Молодость (сборник) Сегал Михаил

– Понимаю.

– Не понимаете! Извините, конечно, дядюшка М, но вы не можете этого понять! Вы, например, бывали в Сенегале?

– Да.

– А в Новой Гвинее?

– Был.

– А… На острове Кергелен?

– Конечно же. А почему…

– Тот самый Кергелен, что слева от Цейлона. Слева, смотря, конечно, откуда посмотреть! Были?!

– Был.

– Да, – дядюшка Я встал, вытянулся в свой полный невысокий рост, – а вы, оказывается, не так просты, как здесь болтают! Вы – философ! Вы – бутуз! И я расскажу вам о дядюшке Н! Он плавал по всем морям, побывал во всех странах, а на закате дней понял одну очень важную вещь: если ты ведешь свой корабль по волнам Черного моря, значит ты – черноморский моряк. Однако как только пересек Босфор – уже мраморноморский. Далее – эгейско-, ионическо– и тирреноморский. Каждый раз по-разному! Понимаете?

– В принципе да, однако как это наблюдение можно отнести к философии? Мне кажется, что оно достаточно одноклеточно и не может служить базой для создания теории.

В мои слова попала интонация провинциального цензора, и это было первым признаком того, что я в них ничего не понимаю.

– Как так! – забеспокоился дядюшка – Как так! Ничего себе – нет базы! Ничего себе! Служит, вы меня простите, человек на Черном море и думает, что он – черноморец. Плывет в Италию, пересекает кучу проливов и продолжает думать то же самое. «Я черноморец! – считает он. – Я черноморец!» Но он-то, простите меня, уже адриатическоморец! Вот как нет! Никак иначе! Или нет?

«Да», – подумал я и замер, ожидая толкования аллегории.

– И поэтому однажды дядюшка Н зашел к себе в каюткомпанию, снял бескозырку и написал в бортовом журнале вот что: «Пришло мне на ум! Живет себе человек где-то в Парагвае, Париже или, скажем, в Орловской губернии. Существует в каком-то измерении, образованном триединством настоящего времени, себя в нем и окружающих людей. Вдруг Вселенная совершает поворот своих колес, и измерение меняется, то есть меняются все три его составляющие. Человек волнуется, переживает уход прежних чувств, а поделать ничего не может. Даже себя узнать затруднительно. Чувства и видение мира – принадлежность постоянно меняющихся измерений. А раз так – то нет и человека как такового. Нет ничего постоянного, кроме скорби по ушедшим пространствам: ушедшим навеки, так как они стопроцентно единичны. И в этом, а не в событиях следует искать причину того, что мы называем тоской».

4

«Того, что мы называем тоской», – думал я. Намеревался произойти полдень, в комнате было темно.

Вот уже несколько часов маленький длинноносый старичок рассказывал мне философские теории его знакомых дядюшек. А я устал. Помимо того, я понимал, что должно произойти что-то, что полностью изменит мою жизнь, понимал и боялся этого. Обилие философии переполняло голову, голос старичка доносился откуда-то издали, дождь шел все нескончаемее.

Вдруг дядюшка Я воскликнул громко и восторженно:

– Ой! Какой конфуз! Извиняйте дурака, не серчайте понапрасну! Я тут все про мировую философию, да про мировую философию, а вы-то все это и без меня знаете. Я же с вопросом пришел, а заболтался! Эге! Хе-хе! Хох! Эх, эге-ге! С вопросом! Дозволите спросить или валенком прогоните?

– Дозволю, – ответил я.

– Ежли что, вы – не того, не сомневайтесь! Я за полезный совет меда вам дам или льна сколько нужно! Я не просто же, я же, как, так сказать, любитель, потому как, ого, у меня с детства в душе заноза… Вот смотрите: идет дождь… Кап-кап, иными словами – льеть… Тучи на небе не везде: здесь есть, а там – уже извините, уже нетути туч. Стало быть, я размышляю, и дождь идет местами. Стало быть, и он так же: где есть, а где – ну совсем нет!

Он наклонился ко мне. От его плаща повеяло хвоей, а от дыхания – тоже хвоей и медом.

– Где? – спросил он. – Скажите, дядюшка М… Где… Неужели есть на свете такое место, где дождик кончается? Где есть граница, переступив которую, можно шагнуть из воды в сушу и смотреть, – он запрокинул голову вверх, как будто закапывал капли, – часами смотреть на серебряную… стену, уходящую в небо, к звездам?

Он даже не сглотнул слезы, а просто зажмурился, и глаза забрали их обратно.

– Где, во время какого дождя посчастливится попасть в эту точку, где не действует ни одна теория, ни одного из вышеупомянутых дядюшек, и все это – в некотором смысле?! Ответьте, М, это очень важно! Это заноза! Вы молчите? Вы не знаете? А почему? Почему вы не знаете? Я считал, что это просто. Значит, нет? Значит, нет. Значит… Что… Я пойду… Как… То есть… Льеть… То есть… М… Я пошел…

И он ушел.

5

Последнюю фразу дядюшка Я говорил в течение получаса. А как только вышел за дверь, дождь прекратился. За лесом появилось солнце, над речкой – радуга, а со стороны административного корпуса зазвучала музыка, предвещающая начало обеда второй смены. Так на этот раз окончилась моя жизнь, и это было не самым плохим выходом для человека, который не сумел указать точку, где кончается дождь.

1992

Сказка про Доисторического Лося

(Из цикла «Сказки Пулеметного Бочонка»)

Вступание

Здравствуйте, девочки!

Здравствуйте, мальчики!

Здравствуйте, кубики!

Вы, конечно, удивились подобному обращению – ведь всем с малых лет известно, что дети делятся на мальчиков и девочек. Кто же такие кубики? Если это действительно так важно знать перед тем, как слушать сказку, пожалуйста, я объясню. Человек рождается сразу либо мальчиком, либо девочкой. Это так. Но существует особый сорт людей, которые не могут быть ни мальчиками (очень важными и рассудительными), ни девочками (очень веселыми и красивыми). И то и другое им неинтересно. Поэтому они рождаются кубиками.

Вы меня спросите: а где же они, кубики? Как выглядят? Что едят и в какие школы ходят? Вы скажете: покажите! Покажите хоть одного кубика, и мы поверим в их существование!

Ну, конечно, я вам показать ничего не смогу, потому что от начала до конца история с кубиками – мое изобретение. Конечно же, их не существует.

Но дело ведь не в этом! Не в этом, а в том, что нельзя проверять чудо: «Может такое быть или не может?» Этим пусть отличники занимаются, у них пятерки по математике! Мы же с вами будем верить всему, не задавая вопросов. В сказке может быть все, кроме Никакого Конца. Либо – Хороший, либо Плохой, а Никакого – ни в коем случае. Договорились?

Итак, в темном лесу, на лужайке, куда редко забегают Редкие звери и Глупые Охотники, стоит Пулеметный Бочонок. Называется он так потому, что в любое время суток в нем всегда до краев налита гречневая каша с молоком. Бочонок этот не волшебный, а простой, стало быть – сам варить кашу не может. Стало быть, кто-то должен ее туда наливать. Кто?! Неважно. Важно, что каша вкусная и полезная.

Зато как интересно будет узнать, что каждый вечер у Бочонка собираются мальчики, девочки, кубики, всякие маленькие и некоторые крупные зверьки. Они обступают его со всех сторон, садятся в кружок и слушают сказки. Все кажется ненастоящим и волшебным, как будто внезапно наступил сон. Но это, конечно же, не сон. Это пулеметный бочонок ласково улыбается и приговаривает:

– Сказка – это вам не тренди-бренди, не бук-хрюк, не тык-бык!

Он немного ломается, а затем, поборов стеснение, чешет пятерней затылок и начинает рассказывать

Сказки Пулеметного Бочонка

Сказка – это вам не тренди-бренди, не бук-хрюк, не тыкбык… Я только с одним не согласен, хоть вы меня на первый-второй рассчитайте, что не может быть историй с Никаким Концом. Может! Раз все может быть в сказках, значит – все! Без ограничений! Поэтому сегодня я расскажу вам

Историю Про Доисторического Лося

Начало истории

1

Стояло утро, студеное, как поломавшийся утюг. Люди, пришедшие на лесную опушку, радостно терлись друг о друга, чтобы согреться. Терлись, терлись, а потом, закутавшись покрепче в шкуры, дружно стали на колени и принялись молиться.

– О Великий Лось! – шептали они. – Где ты теперь ходишь? Ушел в чащу, а мы тут – мерзни! О Великий Лось! Попадись под стрелу охотника! Или под копье! Неважно – подо что! Лишь бы попался!

Так они молились ни много ни мало. Наконец, самый красивый из них встал с колен, посмотрел на небо. Потом на траву, а потом – опять на дерево. Посмотрел, посмотрел – и пошел с копьем наперевес прямо в гущу леса, туда, где качались тяжелые лапы елей и очень тяжелые лапы бурых медведей.

– Ну что же, – глядя ему вслед, подумал вождь племени, – сегодня, наверное, наверняка.

– Точно! Точно! – закричали все остальные. – Верно! Верно! – И побежали в деревню. Нужно было приготовить большой-пребольшой праздник, а это всегда требует больших-пребольших усилий. Ведь праздник – это не тык-бык, не бук-хрюк, не шмяк-бряк! Праздник – дело серьезное!

2

И все это прекрасно понимали. Женщины готовили вкусное угощение, мужчины строили из дерева и камней громадное чучело лося, а мальчики и девочки… Мальчики и девочки учились в школе. Да, да – в школе, только это не было так неприятно, как обычно. Все дело в том, что сегодня учитель рассказывал старинную легенду о Доисторическом Лосе. Уроков готовить было не нужно, дети радостно, без всяких носорогов в душе слушали, сидя под деревом, захватывающую историю.

– Итак, сегодня у нас что? – спросил учитель и почесал для важности левое ухо амулетом.

– Сегодня у нас праздник Великого Лося! Смерть Великому Лосю! – ответили дети и почесали просто так правое.

– Ага… Правильно… Ну, слушайте… Жили-были наши предки: прадедушки и прабабушки. У них была очень трудная жизнь – приходилось охотиться за мамонтами и динозаврами, ловить на удочку акул и рыб с большими ушами, – короче говоря, охотиться приходилось день и ночь. И вот однажды Один…

– Кубик? – спросила Одна Девочка.

– Нет! – рассердился учитель. – Кубиков не бывает! Это выдумки! Бывают только мальчики и девочки! И вот однажды Один… «Кто-то» пошел охотиться на лося. Этот Кто-то взял с собой только три стрелы и совсем не взял перекусить, так как надеялся вернуться к обеду. «Велика ли трудность: убить лося? – думал он, шагая Вглубь Леса. – Невелика!» И шагал все дальше и дальше. Наступил полдень, день, полувечер, вечер. А лося все не было. Кто-то так увлекся, что совсем забыл о Времени. Когда же наступила полная темнота, он опомнился. Дорогу назад не найти, еды нет, а вокруг могут бегать дикие динозавры. От этих мыслей Кому-то стало очень страшно, и, чтобы не зареветь, он стал топать ногами и громко кричать. Это был даже не крик, а песня – ведь хорошо известно, что люди в минуту опасности либо плачут, либо поют. Кто-то запел:

  • Если я пойду налево,
  • Встречу Страх Большого Леса.
  • Зашумит над ухом древо,
  • Я умру без интереса.
  • И направо – тот же случай,
  • И поэтому я лучше
  • Поступлю, как в сказках учат,
  • И к себе отправлюсь в душу.
  • Там не страшен Лес, и звери
  • Безобидны, и отрава —
  • Как вода. За этой дверью
  • Нету лева, нету права.

Только он закончил петь, как на опушку вышел Лось. Это был необычный лось, большой. Рога его были такие широкие, что если бы человек лег на них, то уснул, не ворочаясь. Кроме рогов у Лося были еще добрые глаза, крепкие ноги с топательными копытами и маленькая, аккуратно причесанная бородка. Лось подошел ближе к Кому-то и тяжело вздохнул.

– Ой! – вскрикнул тот. – Кто это? А? Ой, как не страшно! Эй, глазастый, ты кто?

Лось ответил:

– Я Доисторический Лось. Я был тогда, когда еще не было этого леса, тебя и вообще – всего.

– Не может быть! – не поверил Кто-то. – Ты обманываешь! Я знаю, что так всегда говорят Злые Лесные Духи, когда хотят погубить Кого-то. Сейчас я тебя убью. У меня есть три стрелы.

– Что ты! Не надо! Ведь если ты меня убьешь, меня больше не будет.

– Вспомнил! Именно так и говорили Духи Старику Охотнику, когда тот ходил Вглубь Леса. Точь-в-точь! – с этими словами Кто-то натянул свой лук и выстрелил.

– Ой! – вскрикнула Одна Девочка – Он попал? Попал в Лосика?

– Да, – ответил учитель, – он попал в Лосика, но не убил его. Стрела поцарапала кожу – и только.

– И что было потом?

– Потом Лось убежал в лес, а охотник – куда глаза глядят. И прибежал в деревню. Там он рассказал о встрече с «рогатым чудищем», собрал людей и отправился в лес снова, чтобы уже наверняка убить его. Но и в этот раз ничего не получилось. Так проходили месяцы, годы, столетия, а Доисторический Лось оставался цел и невредим!

Над деревьями-школой запахло вкусной похлебкой, утро стало теплее, а сидеть – совсем неинтересно. Дети вскочили и бросились на Главную Опушку – смотреть, как к чучелу Лося прикрепляют рога. Тогда учитель заволновался:

– Постойте! Вы же не услышали самого главного!

– Не обижайтесь, – успокоила его та самая девочка, что спрашивала про Лосика, – мы уже сто шестнадцать раз все это слышали и знаем, как закончилась сказка.

Она отбежала на несколько шагов, но вдруг развернулась и крикнула:

– Вернее, началась!

2

Эти слова были подтверждены делом через час-другой, когда на Главной Опушке заканчивался утренник, посвященный празднику.

Вождь племени, старик по имени Луненадо (его так прозвали потому, что любимыми словами вождя на все случаи жизни были: «Лучше не надо!») заканчивал торжественную речь.

– Сегодня мы, наконец, должны убить Великого Лося! Пусть он хоть шесть раз кричит: «Лучше не надо!», пощады ему не будет! А знаете, почему? Потому что сегодня утром я сам отправил в лес нашего лучшего охотника, а уж он-то не промахнется! К ночи шкура доисторического животного будет, как флаг, поднята над Опушкой! Все, вроде бы! Ура!

– А можно я скажу? – послышался вдруг тоненький голос. Толпа расступилась и возмутительно посмотрела на какую-то малюсенькую девочку. Но она не смутилась и повторила свой вопрос.

– Лучше не надо, – засуетился вождь, но его помощник шепнул на ухо:

– Это, видать, с поздравлением от школы. Надо бы… Это самое.

– Да? А чего же не предупредили?.. Ну хорошо, девочка, иди, прочти стишок или что там у тебя?

Девочка поднялась к Луненадо на Говорительный Пень и стала говорить спокойно и ясно-ясно:

– Я хотела сказать: не надо убивать Лосика. У нас много других забот. Не надо, ладно? Иначе мы все очень сильно пожалеем… Все, наверное. Вот.

Поначалу люди стояли тихо, думая, что это теперь такие стихи пишут, но когда смысл слов, сказанных девочкой, дошел до них, стали стоять еще тише, потому что все равно ничего не поняли.

Первым опомнился помощник вождя.

– Врача! – закричал он. – Ребенок сдвинулся! На солнце перегрелся, в речке перекупался! Ерунду говорит!

Он кричал, пока не подбежали врачи – две лысенькие старушки в белых тигровых шкурах.

– Заберите ребенка! Заприте в Большом Дупле, чтобы никто не заразился! Ой, ой! Грибов наелась ядовитых!

Старушки подхватили девочку под руки и исчезли: они умели это делать в медицинских целях. Помощник сказал:

– Следите за своими детьми, друзья! Ой, следите! А то вот – вот! Сами видели! Ну и ладно! Да здравствует Великий Лось! Да здравствует пятисотая годовщина нашего ежегодного праздника! Все по домам! В полночь – здесь же, с фонариками! Пока!

Никто ничего не понял, но радостный тон выступающего понятнее понятного дал понять, что ничего понимать не надо, а надо с понимающим лицом до полночи разойтись по домам и внимательно следить, чтобы дети не попадали с деревьев – убьются.

Опушка опустела.

– Глупенькая, – сказал помощник. – Надо же – так выйти! Оно, конечно, животных любить надо… – Лучше, – прервал его вождь, – не надо. Прервал и ушел плакать. Утренник был сорван.

3

Девочку оставили в дупле совсем одну. Как ее звали, я сказать вам не могу: все дело в том, что у этого племени имена давали людям уже в зрелом возрасте по их любимым словечкам и поговоркам. Про вождя Луненадо вы уже знаете. Кроме того, в деревне были:

Охотник Слевз («Слева заходи!»)

Рыболов Клюй («Клюет, ребята!»)

Помощник вождя Тактих («Так, тихо!»)

Повариха Комудоба («Кому добавки?»)

Звездочет Ещеод («Еще одна!»)

Силач Мамаон («Мам, а он дерется!»)

Что же касается девочки, то она была еще слишком маленькой, чтобы иметь собственные коронные словечки. Она говорила только то, что чувствовала, а чувства никогда не бывают одинаковыми. В общем, имени у нее пока не было. А звали ее просто: «Дочь Комудобы». Она сидела одна в темном дупле среди паутины и шорохов, но ей не было страшно. Кое-что она уже знала и кое-что предчувствовала. Внезапно стало светлее, и на ладони у девочки появился маленький Кто-то.

– Эх! – воскликнул он. – Привет тебе, человек без имени! Нужна помощь?

Девочка улыбнулась.

– Кто ты? И как ты можешь мне помочь?

– Я – Героический Кубик Неждали, и мне все известно! Я знаю, что ты делаешь, зачем и почему, собственно. Но ты допустила Большущую Ошибку!

– Какую?

Девочка поняла, что все это не шутки и приготовилась говорить серьезно.

– А вот такую: никогда ничего нельзя доказывать тысяче человек. Лучше поговорить с одним. Тогда…

– С кем? И как я это сделаю, сидя в дупле?

Неждали рассердился и затопал ногами.

– Не перебивай, когда советуют! Не перебивай! Сейчас мы с тобой сыграем в игру «Если умный – отгадай». Готова?

– Да, – ответила девочка.

– Отлично! От кого сейчас больше всего зависит судьба Лося? Отгадывай!

– От Луненадо, – сказала девочка, но не была в этом так чтобы уж очень сильно уверена.

– Не отгадала! Значит – глупая! Кто такой Луненадо? Да никто! Зависит все от охотника! Я отгадал, я умный. Вопрос второй: как убедить охотника? Отгадывай!

Девочка не знала, как его убедить, и честно в этом призналась.

– Не знаю. Я глупая.

– Ты не глупая, – обрадовался Неждали, – ты и не могла знать секрета Героических Кубиков! Но ты – хорошая, тебе его можно доверить. Итак, – он торжественно расправил плечи, – Невероятный Топорик!

Середина истории

1

А тем временем молодой и красивый охотник Слевз уверенно шагал по лесу.

В руке у него было копье, за поясом – меч, а за плечами – колчан с тремя стрелами и лук. Еще шапочка у него на голове была.

Хотя Слевз и знал, что уже пятьсот лет разные охотники безуспешно ходят за Лосем, хотя и понимал, что не столько охотится, сколько играет в какую-то странную игру, все равно он мечтал: «А вдруг именно сегодня именно мне повезет? Никому не везло, а мне – именно сегодня?»

Вдруг – тык-бык, что-то засвистело, и перед охотником появился Бегемотный Гиппопотам. Он загородил ему дорогу и улыбнулся:

– Здравствуй, Слевз! За Лосем – это хорошо! Как нога, все болит?

«Откуда он знает про ногу? – подумал охотник. – Странно, странно!»

А Гиппопотам продолжил:

– Я хотел бы поговорить по поводу Лося. Ты не против?

«Если откажусь – убьет или испугает», – решил про себя Слевз, а вслух сказал:

– Было бы интересно!

– Согласен? Отлично. Ну, как ты понял по моему необычному появлению, я – волшебный. Неволшебные ногами ходят, а я – тык-бык – и из воздуха! Поэтому прошу тебя и предупреждаю: не убивай Лося! Вернись домой или подстрели лисицу – только не Лося! А?

– Как бы не так! – осмелел Слевз. – Я всю жизнь мечтал об этом дне и не собираюсь менять планы!

– Но предупреждаю, если ты убьешь Лося, то потеряешь свою любовь. Ты ведь влюблен? – с этими словами Бегемотный Гиппопотам засвистел, превратился в Гиппопотамного Бегемота, а затем и вовсе исчез.

С минуту Слевз стоял, ничего не соображая. Затем начал потихоньку соображать.

«Кто это был? Зла он мне хотел или добра? И откуда ему известно, что я влюблен?.. Неважно! Все неважно! Любовь – не луна, она всегда рядом, и если есть, то уж наверняка никуда не денется. Вперед! За Лосем!»

И пошел Слевз дальше.

* * *

– Ну как? – спросил Неждали – Как мой топорик?

Кубик очень волновался за девочку.

– Я превратилась в кого ты и сказал, но вряд ли убедила Слевза.

Они задумались.

– Ага, – сказал Неждали через одну минуту и шестьдесят три секунды, – значит, любовью и бегемотами его не взять. Попробуем тогда… – и начал что-то нашептывать девочке.

* * *

А Слевз все топал по опушкам и тропинкам.

Страх прошел, и теперь он чувствовал себя героем. Еще бы! Встретить ужасного оборотня, приятно с ним поболтать да вдобавок – не побояться потерять любовь. Это как ни крутите, подвиг! Сказать по секрету, Слевз действительно был влюблен в дочку Луненадо, девушку семнадцати лет по имени Уменделла. Когда он приходил к ней в гости, то гремел Всеми Амулетами, а она делала строгий вид и говорила: «У меня дела!» Отсюда и имя. Ну, если говорить откровенно и без носорогов, то какие у нее могли быть дела? Да никаких не могло – по той простой причине, что делать она ничего не умела. И не хотела. И не делала. Ей нравились Украшения, весенние пляски Молодых Динозавров и внимание Симпатичных Охотников. Так и жила. А Слевза, конечно же, не любила, потому что он был скучный и надоедливый: бывало, притащит убитого носорога и нудит целый вечер: «Ну, съешь на ужин, я же специально для тебя его подохотил!» Или того хуже: рано утром залезет на крышу хижины и шепчет сквозь ветки: «Уменделла, проснись! Новая песня из жизни охотников!» – и затянет своим противным голосом на все помещение:

  • Шли двенадцать охотников,
  • Я был главный средь них!
  • Вдруг как выскочит Кто-Нибудь!
  • Я как – раз! Ты-ды-дых!
  • Уменделла! Любимая!
  • Коль не любишь – влюбись!
  • У меня жизнь противная,
  • Как болотная слизь!

И что, скажите, может ответить на это нормальная девушка семнадцати лет? Только: «У меня дела». Думая о том, что терять в данном случае особенно нечего, Слевз углублялся в лесную чащу.

Вдруг все кругом потемнело, да еще так сильно, что ничего не стало видно, и прямо перед Слевзом возникла Ослепительно Красивая Девушка со змеиным хвостом, рыжими усами и недурной прической. Она внимательно рассмотрела охотника и спросила:

– А не хочешь ли ты жениться на мне, Царевне Леса? Жениться и провести всю оставшуюся жизнь в богатстве и роскоши? А? Друг?

«Я тебе не друг!» – подумал Слевз.

– Не хочу я на тебе жениться, – глядя ей прямо в глаза, ответил он, – по трем причинам! Во-первых, за сто динозавренных позвоночников видно, что ты – Лесной Дух и хочешь меня погубить. Во-вторых, я вообще еще жениться не собирался: я молод, талантлив и сочиняю песни из жизни охотников. Ну и, наконец, ты опоздала с предложением: мое сердце уже давно и навеки отдано одной девушке семнадцати лет, до которой тебе в плане красоты – еще превращаться и превращаться!

Слевз сам не ожидал, что сумеет так долго и красиво говорить без рифмы. Обрадовавшись тому, что у него обнаружилась еще одна способность, взобравшись на пенек, он стал еще прямее смотреть прямо в глаза Ослепительно Красивой Девушке. Сумеет она что-нибудь противопоставить его доводам?

Девушка улыбнулась и противопоставила:

– Зря так радуешься, отважный охотник. По двум причинам. Во-первых, ты забыл, что если убьешь Лося, то потеряешь свою любовь… Семнадцати лет… А во-вторых, я предупреждаю тебя со всею серьезностию – утратишь талант к сочинению песен из жизни носорогов…

– Охотников, – машинально поправил девушку Слевз и очень огорчился этому сообщению. Даже больше, чем в прошлый раз – про любовь.

– Ну охотников, какая разница?.. – сказала Девушка. – Так что смотри: убить Лося тебе нельзя – все потеряешь. Вернуться в деревню с пустыми руками – стыдно. Остается одно: взять меня в жены и жить в лесу потихоньку. Согласен, Друг?

Слова, сказанные незнакомкой, были так оскорбительны! Они так сильно задели самолюбие Слевза, что он не выдержал и прорычал:

  • Проклятая Царица!
  • Я занят – есть дела!
  • А на тебе жениться
  • Не буду! Поняла?

В этом крике было сразу все: и презрение к Девушке, и демонстрация своих поэтических способностей, и даже воспоминание о любимой (см. вторую строку). Казалось, он должен был повергнуть противника в уныние – однако нет. Ослепительно Красивая Девушка улыбнулась:

– Помни о том, что я сказала.

Через мгновение ее не стало видно, в лесу посветлело. Солнышко засветило, паутинки заблестели. А Слевз задумался. «Черт его знает, – залезла к нему в голову Первая Отступательная Мысль, – может, и не убивать этого Лося?»

2

Представьте себе, что вы совершили подвиг и сразу после этого куда-нибудь пропали. Если представили, знайте: с этой минуты вы станете знаменитостью для всех знакомых, родственников и неприятелей одновременно.

Едва слух о дерзком поступке Комудобской дочери разнесся по деревне, ее школьные друзья собрались под деревом с Большим Дуплом. Они были страшно раздосадованы тем, что говорят не о них, а о ней, девочке ничем не приметной, тихой и даже совсем не сильно красивой.

– Я всегда знала, что она выкинет что-нибудь такое, – проворчала как бы сама себе Толстая Девочка, дочка мухолова Немеша («Не мешай, укуси тебя муха, чтоб не мешал, понял?»)

Ее услышали и спросили:

– Какое – такое?

– Такое Такое, за что сажают в Большое Дупло!

– Ой, и правда! – закричали все хором. – Нашлась тоже самая умная! Пятьсот лет все ждали Лося – и ничего, нормально!

– Она вообще больная! – продолжила Толстая Девочка. – Она, если помните, всегда была чуть-чуть с придремотой на умственную часть головы. Помните?

– Помните! – поддержал ее Худой Мальчик. – Я однажды иду домой, вдруг гляжу – а она стоит с открытым ртом и на звезды смотрит. Спрашиваю, чего, мол, делаешь, а она мне так пренебрежительно отвечает, будто помешал: «Наблюдаю за ходом времени». Ну не дура?

После этих слов все замолчали, а потом решили, что наблюдать за ходом времени может только человек с сильно развитой придремотой на умственную часть головы.

– Давайте, – предложил Самый Сильный В Классе Мальчик, – напишем ей Какую-Нибудь Гадость и бросим записку прямо в дупло!

Так и сделали. Написали, бросили, а потом, счастливые и свободные, отправились к Главной Опушке – хвастаться перед взрослыми.

* * *

Неждали, три раза высморкавшись, четыре раза почти решившись сделать зарядку, сидел на самом дне дупла и крутил в руках свой волшебный топорик. Вдруг ему на голову плавно-плавненько опустился кусочек ткани. Героический Кубик решил, что это – неполадка с волшебством, но заметил на ткани слова и прочитал:

«Ну что, поварская дочка, попалась? Посиди теперь в Дупле, будешь знать, как за ходом времени наблюдать и с товарищами не здороваться! Знай, что за твою сегодняшнюю выходку тебя лишили права участвовать в празднике Очередной Неудачи! Сиди в дупле и мучайся! Кстати, ты некрасивая! Твои одноклассники!»

Прочитав эту гадостную пакость, Героический Кубик Неждали с криком раненой акулы вскочил на ноги, четвертый раз высморкался, сделал-таки зарядку и сел, до глубины души возмущенный прочитанным.

«Вот ведь какая пакостная гадость!» – собрался он повозмущаться основательно и с подсвистом, как в то же мгновение девочка перенеслась из леса обратно в дупло.

– Неждали, миленький! – обрадовалась она. – Я по тебе соскучилась! Как дела?

– Мои – нормально, – заворчал кубик, – а вот ты хочешь сделать то, что никому не нужно. Шла бы лучше домой.

Девочка ничего не поняла и сказала:

– Ты ведь меня даже не выслушал. Слевза убедить невозможно. Два раза я превращалась, но ему ничего не докажешь! Нужно третий! Третий раз! Ведь в сказках всякие чудища приходят к главному герою именно три раза! Преврати меня… Ну хотя бы в Говорящую Стрелу или… в Поющее Копье. Что ты молчишь? Что с тобой?

Неждали улыбнулся, закутал ноги в лоскутик с письмом, как в плед, и ответил неожиданно спокойно, даже лениво:

– Девочка… Без имени… Послушай. Во-первых, главный герой в этой сказке не Слевз… И не Лось… И даже – не мы с тобой… Во-вторых, это – совсем не сказка, а что-то, что случилось и с чем надо или не надо что-то делать. Ну и, в-третьих, мы слишком далеко зашли, чтобы предотвратить вещь… которая, может быть, к лучшему… Поэтому я, наверное, пойду… А ты – как хочешь.

Девочка молчала.

– И потом, сегодня, – прошептал Неждали как бы невзначай, – его убьют.

– Как? – она очнулась – Пятьсот лет охотились понарошку, а сегодня – убьют? Что ты говоришь, я ведь знаю, как это делается! Слевз вернется, разведет руками, скажет: «Как ни странно – не убил!» Ему присвоят звание Героический Попытчик, и начнется праздник с кострами, танцами и подскоками. Праздник просто так! Он даже называется – Праздник Очередной Неудачи. Понимаешь, Очередной!

Неждали сначала ничего не ответил. Потом скинул лоскутик.

– Сегодня – убьют. Сегодня – обязательно. Потому что больше трехсот лет время, как правило, не длится. А у вас, вон уже сколько – пятьсот! И потом, – он печально прищурил глаза, – сегодня на небе собираются какие-то странные тучи. С дождем.

Конец истории

1

Сошедший с ума Слевз метался от дерева к дереву, падал и прятал лицо в листве. Закрывал руками. Может, он и не сходил с ума, а просто заболел, забредил, но слова, которые он выкрикивал, можно было приписать только человеку с сильно развитой придремотой умственной части головы: «Сильней попыток носорогов бежать за утренней зарей… Мы пылью чествуем дороги и рубим дерево корой… Листвой, а на крышу, кто бы понимал! И завтра… Закройте все листвой, какого лешего! В заключение хотелось бы… Дверь откроет кто-нибудь?»

Так он кричал и, в жару, носился по глухому лесу, выйти из которого было уже невозможно. Не потому, что неизвестна дорога или нет сил, а потому что ничто не звало обратно. Не было теперь ни прошлого, ни будущего, а только – смутная память их существования. Но и она разбивалась вдребезги при виде равнодушных стволов хвойных и лиственных деревьев. Черных деревьев, поросших мхом с южной стороны. Стемнело.

Слевз споткнулся о какую-то паутинку и упал на землю. Он лежал и, широко распахнув глаза, рассматривал непонятно почему остановившегося муравья. Еще раз стемнело. И еще раз.

Потом ветер разогнал тучи, и неподвижно лежащего охотника, поэта, воспевающего любовь и носорогов, осветили взошедшая над холмами луна и тоненький, как волосочек, оранжевый месяц. Света было недостаточно, поэтому им помогало солнце. Только его было плохо видно, так как Солнце – это звезда, а звезды находятся за сотни динозавренных позвоночников от нашей планеты.

Слевз встал. Посмотрев на небесные светила, он спокойно, быстрым шагом пошел к тому месту, откуда начался его бег, остановился и долго не опускал глаз к земле. Смотрел вверх или в стороны.

Под его ногами, мирно и неестественно раскинув копыта и уши, лежал труп Доисторического Лося. На голове у него красовались широкие рога, а в боку – острые стрелы. Числом – три.

2

На Главной Опушке начинался пятисотый ежегодный праздник Очередной Неудачи.

Страницы: «« ... 910111213141516 »»

Читать бесплатно другие книги:

В «Гариках предпоследних» Игорь Губерман не дает наставления, а просто рассуждает обо всем самом важ...
Москва, наши дни. Князь Подгорного Царства Ингве – преуспевающий бизнесмен, глава международной нефт...
Рассказ написан на конкурс на первом моем фантастическом конвенте «Зеленая планета». Тема: «Один ден...
«Город разбух, как разбухает от водянки человеческое тело. Река была не рядом, но человек с ножом зн...
«Они и вправду были хороши. Круглобокие, расписанные цветами, или просто красные, в цвет породившей ...
«Все было почти так же, как три года назад. Ханс пускал пузыри. Болтаясь в воде под старым пирсом, с...