Азия. Время красоты Янаева Ольга
Успеваем сходить вечером на представления театра теней. Утром у нас самолет в Бангкок. Выходные так быстро прошли!
В аэропорту меня встречает Анри. Я не говорила ему, что лечу на остров со Стасей. Если Анри знаком почти со всем местным бомондом, ему не трудно было узнать, где я нахожусь и с кем. Стася деликатно отходит в сторону.
Уже несколько дней меня грызут серо-буро-малиновые мысли: я хотела влюбиться и влюбилась. Снова мечта сбылась. Я узнала настоящую страсть. Что-то глубоко и далеко в моем безбрежном сердце подсказывает: я никогда в своей последующей жизни не встречу больше такого мужчину, такую стопроцентно настоящую страсть. Но некоторое благоразумие частично вернулось ко мне, и я смогла задуматься: какое у нас с Анри будущее? От этих предположений потемнело перед глазами. Мы с ним одногодки. Но он — состоятельный мужчина, поэтому потенциальный жених лет до шестидесяти. А я девушка, у которой есть всего несколько лет, чтобы не прослыть старой девой. Анри такой еще романтичный ребенок! Я же спею очень быстро. Мне необходимо думать о семье. Искать на строгой конкурсной основе потенциального мужа, отца моих будущих, славных, лучших в мире детей. И это не Анри.
Крот сомнений разрыл мне душу. Мне надо было побыть вдали от Анри, чтобы вернуть способность спокойно мыслить. Мне снова нужна «комната истины».
Сейчас она богато убрана. Шелковые обои. Кожаные красные диваны На диване сидит Анри. Ему в этой комнате лет сорок. Комната сама решает, какой быть кому в каком возрасте и виде появиться. Он элегантен, в очках. Вид уставший. На лице — никаких эмоций.
— Привет, малыш, — говорит он мне незнакомым низким тембром на моем родном языке, чисто, без акцента, как и полагается в особом пространстве. — Ты совсем не изменилась, выглядишь как тогда. Тебе было восемнадцать лет? И мне тоже. Но я понимаю: подтяжки, диеты, массаж, «уколы красоты», разные аппараты лазерные… Сейчас это не проблема. Однако у тебя хорошая клиника. Ты счастлива?
Но здесь вопросы задаю я.
— Если бы я тогда осталась с тобой, выбрала бы страсть, тебя одного, окончательно, пошла бы по этому пути, что было бы, милый?
Я по привычке назвала его так. Хотя передо мной был нелегкий, восторженный красавец-музыкант, а закованный в броню жизненного опыта солидный бизнесмен. Он ничуть не удивился. Здесь действовали законы памяти и сна, все реально, возможно, доступно.
— Прошло бы совсем немного времени, и мне пришлось бы оставить тебя, малыш. Моя семья — мусульмане. Моя мама говорила: встречайся с кем хочешь, нас это не касается, но женитьба — это уже семейное дело. Мы сами подыщем тебе невесту, сынок. Ты не подходила нашей семье в качестве невестки. Категорически не нравилась моей маме. Отец не вмешивался до определенного поворота событий. Дальше бы случилось вот что: я собрался жениться на тебе, а моя семья встала на дыбы, пригрозила лишить наследства. Пришлось бы нам расстаться. Отец предложил бы тебе компенсацию, ты бы не взяла. Послала бы меня подальше. Малыш, я горевал недолго, я — большой бабник, как оказалось. Потом, когда ты ушла от меня (значит, я все же ушла от него!), до своих сорока трех встречался только с моделями. Это дело затягивает. Простые девушки кажутся блеклыми, унылыми. Чужими… Благодаря тебе, Саша, я и сам стал известной моделью. Ты открыла для меня модельный мир. Я снимался в кино. Заработал два миллиона евро на рекламе трех известных брендов одежды и парфюма. Но позвонил отец, сказал, что надо прекращать баловство, и я принял в наследство фабрику, бизнес и так далее. Мы ровесники, малыш. Тебе сорок семь. Сейчас я бы не сделал тебе предложение. В нашем обществе только юные девушки становятся невестами. Ты уже старая для меня, Саша. Я женюсь на юной дочке миллионера, в апреле свадьба, ее отец арендует целый остров для гостей…
— Спасибо, — прошептала я сквозь слезы.
Анри тотчас исчез, комната закрылась.
Правда очень болезненна.
Встречающий меня в аэропорту Анри ничего не знал о моей «комнате истины». Сильно волнуясь, не дал мне заговорить первой.
— Саша, я написал тебе письмо. Я сейчас прочитаю. Ничего не говори.
Анри еще детским, крупным почерком написал мне любовное послание. Он читал вслух, читал только для меня.
Стася, наблюдавшая за нами, подошла, предложила спасительное:
— Давайте, поговорите вечером, в спокойной обстановке. Сейчас нам надо спешить в агентство…
— Ты можешь сегодня вечером? — бесцветно спросила я Анри.
— Я отменю репетицию, солнышко. Обязательно. Жди меня в апартаментах.
Анри целует меня. Остатки сил покидают меня по-английски. Я все скажу ему. Только не сегодня. Пусть эта ночь еще побудет НАШЕЙ. Я объясню ему утром.
На рассвете Анри отчаянно пытается меня убедить:
— Что нам мешает быть вместе? Мы любим друг друга. Зачем все разрушать?
— Я не подхожу тебе. Я не могу остаться.
Я ухожу. Анри кричит мне в спину: ты — жестокая, неправильная девушка! Теперь всю жизнь у меня на спине будет подергивать, как давно простуженный нерв, клеймо, незримо повешенное моим страстным Анри: ты — неправильная, жестокая девушка…
Прости, любимый! Прощай!
Мне кажется, что я временно умерла, впала в летаргический сон. У меня даже температура тридцать пять градусов. Я хожу бледная, осунувшаяся, тихая, но непреклонная. Мое Нечто согласно со мной. Мы вместе с моим внутренним камертоном переживаем трудные времена. «Иногда убежать — значит одержать победу» — гласит японская поговорка. Я сбежала с поля любви. Я — дезертир. Но это была не моя битва. Я ошиблась полем боя.
Анри будет звонить. Отвыкать по частям, отрывая себя от меня. Его звонки, как электрические разряды, будут встряхивать мое тело: вздрагиваю на его теплый голос, но душа моя уже далеко… Я должна быть сильной. Во имя грядущего, во имя МОЕГО МУЖЧИНЫ. Между нам и будет Музыка и Ветер. Я освободила пространство в душе для новой любви: можно приземляться — полоса свободна.
Стася зовет меня на Бали. Су и Лап ждут нас.
— Ты не представляешь, какой сюрприз приготовил нам Су. Мы поедем к знаменитому ясновидящему, медицилмену. Его снимал канал National Geographic Такой классный старик!
Я вытираю слезы. Понимаю, с Анри все кончено. Это — точка. На Бали начнется новый абзац моей истории о поисках любви. Я знаю это.
Су и Лап встречают нас в аэропорту. Лап так соскучился по Стасе, что стремительно подхватывает ее на руки и кружит, крепко прижимая к себе. Стася пищит на весь аэропорт. Су берет наши сумки. Мы тихо улыбаемся друг другу. Прекрасный мужчина идет рядом со мной. О таком даже трудно и мечтать. Разве я могла бы представить в своем сумрачном провинциальном городке, что где-то на свете, за тысячи километров от меня, живет такой вот сказочный Су? Но мне необходимо время, чтобы отойти от сильного наркоза Анри. Я знаю — еще долго мне будет больно. Еще долго я буду скручивать подушку, пряча от мира слезы по страстному музыканту. Хотя все уже решено, мое сердце переполнено расставанием с Анри. Скоро воды нашего стихийного наводнения должны сойти. Подожду.
Отдыхаем целый день на вилле Су. Здесь по-прежнему все сказочно красиво и необыкновенно чисто. Плаваем в бассейне. Ужинаем в ресторанчике на берегу океана. На следующее утро едем в Убуд. Это центр балийской культуры. Здесь шикарные отели, бутики с картинами индонезийских художников, артгалереи.
Убуд — милый, уютный городок. Королевский дворец в самом центре, а вокруг него — непритязательный деревенский пейзаж. В Убуде тусуются художники, дизайнеры, музыканты танцоры, астрологи. Говорят, здесь встречался Чарли Чаплин с Маргарет Рид.
От Убуда едем на машине до деревеньки, где обитает необыкновенный старик. Ему восемьдесят девять лет. Он художник, скульптор, медиум. К дому предсказателя ведут высокие ступеньки. Он сидит на самой последней, беззубо улыбается нам.
— Мне сказали, — весело щурясь, говорит он, — если я соглашусь сняться на канапе National Geographic, они сделают мне полный рот зубов. А зачем мне зубы почти в девяносто лет?
На самом деле он изучает нас. Позитивным прищуром напоминает мне Деда… Смотрим его картины. Это красочные таинственные ребусы. В каждой виден вопрос и кроется ответ. Стасе старик предсказывает большие деньги, удачу во всем, счастливое замужество. Глядя на сверкающую позитивом, волевую красавицу Стасю, веришь: иначе быть не может. Природа щедро отмерила ей доброты, красоты, жизненной силы.
Хозяин рисует картину. С удивлением я узнаю на полотне лицо Деда. Медицилмен, довольно улыбаясь, рисует в области сердца Деда глазастые цветы. Выделяет ярко-синей краской глаза Деда. Такую же краску наносит на глаза цветов… Через полчаса картина готова. Это подарок для меня.
— Спасибо, — Я смущена, взволнована.
— Ты найдешь занятие в своей жизни: будешь говорить, а люди станут тебе внимать. Будет два брака. Денег много не жди. Твое счастье не в этом…
Я понимаю, у меня есть Дед — главное мое счастье. У меня есть я сама. Я никогда не буду одинока. Дед открыл мне и эту тайну. Одиночество мне не грозит.
Мы возвращаемся от предсказателя на виллу Су. Ночь застает нас в пути. Купаемся под звездами в океане. Сердце плескается в состоянии нирваны. Это настоящее счастье. Перестаешь воспринимать свое тело как конечное. Оно растворяется в безбрежном океане — небе, в звездах, в ночном ласковом ветре.
Ночуем в отеле на берегу. Утром завтракаем в зале с удивительной пирамидой из разных блюд. Здесь и орешки, и оладушки с фруктами, и пирожные, и пирожки… Овощи, рыба, мясо, приготовленное по разным рецептам. Плакала наша фигура. Мы со Стасей наедаемся до отвала.
— Ничего, завтра поголодаем, — успокаивает нашу модельную совесть Стася.
Мы купаемся уже в утреннем океане.
Су рассказывает нам о нашем медицилмене.
Медиум он в девятом поколении. Но в молодости он не хотел связывать свою жизнь с ясновидением. Стал художником. Однажды рисовал огромного размера картину на заказ одному иностранцу. Работал день и ночь. Света тогда не было, и он обжег себе руку керосиновой лампой. Доктор сказал, что ее придется ампутировать — слишком сложный ожог. Молодой художник собрался в Сингапур на операцию, но в ночь перед поездкой увидел сон, в котором покойные дедушка и отец открыли ему рецепт мази от ожогов. Он запомнил, сделал мазь, и через десять дней рука стала заживать. Он спас руку. Остался художником. И с тех пор следует традициям своих предков: помогает людям.
Я вспомнила подопечных Деда. Каждый из них получил некий удар судьбы и только после этого смог поверить в свои силы.
Мы возвращаемся в Бангкок. Перед самолетом Су признается мне в любви.
Как тяжело слышать заветные слова, когда молчит твое сердце…
— Он сказал Лапу, что без ума от тебя, — шепчет мне в самолете Стася. — Но я вижу, тебе надо время…
Ночью в своей комнате в апартаментах я зову «комнату истины». Мне нужна подсказка. От всех переживаний мои чувства притупились, словно я под наркозом.
Я подумала о Су. Произнесла код, который дал мне Дед. Комната проявилась очень медленно — песочного цвета, с рассыпанными бутонами белых роз на полу. Никакой мебели. Плавно покачивались прозрачные белые занавески, за окном спокойно дышал океан. Я подождала. Но в комнате никто не появился. Поднесла к лицу розы — они не пахли. Свежие, влажные розы, абсолютно без запаха. Выглянула в окно: раннее утро, на мокром песке чьи-то следы. Вокруг никого нет.
Сегодня же позвоню Су, скажу, что мне нужно некоторое время, чтобы решиться на серьезные отношения. Он милый, хороший, но его нет в моей комнате… Надо понять, что это была за подсказка, что она может означать еще…
Мы со Стасей летим на десять дней в Австралию. Это просто невероятно. Выбрали на показ пять моделей, а визу получили только три из нас.
— Ты везучая, — смеется Стася.
— Потому что я рядом с тобой, — поясняю серьезно.
Стася как талисман приносит удачу.
Летим в Сидней. Репетиции утром. Вечером гуляем в ночных клубах. Сиднейские менеджеры всегда с нами. Осматриваем достопримечательности, много фотографируем друг друга. Как интересно жить: нежданно-негаданно я попадаю в Австралию. И меня выбирают для показа на подиум, с которым я так давно распрощалась! Вот это поворот судьбы.
Дни пролетают быстро. Возвращаемся в Бангкок. Каждую пятницу агентство устраивает нам ужин в ресторане или отдых в ночном клубе… В эту пятницу, последнюю мою пятницу в Таиланде, агентство приглашает нас в ресторан. Будет директор Сержио.
Попрощаюсь с ним. Через два дня я улетаю домой. Таиланд глубоко запал мне в сердце. В ресторане я вижу Анри с его новой девушкой. Она очень миловидна, высокая брюнетка, конечно же, модель…
Самолет успешно приземлился на родную землю. Пассажиры поблагодарили экипаж за хороший полет дружными аплодисментами. Довольно быстро получили багаж. Наш «Икарус», попав только в одну столичную пробку, приехал на железнодорожный вокзал. Никто из пассажиров не опоздал на свои поезда. Я решила не покупать пока билет домой. Сдала багаж в камеру хранения. Отправилась на метро в центр города. Я соскучилась по отечественной столице. Выпив чашку чая с кусочком медовых сот в маленьком уютном кафе и (в который раз!) стараясь не смотреть на запретные рукотворные пирожные, я подумала о Диме. Как он поживает? Мой милый фотограф, мой первый друг в модельном мире. Талантливый от Бога мастер…
Дима
Вспомнила тот далекий вечер моей первой съемки в квартире у Димы: я уплетала угощение, хлопала огромными глазами, удивлялась своему образу на фотографиях, такому непривычному для простой шестнадцатилетней девочки Саши из маленького городка…
Прошло всего три года, а мне кажется, этот кусок жизни впитал в себя все самое важное из отпущенных мне земных лет. Эти три моих невероятных года — как фруктовая косточка, что хранит в себе образ будущего дерева с плодами.
Я не знаю, что на меня нашло. Я ощутила веселый, бесшабашный толчок: беги к нему! Уверенно помчалась к Диме домой, нисколько не сомневаясь, что он сейчас ждет меня, там, где мы расстались, как будто я единственная девушка на свете. Смущенно посмеиваюсь над собой, но мое Нечто ведет меня напролом.
Я позвонила в знакомую дверь, празднично, нахально, уверенно.
Дима открывает сразу.
— Привет, проходи, — нисколько не удивляется моему вторжению. — Показывай свой бук. — приказывает строго.
Вот что значит профи! Мы с ним одной крови.
— Молодец, — хвалит меня Дима. Углубленно обсуждает фотографии, постановку, свет… Что-то ему нравится. Что-то категорически — нет…
Я снимаю свитерок. Распускаю волосы…
— Ну, малыш, ты даешь, можешь уговорить слабого мужчину, — Дима восхищенно смотрит на меня, но не глазами фотографа, а как нормальный мужик…
— Малыш, ты считаешь, что в тебя нельзя смертельно влюбиться? — повторяю его фразу, с которой столько прожила, столько передумала за три года взросления. Она вросла в меня, в мои вены, в мои нервы и развивается дальше уже вместе со мной.
— Какая же ты благодарная! — Дима сжимает мою талию теплыми сильными руками. — И пришла точно в тот день, в тот час, когда я морально и физически свободен. И могу принадлежать тебе столько, сколько ты захочешь.
Я никогда не забуду эту нежную теплую ночь. Как же я отдохнула с ним! Этот мужчина не забирает здоровье у любимых женщин, не вампирит, а безоглядно отдает свое тепло…
— Может, поженимся? — спросила я вполне серьезно.
— Я — за, — мягко ответил Дима. — но тебе, Саш, нужен другой мужчина.
И я сразу поверила ему и притихла, словно он, тот, другой, уже ожидал за дверью.
— Ты уверен? Я встречу его?
— Обязательно.
И я вдруг уловила своим повзрослевшим умом: он не хочет, чтобы я уходила из его жизни. Но мудрый антисобственник, миролюбивый философ Дима видит больше и шире меня… Он думает обо мне.
У меня снова благодарно шелохнулось сердце.
— Иди ко мне, — позвала я тихо.
— Ты, Сашенька, стала настоящей женщиной. Надеюсь, твой первый был на высоте?
Он немного приревновал меня к моему прошлому.
Признаюсь:
— Конечно, было бы лучше, если бы моим первым был ты. Но так получилось, так произошло. Кажется, это давно было. Как в другой жизни. Словно это была не я… Сейчас я хочу твои руки, иди ко мне.
Дима тушит сигарету, смотрит на меня таким невозможным взглядом, что к моему горлу подкатывают слезы.
— Не смотри на меня так, мой хороший, а то я влюблюсь в тебя смертельно и прилипну навсегда.
Дима тушит сигарету. Отворачивается. Я смахиваю быструю слезу. Словно мы знаем, что уже прощаемся, хотя находимся так близко друг к другу! Мироздание заодно с нами. Оно принимает наши очертания. Мы странно, невозможно радостно, обостренно счастливы. Есть ли этаж еще выше? Я ныряю в его любовь, как под воду. Выныриваю глотнуть воздуха и снова погружаюсь в его щедрую теплоту…
— Я невыносимо не хочу, чтобы наступало утро. Мне будет больно. Что же делать? — спрашиваю я Диму.
— Все просто, — спокойно отвечает он. — Мы просто завесим окна черной тканью из студии. Ты знаешь, сколько у меня этого добра с молодости валяется в кладовке?
Дима погибнет в автокатастрофе через два месяца. Это случится в Греции, на съемках для модного журнала. Водитель будет ранен, останется с искалеченной ногой, но живой! А Диму не смогут спасти. Невозможно старый автобус, билеты на который стоят так дешево, что все молодые туристы стремятся на него попасть, не выдержит серпантина горной дороги, не справится с поворотом… Люди в автобусе не пострадают. Автобус прижмется вправо, к горе. Машина с водителем, Димой и тяжелой съемочной техникой разобьется полностью…
Дима принадлежит Вечности, а я безраздельно владею его любовью, воспоминаниями о нашей короткой светлой истории. И нет уже мучительных раздумий: как поступить, уйти или задержаться в его жизни… Та ночь осталась навсегда с нами. Она нерастворима, нетленна. Я — его последняя любовь. Признаюсь, я — ужасная собственница. Эту генетическую занозу Дед пытается вытащить из упрямицы по имени Саша Морозова. Говорит, если у нас получится, это будет настоящая победа. Интересно, сколько Деду потребовалось времени вытащить собственную занозу?
Дима был совершенно иным. Может, он помог бы мне избавиться от властного чувства присвоения того, что не может принадлежать простым смертным.
Как торопилась я к нему, удивляясь, откуда это чувство: нельзя терять ни минуты…
Звонит Су, звонит Стася. Звонят знакомые из модельного мира. Мне надо сдать сессию в институте. И тогда можно строить планы, в какую страну мне поехать поработать.
Зиночка чувствует себя намного лучше. За три месяца моего отсутствия травмы зажили. Я погощу у Зиночки несколько дней. Так хочется все-все рассказать «модельной маме». То, с чем я не могу поделиться с родными, можно поведать такому человеку, как Зиночка. Мы уже подруги. Перешли на новую ступень наших отношений. Жизнь ведет нас вперед.
Меня пригласили поработать…
В Гонконге
Это значит, что я буду ездить и в Гуанчжоу, в филиал агентства. Увижу тот судьбоносный отель, где еще теплится образ взволнованной девушки, несмело прикасающейся к зрелому красивому мужчине. Он обнимает свою трепетную добычу. По своей привычке обхватывает шею своей возлюбленной нежно, властно. Не вырвешься…
Я вырвалась, Игорь, из твоих медвежьих лап. Навсегда.
Если в таиландском посольстве на моделей реагировали несколько меланхолично, то в этом агентстве через неделю меня вообще перестали замечать. Кастингов давали мало. Я жила в комнатке, похожей на карцер. В нее помещались кровать, два стула и маленький столик. Окон не было вообще. Глухие стены. Я старалась поменьше находиться в невыносимой комнате. Много гуляла по городу. Фотографировала достопримечательности.
Проходили дни, я терпеливо ждала, когда мне дадут кастинги. Так прошла первая рабочая неделя. Еле пережив выходной день, я прибежала в агентство выяснить, что произошло.
— А ты разве не в Гуанчжоу? — удивились менеджеры. — А мы были уверены, что ты в Китае…
Я работала в Гуанчжоу две недели назад. Забыли обо мне напрочь. Ну, просто мисс Невидимка. Это можно объяснить: каждый день прилетают из разных стран новые модели, у агентства прибавляется забот.
Су прилетел на несколько дней проведать меня. Он немного огорчился моей занятостью. Кастинги каждый день. Я освобождаюсь только к вечеру.
— Саша, ты здесь какая-то другая. Я не знаю тебя такой. Ты нервная, почти не улыбаешься…
В рабочем режиме я внутренне меняюсь. Нужно оставаться собранной, внимательной, экономить силы. Пусть знает, что я могу быть и такой. Су улетает, но ждет с нетерпением меня и Стасю в гости.
Стася развлекает меня новостями по телефону. Обещает: скоро увидимся. Из Франции она полетела на Мальту, на съемки рекламы крема для загара очень известной фирмы. Стася живет в такт с ритмами своей судьбы: она появляется в нужном месте в нужный час. Вот и сейчас в подтверждение этому она получила классный заказ, предназначавшийся другой модели. Стася с Лапом рванули на десять дней в Африку. Ей удалось красиво загореть. Вернулась в Париж. На другом кастинге грамотно загоревшую, блистающую энергией Стаею заметил представитель фирмы. Хотя кастинг на известный бренд крема для загара Стася пропустила, именно ее окончательно выбрали в качестве нового лица этой косметической линии.
На одной съемке со мной произошел казус. Меня выбрали лицом популярного шампуня. Это очень хорошие деньги. Реклама крутится минимум полгода по многим каналам… Я так радовалась: хоть что-то в моей модельной жизни в Гонконге. Я примчалась в студию. Главный менеджер заказчика попросил мой контракт. Внимательно прочитал и, сказав «извините», стал выпроваживать меня восвояси. Я удивилась:
— Что случилось? Я очень хочу работать на этот бренд.
— У вас в контракте указано, что вы не согласны сниматься топлес со спины и с оголенными плечами. Без этого мы не сможем делать нашу рекламу.
— Но я согласна, я очень хочу отработать этот заказ. Вот же я, рядом с вами, подтверждаю: я согласна.
— Но в вашем контракте указано, что вы — против. Извините, но это документ. Мы вызовем другую модель…
Я подписала контракт, не обратив внимания на тонкости пункта, где было уточнение: топлес со спины. Осталась с носом. Хороший жизненный урок.
Заканчивается мой контракт в Гонконге. Я довольна. Могло быть и хуже: конкуренция с каждым днем все сильнее. Молодые модели наступают на пятки. Вроде бы уже не один бук, а полных два: убедительные работы в журналах, на рекламных брендах… А выбирают моделей помоложе. Даже если у них всего по три фото в буке.
Мы едем со Стасей в Убуд на кремацию последнего короля. Су за рулем. Хотя мы выехали за день, стояли в пробке три часа. Тысячи туристов из разных стран, балийцы, и стар и млад, самые известные телеканалы мира — все ринулись на экзотическое шоу.
Балийский король Тиакарда Гасаед Агунг Суяса был внуком предыдущего короля. Его дед правил семьдесят семь лет. Семьдесят знатных подданных, умерших в течение последних четырех лет, были кремированы вместе с королем. Внук Агунг не оставил сына. Он стал последним королем для балийцев. Ничего печального в этом ритуале для местных жителей нет. Это красивое шоу для туристов. Пополнение казны.
Сама церемония началась за четыре дня до кремации. Первый день был посвящен переносу тел на священное место. Второй день — возне с семиметровой статуей дракона. Затем последовал день омовения святой водой. И последний день, самый главный, необыкновенно красочная, увлекательная церемония, самая значительная за последние тридцать лет. Останки короля поместили на самый верх сооруженного специально для церемонии возвышения. Двести пятьдесят мужчин несли возвышение, которое весило одиннадцать тонн, меняясь каждые сто метров.
Они прошли три раза по сложным перекресткам, сбивая с толку душу умершего, чтобы не нашла она дорогу назад. Провели ряд таинственных ритуалов с песнями и танцами. В шесть тридцать вечера началось само торжественное сожжение. Звонил колокол, помогая душе найти дорогу в рай.
Пепел пустили в океан и по ветру. Через несколько дней будет совершен обряд очищения души. Мы уезжаем из Убуд пораньше, чтобы не застрять в дикой пробке на пару дней…
Заканчивается мой контракт в Гонконге. Я решила: надо дорожить тем, что имеешь сегодня. Я делаю перерыв на полгода в модельном расписании. Останусь на вилле Су в качестве почетной гостьи. Он согласен ждать тот день, когда я смогу ответить на его любовь.
Стася несколько месяцев пребывает на родине. Ей сделали предложение сыграть в одном сериале роль модели с неуживчивым характером. Полную противоположность Стаси. Тем задача интереснее.
Недавно Стася прислала мне один рекламный ролик. Она увидела его по отечественному каналу. Энергичная, слегка ироничная Яночка в образе девушки Бонда рекламировала новую тушь для ресниц. Я просматривала ролик снова и снова. Меня трясло. Яночки нет на земле уже полгода. Но реклама упрямо показывает мне ее такую живую, такую родную. Ее портфолио всегда со мной и книжечка японских пословиц. «Встреча — начало разлуки»…
Я сижу на мягкой подстилке, на салатовой ровной травке, в хлопковом легком халате. Я смотрю, как учил Дед, на КРАСОТУ. Моя душа отвечает мне подросшим ребенком в утробе. Толкается, переворачивается, живет…
Веселый родник. Гипнотически покачивающиеся пальмы, кусты с яркими сиреневыми цветами, глубокое синее небо с мегагромадными облаками — горами. По моим щекам текут медленные слезы… Это мое Время красоты!
Передо мной подаренный Су новенький ноутбук. Я начала писать роман.
Су где-то за моей спиной, деликатный, бесшумный, чем-то занят на террасе. Он постепенно завоевывает мое сердце. Здесь, на этой сказочной земле, действительно НЕТ ЗАПАХА СМЕРТИ. На Бали нет смерти, дорогие мои. Нет страха, нет увядания. Здесь все благоухает ЖИЗНЬЮ: природа, люди, их творчество, их счастливые глаза. Здесь лечатся сердца ЛЮБОВЬЮ.
Ты со мной, Яночка. И тоже видишь эту КРАСОТУ. Мы всегда понимали друг друга. Еще в других столетиях, как рассказал нам наш Дед. Я пишу роман, снова прикасаясь к тебе, нежно приобнимая.
Вдруг сама по себе явилась розовая комната с невесомыми прозрачными занавесками. Запахло чайными розами. Посереди комнаты — детский стульчик. Девочка лет трех, в белом сарафанчике, медленно подошла к стульчику и присела на краешек.
— Привет, — тихо сказала она мне.
— Ты меня знаешь? — с нежностью спросила я.
Девочка уверенно кивнула. Сейчас все происходило как-то замедленно, как во сне.
Мне невероятно понравилась малышка. У нее овальное личико, строгие красивые глазки, волосы до плеч, челочка… Мое сердце растаяло от нежности, ослабло, потяжелело.
— Он там. Тот, кого ты ждешь.
Малышка показала куда-то в сторону.
— Где? — прошептала я, взмокнув от волнения.
— В другой комнате, вот же… — Девочка уверенно показала снова.
Но второй комнаты не было.
Она видит, а я еще нет…
— А он не пропустит меня? Я узнаю его? А ты, малышка, кто?
— Ты знаешь меня, — спокойно ответила девочка, покачивая босыми ножками.
И вдруг толчок, догадка, как тогда в аэропорту, когда я прилетела первый раз в Токио, девушка со стрижкой, с прекрасной улыбкой, ее походка, знакомая из рекламы: волнение, шум в ушах, резкие слезы в глазах. Мое сердце узнало ее раньше моей головы: ЯНОЧКА. ЭТО ТЫ…
— Если ты найдешь его, не пропустишь, я приду к тебе. Жди, — трогательно строго наказала мне девочка.
— Я поняла, я поняла, я постараюсь. Я запомню этот запах чайных роз. Я понимаю, это не случайно, — шепотом повторяла я, боясь спугнуть чудное видение. — Можно тебя обнять?
— Нет, — строго покачала головой она. — Жди меня. Не ошибись…
Мой будущий ребенок, моя доченька Яночка, и ее розовая комната исчезли.
Я сижу без сил на полу. Смогу ли я справиться с этим? Не ошибиться. Не поспешить. Не перепутать?!
Дед повторял: между ним и тобой должны быть Музыка и Ветер…
Он говорил: живи сердцем, тогда все получится. Легко сказать! Но разницу я уже почувствовала. Я тренирую сердечную мышцу, Дед. Я становлюсь добрее. Надеюсь, у меня еще есть время, чтобы стать лучше… Яночка оставила у меня внутри на хранение свое тепло.
Я улетаю домой. Нужно сдать очередную сессию. Су обещал прилететь ко мне. Интересно, как будет выглядеть мой город по сравнению с великолепным Бали? Но Су говорит, что его не пугают мои рассказы: город моего детства заочно прекрасен, потому что в нем живу я. Саша Морозова…
У меня пересадка в Одессе на другой самолет. Чартерный рейс перенесли на пять часов. Еще раннее утро. Трясусь в холодном трамвае до пляжа Аркадия. На конечной остановке никого нет. Я иду, как мне кажется, к морю. Я никогда здесь не была. Пожилой мужчина, вероятно, ночной сторож, сидит на стульчике возле одного из павильонов и очень грустно смотрит на меня.
— Скажите, пожалуйста, отчего вы так печально на меня смотрите?
— Уж поверьте, барышня, я имел несчастье видеть, из какого великолепного материала делались старухи.
Вот это да! Такой комплимент можно получить только в Одессе часов в шесть утра, на пути к пляжу Аркадия…
— Скажите, пожалуйста, я правильно иду к морю?
Мужчина немного подумал, только он знает о чем.
— Вы таки идете к морю…
— Спасибо.
Я на пляже. Еще темно, и вот уже поднимается светило… На горизонте в коричнево-розовой дымке виднеются корабли. Все стоят.
Нет, один, который поближе, движется, и он еще в огнях! Феллини!
Это больше, чем реальность, наши сны, наша память о том, что мы вечны, сотни раз встречали друг друга, прикидываясь незнакомцами… Мое сердце, подпрыгивая, трубит гениальный марш великого Нино Рота.
Пожилые пары гуляют по кромке моря, взявшись за руки, машут мне, незнакомке: идите к нам, идите сюда! Мы каждый день встречам рассвет, мы живем в Одессе, не сидите там одна наверху, спускайтесь…
Вот твоя солнечная вера. Дед, в действии.
И правда, какая разница, где живет человек… Столько сердечности, нежности, заботы друг о друге в этих пожилых одесситах… Я вспоминаю влюбленных пожилых японцев в самолете, пожилых путешественников в Таиланде. Такие же трогательные пары в Китае, Австралии, Бали…
Они были молоды. Прошло время, но и по сей день сколько души в их отношениях, сколько спокойной, выстраданной по жизни радости. Присоединяюсь к счастливым парам.
Мы идем по кромке моря. К нам примыкают новые местные любители встречать рассвет: загоревшая, словно ее кожу пропитали морилкой, высоченная крупная дама в белой с красными полосками майке, в коротких красных шортах на многослойных ногах, с бантиком-заколкой на голове. Несмотря на раннее утро, ее глаза и губы ярко накрашены. Она явно гордится своими пухлыми губами: натуральные. Сейчас ее губы напоминают подтаявшее желе. Дама поглядывает на меня, улыбается… Я понимаю, она выделила меня из нашей группы, потому что мы обе — красавицы.
Прав утренний сторож, из какого великолепного материала…
Мы с ней сейчас одно целое — начало и конец.
Чтобы завершить образ, дама витиевато вынула из прозрачной пляжной сумки зонтик, распахнула его и, наигранно кокетничая, заспешила вперед. Зонтик оказался как ее майка — белый в красную полоску…
Рядом со мной, тоже загорелый до степени вторичного покрытия морилкой, сухонький мужчина маленького роста и неопределенного возраста. Может, ему шестьдесят, а может, и восемьдесят. На нем джинсовая панамка, молодежная майка и черные плавки. В ухе блестит маленькая серьга. Мы сейчас напоминаем бесподобное шествие персонажей Феллини (где же еще можно встретить неподдельные цитаты из кинопространства мастера, как не в Одессе?). Движемся неважно куда. МЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕМ ДРУГ О ДРУГЕ, говорим о счастливых пустяках. Жизнь продолжается…
«Завтра будет завтрашний ветер…»
Благодарю прототип главной героини модель Ольгу Орешко за предоставленную историю своей жизни и фотоматериалы.
Благодарю за помощь моделей Викторию Келембет, Юлию Чуйко, Катерину Касаткину.
Сердечная признательность балийскому медиуму Кетут Лайеру.
Спасибо всем, кто помогал и поддерживал идею романа.
Читать бесплатно другие книги:
