Бриллианты требуют жертв Жукова-Гладкова Мария

Глава 20

Ползла я долго. Время от времени включала совсем уже тусклый фонарик. То проклинала тех, кто копал этот лаз, то благодарила. Они дали мне хоть какой-то шанс. Только куда этот лаз меня выведет? А если в Неву? Сейчас не лето, водичка-то ледяная, да еще и льдом покрыта. Однако сюда вода не попадает. Это давало надежду.

Я читала раньше про подземные ходы, которые богатые господа прорывали в Санкт-Петербурге. Ходит легенда о существовании такого между Петропавловской крепостью и Зимним дворцом. Но если он и есть – или был, – то гораздо ниже, под Невой. Я же ползу не так глубоко.

В Питере неоднократно возникали проблемы со строительством метро. Один размыв на Кировско-Выборгской линии чего стоит, сколько лет не могут с ним разобраться. Метро у нас глубокое, гораздо глубже московского. А все из-за большого количества воды. И ведь подземные речки вполне могли за столько лет изменить направление, да и глубину… И туннелей метро в начале двадцатого века не было, тем более в девятнадцатом. А в центре города у нас сейчас их много. Куда же меня вынесет?!

Света, излучаемого благословенным плащом, было достаточно, чтобы видеть окружающие меня стены, конечно, вдаль он не светил, но и так я чувствовала себя гораздо лучше, чем если бы ползла в своей обычной одежде. И еще приходилось толкать сумку. У меня уже болели локти. Хорошо, хоть не содрала их. А что бы было, если бы я оказалась в подземелье летом? В футболочке с короткими рукавами? Несколько раз стукнулась башкой о потолок. Хорошо, была в тонкой вязаной шапочке, которую я прихватила с собой из дома. Хоть всякая гадость в волосы не попала. А Балаев бы тут в самом деле не пролез. Застрял бы где-нибудь посередине. И как его потом вытаскивать? Мне и то неудобно. Даже сидячее положение не принять. Только в лежачем и можно передвигаться.

Внезапно почувствовала, как лаз совершает поворот. Довольно мягко, но тем не менее. Только развилки мне и не хватало. Включила фонарик. Нет, не развилка. Выбора мне не предоставляется. Предлагается только повернуть.

Но впереди виден конец. Неужели такой же люк? А он открывается отсюда?!

Ладно, пока не будем паниковать. Подползем поближе. Посмотрим. Пощупаем.

Внезапно я оказалась перед горой каких-то ящиков. Опять включила фонарик. Современные, запылиться не успели. Нет, успели, конечно, но не сильно – по сравнению с лазом. И в этой части подземного хода было почище, чем в той, которую я уже преодолела. Интересно, путь здесь заканчивается или как?

Прилегла отдохнуть перед последним рывком. Устала я, признаться, ползать. Если бы преодолевала это расстояние пешком, по земле – оно показалось бы мне очень коротким, а так…

Что мы имеем? Современные ящики. Чуть-чуть запыленные. Значит, с этой стороны в лаз хоть иногда залезают. Есть надежда, что меня тут обнаружат, пока я не окочурюсь от голода и жажды. И банкир явно за мной сюда не попрется. Газ… А если он пустит газ?

А откуда он узнает, что я полезла? Балаев не скажет и, я уверена, даже прикроет отверстие от лишних глаз. Николя? Чтобы сделать гадость? Тоже навряд ли.

Но если газ все-таки пустят? Дойдет он до меня сюда или как? Ответа я не знала.

Ладно, хватит тут разлеживаться. Лучше попытаться выбраться самой, а не ждать помощи от добренького дяди. И неизвестно, что лучше – встречаться с хозяевами дома, под которым я сейчас нахожусь, или не встречаться.

А если это офисное здание? Завтра, то есть уже сегодня, воскресенье. Люди не придут на работу. Проверить, где я, можно только опытным путем.

Я просунула руку между земляной стеной и двумя стоящими друг на друге ящиками и зажгла свет.

Слава богу! До крышки – или что это там – недалеко. Но мне предстояло снять верхний ряд ящиков и ползти по нижнему, причем упираясь спиной в земляной потолок… Даже мне с моими габаритами это будет нелегко…

Но другого варианта все равно не было. Хотя… А если поставить ящики «на попа»?

Я стащила верхний вниз. В нем что-то металлически лязгнуло. Тяжелый, гад. А что внутри? Снова зажгла уже совсем тусклый фонарик. Как мило. Склад оружия. Из огня да в полымя. Мой традиционный путь.

Ящики я ставила, оттаскивая по подземному ходу дальше и дальше. С правого боку скорее протиснусь вдоль стены, чем по горизонтали. Наконец путь к вожделенной дверце оказался свободен. Вот только можно ли ее открыть отсюда? Хотя, на мое счастье, она оказалась деревянной!

А если я попробую выбить ее ногами?

Легла ногами к дверце, собрала остатки сил и врезала по ней. Не тут-то было. Закрыта крепко. Еще раз. С тем же успехом. Только ступни заболели.

Что же делать? Невольно повернулась к ящикам с оружием. Оно заряжено или как? В каком виде у нас продают оружие? Наверное, кто как. Но открою ли я хоть один? В них банкир не рылся, как в старых графских сундуках, и заколачивали их в наше время гвоздями. Не зубами же мне гвозди вытаскивать? И силы Балаева у меня нет.

Внезапно до меня донесся звук шагов. И голоса.

– Отсюда стук был, – говорил один мужчина. – В натуре, тебе говорю. Отсюда.

– Кто здесь мог стучать?! – орал второй. – Что тебе не спится? Сам не спишь и мне не даешь!

«Попросить выпустить или лучше переждать?»

– Вон, люк видишь? – говорил первый. – Может, кошка пытается выход найти. Заблудилось животное.

– А как туда кошка могла попасть? – спрашивал второй.

– Кстати, что это за люк?

– Шут его знает. Никогда не лазал. Вообще не обращал внимания.

– Так давай посмотрим.

– Три часа ночи! Пошли отсюда!

– Завтра выходной. Все равно никого не будет. Выспимся.

– Вот завтра с утра и посмотрим.

– Да я не засну, пока не взгляну!

«Родственная душа», – подумала я и стала прикидывать, мяукнуть или не мяукнуть. Решила, что мяукну, если пойдут прочь.

Но первый был настроен решительно. Любопытство разъедало его изнутри. И он отправился за инструментом. Второй бурчал себе что-то под нос, но люком тоже заинтересовался, постукивал по нему. Бурчал, что делали недавно, поскольку замочки-то, оказывается, современные.

Я накинула на голову капюшон светящегося плаща. В одну руку на всякий случай взяла яйцо со слизью. Решила делать ноги, как только господа откроют мне путь. Не стоит представляться Юлией Смирновой из «Криминальной хроники», проводящей журналистское расследование. Могут не понять. Хорошо хоть, ящики двигала в перчатках. Отпечатков пальцев моих тут нет. А что проползла по всему подземному ходу… Это пусть кто-нибудь докажет, что ползла я. И вообще кто-нибудь станет проверять? Хотя владельцы оружия вполне могут. Снаружи тем временем вернулся мужик с инструментом, и двое моих спасителей (только они пока не знали о своей роли) принялись за работу, обсуждая, кто же из арендаторов повесил на люк замок.

Так, я, по крайней мере, не в частном особняке. Это радовало. Встречи с еще одним банкиром я просто не выдержу. Но если площадь в здании снимают несколько фирм, то как владельцы оружия решились оставить его там, куда могут залезть любопытные коллеги? Ведь нельзя же исключать этот вариант? Вон охранники полезли от нечего делать. Я была уверена, что двое мужчин с другой стороны – охранники.

Тем временем они вспоминали, кто сейчас снимает подвал. Оказалось – никто, после того как Вову Холеру пристрелили у его дома на Московском проспекте.

– Да, в том доме четверых прикончили, – сказал первый мужик. – У меня в соседнем, в коммуналке, тетка живет. Как стрельба, так она смотреть бегает, а потом нам домой звонит, рассказывает. Вот и Вова Холера. Вышел он из подъезда – и пиф-паф ой-ей-ей! А вообще мужик был неплохой.

– Да, царствие ему небесное. Нам всегда к праздникам и деньжат отстегивал, и проставлялся. Хороший был мужик. Пусть земля ему будет пухом.

– Ребята его потом тут все освободили. Товару-то много стояло… Помню, как грузили в фуры.

– Точно. Я еще им помогал. Тяжелые ящики были.

С места гибели убиенного Вовы Холеры я лично вела репортаж. Естественно, как и большинство заказных убийств, оно осталось нераскрытым. Но почему его ребята не забрали это оружие?

Я стала судорожно вспоминать, чем промышлял Вова Холера. Вроде что-то связанное с медициной. То ли оборудование медицинское, то ли препараты. Нет, не вспомню. Но не оружие. Значит, груз не его?

Внезапно замок на люке щелкнул.

– Вроде готово, – сказал один из мужиков и потянул дверцу люка на себя.

Тусклый свет подвала показался мне яркой иллюминацией, но раздумывать было некогда. Я прыгнула вперед, свалила на пол одного из мужиков, издавая вой, – пусть примут меня за привидение.

Оба мужика одновременно заорали. Однако второй быстро очухался и попытался погнаться за мной. Я выпустила в него яйцом – моим единственным оружием.

И снова издала вой.

Глаза быстро привыкли к свету, благо он был тусклым, и я заметила лестницу, ведущую наверх, и открытую дверь. Взлетая по ступенькам, вытащила из сумки «отрубленную голову», остановилась в дверном проеме и помахала мужикам ужастиком. Сбитый мною с ног, по-моему, потерял сознание. Второй застыл на месте с открытым ртом. По его телу стекала розовая слизь.

Я не стала ждать, что он предпримет, и рванула в поисках выхода. Оказалась в каком-то старинном здании, но времени на его обследование не было. Добежала до парадных дверей, отодвинула старый тяжелый засов, на который охрана закрывалась изнутри, и выбежала на свежий воздух.

Так, где это я?

Вначале, правда, следует отбежать подальше. Рванула влево, заметив там арку. Под аркой тормознула, оглянулась, чтобы запомнить дом и потом найти его. Найду. Что тут у нас еще есть поблизости? Так, вот этот дом запомним. Отлично. А теперь нужно делать ноги, а то еще охранники вызовут милицию. Или кого-то из начальников.

Понеслась дальше, стараясь уйти на максимальное расстояние. Выбежала на широкую улицу. Так, где я оказалась? Сориентировалась довольно быстро. Обрадовалась. Теперь бы неплохо машину поймать. Хотя кто в такой час согласится везти меня за город к Ивану Захаровичу?

Нет, за двести баксов, выданные Балаевым, вполне могут. И еще у меня около тысячи рублей.

Вдали показались фары машины. Я перебежала на другую сторону улицы и призывно подняла руку. Водитель уже начал тормозить, но потом вдруг нажал на газ и рванул с места на первой космической.

Что это с ним? Или со мной?

Ах да, я ведь до сих пор смотрюсь несколько странно в светящемся плаще. И с отрубленной головой под мышкой.

Юркнула под ближайшую арку, сняла плащ, убрала в сумку, осталась в обычной куртке и джинсах, голову тоже спрятала. Опять вышла на панель. Подняла руку.

На мое счастье показались «Жигули» с подрабатывающим ночным извозом безработным инженером. Инженер собирался к одному из ночных клубов (как выяснилось чуть позже) забирать загулявших клиентов.

– Куда, мадам? – спросил.

Я сказала место.

– Далековато…

– Двести баксов.

– Покажи.

– А не фальшивые?

– Не должны бы…

Затем мужик вдруг внимательно на меня уставился.

– Смирнова, что ли?

Я кивнула.

– Тогда поехали.

Иногда известность помогает.

По пути мы мило поболтали, он пожаловался мне на жизнь и, как и большинство встречаемых мною при самых разнообразных обстоятельствах людей, поругал чиновников и депутатов. Поинтересовался, куда еду и откуда. Куда – сказала сразу же, инженер оказался большим поклонником нашего местного крестного отца и все его инициативы поддерживал. Откуда – уклончиво сказала, что проводила очередное журналистское расследование. О нем будет рассказано в моих ближайших передачах и статьях.

За разговорами дорога пролетела быстро. Инженер предпочел сразу же смыться, а я стала звонить, повторно нажимая на кнопку в глухом заборе.

– Кто? – донесся до меня голос из динамика. Довольно сонный, что для мальчиков Ивана Захаровича нетипично. Или… это означает, что Ивана Захаровича в особняке сейчас нет.

Я представилась. Меня мгновенно осветил свет прожектора, после чего с шипением открылась дверь.

В будке охраны меня встречал заспанный парень в спортивном костюме. Вскоре к нему присоединились еще двое, из дома, которых он явно разбудил условным сигналом.

Все трое смотрели на меня округлившимися от удивления глазами.

– Где Иван Захарович? – спросила.

– Тебя ищет. В городе. Он в городской квартире ночует, – молвил один из парней.

– А почему ты ему не позвонила? Или Тане своей? Она у Ивана Захаровича, – сообщил второй.

– Твоя Татьяна всех тут на уши поставила, – сказал третий.

– У меня украли трубку, – сказала я. – И до другого телефона мне было не добраться. Меня тут убить хотели.

Парень из будки заметил, что возникновение такого желания у него лично удивления не вызывает. Он знает немало людей, у кого оно появлялось хотя бы один раз в жизни. А есть и такие, у кого – регулярно.

– Звоните шефу, – вздохнула я.

Дежуривший в будке парень многозначительно посмотрел на часы. Но прибежавшие из дома заявили, что все равно надо. Во-первых, охрана не спит. Во-вторых, раз Иван Захарович сейчас занят как раз поисками Юли…

В общем, позвонили. Ответил Лопоухий, один из самых близких к Ивану Захаровичу людей. Услышав мой голос, высказал все, что обо мне думает, в соответствующих выражениях. Я давно собираюсь составить словарь русского мата, основываясь только на знании вопроса Лопоухим. Словарь получится толстый, объемный.

– Ты что, сюда приехать не могла?! – рявкнул верный оруженосец Сухорукова. – Какого лешего тебя к нему на дачу понесло?

Слово «дача» к особняку Ивана Захаровича подходило меньше всего. Дворец с парком, украшенным статуями и фонтанами, плюс живой медведь в придачу на цепи сидит вместо овчарки. Но вообще-то для кого-то – дача. Много у нас таких понастроили в Ленинградской области в последние годы. Однако хозяева у них периодически меняются. Одних отстреливают, другие занимают освободившиеся места. Только дай бог долгих лет жизни и здоровья Ивану Захаровичу.

Лопоухий Виталя велел мне вкратце поведать о случившемся. Я попыталась – если возможно описать случившееся вкратце. Хотя надеялась, что Татьяна рассказала о наших приключениях до нашего с ней вынужденного расставания.

– Ты на машине? – спросил Виталя, когда я рассказ закончила.

– Какая машина?!

– Передай трубку ребятам.

Лопоухий велел в срочном порядке привезти меня в городскую квартиру шефа. Обещал его разбудить и предупредить о скором радостном воссоединении со мной.

– Вот шеф будет счастлив, – многозначительно сказал мне Виталя.

Один из парней стал нехотя собираться. Они кинули жребий, кто меня повезет. И вскоре мы были уже в пути. В машине я внимательно изучила свою внешность (в смысле части, доступные для всеобщего обозрения). Она меня не очень порадовала, и я решила, что физиономия требует небольшого усовершенствования. Правда, в связи с отсутствием необходимых средств Ивану Захаровичу и компании придется лицезреть меня в несколько потрепанном состоянии. Но, может, меньше воспитывать будут? Иван Захарович любит высказываться насчет моего образа жизни и необходимости его кардинального изменения. А тут вдруг пожалеют?

На полдороге у парня зазвонила трубка: это Виталя разбудил Татьяну, и она не могла успокоиться, пока не услышит мой голос. Мы дружно поревели с двух концов, но ничего друг у друга не выяснили. Я только сказала, что здорова. Услышав это, водитель джипа хмыкнул.

– Таня не про психическое здоровье спрашивала, – бросила я ему. – Она спрашивала, не разбита ли у меня голова.

– А она у тебя вообще есть?! – показательно поразился парень.

– Две, – ответила я и извлекла из сумки ужастик. Лучше бы этого не делала: самой пришлось выправлять руль. Что-то слабые у нас мужики пошли, даже те, которых у себя держит Иван Захарович.

Наконец мы прибыли на место. Парень выскочил из джипа и набрал на стене код, послышался писк, решетка отодвинулась, и мы въехали в выложенный булыжниками двор, где летом бьет фонтан. Здесь ангелочек не был укрыт досками на зиму, как статуи перед загородным дворцом Ивана Захаровича.

Прибытие джипа не осталось незамеченным в квартире, и, когда мы поднялись на этаж, там нас уже встречала целая делегация. Парень, доставивший меня в город, отступил назад. Первой ко мне бросилась Татьяна, обняла, мы облобызались и оросили друг друга слезами.

– Ой, сбледнула! – воскликнула соседка. – И кажется еще похудела! Бедняжка!

– Но живучая, – заметил Иван Захарович, тоже заключивший меня в медвежьи объятия и объявивший, что ему без меня было бы скучно жить, поэтому он рад, что никому и на этот раз не удалось свернуть мне шею. Отсидка же в подземелье пойдет мне только на пользу.

Затем мы прошли в квартиру, где уже был накрыт стол. Иван Захарович всегда отличался хлебосольством, правда, в его городской квартире меня принимали впервые. Сухоруков предпочитает жить за городом, куда нас с Татьяной обычно и доставляют. Поэтому мне и не пришло в голову, что штаб по поискам моей скромной персоны располагается здесь.

За столом уже сидели оператор Пашка и судмедэксперт Василий, которых молодцы Ивана Захаровича доставили сюда. Правда, в холле друзья меня не встретили. Добраться туда могли бы только на четвереньках, а путь из столовой в холл длинный, обратно конфуз бы вышел. Поэтому решили остаться за столом. Тем более что пиво манило их, словно оазис путешественника в пустыне.

– Юля! – промычали они хором, тем самым выражая радость от моего спасения. Василий больше ничего сказать не смог и рухнул со стула. Через минуту послышался его храп. Пашка оказался покрепче. И, кажется, даже понимал все, что я рассказывала Татьяне, Ивану Захаровичу, Лопоухому, Кактусу и еще нескольким молодцам Сухорукова.

Во время моего сольного выступления Татьяна то и дело засовывала мне в рот куски копченого мяса, которое я очень люблю, и заливала чай, заваренный ею собственноручно так, как мне нравится. Иван Захарович пытался сказать, что хочет вначале меня выслушать, чтобы незамедлительно начать действовать, Татьяна на него цыкала. Сухоруков, уже неоднократно с нами сталкивавшийся, говорил, что при других обстоятельствах он сам всегда гостя вначале кормит (о чем нам известно), но сейчас – другая ситуация. Надо действовать ночью, пока не рассвело. Татьяна не обращала внимания, только один раз заметила, что поздней осенью ночи в Питере длинные, тем более сейчас ночь с субботы на воскресенье, и опять подкладывала мне разную вкуснятину.

От алкоголя я отказалась наотрез. Опасалась, что могу отреагировать неадекватно после таких приключений, травли газом и, вероятно, каким-то снотворным (правда, еще следовало поискать на родном теле след укола, но пока было некогда), а также малого количества потребленной пищи (до появления у Ивана Захаровича). Виталя, как обычно, добавил к моему спасению ложку дегтя. Он, видите ли, удивляется, что я не алкоголичка. Женщина моего возраста (тридцать лет), семейного положения (отсутствие постоянного мужика, фиктивный брак с немцем не в счет) и материального достатка (особых богатств не наблюдается, но и нищей не назовешь) должна регулярно напиваться.

– С какой стати? – удивилась я. – У меня есть любимое дело, за которое я еще и получаю достаточно денег, чтобы нормально жить. Я чувствую себя профессионально востребованной, добилась определенного успеха, да у меня просто не бывает свободных вечеров, когда мне нечего делать! И как снотворное мне алкоголь не требуется – я едва доношу голову до подушки.

– Мои знакомые женщины… – снова открыл рот Виталя.

– Ну, если бы Юля была твоей женщиной, тогда бы могла и напиться. С горя, – заметила Татьяна с подленькой улыбочкой.

– Да я бы раньше сам повесился, – буркнул себе под нос Виталя, но замолчал. Я же решила, что в очередной раз придется отказать себе в удовольствии дать ему по морде, хотя страшно хотелось – как и много раз в прошлом.

Когда я наконец закончила подробнейший отчет о своих злоключениях, Иван Захарович объявил, что у моря погоды мы ждать не будем, а прямо сейчас выезжаем на место.

– Павел, ты в состоянии заниматься профессиональной деятельностью? – спросил он строго у оператора.

Я встряла и сказала, что быстренько приведу его в чувство. У меня в этом деле большой опыт.

– У моих мальчиков тоже, – заметил Иван Захарович и произнес одно слово: – Виталя!

– Есть! – отрапортовал Лопоухий и схватил Пашку в охапку. Василия оставили спать под столом. В нем необходимости не было.

Мне тоже хотелось бы принять душ (хотя и не холодный), но я отказалась от этой мысли, поскольку нам предстояло выходить на улицу. Вслух спросила, что Иван Захарович намерен предпринять.

– Брать Глинских за задницу, – ответил Сухоруков. – Потом забрать ящики с оружием от тех болванов, пока не успели никому сообщить. И объяснить, что никому о них сообщать не следует.

– Вот за что, оказывается, убили Вову Холеру, – заметил Кактус. – А мы-то тогда голову ломали.

– А он их у кого-то свистнул? – тут же заинтересовалась я.

– Юля, мне кажется, ты мало сидела в подземелье, – заметил Иван Захарович.

– У нас для тебя тоже кое-что найдется, – расплылся в улыбке Кактус. – Можно – более комфортабельное, можно – менее. Хочешь с мужчинами, хочешь…

– Не хочу.

Тут вернулся Виталя с протрезвевшим и готовым к работе Пашкой. Правда, при виде пива Пашка уже протянул к нему руку, но тут же по ней получил.

– Понял, – сказал он и посмотрел на меня.

– После работы. Как обычно, – улыбнулась я.

– Понял, – снова произнес Пашка.

И мы большой толпой отправились на дело. По пути к нам присоединились два грузовых фургона, взявшихся невесть откуда. Я не стала задавать глупых вопросов.

Вскоре прибыли к погруженному во мрак особняку. В нем не горело ни одно окно. Хотя, конечно, – время-то соответствующее. Кто сейчас бодрствует? Правда, спать мне не хотелось – явно из-за возбуждения. И вообще уже давно наступило воскресенье. На работу сегодня не надо. Высплюсь до понедельника. А если сейчас сделаем хороший сюжет, то и в понедельник полдня могу поспать. Таня позвонит нашей главной, Виктории Семеновне, и все ей объяснит.

Словно читая мои мысли, соседка сказала, что о моем исчезновении сообщила Виктории Семеновне. Та просила отзвониться, когда появлюсь. Главная не сомневалась в моей способности выкрутиться из любой передряги. Да и народ наш любит рассказы о местах заключения – всяких и разных.

Прибывшие с нами молодцы Ивана Захаровича разделились на группы и окружили дом с двух сторон. Потом начался штурм.

Правда, как вскоре выяснилось, необходимости в нем не было: особняк оказался пуст и разграблен. Если сравнить с моим первым посещением, когда убили топ-модель Ольгу, можно сказать, что нас встретили голые стены.

– Банкир что, ноги сделал? – поразился Иван Захарович.

Все указывало именно на это. Но кто вывез ценности… Тут имелось немало кандидатов. Кое-кого мы видели с Татьяной. Но они не могли вынести все. Если, конечно, не приезжали еще несколько раз…

– Ладно, пошли посмотрим подземелье, – принял решение Сухоруков.

Ребята уже возились с камином. На камине я внезапно заметила три телефонные трубки. Бросилась к ним аки коршун на мышь. Узнала родную, вздохнула с облегчением. Опустила в сумку и обе другие. Подозревала, что одна была отобрана у Балаева, вторая – у француза Николя. Потом верну.

Процесс отнял примерно полчаса, но, наконец, нужная кнопочка была найдена. Она являлась частью изразца, которыми снаружи был выложен камин. Кнопку удачно замаскировали под рисунок.

Раздался скрежет, сопровождаемый шипением, которые мне уже доводилось слышать в этом доме. Затем на нас пахнуло какой-то гадостью.

– Все на улицу! – быстро рявкнул Виталя, бросая пистолет в окно – чтобы разбить стекло.

Вернулись мы в помещение после того, как все окна столовой были раскрыты. Молодцы Ивана Захаровича поехали на дело, прихватив с собой противогазы – они вообще были снаряжены получше государственного спецназа.

Противогазы вручили и нам с Пашкой и велели спуститься вниз.

– Дверца может закрыться, – напомнила я, кивая на открытый проем.

– Уже не закроется, – сказал Виталя. – И у нас в штате свои кулибины есть. А вообще гениально придумано.

Мы с Пашкой спустились и увидели четыре лежащие на полу фигуры – это если не считать мумию с длинными светлыми волосами. В первое мгновение я не поняла, почему тут целых четыре тела. Или банкир успел еще пленников в подземелье усадить? Потом узнала двух незадачливых охранников, которых напугала в виде привидения.

Пашка быстро заснял подземелье и тела, затем молодцы Ивана Захаровича вытащили мужиков наружу и занялись вытаскиванием добра, которое быстренько погрузили по фургонам.

Все четверо надышавшиеся газа были живы. Не знаю уж, что там пускал банкир, но вещество оказалось несмертельным. Возможно, помогал открытый лаз, из которого поступал приток воздуха. Или Глинских все-таки не хотел их убивать?

По приказу Ивана Захаровича Балаева и француза отправили к знакомому врачу, который не задает лишних вопросов, а двух охранников просто вынесли на улицу и разместили в находящемся неподалеку скверике на скамейке. Пусть потом объясняются с начальством. Несколько человек Сухорукова, отправленные по подземному ходу, нашли там ящики с оружием, ход опять закрыли и заставили каким-то старым шкафом.

Затем нас с Татьяной отвезли домой и велели отсыпаться.

– А Балаев? – спросила я.

– Он даст тебе интервью после того, как мы с ним побеседуем, – пообещал Иван Захарович.

– Я смогу его показать в понедельник?

– Зависит от Балаева.

Франк Ли в очередной раз приехал в Россию. Следующая их встреча с Иваном Захаровичем состоялась в расширенном составе. Присутствовал также Балаев. Он кричал, что лично посадит Николя в погреб. Обещал совершить над ним всяческие виды насилия. Как и над неизвестной ему бабой, пустившей газ в подземелье. У Сухорукова были более конструктивные предложения. Франк Ли сказал, что его люди смогут вытянуть из кого угодно любую информацию, не принося внешних увечий. Они знают месторасположение болевых точек на организме. После воздействия на них человек готов продать душу. А внешне организм остается в первоначальном виде.

Вскоре они приступили к допросу Николя. Француз тут же заговорил – только бы его оставили в покое и не били. Правда, во время допроса с пристрастием Николя не выдал всего, что знал. Он говорил много и связно – благо что в подземелье у него была масса времени, чтобы продумать и мысленно отрепетировать свой рассказ. Сейчас главное – чтобы не изувечили. И чтобы эти мучители поверили: он сообщил все, что знал. Он боится боли. И только бы отпустили! А уж кузену во Франции он покажет… Пусть платит ему за моральный ущерб. И за то, что Николя никому не сказал, где спрятаны драгоценности. У них еще остается шанс до них добраться. Только пусть на этот раз в Россию едет братец. С Николя достаточно.

Бабу, к великому сожалению Балаева, не нашли. Ни он, ни Николя даже не успели ее рассмотреть. Но точно не Алла Николаевна. Кто это мог быть?!

Члены банды Ганса Феллера, находившиеся в России, разделились на две группы. Одна осталась в Петербурге, вторая отправилась в провинцию.

А вдруг что-то удастся найти? Хотя главным побудительным мотивом был совсем не поиск кладов.

Высокая женщина разговаривала с мужчиной, едва достигавшим ей до плеча. Убеждала его съездить в деревенский дом. Он отказывался. Она не успокаивалась. Наконец он махнул рукой – и они отправились в путь. Она всегда умела убедить его сделать то, что ей нужно. И он всегда в конце концов соглашался.

Он взял с собой оружие – опять же по ее настоянию. Хотя очень не хотел. Ему, в отличие от нее, доводилось бывать у Хозяина.

Глава 21

Страницы: «« « ... 910111213141516 » »»