Азия. Время красоты Янаева Ольга
У меня работа на каталог. Как всегда, прихожу пораньше. Стилист уже на месте. Знакомимся. Девушку зовут Полина. Необычно — японка с русским именем. По отцу — наполовину японка, по маме — наполовину русская. Полина работала моделью, но девушки-японки (если один из родителей — японец, модель считается японкой) получают меньше гонорары, чем иностранные модели.
— Обидно, — признается Полина.
Вот она и нашла себе профессию, чтобы остаться в любимом модельном мире и быть свободной от бесконечных нервотрепок на кастингах (выберут или нет? Очень мучительно!) Появляется мой партнер по съемке. Это Стефан! Он подмигивает мне, садится в кресло перед зеркалом. Полина берется за Стефана. А я могу пока передохнуть, посмотреть журналы, выпить чашечку зеленого чая…
Главное, не забыть, что у меня сложный макияж. Не стереть ненароком что-нибудь на лице. Упражнения Зиночки укрепили мою шею, хоть затылок тяжелеет во время двухчасового создания прически и макияжа, но голова и плечи не затекают до боли. Стараясь остаться незамеченной, подглядываю за Стефаном. Как непривычно для меня видеть мужчину с маской на лице. Стефану втирают тональный крем, наносят «мужской» макияж… Стефан остается в плавках, его тело опрыскивают средством с эффектом загара. Он набрасывает халат, такой же, как и у меня.
Приятно улыбается мне, приносит апельсиновый сок.
— Все будет хорошо, не волнуйся, я помогу на съемке, — говорит Стефан с акцентом на моем родном языке. — Если хочешь, будем говорить по-английски.
Проходим со Стефаном в студию. Воссоздан интерьер спальни. Стоит двуспальная кровать. На ней шелковое стеганое покрывало, подушки. Софиты, камеры, зонты, софты. Я обожаю атмосферу в студии перед съемками. Для меня это — сказка. Мне нравится взволнованный беспорядок гримерной. На столике с большим зеркалом теснятся косметические наборы, туши, подводки, пудры разных оттенков, сотни кисточек, спонжиков… Эта зона макияжа и причесок. Отдельно сектор, где приготовлены наряды для съемки. Они висят, как в магазине, на длинной невысокой вешалке. Подписаны, часто прикрепляют фото модели, чтобы не перепутать девушек. За этот сектор отвечает отдельный человек. Перед компьютером бригада молодых парней, они отвечают за качество фотосессии. Фотограф и помощники колдуют над светом на своем месте.
Стефан приобнимает меня сзади, слегка подсказывает, незаметно поворачивая меня, чуть-чуть наклоняя. Я чувствую его, предугадываю. Меняю наклон головы, положение плеч, варьирую улыбку. Камера следует за нами. Щелчок — и на секунду можно расслабиться… Снова щелчок, снова ты в полной готовности, смотришь в камеру, экстренно вспоминая, как ты выглядела перед зеркалом, тренировавшись в родном агентстве и дома перед зеркалом. Но вот снова надо перестроиться. Щелчок…
Я слышу, что он шепчет мне: немного вправо, чуть назад.
Опытная мужская модель, красивый как картинка Стефан.
Нам объявляют перерыв. Мы смотрим отснятый свежий материал. Некоторые фото просто чудо. Японская команда — фотограф, стилисты — довольно кивают, улыбаются. Меняют декорации. Сейчас — это гостиная, мягкий диван салатового цвета, темно-зеленый однотонный ковер, молочного цвета торшер с зелеными кисточками, в стиле японского фонарика. Может, и у меня (не так уж долго ждать осталось) появится такая красивая комната. Если повезет с гонорарами, то и целая квартира.
Нас переодели в новые пижамы. Более яркие и не такие теплые. Попудрили лица, чтоб не блестели.
Стилисты утонули в темноте студии. А нас заливал белый свет.
Стефан сидел на диване, я разливала чай на маленьком столике. Изображая молодоженов, улыбались друг другу, глядя в глаза. Зиночка научила: никогда не смотри прямо в глаза партнера. Это утомляет, мешает, смотри чуть выше переносицы.
Я, конечно, уже влюблена в Стефана. Какой он взрослый, мужественный. Настоящий мужчина из сна. Мне уже не шестнадцать. А шестнадцать с половиной. И мне нравятся его руки: такие горячие, мускулистые, загорелые.
Новая сцена Стефан: приобнимает меня за талию своими прекрасными руками, выглядывает сзади, весело заглядывает в мое лицо, широко смеется… Если бы это могло быть наяву: мы где-то на берегу океана, пальмы, теплый ветер. Мы обнимаемся, смеемся, бегаем по шелковому песку…
Конец съемочного дня. Я устала, болит спина, слезятся глаза (капли для глаз всегда под рукой). Я выжата, но мило улыбаюсь Стефану, хотя главное желание сейчас — под душ и в постель.
— Сходим куда-нибудь на выходных, малыш?
Стефан слегка улыбается. От его сексапильности можно в обморок грохнуться.
Конечно, дорогой. Я уже решила, что ты вполне можешь стать моим первым мужчиной. Неважно, когда это произойдет. Когда я буду готова, когда во мне не останется сопротивления себе самой. То есть мое внутреннее Нечто будет согласно. Сейчас стараюсь выглядеть невозмутимо спокойной.
— Сходим, конечно.
— Я спешу, у меня еще один кастинг, — извиняется Стефан.
— А я домой, отдыхать. Наверное, завтра и не встану.
— Поначалу тяжело. Счастливо!
Стефан энергично исчезает.
Я привезла с собой японско-русский мини-разговорник. Выписываю самые нужные фразы. Коннитиеа — здравствуйте, добрый день. Гэнки дэс ка? — как дела. Аригато — спасибо. Сумимасэн — извините. Каеаи — красивая. Бусайк — некрасивая. Ай ситэ иру — я тебя люблю.
Особенно старательно повторяю, заучиваю последнюю фразу. Скоро пригодится для Стефана. Он уже неплохо знает японский. Еще бы! Работает с шестнадцати лет моделью по Азии и Европе. А сейчас ему двадцать семь.
Долгожданная суббота. Я и Элина (я зову ее сейчас Элей) под предводительством Яны едем гулять за город, спустимся в пещеры. На нас надевают плащи, каски, обвязывают специальным снаряжением, пояса с длинными веревками соединяют нас, чтобы не потерялись. Гид, худенький юноша, еще меньше, чем я ростом, ведет нас в глубину пещер.
Как здесь красиво! Эля пищит от впечатлений, как комарик. Ей весело — страшно. Шуметь здесь не разрешатся. Она еле сдерживается, чтобы не заорать, когда видит тысячи черных лакированных летучих мышей, висящих, как положено, вниз головой. Выбираемся на солнце, уставшие, довольные.
Теперь идем в парк, потом покушаем где-нибудь.
Мы отдыхаем на скамейке в парке. Ноги гудят. Яна повествует историю о своей стрижке.
— Я работала как заведенная. Агентство меня обожало. Столько заказов, столько денег! Когда уезжала в Европу, они ждали, писали мне. И вот в один прекрасный день в Токио я поняла, что невыносимо тянет подстричься. Агентство ответило, что если я погублю свои роскошные длинные волосы, они больше меня не хотят знать. По контракту этого делать нельзя. Ну, вы знаете сами. Я подстриглась в Европе. Отослала им свои фото с новой прической. Они ответили, что не заинтересованы больше во мне. Тогда я послала фото их конкурентам. Меня пригласили, и работы стало в три раза больше. В новом агентстве мне сделали свежие тесты в новом стильном образе, и дело пошло. Заказы так и сыпались: на фотографиях я близняшка Милы Йовович из «Пятого элемента». А весь модельный мир с ума сходит, если модель похожа на какую-то знаменитость. А то агентство, которое мне отказало, кусает локти до сих пор. Дураки.
Яна велела нам достать блокнотики и продиктовала полезные продукты: коричневый рис, яйца, обезжиренное молоко, йогурты, бананы, куры (грудки), шпинат, лосось, чеснок, травы…
У меня есть слабость, с которой я справиться не могу: это шоколад. В любое время суток черный шоколад. Мама прячет от меня конфеты по разным потаенным местам в доме. Потому что я съедаю сразу все шоколадное, что вижу. Просыпаюсь ночью от желания съесть кусочек шоколада, зову маму как маленькая. Иначе не засну. Мама встает, находит конфету, спрятанную для меня же, или маленькую шоколадку. Спасибо природе. Кожа остается чистой, редко когда прорвется один прыщик. Два дня живу без шоколада, прыщик проходит.
Нет ничего вкуснее этих ночных шоколадных конфет. Но об этом я молчу, мне стыдно признаться перед Яной и Элей об этой своей слабости.
Записываем в блокнотик несколько проверенных Яной диет.
Как хорошо быть Яной!
Мне все нравится в ней. Я влюбленно слежу за ее мимикой, жестами, манерами, голосом. Подражаю ей: так же встряхиваю головой, копирую улыбку. Я бы хотела быть Яной.
Фотографирую для Зиночки Японию. Потом все расскажу, покажу ей видео и фото. Вот японский бомж живет за супермаркетом. У него не хватает денег на жилье, в Токио цены за квадратный метр очень высокие. Ему дали разрешение на фанерную коробку позади супермаркета Там есть все необходимое по минимуму для жизни. Поставлены счетчики на электроэнергию и воду. Бомжик работает. Утром он выходит в деловом костюме, с кейсом, спешит на метро, сливается с миллионами таких же, как он, японцев средних лет, в костюмах-клонах, с кейсами (найди двадцать отличий).
Метро в Японии чистое. Надписи на двух языках: на японском и английском.
А вот сады камней. «Инопланетные» рисунки на гравии. Спокойствие, тишина, густой аромат хвои. Внутри дома садимся на пол. Перед нами низкий столик. Миниатюрная японка в кимоно, загадочного возраста женщина, наливает чай…
Телевизоры на стенах домов. Стоишь на остановке и смотришь огромный телевизор.
А вот магазин игрушек. Наши родные Чебурашки, сотни Чебурашек, маленьких, больших, огромных.
Витрины как из фильмов о будущем: роботы, светящиеся манекены, запредельный дизайн.
Завтра у меня свидание со Стефаном. Я надену белую блузку, любимый фиолетовый пиджак (нет слов, какой он потрясающий!), новую бижутерию к нему в тон. Черные брючки, туфли на очень высоком каблуке (одиннадцать сантиметров!). Зачешу волосы назад, глаза слегка трону нежными сиреневыми тенями, чуточку синей тушью верхние реснички. И очень ярко губы — шикарной фиолетовой помадой, или можно сказать — цвета темной сливы.
Яна знает о моем завтрашнем свидании.
— Послушай, Саш, что я тебе скажу. Ты просто послушай, я желаю тебе много-много счастливых свиданий. Это необходимо. Это жизнь, которая проходит через сердце каждого из нас. Особенно трудно девушкам, если они трепетные, ранимые. Когда тебе будет очень плохо, ты вдруг не сможешь больше даже думать о своем избраннике, вспомни мои слова, которые я тебе сейчас скажу, — просто иди дальше, не жалей ни о чем. Главное — ни о чем не сожалеть.
Стефан ждет меня у метро. Это просто смешно, как такое могло случиться? Стефан одет в белую рубашку и вельветовый пиджак фиолетового цвета. Мы в одной цветовой гамме. Вот это совпадение!
Стефан сам удивляется. Но его это не смущает. Он ведет меня в кафе. Это необычное кафе. Здесь все меню сделано из зеленого чая. Пирожные из зеленого чая, с кремом из зеленого чая и лимона. Коктейли из зеленого чая. Кофе из зеленого чая. Мороженое из зеленого чая. Интерьер весь в оттенках зеленого: шторки, фонарики, бамбуковые обои, подрагивают под потолком прозрачные зеленые бабочки. На стенах традиционное какэмоно — это картины, рисунки. На них обязательно на японском языке написаны цитаты из национальной поэзии. Звучит негромкая музыка. Нежный голосок японской певицы о чем-то выпевает, тоже зелененько, ненавязчиво, наверное, про любовь. Стефан протягивает мне меню. Я заказываю только коктейль, подчеркивая свою скромность и непритязательность. Стефан тоже заказывает себе такой же.
— Я уважаю девушек, которые сами зарабатывают себе на жизнь, — говорит Стефан, потягивая коктейль.
Я жду, когда мороженое растает в моем коктейле.
Это мне комплимент? Да, я уже стараюсь сама заработать, любимым людям помогать, привозить им подарки.
— Немного несправедливо, — замечаю я. — Парни-модели получают в два-три раза выше гонорар, чем девушки. И это по всему миру так. Обидно.
— Но нас же меньше в два-три раза, — смеется Стефан.
У него уже солидный счет в банках. Он купил квартиру в Братиславе. Чем он становится старше, тем его гонорары будут выше. Мужчинам-моделям в возрасте платят еще больше: их остается в моделинге очень мало, просто дефицит.
Я допиваю коктейль. Он горьковатый, но приятный.
Стефан расплачивается за наши коктейли.
— Ты не хочешь посмотреть, как я живу?
Вспомнились слова фотографа Димы: «Никогда не ходи ни к каким дядям домой, кроме меня». Но Стефан не взрослый опасный дядя, он — парень, коллега. И у нас, кажется, романтические отношения. И мы, может быть, даже поженимся когда-нибудь и будем жить семьей в квартире в Братиславе, работать моделями, пока станут приглашать.
У Стефана уютно. Квадратная комнатка апельсинного цвета. Стены, коврики, подушки, покрывало все в оттенках оранжевого.
— Как у тебя мило, — говорю я. И замечаю: очень чисто, подчеркнуто чисто. Чистюля. А я не приверженец идеальной, стерильной чистоты.
Стефан проводит меня в ванную. Моет руки, я намыливаю ладони мягкой душистой пеной с ароматом миндаля. Замечаю сотни баночек с кремами, масками, скрабами… Мне не хватит воображения, чтобы досочинить, что и для чего тут стоит… Но Стефан же модель, вспоминаю я. Ему нужно для работы.
Проходим в комнату. Стефан включает Стинга. Стинг поет о вечном.
В апельсиновой комнате так чисто, что не знаешь, куда сесть… На тумбочке замечаю фото Стефана в обнимку с Яной. Но ведь все уже прошло, и Яна не против наших со Стефаном встреч. Они разошлись года два назад. Фото Яны рядом, мне становится веселее, я чувствую себя более смелой.
Стефан приобнимает меня, поднимает на руки, и вот мы уже танцуем под безразмерного Стинга. Стефан медленно приближается к моим губам, целует. Все, что происходило у меня с мальчиками из нашей школы, — детство. Я мгновенно понимаю это. От поцелуя Стефана у меня куда-то пропадают ноги, я их не чувствую. Сердце не знает, что ему делать, оно замерло в удивлении — вот это адреналин!
Но я действительно не стою на полу. Стефан приподнял меня, держит на весу на своих крепких, загорелых руках. И снова целует меня, но этот поцелуй какой-то другой. Он проходит через всю меня электрическим током, заземляется, оставляя ощущения ожога: и знобит, и горячо… Надо будет поделиться этим с Яной, рассказать ей, но я тут же вспоминаю: Яна как раз знает. И получше, чем я. Стефан отходит поменять диск. Я понимаю, что с меня достаточно на один вечер, голова не варит, кружится, ноги подкашиваются. Все, я еду домой. Как же ему сказать?
Звонит мобильник Стефана.
— Извини, малыш, мне нужно на встречу с работодателем, он прилетел на два дня в Токио, нет времени. Ни у кого нет времени в этом сумасшедшем мире.
Как хорошо, как удачно кто-то позвонил.
— Я снова не успеваю тебя проводить. Такси?
— Нет, спасибо, я хочу немного погулять, ведь не поздно еще?
— Нет, но долго сама не гуляй.
Мне надо прийти в себя. На улице становится легче. Я успокаиваюсь. Спускаюсь в метро. Домой. Завтра рабочий день. Снова десяток кастингов, к вечеру без ног.
Надо выглядеть без синяков под глазами. Конкуренция просто дикая. Бывает по пятьсот моделей на кастинге. Все красавицы. Бедный работодатель вытирает пот с лица платочком: как выбрать из такого количества красавиц всего лишь одну? Вот тут и надо ему помочь. Включаю внутренний прожектор, и заказчик находит меня, облегченно улыбается: вот, это она, решает он. Можно ваш бук еще раз посмотреть? Девчонки кривятся в мою сторону: что этот заказчик нашел в маленького роста девчонке с квадратным подбородком? Но дело сделано, я получаю работу, а остальные девочки расходятся разочарованные, уставшие. Милые конкурентки, но у вас же есть подиум! Вы — модельного роста, с длинными ногами, у вас еще будет много работы! Мне приходится действовать подпольно, иначе останусь ни с чем.
Удача! Невероятная удача! Мы с Яной будем работать вместе на свадебных платьях! И кого-то из нас выберут на обложку для журнала для невест «Медетта». Я радостно понимаю, что это будет великолепная Яна. У Яны самый лучший букер в Японии — Сираи-сан. Он достает для нее шикарные заказы. Маленького роста миниатюрные стилисты, молоденькие японочки, приподнимаясь на цыпочки возле высокой Яны, надевают ей парик. Точно под цвет ее волос. Все-таки не могут дотянуться до Яны, приглашают ее аккуратно присесть на краешек стула в пышном хрустящем платье невесты. Яна вздыхает слегка, но мило улыбается. Опасливо присаживается на краешек стула. Ей очень неудобно, я понимаю это, но Яна мило, нейтрально улыбается. Вот закалка профессионала! Мои волосы поднимают наверх, добавляют шиньон, чуть светлее, чем мои волосы. Нам вместе весело работается. У нас с Яночкой прекрасное настроение. Творческая группа тоже светлеет лицами.
Мы — то подружки невесты в серых атласных платьях, с одинаковыми букетами в руках, то невесты в белых и слоновой кости пышных нарядах… Заканчиваем быстрее обычного. До обозначенного времени остается еще два свободных часа.
— Вы — сестры? — спрашивает нас творческая группа.
Я стала походить на Яночку. Мне радостно, что уже другие замечают это.
— Пойдемте в ресторан, — приглашает представитель заказчика. — Вы сегодня хорошо поработали.
Вот и славненько. Не отмахнулись от нас недорогими салатами и рыбкой.
Ресторан — это солидно.
Зачеркиваю на календаре день, который прошел. Считаю, сколько осталось до возвращения домой.
Даже два длинных месяца проходят.
Последнее время я бегала от Стефана. У меня не хватало смелости для серьезных отношений. Все-таки я еще маленькая. Внутренние часы молчали. Все еще впереди. Если Стефан предназначен мне судьбой как мой первый мужчина, он никуда не денется от меня. Бойся, Саша, своих желаний, они сбываются.
Яна звонит, радостно сообщает мне, что на обложку выбрали меня. Вот Зиночка обрадуется! Заплачет от счастья. В ней столько любви, переполняет ее до краев. И расплескивается через слезы…
Это моя первая обложка. Отметим с Яночкой.
Стефан все-таки придумал, как меня заманить на свидание. Он просит помощи, ему надо купить одежду. В моем вкусе он не сомневается. Я немного польщена: комплимент от такого щеголя и денди…
В субботу рано утром поедем с ним в район вещевых рынков. Там продают в розницу и оптом качественные вещи, которые потом в Европе гордо продаются в бутиках по космическим ценам.
Мы приезжаем рано. Хорошо, что нет дождя. Можно спокойно и с хорошим настроением бродить по бутикам. Стефан обязательно предложит мне что-то купить, но я (о ужас! где моя воля, ау! неужели я смогу так сказать?!!) скажу ему гордо: нет, спасибо, мне пока ничего не надо. Стефан скрупулезно выбирает, строго рассматривает ценники. Меряет огромную кучу отобранной одежды. Обычно девушки мучают своих парней. А тут я, с ноющей от усталости спиной, жду, когда взрослый парень перемеряет сто кило одежды. Как это утомительно! Когда он уже выберет хоть что-нибудь?! Наконец я, измученная, иду рядом со Стефаном, который несет огромные красочные пакеты. Купил себе одежды на три тысячи долларов. Мне не предложил ничего. Даже хоть какую-то компенсацию. Я все субботнее утро вместо того чтобы отдохнуть, отлежаться после пятидневной беготни по огромному Токио, простояла с ноющей от такой несправедливости спиной и устало гудящими в унисон с позвоночником ногами…
— А ты себе ничего не купила?
У меня шок.
«Девушки должны сами зарабатывать себе на жизнь».
— У меня нет денег на шмотки, — дерзко отвечаю ему.
Стефан невозмутим.
— Может, ты хочешь, Саш, на рынок Хараджуку? Там самые низкие цены, купишь себе что-то подходящее? Или ты не планировала сегодня себе что-то покупать?
Елы-палы…
— Поедем поедим, малыш?
День все равно испорчен. Может, там оправдается, в кафе.
Мы спускаемся в метро. Стефан платит за себя, ждет, когда я заплачу сама за себя. Минуточку. На пути к рынку взял взаймы у меня на одну поездку в метро, не было мелочи. Забыл?
— У меня снова нет мелочи, чтобы тебе отдать сейчас. Плати за себя. И едем в кафе.
Что?!! Ну, может, я чего-то недопонимаю? Спешу с выводами? У него другой менталитет, западное воспитание.
Только в кафе, присев на мягкий диванчик, я осознаю, насколько устала.
Стефан что-то заказывает для нас обоих. Я попросила его самого выбрать блюда. Может, теперь он заплатит? Как положено мужчине, приглашающему девушку в кафе, в стадии романтических поцелуев… Но нет, мы платим отдельно. И это только начало отношений! Сейчас, за ланчем, он твердил, что хочет, чтобы я приехала к нему на родину, познакомилась с мамой, с бабушкой, с его городом детства. Конечно же, за мой счет. Представляю, какое это будет увлекательное путешествие. Я подумываю, как от него сбежать. Больше я не выдержу. Пусть у меня неправильное воспитание, по его мнению, но я такая, какая есть.
Не могу поверить — два месяца прошло! Подошло время возвращаться домой. Мне и грустно прощаться с Токио, и ужасно хочется домой… Напоследок Сатоши объявляет мне, что у Зиночки нет вкуса, если она выбрала меня моделью. Мне надо завязывать с модельной карьерой, сидеть у себя на родине.
— Ты, Саша, не модель, — Сатоши принялся беспощадно перечислять мои недостатки…
Заплакать хотелось невыносимо. Еле сдержалась. Зиночка будет мною гордиться.
Все равно я благодарна дикому Сатоши за мое открытие Японии. За Токио. За Яночку, за все, все, все…
Я лечу.
Домой
Мечтаю увидеть родных. Зиночку, свой город. Везу подарки.
Яночка улетела раньше меня. Я буду скучать по ней.
Мой город показался мне меньше, чем тот, который я вспоминала. Все выглядело как-то по-другому. После громадного Токио мой городок стал мне совсем мал по размеру.
И квартира как будто сжалась, выглядела тусклой. Но я счастлива была обнять всех родных. Теперь мне предстояло догонять школьную программу. Но не это меня напрягало, а то, как встретят меня в школе. Многие будут завидовать. Недоброжелатей, конечно же, прибавится. Придется быть сильной. И дома не отдохнешь.
Следующий раз поехать смогу только в летние каникулы: в этом году сложные экзамены.
С Зиночкой легко, она понимает сразу, ловит все нюансы… Дома тяжелее. Рассказываю родителям, бабушке, знакомым о поездке. Смотрю: реакция отсутствует. А с «модельной мамой» общие интересы: Зиночка счастлива, сияет просто. Перелистывает мои каталоги. Страницы из журналов. Прижимает их к сердцу.
Теперь надо переключить себя на школьные нагрузки. Окончить учебный год, и можно лететь летом снова на модельную работу.
Только теперь не к сумасшедшему Сатоши, а в одно из самых лучших модельных агентств Токио. У меня неплохой бук, профессиональные каталоги, журналы. Надеюсь, примут. Зиночка уже занялась переговорами…
В школе нездоровая эйфория.
Девчонки из класса с ума посходили. Все толпами хотят со мной дружить. Некоторые из них меня раньше даже на свои дни рождения не приглашали. Только Наташа по-прежнему полна ненависти. Я знаю: она уже два раза подговаривала друзей своего парня меня поколотить. Наташка со знающим видом старательно уверяет всех знакомых, что я там работала «сами знаете кем». Люди, далекие от модельного мира, верят. Что они знают из газет и телевидения, то и представляют себе. Наташа этим пользуется. Настраивает друзей против меня.
Скорей бы окончить эту школу с тягомотными уроками. Я поступлю в институт на менеджера по управлению. Зиночка договорится на кафедре, чтобы мое модельное отсутствие было не очень заметным. Смогу летать два раза в год на модельную работу. Потом догонять в институте придется. Нагрузка, конечно, предстоит такая, что мало не покажется. Но юность проходит быстро, а институт никуда не убежит…
Кто-то с силой стучит в дверь.
Я открываю через цепочку. Здесь не Япония. В наших токийских модельных апартаментах девушки попросили приделать на все двери замки. Менеджеры удивились. Какие замки? Зачем?
За дверью — Костя, первая любовь. Он, тяжело дыша и криво улыбаясь, приказывает:
— Открой.
— Костя, иди к себе домой. Раньше надо было думать, когда за Инной бегал.
— Я тебя всегда любил, — Костя привычно шатается, еле держится на ногах.
— Сколько ты выпил уже? Сейчас шуметь начнешь на весь подъезд. Все, что вы умеете здесь, это надраться до безобразия. А что ты можешь девушке предложить?
— Себя, — уверенно говорит Костя.
— Много…
— Нет, вредно наших девчонок за границу посылать, — Костя нашел опору, сел на ступеньки. — Вредно. Такие приезжают…
— Гораздо лучше девчонок посылать по матушке и дальше. Большие возможности у наших девчонок рядом с вами, удальцами. Иди домой, Костя. Иди проспись.
— Я вернусь, — важно обещает Костя.
Еще недавно я сохла по нему. Плакала по ночам, заедая горе любимым шоколадом… А сейчас я смотрю на этого парня и отчетливо вижу: закончит Костя здесь свою жизнь, спившийся, потерявший здоровье, на местном заводе. Будет жить, как в потемках, хватаясь за бутылку. Тягучая, неподъемная судьба.
После возвращения домой я все вижу по-другому. Все вокруг кажется ужасающе реальным. Серые лица людей. Тяжелые, грустные взгляды вопрошают: за что мне такая жизнь? Беспросветность. Невозможность изменить что-то к лучшему.
Стефан часто звонит. Пишет на e-mail. Рассказывает, кто из наших знакомых в каких странах работает, какие новости… Он уверен, что ничего не произошло, что у нас какие-то отношения. Хочет подгадать свой контракт по времени с моим, спрашивает, куда я планирую отправиться. Зиночка считает, что обязательно нужно поработать в Китае. Можно сделать несколько сильных журналов, получить заказ на рекламу.
Учебный год закончен. Экзамены успешно сданы. Родители и бабушка довольны. Мне уже семнадцать, а я еще так ничтожно мало преуспела в модельной карьере!
Я вылетаю в…
Китай
Контракт на шестьдесят один день. Визу в посольстве получила легко, за несколько минут. Пересадка во Франкфурте-на-Майне. Аэропорт поражает громадными размерами. Архисложный организм. Представляю, какая армия рабочих обслуживает этого гиганта.
Я жду свой самолет на Пекин. У меня два часа в запасе. Это оптимальный перерыв между пересадками. Если задержится рейс, есть шанс успеть на второй самолет. Я брожу по залу ожидания, разглядываю бутики. Что-то случилось? Пассажиры забегали, засуетились, зашумели, взволнованно перекрикиваются на разных языках. Голос дежурной повторяет на английском: неполадки с электроникой. Поломались таблоиды с объявлением рейсов. То есть мой самолет улетит, а я так и не узнаю измененное время рейса и где был мой гейт… Это не аэропорт, а настоящий мегаполис. Тысячи пассажиров мигрируют в разные концы света. Здесь пересекается весь мир. По аэропорту передвигаются электрические бесшумные машины с прозрачным верхом. Шейхи, их жены, дети. Нервные мужчины с закрытыми на крепкие засовы лицами, в дорогих костюмах, с ноутбуками. Элегантные пожилые дамы в изящных шляпках, безупречных костюмах, с неизменной ниткой жемчуга на густо напудренной шее.
Найти бы кого-нибудь, кто еще летит в Пекин! Но как найти из сотен пассажиров того, кто летит именно в Пекин? Сейчас поймаю сотрудника аэропорта. Покажу ему билет, пусть поможет мне найти мой самолет…
— Это омлет! Это какой-то омлет, а не табло! — кричал по-английски высокий рыжий парень в красной клетчатой рубашке с рюкзаком за плечами.
На меня накатила паника. Помогите, караул! Если я пропущу самолет, у меня нет денег на новый билет до Пекина с пересадкой до Гуанчжоу. Останется только одно — возвращаться назад на родину. Придется перенести на ближайший рейс дату обратного билета, а если не будет свободных мест, надо будет пожить в гостинице аэропорта. Представляю, сколько стоит здесь гостиница для неумных пассажиров!
— Девушка, что случилось? — приветливый спокойный голос.
Родной язык. Передо мной высокий мужчина лет тридцати трех, в элегантном костюме, на руке плащ…
Игорь не летел в Пекин, но все узнал, проводил меня в мою очередь на регистрацию. Выяснил, кто еще летит в моем рейсе, «прикрепил» меня к семейной паре русских молодоженов. Я не могла не оставить ему свой домашний телефон и свой российский мобильный. Игорь спросил, какое у меня агентство в Китае. Он загадочно улыбнулся, услышав название. Такой надежный, спокойный. Мой спаситель, покровитель, старший друг… И симпатичный, похож на Кевина Костнера.
Я прошла регистрацию. Впереди еще оставалась проверка паспорта, а затем «сканирование» через рамку… Перед стеклянной стеной стояли три очереди. Люди со всего мира стояли в ожидании у подвешенных к потолку компьютеров, на которых высвечивались их рейсы…
Я послушно шла за молодоженами. В перерывах между поцелуями они оборачивались и улыбались мне…
Почти все мужчины без спутниц, которые томились перед стеклянной стеной, заинтересованно повернулись в мою сторону: юная стройная блондинка, с большими голубыми глазами, в черном стильном брючном костюме. Им стало гораздо веселее… Я поискала глазами Игоря, но его не было среди присутствующих в этом секторе. Интересно, куда же он летит? Наконец подошел и мой черед. Я перешагнула за стеклянную дверь и попала в руки крупной, широкоплечей представительнице закона. Непонятная ненависть исходила от ее прищуренных глаз, от поджатых узких губ, от всей ее агрессивной квадратной фигуры в форме. Скорей всего, она ненавидела весь женский пол в возрасте цветения, не относя себя к прекрасной половине человечества, по понятным причинам. Некрасива? Это не то слово. Черты лица как будто из глины вылеплены, наспех лопаткой подправлены, но самое уродливое — злоба, дополняющая ее «симпатичный» облик. Она стала громко приказывать мне на немецком, широко жестикулируя. Я непонимающе пожала плечами.
— Хенде хох! — закричала она, и я наконец поняла, чего от меня хотят, благодаря советским фильмам про войну.
Я подняла руки, она довольно больно стукнула меня каким-то прибором по ногам, приказав (тут уж сообразить было совсем нетрудно): «Ноги на ширину плеч».
Внутренне содрогаясь от брезгливости (не понятного пола отвратное существо прикасается ко мне!), я встала, как она требовала, чтобы эта пытка скорей закончилась. Сразу припомнила десяток кадров из фильмов про фрицев. Моя мучительница, злобно прищурившись, долго водила по моим ногам, подмышкам, спине, пятой точке своим прибором, как будто я была закоренелой преступницей, только что вышедшей на свободу. Она подчеркнуто недоверчиво, не желая мириться, что так ничего и не обнаружит, все рыскала по моим сорокам шести килограммам, надеясь обнаружить как минимум автомат Калашникова. А как бы ей хотелось найти у меня что-то запрещенное, больно прихватив за локоть, потащить в допросную комнату.
Носорогиха снова пронзительно закричала, указывая на мою сумку, как будто там могла быть бомба. Я протянула ей свою сумочку, скорее походившую на большую косметичку. Носорогиха нетерпеливо, раздраженно, демонстрируя, что я заставляю ее ждать, дернула к себе сумочку, прощупала ее опасливо (вот актриса!). Затем крикнула мне, тыкая в сумку толстым огромным пальцем: «Сама покажи, что там внутри!» Я поняла взгляд: по ту сторону стеклянной стены все мужчины сочувственно улыбались мне, некоторые, высоко поднимая руки, сжимали кулаки, выказывая мне поддержку как популярному политическому узнику. Мне стало приятно. Даже смешно. Ситуация трагикомичная. Я аккуратно выложила содержимое сумочки: косметику, телефон, влажные салфетки. Конечно же, несколько больших шоколадных конфет, кошелек, три старых любимых блокнотика и один новый. Ручки, ключи… Мучительница рванула сумку к себе, сметая мои вещи со стола: остались только блокноты, ключи и телефон. Она сделала это нарочно, с точностью снайпера кинув на пол только то, что не подняло бы скандала. Я заметила: она победно переглянулась с коллегой, такой же носорогихой, работавшей параллельно. Специально набирают их, что ли, по такому мощному стандарту? Моя помада, тушь, уже разбитая пудреница, ручки, зеркальце, духи, косметические карандаши, салфетки… — все это валялось сейчас на попу рядом с ее огромными ногами.
— Быстро, быстро, собирай все это! — крикнула она мне. Во мне открылся международный переводчик, я уже легко понимала ее крик.
Мужчины, по ту сторону стеклянной стены уже рассмотревшие в подробностях и с большим удовольствием содержимое моей сумочки, неодобрительно качали головами, осуждая носорогиху. Некоторые хватались за сердце, выказывая мне свою солидарность. Я собрала только то, что осталось на столе: кошелек, телефон, блокноты, ключи… Все, необходимое для жизни. И гордо подняв голову, пошла дальше. В спину мне ударил невидимым, но ощутимым кулаком гневный крик носорогихи, которую скрутила вторая схватка. Нацепив маску презрения, я прощально повернулась: сейчас это чудовище оценит всю глубину моего отвращения. И невольно замерла, позабыв про оскорбительницу: все мужчины за стеклом дружно аплодировали мне… Я улыбнулась (надеюсь, ослепительно?) голливудской улыбкой, как настоящая звезда. Съела, мутантиха в форме?
Один из них, лет тридцати пяти, с ноутбуком в руке и кучей проводов, мини-микрофонов возле рта, за ухом, вокруг шеи, прикрепленных к карману пиджака, протянул мне свежекупленный кулек с логотипом местного дежурного магазинчика. А в нем пострадавшие в схватке с мутантихой мои вещи.
— Пожалуйста, возьмите! Это ваше, — произнес он быстро по-английски, заметно стесняясь. — Я должен бежать, самолет и так задержали, мне очень жаль, сегодня такой сумасшедший день.
Я горячо поблагодарила его, попрощалась. Затем выбросила разбившуюся помаду, и пудру, тут же зашла в дежурный магазинчик, купила им замену у антипода мутантихи — красивой приветливой продавщицы, настоящей Гретхен, еще взяла спрей — лосьон для кожи и маленький пробник новых духов… На первом этаже — мутантихи, крики, стресс — местный ад, а здесь, на втором, приветливые улыбки, ароматы, красивые товары — локальный рай. Кому война, а кому и победа. У меня настроение только поднялось. Я выиграла эту битву. Я — юная красивая модель, путешествую по миру. Меня любят, желают, чтобы моя красота двигала товар к людям. Я обладаю этой властью, я влияю позитивно на мир, я меняю его. Мир не может не заметить меня. Не может заявить, что меня не было, «пропала, как бы вовсе не бывала»… Я живу!
Какой-то мужчина лет пятидесяти предложил мне вы пить кофе или чай в кафе, успокоиться. Сказал, что поможет мне написать жалобу на носорогиху и что выступит свидетелем. Наверное, юрист или адвокат. Если бы я оставалась здесь, во Франкфурте, я бы, может, и приняла его профессиональное приглашение попортить жизнь этой мутантихе. Но я лечу на два месяца в далекий Китай… Я поблагодарила, отказалась. Остальные мои подоспевшие поклонники, прошедшие экзекуцию у стеклянной стены мужчины, следили за каждым моим движением. Они хотели бы познакомиться со мной, но не решались. Ждали моего знака — чтобы я улыбнулась или присела к ним в кафе за столик. А времени оставалось все меньше: испуганные путаницей рейсов пассажиры спешили занять места… Я вошла в свой гейт, примостилась на металлическом сетчатом кресле, с облегчением вздохнула: устала, нанервничалась, спектакль с носорогихой стоил мне немало калорий.
Может, мужчины приняли меня за актрису? Не хочу их разочаровывать… Мне уже несколько раз в Японии сделали комплимент, что я в некоторых своих ракурсах напоминаю Скарлетт Йохансон… Но Скарлетт не стала бы как простая смертная стоять в общей очереди… Она вип-персона.
В салоне самолета было тихо. Уставшие пассажиры дремали. Другие прильнули к иллюминаторам, притихшие от красоты: мы поднимались над алым восходом, густо розовели пышные облака, голубело небо. Ты главный, Создатель. Долетим ли мы, только Ты знаешь. Спешу сказать тебе — СПАСИБО! За всю красоту, которую я вижу, за то, что поднимается, как на детских качелях, моя душа… За то, что Ты даешь мне время учиться дорожить всем, что получаю от жизни.
Наш самолет набрал высоту. Послышались щелчки, пассажиры расстегивали ремни безопасности (что может спасти в самолете, какие ремни? Это же не машина на дороге…) Стюардесса разносила напитки. Позвякивали бутылки, моторы заглушали голоса… Я засыпала, привыкая к образу Игоря… Скоро мы встретимся. Узнаем друг друга поближе. Уедем вместе отдыхать. Посетим какой-нибудь экзотический островок, покатаемся на яхте. Игорь покажет мне, как управлять. Я быстро учусь. Или улетим на неделю в Париж. Будем гулять, держась за руки, по улочкам старого Парижа… Игорь не похож на человека, который может обидеть. Игорь такой светский, такой взрослый, мудрый… Он многому меня научит. В сущности, я — глупая, маленькая девочка.
Я стою в Гуанчжоу, в аэропорту, вытираю слезы: это точно, что беда не приходит одна. Мой багаж полетел в Индонезию. В аэропорту меня встретил молодой китаец, менеджер моего агентства. Он немного говорит по-английски. Редкий случай, когда я могу не стесняться своих познаний в английском и чудовищного (я еще учусь…) акцента. Он помогает заполнить декларацию о пропавшем багаже.
Очень весело, прикольно: у меня с собой ничего нет, никаких вещей… Мое второе «я» — мой багаж (сотни раз думано-передумано, сложено-переложено все необходимое) улетел себе на Бали. Где это Бали?
В агентстве меня встретили дружелюбно Посочувствовали пропаже багажа, заверили: это временно, неделя — максимум… Поселили в комнате. Я мгновенно заснула. Последующие два дня, пока мой багаж не вернется ко мне, я буду ходить в футболке моей соседки по комнате, Марты. Потом выберусь на рынок, что-нибудь прикуплю.
Никогда не знаешь, с кем окажешься в модельных апартаментах, с какой личностью. Боевая готовность номер один. Твердить как заповедь: все, кто тебя окружает, посланы не случайно, это твое новое зеркало.
Марта очень громко разговаривает. Я уже посчитала, сколько осталось дней до окончания ее визы. Если она ее не продлит… В апартаментах нас двое, но Марта пребывает сразу во всех местах: в комнате, в кухне, в ванной, на балкончике и снова в комнате… Когда она «дома», мне нигде нет места. Я уступаю Марте жизненное пространство. Иначе она меня раздавит и не заметит, эта девочка — танк.
Марта из Польши, из Варшавы. У нее славянская красота, голубые глаза, овальное лицо, выпуклый высокий лоб, пухлые кукольные губки — все, что заказчики в Азии ищут в иностранной модели. Марта вряд ли помнит мое лицо. Мы прожили с ней неделю. Но она каждый день удивленно вскидывает брови: может, я новенькая? Равнодушно вспоминает: ах, да, это девочка, что спит напротив в моей комнате. Марта сильно погружена в себя, так глубоко, как субмарина. Ей оттуда не видно других людей. Ее вещи под стать хозяйке: они разбросаны везде, заполняют все пространство. Я нахожу ее стринги на моих полочках в шкафу, ее носки — под моей кроватью. Ее свитера по всей квартире: на дверях, на батареях, на спинке кресла, на стульях. Это даже не Катя в Токио, замечательная неряха: это агрессивное завоевание моего пространства. Марте бесполезно объяснять. Она даже не услышит. Сегодня ее очередь выносить мусор, и как обычно, мешок просидит возле двери до позднего вечера и на следующий день. Пока я не выкину сама. Марта плотно увлечена своей жизненной историей. Она уверена: раз она существует, значит, она необходима и очень важна на Земле. Она вдохновенно хамит матери по телефону. Извергает ругательства на своем родном языке. Курит на ходу. Собираясь на кастинг, на работу или в ночной клуб, мотается по всей квартире, пытается найти необходимые вещи и разбрасывает новые… В холодильнике ее продукты также расставлены, запихнуты везде — полочки, отведенные для меня, не считаются Мартой моими.
Через неделю мой дорогой багаж, побывав на Бали, вернулся ко мне. Моя вторая кожа, мое продолжение, все любимое, пропитанное моими флюидами. Выстрадано-куплено-приобретено. УРА! Вернулось ко мне… Теперь моим вещам нужно место. Начинаю войну с Мартой. Я выпроваживаю ее вещи с моих полочек. Аккуратно складываю свои, а вещи нахальной Марты собираю в кучу (им не привыкать), бросаю на ее полку.
Мое агентство оказалось напротив модельных апартаментов. Это очень удобно. Просто перейти улицу. Экономия времени и средств. Остановка автобуса — два шага от входной двери наших апартаментов. Многие номера идут в центр и до аэропорта. В автобусах нет кондуктора, стоимость билета зависит от класса автобуса. Билет на автобус с кондиционером стоит вдвое дороже, чем простой автобус. В городе новое метро, красивое, чистое. Открыты три линии. Недорого, но есть проблема: множество пересадок между станциями. Чтобы добраться до конечной станции, нужно пересесть не меньше чем три-четыре раза. Если учесть, что поезд идет с перерывом в десять минут, теряешь полчаса и больше. Одно возмущение. Таксисты в Гуанчжоу работают круглые сутки. Плата по счетчику. Чаще пользуемся удобным, быстрым такси. Ни в одной стране, где мне случится побывать, водители так не сигналят, как в Китае. Сердце подпрыгивает, уши болят: очень утомительно.
В парадной наших апартаментов находится секьюрити, наш сторож: неподкупный пожилой китаец. Записывает наши приходы, уходы, не пускает посторонних. Апартаменты юношей-моделей в здании-близнеце напротив. Юношам и девушкам категорически запрещено ходить друг другу в гости. Такой этикет соблюдается по всему миру. Модельные пары снимают квартиры. Живут вместе, а работать могут в разных агентствах.
В Китае у меня началась настоящая работа. Каждый божий день, а случалось, и по два раза на день… Меня стали выбирать так, как в Японии и не мечталось. Усталость накапливалась незаметно: однажды я, отупевшая от нагрузок, спала целый день. Искренне радовалась, что сегодня почему-то в моем расписании нет кастингов, а мой вылет в другой город на съемки назначен на завтра. Меня разбудил звонок.
— Добрый день, Саша, мы вас ждем в Шанхае всей съемочной группой… Во сколько ваш рейс сегодня до Шанхая?
Холодея от ужаса, произнесла:
— Извините, маленькая проблема, мой букер сейчас вам перезвонит.
Дрожащими пальцами я набрала номер своего букера, миловидной китаянки Джоин. Извинившись с десяток раз, честно объяснила ситуацию.
— Хорошо, — пообещала невозмутимая Джоин. — Сейчас уладим.
Она перезвонила в Шанхай. Уверяла их, что мой рейс отменили сегодня из-за неисправности самолета. Я прилечу завтра. Вот заработалась! Агентство меня прикрыло, спасибо им. Зиночке не скажу. Позорище…
У меня появились огромные каталоги, где только я одна представляла знаменитые марки нижнего белья. Набирались потихоньку работы в журналах: косметика, одежда, реклама тренажеров и снова белье. Я сделала каталог новой коллекции знаменитого французского бренда. Я никогда не увижу этот каталог: это только для вип-клиентов. Было очень красиво, в европейском стиле: я в черном платье, стилизованном под «Шанель», черные голые деревья в студии, а сама студия — однотонного песочного цвета… Фотографии просто сказочные. Но даже пробничков не дали. Для модели получить свой журнал или каталог — это целая проблема. То, что это архи-важно для дальнейшей карьеры, для работы, для статуса модели, никого не волнует, даже контрактное материнское агентство. Поэтому, заметив на одном из кастингов свой каталог, бесхозно лежащий на журнальном столике, я без стеснения засунула его себе в сумку. Приходится просить девчонок, которые остаются, чтобы покупали журналы, пересылали. Оставлять им деньги. Звонить, напоминать. По сто раз контролировать менеджера в агентстве, чтобы не забыл получить оригинал работы (журналы, мини-плакаты, флайеры…) или прислал хотя бы отсканированный на компьютере материал!
Зачастую такой журнал путешествует по многим странам, передается моделями из рук в руки; пройдя длинный путь, может и через полгода попасть к счастливой хозяйке. Несмотря на конкуренцию, в этом вопросе действует модельная солидарность.
В моделинге Китая работают и начинающие, и успешные модели. Серьезные заказчики из Европы и Америки регулярно просматривают сайты модельных агентств Азии. Случается, попадаются интересные лица. Модели, которые работают чаще в Европе и в Америке, с удовольствием подрабатывают в Китае. Конечно, не топ-модели. В Европе гонорары ведущих моделей на космический порядок выше, чем в Китае. Но остальные модели, интересные, профессиональные, по каким-то причинам не попав в узкий список элитных моделей, неплохо могут подработать в Китае. Вот заказчики и стараются здесь отыскать очень хорошее лицо на модный бренд, тем более что услуги той же модели, но уже в Азии, а также стилистов, фотографов, аренда студии несравнимо дешевле. Реклама получается качественная и недорогая для заказчика. В таких случаях реальные суммы гонораров и страна, где выполнен заказ, держатся в тайне. Поэтому и своих каталогов не дождешься.
В Китае выдают суточные в размере ста долларов. Цены в Поднебесной по сравнению с Японией такие невысокие! Можно позволить себе любимые продукты, красивые вещи, родным и близким — хорошие подарки.
Любимое наше занятие — ходить по выходным на рынок. Чего там только нет! Вокруг Гуанчжоу находится почти половина всех фабрик Китая. Приезжих привлекают огромный ассортимент, цены, которые ниже пекинских на двадцать пять процентов (надо торговаться!), и то, что при таких ценах продавцы не будут настаивать, чтобы купили товар оптом. Если нужны одни туфли — пожалуйста, бери одну пару.
На рынке надо держать деньги в потайных местах. Иначе все украдут. Рынок — место для опытных местных воров. Ходим по рынку, сумки держим на груди… Торгуемся до хрипоты. Обрастаем пакетами. Останутся в конце недели деньги еще покушать в ресторане. Ходим чаще всего в русский ресторан, чтобы отведать борщ и блинчики со сметаной. Тщательно вылизываем настоящую «нашу» сметанку. По ней и тоскуем — в Китае нет такого продукта. Нашли с девочками кафе, где каждый день новая национальная кухня — шведский стол. В понедельник у них выходной. Во вторник — бразильский стол. В среду — итальянский… За вход платим двадцать долларов с человека. Ешь сколько влезет. Сиди сколько хочешь… Все модели привозят с собой в Китай гречку. Скучают по родной каше, здесь такую крупу найти трудно.
День за днем пролетает быстро. Уже почти месяц я в Гуанчжоу. Несколько раз в неделю летаю на работу самолетами местного назначения. Китай — огромный. Расстояния большие. Завтра у меня съемка на месте… Забыла узнать, на что… Вроде как на «фэшен стори» в журнал…
В агентстве сказали: ничего дополнительно брать не надо. Бежевое белье, как всегда. Туфли не забыть (обувь для модели — больное место всех съемок), как полагается.
Остальное в студии будет…
Прихожу, как всегда, немного раньше (уже профессиональная привычка). В студии никого, кроме секьюрити, нет. Сами опаздывают. Вот дают… Наверное, студия не арендованная, а собственная, не тикают денежки по минутам… Появляется фотограф, сутулый, странный немного. Ну кто ж не странен? Голова у него сальная. Мог бы и помыть, творческая личность… Выясняется, что больше никого не будет. Этот фотограф еще и стилист. Говорит, что выбрал меня, чтобы сделать серию снимков. Таких же, как у Кейт Мосс, в одном из журналов «ТОП-МОДЕЛЬ». Кто ему сказал, что я похожа на Кейт Мосс?
Он говорит: у меня в лице тоже есть нечто такое… Крутит в воздухе пальцами. Посмотрим, что он «нарисует» на фотографиях. Почему-то этот фотограф мне неприятен. Но симпатичен или нет, а работать надо. Я смотрю фото Кейт, настраиваюсь. На мне сейчас черная мужская футболка. Волосы взлохмачены, хаотично подняты наверх. Большие, очерченные синими тенями как бы впалые глаза. Подчеркнутые скулы, бледные, удивленно распахнутые губы. Словно я дня четыре не ела. Да, в этом макияже у меня что-то есть от образа Кейт в журнале.
Проходит много часов. Я слежу, чтобы не случилось переработки… Фотограф нервничает:
— Что ты смотришь на часы, ты меня сбиваешь. Я творю, а ты не ценишь.
Пардон, я работаю. Время моей занятости в его студии оговорено заранее. Фотограф злится все больше… Но я старательно позирую, хотя прошло много часов, у меня болит спина и шея. Я вижу — у него ничего не получается. А мое время вышло. Я прямо говорю ему это.
Он взрывается.
— Что это такое?! Ты плохо позировала, денег не получишь. Я сейчас тебя здесь запру. Будешь сидеть, пока не сделаем снимки как мне надо!
Я спокойно отвечаю:
— Звоните в мое агентство. Договаривайтесь, иначе у вас будут неприятности.
Но он запирает дверь.
— Будешь сидеть до завтра, если не хочешь работать. И я скажу, что ты сорвала съемки.
Вот придурок. Нутро меня не подвело. С первых минут почувствовала неладное. Я достаю мобильный, звоню своему букеру. Фотограф выхватывает мой мобильный, прячет в карман джинсов. Это уже слишком. Я медленно подхожу к нему. Беру его за подбородок и говорю тихо, внятно, напористо:
— Если ты сейчас же не откроешь дверь, я разбомблю тебе всю студию. Приедет на шум полиция, а я скажу, что ты меня запер, домогался, а еще я тебе так расцарапаю лицо, что будешь ходить долго-долго, чтобы все видели. А еще у меня есть знакомая в местных масс-медиа, напишем о тебе интересную историю, творчески приукрасим…
Читать бесплатно другие книги:
