Африканская охота для дам Жукова-Гладкова Мария
– У нас лучше, – хором объявили тетки.
– У вас в городе он тоже есть? – искренне удивился Афганец.
Нина с Таней кивнули, потом сказали: негров у них, к сожалению, нет. Но есть парочка китайцев. Для экзотики.
– Жить-то всем хочется, – заметил детектив Володя. – Вот и едут бедные парни в холодные края – туда, где живут богатые тетки.
Нина с Таней сообщили: некоторые дамы из их мест берут мальчиков из стриптиза к себе в дом – на разные сроки. На китайцев, правда, пока никто не позарился – ни на какой срок. Почему-то они не пользуются спросом. А вот один украинец и трое молдаван, бывших безработных, подавшихся в стриптиз, оказались очень даже ничего. Знакомые тетки их расхваливают. Мальчики не только хороши в постели, но еще и готовят, убирают, стирают, не то что спившиеся русские мужики. От нашего, пожалуй, дождешься!
– Если бы я такого нашего встретила, я бы ему тут же дала сто баксов, – объявила Нина. – В подарок. На пиво или что он там пьет.
– Дашь Косте, – тут же встряла Верка. – Ланиному брату.
– Правда, что ли? – хором сказали тетки, глядя на меня.
Я кивнула. Сашка, Афганец и Вовчик подтвердили уникальность натуры моего брата.
– Гоните сто баксов, – тем временем заявила Верка. – Я Костику передам.
– Э, нет, – покачала головой Таня и уточнила у меня, женат ли мой брат. Узнав, что холост, объявила: она намерена познакомиться с ним поближе. Она и так уже много времени упустила.
– Я тебе познакомлюсь! – прошипела Верка. – Я тебе так познакомлюсь, что больше никогда ни с кем знакомиться не захочется!
– Так что ж ты за него раньше замуж не вышла? – уперла руки в боки Татьяна. – Думаешь, я забыла, как вы его в первый день в Хабебе всем предлагали? У бассейна? Как вы там распинались? Ты его сколько лет знаешь – и не вышла? А как он другой понадобился, так недовольна? Э, милочка, не получится! Я – девушка приличная…
При слове «девушка» самолет сотряс дикий хохот, но Таню это совсем не смутило.
– …не то что ты, спишь с кем попало, только бы деньги платили! Я считаю, что такому мужчине, как Костя, давно нужна хорошая жена, которая почувствует его тонкую душу.
Я очень жалела, что обладатель тонкой души не слышит этих дифирамбов в свой адрес. С другой стороны, братца теперь придется защищать от цепких Таниных коготков. Знаем мы таких дамочек из провинции! Если уж и отдавать брата в супружество, то испанской баронессе, или маркизе, или кто она там. Именно об этом я и объявила вслух.
– И где эта баронесса? – посмотрела на меня Таня. – И что Костя будет делать в Испании? Ему там даже выпить будет не с кем.
– Костя всегда найдет, с кем выпить, – заметила Верка. – Он и один может.
– Вы хотите лишить русского мужика возможности выпить по-настоящему? Общения хотите его лишить? – в разговор включилась Нина, посмотрев на нас с Веркой, как на врагов народа.
Афганец с «двустворчатым шкафом» и детективом Володей покатились со смеху. Сашка невозмутимо слушал словесную перепалку претенденток на его родного дядю. Наверное, сын никогда не думал, что тот будет пользоваться таким спросом, даже в Африке.
В этих спорах и пререканиях мы долетели до побережья довольно быстро, а на земле Таня решила применить физическое воздействие и пошла на Верку грудью прямо на летном поле. Но она еще не знала, с кем имеет дело. Верка же решила воспользоваться представившейся возможностью проверить купленную сеть в действии. Ее спокойно можно было кидать, поскольку мы с Сашкой и мужики решили не приближаться к ощетинившимся дамам. Только Нина решила оказать моральную и физическую поддержку подруге. Они вдвоем наступали на пятившуюся Верку. Но тетки не знали, что она просто выводит их на свободное пространство, подальше от нас…
И Верка выкинула сеть! В первое мгновение Нина с Таней не поняли, что произошло. Потом они начали метаться, вопить, пытаясь вырваться. Наша компания с интересом наблюдала. Естественно, за сетью. Порвется или нет? Сеть не порвалась, несмотря на прилагаемые дамочками усилиями. А уж чего мы от них только не наслушались в процессе…
Примерно минут через двадцать, когда вокруг нас на летном поле собралось уже немало африканцев, с интересом рассматривавших потуги белых теток, но свою помощь не предлагавших, Нина с Таней успокоились.
– Вы все поняли? – спросила Верка медовым голосочком. – К нашим мужикам не приставать! Вон тут сколько местных. Их и пользуйте. А мы за наших мужиков кому хотите глотку перегрызем! Правда, Лана?
– Правда, – сказала я и нежно взяла Афганца за руку.
Тетки попросили их высвободить. Верка отрядила на это дело Вовчика, велев ему осторожно обращаться с сетью. Сама все-таки не решилась близко подходить к бабам, но бросить или отдать кому-то сеть, купленную на свои кровные, она не могла.
Когда мы опять загрузились в открытое такси, тетки совершенно спокойно поинтересовались у Верки, где она такую сеть купила.
– А вам зачем? – прищурилась подружка.
– Чтобы мне своего домой вести от пивного ларька, – объявила Нина. – Подошла, поймала и повела. Очень удобно!
Благоверный ее, помянутый всуе, как раз прорезался по телефону. Еле ворочавшимся языком он поздравил супругу с Новым годом и сообщил, что во время празднования соседи сломали Нинин любимый шкаф.
– Что они с ним делали?! – завопила Нина.
Как оказалось, сосед скрывался в нем от супруги (потому что та тащила его домой спать, а ему хотелось еще выпить). Соседка долго пыталась шкаф открыть, ну и в результате шкаф треснул.
– Чтоб к моему приезду купили новый! Или этот починили! Или я им весь их дом по щепочкам разнесу! – рявкнула Нина и отключила связь.
По прибытии в гостиницу наша компания, распрощавшись с Ниной и Таней, отправилась прямиком к Косте, чтобы порадовать братца. Все-таки следовало ему рассказать о повышенном спросе на него как на потенциального мужа. Но братец лыка не вязал, как и Николай. Они на пару пытались исполнять революционные песни. Получались брачные вопли орангутангов.
Мы все пошли спать (я – к Афганцу, Верка – к Вовчику). Завтра мы должны были наконец отправиться по национальным паркам.
Глава 13
2 января, воскресенье
За завтраком Верка вдруг вспомнила о православной церкви, о которой упоминал югославский летчик.
– Где, здесь – наша православная церковь?! – вылупился на подружку Костя, впервые о ней услышав. – Православная церковь не занимается миссионерской деятельностью! Ваш югослав что-то напутал. Это католики и протестанты всюду лезут. А русская православная церковь работает на своей территории. Не может быть в Замбаре нашей церкви и никакого ее представительства.
Я предложила задать соответствующий вопрос Ольге или Джону, когда они приедут за нами сегодня утром. Должны же они знать, если в этих краях появилось какое-то российское представительство?
Мы спросили – и получили подтверждение. Ольга заявила, что планировала предложить нам посетить новое и необычное для этих мест заведение на Рождество. Они теперь туда возят всех прибывающих русских.
– Так это одна из местных достопримечательностей? – уточнила Верка.
– Ну да, – пожала плечами Ольга. – Но батюшка-то настоящий. Он обращает в веру и местных.
– Папуасов? – спросил Афганец.
Ольга кивнула.
– Странно, – пробормотал себе под нос Костя. Знаниям братца я доверяла, по крайней мере, в вопросах православия. – Ну что ж, посмотрим на батюшку.
Ольге все члены нашей группы заявили, что хотели бы с ним познакомиться именно сегодня, а потом уже ехать к африканским зверям. Желание клиента – закон, тем более что до его «базы» было не так уж и далеко – часа три на автобусе. Нам просто придется поменять национальные парки местами в программе тура.
Батюшка жил на окраине небольшого городка (по нашему – деревни), в несколько странном сооружении. Передняя его часть смотрелась как русская православная церковь – купола, кресты, все, как положено. Задняя представляла собой жилое помещение, где отец Кирилл и поселился на африканской земле. При взгляде сбоку за куполами была просто ровная крыша. На том же участке имелся небольшой голубой бассейн (здесь практически у всех были свои бассейны), росли невысокие пальмы и кактусы – величиной почти с пальму.
У отца Кирилла гостили двое паломников из России. Что они тут делали, нам выяснить так и не удалось. Я про себя отметила, что они имеют вид профессиональных прохвостов. Хотя и все предприятие, как потом вещал в автобусе Костя, радовавшийся всеобщему вниманию, походило на аферу.
Во-первых, отец Кирилл был чисто выбрит, а на вопрос Кости: «Где ваша борода, батюшка?» – ответил: «Ведь жара стоит постоянно. Какая ж борода?» Братец объяснил туристам нашей группы (уже в автобусе), что русский православный священник не может быть без бороды. Во-вторых, отец Кирилл был коротко подстрижен, что тоже не допускается. У священника должны быть длинные волосы (конечно, не как у хиппи, но и не короткая стрижка). Мы пришли к выводу, что это очередной аферист, которых не так уж и мало в нашей стране и в Замбаре. Тут «батюшка» нашел для себя благодатную почву. Бог ему судья.
Ольга призналась мне, что отец Кирилл отстегивает ей десять процентов со всех подаяний – если подадут туристы, которых она к нему привезет. Подобная практика существует и в магазинах, куда гид привозит группу. Купили что-то «твои» – ты получаешь свой процент с продаж.
– На что он живет? – уточнила я. – Только на пожертвования? Мой брат уверен, что наша православная церковь не могла послать сюда своего представителя. А мой брат неплохо разбирается в этих вещах.
Ольга точно не знала и никогда не задавалась этим вопросом. Она получала свой процент и была довольна. Тем более что отец Кирилл (или кто он там на самом деле) умел очень хорошо говорить на публику. Слушать было интересно. И тематика соответствовала контингенту: «Услышав же Иисус, что Иоанн отдан под стражу, удалился в Галилею» (Мф. 4, 12).
– Для чего Он опять удалился? – вопрошал батюшка, выступая перед нашей группой. – Сим Он научает нас не идти навстречу искушениям, но отступать и уклоняться от них. Ибо не тот виновен, кто не бросается в опасности, но тот, кто в опасностях не имеет мужества…
– Интересная была литургия, – заметила Верка уже в автобусе.
– Это была не литургия, а в лучшем случае проповедь, – повернулся к нам Костя, который сегодня был в ударе и наслаждался всеобщим вниманием. – Должны быть песнопения, причем на церковнославянском.
Костя завершил свое сольное выступление обещанием написать письмо в Московскую Патриархию и лично Патриарху всея Руси.
Но меня смутил Сашка. Уже после выступления Кости перед туристами и Ольгой с Джоном, которые тоже слушали братца очень внимательно (Джон даже что-то записывал), Сашка попросил меня пересесть к нему.
– Мама, – прошептал сынок, – ты помнишь дядьку с мерзким голосом в самолете? Того, что сидел в конце салона и что-то там комментировал?
– Ну… – промычала я.
– Он – один из паломников!
– Ты уверен? – напряглась я.
Сын кивнул. После одного из «выступлений» дядьки Сашка как раз ходил в туалет (туалеты располагались в самом конце салона) и видел, кто говорил. Он не мог ошибиться.
– Я надеюсь, сегодня ты не показал ему, что его узнал?
– Конечно, нет! – даже обиделся сынок. – И мне кажется, что я его совершенно не заинтересовал. Он на дядю Вову больше смотрел. Ну, на «двустворчатый шкаф», в смысле. Его надо предупредить.
Да, пожалуй, негры не стали бы просто так забегать в холл пятизвездочного отеля и лупить Вовчика по башке…
Но он-то тут при чем? И так ли уж безобиден батюшкин «аттракцион»? Чем он тут занимается на самом деле? Мое любопытство, подумала я, меня когда-нибудь до добра не доведет. С другой стороны, пока ведь удавалось выкручиваться из всех передряг…
Глава 14
2 января, воскресенье
В программе тура на тот же день у нас было запланировано посещение одной африканской деревни, где ежедневно давали по четыре представления – народные танцы под звуки барабанов. Смотрелось сие весьма оригинально, правда, не хотелось пуститься в пляс, как в Бразилии, где я с трудом удерживалась на месте, когда тамошние аборигены выплясывали самбу под «Бразил, Бразил». Верка, ездившая в Южную Америку вместе со мной, согласилась. Тогда мы готовы были вылететь на сцену и выбивать ритм вместе с эмоциональными латиноамериканцами. В Рио представление давали в концертном зале, отдаленно напоминающем наш «Октябрьский». Здесь же африканцы выступали на открытом воздухе, а зрители сидели на самодельных скамейках, расположенных полукругом. Танцевали на выжженной солнцем и вытоптанной сотнями ног земле. Мы снимали представление на видеокамеру. Оно, конечно, было оригинальным, но все-таки не произвело ни на меня, ни на кого-то другого из членов нашей группы большого впечатления. Мы были уже избалованы поездками по миру и насмотрелись всякого.
Африканцы изображали различных зверей, накидывая соответствующие шкуры на плечи, нечистую силу, местных охотников. После представления нам предложили обед из национальных блюд, а потом повели по местным мастерам. Здесь продавали бусы, коврики, сумки, вот только не оказалось сувениров, которые хотела купить Верка.
Подружка устроила скандал. Требовала подать ей деревянные фаллосы. Наши мужики покатывались со смеху и предлагали свои, натуральные (ведь натуральный продукт всегда лучше искусственного, не правда ли?), но Верка упорно отказывалась, заявляя, что их она не может привезти на родину в качестве подарков своим постоянным клиентам.
– С каких это пор ты постоянным клиентам стала делать подарки? – удивился Афганец, знающий о Веркиной прижимистости.
– Теперь буду делать! – объявила подружка. – Я слежу за новыми тенденциями в стране и мире. В крупных магазинах клиентам дают скидки? Дают. У меня уже несколько дисконтных карт скопилось. Я скидки давать не хочу, но что-то же надо делать, правда? Вот я и решила привезти подарки. Соответствующие моему ремеслу. Мне они тут оптом дешево обойдутся, а людям приятно будет.
После чего подружка опять повернулась к африканцам и на чистом русском потребовала нужный ей товар. Грузины, слушавшие Верку с большим интересом, наконец сподобились перевести ничего не понимавшим неграм (они еще в недостаточной степени выучили русский язык), чего именно желает белая мадам.
Африканцы восприняли желание белой мадам как нечто само собой разумеющееся и пояснили: там-то и там-то находится другая деревня, ее жители специализируются в резьбе по дереву. Вырежут все, чего ни пожелает белая душенька, причем любого размера и формы.
– Лана, поехали туда, – повернулась ко мне Верка. – Ты тоже купишь подарков.
Афганец опять встрял и заметил, что все, кому Лана могла бы привезти подобные подарки, в настоящий момент находятся в Замбаре.
Верка невозмутимо заметила, что мне следовало бы сделать подарки девочкам из своей турфирмы. Им такие штуковины должны понравиться. И их можно будет в офисе выставить – для привлечения клиентов, то есть клиенток.
Афганец закатил глаза. Нина с Таней, скупавшие какие-то коврики в товарном количестве, подошли к нам и внимательно слушали, потом объявили, что готовы составить нам с Веркой компанию. Им тоже нужны сувениры. У них их пока недостаточно. А томящихся в родном Крыжополе подруг осталось немало. И всем надо.
– Ланка, – посмотрела на меня подружка, – я понимаю: сегодня уже поздно. Скоро стемнеет. Давай завтра? Ну что нам в саванне делать? У нас ведь на три дня запланированы национальные парки, так? Двух вполне хватит. Лана, ты что, леопардов не видела? Сашка на камеру все снимет и тебе покажет. Посмотришь. Все равно ведь из машины не дают выйти и их погладить.
– Как бы Лана гладила леопарда? – встряла Нина.
– Просто, – улыбнулся улыбкой удава Афганец. – Бедный леопард! Но, как я понимаю, всем леопардам и прочим хищникам на завтра повезло?
Нина непонимающе посмотрела на Лешку, потом на меня, стоявшую с невинным видом.
– Лана, что бы вы сделали с леопардом? – переспросила Нина.
– Погладила бы, – пожала плечами я.
– Но как?! Они же кусаются!
– Я Алексея Петровича гладила. Что мне какой-то леопард? – Я посмотрела на Лешку со змеиной улыбочкой.
– Лана, так мы поедем завтра за подарками? – опять заканючила Верка. – Неужели ты меня бросишь одну в этой Замбаре? А по национальным паркам прокатимся в следующие два дня. А? Лана!
– Поедем, – кивнула я. Резьба по дереву меня, признаться, интересовала больше, чем бегающие по саванне твари – но резьба в общем и целом, а не определенные изделия. – Кто еще с нами?
– Я, – сказал сынок.
– Саша, а тебе-то туда зачем? – не понял Афганец. – Девочкам, что ли, из школы подарки сделать вздумал? Запасаешься к Восьмому марта? Не рано ли в пятнадцать лет?
Сашка гордо пояснил, что он маму и тетю Веру одних не отпустит. С ними должен быть мужчина! А раз уж дядя Леша так жаждет на зверей африканских посмотреть, то сыну придется нас опекать. Ведь маму с тетей Верой одних никуда отпускать нельзя, и дяде Леше об этом давно известно. Или он уже успел подзабыть, что мама с тетей Верой могут отчебучить без присмотра? Афганец задумался и объявил, что выделит кого-то из своих.
– Добровольцы есть? – повернулся Лешка к пасшимся поблизости молодцам.
Шаг вперед сделали все, кроме Кости и грузин, стоявших чуть поодаль и рассматривавших какие-то бусы из костей животных.
– Кого выбираешь, Ланочка? Только на меня не рассчитывай. Я на сафари приехал. Тебя я сопровождать могу и в Питере.
– Больно ты меня в Питере сопровождаешь, – хмыкнула я.
– Вытаскиваю из всего, куда ты умудряешься вляпаться! – рявкнул Лешка. – Скажи, что не так? Смотри, терпение мое может лопнуть!
В нашу перепалку встряли Нина с Таней, уточнив у меня, сколько мест в джипе. Ведь не автобус же в деревню заказывать? Я задумалась. В джипах, на которых нас тут возили, было по семь мест. По всей вероятности, придется брать чернокожего водителя. Ольга это подтвердила и сообщила: джип мы без проблем сможем арендовать в гостинице, куда сейчас и поедем. Остается шесть мест. Мы с Веркой и Сашкой, Нина с Таней. Значит, можно взять одного парня. К нам подошли грузины и предложили свои услуги. Они поедут с нами вдвоем – и тогда не понадобится никакой чернокожий водитель. Вахтанг и Гоги довольно часто бывают в этой стране, знают обычаи, да и эти места тоже. Деревню найдут, попросят аборигенов нарисовать план.
Они именно это и сделали, и один торговец палочкой на земле изобразил примерное местоположение нужной нам деревни. Я тут же перенесла план на бумагу. Афганец подумал и кивнул, только предупредил нас, чтобы были осторожнее. Мы обещали. Без оружия не поедем, хотела добавить я, но вовремя сдержалась.
Потом нас пригласили выпить местного пива. Мужики тут же отправились его дегустировать, а мы с Веркой решили еще прогуляться по деревне, поглазеть на предметы народного африканского творчества. Нина с Таней увязались за нами.
Но африканцы уже сворачивали торговлю. Немецкие туристы, также прибывшие на последнее представление, накачивались пивом, наливаемым без ограничений. Австралийцы и японцы уехали. На окраине деревни мы заметили Джона, сына Ольги, разговаривавшего с двумя молодыми девушками. Я так и не научилась точно определять возраст африканок, но дала бы им лет по восемнадцать. На девушках были надеты какие-то странные балахоны до пят, с длинными рукавами. Остальные жители деревни ходили в полуголом виде. Да и жарко в Африке в балахоне-то.
Заметив нас, они замолчали, потом одна из девушек что-то тихо сказала Джону. Он кивнул и пошел нам навстречу.
– Лана, вы, кажется, врач?
– Нет, я – медсестра, и то бывшая. Джон, ты же знаешь, что я сейчас – директор турфирмы и продаю ваши туры в России.
– Да-да, конечно.
– А в чем дело? – все-таки заинтересовалась я, искоса поглядывая на девушек.
– В чем дело? – тут же спросили Нина с Таней.
Джон замялся. Я целенаправленно пошла к девушкам и спросила, говорят ли они на английском. Девушки кивнули. Я взяла их под руки и отвела в сторону. Одна из них предложила зайти в хижину.
Внутри хижина напоминала индейский вигвам – в том виде, в каком мне доводилось их видеть в фильмах, которые мой сын смотрел, когда ему было лет десять. Посередине – очаг, выложенный камнями, пол земляной, пара шкур на земле. В самом темном углу сидела древняя старуха и что-то бубнила себе под нос, раскачиваясь из стороны в сторону.
Вслед за нами внутрь проскочила Верка. Джон с Ниной и Таней остались снаружи. Их голоса до нас доносились, только мы не могли разобрать слов, да и не пытались это делать. Меня, признаться, заинтересовали девушки. Цвет их кожи был светлее, чем у других жителей деревни, – в их венах явно текла кровь белых людей.
– Что случилось? – мягко спросила я их по-английски.
– Вы в самом деле врач? – уточнили у меня.
Я опять пояснила, что – медсестра, но попробую им помочь, если смогу.
– Как хорошо, что вы – женщина, – сказала одна из девушек. – А то сюда приезжают одни мужчины. Очень редко бывают женщины. И все они – э… немолодые.
Я кивнула, соглашаясь. В нашей группе тоже в основном были мужчины. Все-таки сафари – не женское дело. Тур в Замбару я назвала бы сугубо мужским. Здесь предлагаются соответствующие развлечения. Есть, конечно, женщины – любительницы подобных ощущений. Подруг с собой на такие туры тоже не очень-то возят. Если женщины сюда приезжают, то за свои кровные – взять хотя бы нашу группу. Примерно такая же картина наблюдалась и у иностранцев, которых мы тут уже видели. Кстати, а куда подевалась маркиза?
Но сейчас меня интересовала не она, а мулатки. Они в самом деле были рождены от белых отцов жительницами этой деревни. Матери даже не могли сказать дочерям, какой национальности их папаши. Все африканские девушки мечтают выйти замуж за богатого иностранца и уехать из Замбары – или по крайней мере закрепиться в столице. Больше шансов найти там работу имеют девушки со светлой кожей. Я подумала, что ситуация здорово напоминает нашу. Я имею в виду стремление переехать из деревни в один из столичных городов, в Москву – в особенности. Хотя я, коренная ленинградка, в Москву жить не поехала бы ни за какие коврижки. Но, возможно, думала бы совсем по-другому, родись я где-нибудь в средней полосе России…
Мулатки сказали, что одна их подруга вышла замуж за немца и сейчас живет в Германии. Я кивнула в задумчивости. В Германии я видела много женщин из Африки и Азии, которых с собой привезли немецкие мужчины. Допрыгались немки! Доборолись за равноправие. Очень любопытные брачные объявления подают немецкие мужчины: «Ищу такую-то такую-то. Немкам просьба не обращаться». Что-то будет с арийской расой годков этак через двадцать? Гитлер небось в гробу переворачивается, а то и явится вскоре миру в образе нового дьявола, чтобы пресечь поток иммигранток.
Две же наши собеседницы решили для начала податься в Хабебе, попытать счастья там. Все-таки в их деревню иностранцы приезжают на один день, потом отправляются дальше, а в Хабебе некоторые работают и живут постоянно, да и задерживаются там подольше. И там больше шансов заработать денег.
Девушки оказались коллегами Верки, правда, гораздо более низкого уровня. И они обе подцепили какую-то заразу…
Африканки скинули балахоны и продемонстрировали ее нам. Все их тела были покрыты экземой. К счастью, лица оказались не затронуты. В основном пострадали бедра с внутренней стороны, животы и руки. Выглядела экзема отвратительно. Показав ее нам, девушки опять накинули балахоны, и мы все вчетвером сели на шкуры вокруг очага.
Подобную экзему подхватили еще несколько знакомых наших собеседниц. Всем им пришлось прекратить выгодную работу и вернуться в родные деревни. В деревнях это заболевание называют «проклятием города» – ни у кого из деревенских его отродясь не бывало. Девушкам очень тяжело жить в деревне после столицы. Там было весело и интересно, они зарабатывали большие по местным меркам деньги, тут же они вынуждены плести коврики, как и их предки, да и еще к ним соответствующим образом относятся соплеменники.
– Вы обращались к врачам в городе? – спросили мы с Веркой.
Это было очень дорого, как пояснили африканки. Местный же лекарь говорит, что они подцепили заразу от белых мужчин.
– От белых мужчин что угодно подцепить можно, – пробормотала Верка по-русски.
Но, по словам африканок, ни у одного из белых мужчин, с которыми они спали (и не только они, а и их подруги, тоже подцепившие экзему), ничего подобного на телах не было.
– Может, наши мужики являются только носителями этого вируса или что это там? – спросила Верка. – Ну, ведь бывает же, например, что болезнь передается только по женской или по мужской линии? Я понимаю: это что-то другое, но ты ведь мою мысль ухватила, Ланка?
Я медленно кивнула. Но девушкам-то от этого не легче… Они ждали от нас помощи.
Вначале я уточнила, не появилось ли у них каких-то проблем по женской части. Проблем не наблюдалось. Было чисто кожное высыпание, причем половые органы остались не пораженными. Никаких странных выделений или болей не появилось вообще, цикл не нарушался.
– Вы как-то лечитесь? – спросила я потом.
Они сообщили, что местный лекарь готовит для них травяные отвары, снимающие зуд. Они смачивают в отварах чистую ткань и прикладывают к пораженным местам. Но девушки вынуждены постоянно носить балахоны, чтобы на экзему не падали солнечные лучи: на солнце экзема начинает нестерпимо чесаться и становится хуже. Вылечиться не удается вот уже два месяца.
– Вообще, кожные заболевания лечатся гораздо дольше, чем простуда, – заметила я. – Ведь экзема должна подсохнуть, отшелушиться…
Но за два месяца никакого улучшения не произошло. Меня спросили, что бы я могла им посоветовать. Я, к моему великому сожалению, не могла ничего, но спросила, часто ли они видятся с Джоном. Мне ответили, что Джон с Ольгой регулярно привозят в эту деревню группы на представление и за покупками. Я обещала что-то выяснить о странном заболевании, вернувшись домой, и, если найду хоть какой-то ответ, сообщить Джону по электронной почте. Про себя я добавила, что девушкам все-таки надо было бы сдать анализы… Возможно, это какое-то новое заболевание, передающееся половым путем. Как еще они могли его подцепить?
Я вспомнила, что муж Ольги, отец Джона, – врач. Спросила у девушек, знают ли они об этом. Они знали и уже просили Джона поговорить с отцом, но тот не смог предложить никакого лечения. Как и местный лекарь, он мог только временно снять зуд.
На всякий случай я сфотографировала экзему, чтобы показать снимки в Питере доктору Авакяну. Он, конечно, хирург и не приучен ставить диагноз по фотографии, но, может, хоть что-то подскажет? Есть же у нас в городе дерматологи? Хотя африканские болезни – явно не их специализация.
Напоследок я уточнила, какой примерно процент девушек, приехавших в город из деревни, подцепил экзему. Знают ли наши собеседницы, сколько вообще человек заболело?
Много, ответили мне, потом призадумались и сообщили: у некоторых бывших деревенских девушек в столице возникли проблемы с почками.
Я тут же вспомнила больницу и сибиряка Диму. Когда мы выходили от него, туда доставили молодую красивую мулатку. «Еще одна с почками», – сказал тогда санитар…
Что же это за странный вирус, косящий деревенских, оказавшихся в столице? Мне стало просто интересно – как медику, пусть и бывшему.
Мы распрощались с девушками, пожелав им здоровья, и вышли на улицу. Солнце только что зашло. Минут через пятнадцать стемнеет – ночь здесь наступает мгновенно. Понятия «сумерки» не существует. Пора было двигаться к отелю, где нам предстояло провести сегодняшнюю ночь.
Джон стоял в одиночестве, поджидая нас. Нина с Таней, по его словам, отправились пить пиво. Джон повел нас с Веркой к освещенному центру деревни, откуда доносились пьяные голоса наших и немцев, братавшихся друг с другом и с африканцами.
– Что было нужно нашим дамочкам? – полюбопытствовала Верка у Джона.
Парень замялся.
– Джон, я должна знать, – вставила я. – Ведь я отвечаю за свою группу. Что эти две надумали?
Оказалось, что Нина с Таней интересовались ценами на папуасов. Они опасались, не переплатили ли молодым африканцам, удовлетворявшим их сексуальные потребности в гостинице на побережье.
– Ну и почем здесь папуасы? – с самым серьезным видом спросила Верка. О ценах в охотничьем лагере мы уже слышали.
– За десять долларов можно договориться, – сообщил Джон. – Иногда за пять.
Он также поведал нам, что одна московская фирма уже поставляет местных папуасов нашим столичным мающимся дамочкам. Мальчики для начала работают в ночных клубах, не давая скучать одиноким сексуально озабоченным тетенькам. Их можно брать на ночь, на месяц, на год. Подобные ночные клубы – вообще нечто типа смотровой площадки. Парни там стараются вовсю. Более того: учат русский язык. Возвращаться на родину чернокожим мальчикам не хочется, поэтому они ценят свою работу. Знают: работодатель может выставить их на улицу. Если кто-то пожелает взять такого парня в мужья – это самый идеальный вариант. А некоторые дамы просто напрямую заказывают поставить им молодого чернокожего парня и оплачивают все расходы. Парни едут. На полученные деньги семья (как правило, бедная и многодетная) может существовать не меньше года. А потом подрастет еще один сын…
– Лана, тебе нужно организовать подобный сервис, – встряла Верка. – Ну, если не из Африки, то хотя бы с Украины или из Молдавии. Слышала, что Нина с Таней рассказывали? Зачем парням зря пропадать? Я помогу дельным советом.
– Никогда не была сводней и начинать не собираюсь! – рявкнула я. – Это же продажа людей в рабство!
– Эти люди сами хотят в рабство, – мягко заметил Джон. – Для многих наших молодых людей – это шанс вырваться из нищеты. Что их здесь ждет? Танцы перед богатыми иностранцами? Прислуживание в охотничьих лагерях? Ведь насильно их никто не заставляет ехать. Сами выстраиваются в очередь.
Я медленно кивнула, но все равно – я не собиралась заниматься поставкой живого товара. Однако посоветовала Джону поговорить с Алексеем Петровичем. С него станется! Если есть шанс получить прибыль – Лешка вполне может ухватиться за идею. Моральные и нравственные принципы у него отсутствуют по определению. А вообще-то чернокожих парней было жалко. Как и девчонок.
Верка же объявила, что сама подумает над этим вопросом. Она вообще в последнее время часто задумывается над своим будущим. Вскоре ей придется менять способ приложения своих талантов, хотя, как она поняла, можно остаться в той же сфере. И зарабатывать не меньше. Если не больше…
Глава 15
Ночь с 2 января на 3 января,
с воскресенья на понедельник
Отель, куда нас привезли, оказался совсем небольшим и служил перевалочным пунктом для собиравшихся проехаться по национальным паркам.
Афганец призвал всех нас к осторожности и предупредил, чтобы никто не оставался в номере в одиночестве. «Еще бы дежурство предложил установить», – подумала я, правда, вслух ничего не сказала. Самой дежурить не хотелось, Алексею Петровичу, как выяснилось, тоже, поскольку он планировал и эту ночь провести со мной в одной постели.
Ночь оказалось бурной, и не только из-за темперамента Алексея Петровича.
Только мы с ним улеглись, как в дверь робко постучали.
– Кого еще там черти несут? – рявкнул Лешка. – Верка небось. Придушу собственными руками!
В коридоре стояла Нина (без бигуди), накинув на себя спереди полотенце.
– Лана ведь у вас, Алексей Петрович? – проблеяла дама.
– Ну, – буркнул Лешка.
Зная его не первый год, я предполагала, что он сейчас прикидывает расстояние до лестницы, с которой намеревается спустить Нину. Мы с Лешкой расположились на втором этаже, Нина с Таней – на первом, как выяснилось, прямо под нами.
– Я услышала, как вы ругаетесь… – продолжала Нина.
Тут не выдержала я, вылетела из койки, обернулась полотенцем, валявшимся на тумбе рядом с ложем, и подскочила к двери. Почти хором с Лешкой мы спросили, какое Нине собачье дело до наших с Алексеем Петровичем отношений и до их выяснения? Мы как-нибудь сами разберемся! После чего Лешка ласково меня приобнял и поцеловал в щечку, я положила голову ему на плечо, демонстрируя Нине наши нежные чувства. Я также напомнила мадам о том, что говорят в народе: милые бранятся – только тешатся.
– Да ругайтесь на здоровье, – улыбнулась Нина. – Я своему Васе регулярно для профилактики тарелки в башку кидаю.
Афганец кашлянул и многозначительно посмотрел на меня. Я подумала, что этот метод, наверное, стоит взять на вооружение, – и тоже многозначительно посмотрела на Лешку. Он понял меня без слов и оглянулся через плечо: на столике стоял электрочайник, две чашки с блюдцами и две тарелки. Эта гостиница предоставляла минимальный набор посуды для чаепития. Или для перебранки милых.
Нина проследила за направлением наших взглядов, сказала, что мы после ее ухода можем покидаться вдосталь, хоть мини-баром, хоть креслами, но ей срочно требуется наша помощь. Тани еще нет, поэтому Нина и пришла к нам.
– Короче, – пробурчал Афганец.
– Помогите иголки из спины вытащить, – Нина улыбнулась заискивающе. – А то мне самой никак.
– Проходите, – пригласила я даму в номер.
– Повернитесь-ка задницей, – предложил несколько прибалдевший Лешка.
Мы зажгли верхний свет и уставились на Нинину спину. У нас обоих одновременно возник один и тот же вопрос: где она валялась? Оказалось, Нина воплощала в жизнь свою давнюю мечту и цель поездки: совокупиться с молодым папуасом под кактусом.
– Где ж ты такой кактус нашла? – спросил Лешка, переходя на «ты».
– Пойдемте, покажу, – невозмутимо предложила Нина и заметила, что нам может понравиться. По крайней мере, будет что вспомнить в старости и рассказать внукам.
Афганец опять кашлянул и сказал, что он уже вышел из возраста, когда этим делом занимаются под кустом. Он предпочитает комфорт. Я же опять невольно вспомнила Бразилию. Мы с Веркой были там на Новый год (я как раз прощупывала почву насчет карнавала – чтобы посылать группы уже со знанием дела), а когда возвращались в свой отель с празднования, следуя по набережной, то наблюдали интересную картину: если у нас под каждым кустом после народного гулянья можно обнаружить или пьяного, или компанию заливающих внутрь спиртные напитки, то в Бразилии под кактусами, растущими там вместо наших кустов, лежат парочки. Парочки никого не стесняются. Никаких страшных воплей (вызванных уколами) они не издают. Или они уже приноровились? Имеют большой опыт? Конечно, если, начав с подросткового возраста, заниматься этим делом под кактусами… У Нины же такого опыта явно не было. Однако она не очень переживала. Подумаешь, иголки в спине! Главное: впечатления незабываемые! Кто еще в ее Крыжополе трахался в Африке с папуасом под кактусом? Ну, если только Таня, но она, похоже, не укололась. Или пока не укололась, так как еще не прибежала за помощью.
Афганец предложил Нине улечься на наше ложе, и мы на пару, действуя с двух сторон, занялись ее спиной. Нина тихонечко подвывала, но терпела, повторяя, что любовь требует жертв. Лешка многозначительно переглядывался со мной. Я, признаться, на такие жертвы была не готова. Или в самом деле – из одного возраста я вышла, в другой еще не вошла?
Затем я смазала Нинину спину одеколоном, и она опять обернулась полотенцем. Афганец задал ей вопрос, который я задала еще в охотничьем лагере – из чисто женского любопытства. Чем они с Таней занимаются в своем Крыжополе? Все-таки для поездки сюда нужны немалые деньги, а им ведь еще требовалось добраться до Москвы. Наличие «спонсоров» Лешка отмел сразу же: не в том возрасте тетки.
Нина подробно рассказала. Вскоре после начала перестройки, когда мыловаренный заводик – главное и крупнейшее предприятие их города – превратился в акционерное общество закрытого типа, Нина с Таней работали в бухгалтерии и сориентировались одними из первых. В результате стали крупными акционерками. Работяги какое-то время тоже были их партнерами, но это время длилось недолго – как на многих других предприятиях нашей необъятной родины. Нина с Таней скупали у партнеров акции, за бутылку или просто за стакан. На заводе появились бритоголовые юноши, почему-то получившие должности советников – по разным вопросам. Какое-то время, с регулярностью примерно раз в месяц, происходил отстрел советников прямо у заводских ворот, ну, или по месту жительства. Советники исчезали, Нина с Таней оставались, заводик работал ни шатко ни валко, но работал: мыло и порошок всегда нужны.
А потом в один прекрасный день на заводе появился невзрачный мужичонка, тело которого, как в дальнейшем довелось узнать и Нине, и Тане на собственном опыте, имело в основном синий цвет. Но мужик был деловым человеком и производство не только наладил, но и расширил, закупил импортное оборудование, и теперь заводик штампует разнообразную продукцию (более ста наименований). Продукция вся делается на натуральном сырье, что пользуется спросом за границей. В настоящее время бльшая часть товара идет на экспорт. Мужичонка теперь осуществляет, так сказать, общее закулисное руководство, Нина – директор, Таня – главный бухгалтер. Работают на предприятии в основном женщины, потому что мужское население Крыжополя упорно спивается и никакой зарплатой его не привлечь. Мужики используются только на погрузке-разгрузке. Можно было бы купить для этих дел автоматику, но руководство считает это излишней тратой денег. Зачем, если дешевле использовать местных пьяниц, готовых все сделать за бутылку? Поэтому можно смело утверждать: в Крыжополе царит матриархат.
Несмотря на то что нам было интересно слушать Нину (с виду – клуша, а ведь молодец, сориентировалась и развернулась в новое время), мы отправили ее в их с Таней номер. Афганец заявил, что она мне завтра расскажет все в деталях по пути в деревню, где Нина с Таней намеревались покупать подарки своим сотрудницам. Пусть у тех дома будут хоть деревянные члены, раз в их городе натуральные проблемы.
Нина ушла, рассыпаясь в благодарностях, мы с Лешкой с хохотом рухнули на кровать. Но опять не успели заняться любовью. С первого этажа раздался жуткий женский вопль.
– Танька, – решила я, вскакивая с постели, аки пулечка, и опять обертываясь полотенцем. Лешка же схватил стреляющее снотворным приспособление и, держа его в руках, ринулся из комнаты вниз.
Выяснилось, что ринулся не он один, а и другие постояльцы гостиницы. Мы как раз посмотрели, у кого что есть на вооружении. Огнестрельное оружие оказалось у двух грузин. Учтем на будущее.
Когда Нина спустилась в номер, Таня уже вернулась (без иголок в спине) и увидела, что в центре их комнаты сидит ящерица. Нина вошла, тоже увидела ящерицу и предложила Тане ее поймать. Таня поймала – за хвост, который остался у нее в руке, сама же ящерица убежала. Таня испугалась и теперь вопила, держа хвост в руке. Хвост какое-то время дергался, как живой. Таню насилу успокоили, затем все направились по своим номерам. Афганец заметил, что в наших двух куриц-мылопроизводительниц стоило бы все-таки выстрелить снотворным, чтобы дали другим поспать. О занятиях любовью он больше не заговаривал.
Я же вспомнила, что косметикой также торгует наниматель Володи и Коли… Хотя мало ли у нас в стране производителей шампуней и порошка? И ведь их качественный состав вполне может различаться…
Глава 16
3 января, понедельник
На следующее утро мы с Веркой, Сашкой, Ниной, Таней, Вахтангом и Гоги загрузились в арендованный джип и отправились в нужную деревню. Грузины заявили, что дорогу найдут, правда, вначале они хотят заехать еще в одну деревню.
– В какую? – тут же напряглись мы с Веркой и Сашкой. У нас с собой были сети и «ручки», но их явно будет недостаточно, если против нас кто-то пойдет с «калашом».
Вахтанг с Гоги усмехнулись и поведали, что они уже дважды посещали одну любопытную деревеньку. Там, правда, чисто мужское шоу (вернее, ориентированное на мужчин), но они уверены: наша компания сможет его оценить. А я, как директор турфирмы, потом потребую включить его в программу тура.
Шоу оказалось эротическим, причем весьма своеобразным. Молодые люди – мужчины и женщины – демонстрировали способы занятия любовью. Все происходило днем, на вытоптанном участке земли, подобно вчерашнему представлению с танцами в другой деревне. Здесь же не было ни танцев, ни песнопений, ни музыки. Голый секс на свежем воздухе в исполнении чернокожих партнеров.
– Ну и как вам? – спросили грузины, когда мы уже сели в джип и поехали дальше, в деревню, специализирующуюся на резьбе по дереву.
– Мне – никак, – призналась я.
Верка считала, что мы зря потеряли время, как и Нина с Таней. Даже на Сашку увиденное не произвело впечатления.
Я прекрасно понимала, почему эту деревню не включают в программу стандартного тура, хотя немцы и скандинавы, как сказали грузины, сюда регулярно наведываются. Шоу на сексуально озабоченного любителя. Если бы все это еще происходило под музыку, было хоть как-то оформлено, а так… В этом племени, насколько знали Вахтанг с Гоги, издревле существовала традиция: вождь вместе со своей женой обучали соплеменников технике секса и демонстрировали различные позы перед всем честным народом. Потом кто-то умный решил сделать на этом деньги.
– Нас не надо обучать, – фыркнула Верка. – Сами кого хочешь обучим!
Но грузинам нравилось смотреть на подобное… И нравились чернокожие женщины. Мы же с Веркой опять обратили внимание на нескольких девушек с экземой на смуглых телах. Они, как и вчерашние, не были чернокожими африканками – их цвет я определила бы, как «кофе с молоком». Но эти девушки не носили балахонов, скрывая тела от солнца, да и экземы на их телах было значительно меньше, чем у вчерашних.
Читать бесплатно другие книги:
