшие слои, не видевшие на Земле прогресса, совершили огромный прыжок — во внешний мир.

Результаты оказались настолько значительными, что их сразу же взяли на вооружение. Выносливые, отчаянные выходцы из народа поколение за поколением отвоевывали себе дорогу в космос. Внедрение Звена Маттин вчетверо увеличило темпы массовой эмиграции, и оставшееся на Земле общество становилось более и более титулованным и неуклюжим. Хорошо защищенное от нужды и свободное от давления извне, оно развило в себе все увеличивающееся презрение к эмигрантам — «примитивным простолюдинам», разбрасывающим свое низкородное и бесклассовое семя по всей Солнечной системе и за ее пределы, к звездам. Земля была местом для аристократов. Единственным местом во всей Большой Коллекции. Где же еще, как не здесь мог жить кто-либо, презирающий грубость, уважающий хорошие манеры и культуру, требующий определенной утонченности стиля жизни?

Кинг Бестер был королем, истинным монархом, родословная которого прослеживалась на тридцать два поколения, принадлежавших дому Сакс-Коберг. Он был одним из семнадцати тысяч особ королевской крови, властвующих над и под землей. Он относился к Тетти Снайпс, принцессе Татьяне Синаи-Перес из рода Кебот-Кашогги, как к выскочке. Ее род был известен лишь шесть веков и насчитывал всего только двадцать два поколения. Он, конечно, не произносил этого вслух в ее присутствии. Тетти могла бы вбить часть его царственной головы в плечи одним ударом своего тщательно наманикюренного аристократического кулачка. Но он наверняка так думал.

И Кинг Бестер, как и Тетти, не был ни чьим шутом. Он очень хорошо осознал, что настоящая мощь покинула Землю. Карантин, обеспечиваемый службой безопасности солнечной системы, касался только людей, отправлявшихся за пределы Земли. Бестер ощущал скандальную необузданную силу в таких людях, как Лютер Брейчис. Она происходила прямо из культуры, покинувшей планету, и это его пугало. Намного лучше — оставаться дома, жить по знакомым правилам Большой Коллекции и получать небольшой доход, когда предоставляется такая возможность в лице приезжих, похожих на Мондрайна и его спутников. Такие посетители были более многочисленными, чем правительство Системы хотело допустить, и спускались на Земли они по причинам, редко указываемым в пропусках.

Итак, Бестер спокойно шел вперед с принцессой Татьяной и тремя прибывшими. Он держался позади группы, внимательно прислушиваясь к тому, как Мондрайн объяснял Тетти причину поездки на Землю, и выискивал в их разговоре факты, которые пригодились бы ему в дальнейшем.

Он никогда не слышал о Созданиях Морган и о несчастье, постигшем станцию «Лабиринт», пока Эсро Мондрайн не рассказал о них. Бестера это не слишком заинтересовало. Его вознаграждение заключалось в изучении Мондрайна, Брейчиса и Фламмариона и в выяснении тех видов развлечений, которые, возможно, их заинтересуют.

Обязательно должно быть хоть одно. У Бестера был свой взгляд на приезжающих на Землю. Не важно, что они могли говорить, или что можно было прочесть в официальных документах; всегда находилась какая-нибудь зацепка. Она-то и была золотоносной жилой, приносившей ему доход.

Брейчиса не трудно будет раскусить. Большой, мощного сложения, крепкий, только что пересекший границу между молодым и средним возрастом; ему можно было бы предложить тот вид удовольствий, о котором обычно не мечтает большинство в солнечной системе. Фламмариона понять будет еще проще. Он уже всмотрелся в его глаза, свидетельствовавшие о привычном употреблении алкоголя. Одна хорошая инъекция Парадокса, и Фламмарион уже нигде больше не будет искать развлечений, пока он на Земле. Синдром отмены после отъезда? Кинга Бестера это не волновало.

Мондрайн был под большим вопросом. В тот момент, когда они встретились, он напугал Бестера, остановив на нем взгляд своих холодных темных глаз.

Но с другой стороны, Мондрайн в любом случае не был хорошей перспективой. На Земле он явно не новичок, и, вероятно, давно уже нашел способ удовлетворять свои потребности. Суда по тому, как она на него смотрела, Тетти Снайпс в прошлом помогала ему в этом.

Когда они добрались до подземных апартаментов Тетти, Бестер перестал прислушиваться к Мондрайну. Он спокойно наслаждался бесплатной едой и выпивкой — у принцессы Татьяны был явно королевский вкус — да придвинулся поближе к Кубо Фламмариону. Не самые чистоплотные желания этого человека можно было угадать, но их следовало подкрепить, прежде чем можно будет опустошить его карманы.

— Вы когда-нибудь видели публичную казнь через обезглавливание, капитан? — И когда глаза Фламмариона округлились, продолжил: — Я имею в виду по полной программе: стальной топор, настоящая деревянная плаха, скрытое капюшоном лицо палача. Мы используем высококачественное бутафорское орудие казни, которое вы бы никогда не отличили от настоящего — струя, бьющая из шеи, выглядит в точности как настоящая кровь.

— Извращенец! — Фламмарион посмотрел на него с отвращением. Он встряхнул головой и положил обратно ломтик поджаренной говядины, который держал в руке. — Ты что, хочешь, чтобы меня стошнило или что-то?..

— Что, такое зрелище не для тебя? А как тогда насчет него? — Кинг Бестер кивком указал на Мондрайна, все еще глубоко погруженного в разговор с принцессой Татьяной. — Как ты думаешь, он может этим заинтересоваться?

Кубо Фламмарион почесал затылок.

— Коммандор? Нет. Чтобы подцепить его тебе придется располагать настоящей жертвой и настоящей кровью. — Он подчеркнуто отошел от Бестера на пару шагов.

Кинг обернулся к Лютеру Брейчису.

— Как насчет тебя? Хочешь узнать побольше о некоторых наших развлечениях — я имею в виду особые, встречающиеся только в Большой Коллекции, которые никогда не найдешь в каталогах. Как думаешь, понравилось ли бы тебе одно из них?

Брейчис мило улыбнулся ему:

— Я как бы тебе понравилась хорошая пригоршня тумаков? — Он вполне сносно говорил на жаргоне Земли, хотя произношение хромало, — прямо по переносице твоего королевского носа?

Кинг Бестер решил, что его стакан нуждается в пополнении содержимого у буфета в противоположной стороне комнаты.

— Я не знал, что вы тоже говорите на их языке, — с восхищением произнес Кубо Фламмарион, наблюдая за поспешным побегом Бестера.

— Хорошо иметь в запасе несколько штучек, о которых большинство не знает.

Брейчис повернулся так, чтобы никто, кроме Фламмариона, не мог видеть его губ.

— А вот этого ты и о своем начальнике не знаешь. Запомни это. Я не разглашаю тайны, но всегда готов произвести обмен.

Глава 5

Когда Мондрайн объяснил, что он ищет, Тетти лишь покачала головой.

— Не здесь, и ни в каком другом районе, где у меня есть квартиры. Существует местный указ, угрожающий любому, заключающему контракты о работе за пределами Земли и имеющему более чем четыре ступени родства с моим имперским кланом, — а это означает — каждому. Они все предъявляют свои претензии на родство, даже если в действительности не имеют такового.

— В таком случае, есть ли у тебя какие-нибудь идеи?

— Ты можешь попытать счастья выше, в Виксиде или, возможно, в Тиране. Хотя я не знаю тамошних торговцев. И в Ри-о-ди тебе бы, может быть, повезло, если не учитывать то, что ты должен рассчитаться с таким количеством людей, что им можно потерять всякий счет. Лучше, если бы мы смогли найти кого-нибудь на месте.

— А как насчет Боззи? — Кинг Бестер перестал притворяться, что он не подслушивает. — Он самая подходящая кандидатура для таких делишек. И он вроде бы живет поблизости.

— Может быть, стоит попытаться? Хотя я не знаю, чем он располагает. — Тетти повернулась к Мондрайну. — Но сначала нам придется заняться его поисками. Он обитает где-то в Трущобах, так что найти его будет очень нелегко.

— Боззи? — Кубо Фламмарион изо всех сил старался уловить непостижимый смысл разговора, но последнее высказывание было слишком уж тяжелым для его понимания. — Найти его в Тру… где?

— Боззи. Герцог Босни. А также виконт Рузвельт, граф Меллон, барон Роквел и граф Потомака. — Лицо Тетти однозначно выражало ее мнение по поводу всех этих титулов. — Выскочки. Все до одного! Но о нем скажу, что он предпочитает называться просто Босни или Боззи. Он уже очень давно не был в столице Босни, хотя заявляет, что родился именно там. Он действительно состоит в родстве со всеми известными королевскими фамилиями на Северо-востоке; он к тому же главный заправила и вымогатель в Трущобах — основании «муравейника» — (Она заметила, что рот Фламмариона снова начинает раскрываться от удивления) — отсюда двести уровней вниз.

Тетти взглянула на Кинга Бестера и заметила в его адрес:

— Места, часто посещаемые вами, а не мной. Думаете, мы сможем найти его сегодня?

— Придется вам поспешить. Вы ни за что не найдете там Боззи после наступления темноты — он будет наверху. Там он со своими Громилами изучает поверхность.

Лютер Брейчис, посмотрев на часы, заметил:

— В таком случае, мы уже опоздали. На поверхности уже стемнело.

Тетти на это лишь покачала головой.

— Темно сейчас там, где вы приземлились, в Африке, но мы прошли по Звену связи далеко не запад, сэкономив шесть часов. Местное время всего лишь два часа по полудню.

— Прошу прощения. — Брейчис выглядел раздосадованным своим промахом. — Я буду держать рот на замке, покуда не буду знать точно, о чем говорить.

— Вы не так уж сильно ошиблись, как вы думаете. Здесь рано темнеет — это еще одно непривычное для вас явление. — Она замолчала на мгновение, производя в уме подсчет. — Думаю, мы сможем это сделать. Точно. Но при условии, что выберем самый короткий путь. Берите свои шляпы, господа, и в путь.

Тетти жила на шестнадцатом подземном уровне. Это было превосходное настоящее поместье в нескольких минутах пути от поверхности и недалеко от входа в Звено связи. Но из-за своего превосходства оно по проекту не имело прямой нисходящей связи с более глубокими и бедными уровнями трущоб. Чтобы спуститься, компании пришлось переместиться далеко не север, а затем снова вернуться. Следуя за Тетти, они пересекли полконтинента в горизонтальном направлении лишь для того чтобы спуститься на пять тысяч километров вертикально вниз. Все перемещения заняли у них тридцать минут. Для гостей из космоса это выглядело как стремительные беспорядочные гонки по сети высокоскоростных скользящих эскалаторов; ныряние по головокружительным спиралям, и, наконец, серия прыжков сквозь черные пучины уходящих вниз шахт.

— С тех пор, как прибыл сюда, я впервые чувствую себя уютно, произнес Фламмарион, смакуя долгие мгновения свободного падения.

Последний спуск по крытому желобу был довольно длинным и выбросил их в сводчатый зал, имевший в поперечнике несколько сот метров. Отполированный каменный потолок был сплошь усеян мощными лампами солнечного света, озарявшими все вокруг. Объем помещения поражал размерами, и все же оно было забито до отказа. Вновь прибывшие были окружены плотным нагромождением ларьков, лабиринтом коридоров, перегородок, палаток и оттяжных канатов. И застройка не ограничивалась двумя измерениями. Тонкие поддерживающие столбы тянулись от пола к потолку на высоту двадцати метров. Их стальные опоры удерживали пластины ветхих многоэтажных платформ, многие из которых не имели стен; с веревочными лестницами, свисающими вниз к земле.

Пол зала был не каменным, а представлял собой первосортный чернозем. Яркие распустившиеся цветы буйно росли по всему помещению, в изобилии обрамляя зигзагообразные дорожки и обвивая гирляндами все стены и столбы.

— Имперский двор Боззи, — пояснила Тетти. — Как видите, он большой любитель цветов. Ладно, держитесь поближе к Кингу. Если вы здесь потеряетесь, сомневаюсь, что вам когда-нибудь удастся самим найти обратную дорогу.

Трущобы были заселены людьми так же плотно, как и растительностью; и одежды людей были не менее цветастыми. Кричащие куртки из шафрана, преимущественно фиолетово-красные и алые, украшенные блестками и отделанные голубыми, серебряными, золотыми кантами. Вся одежда была грязной, а запах, исходивший со всех сторон, ужасным для носов прибывших из космоса людей. Костюм Кинга Бестера, сперва показавшийся им безвкусным, слишком ярким и неряшливым, сейчас казался чистым, модным и довольно консервативным.

Постоянный шум и дисгармония цветов определяли первое впечатление. Но затем проступали скрытые элементы Трущоб: от спокойной полифонии до явно выраженного крика. Смешиваясь с бросавшимися в глаза яркими одеяниями и суетливыми движениями, в толпе были и другие люди. Как бедные лилии прячутся среди орхидей, так и те люди сидели маленькими группками на скамейках или медленно продвигались вдоль аллей. Одеждой им служили просто скроенные, однотонные туники белых или серых тонов. Было не похоже, чтобы они с кем-либо разговаривали (даже друг с другом).

— Простолюдины, — произнесла Тетти. Она проследила взгляд Лютера Брейчиса в сторону группки из трех женщин, одетых в блеклые туники цвета слоновой кости. — Сырой материал для ваших команд преследования, если вы сможете кого-нибудь из них выбрать. У Боззи почти с каждым среди тех, кто одет в белое или серое, как те женщины, заключен письменный договор.

— Но они ведь из этого ничего не имеют? Они никогда не согласятся пойти на то, о чем мы их попросим.

— Они не могут отказаться. У Боззи на руках их договоры. В любом случае, некоторые из них будут просто счастливы покинуть это место, и не важно, насколько плохо то, что вы им предложите. Осмотритесь здесь пока. А я пойду, найду Боззи и приведу его к вам.

Она быстро наклонилась, проскользнув под канатом, окружающим палатку, и устремилась к краю зала. Рост Тетти позволил им проследить ее движение первые тридцать метров, но затем она потерялась из виду в путанице строений и мельтешащих людей.

Брейчис повернулся к Эсро Мондрайну.

— Не желаешь ли изменить свое решение относительно пари? Если нет, то я готов принять твои условия.

— Не знаю, все зависит от того, смогу ли я найти здесь кого-нибудь подходящего.

— Э, да ты попался. Брось ты это дело, Эсро. Ты же знаешь, что никогда не найдешь никого подходящего, так как за последние триста лет с Земли не было ни одного сколь-нибудь стоящего выходца. Все они потерянные люди, каждый слишком упадочный во взглядах и бесхарактерный для того, чтобы хоть что-нибудь сделать, как следует. Сперва ведь ты не говорил о «ком-нибудь подходящем», речь шла о том, что ты сможешь подготовить любого для отбора в члены команды преследования.

— А я и могу. Я заключу пари. Ты только назови ставки. Хоть Брейчис и давил на Мондрайна снова, он был удивлен столь быстрым согласием со стороны последнего. Но Лютер был слишком опытен для того, чтобы позволить удивлению отразиться на его лице.

— Ну, тогда ладно. Сделаем просто. Ты выберешь любую пару кандидатов, которые тебе понравятся. Сделаешь это сегодня, и прямо здесь. Будешь учить их так, как сочтешь нужным. В назначенное время, скажем, месяцев через шесть, ты добиваешься их принятия в члены команды преследования. Сделаешь это — выиграешь. Если по какой-то причине, кроме смерти кандидатов, тебе это не удастся — проиграешь. Достаточно просто?

— Достаточно просто. — Мондрайн на секунду замолчал. — А как насчет ставок?

— Я поставлю собственную систему слежки против твоей. Не делай вид, что у тебя ее нет. Ты выслеживал моих людей на протяжении многих лет приблизительно так же, как я следил за твоими.

— Ты прав. Принимается. В присутствии свидетелей. — Мондрайн обернулся к Бестеру и Кубо Фламмариону. — Я выберу двух людей. Здесь, сегодня. Я буду их готовить. Когда их обучение будет закончено, они будут отобраны…

— Оба будут отобраны. Один не считается.

— …оба будут отобраны в члены команд преследования. Мы скрепляем наш договор рукопожатием.

Брейчис сжал руку Мондрайна лишь на мгновение, а затем обернулся, чтобы получше рассмотреть шумный двор, окружавший его. Он с преувеличенным отвращением заткнул нос. — Вон они. Делай свой выбор. Как сказала принцесса Татьяна, хоть белых, хоть серых; а я очень рад, что это тебе придется тренировать их, а не мне, потому что я не могу вынести этого запаха.

Все придворные были неряшливы, мускулисты и выглядели нелепо. В противоположность им местное население выглядело вялым, апатичным и подавленным. Подобная троица проходила мимо Брейчиса, когда тот говорил, и вела на железной цепи странно выглядящее животное. У него была тупая морда и низкий лоб, но оно смотрело по сторонам блестящими карими глазами, проявляя к происходящему вокруг больше интереса, чем его хозяева. Возле Фламмариона существо задержалось и, принюхиваясь, засопело, втягивая воздух.

— Не бойтесь, — сказал Кинг Бестер, так как Фламмарион, казалось, был готов нырнуть в толпу. — Оно вполне безопасно. Я видел подобные существа сотни раз.

— Что это? — Фламмарион отступил в сторону, когда животное повернуло к нему свою голову, открыло рот, полный острых неровных зубов, и изобразило хищную улыбку.

— У него нет имени, красавчик. Это просто Артефакт, штучка из лаборатории Игольщиков. — Бестер щелкнул пальцами. — Эй, хочешь посетить одну из них. Я легко могу организовать тебе это.

Фламмарион покачал головой, но Бестер был слишком опытным торговцем, чтобы упустить внезапно возникший сильный интерес, выказанный Лютером Брейчисом. Но его прервали прежде, чем он смог продолжить свою игру. Вдоль тропинки, виляя из стороны в сторону, уклоняясь от шумящих дворовых, быстро бежал молодой мужчина. На вид ему можно было дать около двадцати лет. Он держал гирлянду из цветов. За ним по пятам следовала молодая девушка.