Шелк для истинной леди Остен Эмилия

Глава 25

Незадолго до назначенного дня открытия нового крыла – и в этот же день начиналась недельная летняя ярмарка – Пол начал рекламную кампанию своего нового шелка «Жемчуг Юга». Эту ткань предполагалось сделать гвоздем программы. Ощутимой прибыли столь дешево продаваемый шелк принести не мог, зато он должен был привлечь в магазин толпы заинтригованных покупателей. В результате мощной, напористой и повсеместной рекламной кампании, казалось, в Бостоне не осталось ни одного человека, который бы не слышал о «Жемчуге Юга». Из уст в уста передавались рассказы о том, насколько он чудесен, красив и непревзойден по качеству. Больше всего подогревало интерес публики то, что «Все для леди» заявил о своем эксклюзивном праве на этот шелк.

Реклама «Жемчуга Юга» возбуждала интерес к магазину, а грядущее открытие нового крыла сулило нечто грандиозное. Весь Бостон замер в предвкушении. На открытие были приглашены все бостонцы без исключения. Об этом трубили газеты, кричали мальчишки на каждом углу, об этом знали все.

После ужасной сцены в доме миссис Фишер Элиза почти не видела Пола (его вечерний визит с извинениями был очень приятен, однако краток), но постоянно ощущала рядом его присутствие. Магазин кипел. Пол даже решился закрыть «Все для леди» на трое суток перед назначенным днем. Внутри кипела работа. Все отделы переезжали на новые места, срочно оформлялись витрины, создавались потрясающие выставки товара. Элиза полностью посвящала себя работе и каждый вечер падала без сил.

В эти дни произошло событие, которое принесло Элизе некоторое злорадное удовлетворение. Ворм и его «Парижские моды» выпустили в продажу шелк, который один в один повторял образцы «Жемчуга Юга», только вот назывался он «Сердце Парижа» и стоил в три раза дороже, чем у Спенсера. Реклама и шумиха, устроенная Полом, заставили покупателей посетить Ворма хотя бы из любопытства. И тут Спенсер нанес ответный удар: во всех газетах появились объявления, что шелк, который Ворм продавал как парижский, выработан на американских фабриках, в доказательство приводились сертификаты. Публика, всегда восхищавшаяся Спенсером и равнодушная к Ворму, тут же обозвала владельца «Парижских мод» мошенником, а кое-кто даже хотел разгромить его магазин.

Элиза всегда знала, что дядюшка рано или поздно попадется, но особое удовольствие ей доставило то, что оказался он именно в ловушке Пола. Вся эта история только еще больше подогрела интерес публики к магазину Спенсера.

В лучах яркого августовского утра фасад нового крыла «Все для леди» сиял первозданной белизной. Публика стала занимать места на площади еще до рассвета, так что в этот час уже собралась значительная толпа. Под большими тентами были накрыты длинные столы, полные простой, но вкусной еды, а внутри, в просторной галерее, организован прием для важных гостей. Здесь собрались сливки бостонского общества.

Дамы щеголяли в лучших нарядах, мужчины от них не отставали. Большинство этих нарядов было приобретено здесь же, во «Все для леди», что само по себе служило отличной рекламой магазину. Народу собралось немало, и в галерее царило оживление. Все переговаривались, отмечая, насколько похорошел магазин. Новое крыло стало настоящим сюрпризом для покупателей – ошеломляющим, притягивающим, манящим. Оттуда невозможно было уйти без покупок. Витрины открывали для всех путь в сказку; нужны всего лишь деньги, и сокровища Аладдина станут твоими.

Пол Спенсер находился, казалось, всюду одновременно: беседовал с гостями, перебрасывался шутками с джентльменами и нежно целовал руки дамам. Прекрасные горожанки млели от внимания владельца магазина; как всегда, Пол держался на высоте. Всеобщее восхищение преследовало высокого черноволосого мужчину в светлом летнем костюме – этим днем Пол был неотразим. Впрочем, как и всегда. Записного донжуана провожали вздохи и взгляды, полные обожания.

Это обожание ни в малейшей степени не разделяла миссис Фишер. Время, прошедшее после размолвки с Полом, только обострило ненависть Сюзан; женщина хотела отомстить, и отомстить жестоко. Пола нужно унизить перед всеми этими женщинами, которые так восхищаются им, млеют от одного брошенного им взгляда. Но как? У Сюзан не было ни способа, ни ответа.

На открытие магазина она, разумеется, пришла. Как можно было не прийти? Все туда собирались, это ведь событие года, можно сказать. Сюзан ходила по галерее, вежливо раскланивалась со знакомыми, однако ни с кем не хотелось заводить долгий разговор. Она видела Пола, но Спенсер не подходил к ней, а миссис Фишер делала вид, что его не замечает. В такой толпе их натянутые отношения – вернее, отсутствие отношений как таковых – не будут замечены.

Сюзан досадовала на себя, что умудрилась попасться в ловушку Пола и позволила чувствам завладеть ею. Раньше она контролировала свою страсть, а в случае со Спенсером все произошло не так. Он заманил ее в сети любви и бросил; сильные женщины такого не прощают.

– Вы не скучаете, миссис Фишер? – послышался голос рядом, и, обернувшись, Сюзан увидела Стенли Будена. Друг Пола раскланялся.

– О нет, мистер Буден. Не скучаю. – Сюзан подумала, знает ли он об их с Полом разрыве.

– Но тем не менее вы в одиночестве.

– Вынужденном, – усмехнулась Сюзан. – Однако теперь вы составите мне компанию.

– Не уверен, что Полу понравится, если он увидит вас в моем обществе, – печально заметил Стенли. Сюзан удивилась.

– Вот как?

– Он меня уволил, – объяснил Буден. Кажется, этот факт весьма огорчал Стенли, однако держался тот поистине с достоинством. Правда, виски пил: в руке у Будена был почти полный стакан. И это в первой половине дня. До чего можно довести джентльмена!

– Тогда вам не стоит беспокоиться, мистер Буден, – обманчиво равнодушным тоном произнесла Сюзан. – У меня с мистером Спенсером отныне мало общих дел.

Маленькие глазки Стенли зажглись откровенным любопытством. Сюзан могла бы голову прозакладывать, что Буден умирает от желания узнать подробности, однако спрашивать о таком у дамы, да еще в обществе… У всех непотребностей есть границы.

– Мои соболезнования, миссис Фишер.

– Вы говорите так, будто в моей семье кто-то скончался, – осуждающе заметила Сюзан, – а я всего лишь порвала с недостойным!

– Виноват. – В глазах Стенли зажегся озорной огонек. – Однако соболезнования все же нужно принести. Ведь, судя по всему, Спенсеру удалось выкрутиться?

– Мистер Буден, – напыщенно произнесла Сюзан, – это не ваше дело!

– Ах, миссис Фишер, прошу меня простить. Дело в том, что я очень зол за свое увольнение. Подумать только! Я сделал для Спенсера столько хорошего, а он так отплатил мне! – Стенли картинно вздохнул. – Подобные вещи не должны оставаться безнаказанными.

– Тише! – одернула Сюзан Стенли, оглядываясь. Кажется, их никто не услышал, однако следовало быть осторожнее.

– Может быть, отойдем к окну? – предложил Стенли и подал даме руку, не дожидаясь ответа. Сюзан, не колеблясь, положила ладонь на рукав Будена. Кажется, намечался интересный разговор.

У окна, откуда открывался вид на площадь, стоял крепко сбитый человек в полосатом костюме; верхние пуговицы жилета были расстегнуты – мужчина обильно потел. Сюзан узнала Филиппа Ворма, владельца «Парижских мод». Надо же, не постеснялся прийти на открытие нового крыла в конкурирующем магазине! Да еще после этой неприятной истории с шелком! Смелый человек. Или наглый.

Ворм, Сюзан и Буден раскланялись. Миссис Фишер была в некотором замешательстве: стоит ли продолжать обсуждение Спенсера в присутствии Ворма, или же повременить? С одной стороны, она почти не знает Филиппа; с другой – у него немало причин ненавидеть Пола, равно как и у нее, и у Будена.

Вопрос решил Стенли, заведя речь о «Жемчуге Юга».

– Такая неприятная история, Ворм… Как вы умудрились так проколоться?

– Вы думаете, я стану откровенничать с вами? – Филипп смерил Будена взглядом с головы до ног. – Во-первых, на вас ужасные ботинки. Во-вторых, вы работаете на Спенсера и немедленно обо всем доложите ему.

– Уже нет. Он меня уволил. Так что я не имею ни малейшего желания ему о чем-то докладывать. – Стенли допил виски и поставил пустой бокал на подоконник.

– Вот как! – Ворм хмыкнул. – Ну а вы, миссис Фишер?

– У меня также есть причины не желать Спенсеру добрых дней. – Сюзан произнесла это даже громче, чем следовало. Она почуяла в стоящих рядом мужчинах союзников. – Он предпочел мне никчемную девчонку, приказчицу из магазина. Это оскорбление.

Мужчины сочувственно покивали, и разговор пошел лучше.

– Спенсер давно ведет себя неподобающе…

– У него скандальная слава…

– Он использует людей!

– Он издевается над женщинами!

– Рано или поздно он должен заплатить за все!

Когда прозвучала последняя фраза, все примолкли и переглянулись.

– Мы можем сколько угодно говорить о том, что Спенсер должен заплатить за свои прегрешения, – произнесла Сюзан. – Однако никто из нас не господь бог, который ответственен за такие вещи. А нам троим нечем отплатить ему. Иначе…

– Будь у меня, чем прижать Спенсера, я давно бы воспользовался такими сведениями, – сказал Ворм, понизив голос. – Он мог бы учтивее относиться к тем, кто работает с ним в одном городе. Однако он неуловим. Если бы мне было хоть что-то известно о нем… – Взгляд Филиппа стал сосредоточенным. – Мистер Буден, возможно, вы что-то знаете?

– Боюсь, что нет. – Стенли скривился. – Бизнес Спенсер ведет честно, надо отдать ему должное. Он действует в рамках закона. Мы, конечно, можем запустить слух, очерняющий его, однако Полу будет легко его опровергнуть. Нужно нечто иное – то, что уничтожит его как человека.

– Возможно, какие-либо события из его прошлого? – подсказала Сюзан. – Стоит проверить, из каких трущоб он появился.

– Увы, я почти ничего о нем не знаю, – покачал головой Стенли. – Пол ужасно скрытен. Единственное, что мне известно, – он с Юга. А его жизнь с тех пор, как он появился в Бостоне, известна всем.

– Южанин, вот как! – воскликнул Ворм.

– Да, вроде бы из небольшого городка. Та самая девица, за которой он ухлестывает, – его землячка. Во всяком случае, так он утверждает. Кстати, – тут Стенли явно что-то вспомнил, – когда мы в первый раз принимали ее на работу, она утверждала, будто является вашей племянницей, мистер Ворм.

– Элиза Уивер? – вытаращил глаза Филипп. – Элиза работает во «Все для леди»?!

Сюзан подобралась: это становилось все более и более интересным.

– Да, ее так зовут, – кивнул Стенли.

Ворм кратко изложил собеседникам историю семьи Уивер – все, что ему было известно, – рассказал о приезде Элизы в Бостон, ее «вздорном характере» и «нежелании идти на разумные компромиссы». Из чего Сюзан немедленно сделала вывод, что дядюшка приставал к племяннице, однако та предпочла найти себе покровителя моложе и красивее. Да и богаче. Что, в общем, было понятно: красотой и элегантностью мистер Ворм не блистал. Куда уж ему до Спенсера!

– Значит, Пол родом из Смолвиля или жил там, – продолжал гнуть свою линию Стенли. – Наверняка он общался не с одними Уиверами, коль скоро ваша племянница утверждала, что знакома с ним! Значит, там остались люди, которые его знали. Чем он занимался? Возможно, совершил ужасное преступление!

– Не зря он не говорит о своем прошлом. – Сюзан перешла на таинственный шепот. – Так поступают люди, которым есть что скрывать!

Собеседники переглянулись: заговор созревал прямо на глазах.

– Однако ни один из нас сейчас не может покинуть Бостон, – заметил Стенли. – Да и странно будет выглядеть, если мы начнем расспрашивать жителей Смолвиля о Поле Спенсере. Насколько я понимаю, ни у кого там нет нужных знакомств?

Все дружно покачали головами.

– Что ж, – заключил Буден, – в таком случае, у меня есть один надежный человек, который с удовольствием займется этим делом.

Глава 26

«Жемчуг Юга», прекрасный шелк атласного переплетения и нежного неуловимого оттенка топленых сливок, вдохновил Пола на создание потрясающей симфонии белого. Нет, не кипенная белизна невинности, а гимн нежности: от накрахмаленной голубизны корсетов до перчаток столь насыщенного цвета слоновой кости, что их уже практически нельзя было назвать белыми. Отделы перемешались, покупательницы ничего не могли найти, но это лишь заставляло их тратить, тратить, тратить деньги.

По левой галерее тянулись белоснежные ряды муслина и коленкора, украшенные салфетками и носовыми платками. Справа от входа, где разместился отдел трикотажа, была сооружена огромная декорация из носков и перламутровых пуговиц. Потолок и колонны центральной галереи были задрапированы сотнями ярдов муслина, фуляра, лент и кружев. Баснословно дорогие французские кружева обвивали колонны и перила балюстрад. В ротонде с потолка спускался шатер из белых занавесок: муслин, газ, расписанный гипюр, богато вышитый тюль и полотнища восточного шелка, затканные золотыми узорами, воссоздавали невероятно чувственный мир турецкого гарема. Опытный глаз легко различил бы во всей этой оргии белого некий порядок и гармонию: оттенки белого следовали и раскрывались друг за другом, противопоставлялись и взаимодополнялись, создавая симфонию, которая достигала своего крещендо в ротонде. Отделы кипели, публика осаждала установленные в ходе постройки нового крыла лифты, закручивалась бурными водоворотами у колонн, затопляла отделы.

Пол провел весь день в состоянии какой-то болезненной одержимости. Его мысли снова и снова возвращались к тому моменту, когда он прошептал имя Элизы. Потрясающий успех открытия, триумф, победа над Бостоном и над женщинами не принесли ему никакого удовлетворения. Кто-то бы сказал, что Пол уже просто пресытился победами, но сам Спенсер так не считал. Странная горячка, сжигавшая его тело и разум, объяснялась всего лишь страстью. Он хотел Элизу, хотел, несмотря ни на что. Ему было все равно, кто ее покровитель, бывший или настоящий, ему все было все равно. Безрассудно и опаляюще горячо он хотел Элизу.

Создавая «Все для леди», Спенсер желал не просто денег и успеха, он мечтал, чтобы весь мир лежал у его ног, а особенно он жаждал одержать победу над женщиной. Вся его тактика ведения дел сводилась к тому, чтобы обольстить женщину и, используя сжигающую ее лихорадку, сделать все ее страсти и потаенные желания предметом купли-продажи. В этом было что-то невероятно развратное.

Пол стоял на своем любимом месте у балюстрады ротонды и смотрел на армию подвластных ему женщин. Дело близилось к закрытию магазина, начинался отлив. Разоренные, возбужденные и пресыщенные покупательницы удалялись странно торопливо, словно выбирались из какой-то подозрительной гостиницы, насладившись предосудительными ласками любовника. Пол потер мучительно болевший висок и окинул взглядом магазин, надеясь увидеть Элизу.

Шиммер, в это время поднявшийся на галерею, чтобы поздравить своего молодого компаньона с несомненной победой, увидел, что Спенсер стоит у перил, стиснув их руками и закрыв глаза. Банкиру пришлось дотронуться до его плеча, чтобы привлечь внимание Пола. Спенсер открыл глаза, и Шиммер увидел, что в момент триумфа тот погружен в такие пучины мрачного отчаяния, что демоны, терзавшие грешников в аду, не могли бы причинить ему большей боли.

– Решайтесь же, черт возьми! – Шиммер похлопал Пола по плечу. – Решайтесь – и конец!

Спенсер явно смутился, но все же нашел в себе силы ответить спокойно:

– Это было бы глупо и абсолютно несовместимо с понятиями чести и благодарности.

Конечно, Шиммер не знал всех деталей этой загадочной истории, но опыт ему подсказывал, что молодой человек влюбился впервые в жизни и готов наделать всяческих глупостей. Обычно избавиться от наваждения помогала добрая ночка, проведенная в постели с предметом воздыханий. Вот только, судя по терзаниям Спенсера, какие-то принципы не позволяют ему заполучить наконец-то девицу и обрести душевное равновесие.

– Тогда отбросьте посторонние мысли и просто насладитесь своей победой. Насколько я понимаю, доход от ярмарки покроет все вложения. Что ж, я рад, что вы смогли убедить меня поучаствовать в этом деле.

Пол пожал протянутую руку Шиммера и поклонился.

– Благодарю вас. Ваш вклад неоценим.

– Оценим, молодой человек, оценим. В конце года я рассчитываю получить приличные дивиденды.

– А я рассчитываю, что вы примете решение вложить их снова в дело.

– О! Вам палец в рот не клади, Спенсер.

– Я знаю, мистер Шиммер.

Они прошли в кабинет, чтобы обсудить деловые вопросы более подробно.

Элиза едва не валилась с ног после этого бурного и бесконечного дня, но на душе у нее было легко и радостно. Открытие нового крыла и летней ярмарки стало настоящей победой, бросившей Бостон к ногам Пола. Элиза, начитавшись газет и наслушавшись сплетен, очень волновалась, удастся ли Спенсеру окупить строительство и переустройство магазина. Теперь всякие сомнения развеялись. За весь день у Элизы не было ни одной свободной минутки, так что только после закрытия магазина, наблюдая, как приказчицы наводят в отделе порядок, она смогла сесть и дать отдых усталым ногам. Какая разительная перемена свершилась с того времени, как она мучилась, сбивая ноги в неудобных туфлях, ворочала груды манто и плащей и считала копейки. Теперь она могла жить безбедно, но близость Пола и ее чувства к нему не оставляли ей ни малейшего шанса на покой. Сколько бы времени ни прошло, слухи не утихнут. Пол не способен проявлять должную осторожность, он словно не замечает всей двусмысленности ее положения. Или замечает, но ему все равно? Нет, Элиза не хотела думать о Спенсере плохо. То, что он пришел с извинениями, тронуло ее, хотя она их и не ждала. Покончив с делами, Элиза закрыла отдел и направилась к себе. Идти по лестнице не было сил, поэтому она решила прокатиться на лифте. Швейцар, управлявший подъемниками, уже ушел, но Элиза справилась и сама. Прозрачная кабинка вознесла девушку на третий этаж ротонды.

Дверь кабинета Пола была приоткрыта, но Элиза решила, что сможет проскользнуть незамеченной. Тихо, на носочках, чтобы каблуки туфель не стучали по мрамору, девушка обогнула ротонду и уже почти свернула на боковую галерею, когда за спиной раздался голос Пола:

– Мисс Уивер, зайдите в мой кабинет, пожалуйста.

Элиза повернулась к нему и присела в реверансе. Если он говорит таким официальным тоном, то стоит его и придерживаться. Свет в кабинете не горел, но панорамное окно запускало в комнату сумеречный отблеск заходящего солнца.

– Мисс Уивер… Элиза. – Девушка замерла. Пол впервые назвал ее по имени. Впервые с детских времен. Не считая того первого дня, когда увидел ее в Бостоне. Но тогда это было всего лишь данью воспоминаниям, сейчас же… он словно ласкал ее имя, просто произнося его.

Пол просидел больше часа в кабинете, размышляя над словами Шиммера. Решиться. Но на что решиться? Выхода Пол не видел. Немыслимая ситуация. Если бы это была не Элиза, а любая другая девушка, то мучился бы он так?

Мысль о том, что Элизе пришлось найти себе покровителя из-за того что он, Пол, не удосужился проявить достаточно внимания к дочери своего благодетеля, угнетала Спенсера. А вот возникающие в его разгоряченном воображении картинки, где другой мужчина прикасается к Элизе, просто убивали. Он признался себе, что хочет, чтобы Элиза была его и только его. Чтобы только он прижимал ее к себе ночью, на смятых простынях, чтобы она шептала его имя, сгорая от страсти. Что ж, все это вполне возможно.

– Элиза, не согласитесь ли вы подняться ко мне и выпить чашечку вечернего чаю?

Элиза не поверила своим ушам. Пол приглашает ее в свою квартиру. Вечером. Тет-а-тет.

– Я очень тронута вашей добротой и благодарю вас за приглашение. – Официальная формула вежливости сорвалась с губ Элизы прежде, чем она успела полностью осознать, что означает предложение Спенсера. – Но я вынуждена отклонить ваше предложение. Я слишком устала и хотела бы подняться к себе.

Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, однако Элизе показалось, что между ними разверзлась пропасть.

– Чего вы боитесь, Элиза?

При звуке своего имени, снова произнесенного Полом, девушка вздрогнула. В ее мечтах она часто представляла, что Пол произносит ее имя, но сейчас это обращение представлялось ей чем-то неприличным, словно она уже пала, приняв непристойное предложение. Элиза подняла голову и взглянула Полу в глаза, темные, с расширенными зрачками, они казались провалами, способными затянуть ее в ад.

– Я ничего не боюсь. – Голос ее дрожал, но она продолжила: – Но я отказываюсь вас понимать.

Пол подошел к двери и закрыл ее. Это лучше всяких слов показало девушке, насколько неприличным был их разговор. Она отказывалась в это верить.

– Элиза, – голос Пола тоже дрогнул. – Элиза, я люблю тебя… И ты наверняка уже давно об этом догадалась. Так не делай вид, что не понимаешь меня.

Элиза молчала, лицо ее залил румянец, но быстро схлынул, уступив место прозрачной бледности. Господи! Сколько раз она мечтала об этих словах, сколько грезила! А теперь она готова была душу продать, лишь бы их не слышать. Как он может? Он любит ее, но предлагает подняться в квартиру?

Пол увидел, что Элиза стиснула руки на груди и слезы наполнили ее глаза. Почему она так расстроена?

– Элиза, – Пол решил, что девушка колеблется, опасаясь утратить ту материальную поддержку, которую получает от своего покровителя. – Я предлагаю вам свободу, жизнь, полную достатка и покоя. У вас будет свой дом и капитал.

– Я сама зарабатываю себе на жизнь. – Элиза опустила руки и гордо выпрямилась.

– Вы отказываетесь, мисс Уивер? – То, что он попробовал, решился, но получил отказ, взбесило Пола. Он предложил ей положение и любовь, а Элиза просто… повела себя так, будто она истинная леди и невинная девушка, а не содержанка некоего состоятельного (или не очень) мужчины. Ужасная мысль о том, что ее покровитель может оказаться более богатым и влиятельным человеком, чем он сам, ужалила Спенсера. Кто бы это мог быть? С десяток имен вспомнились мгновенно, и Пол скрипнул зубами.

– Я не могу принять ваше предложение, – Элиза покачала головой, непролитые слезы по-прежнему стояли в ее глазах.

– Я хочу, чтобы ты была моей, Элиза! – Пол шагнул к ней и взял ее холодные руки в свои.

Она не отняла рук. Его прикосновение лишило Элизу сил, воли и разума. Все соображения приличия, вся обида на Спенсера за непристойное предложение куда-то отступили. Горячая волна растеклась по телу от его пальцев. Ноги Элизы подкосились, и она едва не упала. Пол подхватил ее на руки и понес, осыпая поцелуями, по направлению к лестнице, ведущей в его квартиру.

– Нет, – прошептала Элиза едва слышно. – Пол…

Спенсер улыбнулся, услышав, как она произнесла его имя. Нет, все ее сопротивление, этот отказ – все это не имеет значения. Она так же горит, как и он. И сдастся на милость победителя. Пол знал это точно, весь опыт обольстителя и повелителя женских сердец подсказывал ему, что Элиза уступит. Что она уже уступила.

– Нет, пожалуйста! – взмолилась Элиза, вцепившись в кованые перила винтовой лестницы, ведущей в квартиру Пола.

Эти слова были исполнены таким отчаяньем, что Спенсер отпустил Элизу, поставив на первую ступеньку.

– Пожалуйста, мистер Спенсер. Я… не такая. – Ее голос звучал еле слышно. – Я так не могу. У вас есть женщина. Будьте с ней и оставьте меня в покое.

Пол остолбенел. Она ставит условия. Не хочет делиться. Набивает себе цену? От этой мысли Спенсер пришел в ярость. Он столько времени мучился сомнениями, а она оказалась всего лишь одной из многих девиц, пытающихся продать себя подороже.

– Вы хотите поднять ставки? – Голос его прозвучал угрожающе. – Не надо со мной торговаться. Я сделал свое предложение. Соглашайтесь – или я вас уволю.

Элиза вцепилась в перила, чтобы не упасть. Это немыслимо. Пол угрожает ей. Он действительно готов пойти на все, чтобы сделать ее своей любовницей, чтобы обесчестить. Или он действительно принимает ее за падшую?

– Я покину магазин сразу же после окончания ярмарки, – проговорила Элиза, выпрямляясь. – Сделать это раньше – означало бы подвести вас, оставить без заведующей отделом в трудное и важное время.

Элиза аккуратно обошла Пола, так и замершего у первой ступеньки. Она едва могла идти. Обида, страстное желание, страх за свое и сестер будущее – все смешалось. В ушах ее звучал голос Пола, произносивший ее имя, губы горели от его поцелуев.

– Откройте, пожалуйста, дверь. Нам неприлично быть здесь вдвоем.

Пол не двигался, поэтому Элиза сама повернула ключ и взялась за ручку двери.

– Элиза, – почти простонал Спенсер. – Элиза… Ты отказываешь мне, потому что любишь кого-то?

– Да. – Элиза смотрела прямо на него. – Я люблю.

И лишь плотно затворив за собой дверь, Элиза прошептала:

– Я люблю тебя.

Глава 27

Когда Элиза поднялась к себе в комнату, там ее ждала Селина. Девушка совсем забыла, что пригласила подругу на чай.

– Что с тобой? – спросила Селина, заметив состояние Элизы.

– Ничего, – ответила Элиза, но Селина ей не поверила. Подруга выглядела так, словно с ней одновременно случилось и самое лучшее, и самое худшее событие в жизни.

– Нет-нет. Поговори со мной, – настаивала Селина. – Я же вижу, что с тобой что-то случилось!

– Я… Я не знаю, как об этом рассказать, – пролепетала девушка. – Я сама еще не поняла, что произошло. Только… Это было прекрасно… ужасно…

Элиза до этого момента никогда даже не упоминала имя Пола Спенсера в своих разговорах с подругой, но Селина же не глухая, она слышала все эти сплетни. И она не слепая, видела, как подруга смотрит на босса.

– О, Элиза, неужели у тебя все было с Полом Спенсером?

– Нет! – Элиза почти кричала. – Нет-нет!

– Ох, милая. – Селина обняла подругу за плечи и усадила на кушетку. – Я думала, что у вас с ним все идет к этому.

– Селина! – Элиза сконфузилась, но и возмутилась. – Почему ты думаешь обо мне плохо?

– Я? Плохо? – рассмеялась Селина. – Но, милая моя подружка, что может быть плохого, если мужчина и женщина, между которыми есть чувство, выразят это чувство в постели? – Селина мечтательно прикрыла глаза. – Это просто чудесно.

Элиза разрыдалась.

– Тише, тише, – утешала ее подруга, поглаживая по голове. – Честно говоря, я, да и весь магазин, да и почти весь Бостон, скорее всего, уверены, что у вас уже все произошло. В магазине заключают пари, причем большинство ставит на то, что ты уже сдалась на милость победителя.

– Какой кошмар! – всхлипнула Элиза.

– Но скажи мне, впрочем, я и так это знаю… Ты же любишь его?

– Да, – не стала отказываться Элиза.

– Так за чем же дело стало? – удивилась Селина. – Или ты хочешь, чтобы и он любил тебя?

– Он… – Элизе пришлось сделать усилие, чтобы произнести имя. – Пол любит меня. Он так сказал.

Элиза упала на кушетку, зарылась лицом в подушку и разрыдалась еще горше.

– Я ничего не понимаю! – Селина гладила подругу по спине, дожидаясь, пока рыдания утихнут. – Так почему же ты плачешь?

– Он… Пол… Мистер Спенсер только что предложил мне стать его любовницей.

– Так и предложил?

– Да.

– Ого! – Селина покачала головой. – То есть он в течение… допустим, получаса, признался тебе в любви, сделал непристойное предложение, и…

– Я ему отказала.

– Но почему?

Элиза отложила подушку в сторону и села. Воспоминания о тех мгновениях, когда поцелуи Пола едва не заставили ее позабыть о чести, достоинстве и добром имени, жгли огнем. Губы до сих пор слегка саднило от его страстных и дерзких поцелуев. Никто и никогда еще не целовал Элизу так.

– Потому что я люблю его. И потому что это Пол Спенсер.

– Более глупого объяснения я еще никогда в жизни не слышала. – Селина выглядела озадаченной и отчего-то немного рассерженной. – Объясни мне еще раз. Ты любишь его. Он любит тебя. Он готов содержать тебя – и я уверена, что он будет добрым и щедрым покровителем. В чем проблема?

– Я… я не хочу его… так.

– Ого! Ну, тогда ты избрала правильную тактику. Будь уверена, он сломается.

– Нет! Нет! – Элиза пришла в ужас. – Я не собираюсь ничего требовать от него. Я увольняюсь после завершения ярмарки.

– Это глупо, Элиза. – Селина взяла подругу за руки. – Бегство никому не сделает лучше. Ты не получишь его, если убежишь. А я вижу, что ты хочешь его.

– Я хочу покоя. Разве ты не понимаешь, что Пол Спенсер для меня недосягаем? Он богат, принят в свете – а я его служащая.

– Ах, оставь. Бостон простит Спенсеру все что угодно. Посплетничают месяцок – и забудут.

– Нет, Селина.

Элиза обхватила себя руками за плечи. После того, что произошло сегодня вечером, остается только один выход – бежать. Бежать, пока она не потеряла себя, не лишилась чести и доброго имени. Пока Пол не лишил ее этого.

Когда Элиза ушла, Пол еще долго стоял не шевелясь. Она ему отказала. И она уходит из магазина. Элиза снова пропадет в огромном городе – и во второй раз рассчитывать на случайную встречу не приходится. Элиза любит другого. Значит, это был не просто покровитель, а нечто большее. Ярость душила Пола. Если бы он сейчас узнал о том, кто является этим таинственным любовником Элизы, то немедленно бы его прикончил.

Когда шок и ярость отступили, Спенсер ощутил еще одно очень неприятное чувство. Это был стыд. Что бы он ни думал по поводу нравственности Элизы, он предложил дочери Стива Уивера стать своей любовницей, содержанкой. Пол наконец оторвался от перил, подошел к бару и плеснул себе полбокала виски. Оставаться в кабинете, где произошла эта мучительная и волнующая сцена, он не мог, поэтому поднялся в квартиру, где немедленно задернул все шторы и остался в полной темноте. Когда забрезжил рассвет, Пол сидел все в той же позе, держа в руках бокал с виски, к которому даже не притронулся.

Детектив Нельсон Рамси любил непростые задания. Особенно ему нравилось, когда они бывали связаны с теми, кто составляет костяк бостонского высшего общества. Это сборище высокомерных снобов Нельсон терпеть не мог. Он работал на этих людей – и втайне их презирал.

Они все стояли выше его и давали ему неплохие деньги, только смотрели свысока, хотя он мог играть их жизнями, словно кошка мышью. О, как много он знал об их тайных страстях и пороках! Рамси доставляло немыслимое удовольствие просто знать о том, как грешны на самом деле кажущиеся невинными люди. Иногда он следил за ними и выведывал их тайны просто ради интереса, не ради заработка. Временами Нельсон даже подумывал, не уйти ли на покой и не начать ли зарабатывать продажей этих тайн их обладателям. Его останавливало то, что пока заработок и так был неплох; в сорок лет на покой еще не хотелось, и он получал удовольствие от своей нынешней работы. Выследить, вызнать, пронюхать – в этом Нельсону не имелось равных.

Нынешняя работенка оказалась непростой: пришлось ехать в занюханный южный городишко, название которого отказывалось закрепляться в памяти, настолько этот город был ничтожен. Сойдя с поезда после трех суток пути на вокзале Смолвиля, Нельсон огляделся, ничего привлекательного не увидел, поймал экипаж и велел везти его в самую лучшую гостиницу. Все расходы оплачивал заказчик – почему бы не насладиться приличным обслуживанием?

Лучшая гостиница в Смолвиле оказалась хуже третьеразрядного отеля в Бостоне. Рамси с презрением оглядел обои в глупый цветочек, неширокую кровать под цветастым покрывалом – и это один из лучших номеров! – и решил, что сойдет. Он не собирался оставаться здесь надолго; если повезет, детектив намеревался уехать вечерним поездом.

Пола Спенсера, богатого и эксцентричного, любимого всеми владельца магазина «Все для леди», Рамси тоже не выносил. Пол мог получить любую женщину, а на Нельсона прекрасные дамы даже не смотрели. Он не был красив. Не обладал сокрушительным обаянием. Отличные черты для его профессии, однако Нельсон не отказался бы заполучить красотку из высшего общества в свою постель. Пока же ему приходилось удовольствоваться проститутками и женщинами низкого происхождения.

Нельсону потребовалось всего несколько часов, чтобы выяснить, насколько хорошо в Смолвиле помнят мистера Спенсера. Вечером детектив садился в поезд, плотоядно улыбаясь, как бывало всегда, когда дела определенно шли на лад. Уже в пятницу он снова будет в Бостоне и сможет сделать доклад своим нанимателям.

Каждый день Элиза с ужасом ждала того момента, когда Пол явится в отдел с послеобеденным обходом. Спенсер теперь инспектировал магазин один, ведь Будена он уволил. Это, кстати, даже послужило поводом для сплетен, на пару дней потеснивших пересуды о боссе и мисс Уивер с вершины.

Пол казался спокойным, но каждый раз, покидая отдел, он говорил:

– После закрытия я жду вас в своем кабинете, мисс Уивер. Нам нужно обсудить… – И тут Спенсер каждый раз придумывал что-то новенькое.

Приказчицы многозначительно переглядывались. Спенсер периодически вызывал к себе заведующих отделами, чтобы обсудить вопросы ассортимента, поставок, решить, что делать с залежавшимся товаром. Так что, если бы Пол Спенсер приглашал к себе в кабинет кого-то другого, а не Элизу Уивер, то никто бы даже и не подумал ничего такого. Но сейчас! Магазин гудел, как потревоженный улей. Одни говорили, что Элиза уже сдалась, другие – что крепость еще держит осаду. Зная, что Селина и мисс Уивер дружат, некоторые пытались выведать правду у мисс Ингрем. Селина твердо заявила, что Элиза не приняла и не примет никаких непристойных предложений со стороны мистера Спенсера. Сплетни вышли на новый виток.

Казалось, что известие о сопротивлении Элизы даже слегка подорвало авторитет Спенсера среди служащих «Все для леди». Они привыкли думать, что их хозяин не знает, что такое «нет», и что для него нет преград. Элизу же большинство не понимало, а некоторые даже осуждали. Но завидовали ей все девушки, работавшие в магазине.

В первый раз, когда Пол приказал ей явиться в кабинет, Элиза выполнила распоряжение. Пол ждал ее, стоя у окна.

– Элиза, – Спенсер жестом указал девушке на кресло. Элиза осталась стоять. – Я хочу сообщить тебе, что я порвал всякие отношения с миссис Фишер. Других связей у меня тоже нет.

– Это не имеет значения, – покачала головой Элиза. – Вы вольны распоряжаться своей жизнью и своим временем.

– Чего же ты хочешь, Элиза?

– Мистер Спенсер, – девушка постаралась, чтобы это обращение прозвучало как можно официальнее. – Я…

– Элиза, если ты намекаешь, что я излишне фамильярен, называя тебя по имени, то поверь, что я просто не могу иначе. Я не могу одновременно признаваться в любви, желать тебя – и называть мисс Уивер.

– Вы не хотите произносить фамилию моего отца, потому что знаете, что поступаете предосудительно.

– Ты жестока, Элиза.

Пол отвернулся к окну, стараясь скрыть, насколько ранили его слова Элизы.

– Я всего лишь говорю, что думаю. Если вы сказали все, что хотели, то я, пожалуй, пойду.