История падшего ангела Жукова-Гладкова Мария
Ситуацию спас Андрюша.
– Настюха, выпить есть? – спросил он.
И зачем мамочка вообще приволокла его с собой?
Я подхватила его и потянула за собой в большую комнату, где в кресле восседал Леша. При виде его Андрюша округлил глаза, потом закрыл, видимо, предполагая, что это видение, но видение не исчезло.
– Настюха, ты мне изменяешь? – громким шепотом спросил Андрюша.
– Я тебя сейчас с лестницы спущу, соперник, – спокойно сказал Леша.
– Молчу, молчу, молчу, – Андрюша сложил ручки на груди и снова взмолился: – Настюха, хлобыстни водочки, а?
В комнате нарисовались детки (подозреваю, что Вадик и завтра в школу не пойдет) и хором обратились к Леше, называя его папой, с просьбой поиграть с ними в шахматы.
У Андрюши глаза полезли на лоб.
– Настюха… – пролепетал он. – У тебя же вроде был один ребенок? Или у меня в глазах двоится?
– Откуда ты можешь знать, сколько у меня детей? – возмутилась я.
Тем временем Леша заметил, что, если Андрюша вздумает сально на меня пялиться, он не посмотрит, что Богданович – популярный солист, а выбьет ему зубы.
– Я ясно излагаю?
Андрюша судорожно закивал и хлопнул рюмку водки.
Я решила оставить нашего солиста в обществе бутылки «Синопской», а сама удалилась за Лешей и детьми, правда, задержалась в коридоре, где шло бурное выяснение отношений.
Генеральша теперь подозревала Агнессу Геннадьевну в связи с ее драгоценным Вездеходовым.
– Да нужен мне твой мент, – хохотнула Агнесса. – Век бы его не видала. Достал хуже горькой редьки. Ты уж там проведи работу, чтобы больше ни он, ни его люди ко мне не заявлялись. А то ходят толпами, жить спокойно не дают.
Генеральша обалдела, а потом перешла на ор. Ее первое выступление показалось мне писком мыши по сравнению с теперешним концертом краснознаменного хора песни и пляски Советской Армии. Она же не знала, что Агнесса Геннадьевна имеет в виду служебные посещения ее муженька.
Интересно, а пистолет Вездеходова все-таки Агнесса прихватила или как?
А генеральша тем временем уже выступила в защиту своего Винни Пуха.
– Ты хочешь сказать, что мой мужик хуже твоего? – вопила она, вперив руки в боки.
По-моему, Агнесса про своего мужика вовсе не говорила. Может, у генеральши уже начались слуховые галлюцинации? В любом случае ей бы не помешало провериться у психиатра.
– Сравнить твоего со своим не могу, – невозмутимо ответила ей Агнесса Геннадьевна. – Воспитана я определенным образом, так что крутить любовь с двумя сразу мне не позволяют мои нравственные принципы.
«Это у Агнессы-то нравственные принципы?! В особенности если это она несколько человек кокнула?!» – пронеслась у меня мысль. В разговор вступили мама с Николаем Ивановичем, взяв сторону Агнессы. Моя мама по нравственным принципам большая специалистка, как оказалось, Николай Иванович тоже.
Я больше не могла все это слушать. У меня разболелась голова и, набрав воздуха в легкие и используя все возможности своего голоса, я гаркнула:
– А ну пошли все вон отсюда!
Мгновенно воцарилась тишина. Я повторила свое требование и добавила свое мнение о непрошеных гостях с пожеланием им драть глотку на улице.
– Я вообще-то приехала договориться насчет анализа на ВИЧ-инфекцию, – спокойно сказала Агнесса Геннадьевна. – Чтоб нам всем вместе завтра пойти, – потом посмотрела на застывших с открытыми ртами генеральшу с дочей и добавила: – Вам бы тоже не помешало сдать кровушку. Поехали завтра вместе с нами. И генерала своего прихватите. Я знаю куда.
Глаза у генеральши съехались к переносице, она пошатнулась и грохнулась на пол. Стены содрогнулись. Снизу застучали по батарее. Я подумала, как бы соседи не вызвали милицию. Но ничего, в этом случае майор Петров должен оказать мне содействие. Леночка бросилась к генеральше, мама тоже засуетилась, а Агнесса продвинулась поближе ко мне.
– Настя, разговор есть, – прошептала она.
– Нет уж, извольте, – встрял майор Петров. – Все разговоры только в моем присутствии. И вначале разговор будет со мной, уважаемая, а уж потом с Настей. Поднакопилось к вам много вопросов, знаете ли.
Агнесса Геннадьевна заметила, что коллеги Петрова с ней много общались, изрядно достали ее, и послала Николая Ивановича подальше, а после того как он возмутился, она, прищурив глазки, шепнула майору кое-что из области эротики, что вызвало даже у прожженного мента легкий шок.
Моя мама с Леночкой тем временем привели генеральшу в чувство, дочь подхватила ее под белы рученьки и потащила к двери.
– C вас – тридцать семь долларов, – высунулся из комнаты детей Леша, но две фурии не обратили на него никакого внимания.
– Вам мой телефончик оставить? – крикнула им вдогонку Агнесса. – Или сами знаете, где проверяться?
Леночка застыла на месте с замороженным лицом, а Агнесса Геннадьевна назвала адрес лаборатории, а также часы работы, после чего дамы удалились.
– Ладно, Настя, раз у тебя сегодня много гостей, поговорим завтра, – Агнесса сверкнула глазами на майора Петрова и двинулась в большую комнату, чтобы забрать сыночка, уже успевшего приговорить остатки «Синопской» и без спроса изучавшего содержимое моего бара.
Агнесса Геннадьевна прихватила свое сокровище, с нами распрощалась и удалилась. А я вспомнила о красном рубинчике, лежавшем в моем кошельке, но не при таком же скоплении народа его обсуждать? А вдруг Агнесса невиновна? Подставлять ее зря не хотелось.
– Настя, завтра обязательно надо сдать кровь, – сказала мне мама, закрыв дверь. – И Вадика взять.
– И ты туда же?! – рявкнула я. Мне нужно было на ком-то сорваться.
Мама побежала за очередной статьей из любимой папки, собираясь мне что-то процитировать, но на помощь пришел Петров. Он сказал, что не видит необходимости в нашем посещении лаборатории. И добавил новость, чуть не повергнувшую меня в шоковое состояние.
У Юрки ВИЧ-инфекция не обнаружена.
– То есть как? – открыла рот мама. Я последовала ее примеру. Чего же Николай Иванович сразу-то не сказал? Или у него из-за столь бурного развития событий это просто вылетело из головы?
– А вот так, – констатировал майор. – У вас-то тогда с чего ей взяться? Если, пользуясь презервативом, можно не заразиться, то каким образом вы могли подцепить вирус?
Мама глубоко задумалась и снова отправилась изучать прессу, а Николай Иванович заявил, что ему пора собираться, и отправился в большую комнату, чтобы взять свой портфель.
– Где мой пистолет? – внезапно воскликнул он.
Я вздрогнула и вспомнила, что майор его достал, пытаясь успокоить непрошеных гостей. Но куда дел потом?
– Вот сюда на стол положил, – сказал он. – Не стал снова в кобуру убирать.
Мы переглянулись.
– Дети не могли взять его поиграть? – уточнил Николай Иванович.
Я покачала головой и пояснила, зачем ко мне на самом деле приезжал Вездеходов. Майор присвистнул и глубоко задумался.
– Агнесса? Когда заходила сюда за своим сокровищем?
– Или Андрюша. Он ведь тут один сидел.
Николай Иванович тем не менее попросил меня проверить у детей, я рванула к ним в комнату, заодно по ходу дела допросила Лешу, буркнувшего: «Зачем мне ментовский ствол?», вернулась в большую комнату и застала Николая Ивановича яростно нажимающим на кнопки моего «Панасоника».
Майор Петров где-то с полчаса провел за телефоном, нашел-таки генерала Вездеходова, поведал Степану Петровичу о визите ко мне его родственниц и договорился о личной встрече.
– Наверное, будем Агнессу брать, – устало сказал он, прощаясь. Правда, сломать такую непросто. Вот если только сынок согласится помочь.
Я почему-то считала, что согласится, ведь он заявил коллегам Вездеходова, что мамочка уехала вслед за нами, да и вообще он имел на Агнессу зуб и, пожалуй, мечтал вырваться из-под ее опеки.
А с продюсером, с которым она уже договорилась, мы и сами сможем встретиться. Да ведь еще и с Женькой надо поговорить. Что там его дружок Аркашка решил насчет продюсерства?
– Да, кстати, – вдруг сказал Петров уже в коридоре, – забыл спросить. Настя, ваш солист часто пьет?
– Андрюша? Да чуть ли не каждый день, – ответила я. – И ширяется регулярно. А что?
Майор на мгновение задумался, потом задал еще один вопрос:
– А при тебе он пил? Ну в смысле… Ты сама это видела, как он пьет?
– Сегодня рюмку при мне хлопнул, – сказала я. – Потом остальное, что в бутылке было, выхлебал. Бутылка пустая стоит. А что такое, Николай Иванович? – не поняла я.
Майор опять задумался, потом заговорил:
– Я, Настя, человек пьющий. И много пьяных повидал за свою жизнь. Сдается мне… что симулирует ваш Андрюша. Не знаю, зачем ему это надо. Или его мамочка какую-то хитрую игру затеяла? C нее станется. И он для нее старается? Да, наверное, он выпивает, но не столько пьет, сколько притворяется пьяным! Может, чтобы его пожалели, чтобы мать вокруг носилась или, наоборот, чтобы оставила его в покое? Да причина какая угодно может быть.
Я заметила, что сама была свидетельницей того, как наши парни курили травку и сладковатый запах витал в воздухе. Я же всегда отказывалась, просто панически боясь наркоты. И в стеклянные Андрюшины глаза мне неоднократно доводилось смотреть, хотя, признаться, я уже и сама не раз прикидывала: играет или нет Андрюша.
– Может, и покуривает, – пожал плечами Николай Иванович. – Наш Михалыч-то, когда вы все к нам в отделение первый раз пожаловали, в глаза ему заглядывал. Но все равно мне кажется… Ладно, – майор махнул рукой. – Может, я и не прав. Не буду тебя больше задерживать. Поздно уже. До свидания, Настя. Спасибо тебе за помощь. И как я уже говорил, если что-то придет в голову – звони в любое время.
Я закрыла за ним дверь и с минуту стояла в задумчивости, затем решительно отправилась в большую комнату к тому креслу, где сидел Андрюша. Там на журнальном столике стояла пустая бутылка «Синопской». Не знаю, что заставило меня заглянуть за кресло. Возможно, я почувствовала слишком сильный запах водки – из пустой бутылки должно меньше пахнуть.
Ковер за креслом был мокрый.
Я исследовала промокшую часть ковра. Сколько оставалось «Синопской»? C полбутылки? Пожалуй, как раз эти полбутылки и были сюда вылиты. Да и вообще странно, что Андрюша выпил столько водки, не закусывая и ничем не запивая.
Но зачем ему это надо? Зачем эта комедия? То есть трагедия.
Глава 20
25 ноября, четверг, утро и день
На следующее утро я пыталась дозвониться до Женьки, но безрезультатно: домашний не отвечал, других телефонов у него не было. Юлька тоже куда-то запропастилась. У меня в записной книжке значился и старый Женькин номер – той квартиры, где до сих пор проживали его тесть с тещей. Я позвонила туда, представилась и спросила Женю или Юлю. Теща ответила, что их нет и младшего мальчика временно перевезли к ней. Особого желания общаться она не изъявила, так что мы довольно быстро и холодно распрощались, а я подумала, что в любом случае завтра, на похоронах Алика и Юры, я Женьку увижу. У меня накопилось к нему много вопросов. И что-то давненько он ко мне не захаживал.
После разговора с Анькой мысль посетить лабораторию и сдать анализ на ВИЧ окрепла, да и мама все утро зудила над ухом. Я была практически уверена, что все в порядке, но вдруг?
И надо бы позвонить Ритке Максимовой. Или с ней уже говорил Николай Иванович? Она же что-то брякнула ему про гомосексуальные связи Максимова. Значит, ей сказали? Ритку жалко. Стоит ли ей звонить? C такой-то новостью? Нет, пожалуй, не буду. Надеюсь, что майор ей сообщил. А то очень не хочется быть вестником подобного…
Леша, услышав, куда я собираюсь, заявил, что мы все сбрендили, мама заметила, что лучше бы он помалкивал, с его-то простреленным боком, тут появился Коля и сказал, что тоже хочет сдать анализ. Мама завопила истошным голосом, а я предпочла согласиться и продолжить наложение макияжа. Естественно, в лабораторию я собиралась ехать в облике Насти, а не Шуши. И по пути решила расспросить Колю о том, что ему удалось вытянуть из Леши. Кстати, тот, на удивление, бодр. Хотя пуля-то у него не задела ни одного важного органа, повредив только мышечную ткань чуть ниже ребер. Крови, конечно, было много, но ранение неопасное. Врач так маме и сказал. Так что Леша скоро бегать будет.
– Съездите вдвоем с Колей, – велела мама, – а если что – то и мы завтра с Вадиком туда наведаемся.
В общем, я загрузила Колю в машину и отправилась за Анькой.
По пути мой приемный ребенок выдал полученную информацию.
В дядю Лешу стрелял мужик, шесть лет назад убивший его лучшего друга, причем обставивший убийство таким образом, что его повесили на моего постояльца. В результате тот мужик тогда единолично завладел фирмой, которую в свое время создавали они втроем. Правда, у негодяя ничего не получилось: один с фирмой он не справился и прогорел, но потом быстро пристроился к каким-то ребятам и жил безбедно. Леша же только полгода назад вышел из тюрьмы, месяц гулял с друзьями, потом они помогли ему войти в дело и найти того, кто был виновен и в смерти лучшего друга, и в потерянных Лешей годах. Он убийцу выследил. Для начала он хотел просто с ним поговорить, выяснить, что произошло на самом деле, выслушать версию Антона Антонова – до «разговора» Леша не был на сто процентов уверен в том, что его друга убил Антон и он же подставил его самого. Но вместо того чтобы пригласить Лешу к себе в дом, Антон, узнав его, выстрелил. Леша стал ушлым малым, готовым к любому развитию событий, хотя до последней минуты ему не хотелось верить, что встреча пройдет именно так. Но пистолет он с собой взял и держал его в кармане наготове, и тоже успел пальнуть. Попал тому в грудь – и рванул из двора. Каким образом еще одна пуля оказалась в голове у Антона, Леша не представляет.
– Неужели он тебе так все и выдал? – спросила я у Коли.
Мальчишка хмыкнул и заметил, что у него свои методы и свои секреты. Он умеет разговаривать с людьми и найти к ним нужный подход. Я кивнула: уже в этом убедилась. Коля очаровал и меня, и даже мою маму. Я не говорю уже о Вадике. В подтверждение своих слов пацан поведал мне о том, что ему удалось вытянуть из моей мамы, в частности, обо мне. Я открыла рот от удивления. А он случайно не владеет гипнозом? Не профессионально, конечно, а тем, что именуется «цыганский гипноз»? И чем мне это может грозить?
– Настя, тебе личную жизнь пора устраивать, – взрослым тоном заявил Коля. – Вот с Лешей, например. Ты ему понравилась. Он мне сам сказал. И он ничего.
– Все не так просто, – вздохнула я, подруливая к Анькиному дому.
– А чего усложнять-то? Ты что, принца ждешь? Моя сеструха вон тоже ждала… – Вспомнив о сестре, Коля шмыгнул носом. – Леша – тот, кто тебе нужен.
Я рассмеялась, но подумала о превратностях судьбы и о том, какие странные подарки она нам иногда подкидывает. Разве могла я предположить, что буду привечать у себя в доме убийцу? А ведь Леша – убийца, какие бы там ни были у него мотивы. Разве я могла вообще представить, что снова с ним встречусь, да еще при таких обстоятельствах? И мне так понравятся его глаза… Хорошие глаза у Леши… И детям он понравился… А Антон был сволочью, хотя о мертвых, конечно, или хорошо, или никак.
Но чем занимается Леша после тюрьмы? Мина с пультом дистанционного управления и двадцать пять тысяч баксов наличными – это не шутки. И от мины бы надо как-то избавиться. Я уточнила у Коли, не говорил ли дядя Леша чего про нее. Пацан помотал головой.
Потом я забрала Аньку, и мы втроем двинули в лабораторию. Анька была похожа на наевшуюся сметаны кошку и только не облизывалась. При подъезде к зданию мы увидели генеральшу с дочкой, загружающихся в такси. Я сообщила Аньке, кто это такие. Подружка внимательно посмотрела в сторону теток. Выражение лица у нее было шкодливое.
– Вездеходов-то где ночевал? – спросила я у Аньки, не в силах больше сдерживаться – судя по ее виду, она с момента нашего расставания успела что-то натворить.
– Как где? У меня, – как само собой разумеющееся, сообщила она. – Они вчера полночи Агнессой занимались, насколько мне известно. В смысле – менты. Он с утра кое-чего успел мне рассказать. Домой не поехал. Надеюсь, что вообще туда больше не поедет. Настя, а ведь мой план сработал! Не совсем, конечно, как я вначале задумала, но сработал! Генерал-то от своей пилы ко мне пришел! Надоело ему, что об его голову вазы разбивают. Она у него, конечно, крепкая, – хохотала Анька, – но тем не менее.
Тут я вспомнила про Женьку и задала ей вопрос, который давно планировала задать: в какой последовательности Алик, Юра и Женька выходили из того коридора, где скрылся Максимов?
Анька задумалась.
– Пожалуй, вначале Женька на всех парах вылетел. Знаешь, у меня такое впечатление было, что его только с бабы сняли, – Анька хохотнула. Коля, превратившийся в одно большое ухо, тоже. – Знаешь, он, когда шел, то есть бежал, ну… оправлялся, что ли. Может, я не то слово употребляю, но ты поняла, что я имею в виду? Нет, ширинку не застегивал, но что-то в этом роде… А потом Алик с Юркой появились. Спокойные такие. И переговаривались тихо, улыбались друг другу. Ну как всегда. А Женька их вдруг услышал… Резко затормозил, оглянулся и, по-моему, удивился. Неприятно удивился. Ну в смысле, что он не ожидал их увидеть… Я тогда не задумалась, а вот теперь вспоминаю…
Мы переглянулись, явно подумав об одном и том же. Оставалось подождать завтрашнего дня и того, что скажут девочки, работающие на ярмарке.
Кровь мы успешно сдали, и за определенную сумму нам обещали дать ответ к концу рабочего дня.
Наши анализы оказались отрицательными.
Глава 21
26 ноября, пятница, день
Утром я опять поднялась с огромным трудом, быстро превратилась в Шушу, на этот раз без помощи любимой подружки, так как на похоронах я выпендриваться не собиралась, надела траур, заехала за Анькой, и мы тронулись к уже знакомому собору.
Нищих на этот раз было еще больше, репортеров – меньше. Славик, как и мы, заявился только к отпеванию, и опять при виде его нам с Анькой захотелось закусить. Только на этот раз он приехал чуть позже и, заметив нас, общающихся с девочками с ярмарки, присоединился к нашей компании, перецеловал всем ручки, наговорил кучу комплиментов, потом подхватил Машу с Наташей и потащил в собор. Мы с Анькой и Тамара с подружкой, недовольные тем, что выбрали не их, последовали за ними. Я сказала, что девчонкам особо расстраиваться не стоит, потому что нашего Славика на всех хватит.
– Интересно, Агнесса будет или нет? – прошептала Анька. – Вообще-то ей предъявлено обвинение. И ее арестовывать собирались. Мне так Вездеходов сказал. Я только не поняла, Настя, какая у них там процедура? Вначале арестовывают, а потом обвинение предъявляют? Или наоборот? Или одновременно?
– Нашла у кого спросить, – хмыкнула я. – Уточни вечером у своего Винни Пуха.
Но меня больше интересовало, нашли ли у Агнессы Геннадьевны пистолет Николая Ивановича. Насколько я поняла, доказать, что пистолет Вездеходова какое-то время находился у Агнессы, было невозможно: на нем не осталось никаких отпечатков пальцев. И как доказать, что именно она сперла пистолет у Аньки из сумки? И что мадам Богданович впустила пулю в голову Антонова? Свидетелей нет. И зачем Агнессе убивать Антонова?!
«Но ведь и меня вполне могут заподозрить в этом преступлении…» – мелькнула мысль, от которой мороз пробежал по коже.
У меня тоже была возможность вынуть пистолет из Анькиной сумки. Антонов – мой бывший любовник. Кто знает, какие у меня были к нему претензии? Или я могла договориться заранее с Лешей, имеющим к Антонову свой счет. Или он со мной, зная, что я ему помогу. Кто поверит, что мы с Лешей не обговорили план действий заранее, раз мы знакомы? А если милиция решит именно так?
А если менты усмотрят в этом преступный сговор?
Агнесса Геннадьевна будет сражаться всеми силами, чтобы освободиться. А для этого нужно подставить кого-то другого. Почему бы не меня? На крайний случай у меня в кошельке лежит красный камушек… Охранник из спортивно-концертного комплекса подтвердит, где его нашел. Хотя что это мне даст? Может, камушек давно следовало вручить Вездеходову или Николаю Ивановичу, но… Зная Агнессу Геннадьевну, я считала, что лучше мне все-таки оставить хоть какой-то козырь в своем рукаве.
Правда, я думаю, что Агнесса скорее подставит Аньку. Я ей нужна как солистка «Кокосов», в паре с которой народ привык слышать ее любимого сыночка. Даже если она считает, что я убила кого-то из троих, она будет меня выгораживать. И ведь позавчера она не зря приезжала ко мне домой. Что она хотела мне предложить? Или сообщить? «Разговор есть», – сказала она. Какую-то хитрую схему придумала, в которой и мне отводилась определенная роль? Не для того же она приехала, чтобы проинформировать меня об адресе лаборатории, где можно сдать кровь. Больно ей надо. Ну позвонила ей моя мама. В крайнем случае Агнесса тоже могла перезвонить, хотя на ее звонок я не рассчитывала. Не тот она человек. Узнавайте сами, если вам нужно – вот принцип мадам Богданович. Все, что она когда-либо делала, имело для нее выгоду. И если она ко мне приперлась, значит, что-то ей было нужно. Очень нужно. Только Агнесса обнаружила слишком большое скопление народу, при котором говорить она не решилась.
И свистнула пистолет.
Больше-то было некому. На Андрюшины способности я не очень рассчитывала. Хотя… Если он зачем-то притворялся пьяным… И вылил водку…
– Настя, – повернулась ко мне Маша, стоявшая впереди со Славиком. Я уже грешным делом подумала, что Маша с Наташей запамятовали, зачем я просила их составить мне компанию: они млели и, судя по виду, забыли, что присутствуют на отпевании, а не на увеселительном мероприятии, хотя поминки частенько именно в него и перерастают. Но до поминок пока было далеко, и я на них не собиралась.
Я придвинулась поближе к Маше.
– Вон та женщина, – показала девица. – Точно она. Я ее в профиль в ту ночь видела.
Я проследила за направлением Машиного взгляда.
Мои догадки подтвердились: она показывала на Юльку.
Юлька пришла с опозданием и, к моему большому удивлению, стояла, опираясь на руку Андрюши Богдановича, появившегося без дражайшей мамочки. Значит, Агнессу Геннадьевну в самом деле арестовали? Анька убедила Вездеходова в ее виновности? И кстати, где же Женька?
– На мужика рядом с ней взгляни, – прошептала Анька.
– Нет, это не он, – покачала головой Маша. – Вашего солиста я бы сразу узнала. И в темноте, и со спины. Нет, не он. Другой был мужчина.
Максимов? Которого теперь мы не можем показать ни Маше, ни Наташе? Кто тогда трахал Юльку?
– Пошли-ка выйдем отсюда, – прошептал Славка. – Душно мне что-то и выпить хочется.
– Слушай, надо бы отстоять панихиду, – заметила я.
– Брось, Настя, пошли на улицу. И девчонки как раз всех, кого тебе надо, посмотрят при выходе из собора.
И Славка снова ухватил их под руки. Свечи на этот раз держали только мы с Анькой, мы поставили их к ближайшей иконе, оказавшейся Николаем Чудотворцем, а я про себя попросила его: «Помоги мне разобраться в этом деле».
В общем, мы протиснулись к выходу, и я, к своему большому удивлению, обнаружила массу людей на крыльце и на посыпанной песочком площадке перед собором. Народ обменивался мнениями, у кого-то даже тихонечко играли магнитофоны. Наше появление было встречено радостно, но я была не готова давать интервью и автографы, поэтому ухватилась за Машу с Наташей, напомнив еще раз, с какой целью они сюда прибыли.
– Вот он! – вдруг прошептала Наташа, хватая меня за руку.
– Точно, – протянула Маша с другой стороны.
– Кто? – не понял Славка.
А мы с Анькой посмотрели друг на друга, раскрыв рты. По песчаной дорожке от ограды к нам спешил улыбающийся Женька без парика.
– Не может быть, – прошептала Анька.
– Помолчи, – ткнула я ее локтем в бок и сказала девчонкам: – При нем ни слова!
– Славик, ты бы и на других девочек внимание обратил, – дернула я его сзади за пальто.
В этот момент Женька подошел к нам. Тамара с подружкой и Маша с Наташей в первый момент не узнали в нем одного из членов группы. Обычный Женькин вид отличался от сценического имиджа примерно так же, как мой.
– Вот Пальмо как раз уделит девочкам внимание, – заявил Слава. – Пока его жена изменяет ему с другим.
Женька хохотнул, чмокнул нас с Анькой в щечки, пожал руку Славке и нескольким знакомым репортерам, пожелавшим запечатлеть его без парика. Девчонки прибалдели, а потом наперебой начали высказывать свое мнение: кто-то считал, что Женьке лучше в парике, а кто-то, что в его натуральном облике. Анька благосклонно принимала восторженные отзывы о своих талантах имиджмейкера.
Маша успела мне шепнуть, что в тот злополучной вечер в комплексе Женька был как раз без парика. В противном случае они его там узнали бы сразу…
– У вас в самом деле есть жена? – раздался громкий голос какого-то репортера, слышавшего Славкину фразу и явно за нее ухватившегося. – А у остальных членов вашей группы есть семьи?
– Я одинок и жажду женской ласки, – тут же пропел Славик, обнимая Машу с Наташей и сливаясь вначале с одной, потом с другой в долгом поцелуе.
– Шуша?
– Свободна, – улыбнулась я. – Мое сердце открыто для любви. – Про ребенка я, конечно, умолчала.
– А если мы придем к вам в гости, нас никто не спустит с лестницы? – спросил у меня другой репортер.
– Без комментариев, – ответила я, таинственно улыбаясь (как меня специально тренировал Максимов), а сама подумала: «Хватит мне непрошеных гостей». А если репортеры увидят состав нынешних жильцов моей квартиры…
Затем все повернулись к Женьке, сгорая желанием получить ответ на заданный вопрос. Я тоже этого страстно желала.
– У меня была жена, – сообщил он. – Но вчера мы подали заявление о разводе. Так что, можно считать, ее больше нет.
И широко улыбнулся. Женька был счастлив.
И как это понимать? – хотелось спросить мне. Только в присутствии такого скопления народа я не решалась это сделать: зачем нам лишние уши?
Анька наступила мне на ногу, и мы с ней многозначительно переглянулись. Информация, полученная в течение последних минут, здорово меняла всю картину. Как нам теперь интерпретировать случившееся?
Отпевание тем временем закончилось, и народ стал потихонечку выходить из собора.
Юлька появилась на крыльце, опираясь на Андрюшину руку. Правда, кто из них на кого опирался – вопрос спорный, потому что наш солист был в своем обычном состоянии. Я пригляделась к нему: пьян или притворяется? Слова Николая Ивановича прочно засели в голове, и я никак не могла отделаться от навязчивой мысли… Но определить на глаз, притворяется ли Богданович, мне не удалось. Как и следовало ожидать.
Между Женькой и Юлькой произошел скандал (причину его я так и не поняла), на радость многочисленным репортерам и поклонникам, – не зря приехали на похороны. Представляю, что в ближайшее время появится в газетах.
Помощь в успокоении бывших супругов пришла, откуда ее ждали меньше всего.
К нам подошла Ритка Максимова и сухим голосом, лишенным каких-либо эмоций, объявила, что мы все должны завтра прибыть в продюсерский центр «Максимов» к тринадцати ноль ноль.
– Работать пора, бездельники, – сказала она. – За каждую минуту опоздания буду штрафовать.
– Но ведь завтра – суббота, – заметил Славка.
– Ну и что? – холодно посмотрела на него Ритка. – Во-первых, вы не на госслужбе с девяти до шести, во-вторых, неделю прохлаждались, а в-третьих, за те бабки, которые вы получаете, надо работать семь дней в неделю по двенадцать часов. Если не по двадцать.
Сказала – и пошла по дорожке к выходу за ограду, провожаемая недоуменными взглядами всех собравшихся.
«Так, это уже что-то интересное», – подумала я.
Глава 22
26 ноября, пятница, вечер
Вечером мы с Анькой и Лешей сидели на кухне. Детки шумно играли в комнате Вадика. Честно говоря, я задумывалась: а что мне делать дальше с Колей? Я, конечно, не против того, чтобы он у меня жил, но ведь на него нет никаких документов, он никогда не ходил в школу, родители его живы и родительских прав не лишены. На мои попытки заговорить на эти темы Коля отвечал: домой он не поедет ни за какие коврижки, а если я его сдам в милицию, он вернется на вокзал.
– Ты хочешь, чтобы я снова жил на вокзале? – смотрел он на меня своими огромными синими глазищами.
Я вздыхала и говорила, что не хочу. Анька предложила побеседовать с генералом Вездеходовым и пообещала сделать это сегодня же: Степан Петрович вроде бы поселился у нее. Правда, подружка еще не решила, как она к нему относится и хочет ли, чтобы генерал остался надолго.
– Девки, я вот вас слушаю и думаю: что вы все планируете? – подал голос Леша. – Почему вам нужно, чтобы все было по плану, как положено, по полочкам разложено, оформлено, узаконено, ну или… В общем, вы меня поняли. Живите вы одним днем. Наслаждайтесь тем, что есть. Как будет – так будет. Настя, ты ведь не хочешь выгонять Колю, так?
Я замотала головой.
– Ну и пусть живет. У мальчишки, можно сказать, впервые в жизни появился настоящий дом. Взрослые, которых волнует его судьба. И он чувствует себя старшим братом, на него Вадик смотрит, раскрыв рот, и ловит каждое его слово. Ему это страшно нравится. Ну не ходит он в школу… Сама с ним позанимайся. Я позанимаюсь, в конце концов. А насчет Вездеходова Аня права. Надо посоветоваться. И с майором твоим посоветуйся. Уж если так хочется – оформишь опекунство. По-моему, в наше время можно все – были бы бабки. Бабки ты готова на это тратить?
У меня мелькнула мысль о двадцати пяти тысячах долларов, про которые я пока и словом не обмолвилась Леше. О них знает только Коля. Скажу Коле, на что собираюсь их потратить. И потрачу. Я уже не могу думать о том, что он будет жить где-то в другом месте. Есть что-то в этом пацаненке такое… Словно приворожил он меня.
А Леша тем временем вправлял мозги Аньке. У нее есть в данный момент кто-то на примете, кроме Вездеходова? Она ведь, по сути дела, увела мужика из семьи. Более того – крупно подставила, украв его табельное оружие. То есть у генерала из-за Аньки неприятности и дома, и на работе. Да он вообще с должности слететь может, а уж строгача так точно получит. Но тем не менее он все равно перебрался к ней. Да она последней сволочью будет, если его от себя оттолкнет. Она его поддержать должна, приласкать, приголубить, показать, что он ей нужен.
– А вообще Вездеходов – правильный мент, – заявил Леша. – Это я по своим каналам узнавал. Так что, Аня, не рыпайся. Сложится – радоваться должна.
Сам Леша давно живет одним днем. Его мировоззрение и мироощущение изменились после того, как он загремел за решетку. В местах не столь отдаленных вообще меняется взгляд на жизнь. Он много думал и теперь не планирует будущее. Как сложится – так и сложится, так и должно быть.
А потом пришел Женька с бутылкой и прервал нашу беседу. Весьма удивился появлению в моей жизни Леши.
– А ты сам на Настю имел виды? – прищурился тот.
– Не-а, – протянул Женька. – Настя мне друг, так, подружка?
В общем, мы отметили подачу Женькой и Юлькой заявления о разводе. Нас с Анькой, естественно, интересовали все детали. Каким образом Юлька, столько лет державшая его в узде, вдруг согласилась на развод? Причем они достигли договоренности о том, что Женька забирает дочь, а сын остается Юльке.
Но это не его сын…
Мы с Анькой распахнули глаза, Леша хохотнул.
– Это ребенок Максимова, – сообщил Женька совершенно спокойно. – И я об этом знал. Еще когда она забеременела. Мы же с ней не спим давно. Я орал тогда, врезал ей даже, а она только смеялась и говорила, что все равно родит, а я буду таким же прекрасным отцом, как и для Аллочки. Я просто не могу быть другим. И оказалась права… Ребенок-то ни в чем не виноват…
Женька давно знал о связи Юльки и Максимова. По всей вероятности, она началась случайно: когда Леонид Борисович увещевал ее не показывать свой светлый лик прессе и не заявлять репортерам, что у члена группы есть жена. То ли Юлька рыдала на плечике у Максимова, а потом уложила его в койку, то ли он сам понял, что постель – единственный способ достигнуть консенсуса, значения это уже не имеет. Не исключено, что Юлька чем-то держала Максимова, так же как она держала Женьку дочерью.
– Чем? – спросили мы хором с Анькой.
Женька не знал, да и это его, откровенно говоря, мало интересовало. Но их отношения продолжались довольно долго. В результате Юлька родила от Максимова ребенка.
– А Леня знал? – поинтересовалась Анька.
Женька кивнул.
– Но почему тогда он не развелся со своей Ритулей? – теперь уже не понял Леша, введенный нами в курс дела. – У Юльки от него ребенок. Он в курсе насчет твоих и Юлькиных отношений. Почему бы их не узаконить? Ведь сын для мужчины всегда очень важен. А ваш Максимов был уже не мальчик, и его жена, насколько я понял, родить не могла. Ну или не хотела.
Женька вздохнул, предложил еще выпить.
– Вы сегодня Ритку слышали? – спросил он.
Мы кивнули.
А Женька продолжил рассказ, вернее, пересказал то, что услышал пару дней назад от Юльки.
Как оказалось, чуть ли не все идеи, которые Максимов воплощал в жизнь, принадлежали Ритке. Максимов мог договориться с кем угодно и о чем угодно в большой степени благодаря своему природному обаянию, но именно Ритка точно могла предсказать, какая песня станет хитом, что нужно поменять в нашем имидже, какую сплетню запустить в прессу, когда устроить скандал, с кем именно договариваться, кому дать на лапу, кого смешать с дерьмом. Без Ритки Максимов бы ничего не добился. Поэтому и не уходил от нее.
– М-да, – переглянулись мы с Анькой.
– И что с вашей группой будет теперь? – поинтересовался Леша. – Гитариста убили, но, как я понимаю, найти ему замену – не самое сложное дело. Но кто станет вашим продюсером? Я тут уже слышал и про того, которого нашла Агнесса Геннадьевна, и про твоего приятеля, Женя. А завтра у вас встреча с этой Ритой. Вы трое чего хотите?
Я сказала, что для начала следует послушать, что скажет Ритка. Что она там напланировала. Женьке с Риткой работать не хотелось. Анька честно сказала, что ей все равно. Она – как я и вся группа. Но мы прекрасно понимали, что решать нам придется всем вместе, вернее, Женьке, мне, Андрюше и Славке, потому что мы вместе – «Кокосы». В противном случае группа распадается.
Женька предложил взять завтра с собой Аркашку. Мы с Анькой дружно запротестовали, и Леша нас поддержал.
– Не стоит, – сказал мой постоялец. – Зачем дразнить гусей? Послушайте мадам, а там решайте. Настя права: вначале надо ее выслушать. И встретьтесь-ка с тем фруктом, с которым говорила Агнесса Геннадьевна. О нем даже я знаю, а я от вашего мира весьма далек. Кстати, а что о ней известно? С Агнессой-то вашей, как я понял, далеко не все в порядке.
Об этом нам также поведал Женька.
Пока они с Юлькой продолжали жить в одной квартире, но уже подыскивали варианты обмена. Сегодня за ней приехал Андрюша, чем весьма удивил пока еще действующего мужа. Оказалось, Юлька времени зря не теряла и уже занялась охмурением нашего солиста.
– Но она же знает его мамочку! – не удержалась я.
– Андрюша позвонил Юльке, как только мамочку забрали менты, – сообщил Женька. – Он, оказывается, давно питал к ней неземную страсть, только боялся своей родительницы. Да пусть забирает эту шлюху! Я им за здравие свечку поставлю! – рявкнул он и хлопнул рюмку водки.
У меня тут же возникли вопросы относительно того вечера, когда убили Максимова, вернее, они возникли давно, но тут я решилась их задать.
Анька с Лешей тоже посмотрели на Женьку вопросительно. Он хмыкнул.
В антракте между первым и вторым отделением к нему подошел Андрей и сообщил, что «твоя тут приехала», а также сказал, куда пошла Юлька. Женьке показалось, что наш солист только что ширнулся, по крайней мере, выглядел он обалдевшим. Женька не особо поверил Андрюше, но тот повторно рекомендовал ему взглянуть на женушку, напомнив, что муж (ну или жена) об измене узнают последними. Тут, правда, оказалось, что Женька, будучи в курсе отношений Юльки и Леонида Борисовича, одним из последних узнал, что Юлька трахалась с Максимовым даже во время концертов, о чем было известно практически всей группе сопровождения. Но все жалели Женьку и ничего ему не говорили. Члены группы не догадывались, что младший Юлькин ребенок от Максимова и что Женька об этом знает. Но он почему-то считал, что Юлька с Максимовым свои отношения не афишируют и встречаются на какой-нибудь квартире, и уж никак не в концертном комплексе.
В общем, Женька все же направился туда, куда указал Андрюша. Юлька лежала на диванчике, уже почти готовая к случке. В первый момент она не признала законного мужа, приняв его за Максимова – роста они были примерно одинакового, ни в комнате, ни в коридоре свет не горел. Женьку обуяла ярость. Он фактически изнасиловал Юльку.
Читать бесплатно другие книги:
